Е. П. Эйлер от 29–31 декабря 1858 г.

Друже! Ваше письмо от 10 ноября получено мною 21 декабря. Оно успокоило меня совершенно. Теперь я подобен пустынному цветку, освеженному медовой росой. Вы уведомили меня, что Великая Княгиня продолжает интересоваться моей судьбой. Спаси ее Бог. А я, когда разгораюсь в час молитвенный, прошу Господа исцелить недуг ее и прибавить ей веку, дабы она долго, долго была утехой страждущих.

Собранные вами и переданные мне мысли разных писателей назидательны. Продолжайте дарить меня ими. Я люблю эти зарницы и молнии души. Но да будет вам известно, что я в день Пятидесятницы не был на Сионе и не понимаю английского языка.

Вы говорите, что менее и менее верите в так называемое супружеское счастье, и что если бы оно пришло, la surprise en serait grande²¹⁷. А я более и более предчувствую, что вы скоро будете матерью. В прошлом месяце июле уже виден был мною во сне будущий сынок ваш. Вы держали его на одном колене, сидя под развесистым деревом.

30 декабря.

Помните, я никогда не журил вас. Позвольте же мне хотя теперь сурово посмотреть вам в лицо и сказать вам вот что: «Когда солнце уходит светить антиподам, тогда нам оставляет прощальные лучи свои, кои мы называем вечерней зарей, а вы, мое солнышко, закатившись, оставили меня впотьмах, и я заблудился в своих думах о вас, как в дремучем лесу, и устал кричать: siamo vivi, siamo morti»²¹⁸. Но, наконец, вы откликнулись мне. Спасибо. Продолжайте и впредь почаще беседовать со мною письменно, подумав: «авось долетят до него мои птички – мысли».

Кстати скажу вам, что значит авось. Это таинственное словцо выражает нашу надежду на Провидение Божие, которое есть как бы ось этого чувства, беспрерывно стремящего нас вдаль. Бог есть живая ось, которая движет всех и все. А наше авось есть сознание этой оси. В дальнейшем смысле оно есть ось надежды.

31 декабря.

Оканчивается последний час прошедшего года, моего и вашего. Я вижу вас, но молчу и молча молюсь: Боже, благослови ее. Она твой образ и твое подобие.