Слово при действии Святого Миропомазания Благоверной Государыни Княжны Натальи Алексеевны, обрученной Его Императорского Высочества невесты, 1773 года Августа 15 дня

Действие, днесь совершенное, знаменитое для церкви составляет торжество. К великому Богом насажденному древу новая прицепилась ветвь масличная. На поле церковном произрас прекрасный цвет. К таинственному телу присовокупился новый член благороднейший. Мрежа Евангельская новою исполнилась славнейшею ловитвою. Во училище Иисуса Христа вниде новая Мария сидети при ногу Иисусову, и слышати слово его. Церковь наша православная новую получила участницу таин ее, и учения ее питательницу и проповедницу. Ибо истина веры нашей, на скрижали сердца Ее Духом святым начертана, и свободным оной исповеданием наполнила днесь слухи наши веселием и радостию.

Срадуется же нам днесь и вся небесная Иерархия. Ибо церковь, в недрах Божиих опочивающая, берет участие во всех благопоспешествах церкви, под знаменем Иисуса Христа, здесь подвизающияся. Аще, по слову Евангельскому, радость бывает на небеси о едином грешнике кающемся:²⁷³ то кольми паче глас радости наполняет райские селения; когда небесные оные жители, открывающу им Богу, видят душу в едино с ними сообщение сопричисляемую.

И как радость предполагает всегда снисканную или чаемую пользу; то при сем благословенном случае в чем состоит оная? она заключается в том, когда единого общества члены единою связуются и верою, когда соединенные едиными законами гражданскими, соединены и единым законом Божиим: когда совокупленные, так сказать, телами, совокуплены и духом.

Известно, что по неиспытанным для нас судьбам Божиим, разные в мире находятся веры, и всякой народ к вере естественную имеет привязанность. Нет для него ничего дражае сего сокровища. Благоухание жертвы веры есть благоприятнейшее, ибо плоды веры суть сладчайшие.

Она во-первых есть вернейшею руководительницею во всех делах наших. Как только откроются наши очи, и чувствия мало начнут входить в свое действие, тотчас в мудром строении и союзе мира, яко в зерцале, открывается Создатель. И как благость его излиянна на все твари его: то, когда еще и мысль оную совершенно не понимает, но сердце уже чувствует. Благодеяния его дух наш к нему привязывают. Почему для вмещения его, не столь нужно долговременное разума исследование, как душа пороками не занятая. Так благоволил творец, чтоб истина, всех нужнейшая, была всех удобнейшею к приобретению.

И для того нет народа, или паче сказать, человека, который бы не стремился духом своим к благодетельному существу, тварь оживляющему, не имея о нем совершенного понятия, а иногда представляя его и под несущественными видами, но тем не меньше нужным его для себя признает, и любовь к нему чувствует. Так делает птенец вранов, который еще почти не знает матери своей, но стремится к ней, и ожидает от нее пищи себе.

Сей естественный человека с Богом союз есть основанием веры или богопочтения, и невозможно оного отрещи, не отрекшись человечества и самого себя.

А когда таковым образом человек связуется с Богом: то связь сия входит уже во все дела его. Младенец еще в пеленах примечая, что родитель его одно избирает, другое отметает; одно похваляет, другого отвращается; одно награждает, за другое наказывает, нечувствительно печатлеет на своем сердце, чтоб тому же следовать, или не следовать. Подобно человек чувствуя и видя в сем мире Создателевы дела, что он благословляет добродетельных людей, а порок и злодейство не оставляет без наказания; что из добрых намерений выводит добрые следствия, а скрытые хитрости выводит наружу к бесчестию их; что во все входит Его святой промысл, и любящим его все поспешествуют во благое: все сие видя и чувствуя, берет на свою совесть обязательство, чтоб почитать все то для себя священным законом, и опасается, чтоб его не преступить, и чрез то б не понести тягости праведной руки его.

Таковое обязательство приемлемое на совесть нашу есть новое действие составляющее нашу веру, или богопочтение. Сколь действительно и полезно для человека обязательство сие, и сколь нужно для общества, излишне есть доказывать. Если гражданин требует законов для мирного в обществе сожития, то в каком бы должно быть расстройстве человеческое сердце, к поползновениям склонное, если б оно не имело известных правил данных себе, от Бога сердцеведца?

Сие обязательство тем действительнее, что оно не принужденно: оно с естественным сердца нашего положением, с склонностями его и способностями точно сходственно; а потому приятно и утешительно. И утешительно, говорю ибо в плавании по морю житейскому нельзя, чтоб не случилось бурь и волнений различных злоключений; чтоб не случилось трудностей, которые решить ум человеческий ослабевает. В таковых обстоятельствах находясь смертный, изнемогающие руки свои подъемлет к Тому, о котором сердце его уверяет, что он есть помощник всесильный, что он злоключения отвратить, и по бури противной благоприятнейшим ветром осиять может, и яко благоутробный всех Отец хочет. Отыми сие от смертных утешение, расслаблением и отчаянием они пораженными останутся.

Отвращшу тебе, Боже, лице, вся возмятутся и в персть свою возвратятся.²⁷⁴

А хотя б кто в жизни сей и никаким не был подвержен противным искушениям: но страх конечного разрушения состава нашего, страх смерти и ужас воображаемой по смерти вечной неизвестности, каким бы дух наш ежечасно терзал мучением; если б и в сем случае божественной веры сила не была нам готовым подкреплением и ободрением. Вместо того, чтоб нам смерть представлять ужасною, по той привязанности, которую мы с Богом посредством веры имеем, почитаем ее пределом жизни сея, и началом жизни блаженной вечной, почитаем ее путем ведущим нас к награде за добродетель, и к совершенному с источником всех благ соединению.

Сии суть вкратце исчисленные сладчайшие плоды веры. Их вкушая человек теснейшим с Богом соединяется союзом. А из того представьте себе, сколько драгоценно и любезно должно быть для человека веры сокровище. Он все пред ним ценит за мало: почему не удивительно, что непримиримым и злейшим для себя неприятелем того почитает; который бы сие сокровище восхитить, или малым чем оное нарушить предпринимал.

Сия святая ревность воспламеняет народы к защищению своего отечества против восстающего неприятеля, чтоб сохранить веру, или за оную положить живот свой. Древние Римляне обыкновенно при таких случаях восклицали: за отечество и домашних богов. Почему основательно и благоразумно и ныне и на знаменах и кавалериях и звездах изображаем мы: за веру и отечество.

А из сего видеть всяк ясно может, что вера сколь вяжет человека с Богом; столь не меньше людей между собою. Сколь приятно есть видеть своего согражданина, сколь приятно есть видеть своего домашнего, сколь любезен нам связанный с ними союзом сродства: столько приятен и мил связанный с нами единым священным веры союзом. Видеть те же священные богослужения обряды, видеть те же жертвенники, видеть те же священнодействия, видеть те же празднования, не знаю, может ли что быть вожделеннее, может ли что быть действительнее, дабы соединиться с таковыми духом и любовию. Они тотчас представляются быть аки домашние, аки сродственники, яко свои. Обращаясь с таковыми, и в отдалении от своих мест, не кажется быть во отдалении, но во своем любезном доме, во своем драгом отечестве, во окружении сродных своих. Согласие в важнейшем богопочтения пункте столь людей соединяет, что прочие общежительственные во обращении одних с другими несходства не сильны оной союз нарушить. А из сего естественно рождается взаимное доброжелательство и усердие, а в нужных случаях и взаимное спомоществование.

И хотя мы всем обще людям на основании человечества доброжелательствовать и благодетельствовать обязаны; все бо мы друг другу братия есмы: но сие не делает предосуждения той естественной и справедливой склонности, чтоб единоверным с нами в том дать предпочтение; ибо они сугубое имеют право, того от нас требовать. Сие есть учение и Апостольское: да делает благое ко всем, учит Павел, но притом прибавляет: паче же ко присным по вере. ²⁷⁵

И как ревность к вере есть самая жаркая, по елику вера есть всего любезнее: то и бывает иногда она чрезмерная, следовательно бывает тогда причиною злоупотребления. Таковою ревностию воспламененные отвращаются всех не своей веры, ими гнушаются, и гонят всякими образы, из чего иногда страшные выходили возмущения и войны. И хотя сие осуждается и здравым рассуждением, и самым словом Божиим; ибо вера принуждения не терпит, и гонением сердце более ожесточается: однако оно доказывает, сколь сильно действие веры в сердце человеческом, и сколь она тесно соединяет людей друг со другом.

А из сего видимо есть, сколь невместительна в обществе оная так называемая в вере неразборчивость. Она выше изъясненный нами между людьми союз разрывает, а иногда она же бывает причиною, что человеческое сердце раздравшись такою неразборчивостию, как ни к какой вере себя особливо не привязывает, так и никакого настоящего веры действия в себе не ощущает: следовательно близко находится, чтоб изрыгнуть воню безбожия.

И как тот союз, который есть между гражданами, весь в своем сиянии изображается и содержится в лице главных своих правителей: так и священный веры союз в их же священной особе особливо заключается. Следовательно без дальних доказательств ясно есть, сколь должны быть они внимательны в соблюдении целости веры, и усердны во исполнении должностей ее. Пример их в сем деле божественном есть нужен необходимо. Он особливо подданных сердца с ними связывает: ибо они себя уверяют, что посредством сего с Государем своим союза с самим Богом соединяются: а потому и не сумнятся, чтоб могло другое что выйти от Государя такового, разве что согласно с волею Божиею, следовательно служащее не токмо к их благополучию временному, но и к спасению вечному.

Все сие нами сказанное, по благовоспитанию своему, просвещению, и по отличным ума и сердца дарованиям, совершенно понимая, Благоверная Княжна Наталия Алексеевна благоволила днесь приять святую веру нашу, и стать верным членом православной нашей церкви. Чувствие сладости плодов веры в сердце Ее действительно, и уверение о истине учения церкви нашей в мысли Ее не сумнительно. Почему со усердием и благоговением принесла сию приятнейшую Богу и общему благу жертву. И мы созерцая Ее добрые сердца качества, благонравие, просвещение и благочестие, не можем сумниться, что Она имеет быть всегда непорочным вместилищем благодати Божией.

Помни убо, Благоверная Княжна! сие приятое Тобою на Себя днесь обязательство, и напиши оное на скрижали сердца Твоего. Буди Верная и усердная Богопочтения Служительница, да насытишися того плодами сладчайшими. Любовь к Богу почти всех действий Твоих основанием, да возлюбит Тя он любовию своею вечною.

Жертвуй ему непорочностию нравов Своих, да благословит он вся дела Твои. В сем состоит блаженство Твое. О сем церковь Божия, к ней же ныне Ты присоединилася еси, молитвы свои всегда будет воссылать пред престолом Величества его, Аминь.

Сказывано в присутствии Ее Императорского Величества и Его Императорского Высочества в царствующем Санктпетербурге в придворной церкви каменного зимнего дворца, 1773 года Августа 15 дня; первым же тиснением печатано в Московской Синодальной Типографии Сентября 28 Дня 1773 года.