Слово в неделю третию великого поста, Марта 11 дня, 1767 года
Иже хощет по мне итти, да отвержется себе, и возмет крест свой.
Благочестивейшая Государыня!
Зная, что Ваше Императорское Величество, и вы, примером своей Монархини возбуждаемые, Слушатели, всегда с охотою слышать слово Божие желаете, и что сия спасительная жажда побуждает вас, дабы оную утолять живою учения водою, почерпаемою из источников Израилевых; зная сие, погрешил бы я против Самой истины, ежели б ничего из Святого Писания ко удовольствию вашему не представил. Ибо как желания вашего ничто не может быть справедливее, так и духовного сего упражнения ничто не может быть приятнее. Какую ж трапезу вашим, алчущим правды, душам представим мы? Дух Святый в ныне чтенном Евангелии изобильное предлагает нам угощение: но угощение странное! Ибо кто желает участником быть сего духовного пира, тот должен отрещись самого себя. Иже хощет по мне итти, да отвержется себе.70 Чтоб быть истинным последователем начальника веры нашей, надобно совсем себя переменить, надобно выйти из самого себя. Предложение темное: гадание запечатленное печатию премудрости Евангельской. Почему молим Тебе, Источниче всякого просвещения! Отверзи нам ум разумети писания, и научи нас, как отвергшись самих себя, преселиться нам в Божественный Дух Твой?
Отрешись самого себя по-видимому есть вещь невозможная; ибо кажется, что в сем заключается некоторое противоречие, чтоб быть мне самому, и отрещись мне ж самого себя. А хотя б и можно было, то опять, кажется, не должно. Ибо отрещись самого себя, видится, что надобно б было отказаться от тех Создателевых законов, на которых движения нашего тела и души основаны. Такие Святого Писания недовольно ясные места, если надлежаще истолкованы не будут, бывают для других случаем к соблазну. Ибо некоторые мало просвещенные умы, не возмогши, или не хотя взойти в глубину Божественного Писания, когда находят в нем некоторые видимые противоречия, сумнятся о истине Богом нам преданного слова, и за чтоб должны осуждать свою слабость, в том оскорбляют Духа Святого, Творца всякой истины.
Но надобно ж признаться, что и худые толкования много подают случая к развращению и к несправедливому о истине Святого Писания заключению. Приведенное нами о отвержении себя Христово слово одни толкуют, что отрешись себя, есть все склонности, не делая между ими справедливого различия, умерщвлять и иссушать, так сказать, источник человеческих действий. Другие думают, что нельзя отрещись самого себя, разве себя удалить от всякого с людьми сообщения, и оградиться горами от опасности мирских соблазнов. Иные толкуя оное ж слово, рассуждают, что для отвержения себя не довольно исполнять обязательства, какие мы на себя приняли, вступив в число благословенного Христианства, но надобно еще себя обременять другим не знаю чем; и для того оное Христово слово, чтоб отрещись себя, относят не до всех обще Христиан, но токмо до некоторого известного людей состояния. Такие и подобные толкования дают случай остроумным подлинно, но не довольно рассудительным людям, не свято думать о истине Христианской, вместо того, чтоб так думать о несправедливых ее толкователях. Но посмотрим уже, какой есть настоящий и с Евангельским Духом сходный Христова слова разум.
Чтоб истинное о отвержении себя получить нам понятие, надобно наперед уверенным быть, (о чем, думаю, никто и сумниться не может) что человек часто предпочитает худшее лучшему, что не редко последует чувственным склонностям в предосуждение здравому разуму, и что не всегда есть точным исполнителем закона совести; а чрез то выходя из-под владычества добродетели, делает себя невольником порока. Приняв истину сию за несомнительную, не трудно узнать, в чем состоит отвержение самого себя. Ибо когда идет кто против несправедливого усилия своих страстей; когда приятность чувств приносит в жертву пользе утверждаемой разумом, и когда наружные выгоды порока почитает меньше тех трудов, которые ведут к добродетели: тогда он разрывает самый крепкий узел предрассуждения и пристрастия; тогда он принуждает себя оставить приятность и пользу для чувств весьма лестную; тогда он побеждает самого себя, и тогда-то отвергается себя самого по слову Евангельскому; а по выражению Апостола Павла тогда он скидает с себя ветхого человека и с худыми делами его, а одевается в нового, и тщится достигнуть до того совершенства, в каком создан первый человек.71 И потому отрещись себя, значит, просто сказать, не слушаться самого себя, когда б мы в самих себе чувствовали побуждения противные истине, противные совести и разрушающие истинное блаженство наше. А что не сказано в Евангелии, чтоб отвергаться нам худых склонностей, но самих себя чрез сие означается, чтоб мы от них так отреклись, как бы они совсем до нас не надлежали, и их льщения так бы были для нас мало чувствительны, как бы они находились в другом ком, а не в нас. И в сем точно разуме пишет премудрый Апостол: И вы помышляйте себе мертвых убо быти греху, живых же Богови о Христе Иисусе Господе нашем.72
А отсюда видим, что кто отвергается себя, тот отвергается себя и не отвергается. Отвергается в изъясненном нами разуме; а не отвергается себя, поскольку чрез сие отвержение избирает, что больше полезно себе, поскольку чрез то ближе становится к Богу: а вещь, приближающаяся к своему центру не отступает от естества своего, но следует ему. И понеже мы, отрицаясь себя, больше находим себя; для того Спаситель наш в нынешнем же Евангелии сказал: Иже хощет душу свою спасти, то есть, не отрещись себя, погубит ю: а иже погубит душу свою, то есть, отвержется себя, спасет ю. А из всего сказанного заключить надобно, что если б человек всегда точно последовал закону своей совести, и оной ни в чем бы не преступил, то и не было б причины Спасителю сказать: Иже хощет по мне итти, да отвержется себе: понеже исполняя точно закон его, тем бы самым следовал за ним.
Познав теперь, в чем состоит отвержение самого себя, боюсь, чтоб не показалось кому весьма строго учение сие: однако положив, что оно подлинно такое есть, надобно почитать ту строгость, которая нас ведет к совершенству. Но впрочем может ли то учение назваться строгим, которое исполнили люди, подобным с нами немощам подверженные? Предстань здесь ты Авраам, ты отец верующих! предстань, и дай нам самим собою пример отвержения себя. Сей праведный муж по несчастию времен жил между людьми, кои, отступя от благочестия, развращенную вели жизнь, и своими худыми примерами не токмо праведного смущали душу, но и добродетель его приводили в опасность. Глас Божий, обитающий в непорочной совести, тогда ему возопил: Изыди от земли твоея, и от рода твоего, и от дому отца твоего, и иди в землю, юже ти покажу.73 то есть, остави видимая и известная, и предпочти невидимая и неизвестная. Повинулся избранный муж трудному сему повелению, последовал гласу тому, оставил место рождения, дом, сродство и житейские выгоды, и всему тому предпочел благочестие: а чрез то отвергшись самого себя, яснейший миру оставил пример, как побеждать препятствия, кои с нами встречаются в пути добродетели.
Той же божественный глас вопиет и тебе, возлюбленный Богу Христианин! и говорит: Изыди не из земли твоей, но из самого себя, из внутренности тления твоего: изыди не от рода твоего, но от вредного с худыми людьми обращения: изыди не из дому отца твоего, но разорви крепкий узел, которым связывает тебя худая привычка, и иди в землю, высшую небес, в которой обитает Бог, в землю кипящую медом услаждения вечного и млеком спокойства совести. Таким образом совершается отвержение себя: таким образом следовать надобно за Избавителем своим.
И кто б не захотел бежать в след гласа сего? Но делают нам в том затруднение следующие Евангельские слова: И возмет крест свой; а сим означается, что за отвержением себя тотчас следует крест, то есть, различные искушения. Крест двоякий: внутренний и внешний. Внутренний крест есть оное сражение плоти и духа, сражение, которое находим мы в самих себе; когда склонности чувств противятся разуму, когда видим лучшее и похваляем, а худшему следуем, когда и то и другое оставить не хотим, а и то и другое вместе получить не можем. Крест тем тягостнее, что он пронзает сердце наше, и отъемлет покой нашей совести. Другой крест есть внешний, которым нас с стороны обременяют: ибо отрекшись себя и следуя добродетели, надобно на себя поднять целый полк страстью порабощенных людей. Никто бо не любит противное себе. Твое, Христианин! благочестие вооружает против тебя нечестивого: твоя справедливость не мила мздоимцу; твоя прозорливость досадна хитрому ласкателю: твое воздержание беспокоит роскошного: твоя тщательность в гнев приводит ленивого: твое постоянство мучит человека распустного: Аще от мира бысте были, говорит Спаситель своим ученикам, мир убо свое любил бы; но якоже несте от мира, но аз избрах вы, сего ради ненавидит вас мир.74
Неси убо крест сей великодушно: иди на Голгофу за твоим подвигоположником, и в терпении твоем полагай спокойствие духа твоего, докажи миру, что сильнее есть твое терпение, нежели его гонение. Знаю, что мысль иногда тебе говорит подобно, как говорил Исаак отцу своему, когда хотел он его в жертву принести: Отче! се огнь и дрова! а где есть овча на всесожжение? 75 Говорит иногда мысль и тебе: Отче, небесный! се огнь и дрова, се огнь искушений и напастей и дрова оной огнь разжигающие, а где есть утешение Твое? где есть всесильная помощь Твоя? Но могут ли сии слова произнесены быть, чтоб в тот же час сердце твое не наполнилось сладчайшим небесного утешения нектаром?
Мы в самых печальных обстоятельствах утешаемся, во-первых, благою совестию, которая живо увеселяет дух наш. И ежели б кто сим не доволен был, то позволил ли бы он мне желать себе всякого благополучия с худою совестию? Второе утешаемся твердым упованием, что добродетель наша в свое время в полном сиянии откроется. И ежели б кто сим не доволен был, то позволил ли бы мне он желать себе всякого счастия, которое б наконец обратилось в горесть и печаль? Аще кто приобрящет мир весь, а душу свою отщетит, кая польза человеку тому? 76
Но почто я утруждаю Слушателей моих, и увещеваю к той добродетели, к исполнению которой обязали они себя в крещении; и тоже всегда подтверждают в причастии, да и самым делом отправляя должности, возложенные от церкви и от общества, воинствуют под знаменем креста Христова? А, во-первых, Ты, Благочестивейшая Монархиня наша! нося на Священных Своих раменах тягостное великого правления бремя, склоняешь на Себя очи не токмо всех нас, но и самого Владеющего светом; и Самой Собою доказываешь, сколь великие дела может понести и совершить душа, посвятившая себя небесной помощи. По чему осталось мне молить токмо великого Подвигоположника, да облегчает Вам спасительное иго Ваше, и Сим славы путем да введет Вас в обитель вечного покоя, Аминь.
Сказывано в Москве в присутствии ее Императорского Величества и Его Императорского Высочества в придворной церкви Марта 11 дня, 1767 года.
* * *