Новые данные для истории грамоты Константинопольского патриарха
Настоящая заметка имеет целью содействовать разъяснению одного из тех вопросов, которые поставлены издателем и переводчиком подлинной грамоты константинопольского патриарха Паисия I к московскому патриарху Никону1; она покажет более точные даты для истории этой грамоты. Сообщаемые здесь исторические сведения заимствованы из рукописных связок греческих дел, находящихся в московском главном архиве министерства иностранных дел и вращаются, главным образом, около описания личности и деятельности грека Мануила в сношениях России с востоком.
В греческих делах по сношению России с востоком в половине XVII в. встречаются указания на двух послов с именем грека Мануила, но оба они имеет разные фамилии. Один известен под именем Мануила Матвеева, другой под именем Мануила Константинова. Первый прибыл в Москву в июле 1623 года с целью поступить на русскую службу и тогда же подал челобитную на имя царя Михаила Федоровича и патриарха Филарета Никитича, в которой просил отдать его для научения русской грамоте. По этой челобитной он был отправлен в Печерский монастырь в Нижнем Новгороде; здесь он научился русской грамоте и отсюда опять просил московское правительство взять его в Москву и определить на службу2. О последующей судьбе Мануила Матвеева мы не имеем сведений до 1653 года, когда опять застаем его в Москве в качестве доверенного посла от константинопольского патриарха Паисия I, который прислал с ним известительную грамоту к царю Алексею Михайловичу о своем возведении на патриаршество3.
Личность грека Мануила Константинова для нас более интересна; через него ведена переписка Москвы с Цареградом по занимавшим тогда московское правительство вопросам; и об нем сохранилось более известий. Едва ли не в первый раз он становится известным в Москве с 1651 года, когда он прибыл в русскую столицу в качестве посла от цареградского патриарха Парфения II4. С этого времени он переходит на русскую службу,
становится верным холопом государевым и ему даются поручения самого деликатного свойства не только как отличному купцу, знающему – где и как можно отыскать и приобрести драгоценные товары, но и как искусному дипломату, умеющему разведать тайны и точно исполнять важные поручения по делам политическим и церковным; такие поручения возлагаются на него и русским государем и русскими и восточными патриархами. Первым и таких, известных нам, важных поручений была отправка его в Константинополь в конце 1652 года, по государеву делу, для закупки драгоценностей для царского обихода и, главным образом, для заказа и приготовления саккоса и митры только что поставленному тогда в Москве патриарху Никону. Мануил Константинов постарался в точности исполнить данное ему поручение.
В октябре 1653 г. бывший тогда цареградский патриарх Иоанникий уже заготовил и передал Мануилу особую грамоту на царское имя, в которой благодарил государя за присланные ему дары и уведомлял о посылке патриарху Никону нарочно сделанного по указу от него саккоса и патриаршей шапки ценою в 1230 рублей5. Неизвестные нам обстоятельства впрочем задержали грека Мануила в Константинополе на долгое время. Из Константинополя он выехал только 27 ноября 1654 года с купленными и заказанными там вещами и с означенною патриаршею грамотой на царское имя; проехал Путивль 19 февраля, в Москву прибыл 28 февраля и 8 марта принят со своими товарищами во дворце на царской аудиенции6. Здесь представлены были царю товары, купленные на востоке Мануилом и его товарищем стоимостью на 5397 рублей и состоявшие из дорогих материй, перстней, жемчуга, камней и конской сбруи. Особенное внимание обращала на себя митра цареградского дела, украшенная дорогими камнями и крупным жемчугом, устроенная по особому заказу и особой росписи и стоившая 1230 рублей; эту митру тотчас-же вяли на верх к государю, «а государь тое митру от сына великого князя Алексея Алексеевича дал
святейшему патриарху Никону в дом Пречистыя Богородицы честного ее успения»7.
Исполнивши данное поручение и получивши за него значительный куш денег, Мануил Константинов с наступлением лета 1654 думал на время успокоиться от новых поручений и подал челобитную, в которой просил о временном отпуске на родину и, намереваясь весть туда новые закупленные им в Москве товары, для перевозки их просил у государя двенадцать подвод. Государь дал согласие на ту просьбу и 6 мая подписал память в ямской приказ о выдаче означенных подвод8. Но тут встретилось для Мануила неожиданное обстоятельство, которое на время удержало его в Москве и вызывало его на исполнение другого уже более важного и наиболее занимающего нас в настоящем случае поручения.
Незадолго до приезда Мануила в Москву в ней происходили соборные заседания по вопросу об исправлении церковной обрядности в России9. На соборе созрела мысль о необходимости снестись для решения этого вопроса с восточными патриархами и испросить их мнения. Мануилом хотели воспользоваться для этих сношений и переговоров с восточными патриархами. И вот в том же мае месяце ему «велено было ехати вскоре в Царьград с государевым делом». Мануил сряду просит выдачи особой охранной грамоты, чтобы в дороге ему не было задержки ни у гетмана Богдана Хмельницкого, ни в земле волосской. И 15 числа мая ему была выдана эта охранная
грамота10.
Сущность возложенного теперь на грека Мануила поручения заключалась прежде всего и главным образом в доставке тогдашнему Константинопольскому патриарху Паисию I грамоты от московского патриарха Никона и всего священного собора с различными вопросами касательно чинов церковных и погрешностей в русских богослужебных книгах11; Мануилу поручалось представить эти вопросы патриарху Паисию, выждать соборного на них ответа и привезти его в Москву12. Другое поручение Мануилу было словесное и касалось новой закупки разных драгоценных товаров для государева двора: об этом велено было ему переговорить с патриархом Паисием тайно и просить его содействия в этом деле. Мануил отправлялся на срок и мешкать ему не дозволялось.
Каков был этот срок, когда Мануил выехал в Константинополь и когда он прибыл туда, за отсутствием прямых данных положительно говорить не можем. Если придавать значение дате изданной черновой грамоты п. Никона, то придется заключить, что Мануил, получивший предписание «ехать вскоре» и 15 мая наделенный охранною грамотою для проезда, принужден был оставаться в Москве до половины июня месяца, а может быть долее, до тех пор, пока вместо первой краткой грамоты на имя п. Паисия не составлена была другая, более подробная, с большим числом вопросов. Охранная же царская грамота ему выдана 15 мая, потому что царь торопился своею отправкою в поход против Польши; государь выехал из Москвы 18 мая13, а Мануил мог оставаться в ней до составления соборной грамоты на Востоке. Можно думать, что границы России он переехал после первых побед русских над поляками, о которых ему также поручалось довести до сведения константинопольского патриарха14.
Прибыв в Константинополь, Мануил передал п. Паисию о всех данных ему словесных и письменных поручениях, сообщил известия о победах русских над поляками и просил у патриарха помощи и содействия в выполнении поручений. Патриарх охотно
обещал это содействие, и сряду же приступлено было к делу. Одно и этих поручений, покупка дорогих товаров для царского двора, как дело не так многосложное, выполнено очень скоро. Благодаря изворотливости царского посланника, содействию патриарха, знакомству и дружбе последнего с выдававшимися тогда цареградскими торговцами, Мануилу удалось купить для государя «достойные, честные, прямые царские товары». Между ними выделялось два больших камня изумруда и несколько узорочья из тех вещей, которые прежде принадлежали султану Ибрагиму и множество которых после убийства этого султана раскрадено было его ближайшими телохранителями, арабами. Мануил купил у них эти товары с обещанием не продавать их в Цареграде и других турецких городах; об этом арабы просили и патриарха, в присутствии которого покупались эти товары; им составлена особая запись за подписью и печатью патриарха, чтобы потом переслать их московскому государю.
Не так скоро могло выполниться второе поручение Мануилу. Патриарх Паисий должен был созвать собор, пригласить на него архиереев подчиненных ему епархий, рассмотреть предложенные п. Никоном вопросы, составить на них ответы; на все это требовалось не мало времени. Когда происходили эти соборные заседания в Константинополе, прямых указаний в наших актах не имеем. Но несомненно, что к 20 числу декабря 1655 года они были вполне закончены, потому что с этого числа имеются уже точные даты для описания деятельности Мануила Константинова до самого возвращения его в Москву.
По окончании соборных заседаний в Цареграде, кроме известной соборной грамоты с ответами на вопросы п. Никона и московского собора, составлены были п. Паисием грамота к царю Алексею Михайловичу и частное письмо к п. Никону. В грамоте на царское имя от 20 декабря 1655 г. Паисий извещает о прибытии грека Мануила в Константинополь, об исполнении данных ему поручений, о своем участии в исполнении этих поручений, говорить о составлении и отправке соборных ответов к п. Никону, просить снисхождения к задержке Мануила в Цареграде и высказывает благожелания царю и его державе15. В особом письме к Никону Паисий прославляет его за ревностное попечение о своей пастве и за предпринятое им исправление церковных порядков, коротко сообщает о составлении соборных ответов на предложенные из Москвы вопросы, просит предъявить эти ответы духовенству для установления единства в отправлении церковного богослужения и для ограждения церкви от нареканий неправомыслящих; укоряет Никона, зачем он в послании на востоке скрыл о некоторой разности в чтении символа веры и о других порядках, существующих в русской церкви, отличных от порядков восточной церкви; для чего Паисий и приложил к своему письму точный список никейского символа веры16. «С грамотами и с соборною книгою, и о надобных государевых делах с изустным приказом», с скрепленною записью расходов на покупку драгоценностей для царского двора, п. Паисий и отпустил грека Мануила Константинова в Россию; «а велел ему ехать на спех». Мануил выехал из Константинополя 27 декабря
1655 г.; путь держал через татар, кочевавших на Дунае, на Бучак; отсюда ехал полем пустыми местами. Патриарх приказывал ему ехать на спех; а за воинскими польскими людьми поспешать ему было невозможно. В Чигирин к Богдану Хмельницкому он прибыл во вторник на святой неделе, жил здесь с неделю; на границу в Путивль прибыл 1 мая. Узнав о том, что царь Алексей Михайлович, на время ездивший в Москву, снова вернулся под Смоленск17, Мануил сряду же из Путивля отправился чрез Севск и Брянск в Смоленск, куда прибыл 15 мая. Здесь он предъявил грамоты п. Паисия, и с грамоты на царское имя сряду же сделан был перевод следующего содержания.
«Перевод с грамоты с греческого письма, что писал к великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу, всея великия и малыя России самодержцу, цареградской патриарх Паисей с греченином с Мануйлом Костянтиновым в нынешнем во 163 году мая в 15 день.
«Паисей Божию милостию архиепископ Константинополя нового Рима и вселенский патриарх.
Великому благочестивому18 христианскому, православному, Богом венчанному, Богом превознесенному и Богом возлюбленному, всея вселенныя милостию Божиею единому державному благочестивому великому царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Руси самодержцу владимирскому, московскому, новгородскому, царю казанскому, царю астраханскому, царю сибирскому, царю псковскому и великому князю смоленскому, тверскому, угорскому, пермскому, болгарскому, черниговскому, рязанскому, полоцкому, ростовскому, ярославскому, белозерскому, лифлянскому, удорскому, обдорскому, кординскому и всея северныя страны повелителю19 и надо всеми цари великому благочестивому царю и обладателю20, о святом дусе возлюбленному21 сыну нашего смирения благодать, мир и милость великого Бога, и нашего смирения молитва и благословение да будет с вашим великим царством22, и да умножит Бог царствия23 и величествия святому и пресветлому24 вашему царствию и здравия и многолетствия и святыни25 и всякого благоденствия, радости и веселия, и державы и победы и одоления на вся26 враги и недруги ваша27, и да покорит под подножие ног вашего царствия и всей вашей царского величества полате и всему28 синклиту и от нашего смирения29 мир и благословение моим сем начертанием и молитву предпосылаем
вашему30 великому и святому царствию. Посем к нам богомольцам вашим31 царского величества прииде холоп ваш царский раб Мануил Константинов и сказал нам богомольцам вашего царского величества благоденствие и многолетное здравие со всею вашею царскою пресветлою полатою и синклитом и со всею вашею царскою державою32 и что покорил Бог вам33 великому государю враги и супостаты ваши в славу и похвалу и в радость34 всем нам православным христианом, и мы богомольцы ваши царские35, то слыша, благодарение и молитву36 Богу семо37 воздав, вельми возрадовалися всем сердцем и душею, что нам всем православным38 христианом Бог подаровал такую радость и веселие39; и мы богомольцы ваши царские со всем собором вседержителя40 Бога, в Троице славимого, и пречистую Богоматерь со всеми святыми молили, чтоб услышал Бог молитву нашу и подаровал вашему царствию вся благая. И еще к нам донес грамоту великого святейшего кир Никона патриарха московского и всея Русии, о Святем Дусе брата и сослужителя смирения нашего, и всего освященного собора святыя кафолическия41 восточныя и апостольския церкви и спро…42 первопрестольныя восточныя… апостольския церкви всякого священноначалия, что в божественных делех43 потребно православным христианом. И еще нам раб вашего царствия, Мануйло Константинов тайно сказал44, что повеле ему ваше царское величество поискати некоторых товаров и принесть пред великое ваше царствие, чтоб сыскав купить и помощь в том ему нам, богомольцом вашим царским, учинить и послать вскоре пред великое ваше царствие45 и поклонитися пред великим вашим царствием на срок по его верности и правде, что он раб верный вашего царствия. И по той его правде46 мы великому вашему царствию с ним47 помогали и обещались48, что то святого и великого вашего царствия счастием учинится все. И по том верный раб вашего царствия Мануил много о том радел и промышлял49 со всею истинною и правдою со страхом Божиим50 и вашим царским счастием; мы богомольцы ваши в том ему способствовали по ево истинной вере и правде и дружелюбству, которые обрелись в
нашей тайной дружбе и их бы сыскать и у них тайно товары взять51, и чтоб купить небольшею ценою. И сыскались такие товары, о которых наказано принесть верному вашему царскому рабу Мануйлу, достойные честные52, царские прямые товары53, и о том истинно радел много раб ваш Мануйло, и будь на нем наше благословение! и по нашему благословению уготовясь пошел, вскоре54 востав, на срок, на которой велено ему от вашего царствия быти. Но о церковных потребах, о которых писал святейший патриарх, он Мануйло позамешкал, потому что55 то дело единому без священнаго собору учинить было вскоре не возможно и нашея паствы архиереом за дальним расстоянием пути на священный собор вскоре придти к нам для тое потребы невозможнож56, и потому он позамешкал, и о том бы вашему царскому величеству57… раба вашего царствия не прогневитись и милосердие свое над ним показати, не о себе он то учинил, но58 как священный собор к нам сшелся и как то священное и святое и ваше царское59 обое дело все исполнили по прошению брата нашего и сослужителя святыя Божия восточныя60 церкви со святыми отцы соборне собеседовали вкупе и церковную потребу61 розыскали и ваше царское великое дело совершили, как вам великому государю Бог подаровал содержати восточныя церкви православный христианский скифетр и мирно и безмятежно соблюдати всех православных христиан в том вашем царском тихомирном благочестии и то ваше царское дело соверша, вашего царского верного раба Мануйла, благодаря Бога, во время благополучно со всеми благими потребами с радостию и с веселием к вашему царствию отпустили. И тогоб верного вашего царствия раба Мануйла со всеми благочестие62 посланными с ним с вашими царскими и святительскими потребами с сим нашим начертанием восприяти с радостию и веселием. И посем мы богомольцы ваши царского величества Бога вседержителя молим и просим день и нощь63 о вашем царском благочестивом царствии и о многолетнем здравии и о всей вашей царской полате и о всем синклите, чтоб сокрушил и покорил Бог все враги ваши и супостаты над подножие ног пресветлому благочестивому великому вашему64 царствию. И Господа Бога вседержителя помощию да не станет против благочестивого вашего пресветлого царствия всяк враг и супостат, якоже пишет блаженный пророк Давид, яко оружием своим заповесть о тебе сохранити тя во всех путех твоих, на аспида и василиска наступиши и попереши льва и змия. И вся держимыя святым вашим царствием во святыне и правде, да покорит и утвердит всех врагов ваших под ногу65 благочестивому царствию вашему молитвами
пречистыя владычицы нашея Богородицы и всех святых. Аминь. Лета 1655. Декабря 20 дня».
А внизу у грамоты сия писана.
«Паисей милостию Божиею архиепископ Константинополя нового Рима и вселенский патриарх нашего смирения вашему великому66 царствию молитва и благословение.
Переводил дворянин Дмитрий Селунской. С него перевод взят ко государю».
В тот же день, т.е. 15 мая, грек Мануил был принят на аудиенции у государя, правил ему поклон от цареградского патриарха и подал ему грамоту; тогда же представлены были царю и товары как нарочно купленные для него в Цареграде, так и вновь выбранные у прибывшего с Мануилом грека Ивана Дмитриева67 16 мая царь выдал жалованную грамоту Мануилу, которую его вместе с его спутником и слугою наделял особым кормом, приказал их отпустить в Москву; и особую грамотою от 21 мая из Смоленска извещал в Москву о возвращении Мануила с Востока, о выдаче жалования за привезенные товары, о свободном пропуске его в столицу и обратно.
Представленным здесь сообщением о поездке Мануила Константинова на Восток определяется уже в главных чертах более точная дата грамоты константинопольского патриарха Паисия I к московскому патриарху Никону об исправлении богослужебных книг и церковных чинов в России. Для округления сведений о последующей деятельности Мануила Константинова приводим краткие заметки, какие удалось найти в делах архивных.
Мануил по возвращении в Москву в конце мая 1655 г. недолго оставался в ней и опять был отправлен на Восток. Перед отъездом он опять испрашивал для себя охранной
грамоты на имя гетмана Богдана Хмельцкого, и эта грамота ему выдана 31 августа 1655 г. В этот же день и царица Мария Ильинична указала отправить с Мануилом к цареградскому патриарху Паисию подарок соболями на 300 рублей и отослать их с посылкою от имени патриарха Никона; при этом прибавляла «и грамота от государя к патриарху будет от него великого государя святейшего Никона патриарха». Мануил выехал из Москвы и проехал Путивль 20 сентября 1656 г., о чем и извещали путивльские воеводы великого князя Алексея Алексеевича68. По дороге в Царьград Мануил встретился с иерусалимским патриархом Паисием и получил от него грамоту на царское имя, датированную 8 октября 1656 г., которую потом и доставил в Россию. В Константинополе он застал на патриаршем престоле смуты; Паисий был сведен с престола и на место его возведен Иоанникий II. Низверженный Паисий, получив присланные из Москвы подарки, отправил с Мануилом две грамоты от 1 августа 1656 г., одну к царю, в которой бывший патриарх благодарил за присланную милостыню, свидетельствовал о верной службе помянутого грека, просил, чтобы в возводимых на него клеветах не давать веры и не поставить ему в небрежение, что он не мог исполнить вверенного ему в Цареграде дела, – другую к патриарху Никону; в ней Паисий благодарит Никона за исходатайствование ему царской милости и также просит за Мануила; обе эти грамоты были доставлены в Москву и переведены в посольском приказе 11 января 1657 года. В феврале и марте 1658 г. мы застаем Мануила в Молдавии, где он участвовал в доставке переписки патриарха Никона с молдавским воеводою. Наконец, в декабре 1660 г. он прислал царю Алексею Михайловичу грамоту с подарками от своего имени. Других сведений о греке Мануиле Константинове пока не имеем69.
* * *
«Христ. Чтение» 1881 г. март-апрель, стр. 304–308; май-июнь, стр. 591–595 и в особом издании «Грамоты п. Паисия к п. Никону» стр. 4–7; 105–109. Авт.
Приносим искреннюю благодарность вашему достопочтенному сотруднику за сообщение этих драгоценных данных; они не только значительно подвигают вперед решение вопроса о дате грамоты патриарха Паисия, но и вообще многое проясняют в тогдашних отношениях Москвы к Константинополю и грекам. Ред.
«Греческие дела» по описи за № 136, связка 2-я, дело № 8.
Греческие дела, связка 31-А за 7161 г., дело № 8. Грамота п. Паисия в славянском переводе; дата подписания: июль 1652 г.; в Москве в посольском приказе она представлена и переведена 1653 г. 3 ноября.
Связка 30-я Б. за 7160 г., дело № 27.
Подлинный список этой грамоты на греческом языке с датой от октября 1653 г. находится в Московском главном архиве министерства иностранных дел; смотри «Реестр подлинным греческим грамотам за № 137» стр. 61.
В посольском приказе Мануил и его товарищи заявили, что из Царяграда они «ехали через Дунай, не занимая волосской земли на Смаил, что на Дунае, отсюда на Кехинь, с Кехини степью, а выехали на черкасский город Чичанли, а отсюда на Бершу, Умань, на Терехтемиров монастырь, на Переяславль, Прилуки, на Красной и Путивль». В Измаиле и Кехини замешкались с месяц, потому что за татарами нельзя было проехать. У гетмана Богдана Хмельницкого не были, ибо ехали не через Чигиринь. В волосской земле не были, потому что за воинскими людьми и за грабежом проехать было страшно. При этом они заявили, что прежний цареградский патриарх (Афанасий) прибыл в Чигиринь и гетман хочет здесь отвести ему монастырь для окормления, а в волосскую землю патриарх ехать не смеет; а антиохийский патриарх Макарий, ехавший в Москву, ограблен в волосской земле воеводою Стефаном; все лошади у него отняты и патриарх должен был воротиться назад (Греческие дела, связка 32 за 7162 г., дело № 7).
Связка греч. дел 32, дело № 7. Царевич Алексей Алексеевич родился 5 и крещен 19 февраля 1654 (Дворц. разряды т. III, стр. 399, 400); пожалование п. Никона драгоценною митрою от имени новорожденного наследника русского престола служило знаком самого сердечного и глубокого уважения царя к первосвятителю русской церкви и благодарности за его молитвы. Замечательно, что в статейном списке греческих дел, откуда заимствованы сведения об этой поездке Мануила на восток, в числе привезенных им вещей вовсе не упоминается о саккосе, заказанном вместе с митрою и упоминаемом в грамоте п. Иоанниккия. Саккос и другие принадлежности патриаршего облачения, которыми так дорожили в Москве, были привезены в последующее время. В начале мая 1655 года греком Фомою Ивановым прислан был саккос прежнего цареградского патриарха Кирилла (Греческие дела, связка 33-я за 7163г., дело № 13). В том же году прибыл в Москву никейский митрополит Григорий и привез с собой омофор александрийского патриарха Александра, бывший на этом патриархе ее во время его первого вселенского собора, когда патриарх проклинал еретика Ария; этот омофор сряду же по привозе в Москву был передан патриарху Никону (связка 33, дело № 24) и доныне как драгоценная святыня хранится в московской патриаршей ризнице. В том же 1655 году происходили в Константинополе розыски облачения, которое было сделано для цареградского патриарха Иеремии во время его бытности в Москве при поставлении первого всероссийского патриарха Иова; в Москве узнали, что из этого облачения остался только один саккос и тот был в закладе у жида; государь приказал его выкупить и прислать в Москву (связка 33, дело № 16). В 1656 (7164) г. в октябре прибыл в Москву посол иерусалимского патриарха Паисия, грек Федор Иванов, с грамотой к царю о государевом деле и с узорочными товарами; государь, 10 декабря вернувшийся с польского похода, 13 декабря велел взять у этого грека для патриарха Никона две золотых панагии с драгоценными каменьями, с яхонтами червчатыми и изумрудами; одна панагия была с золотою цепочкою; заплачено за них 500 рублей (связка 34, дело № 3). 21 декабря было торжественное служение п. Никона по случаю новоселья его «в свою новую крестовую палату, которую сам устроил»; в этот день в присутствии государя Никон торжественно отправлял литургию в сослужении с двумя другими патриархами, бывшими тогда в Москве, Макарием антиохийским и Гавриилом сербским, с многочисленным составом причта: властей, попов и диаконов в служении было 42 человека; Никон как в этот раз, так и после всегда первенствовал в сослужении с другими патриархами; на этот раз богослужение отличалось и тою особенностью, что он служил во всем новом облачении, а после литургии патриарх Макарий поднес Никону большой клобук греческого образца, а патриарх Гавриил поднес ему греческую шапочку (Рукописный сборник москов. синод. библ. № 93, листы 1–4, 5 и обор.).
Связка греческих дел 32, дело № 7.
Время заседаний московского собора 1654 г. относят ко второй половине марта и к первой половине апреля месяца («Христ. Чт. 1881. Сентябрь-октябрь, стр. 428–430).
32 связка греческих дел, дело № 7.
Сущность и число этих вопросов изложены в ответной грамоте п. Паисия к п. Никону. Послание Никона к Паисию с датою от 12 июня 1654 г. издано Н.И. Субботным в приложение к «Деянию московского собора» 1654 по черновому списку этого послания, находящемуся в московской синодальной библиотеке (См. «Материалы для истории раскола», т. I, предисловие стр. 6 в примечании), издано впрочем с некоторыми небольшими пропусками и изменениями оригинального текста. Было ли отправлено это послание в том виде, как оно издано в печати, или оно было заменено другою грамотою с большим числом вопросов и с другою группировкою этих вопросов, более соответствующее содержанию ответной грамоты Паисия к Никону, говорить не можем за недостатком положительных сведений в наших источниках. В московском архиве иностранных дел сохранился небольшой отрывок послания Никона к Паисию, содержащий только заключительные слова Никоновой грамоты; этот отрывок буквально сходен с заключением первой половины послания Никонова, изданного в приложении к соборному деянию 1654 г. (см. лист третий приложения сверху); в архивной рукописи он представляет конец грамоты без даты ее и не имеет того перечисления разностей в русских богослужебных книгах, какое находится далее в печатном послании (на л. 3–5). Замечательна дата, выставленная при описании рукописей архива на заголовке сохранившегося отрывка и приурочившая отправку послания Никона к августу 1654 г. (Греческие дела связка 32, дело № 23).
Сообщаемые далее сведения об этой поездке Мануила в Константинополь основаны на данных им показаниях по возвращении его из Цареграда и на привезенной им особой грамоте п. Паисия к царю Алексею Михайловичу и заимствованы из 33 связки греческих дел за 7163 г., дело № 14.
Дворцовые разряды т. III, стр. 412.
Первые известия о наиболее замечательных успехах московского войска, отправленные царем в Москву, начинаются только с конца июня месяца; 29 июня был взят Полоцк, 22 июля Мстиславль, 28 августа Могилев, Смоленск взят 23 сентября 1655 г. (Дворц. разряды, стр. 432, 435, 445 и 449).
Греческий подлинник этой грамоты не известен; в греческих делах (связка 33, № 14) сохранился только славянский черновой перевод ее, весьма неисправный, с большими перечерками и вставками слов между строками; список с него был представлен государю. По важности этой грамоты перевод ее приводим в тексте статьи.
Письмо это в цельном виде для нас неизвестно. Содержание его в отрывках приведено в предисловии к служебнику 1655 г., к «Увету духовному» и излагается в «Истории русского раскола» преосвященного Макария. (2 изд. Спб. 1858, стр. 165). Из помещенных в этом письме замечаний п. Паисия о том, что в присланной с Москвы грамоте его не спрашивали о других разностях и порядках в русской церкви, «яже зрятся не стояти добре», и из того обстоятельства, что п. Никон не считал удобным издать письмо п. Паисия в полном его виде, можно заключит, что это письмо содержало драгоценные указания на некоторые важные особенности в тогдашней практике в русской церкви.
Дворцовые разряды т. III, стр. 452, 456, 460, 468, 472–484.
Здесь зачеркнуты в рукописи следующие слова: царю и великому князю.
Далее в рукописи зачеркнуты слова: и государю иверския земли карта” линских и грузинских царей и кабардинские земли.
Зачеркнуто над строкой: и иным многим государствам.
Последнее слово подписано над строкой.
Эти слова надписаны над строками.
Зачеркнуто твоего.
Это слово надписано над строкой.
Над строкой.
Эти три слова над строкой.
Последнее слово надписано сверху вместо зачеркнутых в строке: вашего царского величества.
Над строкой.
Эти слова надписаны над строкой, а под ними в строке поставлено слово твоей, которое оставлено не зачеркнутым, и над ним надписано другое слово вашей.
Эти четыре слова надписаны неразборчиво над строкой вместо зачеркнутых внизу слов: молим и просим твое.
В этом месте рукопись истлела и образовался пробел для одного слова. – Христ. Чтен. № 11 – 12, 1881 г..
Над строкою.
Над строкою вместо зачеркнутого слова тебе.
Над строкою.
Последние три слова над строкою.
Эти два слова над строкою.
Тоже.
Последнее слово вписано выше над строкою.
Эти слова надписаны вместо зачеркнутых слов: такое благочестие и веселие.
Все эти слова надписаны над зачеркнутыми: всем собором богомольцы твои молебное торжество сотворили.
Это слово надписано сверху.
Места, означенные точками, в рукописи истлели.
Эти слова надписаны сверху.
Эти слова вписаны вместо зачеркнутых: присказал тайно о духовном деле холоп ваш.
Эти слова надписаны сверху между строк.
Далее зачеркнуто: и вере.
Над строкою.
Тоже.
Здесь осталось не разобранным одно слово, надписанное сверху.
Далее зачеркнуты слова: и всем сердцем сыскивал.
Последние слова надписаны сверху вместо зачеркнутых: и забирать и они вскоре чтоб и что.
Над строкою.
Слово надписано выше, а под ним зачеркнуто: и честные.
Над строкою.
Далее зачеркнуто: то вскоре учинить было не возможно, что.
Перед сим зачеркнуто: не успели.
Место истлело в рукописи.
Зачеркнуто: мешкал затем.
Зачеркнуто: и святительское.
Это слово надписано сверху.
Тоже.
Тоже.
Эти два слова надписаны сверху.
Последние слова надписаны.
Тоже.
Последнее слово надписано сверху.
Роспись товаров, взятых у Мануила вверх к государю: «Камень изумруд ценою в 1100 рублей; пояс с каменьями, алмазами и яхонтами – цена 3000 р.; золотая запона с камнями и изумрудом – 1000 р.; папалок изумрудный в золоте – 200 р.; булатный ножик из черной яшмы и с яхонтами – 20 рублей». Интересны известия, привезенные греком Мануилом с Востока. «А вестей сказал, слышал де он в Чигирине, что поляки которые стояли в Бряславле, пошли к Каменцу Подольскому, 3000 человек, а иные пошли врознь; а, татары от ляхов отстали и пошли в Крым; только-де Каага, отступя от них, стоит в Белгороде с небольшими людьми. А у турков с виницеяны еще война ведется, и турков виницияне сильны, взяли турской город на море Ретмен. А про донских козаков слышал дорогою едучи в турских городех, что вышло их на море 80 струков, а куды пошли, того не слыхал… Писали турком из Польша с армянином, чтоб турка помогал полякам против великого государя, а как помощь не учинит, то войско русское, побив поляков, будет и у них в турской земле. И в декабре 12 дня у турецкого султана было собрание с визирем и пашами и советовались, что сказать полякам, и решили ответить им чрез польского посланца, что у них (поляков) ведется война с государем и вы о себе и стойте, а мы (турки) с великим государем никаких ссорных дел не имеем, и в помочи им отказали. А раньше, 19 августа, как прибыл в Цареград новый крымский хан, и ему султан приказал идти воевать на черкас для того, что они перешли в подданство государю; а как узнали о взятии Смоленска, то султан сряду же послал хану приказ не воевать с черкасами, и турки посылали к гетману Богдану о мире; да и силистрийский паша и молдавский воевода Стефан просили гетмана о мире. А патриарх Паисий наказывал сказать гетману и государю царю, чтоб они остерегались турок и не доверяли им ни в чем. В Цареграде говорят, что если государь взял Смоленск, город крепче Царяграда, и как завоюет Литву, тогда и турскому царству от войны и разорения не избыть. У них ведомо, что у государя ратных людей 600,000; а если государь пришлет людей на турка 50 или 60 тысяч, то у них многие христиане к ним пристанут и на каждого турка будет по десяти христиан» (Греческие дела, связка 33, дело № 14).
Греческие дела связка 33, дело № 14.
Перечисленные здесь грамоты, доставленные Мануилом в Москву с 1656 г., сохранились в подлинниках в московском главном архиве министерства иностранных дел и значатся в «Реестре греческим грамотам» № 137, на стр. 69–70 об., 74 а об. и 77.