Тому же от 13 апреля 1841 г.

Nos patriam linquimus.

Virgil.⁴

Нетерпеливо ожидал я вашего письма, наконец получил его 7 апреля. Отвечаю вам, заметьте, пред выездом из отечества. Голос мой будет доходить до вашего слуха, но уже из-под чужого поднебия. Дорогой друг мой! Точно я имею очи видящие и уши слышащие. Новые впечатления и новые знания суть мои потехи и мои прибытки. Точно сердце мое понесло много потерь и потому ищет утешения в наблюдениях над людьми и не людьми. Духовное существо наше не любит пустоты или промежутков и тотчас наполняет их чем-нибудь. Вы говорите, что радость и печаль о мне составляют основу вашего дружества со мною. Основание прочное! Дружба, выражающаяся улыбкой и слезами, вечна. Радуюсь, что еще живу в памяти тех, которые любили и любят меня в Одессе. Скажите им, что я перебираю их, как драгоценные четки, в своем воображении и вспоминаю в своих молитвах. О. ректору Афанасию засвидетельствуйте мое почтение. Синод избрал его в числе прочих на тамбовскую епархию, откуда Арсений переведен в Каменец-Подольск на кафедру покойного преосвященного Кирилла. Сей добрый и кроткий архипастырь скончался в великую пятницу, в час пополудни, а погребен в понедельник св. седмицы в Златоустовской церкви Александро-Невской лавры. Его отпевали три митрополита, Серафим, Филарет и Иона, архиепископ Иосиф Семашко, викарий Венедикт, Кутневич, Музовский, девять архимандритов и многие протоиереи. Покойный так был беден, что нечем было похоронить его. Монарх, как второй Товит, оказал пособие. Две речи, как два венка, обозначили подвиги усопшего. Они произнесены были ректором академии, архимандритом Николаем, и протоиереем Окуневым. Окончил свое многострадальное поприще святитель Христов! Вечная память ему.

Я уверен, что вы жаждете знать, как я принят был в Петербурге. Припомните таинственную звезду мою, и вы угадаете, что я хожу не во мраке. Счастье не только не оставляло меня, но даже пролагало мне путь к известности там, где меня вовсе не знали. Я был у графа Бенкендорфа, у князя А. Н. Голицына и графа Нессельроде. Митрополит Серафим принимал меня очень милостиво и, думая, что назначение меня в Вену последовало против желания моего, ободрял и утешал меня. Митрополит Филарет был отменно ласков ко мне. Я служил с ним в его Крестовой церкви в великую субботу и в первый день Пасхи и в оба эти дня обедал у него. Беседы его со мною одним глубоко запали в мою душу. Он в нашей церкви – перл драгоценный. Его жизнь богоугодная, ум просвещенный, красноречие глубокомысленное заставляют любить и почитать его. Кажется, я понравился ему. Он позволил мне писать ему из Вены. Его сиятельство граф Протасов принимал меня также отменно ласково. От него я узнал, что святейший синод поручает мне раздачу бронзовых медалей, выбитых по случаю воссоединения униатов, и церковных книг православным епископам в Австрии. В Петербурге многие желали занять место священника при венском посольстве, но жребий пал на меня. Дивны судьбы Божии! Мое прошедшее не ручалось за мое настоящее. Можно ли было предвидеть такой внезапный поворот моего челна? Видно, есть живой Бог на небеси и на земли, который по Своей неисповедимой воле раздает каждому из нас Свой жребий, кому темный, кому светлый. Лобызаю десницу Его; покорствую святой воле Его и радостно вступаю на новое поприще.

«Ты весел друг, а я,

Оставив родину, любезные края,

Отечества бегу…».

Во второй или третий день мая меня уже не будет в Петербурге. Здоровье мое хорошо. В министерстве иностранных дел мне дали 300 голландских червонцев на дорогу. А завтра я получу значительную сумму из святейшего синода. Мой Иван едет со мной за границу. Магистерский оклад мой будет получать моя мать. Новая колесница уже куплена и снаряжена мною. Итак, совсем Максим и котомка с ним! Прощайте, но до свидания! Помолитесь о мне, да управит Господь путь мой! Не забывайте меня; любите меня. Как только совью себе гнездо в новом жилище, уведомлю вас о всем подробно. Надейтесь. Ожидайте. Я ваш. Вы мои. Наши души должны сопроницаться до гроба.

P. S. Посол Татищев увольняется из Вены. Говорят, что его место займет на время граф Строганов, попечитель Московского университета; а потом мне придется служить под начальством графа Чернышева, военного министра⁵.