К. С. Сербиновичу от 24 ноября 1849 г.

Один из здешних лекарей угадал причину недуга глаз моих и разными врачевствами восстановил силу моего зрения почти на прежнюю степень, да и шишка, образовавшаяся на веке левого глаза моего (на правом был срезан полип в прошлом году), уменьшается, хотя очень медленно от промежуточного и слабого вытока материи из нее. Итак, от скорби я перехожу к радости. Грепта сердца о присных моих, оставленных в Иерусалиме, слабеет от прилива надежды увидеть их и трудиться вместе с ними. Когда совсем исчезнет затвердение на веке, тогда я возвращусь к своему месту. Но дотоле не решаюсь пуститься в дальнюю дорогу в настоящее время года, ибо опасаюсь новой простуды глаз моих, угрожающей мне потемнением. Борьба между долгом службы и законом самосохранения нарушает покой души моей. Но я ищу себе одобрения в сострадании начальства моего, в правах выздоравливающего и в выигрыше, может быть, многих годов деятельной службы после утраты нескольких недель в заботах о лечении. Ни врачебная наука, ни инстинкт не определяют точного числа этих недель; впрочем, по рассчету вероятностей докладывается вам, что отъезд мой отсюда последует или в январе, или феврале будущего года, если не ранее. Самоотвержение и беспрекословное послушание каким-либо высшим побуждениям могли бы переменить во мне самосохранение, но известно, что слишком натянутая тетива рвется.