Учение о русском расколе в духовных семинариях

Семинарское преподавание учения о расколе преследует практическую цель – подготовить будущих пастырей церкви к борьбе с церковными отщепенцами. Отсюда это преподавание должно захватывать две задачи: во-первых, зародить в воспитываемых любовь к самому делу борьбы с отщепенцами, и во-вторых, дать им материал, которым можно было бы пользоваться для целей этой борьбы. Первая задача может быть достигнута лишь в том случае, если преподаванию будет дана та постановка, которая способна поселять в воспитываемых серьезность взгляда на изучаемый предмет и интерес к его изучению.

По своему происхождению старообрядческий раскол есть результат не случайных только обстоятельств, но и вековых исторических условий; была атмосфера, при которой раскол народился; и была особого рода почва, на которой зародившийся раскол вырос. Это есть первый пункт, на котором должно остановится семинарское преподавание учения о расколе. Достаточно раскрыть одно это положение, чтобы начинающих изучать раскол заинтересовать сразу, чтобы поставить их на ту точку зрения, с которой раскол выступит в подлинном своем виде, когда нельзя будет смотреть на него, как на явление бессодержательное, обнаруживающееся сразу даже для поверхностного взгляда.

Второй пункт – история поповщины и беспоповщины, как двух главнейших отраслей раскола. Поповщина и беспоповщина есть результат постепенного обнаружения несостоятельности основных начал раскола. Странное на первый взгляд дробление раскола на две части частнейшее дробление каждой из них на отдельные «толки» или «согласия» – на самом деле имеет свой смысл, как обнаружение названной несостоятельности. При семинарском преподавании данного отдела нужно раскрыть и эту сторону вопроса, так чтобы предмет опять, получил интерес для углубления.

Далее, семинарское преподавание должно коснуться истории мероприятий против раскола. Эти мероприятия отражались не только на внешней истории раскола, так что по ним можно судить о положении раскола в государстве в разное время, но – бесспорно – и на внутренней, способствуя то более резкому, то менее заметному проявлению практических выводов из раскольнической доктрины. Изучая историю мероприятий против раскола, мы начинаем понимать всю его историю гораздо яснее и значительно более. Вот почему и в семинарском преподавании учения о расколе нельзя съуживать данный отдел до максимальных размеров. Мало этого: история мероприятий против раскола показывает нам, что в них было не мало ошибок, и что, значит, не одни раскольники виновны в том, что доселе находятся они в отделении от церкви. Знать это, видеть это в правдивых страницах истории раскола весьма важно для человека, готовящегося стать борцом против раскола, – важно для возбуждения и образования в нем известной нравственной настроенности, той настроенности, которая дала бы ему силу относиться к заблуждающимся с любовью, к их заблуждениям с терпением, и не щадить своих миссионерских трудов.

Вслед за обзором мероприятий против раскола должна следовать история единоверия, как одного из видов этих мероприятий. Так как при учреждении единоверия церковь шла с этим средством врачевания раскола на встречу желаниям самих старообрядцев, то история должна отметить, конечно, и факты этого рода, по крайней мере наиболее важные; но так как по своей сущности единоверие представляет способ воздействия на убеждения раскольников, способ особый и своеобразный, то и рассматривать его следует со стороны его внутренних качеств. Имело ли единоверие успехи, от чего зависели его неуспехи: вот вопросы, в которые должны углубиться изучающие единоверие и с точки зрения которых преподаватель должен сделать выбор между историческими сведениями о единоверии. Таким изложением естественно будут захвачены и те нападки на единоверие, которым оно подвергается со стороны раскольников, и даже ответы на эти нападки.

Проследив, таким образом, историю раскола, следует перейти к изложению и разбору его вероучения. Нужно помнить, что разбор вероучения служит, конечно, ближайшим осуществлением практических целей семинарского преподавания. Чтобы выяснить сущность раскольнического вероучения, показать интересующие раскол вопросы, ознакомиться с должной постановкой их разбора, нужно обратить внимание на полемику в самом расколе. Дело в том, что в расколе есть такие вопросы, которые самим расколом решаются неодинаково и по которым, однако, он ведет полемику с православной церковью, причем вследствие этого своего внутреннего разногласия, раскол здесь сам защищает, по частям, ту истину, которую в борьбе с церковью опровергает, и, наоборот, по частям же опровергает то, что в этой последней борьбе защищает. Таким образом данным пунктом мы поставим в связь изложение истории раскола с разбором его вероучения и установим, так сказать, мостик для перехода от одной части к другой. По существу же мы покажем раскол самому себе в его историческом зеркале, где он ясно увидит, как он сам себя обличал и обличает.

Сделав названный переход к обличению раскола, нужно сосредоточить внимание на источниках этого обличения. Этот отдел должен быть проходим с полною подробностью и целесообразно: с подлинными или единоверческими изданиями книг в руках. Нужно помнить, что отдел этот должен положить фундамент для умения обучаемых приобретать нужные сведения самостоятельно. Значит, тут естественно заботиться о том, чтобы познания были всесторонни и с руководящим началом. При этом необходимо строго держаться разграничения между источниками по степени их действительной важности и авторитетности. При самом еще обзоре источников обучаемые должны твердо усвоить мысль, что нельзя начинать раскрытие предмета или изложение доказательств, например, ссылкою на Кириллову книгу, переходя потом, положим, к Св. Писанию, а потом к творениям св. Златоуста. Это – раскольнический прием, от которого и раскольников нужно всячески отучать, но который, к сожалению, нередко повторяется и православными писателями.

Затем, что касается самого разбора раскольнического вероучения, то здесь первостепенную важность имеет, конечно, не количество частностей, а объединение их в общей схеме. Это даст возможность, с одной стороны, легче понять и точнее усвоить опровергаемое, с другой – при изложении доказательств опровержения избежать повторений и уклонений от главного к второстепенному. Само собою понятно, что это касается более сложных пунктов раскольнической доктрины, каково, собственно говоря, поповщинское и беспоповщинское учение о церкви. Но и вообще во множестве цитат и текстов, как доказательств опровержения, нет нужды, тем более, что на такого рода подробности существуют специальные пособия. Целесообразнее усвоить главные положения того или другого вопроса противораскольнической полемики, и уметь обосновать их по самому тексту первоисточника, т. е. не изустно, а по книге.

Далее, в обрядовых вопросах противораскольнической полемики, точнее: православной апологетики, исторические и археологические данные не должны носить характер отрывочности: они должны быть указаны в полной системе и последовательности, а с другой стороны следует различать между ними по степени их действительной важности, предпочитая, например, греческий подлинник его славянскому переводу, или: более древний источник более позднему.

Наконец, различия в учении разных раскольнических толков, различия, касающиеся одного и того же пункта разногласия раскола с церковью, должны быть отмечены тщательно, равно как и видоизменения в учении одного и того же толка.

Серьезная, в системе и с полным беспристрастием проведенная, постановка разбора раскольнического вероучения скорее всего заставит обучаемых относится к последнему в полном смысле серьезно, без легкомысленных попыток посылать по его адресу порицания, а также приучить их видеть в самих церковных отщепенцах людей, хотя и заблуждающихся, но достойных серьезного и прилежного вразумления.

Такова, в общих чертах, должна быть постановка преподавания учения о расколе в духовных семинариях.

Питомцы семинарий суть будущие приходские священники, главная обязанность которых будет состоять в защите православной церкви, в борьбе с отщепенцами от нее. Отсюда вытекает необходимость соответствующей подготовки к этой борьбе. Конечно, такую подготовку не следует смешивать с подготовкою для руководящего миссионерского служения, какого служение ныне существующих миссионеров синодальных, епархиальных и особых братских. Область деятельности этих миссионеров гораздо обширнее и миссия их, вообще говоря, значительно сложнее. Но эта общая руководящая миссия не может заменить частной миссии, которую можно назвать приходскою. Каждый священник в своем приходе есть первый миссионер, он первый возделывает эту, в отдельности небольшую, но часто совсем еще не тронутую, почву, и без его труда, без трудов целой массы таких возделывателей, всякая другая миссия, специальная, даже при наилучшей своей постановке, будет бессильна и бесплодна. Тогда как епархиальный миссионер по отношению к отдельным местам епархии является деятелем временным, влияющим только наездом и необходимым лишь в более важных и трудных случаях, – приходской пастырь есть миссионер постоянный в своем приходе, всегда и всецело ответственный за все особенности в постановке приходской миссии. Разумеется, что при таких условиях приходскому пастырю потребна особая подготовка. Она возможна, конечно, лишь на почве общего богословского образования, но почерпаемый из других наук материал здесь требует специального приспособления. Поэтому если бы пастырь церкви в борьбе против раскольников вознамерился довольствоваться только общими богословскими познаниями, то он оказался бы незнающим своего противника, в основаниях и способах борьбы оказалось бы различие и, в силу этого, успех борьбы для защиты православия был бы невозможен. Вот чем вызывается потребность изучения раскола в духовных семинариях. Почему же это изучение нужно начинать с истории раскола?

Чтобы вступить на более верный путь духовного противодействия расколу, нужно знать сущности его; затем, нужно знать видоизменения раскольнического вероучения, какие оно имело в прошлом и имеет в настоящем; нужно знать исполненные некогда мероприятия, точнее: опыты мероприятий против раскола. А все это составляет предмет истории раскола и потому ознакомление с нею должно стоять, по порядку, на первом месте.

В частности, по отношению к истории старообрядческого раскола семинарское преподавание должно иметь в виду прежде всего вопрос о происхождении раскола. Не требуется сообщать сведения о разнообразных существующих взглядах на этот вопрос; но в виду литературной запутанности его, с одной стороны, и полемической важности – с другой условия и обстоятельства возникновения раскола должны быть изложены не только с соответствующей исторической обстоятельностью и отчетливостью, но и с известной полемической приспособленностью, выдвигая для этого соответствующие вопросы и освещая нужный материал. С одной стороны это устранит всякие предположения о гражданских мотивах происхождения раскола и обнаружит его церковный характер, чтобы сразу выяснился (принципиально) не менее запутанный вопрос о мерах противодействия расколу. С другой стороны этот отдел даст ответ и на предъявления раскольнической полемики, которая выдвигает обстоятельства возникновения раскола, начиная с первых распоряжений патриарха Никона и кончая собором 1667 года, особенно в новейшее время, с особенною настойчивостью.

Второй пункт интересующего нас вопроса это – история поповщины и беспоповщины. Тут нужно обратить внимание не столько на внешнюю историю, сколько на условия внутренней жизни раскола. Чтобы представить минувшую жизнь раскола в ее последовательности, нужно, конечно, знать: где жили раскольники? кем были руководимы? каков был быт раскольнических общин? какова материальная организация? Но все это составит, так сказать, только рамку для интересующей нас картины, сюжет, краски и очертания которой от рамки нисколько, конечно, не зависят. Нужно, значит, вникнуть в самое содержание картины и выяснить ее сюжет. Сюжетом в данном случае является история внутренней жизни раскола, которая по своему существу есть не что иное, как история раскольнических доктрин, или, что то же, результат обнаружения несостоятельности основных начал раскола. Обнаруживалась эта несостоятельность частию путем теоретическим, частью вследствие столкновения учения раскола с требованиями жизни. Поэтому нужно знать: и самые вопросы, на этой почве возникавшие, и исторический ход их развития, и их фактические результаты. Очевидно, что это положение должно иметь последовательность не только хронологическую, но и генетическую, и когда это будет достигнуто, тогда учение раскола будет исторически проведено по ступеням своей несостоятельности. С точки зрения практических целей семинарского изучения раскола это имеет значение в том отношении, что прежде чем перейти к специальному рассмотрению вероучения раскола, важно поставить раскол пред собственным своим историческим зеркалом, чтобы он сам мог видеть собственное отношение к этому вероучению.

На третьем месте нужно поставить историю мероприятий против раскола. Как врач, приступая к лечению болезни, считает необходимым предварительно ознакомиться с общим состоянием больного и с приемами лечения данной болезни, если таковое велось уже прежде, так и для борьбы с расколом, который также есть болезнь русской церкви, необходимо изучение истории его вообще и истории мероприятий против него в частности. Необходимо это не потому только, что историческое изучение мероприятий против раскола до известной степени проливает свет на всю его историю, но и потому еще, что из известного рода мероприятий оно указывает наиболее лучшие из них или наиболее выгодные стороны этих мероприятий, путем прежних опытов предупреждая от возможных в этом деле ошибок. Но при этом само собою разумеется, что семинарское преподавание должно различать между мероприятиями: с одной стороны гражданскими, с другой – духовными. Первые не имеют прямого отношения к делу подготовки к миссионерско-пастырскому служению: они в значительной доле объясняют те или другие исторические движения в расколе и – только. Значит, здесь нет надобности вдаваться во все подробности. Зато с большею подробностью должна быть изложена история мероприятий духовных. Здесь разумеется история полемики против раскола и миссий, и цель изучения той и другой должна состоять в развитии общего правильного взгляда на эти мероприятия и на сравнительную их важность. В частности, как в речи о миссиях нужно указать исторические примеры и с положительными результатами, и с отрицательными, так же точно нужно вести дело и при изложении истории полемики против раскола, рассматривая полемическую литературу по известным периодам. Полемическая литература старого времени, примерно за полтораста и более, при некоторых своих достоинствах, страдала и крупными недостатками, так что в настоящее время она может дать защитнику православия не столько пособие к руководству, сколько сама нуждается в защите от нападок со стороны раскольников на церковь. Отсюда на эту отрицательную сторону и нужно обратить преимущественное внимание при характеристике этой литературы, чтобы таким образом подготовить этот вопрос для отдела о вероучении раскола. В свою очередь обзор новейшей противораскольнической литературы, сделанной в исторической части учения о расколе, избавит от необходимости вводить особый отдел о пособиях при разборе вероучения раскола.

Обращаясь, затем к разбору раскольнического вероучения, преподаватель учения о расколе должен помнить об особенных трудностях этого отдела, обусловливаемых и сложностью раскольнического вероучения, и разнообразием источников для ознакомления с ним и для критической оценки его, и особенностями постановки входящих сюда разнообразных вопросов: догматических, канонических, литургических и всяких вообще обрядовых, касающихся не только порядка и предметов церковных, но и обычаев житейских. Здесь чем легче уклониться с верного пути, тем труднее предусмотреть возможность этого. Легко свести все дело к количественному заучиванию текстов и цитат, и через то сделать предмет сухим и обременительным для усвоения. Легко упустить из внимания степень практической применимости сообщаемых сведений, равно как и особенности способа этой применимости. Легко увлечься частностями в приобретаемых сведениях и, однако, не научить умению самостоятельного приобретения этих частностей. Таким образом от преподавателя требуется большая осторожность: он должен дорожить и учебным временем, и вниманием учащихся, и действительными потребностями вразумления заблуждающихся. Чтобы избежать по крайней мере более крупных отрицательных сторон ведения дела, семинарское преподавание должно иметь в виду следующее.

Предмет изучается не иначе, как по первоисточникам, лишь при указании учебника. Каждый пункт раскольнического вероучения, подлежащего критическому рассмотрению, предполагает необходимым знакомство учеников как с соответствующими раскольническими сочинениями и источниками их, так и с источниками для названного критического рассмотрения вопросов, в этих сочинениях затронутых и «обоснованных». Нужно знать не только то, в чем заключается раскольническое вероучение, не только его основания и основания для критической оценки этого вероучения, но нужно знать еще и то, где отыскивать эти основания. Раскольник-старообрядец верит только тогда, как говорят ему от книг, точнее: когда прямо читают по уважаемым им книгам. Значит, нужно уметь противопоставить раскольнику книгу, нужно приучаться говорить только от книг и с книгами в руках. Это требует, говоря вообще, основательного знакомства с источниками предмета. В частности, по раскольническим сочинениям следует отмечать разногласия расколоучителей по известного рода вопросам, и все эти сочинения ученик должен хорошо знать. Что же касается способа ведения дела, которого должен держаться преподаватель, то он, по нашему мнению, должен быть таков: чтение статей различных книг или одной и той же книги разделяется между несколькими учениками; при чтении ученики излагают на бумаге общее содержание прочитанного и отмечают важные для полемики частности; потом в классе, под руководством преподавателя, знакомят с прочитанным своих товарищей; состав назначаемых для этого дела учеников, конечно, постепенно меняется.

Переходя, затем, к отдельным пунктам раскольнического вероучения, следует держаться степени важности вопросов и на первом месте естественно ставить вопрос о церкви, по которому раскол распадается на две половины: поповщину и беспоповщину. Когда будут указаны признаки церкви Христовой, то само собою определится, что раскольнические общины, поповщинская и беспоповщинская, находятся вне церкви. Это и составляет естественный переход к изложению собственно раскольнического учения о церкви. В порядке пунктов последнего должно следовать и опровержение его. При этом нужно помнить, что здесь первостепенную важность имеет объединение частных положений в общей схеме, – для более легкого усвоения сложных раскольнических доктрин, – а не подробности самого раскрытия этих положений. Например, в основе беспоповщинского учения лежит доктрина об антихристе; но по важности в беспоповщинской доктрине учения о церкви доктрина об антихристе входит именно сюда; поэтому вопрос об антихристе следует рассматривать при разборе беспоповщинского учения о церкви и применительно к нему, т. е. затрагивать в учении об антихристе только те вопросы, которые вызываются беспоповщинским учением о состоянии церкви.

Что касается вопросов обрядовых, по которым также существуют разногласия между церковью и расколом, то здесь следует иметь в виду две стороны: во-первых, ведет ли известный обряд к нарушению догматов веры, и во-вторых, употребляется ли он в древней православной церкви. Первый вопрос всегда должен стоять на первом месте и должен быть уяснен с полной отчетливостью, так как решением этого вопроса обнаружится основная, принципиальная несостоятельность взгляда раскольников на значение обряда. Второй вопрос не требует особенных подробностей, но нужные частности должны быть указаны здесь не только в полной связи, но и вполне беспристрастно. Цель этого рода доказательств кроется в историческом обнаружении несостоятельности того же раскольнического взгляда на исключительную древность и неизменяемость употребляемых раскольниками обрядов. Цель эта будет вполне достигнута, если будут указаны, – в равной мере и неотрывочно, – доказательства употребления православной древностью того или другого обряда., ныне употребляемого православной церковью или старообрядчеством, а также и обрядов, ныне совсем неупотребляемых. Например, весьма важно показать, что в древней православно-восточной церкви употреблялись не такие только обряды, как троеперстие и двуперстие, ныне употребляемые православной церковью и расколом старообрядства, но и такие, как единоперстие, ныне вышедшее из употребления во всех православных поместных церквах. Или: что трегубит и сугубит аллилуя – оба способа возглашения этого церковного песнопения греческого происхождения и оба древние. Представленные в должной последовательности свидетельства эти не только не будут обременительными для внимания и памяти учащихся, но и сообщат предмету весьма большой исторический интерес.

Преподавание учения о расколе не во всех семинариях должно вестись по одной программе. Программа этого предмета может быть расширяема или же сокращаема, по требованию местных надобностей. Так как семинарское преподавание, как было уже сказано выше, имеет в виду практическую цель, то каждая семинария, воспитывающая будущих пастырей для своей, местной, епархии, должна иметь в виду противораскольнические нужды собственно этой последней. Было бы практически нецелесообразно изучать раскол в определенной программе во всех семинариях, т. е. в одинаковом объеме, так как раскол существует в разных местах в разном количестве и не в одних и тех же толках. Таким образом, соответственно местным потребностям, прохождение существующей программы должно осуществляться лишь в тех ее частях, какие этими потребностями вызываются, как одинаково по тем же потребностям программа в других своих частях может быть и расширяема. Само собою разумеется, что для надлежащей постановки дела здесь необходимо основательное ознакомление с историей местного раскола и особенно с современным состоянием его вероучения, которое, как известно, подвержено видоизменениям не только временным, но и местным. Средством для этого преподавателю могут служить: во-первых, местные архивы, заключающие сведения о прошедшем местного раскола; во-вторых, личное знакомство преподавателя с местным расколом, для чего совершаются поездки в места его нахождения.

Таким образом сокращение и расширение тех или других пунктов программы должны иметь в виду ту же практическую цель семинарского преподавания данного предмета, какую преследуют и указанные выше выбор его сторон для наибольшего освещения и самый метод изучения – с источниками в руках.

Но можно указать и еще некоторые средства к тому, чтобы изучение данного предмета не носило характера чисто теоретического. Прежде всего к этой цели должно быть направлено классное выспрашивание преподавателем урока. По учебнику и предварительным классным объяснениям ученики знакомятся с общей схемой вопроса и с главнейшими раскольническими по нему возражениями, изучая при этом и относящиеся к вопросу первоисточники. Но классную проверку ученических познаний преподаватель ставит подробнее. Именно: он должен иметь в виду и все существующие частнейшие раскольнические положения или возражения, и при чтении первоисточников вникать и в контекст речи, и в смысл и особенности всех частностей, не ограничиваясь цитатами руководства. Параллельно должно иметь место классное чтение относящихся к предмету образцовых бесед с раскольниками по существующим описаниям их. Этим классное преподавание будет сближать обучаемых с живою действительностью. Кроме того, когда известный отдел или параграф будет закончен, тогда полезно назначить испытание в познаниях между самими учениками. Назначенные для этого ученики еще раз подготовляются к «собеседованию» по необходимым источникам и пособиям и в назначенный час ведут его перед всем собранием своих товарищей. Разделяясь на две половины, беседующие ведут свою речь так: одна половина предлагает вопросы другой, последняя в свою очередь возражает первой. Не изображая собой представителей раскола и православия и не повторяя известные раскольнические возражения с буквальностью, а только придерживаясь их и вообще имя в виду, – собеседники должны указать собственно свои недоумения по поводу изучаемого ими материала. Возможно, что возражающий уже имеет в своей голове ответ на возражение. Но все же следует поставить возражение, по его новизне, для ознакомления с ним других. Руководимые преподавателем, который при это твердо должен помнить цель таких собеседований, последние могут способствовать не только более ясному и отчетливому усвоению учениками изучаемого, не только облегчать труд изучения вопроса путем, так сказать, разделения этого труда, но и помогут выработать в обучаемых находчивость, выдержанность и искусство говорения. Методологические и всякие другие поправки преподаватель может делать или прямо на самом собеседовании, попутно обнаружению ошибок или погрешностей неопытности, или, смотря по обстоятельствам, по окончании его, назначая для этого особый час на уроках.

Еще важнее, если воспитанники семинарии будут присутствовать на собеседованиях с самими раскольниками. Здесь изучающие раскол могут наблюдать действительность в живом образце и по ней знакомиться с важным для них делом вполне опытно. Конечно, это – опыт только своего рода и он, по существу, не может быть очень широк, однако свою долю пользы будущим пастырям он принесет. Борцу за православие важнее всего научиться не надеяться при борьбе с церковными отщепенцами на победы легкие и, кроме того, знать, сколь при этом ему необходимы достойные защищаемой истины качества, каковы спокойствие и твердость. А на собеседованиях можно научиться и этому.

Здесь разумеются собеседования, какие ныне ведутся в губернских городах епархиальными миссионерами, или же другими опытными лицами. Но собеседования с раскольниками могут быть устраиваемы и самими преподавателями семинарий. Вступать в самую беседу ученики могут лишь с большою предусмотрительностью; ответственность в этом случае лежит на преподавателе; но ученики должны всегда помогать собеседникам, например – отыскиванием свидетельств в книгах, тут находящихся. В ближайший после беседы урок преподаватель должен сделать оценку ее, оценку вполне беспристрастную, а ученики могут высказать свои замечания и впечатления. На уроках этого рода удобнее всего знакомить учеников и с теми современными раскольническими приемами собеседования, которые в наличных беседах применения не получили.

Преподавателю полезно брать своих учеников и в поездки по селениям. Но еще удобнее ученики могут входить в сношения с раскольниками и их начетчиками в каникулярное время.

Для ознакомления воспитанников семинарии с состоянием местного раскола могут быть привлекаемы и местные епархиальные миссионеры, – конечно, с разрешения местной епархиальной власти. В некоторых семинариях такой порядок уже практикуется и оказывает богатую пользу. Наличное состояние местного раскола епархиальному миссионеру должно быть известно более, чем кому-либо другому. И пять – десять годовых уроков, конечно, не затруднят епархиального миссионера, так как не потребуют от него каких-либо особых познаний, кроме тех, какими он владеет по долгу своей службы. Но для воспитанников семинарии эти уроки будут очень полезны. Из личного опыта миссионеру известны: главные и второстепенные пункты местного раскола; настроения отдельных толков и влиятельность местных начетчиков; наиболее любимые вопросы вероучения и наиболее распространенные доводы в его защиту. Все это и должно быть сообщено на уроках-беседах миссионера с учениками. Ненапечатанные отчеты уездных миссионеров, переписка с раскольническими вожаками, раскольнические картины, портреты, книги, тетради – также легко могут найтись у миссионера, чтобы ознакомить учеников и с этим.

Вследствие сложности и трудности обязанностей как семинарского преподавателя учения о старообрядческом расколе, так и обязанностей епархиального миссионера, из которых деятельность одного приурочивается собственно к классным занятиям, а деятельность другого требует частых разъездов по епархии, – преподаватель семинарии не может быть вместе и епархиальным миссионером. Но епархиальный миссионер легко может пособить делу семинарского изучения местного раскола .Служение епархиального миссионера прямо и само по себе заинтересованно в том, чтобы местные пастыри еще на семинарской скамье получали должную подготовку к борьбе с церковными отщепенцами. Поэтому преподавателю семинарии и епархиальному миссионеру не следует вести свое дело разъединенно и обособленно. Нет сомнения, что епархиальный миссионер, если он предан своему делу, отнесется к выполнению своих обязанностей по отношению к воспитанникам семинарии с полной любовью и в частности позаботится чаще устраивать в присутствии их собеседования с раскольниками. Преподавателю организовать это дело труднее.

Есть еще важные условия, от которых зависят успехи и плодотворность семинарского преподавания учения о старообрядческом расколе. Дело в том, что преподавание учения о расколе лишь тогда пойдет вполне успешно и по своим последствиям лишь тогда будет вполне плодотворно, когда сумеет возбудить, с одной стороны, интерес к научению предмета, а с другой – любовь к самому делу вразумления заблуждающихся. Первое из этих условий необходимо потому, что составляет условие достижения второго. Не вызвав серьезного интереса к предмету, легко обратить изучение его в одну формальность, а формальное отношение к делу развивает нерасположение к его конечной цели. В этом отношении некоторые отделы учения о расколе требуют особого к себе внимания. Таков вопрос, например, о происхождении раскола, который, будучи раскрыт надлежащим образом, сразу обнаруживает и многосодержательность этого исторического явления, и его глубокий интерес для изучения. Как было сказано выше, раскол по своему происхождению есть результат не случайных только, временных обстоятельств, но и вековых исторических условий: была атмосфера, при которой раскол народился, и была почва, на которой он вырос. Вопрос об атмосфере показывает то, почему раскол появился именно во второй половине XVII века; вопрос о почве разъясняет то, почему раскол возник по поводу исправления богослужебных книг. Веками складывались обрядовое направление в религиозной жизни русских, их религиозная самомнительность, эсхатологические чаяния, царившие на Руси: эти исторические условия дали содержание расколу, подготовили для него почву. Но раскол, в виде отдельного от церкви общества, мог и не появиться, если бы не было известного стечения временных, случайных, обстоятельств половины XVII века. В этом смысле старообрядческий раскол представляет собою явление случайное и не имеет характера неизбежного зла, в котором никто не виноват и которое с необходимостью выброшено было русскою историческою жизнью.

Но раз раскол возник, хотя и при известных случайных обстоятельствах, но возник на исторически сложившейся почве, при известных, вековых условиях русской религиозной жизни, – он явился с содержанием, уже совсем не случайным. Напротив в основе раскола лежит сложное мировоззрение, требующее серьезного изучения и недоступное поверхностному взгляду.

Таким образом, только последовательное и строго отчетливое выяснение вопроса о происхождении раскола способно твердо установить правильную точку зрения на это явление, раскрыть его интерес для изучения и предохранить от того легкомысленного взгляда, который ищет доказательств бессодержательности раскола и на попытки серьезного исследования его смотрит, как на пустую затею. Повторяем, что серьезность взгляда на предмет изучения раскола есть первая ступень для понимания важности цели этого изучения.

Подобным образом важно показать со стороны внутренней содержательности факты из начальной истории раскола. Челобитные, открытые возмущения, бегство в леса и за границу, самоистребление, – все эти и подобные события из жизни первоначального раскола, взятые сами по себе, при поверхностном взгляде на них, представляются и малопонятными, и бессодержательными, и противоречивыми. Но поставленные в связь с учением раскола, в связь действительной зависимости от него, эти события уже теряют характер отрывочности и непоследовательности, а получают свой смысл и объяснение. Таким образом, чтобы заинтересовать своих слушателей, преподаватель учения о расколе должен поставить изучение данных событий на указанную нами почву. Когда мы видим, например, что проповедь беспоповщины началась ранее, чем вымерли попы старого ставления, или что отрицание брачной жизни впервые вылилось из уст не кого-либо другого, а именно из уст Исидора, попа старого ставления, – тогда и на истории раскола убеждаемся, что на ход исторических событий ложные идеи влияют не менее сильно, чем и истинные. Таким образом, при указываемом ведении дела изложение событий из истории раскола не будет простым перечнем их, сухим и обременительным. А это и составляет главное условие, чтобы обучаемые углубились в предмет сами, привлекаемые его внутренней содержательностью и своеобразностью.

Если мы обратимся, далее, к обособленной истории поповщины и беспоповщины, то занимательность этого отдела и действительный интерес его сумеем восстановить не иначе, как когда покажем, что это разделение раскола на две части и частнейшее дробление каждой из них на отдельные толки, странное и непонятное на первый взгляд, на самом деле имеет свой смысл и значение. Значит, на эту сторону данного отдела и нужно обратить особенное внимание. Что эта сторона предмета с точки зрения интереса его изучения является, действительно, важною, видно из того, что под пером некоторых писателей, освещающих вопрос, конечно, односторонне, она выступает доказательством культурно-исторического значения раскола для русской жизни.

Раскрытие истории раскола в связи с воздействием на нее учения раскола важно еще в том отношении, что, занимая мысль, оно воздействует на волю обучаемых. Именно, обучаемые делают вывод, что в основе раскольнических исканий лежит известное мировоззрение, что, следовательно, раскольники суть люди убеждения, хотя и ложного, и что влиять на них возможно только словом убеждения. Препобедить это мировоззрение, раскрыть ложность раскольнических убеждений – задача, становится ясным, трудная, но становится ясным и то, что по этой трудности задача эта делается достойною столь великого служения, какого служение пастырское. Таким образом интерес к предмету, вызванный теоретически, исключительно одним содержанием предмета, приближает нас к пониманию важности самой цели изучения предмета, состоящей в вразумлении заблуждающихся, – сродняет с ней нашу мысль и направляет к ней нашу волю.

Но есть еще один отдел более важный для выработки в обучаемых необходимой пастырско-миссионерской настроенности. Таков именно отдел о мероприятиях против раскола. Историческое изучение этих мероприятий должно занять свое место, между прочим, по его психологическому и нравственному значению. Это своего рода школа, которая, показывая трудности предстоящей борьбы, вызывает будущих борцов на внутреннее самоиспытание, спрашивая: есть ли нужная для дела стойкость духа и решимость? Сложность и величие предстоящей задачи или устрашает человека и устраняет от попытки к ее осуществлению, или же, в лучшем случае, благотворно влияет на него и создает борца, преданного избранному делу всеми силами своей души. Такой же результат получится и в убеждениях изучающих историю мероприятй против раскола.

С другой стороны, давая возможность произвести между мерами и приемами борьбы с расколом выбор и предупреждая от ошибок на этом поприще, изучение данного отдела показывает, что для вразумления заблуждающихся уже сделано ( в прошедшем) и что еще надлежит сделать (в настоящем). Отсюда зарождается сознание лежащего на нас долга продолжить начатое ранее нас и неисправленное докончить, сознание нравственной необходимости относиться к делу вразумления заблуждающихся с прилежанием, а к самим заблуждающимся – с снисхождением и терпеливостью. Нравственная настроенность борца с заблуждениями окажется ниже своей должной высоты, если причину пребывания раскольников вне церкви он будет искать в одном только их упорстве, совсем не останавливаясь на размышлении о полноте и качестве мер, какие доселе были приложены для препобеждения этого упорства, точнее: лежащего в его основе заблуждения.

Такова должна быть, по нашему мнению, постановка учения о старообрядческом расколе в наших духовных семинариях!