Иеромонаху Феофану от 18 марта 1852 г.

Письма ваши, отче и друже (от 29 января и 9 февраля), получены мною. Вы желаете, чтобы я скорее возвратился к вам. Не тут-то было. В третий раз к трем начальствам писал я, чтобы ускорили мое возвращение в Иерусалим. Но ниоткуда ни слуху ни духу! Каково? Теряюсь в догадках и, чтобы не мучить себя, полагаюсь на волю Божию. Здешний переменный климат не благоприятен для меня. Вот уже другой месяц глаза мои болят. А скука, как ржавчина, поедает меня. В мире нет скучнее города, как Киев. Здешние люди крайне односторонни, мелочны и скучны. Приходят помолчать. Вам тяжел плен Сионь, а здешний плен несравненно тяжелее. Все связаны по рукам и по ногам, как четверодневные Лазари. Платон Алексеевич учительствует в здешней семинарии и до сих пор ждет клобука. И этого малого дела не могут делать скоро великие! Крылова я ждал-ждал и перестал ожидать. Не знаю, где он? О Фадлалле писать поздно. Ибо это письмо мое дойдет до вас тогда, когда мать его в Дамаске будет разматывать шелк. Что касается до иеродиакона, то не думайте, что я намерен укормить это афонское дерево бесплодное. По моему расчету, он принят, как существо переходное, после которого легче ввести в наш круг лицо постоянное. Пожалуйста, не судите моих действий до окончания их и будьте покойны. Все будет по чину. Не оставляйте своими ласками моего Фрументия. Особливо, деньги не расходуйте до моего приезда. Петру Алексеевичу подтвердите, чтобы он занимался исключительно арабским языком и на гулянках снял бы виды монастырей Крестовского, Ильинского и Георгиевского, что близ деревни Бетжалы, и отделал бы их сколько можно краше. Очень рад, что вы кончили свой сборник. Просматривайте и поправляйте его. Здесь ничего нового. Поручаю себя молитвам вашим. Поклон наместнику и всем, кого встретите.

P. S. Кто присматривает за моим гнездом? Мельхиседек переписывает ли заданные ему греческие документы? Выдавайте ему из библиотеки по одной книжке, в которой бумажками проложены те страницы, кои следует переписывать.