Беседа с одним из православных о том, как следует смотреть на именуемое старообрядчество

Пришёл ко мне один посетитель и сказал: У меня давно было желание видеться с Вами и спросить Вас о некоторых моих недоумениях относительно именуемого старообрядчества.

Я со своей стороны спросил его: А Вы сами принадлежите к православной церкви, или держитесь так называемого старообрядчества?

Пришедший: Благодарение Богу, я принадлежу к церкви православной, и не имею о православии никакого сомнения.

Я спросил: Если Вы принадлежите к церкви православной и никакого о ней сомнения не имеете, что же Вам желательно знать об именуемом старообрядчестве?

Пришедший: Мы живём с этими именуемыми старообрядцами совокупно; а о людях, с которыми всегда обретаемся вместе и которые любят говорить о вере, причём обыкновенно называют себя блюстителями древлеправославной веры, – о таких людях необходимо знать в точности, во что и как они веруют. Правда, я несколько знаком с так называемым старообрядчеством; но желал бы иметь о нём понятия более точные и совершенные. Чтобы достигнуть этого, нужно заняться чтением книг и читать много; а я человек занятый житейским попечением, и не имею на то достаточного времени. Потому и решился я прийти к Вам и просить – дать мне сокращённое наставление о именуемом старообрядчестве, но такое, из которого я мог бы получить надлежащее понятие о происхождении и сущности лжеучений, ради которых старообрядцы отлучаются от церкви, и которое вразумило бы меня, как следует смотреть на их противные православию учения.

Я ответил: Желание Ваше благо; но чтобы достаточно, в той мере, как вы желаете, удовлетворить его, это дело выше моих сил. Не желая однако, чтоб Вы ушли от меня без всякого наставления, я, что могу по мере моих сил и познаний, насколько вразумит Бог (потому что без Его помощи ни слово, ни дело не совершается) постараюсь, как Вы желаете, объяснить Вам в общих чертах причины и сущность тех ошибок, или заблуждений, которые привели старообрядцев к отделению от церкви и удерживают в таком отделении; а в чём будет недостаточно моё слово, в том прошу быть ко мне снисходительным.

Пришедший: Сделайте милость, сколько Вам возможно, удовлетворите моё желание.

Я сказал: Первым шагом, или первой причиной ко впадению в ошибки и лжеучения служило для именуемых старообрядцев их невнимание наставлению Апостола: «Не мнози учителие бывайте, братие». («Братия мои! не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению») (Иак.3:1). Они, в противность сему апостольскому повелению, не только что самовольно берут на себя сан учительства, но и мнят, что будто бы только они и имеют у себя ключи разумения, только они будто бы и обладают знанием учения и законов церковных. Это надменное о себе мнение и привело предков старообрядческих к неправому разумению разных предметов веры и учения церковного, а потом, при их грубости, подвигло произнести недарованный им суд над церковью: это же и нынешних старообрядцев держит в отдалении от церкви.. Подобные им люди были во время св. Григория Богослова, и вот что писал о них св. Григорий Богослов (в слове 3, в котором он оправдывает удаление своё в Понт), говоря от их лица:

«И мы... прежде, чем острижём у себя первые волосы и оставим детский лепет, прежде нежели войдём во дворы Божии, узнаем наименование священных книг, научимся распознавать письмена и писателей Ветхого и Нового Завета (прежде нежели омоем душевную нечистоту и гнусность, коими покрыл нас грех), если только затвердим два, или три слова о благочестии, и то понаслышке, а не из книги... мы уже и мудры, и учители и высоки в божественном, первые из книжников и законников, сами себя посвящаем в небесные, желаем зватися от человек: учителю! Нимало не смотрим на букву, всё желаем разуметь духовно... и мы стали бы негодовать, если бы нас не очень хвалили... Но если обратясь к кому из них, спокойно и в логическом порядке спросим так: Скажи мне, дивный муж, ты почитаешь за что-нибудь пляску и игру на свирели (т.е. за что- нибудь искуственное)? Ответят, может быть: Конечно, почитаю. А также почитаешь за что-нибудь мудрость, и быть мудрым, т.е., как бы полагать, иметь ведение о божественном и человеческом? И в сем уступят нам (т.е. сознаются, что почитают). Что же назовешь лучшим и высшим? Пляска ли и игра выше мудрости, или мудрость несравненно выше сих искусств? Но для пляски и игры свирели есть науки и им учатся, и на то нужны время, непрерывные труды и усилия, иногда надобно тратить деньги приискивать людей, которые бы объяснили науку... А мудрость, которая всё превосходит и заключает в себе все блага в совокупности?... Уже ли почтём для себя столь легким и незатруднительным делом, что всякому стоит только захотеть, и будешь мудрым? Большое невежество так думать! Но если мы... начнём говорить с ними таким образом, чтобы понемногу рассеять их заблуждение: то всё сие будет то же, что сеять на камне, или говорить в уши глухому. Так мало в них мудрости даже на то, чтобы сознать своё невежество. И мне кажется, прилично сказать о них Соломоново слово: «Е́сть лука́вство, е́же ви́дех под со́лнцем: му́жа непщева́вша себе́ му́дра бы́ти» («Есть зло, которое видел я под солнцем: человека, мудрого в глазах его. На глупого больше надежды, нежели на него».) (Еккл.10:5, Притч.26:12). Если какой недуг, то сей именно достоин слёз и рыдания, и я неоднократно жалел о сем, очень зная, что сомнение отнимает у человека большую часть того, чем он есть, и что тщеславие бывает для людей величайшим препятствием к добродетели. А уврачевать и остановить болезнь могут разве Пётр и Павел – великие ученики Христовы, которые, со властию управлять словом и делом, получили дар благодати, и были всем для всех, да всех приобрящут (Творения св. Григория Богослова в русск. перев. т. 1, стр. 46–48).

И паки тойже в слове 31 о соблюдении доброго порядка в собеседовании глаголет:

«У нас... если, как ни попало, заучили два, или три речения из Писания, и то не в связи и без должного разумения (такова наша скороспелая мудрость, этот Халанский – т.е. Вавилонский– столп, благовременно разделивший языки!), надобно уже высокоумствовать против Моисея и делаться Дафаном и Авироном, – ругателями и безбожниками! Будем лучше убегать их наглости и не станем подражать их высокоумию, чтобы не иметь одного с ними конца» (См. там же, т. 38, стр. 149).

Прочитавши это, я сказал: Св. Григорий Богослов, желая лучше вразумить людей ненаученных, но хотящих быть законоучителями, в объяснение того, как неразумно и дерзостно поступают они, без научения принимая на себя это звание, дерзая толковать Писания, представляет пример людей искусных в игре и пляске, которые для своего искусства необходимо требуют научения. Ибо если и для того, чтобы плясать хорошо, нужно учиться, то кольми паче необходимо учение, дабы понимать слово Божие. И чтобы правильно разуметь слово Божие, т.е. св. Писание, для этого, по учению св. отца, недостаточно даже и знать св. Писание, но не вполне, только что-нибудь, какую-либо часть его, а необходимо тщательно изучить все божественное Писание. Хотящему устроить часы, дабы они шли правильно, или другую какую-либо машину привести в порядок, чтобы она действовала, как требует её назначение, нужно для этого знать не часть только искусства в устроении часов, или машин: недостаточно, например, уметь устроить какое-либо одно колесо, или один зубчик, да и тот несоразмерно прочим, который в целом не только не будет потребен, по своей несоразмерности, но и может все прочее благоустроенной останавливать; напротив нужно знать весь ход часов, или машины, и уметь устроить и пустить их безпрепятственно. Если мастер чего-нибудь одного не знает, т.е., если один зубчик, или какую-нибудь малейшую часть устроит несогласно размеру прочих, хотя бы она сама по себе и хорошо была устроена, такой мастер составить часов и пустить в ход не может. Эту мысль выражает и св. Григорий Богослов в приложении к людям, не изучившим слова Божия во всей его целости, но дерзающим толковать оное. От их лица св. отец говорит: «Если только затвердим два, или три слова о благочестии, и то понаслышке, не из книги, мы уже и мудры и высоки в божественном, первые из книжников и законников, сами себя посвящаем в небесные»! И паки: «Если как ни попало заучили два, или три речения из Писания, и то не в связи и без должного разумения.... и надобно уже высокоумствовать»! Значит, по словам св. отца, должно изучить всё священное Писание и в общей его связи, как устройство и ход часов, или другой какой-либо машины, чтобы разуметь и толковать его правильно, и чтобы выступать в звании учителя. Теперь вы, любезный мой собеседник, содержа в памяти приведенные мною слова св. Григория Богослова, присмотритесь на окружающую вас среду старообрядцев, – не сбываются ли на них вполне эти слова св. отца? Каждый из них, мало нечто узнавши из учения веры, прочитав об одном каком-либо предмете, который еще не может и понять как следует, о котором и не ведает, что его нужно к целому, или общему приложить, тем паче не ведает, как приложить, и не только не зная всего этого, но и не слыхав об этом, – сам себя посвящает уже в учители и говорит: Вот я знаю то и то! Но это еще только начало – потом он делается и законодателем, высокомерно говорит о других: это не так делают, а это надо вот как! Потом поставляет себя и судиёю, высказывает приговор суда за неисполнение того, чтоб по его разумению надо бы сделать так, а не иначе. И дерзает высказывать приговор свой не на отдельные личности, а на всю вселенскую церковь! Сверх сего необходимо помнить, что если бы кто был и достаточно начитан в Писании и хорошо понимал оное, и тогда не может положиться только на самого себя и на свой собственный разум, или на указания каких-нибудь других, по его мнению, начитанных частных людей, потому что каждый человек может не понять того или другого в слове Божием, или понять превратно. Мы должны в наших недоумениях требовать наставления от церкви Божией и свои понятия проверять её учением. Церковь Божия, по учению апостольскому, «есть столп и утверждение истины» (Тим.1, Зач.284,3:15) Потому в её учении мы не должны иметь никакого сомнения. А дерзость людей, надеющихся только на свой разум и хотящих присвоить себе ведение писаний и учительство, св. вселенский шестой собор правилом 64 смиряет, законополагая так: «Мирской человек да не учит, не вси бо пророцы, ниже убо вси апостолы». В Великом же Катихизисе, на листе 21, это дерзостное восхищение учительского звания поставляется одним из признаков еретичества. В ответ на вопрос: «Почему познавати еретики?» – в числе прочих признаков ересей указано и сие: «Аще непризванные входят в чин учительства». И признак сей указан на основании слов Апостола Павла в послании к Римлянам: «Како проповедят, аще не послани будут» (Рим.10:15, зач. 104). Это самочинное восхищение учительства было и есть у именуемых старообрядцев первый шаг ко всем их заблуждениям. Оно лишило их помощи вразумления от соборной апостольской церкви,которая имеет установленное Богом учительство под охранением Св. Духа и в которой если бы пребыли, как в надёжном пристанище, были бы безопасны от уклонения к неправым учениям. Укажу теперь, как за этим первым шагом к заблуждениям и лжеучениям последовали у глаголемых старообрядцев и другие, уводившие их далее и далее на этом печальном пути заблуждеиій, – как самочинное восхищение учительства, с отвержением руководства вселенской церкви в деле веры, привело их к дальнейшим падениям. Первым из таковых, составляющих начало и корень всех дальнейших падений глаголемых старообрядцев, всех ошибок и лжеучений их, было и есть вот что: приняв на себя сан учительства и отвергнув руководство церкви, сами же не имея достаточного ведения в священном Писании и учении св. отцов, они не поняли и не различили, что суть догматы веры, то есть богооткровенные истины, не подлежащие ни малейшему изменению и огражденные от изменений страшным запрещением, и что суть церковные обряды, изложенные и установленные частными членами церкви, и хотя принятые во всеобщее или частное употребление церковное, однакоже в своём употреблении зависящие от церковного распоряжения и определения. Не разумея сего о церковных обрядах, они почли обряды за догматы веры, не подлежащие никакому изменению, а посему и церковь православную за одно исправление обрядов признали еретическою, отступившею от православной веры, – и притом за такое исправление, которое сделано было церковию российскою согласно церковной древности; и к тому же еще за это исправление обрядов русской церкви они почли еретическою и всю церковь восточную, которой в сущности не знают ни обрядов, ни языка. И вот они отступили от общения со всею вселенскою церковию.

Пришедший: А не было ли в истории церкви таких случаев, чтобы кто-нибудь осуждён был, как еретик, за изменение одних только обрядов, а не догматов веры? Посему и старообрядцы не имели ли основания восстать против церкви даже за одно исправление обрядов?

Я ответил: Не было такого примера, чтобы кто-нибудь обвинён был и отлучён от церкви как еретик за одни только обряды, – за изменение старых, или введение новых; но случалось, что когда церковь исправляла, или установливала какие-либо обряды, и являлись люди, не желавшие в этом покориться церкви, то есть принять исправленные, или установленные ею обряды, таковые за это непокорение церкви были осуждаемы. Так, например, когда церковью было положено исправить обряд, или обычай относительно времени празднования Пасхи (зри о том в предисловии старопечатной Кормчей о первом вселенском соборе), и некоторые, подобно нынешним именуемым старообрядцам, возревновав о местной древности отмененного обычая, воспротивились общему церковному исправлению, не послушали о том соборного церковного определения, то они за сие осуждены были собором Антиохийскими (прав.1), и к еретикам причтены собором Лаодикийским (прав.7). Здесь достойно внимания то, что когда Поликрат епископ Ефесский по вопросу о времени празднования Пасхи воспротивился Виктору епископу Римскому, как частному местному епископу (зри Барония лето Господне 198, Виктор 5), он не был за то осужден вселенскою церковью. А когда потом в этом же самом решении вопроса о праздновании Пасхи, которое защищал папа Виктор, которому воспротивился епископ Поликрат, четыренадесятники оказали противление уже не частному, или местному епископу, а определению вселенской церкви, то они осуждены за это и причтены к еретикам. А чтобы сама вселенская церковь за то, на что она имеет право, то есть за исправление обрядов и прочих вещей средних, когда-либо и кем-либо (кроме еретиков) была обвиняема и осуждаема, того никогда не бывало. Восстающие же на церковь за исправление ею обрядов, как показывает приведённый пример четыренадесятников, были осуждаемы, и именно за то, что не признали в этом законного права церковной власти. Их осуждение именно служит ясным доказательством, что вселенская церковь признавала за собою это право, или эту власть, и имеет эту власть и право исправлять, отменять и добавлять обряды.

Пришедший: Что именуемые старообрядцы почли обряды наравне с догматами веры и чрез то отпали от св. церкви, сколь велика их в этом вина, и какому они за то должны подлежать осуждению?

Я ответил: Св. Апостол Павел, в послании к Галатам, Духом Св. заповедает паче, яже прияхом, не благовествовати, и благовествующих паче, яже прияхом, подлагает под анафему. Аще мы, пишет он, или ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да есть. Не прибавлять к вере, Апостолами проповеданной и на двух первых вселенских соборах кратко изложенной в Символе, и третий вселенский собор правилом седмым возбранил, глаголя: «Иже к никейской вере иную прилагает, епископ убо чужд епископии, мирский же человек отвержен». Также и все соборы вселенские и поместные под анафемой заповедали не прибавлять и не изменять догматов веры, о чём с особенною ясностью в первом правиле седьмого вселенского собора сказано: «Аще пророческий глас повелевает нам во век хранити заповеди Божии и жити в них, явно, яко непоколеблемы и недвижимы пребывают, якоже Боговидец Моисей рече: В них же несть приложити и от них несть отъяти. И божественный Пётр в них хваляся вопиет: В няже желают ангели приникнути, и Павел: Аще и ангел благовестит вам паче преданного проклят да будет». Дозде из правила. А именуемые старообрядцы каждый излюбленный ими обряд обратили в догмат веры, исправление его признав именно изменением догматов веры. Значит, они прибавили к догматам веры и за такое прибавление правильно подлежат осуждению церкви по апостольскому и вселенских соборов постановлению. Чтобы видеть, в какую грубую ошибку они впали при этом, надобно обратить внимание на то, что они причли к догматам веры даже не образование смысла, или символическое значение обряда, а так сказать самую материю обряда. Защищая свой обряд перстосложения, они ведут спор не о том, что тремя перстами должно образовать Св. Троицу, но о том, коими перстами следует образовать ее: значит, ведут спор не о самом символическом образовании перстосложения, но единственно о перстах, о предмете материальном. И это именно, т. е. учение о перстах, поставили в догмат веры и за изменение этого мнимого догмата отделились от церкви. И ещё они почитают за догмат известное кругообращение, – и не самое кругообращение, которое собою нечто образует, но то, в которую сторону делать кругообращение, надесно, или налево: и за то, что в церкви производится кругообращение не в ту сторону, как у них, обвинили церковь в измене православию, в искажении веры, и отделились от неё.

Мы, говорят они, по старой вере, – у нас ходят по солнцу! И пусть бы это говорили простые, неведующие люди; но это ставят одною из причин отделения их от церкви и знаменитые их начетчики (зри Поморск. ответы, ответ. 8, ст.32). О сих двух предметах я вам сказал для того, чтобы по ним вы могли судить и о прочих обвинениях старообрядцев на св. церковь и особенно могли видеть, что они веру, которая, по апостольскому слову, есть уповаемым извещение, вещей обличение невидимых (Евр. Зач.826), свели, по своему неведению, на материальные предметы: персты, хождение, материал чем посыпать умерших, и прочие тому подобные, о которых ради краткости слова оставляю говорить. При сем прошу Вас не подумать, что я не с уважением отношусь к каким-либо обрядовым предметам, уставленным церковью: я утверждаю только, что обрядов не должно почитать за догматы веры, и не должно делать из-за них распри и разделений с церковью, как то сделали именуемые старообрядцы.

Пришедший: чем можно доказать, что именуемые старообрядцы именно материальную сторону обрядов, как-то: персты и прочее, признают за догмат веры?

Я ответил: Доказательством этому служит самое отделение глаголемых старообрядцев от церкви. Они отделились от церкви только за исправление, или изменение обрядов, – замену двуперстия троеперстием, хождение по солнцу хождением против солнца, и так далее. Если бы они всего этого, т. е. двуперстия, хождения посолонь и прочего не считали за догматы веры, то не должны бы делать из-за них отделение от церкви. И собственные сочинения расколоучителей свидетельствуют, что они перстосложение, известное кругообращение и проч. считали именно догматами. Например, в соловецкой челобитной, так уважаемой старообрядцами, пишется, что Никоновы ученицы проповедают иную незнаемую веру, – и в свидетельство этого проповедания иной веры указаны три перста вместо двух, мыло, которым омывается доска престола, приготовляемая к освящению, пепел, которым посыпаются мёртвые, и прочее тому подобное.

Пришедший: Чем бы именуемые старообрядцы могли убедить себя, если бы восхотели, что предметы, о которых они спорят и из-за которых отделяются от церкви, не суть догматы веры?

Я ответил: Если бы хотели, они без труда могли бы вполне увериться, что обрядовые разности, за которые они отделяются от церкви, не суть догматы веры. Их удостоверили бы в этом старопечатные и старописьменные книги, которым и сами они доверяют, и за которые ревнуют. В книгах сих, те предметы, которые они защищают с таким упорством, как догматы веры, не исключая и самого перстосложения, изложены разнообразно. Об этом есть особые книжицы, изданные братством св. Петра, как-то: о. Филарета: «Опыт сличения церковных чинопоследований», его же: «Чин литургии по разным Служебникам», его же: «Старопечатный Номоканон», потом: «Свидетельства о перстосложении», «Слово Феодорита», «Свидетельства о имени Иисус», и др. Если бы все сии предметы были догматами веры, которые власть церковная не имела бы права изменять, то они во всех харатейных старописьменных и старопечатных книгах не были бы положены разнообразно, напротив везде изложены были бы в строгом единообразии, как именно излагаются догматы веры во всех харатейных старописьменных и старопечатных книгах (кроме описей). А так как в изложении обрядовых предметов, харатейные, старописьменные и старопечатные книги представляют не малое разнообразие, то этим и доказывается, что оные предметы не суть догматы веры, и всегда были к лучшему властью церковною изменяемы, и никто от предков наших, по их благоразумию, за разнообразие оных предметов от св. церкви не отделялся. Притом же догматы веры преданы церкви в слове Божьем изначала и утверждены вселенскими соборами, чего об обрядах, ими защищаемых, именуемые старообрядцы доказать никак не могут, а потому и не должны полагать их за догматы веры, но должны слушать о них распоряжения церковного.

Пришедший: Именуемые старообрядцы обвиняют св. церковь за то, что на соборе 1667 года положено проклятие на содержателей так называемых старых обрядов.

Я ответил: Если именуемые старообрядцы обвиняют за сие св. церковь, что на соборе 1667 года положено проклятье на таких ревнителей обрядов, которые почитают их догматами веры, из-за них не хотят иметь послушания церкви, а паче делают из-за них разделение, то пусть они обвиняют и св. поместный собор Лаодикийский, который правилом седьмым причёл к еретикам четыренадесятников (четыренадесятницы сей еретицы) за соблюдение ими обряда, который принимали прежде даже св. Поликарп и прочие св. мужи апостольские, но который потом церковью был оставлен и воспрещён, – а также и все соборы вселенские и поместные за то, что они под страхом анафемы воспретили прилагать что-либо к догматам веры, утверждённым церковью. А притом скажу вам ещё для вашего вразумления и на случай собеседования со старообрядцами общее наставление: когда старообрядец станет пред вами обвинять в отпадении от православия св. церковь, или в частности собор 1667 года за положение клятв, по их мнению, только за употребление так именуемых старых обрядов, вы спросите его: а что, – эти обряды догматы ли суть веры, или только обряды? Когда он скажет, что догматы веры, то попросите его доказать это. А доказать это он никак не может. Если же он скажет, что обряды, о которых говорит собор, суть только обряды, то вы спросите его опять: как же могло быть, что церковь, излагая правило об обрядах, чрез то погрешила в догматах веры? Объяснить это и доказать он опять не может. И еще попросите его, пусть он докажет, что церковь не имеет власти исправлять обряды по своему усмотрению и что никогда их не исправляла. Этого опять он доказать не может, так как из практики церковной видно противное. И ещё спросите: имеет ли церковь власть противящихся её установлениям наказывать и отлучать? Этой власти он такожде отрицать не может. Итак не вы будете в затруднении отвечать ему, а он сам пред вами останется безответным.

Пришедший: Именуемые старообрядцы говорят ещё, что на соборе 1667 года не сделано исключения из клятвы для тех, которые не по сопротивлению церкви стали бы держаться обрядов, воспрещённых собором, и обвиняют церковь как за самое это постановление собора, сделанное якобы неосмотрительно, так и за то, что в противоречие сему постановлению она разрешила употребление воспрещённых собором обрядов единоверцам.

Я ответил: Во-первых, нельзя говорить так решительно, что будто собор 1667 года не делал вообще никакого исключения в своём определении для желающих употреблять воспрещённые им обряды не в противление церкви: например, употребление молитвы Исусовой в принятом у старообрядцев чтении он дозволил непрекословящим, хотя и утвердил для общецерковного употребления иное её чтение. А потом, если даже и допустить, что собор не делал исключения для желающих не в противление церкви употреблять воспрещённые им обряды, то не подлежит сомнению, что церковь, как имела власть на соборе сделать такое постановление, так имеет власть (о такой её власти скажу потом подробнее), – по снисхождению к желающим соблюдать так называемые старые обряды при полном подчинении церкви и с её разрешения, – сделать изъятие из соборного постановления, даровать им сие и не подвергать их за сие клятве, которая твердо лежит и должна лежать на употребляющих воспрещённые ею обряды в явное ей противление и даже с хулениями на неё. Это снисхождение, сделанное церковью единоверцам, сделано ею не в сопротивление соборному постановлению 1667 года, но в дополнение.

Пришедший: Благодарю Бога, – теперь я понял, – что именуемые старообрядцы сделали грубую ошибку в том, что взяли ключ разумения, а не умели различить достоинства истин веры от обрядов, и даже от материальной стороны обрядов, и за то сделали разделение от св. церкви, впали в грех раскола. Понял также, что они напрасно обвиняют церковь за положение клятвы на содержащих называемые старые обряды. Теперь я поставлю себе за правило: когда в чём старообрядцы будут обвинять св. церковь, стану их спрашивать: есть ли оный предмет, в котором они обвиняют церковь, догмат веры, который церковь не могла бы или не имела бы права изменить, или есть только обряд, который церковью по нужде может быть изменяем? Если старообрядец не докажет, что тот предмет, за который он обвиняет церковь, есть догмат веры, тогда я возвращу обвинение обратно на него самого, как вводителя новых догматов, сделавшего разделение, или раскол в церкви.

Я ответил: Хорошо Вы будете делать, если будете так поступать в беседах с именуемыми старообрядцами. Теперь я скажу Вам кратко о другой главной ошибке именуемых старообрядцев, бывшей причиною многим заблуждениям. Они, по своему маловедению, как не различили обрядов церковных от догматов веры, так же не различили значения власти общецерковной, действующей на соборе, от значения власти частных церковных лиц, и не принимают во внимание, кому какая дана мера власти.

Пришедший: Прошу Вас, скажите и об этом.

Я продолжал: Сама истина – Господь Иисус Христос о св. церкви сказал во Евангелии (от Матф.Зач.75.18:15–17): «Аще согрешит к тебе брат твой, иди и обличи его между тобою и тем единым. Аще тебе послушает, приобрёл еси брата твоего: аще ли тебе не послушает, поими с собою паки единаго или два, да при устех двою или триех свидетелей станет всяк глагол. Аще же не послушает их, повеждь церкви. Аще ли же и церковь преслушает, буди ти якоже язычник и мытарь». (Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрёл ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трёх свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь»). Из сих слов Христа Спасителя ясно показуется достоинство и сила власти церковной. Ибо Господь, хотя и обещал сам быть посреди двух или трёх собранных во имя Его помолиться:  «я́ко а́ще два́ от ва́с совеща́ета на земли́ о вся́цей ве́щи, ея́же а́ще про́сита, бу́дет и́ма от Отца́ моего́, и́же на небесех: идеже бо еста́ два́ или́ трие́ со́брани во и́мя мое́, ту́ е́смь посреде и́х» (что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного,ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.)(Матф. 18:19, Зач.76), – однако непослушавших двух, или трёх Он ещё не осуждает яко мытарей и язычников, хотя бы эти два или три и истину сказали, на что указывает, говоря: При устех двою или трёх свидетелей станет всяк глагол; а на преслушавшего церковь страшное осуждение произносит Господь, – повелевает иметь такового яко мытаря и язычника.

Итак сими словами сам Христос Спаситель, создатель церкви, утвердил власть и силу суда церковного. Посему и Апостол Павел именует церковь столпом и утвержением истины (к Тим.Зач.284,3:15). Власть и силу суда церковного также ясно можно видеть и из определений соборов, на которых действовала церковь в лице своих представителей – епископов. На соборах власть церкви выражалась в определениях по вопросам веры и в суде над лицами, погрешившими в вере и благочестии, которые, если были того достойны, даже отсекаемы были сей властью от союза с церковью. Мало того, – церковь имела и имеет ещё и сию власть, чтобы прежде бывшие соборные постановления, смотря по обстоятельствам времени, отменять и вместо их, смотря по нуждам церкви, издавать новые по тем же вопросам. Доказательства такой её власти мы видим в самых действиях церковных соборов. Так, например, даже Апостольское правило о еже епископом не пустити жён, отменено 12 правилом иже в Трулле собора¹. Ещё: правило неокесарийского собора о седьми дьяконах отменено шестого вселенского собора правилом 16-м². И еще повеление карфагенского собора в великий четверток служит св. литургию по ястии, отменено шестого вселенского собора правилом 29-м³. Об отменении церковною властью древнего обычая относительно времени празднования Пасхи, у нас была уже речь, и говорится в старопечатной Кормчей в сказании о соборах, и именно в статье о первом вселенском соборе⁴.

Чтобы видеть широту и свободу церковной власти в решении церковных вопросов, нужно еще обратить внимание на то, что церковь в одно и то же время, в одном и том же правиле, по одному и тому же вопросу делала иногда неодинаковое определение для христиан разных стран, находившихся не в одинаковом положении.

Например, 13-м правилом шестого вселенского собора церковь, обличив явившийся на западе обычай безбрачия иереев, как неправильный, однакоже не положила за сие запрещения на западных христиан, восточным же напротив строго, с великими угрозами, воспретила последование сему западному обычаю. Не подлежит сомнению, что и многое таковое и тому подобное можно было бы обрести в правилах церковных; но для указания силы и значения власти церковной верующему довольно и сих примеров на уверение.

Теперь рассудите, друг мой, возможно ли всё то, что я указал, совершать простецам, частным лицам, или даже одному, или двум епископам? Конечно, нет. А церковь, на соборе епископов, все сие постановлять, изрекать и узаконять имеет власть, и не только установлять, но и противящихся таковым её установлентям наказывать, отлучать и извергать, а не исправляющихся, яко еретиков, отсекать. Так в правиле 12-м шестого вселенского собора, епископов, не хотящих послушати установления церковного об оставлении жён, но держащихся старого обычая по апостольскому правилу, церковь подвергает извержению; также в правиле 1-м Антиохийского собора непослушающим сделанного установления о времени празднования Пасхи, угрожает отлучением и извержением⁵, а седьмым правилом Лаодикийского собора причитает их к еретикам и проклинает⁶. И церковь так строго судила их не взирая на то, что они стали бы держаться обычая, который прежде соблюдаем был св. мужами апостольскими. Также и для епископов, не хотящих пустить жён, церковь, осудившая их, не поставила оправданием, что они стали бы содержать старый обычай, утверждённый даже правилом апостольским. Подобно сему и именуемые старообрядцы не могут оправдаться, хотя бы содержали и старые обряды, когда содержат их в противность св. церкви, с отделением от её единства. А между тем они именно хотят ставить себе это в оправдание, не разумея надлежащим образом значения власти церковной и дерзая даже осуждать церковную власть за отмену уважаемых ими прежде употреблявшихся обрядов.

Есть и ещё подобное свидетельство о неразумении старообрядцами значения власти церковной, послужившем причиною их заблуждения. Между церковными установлениями, или определениями есть некоторые, узаконенные только властью какой-либо страны поместного собора епископов, или епископов митрополичей области, но не подкрепленные утверждением вселенского собора, или общим голосом церкви. Такие установления иногда отменяются властью вселенского, или вообще большого собора, и уже действующими не могут быть почитаемы. Так у нас в России было постановление, которым воспрещалось священнослужение вдовствующим священникам, если не удалятся из мира в монастырь. Зри о том в Стоглаве гл. 77, 78, 79, 80 и 81. Установление это отменено потом собором 1667 года⁷. И ещё: собор с Киприаном во главе установил приходящего от ереси к православию всякого еретика паки крестити (Кормч.гл.70); но последний шестой вселенский собор 95 правилом отменил это установление, разделив приходящих к православию еретиков на три чина – на принимаемых чрез крещение, на принимаемых точию под миропомазание, и на принимаемых только под проклятие ереси. И еще: Василий Великий правилом 47-м воздержников и вретищников повелевает крестити; «Обаче (сказано в толковании сего 47 правила) седьмое правило иже в Лаодикии собора, и седьмое иже в Константине-граде второго вселенского собора, и девятьдесят пятое шестого вселенского собора, иже в Константине-граде, в Трулле палатнем, новатиан, рекше чистых, и четыренадесятник крещение приемлют, приходящим им к церкви и проклинающим вся ереси и своя, – мажут же токмо св. миром темена, очи, ноздри, уста, уши».

И многое подобное, не касающееся догматов веры и сущности таинств и нравственности, узаконялось соборною властию епископов патриаршей, или митрополичьей области, иногда и с запрещением на преступающих положенное, хотя бы то были даже епископы; но установления сии не имели и не имеют значения установлений вселенской церковной власти и сею властию могут быть отменяемы, и отменялись действительно. Старообрядцы, по своему недоумению, эти частные обрядовые узаконения полагают неизменяемыми, и не считают возможным, чтобы могла отменить их по какому-либо усмотрению и вся вселенская церковь своею властью. И если она что подобное по своему усмотрению изменила в таковых частных установлениях о вещах средних, не касающихся догматов веры, они поставляют ей то в вину отступления. И это происходит у них от неведения различить значение власти церкви вселенской от значения власти одного, или двух епископов, – от того, что они думают, будто, что непозволительно в средних обрядовых вещах отменять, или вновь определять одному епископу, то непозволительно и для всей церкви. И как не могут они различить постановление одного епископа от постановления всей вселенской церкви, так же точно ошибку, или резкое слово одного епископа в церкви вселенской они приписывают всей вселенской церкви. Теперь из всего сказанного мною вы можете видеть, что старообрядцы не имеют надлежащего понятия о значении и обширности власти церковной, так что хотя они и твердят ежедневно о своём веровании во св. соборную и апостольскую церковь, но можно сказать о них с решительностью, что в сущности во власть её и неодолимость вратами адовыми они не веруют.

Пришедший: Не могут ли сказать именуемые старообрядцы, что всё указанное вами относится к древним соборам вселенским и поместным, а не к нынешнему времени?

Я ответил: В уважаемой и самими старообрядцами старопечатной книге, именуемой о вере (гл. первая, л. 10 на обор.), о св. церкви сказано: «И по Господню обещанию: се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Матф.28:20, зач. 116), отнюдуже едина есть святая католическая соборная и апостольская церковь, Духом Святым начата и основана Апостолы бо, и есть и будет». Итак по Господню обетованию, св. церковь, какову прежде, такову и ныне на соборах епископов силу имать, что и еще подтверждает та же Книга о вере словами: «церковь... не подлежит времени тления» (гл. 2, л. 19 на обор.).

Пришедший: Скажите ми также: из чего могли бы именуемые старообрядцы уразуметь свою ошибку в суждении о власти церковной и особенно о том, что церковь своею властью может делать изменения в обрядовых предметах, или так именуемых средних?

Я ответил: Власть церкви делать изменения в средних предметах, то есть не в догматах веры, а в обрядах, именуемые старообрядцы, если бы только восхотели, удобно могли бы уразуметь, во-первых, от вышепоказанных мною церковных правил, и притом ещё от многих древлехаратейных, древнеписьменных и древлепечатных книг, ими же самими уважаемых. Ибо увидели бы, что здесь одни и те же обрядовые предметы в разных книгах, иногда при одном и том же патриархе напечатанных, изложены различно, или при одном патриархе так, а при другом патриархе, или митрополите иначе (чти о сём в книжках иеромонаха Филарета), и что ни один из оных патриархов, или митрополитов за сие различие в обрядах не был обвиняем, как еретик, и ими самими не обвиняется. А если так, то они должны понять, что в обрядовых предметах св. церковь, чрез своих предстоятелей архиереев, имеет власть распоряжаться по своему благоусмотрению. И пасомые ими овцы таковыми их исправлениями не соблазнялись, но принимали их беспрекословно, именно потому, что знали в таковых предметах церковную власть своих пастырей полномощною.

Теперь, когда и сами старообрядцы древнюю церковь за изменение обрядов не обвиняют в ереси, патриарха же Никона за исправление согласно с древностью тех же обрядов обвиняют в нововведении ересей, то этим не ясно ли доказывается, что они так поступают не по требованию совести, но только по вражде на св. церковь?

Пришедший: Это неправильное разумение о власти церковной какое имело для именуемых старообрядцев последствие?

Я ответил: Неведение пространства и значения власти церковной, во-первых, поселило в именуемых старообрядцах недоверие к св. церкви во всяком изменении ею даже обрядовой части, каковое изменение, по неуменью различать обряды от догматов веры, они смело назвали ересью; потом они уже ни во что почли и церковные на них запрещения, напротив стали за оные обвинять церковь, как будто бы превысившую свою власть и незаконно запретившую противящихся ей в исправлении обрядов, и наконец дошли до того, что уже впали в неверие и обетованиям Божиим о неодолённости церкви вратами адовыми но слову Спасителя: созижду церковь мою и врата адова не одолеют ей. Итак неведение истинного значения власти церковной довело глаголемых старообрядцев до того, что они стали противоречить исповеданию веры, которое читают в Символе: «Во едину святую соборную и апостольскую церковь». Хотя это исповедание на словах за обычай они и произносят, но во что на словах веруют, того в сущности отмещутся. Ибо они веруют не так, как церковь повелевает веровать, но каждый, подобно протестантам, верует по своему разумению, и даже каждый требует, чтобы церковь согласовалась и следовала им в различных их заблуждениях и толках. И когда они самовольно освободили себя от обязанности веровать согласно общему учению церкви, когда руководству церкви предпочли своё разумение, когда каждый своё рассуждение стал считать достовернее общецерковного разумения: тогда и сами восстали одни на других, впали в различные друг от друга толкования и в споры, даже до разделения на разные секты и толки, так что, молясь по одним и тем же старопечатным книгам и знаменаясь одним и тем же двуперстным сложением, одни других не стали почитать и за христиан, одни других стали снова перекрещивать.

Этому в них и следовало быть: ибо если они не знают и не почитают власти церковной, не подчиняются её определениям, напротив каждый своё разумение предпочитает общему разумению церковному: то может ли кто с сицевым разумением подчинить себя чьему-либо иному разумению? Итак, каждый из них, кто только мнит себя быть знатоком Писания, хотя бы, как говорит Григорий Богослов только понаслышке узнал кое-что о двух, или трёх предметах учения, уже и повелевает прочим, чтобы верили ему беспрекословно, и составляет свою секту, и делается вождём того простого народа, который может увлечь в послушание себе, то есть именно такого, который, и сам не зная силы власти церковной, подчиняется тому, кто ему понравится, хотя бы не призванному и не посланному Богом учителю. Отсюда же в них и разные богопротивные разумения и толкования, например о прекращении иерархии и церковных таинств, о спасении одними только добродетелями без употребления церковных таинств, и проч. и проч. Отсюда восхищение недарованных, приятие иереями не порученных им паств, управление паств простолюдинами, и т. д. Всему этому злу причина и корень восхищение ключа разумения теми, которые не могли различить между обрядами и догматами веры, и не разумели значения власти церковной, могущей в обрядовых, или средних предметах делать исправления и изменения, или же и такими из них, которые хотя и понимали это, но по любоначалию присвоили себе непринадлежащее и обманули прочих неведущих.

Пришедший. Теперь я желал бы предложить вам и ещё один вопрос о том же именуемом старообрядчестве.

Я ответил: Спрашивайте, что вам угодно: если могу, не откажусь ответить вам.

Пришедший: Замечают нам, что именуемые старообрядцы вообще нравственно живут, и по жизни ставят их в пример православным. Правда ли это? И если правда, то отчего они живут лучше православных.

Я ответил: Прежде нежели буду я отвечать на ваш вопрос, ради удобнейшего разумения его, я желаю нечто и у вас спросить.

Пришедший. Спросите, и я, что могу, с радостью отвечу вам.

Я спросил: Скажите мне, если кто полагает, что отнять голову у своего собрата менее грешно, чем у себя на бороде отрезать один волос, или что пролить кровь своего ближнего есть меньший грех, чем лизнуть хотя одну каплю молока в постный день, может ли такой человек достигнуть высокой нравственности, исполнять заповеди христианской любви? Для разъяснения вам этого моего вопроса, я расскажу об одной моей беседе со старообрядцем-беспоповцем, по видимости человеком набожным. Однажды в начале Петрова поста, и именно в первый день поста, вечером, после вечерни, я ходил по двору нашего монастыря, и встретился с этим старообрядцем, мне знакомым. Я приветствовал его ласковым словом, – говорю: со святым постом вас честь имею поздравить. Он ответил мне: «Не сомневайтесь, в пост мясо есть не будем». Я, желая его вразумить, ответил ему ещё благожеланием: желаю вам поститься так, чтобы и человеческого мяса не вкушать. Старообрядец спросил: «А разве скотье мясо не грех вкушать?» Я ответил: О том, чтобы не грешно было есть мясо животных в пост, я вам не говорю,– напротив, я считаю грехом не соблюдать установленных церковью постов: но я полагаю различие между грехом – есть мясо животных в пост, и грехом – есть мясо человеческое обидами, клеветами ближних, – различие столь же великое, как много человек превосходит скота. О сем в книге Исуса сына Сирахова пишется: Хлеб убогим живот убогих, лишаяй его человек кровей есть. Убивает искреннего отъемляй ему поживление, и проливает кровь лишаяй мзды наемника (гл. 34, ст. 21 и 22). И Апостол Иаков пишет: «Се мзда делателей, делавших нивы ваша, удержанная от вас, вопиет, и вопиения жавших во уши Господа Саваофа внидоша» (Иак,5:4, зач. 56). Вот по слову Апостола Иакова, вопль обиженных наёмников вопиет, как кровь Авелева, и услышана у Господа Саваофа. И в Отечнике писано: Лучше ти есть мясо и пити вино, нежели ясти клеветами плоти брата своего». На ядение мяса животных положен пост временный, а в своё время есть от него разрешено мирским; от неправд же и оскорблений ближних должны мы воздерживаться всегда. Вот сего то воздержания, вместе с воздержанием от яств, я и желал вам в наступающем посте. Старообрядец на эти мои слова, что обидами ясти плоти ближнего грех есть более тяжкий, нежели разрешение по случаю какой нужды, или немощи, скоромной пищи в пост, не согласился. И, сколько мне известно, такого мнения держится большинство старообряческих учителей. А вот послушайте, что глаголет сам Господь устами пророка к людям, так разумеющим о подвиге поста, только во внешнем воздержании от пищи поставляющим силу его: Возвести людям Моим грехи их, и дому Иаковлю беззаконния их. Мене день от дне ищут, и разумети пути моя желают, яко людие правду сотворившии, и суда Бога своего не оставившия. Просят ныне у Мене суда праведна, и приближитися ко Господу желают, глаголюще: что яко постихомся, и не увидел еси, смирихом души наша, и не увидел если? Во дни бо пощений ваших обретаете воли ваша, и вся подручныя ваша томите. Аще в судех и сварех поститеся и биете пястми смиреннаго: вскую Мне поститеся якоже днесь еже услышану быти с воплем гласу вашему? Не сицеваго поста Аз избрал, и дне, еже смирити человеку душу свою, ниже аще слячеши яко серп выю твою, и вретище и пепел постелеши, ниже тако наречется пост приятен. Не таковаго (бо) поста. Аз избрал, глаголет Господь: Но разрешай всяк союз неправды, разрушай обдолжения насильных писаний, отпусти сокрушенныя в свободу, и всякое писание неправедное раздери. Раздробляй алчущим хлеб твой, и нищия безкровныя введи в дом твой: аще видиши нага, одей, и от свойственных племене твоего не презри.

Тогда разверзется рано свет твой, и исцеления твоя скоро воссияют: и предъидет пред тобою правда твоя, и слава Божия объимет тя. Тогда воззовеши, и Бог услышит тя, и еще глаголющу ти, речет: се приидох; аще отымеши от себе союз, и рукобиение, и глагол роптания, и даси алчущему хлеб от души твоея, и душу смиренную насытиши, тогда воссияет во тьме свет, и тьма твоя будет яко полудне, и будет Бог твой с тобою присно (Исайи глава 58). Привёл я вам и глас Божий чрез пророков и Апостолов, и мнение старообрядца о силе и сущности поста, и спрашиваю вас, скажите мне: именуемый старообрядец, имеющий о посте таковое понятие, как я вам выше сказал, может ли уразуметь, что любовь к Богу верх всех добродетелей, и любовь к ближнему больше всех всесожжений и жертв? А не имеющий справедливого понятия о любви к Богу и ближнему, делам любви христианской предпочитающий различные, большею частью внешние, труды и подвиги благочестия, может ли иметь совершенную нравственность? – скажите.

Пришедший: Соображая всё сказанное вами, я по совести должен сказать, что при таковых понятиях, какие выразил беседовавший с вами старообрядец, до высоты нравственности достигнуть едва ли возможно. Но почему же старообрядцы многим кажутся нравственнее православных?– разъясните мне.

Я ответил: Во всех народах и верах, по требованию в нас положенного естественного закона, есть добрые люди по нравственности, и не мало их. Но когда вы хотите сравнивать два общества, дабы определить, которое из них нравственнее, тогда необходимо знать, в чём поставляет то и другое высоту нравственного совершенства, к которой стремится. Старообрядцы полагают главнейшею добродетелью пост, воздержание от брашен: не диво поэтому, что в них есть такие, которые и преуспевают в посте паче прочих. Еще большое значение усвояют они соблюдению скромности в одежде и покрое платья, как и вообще во внешнем поведении, и в этом успевают более других. Православные же паче поста и воздержания от брашен ставят любовь к ближнему, опасение не обидеть человека, обязанность нести тяготу друг друга и сим исполнить закон Христов.

И по силе тщатся исполнять таковые добродетели, которые по самому свойству своему не для многих видимы. Старообрядцы любят делать милостыню, которая есть, без сомнения дело любви, но стараются поддерживать ею по большей части только своих, с ними одно верных, а к православным иногда оказываются и весьма жестокими, даже отказывают им в нужных случаях странноприимства; а православные этого различия не полагают, но творят по силе своей благое ко всем, по слову Апостола: творите благое ко всем (к Галат. зач. 214). Итак цель добродетели, к которой стремятся православные, есть выше цели, какую поставляют себе старообрядцы, и в сем отношении, должно сказать по справедливости, стоят выше старообрядцев. А кто как достигает цели, это весть Судия, испытаяй сердца и утробы. Потом, чтобы судить о жизни старообрядцев и православных, какая лучше сравнительно, необходимо иметь в виду, что именуемые старообрядцы живут большею частию рассеянно среди общества православных, нравственному влиянию которых невольно подчиняются, и что поэтому, для суждения о нравственности старообрядцев, нужно посмотреть на них в тех местностях, где они живут сплочённо, составляют преобладающее население, например в некоторых деревнях именуемой Гуслицы и в слободах Черниговской губернии, где жительствуют поповцы, или в западных губерниях: Ковенской, Витебской, Виленской, также в Архангельской, Олонецкой, где жительствуют безпоповцы. И надобно здесь посмотреть на старообрядцев не с той только стороны, соблюдают ли они посты, имеют ли лестовку на шее: но и с той стороны, не берут ли они чужого, помогают ли проходящему ближнему, блюдут ли честность брака (Я уже оставлю и говорить о федосеевском безбрачном учении, какое оно на своих последователей имеет влияние!). Желающий пусть понаблюдает быт старообрядцев тех местностей, и тогда пусть скажет, возвышаются ли старообрядцы над православными своею нравственностью.

Пришедший. Благодарю вас за всё, что ответствовали на мои вопросы. Теперь мои понятия о так называемом старообрядчестве стали яснее, и я лучше понимаю, как следует вести себя в беседах и сношениях со старообрядцами.

Я сказал: Если вы что в моих словах обрели полезное, благодарите Бога, давшего мне слово сказать полезное по вашему усердию, и сами старайтесь приплодить полученное размышлением об учении истины.