Две беседы с старообрядцами (о трех свещах и о поклонах)

Настоятеля Никольского монастыря игумена Павла. Москва, 1876.

I

Один из начетчиков старообрядческих, последователь австрийского священства, из числа приемлющих Окружное Послание, имея со мной религиозные разговоры, между прочим сказал мне: «Вы всегда истязаете нас, принадлежащих к Белокриницкому священству, понапрасну, аки бы у нас незаконно восстановилась иерархия; вы всегда говорите: “откуда у вас возгорелась благодать епископства?” – и нашу трехчинную иерархию именуете безблагодатною, а нас, приемлющих оную, причитаете к раскольникам; но я вам могу доказать примером неоспоримым законность восстановления у нас трехчинной иерархии.

Я ответил: «Не за одно двухсотлетнее решение епископского сана и незаконное восстановление оного справедливо принадлежит вам наименование раскольников, но за то, что вы или предки ваши откололись или отделились от непогрешившей в догматах веры православной Российской Церкви, и не токмо от нее, но и от всей Церкви вселенской, – отделились от нее и хулите ее. Если бы вы отделились и с епископами, если бы имели потомственную хиротонию, и тогда за такое расколотворство вы были бы во грехе раскола церковного; а теперь еще к тому греху раскола присовокупляется неверие в евангельское обетование о св. Церкви, – учите, аки бы сие обетование евангельское о неодоленности Церкви, созданной Христом Спасителем с тремя чинами иерархии, данное без всяких условий, может прекращаться. Однако я готов со вниманием выслушать, какой вы хочете указать пример, якобы несомненно уверяющий законность восстановления у вас епископского чина».

Старообрядец сказал: «Три чина освященной иерархии подобны трем свещам, из которых одна большая, другая меньше, положим в половину, третья еще меньше, но которые все возжены одним огнем; они горели; потом дунул ветер и угасил большую свещу, оставив две меньшие горящими; но сия угасшая большая свеща, как очевидно само собою, может быть удобно возжена от средней. Три свещи – это, как я уже упоминал, три чина священной иерархии, неравные между собою: большая свеща – епископ, средняя – пресвитер, меньшая – диакон; все чины сии имеют видимую хиротонию,– все, подобно свещам, горят небесным огнем, имеют благодать Св, Духа; на большую свещу дунул дух искушения, – она погасла, то есть, епископы впали в ересь, лишились благодати Св. Духа, сохранив однако хиротонию, но два чина меньших, священник и диакон, сохранились неугасшими; мы взяли большую свещу, приложили к средней, она и возгорелась, то есть, епископ присоединился к нам и стал благодатным. И так очевидно, что не огненная сила, т. е. не благодать Св.Духа у нас угасала; но только не было у нас епископского чина, и мы, заимствовав его у вас, невозженный благодатию, возжгли от одного из двух светильников горящих. Справедливо ли после сего укорять нас, что будто у нас прекращалась благодать епископской хиротонии, когда она горела на других свещах?»

Я сказал старообрядцу: «Вы уподобили три чина священной иерархии трем различным по величине свещам горящим, а восстановление у вас епископского чина уподобили возжению большой угасшей свещи от средней; но в трех различных по величине свечах возможно большую угасшую свещу возжечь не от средней только, но и от малой; и не только одну большую угасшую свещу, но и другую, которая менее первой, если бы они обе угасли, удобно и без всякого прекословия возможно бы зажечь от этой одной меньшей свещи Итак, согласно этому примеру, вы, значит, полагаете, что если бы у вас не было не только епископа, но и пресвитера, а был бы только один диакон, то и он бы мог восстановить епископский сан, как и от меньшей свещи может быть зажжена большая?»

Получив такой вопрос, старообрядец сказал с гневом: «вишъ вы что сказали, –какую небылицу! разве диакон может озарить епископа, или пресвитера благодатию?»

Я заметил ему, что держусь строго им самим представленного примера. По этому примеру, как маленькая свеща не может только сама возгореться, а большую угасшую свещу зажечь может, так и диакон может восстановить угасшую епископскую власть, или благодать.

Старообрядец ответил: «Диакон имеет дар Св. Духа, но только служить священнику при совершении таинств; а сам совершать таинства дара благодати не имеет».

Тогда я заметил старообрядцу: «Как диакон не имеет благодати на священнодейство, а может только служить пресвитеру при совершении таинств, так и священник имеет благодать совершать только шесть таинств: крещение, миропомазание, литургию (причащение), покаяние, т. е. разрешать грехи, брак и елеосвящение, а на совершение таинства хиротонии не имеет ни единой власти, ни малейшего дара. Посему он не только не может возжечь угасшую большую свещу, т. е. епископу преподать на хиротонию благодать Св• Духа, но не может возжечь и свещу, меньшую первой, также и самую малую, т. е. пресвитеру и диакону сообщить потребную им благодать. Итак, приведенный вами пример огня на трех свещах, которыми одинаково возжигаются, как от большей меньшая, так и от меньшей большая, к восстановлению священной иерархии нимало неприменим. На свещах, как на большей, так и на меньшей, хотя количество огня неодинаково, но качество его, т. е. сила согревающая и освещающая, одинаково: по сему и можно от меньшей свещи возжечь большую. А чины священной иерархии, епископ, пресвитер и диакон, неравные имеют дарования Св. Духа, не одинаковое свойство и силу благодати: один (диакон) может только послужить при таинстве, другой (пресвитер) может совершить шесть таинств, и только одному епископу дана благодать совершать и таинство хиротонии, равно как управлять всею Церковию. А по апостольскому первому правилу «кождо в данном ему чину да пребывает»; и паки, по второму правилу, «восхищающии недарованная им, раздражают Бога, якоже сынове Корреовы, и Озия царь: ни диакону убо приносити жертвы несть достойно, ни крестити кого, ни благословения мала, или велика сотворити, такоже ни пресвитеру несть достойно поставления творити, и развращати чин священнический, якоже дернувый таковая, не с нами борется, но с великим Архиереом Христом» (Кормчая, лист 30).

В Нижне-Чирской станице, на собеседовании сего 1876 года, в генваре месяце, отец Иаков из Калача, последователь Австрийской иерархии, указал мне в защиту сей иерархии на этот же пример трех свеч, только в несколько измененном виде. Чтобы лучше подействовать на слушателей объяснением этого примера, он даже принес на собрание пасхальный тресвещник с тремя в нем свещами. Держа в руках этот тресвещник, он сказал: «Три чина иерархии: патриарх, епископ и священник, все горят небесною благодатию, подобно тому, как если бы сии три свещи были возжены огнем вещественным; и если бы из сих трех свещей две угасли, а одна еще осталась бы неугасшей, то угасшие две свещи можно возжечь от одной неугасшей. Так патриарх и епископ принятием еретичества погасили в себе благодать хиротонии; но не угасла у нас третья свеща, священники: от нее мы и возжгли митрополита Амвросия.

Я спросил отца Иакова: «Отче, где писано, что иерархия разделяется на три чина таковым образом, как вы сказали, т.е. на патриарха, епископа и пресвитера?»

Отец Иаков не мог показать в книгах, чтобы священная иерархия таким образом разделялась на три чина, как он разделил; но ему нужно было сделать такое разделение, т. е. исключить диаконский чин из числа чинов иерархии, чтобы не разрушить силу приведенного им примера. Поэтому вопрос мой, где нашел он в книгах такое разделение иерархии на степени, он старался как-нибудь замять,– доказывал правильность своего деления не от книг, но по своему измышлению, – говорил, например: неужели не было патриархов? они были!

Я ответил: Действительно, патриархи были; но во священной иерархии они не составляют особой, отличной от епископов, степени, подобно как протоиереи не отличаются иерархическою степению от священников, и протодиаконы от диаконов: это старшие только лица в каждой степени, как, например, протоиерей в чин священства ничего более священника действовати не может, но только старейшинствует над священниками, есть старший священник. Так и патриарх есть только старший между епископами. Священная же иерархия делится на три чина, или степени, состоящие из епископов, священников и диаконов, как о том писано в Евангелии Благовестном, в зач. 95. И за сим я показал ему, как и прежнему собеседнику, несоответствие приведенного им примера этому правильному, в писании указанному делению чинов иерархии, то есть объяснил, что по примеру трех свещей, из которых последняя, или меньшая горящая может возжечь две другие, большие, но потухшие, и меньшая степень иерархии, т. е. диакон, может сообщать благодать архиерейства и иерейства епископу и священнику, чего и сами старообрядцы допустить не могут, и что пример трех свеч, таким образом, не может служить к оправданию иерархии, начавшейся от митрополита Амвросия, принятого в старообрядчество священноиноком Иеронимом.

II

Один из старообрядцев, когда я беседовал с ним о правоте церкви православной, заметил мне: Вы говорите, что в вашей церкви нет никаких ересей; а в книге Никона Черной горы, в слове пятьдесят седьмом, на листу 481, писано: «ересь девятьдесят первая, неколенопоклонницы (коленонепоклонницы)» вот эта ересь в вашей церкви и есть, ибо у вас, в вашей церкви, не все поклоны, положенные уставом, исполняются.

Я ответил: «Девятьдесят первая ересь, поминаемая у Никона Черногорца в пятьдесят седьмом слове, не в том состояла, чтобы менее, или более какого-либо определенного (уставленного) числа поклонов полагать, но в том, чтобы отнюдь никогда не преклонять колен в молитвах, как о том в книге Никона Черногорца во указанном вами слове и месте пишется ясно: «сии (коленонепоклонницы) на всяко время молитв своих колену не хотят поклонити, но стояще присно молитвы свои творят». А что в различии поклонов, т. е, в том, полагать ли их менее, или более в известное время богослужения, не только ереси, но даже какой-либо вины, или недостатка не полагалось, это можно видеть из той же Никона Черногорца великой книги и из того же пятьдесят седьмого слова (л. 504 на об.). Здесь именно со держатся следующие правила, или наставления о поклонах: в обыкновенные, непраздничные дни на антифонах, то есть на славах во Псалтири, согласно Студийскому Уставу, повелевается полагать по три поклона, а согласно Уставу Иерусалимскому по единому: «Студийския св.горы, егда несть праздника, егда чтутся часове (почасие) на кийждо антифон три поклона сотворяти, Иерусалимляне же – по единому». И еще: по Уставу Иерусалимскому на конце собраний, то есть при окончании каждой службы, должно полагать три поклона великих и дванадесять (малых), а в Студийском Уставе этих поклонов не требуется полагать, назначены же поклоны во время чтения шестопсалмия: «(Иерусалимляне) отпуст собраний (т. е. на отпусте собраний) три великих поклоны отлучены творят, потом же инех дванадесять; в Студитянах же великий пост точию егда. поют шесть псалмов дóндеже кончают поклоны творят». Также и в уставе о поклонах, который изложил св. Никон Черногорец, избрав от прочих уставов монастырских, на конце утрени и вечерни велено полагать только три поклона великих, а о прочих дванадесяти, назначенных в Иерусалимском Уставе, не говорится; да и вообще изложенный у Никона Черногорца устав в исчислении поклонов различается не только от иерусалимского, но и от московского, употреблявшегося при прочих дванадесяти, назначенных в Иерусалимском Уставе, не говорится; да и вообще изложенный у Никона Черногорца устав в исчислении поклонов различается не только от Иерусалимского, но и от московского, употреблявшегося при первых патриархах. Вот что именно говорится в Никононом Уставе: «на утрени на куюжду славу гранесословія три, на песнь Богородице едино, на “Хвалите Господа”, на “Слава в вышних” поклоны три, на “Трисвятое” поклона три, на конце поклоны три велики исполняются, вкупе поклонов тридесять седьм. Сие количество поклонов егда чтут три кафизмы на утрени. В начал перваго часа поклоны три, на конец псалмов поклона три, на Трисвятое поклоны три и отпуст. Вкупе перваго часа поклонов пятьнадесять, Такожде и прочии часове со павечерницею и прочими по образу перваго часа имут коленопоклонении. На вечерни же: вначале поклоны три и на конце псалма поклоны три, на кафизме гранесословия на куюждо славу поклоны три, на “Трисвятое” поклоны три, и на отпусте. “Богородице Дево” поклон един, на “Крестителю Христов” поклон един, на “Молите за ны” поклон един, на конец три великие поклоны, “Трисвятое” поклоны три и отпуст. Вкупе поклоны двадесять седьмь. Сей образ нощедневнаго коленопоклонения всю годину». Здесь, в этом, Никоновом Уставе о поклонах, находится великое различие не только с иерусалимским, но и с нашими московскими, изданными до патриарха Никона. По московским Уставам в конце каждой службы после трех поклонов великих требуется полагать еще 12; а в Уставе Никона Черногорца в конце утрени и вечерни велено полагать только три поклона великих, о двенадцати же малых ничего не говорится. Во Уставах московских патриархов на утрени, на песнь Богородицы на кийждо стих по единому поклону полагати повелевается, и всех поклонов на песнь полагается шесть; а у Никона Черногорца на песнь Богородицы едино поклонение творити повелевается. В Уставах московских патриархов на Екса, т. е. на шестопсалмии, возбраняется поклоны полагати; даже и на среди псалмов, на славе по аллилуйя, возбраняется поклоны полагати; а в Студийском Уставе, по свидетельству Никона Черногорца, чрез весь великий пост, егда чтутся 6 псалмов, даже до скончания их велено земные поклоны полагать».

Старообрядец сказал:» Невозможно, чтобы на песнь Богородицы один поклон у Никона Черногорца велено было полагать; слова: «на песнь Богородицы поклонение единое, должно разуметь так, что на кийждо стих песни Богородицы достоит едино поклонение творити, т. е. по одному поклону полагать, и так будет согласно московским Уставам всех на песнь Богородицы 6-ть поклонов».

Я ответил: «У Никона Черногорца, в уставе о поклонах на утрени^ на конце означено количество всех поклонов на утрени тридесять седьмь; это общее количество поклонов на утрени, егда чтутся три кафизмы, слагается из следующих: на трех кафизмах на каждой славе по три поклона, всего два десять седьмь; на “Слава въ вышних” поклона три, на трисвятом поклона три, и на конце великих поклона три, и на песнь Богородицы поклон един, всего десять- И так выходит общее число поклонов на утрени именно тридесять седьмь. А если бы на песнь Богородицы на кийждо стих Устав Никона Черногорца требовал по единому поклону полагати, то общее число поклонов на утрени было бы не тридесять седьмь, а четыредесять два».

Тогда старообрядец убедился, что в книге Никона Черногорца на песнь Богородицы едино поклонение сотворяти повелевается, а не на кийждо стих по поклону, как в московских Уставах показано.

Я продолжал: «Различие в указании числа поклонов на «Честнейшую херувим» встречается и в московских Уставах, напечатанных при первых патриархах. Так в Октаях первого и пятого гласа, напечатанных в лето 7154, при Патриархе Иосифе, в 4-е лето его патриаршества, при пении: Честнейшую херувим повелевается на каждый стих полагать поклоны до земли: «Таже иерей покадив св.трапезу, возгласит: Богородицу песньми возвеличим, таже поем песнь Богородице: Величит душа моя Господа, и поем: Честнейшую херувим, на кийждо стих на оба лика, и творим поклоны до земли». В Уставе же Великом, напечатанном в лето 7149, при патриархе Иоасафе, в седмое лето его патриаршества, на Честнейшую херувим повелевается при каждом стихе полагать поклоны в пояс, и только один, последний поклон полагать до земли: «И стихологисуем велегласно: Величит душа моя Господа, Честнейшую херувим, и поклоны в пояс, последнему же стиху поклон в землю» (л. 25 об.). Таковое несогласие изданных первыми патриархами Уставов в указании числа поклонов можно находить и в других местах. Например, в том же Великом Уставе 7149 года, при целовании Евангелия повелевается полагать три земных поклона, два пред целованием, и один по целовании: «Посем же братия приходят два, творяще и тии поклона по два в землю прежде целования… и по целовании третий поклон в землю» (л. 24 об.). А в той же книге в другом месте (л. 16), на целовании Евангелия только два поклона полагать повелевается,– один пред целованием, а другой по целовании: «И посем братия два, творяще и тии поклон един прежде целования, и по целовании един поклон точию». Также о входных поклонах в Уставе 7149 г ., на листе 944, на об. пишется: «При часе же 3-м дни ударяет параеклисиарх в било довольно, таже ударяет в камбан трижды, и собираемся в церковь, и творяще прежде начала пению кийждо нас на месте своем, прямо святым дверем, начало, глаголюще сице: Боже милостив буди ми, грешному, и поклон». Создавый мя Господи, и помилуй мя, и поклон. Бвз числа согреших, Господи, помияуй мя. и поклон. Таже: Достойно есть, и поклон, Посем: Слава и ныне Господи помилуй, дважды, Господи благослови, и поклоны 3. Сице творим по вся дни, в субботу и в неделю, творим поклоны обычныя, кроме достойна, целующе на местах наших святыя иконы». В Уставе же, напечатанном при патриархе Филарете в 7141 г. на листе 504, положено только три входных поклона: «При часе же 3-м ударяет параеклисиарх в било трижды, и собираемся в церковь, творяще, прежде начала пению, кийждо на месте своем, прямо святым дверем, поклоны 3, целующе на местех наших святыя иконы».

Приведя все эти свидетельства, я сказал старообрядцу: «Итак, из самой книги Никона Черногорца явствует, что не в том бяше ересь коленонепоклонников, что они менее, или более определенного числа поклонов требовали полагать, но в том, что совершенно воспрещали преклонять колена на молитвах, как показывает и самое их имя: «коленонепоклонницы». И если бы Никон Черногорец в употреблении меньшего, или большего количества поклонов поставлял ересь, или даже какой-либо порок, то сам не стал бы писать о разном количестве поклонов, предписываемом разными уставами. А коленопоклонения, употребление которых отвергали коленонепоклонники, сотворяются в православной церкви, в Уставах ее положены, наипаче же во весь великий пост, с молитвою: Господи и Владыко животу моему, не опустительно исполняются; и чтобы колен никогда не преклонять в молитвах, такого учения во св. Церкви нет. Поэтому вы несправедливо обвиняете св. Церковь в ереси коленонепоклонников».

Старообрядец ответил: «Я согласен, что устав различных мест говорит о различном количестве поклонов, употребляемых в то или другое время молитв, и различие это не составляет ереси или порока; посему и вашу церковь за уменьшение поклонов обвинять в ереси коленонепоклонников признаю несправедливым; но однако же, в каждой местности, какой существовал устав о количестве поклонов, тот устав все исполняли одинаково: от того было благочиние и порядок в поклонах; а никогда не допускалось такое бесчиние, какое бывает в вашей церкви: один кланяется, а другой нет».

Я ответил: «И за это вы напрасно осуждаете православную церковь. И в древности, даже в нашей Российской Церкви времен, предшествовавших патриаршеству Никона, при первых пяти патриархах, христиане не были стесняемы в свободном употреблении поклонов, когда и сколько пожелают, но в одном и том же храме позволялось по произволению и по силе класть поклоны различно, т. е. менее или более, по произволению каждого. Об этом свидетельствует книга, именуемая «Сын церковный», писанная до лет никонова патриаршества В подлинности этой книги не сомневаются и сами старообрядцы: они ее напечатали в неизвестной типографии. Она есть и древлеписьменная: такой экземпляр рукописный, семнадцатого века, хранится в библиотеке. нашего Никольского Единоверческого монастыря. Сочинитель этой книги, согласно обычаю своего времени, вот что пишет о поклонах: «На большой ектении на всякой (статии) три поклона, за царя и царицу и чад их, и за все воинство, я за вся христианы; и аще ти покажет много, и ты хотя по единому поклону положи за всякую статию, в пояс клади, а коли праздника несть, ино добро бы в землю» (статиія 63). Еще: «Егда ектению глаголет, сиречь поп молится, или диакон, и ты такожде тогда молися по статьям, якоже сказах ти, за царя и за царицу и за вся христианы» (ст. 75). Из сего свидетельства явствует, что поклоны и во времена первых патриархов московских на ектениях не обязательно было для всех класть одинаково и единообразно, но каждому предоставлялось по силе поклоны полагати, – иному три, иному один; и по усердию умножать поклоны не возбранялось же; усердие сие пред Богом не полагалось за бесчиние, как вы теперь полагаете, но паче поощрялось и возгревалось, как видно из сих слов: «ино добро бы 9поклоны полагати) в землю».