Слово в день рождения Ее Императорского Величества Благостивейшей Государыни, Екатерины Алексеевны, Самодержицы Всероссийской, 1772 года, Апреля 21 дня

Церковь празднует днесь избавителя своего, яко перворожденного из мертвых, славное и живоносное воскресение. Велие воистину духовное торжество и знаменитый праздник в церкви Божией: но торжество сие еще с большим сиянием в очах наших блистает, когда мы, верные Российстии сынове, в сей же день празднуем, и всерадостное рождение Августейшей Самодержицы всея России. Благословен оный день для всея Христовы церкви, в который Жених ее, возлюбивый ю любовию вечною, по западе печальнейшей смерти, из гроба яко от чертога воссиял. Блажен и оный день, в который Матерь отечества нашего, сей видимый узрела свет, и поставлена рукою всесильною на театре мира к зрению величества Создателева. Благословен оный день для всех детей Адамовых, в который мы умершие грехами оживотворились, и аки из небытия мертвых дел прешли в бытие богоугодной жизни. Блажен и оный день для всех сынов Российских, в который вдохновенна божественным дыханием жизни та особа, с жизнию которой, по устроению Божей судьбы, имел соединен быть жребий благополучия жизни многих, не людей токмо, но и народов. Возрадовались Христовы ученики, смертию учителя своего осиротевшие, узрев того, с которым сердца их любовию, а души их верою были соединены. Радуются днесь все Российстии дети, обращая мысленный взор свой к оному блаженному дню, в который благоустроенному и великому России телу открылась Августейшая глава. Имеет церковь довольную радости своей причину: имеет же и отечество наше великое торжества своего основание. Но почто я разделяю неразделимое? Радуется днесь Россия по причине дня рождения Монархини своей: но не меньше она, яко верою и православием украшаемая, веселится, чувствуя блеснувший на нее и дух ее озаряющий луч воскресения Избавителя своего. Радуется днесь Христова церковь, празднуя день воскресения Основателя веры своей: но не меньше торжествует она о Господней Помазаннице, яко вернейшей хранительнице ее догматов и покровительнице славы ее. Церковь и общество, вера и закон гражданский, гражданин и Христианин, как в сем, так и во всяком другом к благополучию каждого и обще всех относящемся случае суть совершенно согласны. По чему мы таковое церкви и общества, закона Божия и закона гражданского, гражданина и Христианина согласие и можем взять, за основание нынешнего рассуждения нашего, тем приличнее, что человек не на другой какой конец рождается, как быть добрым гражданином и прямым богопочитателем, и что Монархиня наша в Своей священнейшей Особе соединяет славу государства Своего и святость веры, и во всех своих делах одно другим утверждает.

Церковь и общество столь, между собою суть соединенны, что одно от другого разделяется не существом, но отношением. Общество, гражданское есть собрание людей едиными законами и единым образом правления соединенное: но то же самое общество, по елику соединено и хранением единого образа богопочтения, и едиными и теми же связано священными обрядами, есть церковь. Гражданин есть член того общества: но тот же самый гражданин, по елику есть верным держимого обществом Евангельского богопочтения хранителем, есть и именуется Христианин. Одно без другого быть не может: не может быть общество не утвержденное на основании богопочтения: не может быть гражданин, чтоб не был вместе верным хранителем дражайшего залога благочестия: не могут общественные дела иметь своей силы и действия, не будучи подкрепляемы тем законом, который обязывает совести, и подвергает во всех делах отчет дать не человеку токмо, но и Богу испытующему сердца и утробы. Что, дабы более объяснилось в мыслях наших; взойдем мы в сие рассуждение, сколько возможно, обстоятельнее.

Какая была причина побудительная людям, собраться в общества, почтенные слушатели? Человека если вообразить вне общества всякого, представится он нам один, сам себе оставленный, ни от кого в нуждах своих помощи не ожидающий, а напротив опасности от всего всегда подверженный. Сие состояние недостаточно есть и бедственно. Люди в людях необходимую имеют нужду: ибо всякой человек нужды имеет неограниченные; но всяк притом имеет силы и дарования ограниченные. И потому одни других помощию и недостатки свои отвратить, и опасности противных предварить больше удобны. И так одна всех польза произвела во всех одно намерение, чтоб соединиться в общества, дабы взаимное вспомоществование дополняло недостатки каждого. Сие есть основание обществ. А как общества таким образом составились, то тотчас богопочтение или вера и открыла силу свою. В состоянии естественном больше б служила она руководством к вечному счастию; но в союзе общества вера, руководствующая каждого к небесам, сделалась уже полезнейшим и нужным средством к доставлению благополучия обществам и земным.

Понеже в союзе общества потребно, чтоб все члены сего тела почитали себя одолженными друг другу помогать: надобно, чтоб одни к другим были искренны, надобно чтоб ложь не служила покрывалом к закрытию вредных намерений, чтоб хранимы были правила совершенной справедливости; надобно, чтоб в случае выбора собственной пользы и общественной, общественная собственной предпочитаема была, и общему благу всяк бы предан был с искренностию и ревностию.

Но дабы сие исполняемо было не по наружности токмо, но и во глубине совести: то может ли действительнее какое быть средство кроме веры? Ибо здесь потребно обязательство совести обитающей во внутренних сгибах человеческого сердца; потребно обязательство от того, от которого совесть законопреступная нигде не могла б укрыться, и не мнила бы избегнуть наказания, хотя б в сокровеннейших местах совершала свое преступление, не мнила бы избегнуть наказания никогда, ни в жизни сей, ни в будущей. О сколь действительно обязательство сие и в самых развращенных душах, хотя мы действий таковых, за невозможностию проникнуть нам во внутреннейшие сокровенности, иногда в них и не примечаем, однако тем не меньше оно всегда действует. Живо бо слово Божие и действенно, и острейше паче всякого меча обоюду остра, и проходящее даже до разделения души же и духа, членов же и мозгов, и судительно помышлением и мыслем сердечным.²⁰¹ Сие-то слово говорит, чти отца твоего и матерь твою: не убий, не укради, не прелюбодействуй, не лжесвидетельствуй, не токмо не похищай, но и не пожелай ничего,²⁰² что принадлежит не тебе, а ближнему твоему. Оно учит, Воздадите всем должная; ему же убо урок, урок, и емуже дань, дань, н емуже страх, страх, а ему же честь, честь.²⁰³ Вера предписывает, дабы не искал яже своя, но яже ближнего койждо;²⁰⁴ но притом, чтоб мы в потребном случае полагали и жизни свои за братию свою. Сии-то златые узы, которыми общество всякое связуется: сии-то суть божественные жилы, по коим течет священная кровь, хранящая в себе жизнь и благосостояние общества.

Знаю, что и законы гражданские запрещающие всякое злодеяние и обиду и определяющие по мере всякого преступления наказание, содействуют и нужны суть к сохранению обществ в надлежащем порядке: но гражданские законы по тому обязывают человека в совести, что они утверждены на священном основании закона Божия, что законодатель есть провозгласитель своим подданным тех небесных законов, которые верховный Судия света хранить всякому для своего и других благополучия повелевает. В рассуждении чего противляяйся власти Божию повелению противляется.²⁰⁵

Когда же совесть человеческая остается связанною силою закона Божия, то из сего выходит судиям земным новая божественная помощь. По преступлении для изыскания истины сколько надлежит трудиться судии! по наружности одной определить не безопасно, дабы иногда или злодеянию не восторжествовать, или неповинности не бедствовать. Но внутренность закрыта: развязание сего узла есть нежно. Что ж в сем случае потребно? Надобно, чтоб совесть была умягчена воззрением на нее ока всевидящего; надобно, чтоб она уверила себя, яко скрытие преступления пред судиею земным служит ко умножению казни пред Судиею небесным.

Каин был первым преступником, убив неповинно родного брата своего Авеля. Был сей случай в законе естественном, когда никаких еще не токмо гражданских законов, но ни обществ, ни людей не было. Следовательно, убийца за свое преступление ни от кого наказания бояться не мог, а потому по злодеянии своем спокойным бы должен остаться, яко сбыв с рук своих нелюбимую им персону. Но остался ли он спокойным? Никаковым образом. Каин мучится духом и трепещет телом. Всяк, говорит он, обретай мя, убиет мя.²⁰⁶ Что ты говоришь, несчастливый преступник! Ты ведаешь, что никого еще на свете не токмо судей, но ни людей нет, кроме родителя твоего, да и тот более сострадатель твоего несчастия, а не мститель твоего злодеяния. Так кого боишися ты? совести сие было действие, которая представляла ему всевидящего Бога мстителем; глас то был Божий, который во внутренности сердечной гремел ему ужасным образом: Каин! Где Авель брат твой?²⁰⁷ Сей глас всюду за ним следовал, допрашивал его, мучил и осуждал.

В подобном случае есть и всякий законопреступник. Пусть бы мог избегнуть он суда человеческого, но не мнит избегнуть суда Божия. Пусть бы мог скрыться от истязания законов гражданских; но не может скрыться от истязания совести законом веры связанной. Сей суд Его везде постигает, мучит и склоняет не скрываться пред судом человеческим, дабы чрез то избегнуть суда вечного.

И хотя может быть не есть во всяком совесть столь не поврежденна, чтоб была она преступнику мучением несноснейшим: однако нельзя думать, чтоб сия искра божественная совсем могла быть в ком погашена. А если б даже до сего несчастие человеческое могло простираться, то сие-то самое и будет доказательством, сколь нужно есть, дабы сила веры во всякого душе от младых ногтей была углубленна и вкорененна. Ибо если б в ком совесть действовать престала, или бы человек на ее удары сделался нечувствительным: то сие-то и есть ясный знак, что страх Божий изгнан из души его; следовательно, сколь полезным для общества членом таковой почитаться должен, удобно видеть можно.

Но сего не довольно, чтоб преступления были наказываемы: надобно, чтоб они были предваряемы. Ибо и наказание самое не столь относится ко отмщению содеянного злодеяния, сколько к предупреждению будущего.

Но сие-то действие и есть вере единой особливо свойственно. Она вселяясь в человека с младенчества, и с его возрастом вкупе возрастая, научает, что божеству угодно, и что ему же противно; что клонится к благополучию человеческому, и что к несчастию его; что привлекает Божие благословение, и что его гнев; что вводит в рай, и что опровергает в вечную муку. Сии понятия тем действительнее в человеческой душе, что она представляет Бога всевидящим, всемогущим и праведным. Представляет его и отцем благоутробнейшим, и судиею нелицеприемным. Страшно есть прогневить такового судию, но страшнее оскорбить такового благоутробнейшего Отца. Нет места, где б око Его всевидящее не назирало; нет места, где б мстящая Его рука не постигла. Нет времени, когда б Он праведнику благодетельствовать престал, нет времени, когда б над нечестивым мщение Его возымело конец. Нет состояния, возраста, пола и лица, в рассуждении коих не был бы Он правосуден, воздающий каждому по мере заслуг его.

Таковыми понятиями будучи просвещен, и равно будучи ободрен и связан всякий гражданин, нельзя, чтоб не вострепетала мысль и рука его, когда б покушалась на каковое-либо зло; нельзя, чтоб таковое учение в обществах не предваряло бесчисленных преступлений. Без сей узды, развращение человеческое превзошед всю меру, опровергло бы общества и грады, и землю пременило бы в ужаснейшую пустыню. И на сем, думаю, основании просвещенные люди рассуждают, что обществу состоять из одних безбожных, есть дело невозможное.

Сему нашему рассуждению никаковаго не делает предосуждения, если б кто представил разные злоупотребления с вреднейшими следствиями, каковые случались в течении веры. Никогда таковых злоупотреблений святейшая вера, оная дщерь небесного Отца, не была причиною, но развратность человеческая, которая обыкновенно наилучшие в свете вещи на зло употреблять дерзает. Подлинно под видом святой веры страшные злодейства были производимы. Но сие-то паче и должно всякого в вере утвердить, чтоб не наружным токмо ее блистать видом, но внутренне углубить ее в сердце, и существенными плодами ее, каковы суть, мир, благость, милосердие, кротость, сердце чисто, таковыми плодами обогащать сокровище души своей. Ибо злоупотребление в вере обыкновенно происходит от лицемеров, которые, по Апостолу, образ имеют благочестия, но силы Его отверглися:²⁰⁸ а по Христову словеси, будучи они гробы, повапленные токмо из вне блистающим благочестия златом; удивительно ли, если внутри, полны суть, костей мертвых и всякия нечистоты? ²⁰⁹ И потому таковые от лицемеров святейшие вещи во зло обращения, не токмо в истинных Богопочитателях ни мало не могут уменьшать к вере почтения и усердия: но паче чрез сие возбуждаются они к нелицемерному Ее хранению, дабы чрез то предварить страшнейшее таковых злоупотреблений искушение, и тем утвердить благо собственное и общее.

По исчислении таковым образом всех тех действий, какие вера, или богопочтение в союзе общественном производит, видим, какое есть общества и церкви, закона Божия и гражданского, гражданина и Христианина согласие и сопряженность. Люди соединяясь одними законами и одним образом правления, составляют едино тело общественное, но когда они же соглашены и в важнейшем пункте богопочтения; то составляют вместе и тело таинственное; едино тело и един дух. Так каковой надобно быть такового общества силе и твердости, когда оно сими священными нервами связано и скреплено: едино тело, и един дух: едино основание, и един конец.

Внимай сему рассуждению ты, гражданин вкупе и Христианин! Буди хранитель верный уставленных законов; буди хранитель благоговейный сокровища веры. Управляй дела Твои правилом уставов общественных: управляй движения сердца Твоего правилом закона Божия: соединяй всегда неразлучно сии два великие залога: в них состоит благополучие твое временное и вечное. Сей есть конец, для которого благий промысел в свет сей Тебя производит. Сим Царским шествуя путем, достигнеши наименования в жизни сей доброго гражданина и истинного Богопочитателя, а в будущей Сына Вышнего.

Всему тому яснейшим примером есть преславная Россия, любезное Отечество наше. Утверждено оно законами гражданскими, утверждено и Богопочтением; хранит законы от Самодержцев своих мудро уставленные; хранит и дражайший веры залог. Управляет дела Свои законами общественными; управляет и совесть человеческую законом Божиим. Ободряет себя награждением от своих властей; ободряет себя награждением и от Бога. Боится за преступление наказания уставленного законами; но паче боится преступать закон, боясь мучения совестного. Празднует праздники благополучия общего празднует праздник и радости совестной. Празднует ныне день воскресения Христова, поскольку гражданин вкупе есть и Христианин; празднует и день рождения Монархини своей, поскольку Христианин есть вкупе и гражданин. О сколь любезно сие согласие! О сколь драгоценен есть сей союз! воздавать вкупе Кесарева Кесареви, и Божия Богови!²¹⁰ Приносить жертву и Вышнему благоговение сердечное, и Помазаннице Его верность нелицемерную; одним путем шествовать и к временному благополучию и вечному; а чрез то соединять тело с душею, и с землею небо; быть вкупе гражданином земным и небесным.

Сей священный союз утверждается в Твоей Августейшей особе, Благочестивейшая Монархиня наша! Ты глава общества, и Покровительница церкви. Ты боговдохновенная Законодательница, и вернейшая богопочтения хранительница. В златом души Твоей ковчеге верно хранятся сии два дражайшие залога. Ты любезная Матерь отечества, и любезная дщерь Вышнего. В Тебе отечество почитает прозорливейшую благополучия его промыслительницу: в Тебе церковь с радостию созерцает Благочестивейшую Помазанницу Божию. Тщанием о просвещении всех в законе, приуготовляеши души их в жилище святому Духу: тщаньем неусыпным о сохранении порядка государственного возвышаеши отечество Твое на высочайший верх славы. Исполнением служения Царского руководствуеши нас к мирному и благополучному сожитию: исполнением обязательств Евангельских руководствуеши нас ко спасению вечному. Благословен убо да будет оный день, в который десница Господня поставила Тебя на театре видимого сего мира ко открытию его славы, и к благополучию нашему: благословен да будет день рождения Твоего! или паче, да будет благословен Вышний, рождением Твоим столь полезная и славная промысливый о нас: Его же благость и молим всеусердно, да дарует Он Вашему Императорскому Величеству славное течение лет Своих продолжать счастливо и долгожизненно. Сего достойна добродетель Твоя; сего требует благополучие и слава наша, Аминь.

Сказывано в присутствии Ее Императорского Величества и Его Императорского Высочества 1772 года, Апреля 21 дня.