О необходимости изменить Русские Основные Законы в пользу законодательной независимости Православной Русской Церкви

Посвящается памяти проф. прот. М. И. Горчакова.

По-видимому, во всех слоях русского общества признается необходимым созыв Поместного Собора для решения наших столь запутанных церковных дел. В особенности, это нужно сказать про среду православного духовенства, которое сверх того считает нужным, по возможности, тщательно приготовиться к нему и наперед разработать все те вопросы, которые Собор будет решать.

Как известно, совершенно правильная мысль, что нельзя созывать Собора прежде, чем предметы его занятий не будут достаточно разъяснены и подготовлены, вызвала учреждение в 1906 г. «Предсоборного Присутствия»¹. Но его оказалось недостаточно. Год тому назад, при Св. Синоде образовано еще специальное «Предсоборное Совещание» при участии высших иерархических лиц, якобы для окончательной подготовки материала для Поместного Собора и самого порядка его созыва и работ. Одновременно с этим, видимо наскучив долгим ожиданием Собора, придворное духовенство испросило себе разрешение устроить свое «Предсоборное Присутствие» и занято на нем разрешением всех мучающих нас церковных вопросов самого общего характера, не имеющих никакой реальной связи с особенностями придворной духовной службы. Если пройдет еще немного времени, то можно ожидать образования еще других «Предсоборных Присутствий» разного состава и разного значения.

Множественность и относительная бесплодность этих Присутствий и Совещаний, и почти безнадежность, что Собора мы когда-либо дождемся, вызывает в русском обществе вполне понятное недоумение и досаду. Сложившиеся условия хочется, как-нибудь удовлетворительно объяснить и в голову приходят разные догадки. Можно подумать, что правящие круги опасаются созыва Собора, не уверенные в том, во что могут вылиться его дебаты. Кажется лучшим остаться при старом, чем скользнуть в неизвестное будущее. Это опасение, если оно есть, имеет за собой глубокое основание, так как ошибки в церковной сфере непоправимы и русским следует помнить печальной памяти Тридентский собор (1545–1563 г.), закрепивший все средневековые заблуждения латинства. Можно подумать также, что с преобразованием современного синодального устройства Русской Церкви в патриархате усилится клерикализм, чего не желают одни, или напротив, что высшее духовенство утратит свою власть при выборном начале назначения на церковные должности, чего не желают другие и т. д.

По-видимому, причина бесплодности «Присутствия» и отсрочки Собора лежит совсем в другом.

Прежде всего, как нам кажется, ее надо искать в организации, порядке деятельности и времени созыва Предсоборного Присутствия 1906 г. Естественный порядок разработки и проведения реформ в такой важной и сложной области, как церковная, должен был заключаться в том, чтобы тщательно исследовать исторический процесс образования такого положения Церкви, которое признается ненормальным и возможно точнее формулировать, что есть в данный момент, что нуждается в изменении и в каком направлении. Когда такой диагноз был бы выполнен в достаточной степени, необходимо было бы выделить главнейшие принципиальные вопросы, от разрешения которых зависит все остальное и на них сосредоточить все внимание при разработке проектов нового порядка вещей. И только после этого можно было бы перейти к выяснению деталей.

Выражаясь конкретнее, Предсоборному Присутствую 1906 г. надлежало прежде всего определенно высказаться к чему привела Русскую Церковь ее многовековая история, в особенности история XVIII и XIX столетия и как следует юридически квалифицировать современное устройство и государственное положение Церкви в России. Тогда был бы поставлен прямо и всесторонне правильный диагноз нашей болезни, и выяснились бы сами собой методы ее лечения. Тогда с ужасом поняли бы, что внутренняя и внешняя стороны жизни Русской Церкви, со времени Петра Великого, раздвоены. В то время, как первая питается древними преданиями веры и древними формами богослужения, и внутренне свободна, вторая, т. е. устройство и управление искажены и обезличены. С внешней стороны Церковь превращена в Ведомство Православного Исповедания, во главе которого стоит министр со званием Обер-Прокурора Св. Синода². Остановившись на этом положении, как самом главном, не трудно было бы указать, что прежде всего нужно сделать, особенно имея в виду происходившую в 1905–1906 г. ломку нашего государственного строя, а именно, – министерскую власть Синодального Обер-Прокурора уничтожить, сохранив за ним только право надзора за закономерностью, а все дела Православной веры в России изъять из ведения каких бы то ни было высших государственных учреждений. Тогда только можно было бы посвятить дорогое время и внимание на обсуждение гораздо более второстепенных вопросов о том, из кого должен состоять Поместный Собор и как организовать в будущем церковное управление. Во всяком случае, не были спешными мелкие детали этих вопросов, а равно и все другие нестроения нашего церковно-бытового уклада.

Между тем, как первое, так и остальные Предсоборные Присутствия и Совещания только мимоходом, почти вскользь касались русской церковной истории и нашей современной церковно-государственной действительности. История казалась всем хорошо известной, а критика действительности казалась слишком легкой, потому что недостатки ее слишком очевидны. Интерес сосредоточивался не столько на том, что у нас есть, чем мы болеем, а на том, чего у нас нет, чего мы хотим. Отсюда четыре тома «Журналов и Протоколов Высочайше учрежденного «Предсоборного Присутствия»³ заключают в себе огромный и очень интересный материал de lege ferenda, т. е. для проектирования будущего устройства и управления Русской Церкви со всеми их частностями и сравнительно очень немного de lege lata, т. е. для суждения о том, какой строй и управление Русской Церкви существует в действительности по русским законам и каким историческим путем мы к ним пришли.

Далее, вместо того, чтобы заняться сперва исключительно самыми основными вопросами, Предсоборное Присутствие 1006 г. принялось за изучение и исправление сразу всех наших церковно-бытовых неустройств, накопившихся за много столетий. Оно рассеяло свои силы по следующим семи отделам: I. О составе Поместного Собора и порядке рассмотрения дел на нем. К этому же отделу был отнесен и вопрос о преобразовании центрального управления Русской Церкви. II. О разделении России на церковные округа и организации их, а также о преобразовании местного церковного управления, в том числе Грузинского экзархата. III. Об организации церковного суда и пересмотре законов по делам брачным, вообще и о смешанных браках. IV. О благоустроении прихода, о порядке приобретения церковной собственности, об епархиальных съездах и участии священно-служителей в общественных и сословных учреждениях. V. О преобразовании духовно-учебных заведений. VI. По делам веры: о единоверии, старообрядчестве и др. VII. О мерах к ограждению Православной веры и христианского благочестия от неправых учений и толкований, в виду укрепления начал веротерпимости в Империи⁴.

Очевидно, что такое разнообразие поставленных задач не могло содействовать сосредоточению работ и энергичному проведению результатов их в жизнь. Особенно затруднено было общее собрание Предсоборного Присутствия, которое должно было пересмотреть и окончательно разрешить все вопросы затронутые и подготовленные в отделах. Надо было и нельзя было решить все сразу.

Мало этого. Последовательность работ в отделах также не была достаточно продумана и они занимались вразбивку то тем, то другим вопросом. Руководящая роль находилась в руках председателей, но далеко не всегда они управляли прениями. Попутно возбуждались частные вопросы и рассуждения уклонялись в сторону. Строго выработанных программ вообще не было. Это обстоятельство имело особенное значение для самого важного отдела, каковым был, разумеется, первый. Ему предстояло решить основные вопросы о Поместном Соборе и организации центрального управления Русской Церкви, а в связи с последним, – вопрос об отношении церковной и государственной власти в России. Этим вопросам и посвящены были 23 заседания первого отдела с 14-го марта по 7-ое июня 1906 г.

Казалось бы опять, что логика требовала от первого отдела, чтобы он, как намечено выше, занялся сначала выяснением исторических ошибок, затем юридической квалификацией действительности, выработкой первейших мер, необходимых для того, чтобы сдвинуть церковный вопрос с мертвой точки, добился бы принятия их в общем собрании Присутствия и представления Русскому правительству, а затем уже занялся бы вопросом о деталях организации центрального управления и о предстоящем Поместном Соборе.

Между тем, первый отдел стал работать в совершенно обратном порядке. Он прежде всего занялся выяснением вопроса о Соборе и его составе (заседания 14, 16 марта 1906 г.), о способе избрания лиц из клира и мирян для участия в нем (18, 22 марта, 12 апреля 1906 г.), о порядке рассмотрения и решения дел на предстоящем Соборе (13 апреля). Только в седьмом заседании 17 апреля 1906 г., первый отдел перешел к вопросу о преобразовании центрального управления и начал его с церковных округов. Далее, 19 апреля перешли к Св. Синоду и обсуждали вопрос о нем 21, 24, 26 апреля, 1 и 3 мая. 5, 12, 17 и 19 мая обсуждали вопрос о председателе Синода и о его титуле, а 24-го мая перешли к вопросу о повременных периодических соборах, коими должно завершаться высшее управление Русской Церкви и обсуждали его еще 27 мая. И только 30 мая 1906 г. дошли, наконец, до вопроса об отношении Церкви к государству, с которого надо было начать. При этом, разумеется, для тщательного историко-юридического исследования тех отношений, которые именно и вызвали саму необходимость принять меры к созыву Поместного Собора, уже недоставало времени, а потому, заслушав доклады проф. И. С. Бердникова и Н. Д. Кузнецова в заседаниях 30 и 31 мая, 5-го июня перешли к выяснению частностей. 7-ое июня 1906 г. было днем последнего заседания первого отдела, на котором был окончательно принят проект положений «об отношении Высшего правительства Православной Российской Церкви к Верховной государственной власти»⁵.

Но этого было мало. «Положения» необходимо было обсудить в общем собрании Присутствия, заседания которого действительно происходили параллельно с заседаниями первого отдела. Но и тут произошла фатальная непоследовательность. Первое заседание общего собрания Предсоборного Присутствия происходило 11 марта 1906 г. Его можно назвать организационным, так как оно обсуждало программу работ в отделах Присутствия. Второе же действительно перешло к существу дела, но оно состоялось лишь спустя почти два месяца после первого и занялось вопросом о составе предстоящего Собора и продолжало обсуждение его 8, 12. 15 и 16 мая 1906 г. Заседания 18, 26 и 29 мая были посвящены совершенно постороннему вопросу о реформе духовно-учебных заведений и только 1-го июня перешли к вопросу о преобразовании центрального церковного управления в России, обсуждать который продолжали 3 и 12 июня. Наконец, в самых последних заседаниях, состоявшихся весной 13 и 14 июня, обсуждались и были приняты положения об отношении Церкви и Государства в России⁶.

Фатальная непоследовательность работ Предсоборного Присутствия, в связи с крайним неудобством момента его созыва, сделалась, можно сказать, роковой.

Нельзя забывать, что сама мысль о преобразовании некоторых сторон нашей церковной жизни возникла в самый разгар общественного возбуждения, вызванного Японской войной 1904–1905 г. Пред сознанием русских людей встали бесчисленные проблемы нашей внешней и внутренней политики. Война, забастовки, погромы, исключительные положения, партийные разделения и проч., и проч., разумеется, не могли благоприятствовать спокойному обсуждению преобразований в какой бы то ни было сфере. Поэтому совершенно понятно, что Государь Император 31 марта 1905 г., на всеподданнейшем докладе Св. Синода о созвании Собора епархиальных епископов для учреждения патриаршества и для обсуждения перемен в церковном управлении, собственноручно начертал: «Признаю невозможным совершить, в переживаемое ныне тревожное время, столь великое дело, требующее и спокойствия и обдуманности, каково созвание поместного собора. Предоставляю Себе, когда наступит благоприятное для сего время, по древним примерам православных Императоров, дать сему великому делу движение и созвать собор Всероссийской Церкви для канонического обсуждения предметов веры и церковного управления⁷.

Тогда именно решено было созвать Предсоборное Присутствие, которое, с перерывом на летнее время и заседало с 6-го марта по 15 декабря 1906 г.

Между тем, произошли события чрезвычайной важности, в корне изменившие весь государственный строй России. После манифеста 6 августа 1905 г., последовал манифест 17 октября 1905 г. За ним, – манифест 20 февраля 1906 г. об изменении учреждения Государственного Совета и пересмотре учреждения Государственной Думы и наконец, Именной Высочайший указ 23 апреля 1906 г. об утверждении Основных Законов. 27 апреля того же года, открыла свои заседания впервые созванная Государственная Дума.

Для преобразования Русского церковного строя эти события имели подавляющее значение. Прежде всего манифест 17 октября 1905 г. в пункте третьем установил «как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной Думы». Та же мысль была еще определеннее выражена в манифесте 20 февраля 1906 г.: «Сохраняя незыблемым коренное положение Основных Государственных Законов, – говорилось в этом манифесте, – на основании коего никакой закон не может иметь своего совершения без Нашего утверждения, Мы постановляем впредь общим правилом, что со времени созыва Государственного Совета и Государственной Думы, закон не может воспринять силы без одобрения Совета и Думы». Наконец, в ст. 7-ой Основных Законов издания 23 апреля 1906 г., которые, как заявлено в Именном Высочайшем указе того же дня, были дополнены положениями, точнее разграничивающими область принадлежащей Государю нераздельно власти законодательной, – в ст. 7-ой было сказано: «Государь Император осуществляет законодательную власть в единении с Государственным Советом и Государственной Думой», а в 86-й статье то же самое повторено: «Никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного Совета и Государственной Думы, и воспринять силу без утверждения Государя Императора».

Таким образом, для законов, касающихся положения Православной церкви в России не было сделано никакого изъятия. Согласно только что опубликованным Основным Законам, издание их, как и всех вообще, должно было следовать в одинаковом порядке, т. е. чрез Государственную Думу и Государственный Совет⁸.

Никакой помощи не могло оказать и то обстоятельство, что в главе 7-ой Основных Законов нового издания статьи о вере были буквально перепечатаны с прежних изданий, потому что в новом издании они имеют совершенно новый смысл. Как видно из предыдущего, дело в том, что по новым Основным Законам в законодательстве участвуют Г. Дума и Г. Совет, и акты законодательства точно отграничиваются от актов управления, которое какого бы оно ни было, отныне должно быть подзаконным (ст. 10 и 11). Следовательно, слова ст. 65: «В управлении церковном Самодержавная Власть действует посредством Св. Пр. Синода, Ей учрежденного» означают: в подзаконном управлении или администрации (от которой не отделим, по особым причинам и церковный суд) Самодержавная Власть действует посредством Св. Синода. Что же касается установления новых законов для Русской Церкви, то они могут последовать не иначе, как с одобрения Г. Думы и Г. Совета (ст. 86). Таким образом, в делах законодательных Св. Синод (а равно и Предсоборные Присутствия, Патриарх со своим Священным Синодом, чрезвычайные или периодические Поместные Соборы и т. под.) оказался не только по прежнему несамостоятельным, не только зависимым от Государя, но кроме того зависимым и от законодательных учреждений.⁹

Разумеется, спокойно принять сложившиеся обстоятельства и нормы к сведению и руководству в вопросах преобразования русского церковного строя было невозможно. Государственная Дума и Государственный Совет, как высшие государственные учреждения, не могли и не могут иметь того авторитета и обаяния, которые всегда имели Православные Самодержцы на Востоке, где их высокой власти всегда приписывался оттенок священного характера власти Божией милостью, власти Божиих Помазанников. Но кроме того и Г. Совет, и тем более Г. Дума составились из представителей всего русского населения, в том числе из инородцев, иноверцев, мусульман и даже евреев. Доверить им решение церковных законодательных вопросов казалось и кажется унижением Св. Веры и Церкви.

Это сознано было уже первым отделом и общим собранием Предсоборного Присутствия 1906 г., и в их журналах и протоколах можно найти соответствующие дебаты¹⁰.

На заседаниях общего собрания Присутствия 13 и 24 июня 1906 г. были выработаны даже следующие положения:

1). Православная Русская Церковь имеет право издавать для себя новые постановления с соизволения Государя Императора. Согласно с сим, представляются на благоусмотрение Государя Императора постановления предстоящего чрезвычайного Собора Всероссийской Церкви и имеющих последовать за оным повременных Соборов, а также распоряжения постоянного Священного Синода руководственного характера.

2). Постановления чрезвычайного Всероссийского Собора, повременных Соборов и постоянного Священного Синода, связанные с расходованием средств из Государственного Казначейства, или с предоставлением церковным учреждениям и лицам прав государственных, восприемлют силу закона в общем законодательном порядке.

3). Православная Русская Церковь в своих внутренних делах управляется свободно своими учреждениями, под верховной защитой Государя Императора¹¹.

Но было поздно. Как видно из приведенных справок, первый отдел Присутствия, подлежащий вопрос об отношении Церкви и Государства, дебатировал только 30-го мая 1906 г., а общее собрание Присутствия только 13 и 14-го июня. Между тем, уже 23-го апреля 1906 г., государственный строй России подвергся окончательному преобразованию, а 27-го апреля 1906 г. открылись заседания Г. Думы и все определяющие ей права нормы вступили в силу и действие.

Заседания Предсоборного Присутствия продолжались и осенью 1906 г., своим чередом. Тем временем, 8-го июля 1906 г., первая Дума была распущена и сроком созыва второй было назначено 20-е февраля 1907 г. 3-го июня 1907 г. распущена вторая Дума и третья созвана на 1-ое ноября того же года. Печальный опыт первых двух Дум показал, как мало у нас устойчивости в решении вопросов даже чисто государственных, текущих, так сказать злободневных, в которых высшие принципы совершенно не замешаны. Трудно поэтому было решиться двинуть вперед вопросы церковные. Далее, даже третья Дума, «Дума 3-го июня», показала себя достаточно беспринципной и не ортодоксальной по религиозным вопросам и о веротерпимости, в церковно-школьном деле и друг.

К этим фактическим условиям, препятствовавшим приступить к осуществлению давно задуманных и с нетерпением ожидаемых преобразований в нашем церковном строе, присоединилась, после рокового запоздания, еще юридическая дилемма: либо изменить Основные Законы издания 23-го апреля 1906 г., в том смысле, чтобы из общего положения ст. 86 было сделано изъятие относительно особого порядка издания церковных законов, независимо от Г. Совета и Г. Думы, либо фактически обойти этот общий порядок, не останавливаясь пред coup d’Etat. К последнему действительно прибегли при проведении нового Устава Духовных Академий 2 апреля 1910 г. и при дополнении его, но для более широких шагов, видимо, не нашли и не находят решимости.

И это совершенно правильно. Если благоприятный момент для усвоения Русской Церкви законодательной самостоятельности, каковым моментом надо считать время до манифеста 17 октября 1905 г., а в крайнем случае до издания основных законов 23 апреля 1906 г. и до первого заседания Государственной Думы 27-го, того же апреля, был невозвратно пропущен, потому ли, что не сочли возможным решать столь важное дело так спешно или потому что в ту минуту не нашлось никого, кто ясно понял бы саму сущность дела, предусмотрел бы все возможные юридические препятствия и энергичным представлением Верховной Самодержавной Власти провел бы в жизнь те три основных положения, к которым пришло Предсоборное Присутствие лишь 13-го и 14-то июня, то достоинство и правота церковного дела требуют, чтобы теперь осуществление желаемого достигали исключительно нормальным легальным путем.

Практически это значит, что необходимо теперь же просить Государя Императора, которому Одному принадлежит почин пересмотра Основных Законов в Г. Совете и Г. Думе (ст. 8 Осн. Зак. изд. 1906 г.), чтобы Он соизволил принять на Себя инициативу их изменения в желательном смысле. Для этого вовсе не нужно собирать Предсоборные Совещания при Св. Синоде и Предсоборные Присутствия придворного или какого бы то ни было другого духовенства, потому что пока о Поместном Соборе и внутренних преобразованиях нашего церковного уклада не может быть и речи. Поэтому всевозможные проекты учреждения патриаршества, нового устройства Синода, введения мирополичьих округов, преобразования прихода и проч., и проч. могут иметь значение только подготовительных материалов, серьезно обсуждать которые будет возможно только тогда, когда в нашем установившемся государственном порядке будет пробита маленькая, но важная брешь в какие-нибудь три новых статьи Основных Законов, гарантирующих юридическую и фактическую независимость Русской Православной Церкви от кого бы то ни было, кроме Государя Императора. Сейчас важнее всего позаботиться об этом и только об этом.

И надо надеяться, что среди русских иерархов и государственных мужей найдутся такие, которые захотят взять на себя почетную миссию представить Государю Императору соответствующий доклад, чтобы сдвинуть, наконец, наш церковный корабль с его мертвой точки, а члены Г. Думы и Г. Совета сочтут для себя за честь оказать этому делу все возможное со своей стороны содействие.

Если это скоро случится, мы откроем новую страницу в истории Русской Церкви.

Ноябрь 1912 г.