Корейцы-христиане

Предлагаемая вниманию читателей книжка «Корейцы-христиане» имеет, как мы надеемся, немалый интерес вообще и интерес современности – в особенности. В последнее время образованные государства всего мира, в том числе и Россия, сосредоточили свое внимание на народах Дальнего Востока, к которым относятся так же и Корейцы. Проведение Россией великого сибирского пути, учреждение Восточного Института, аренда у Китайцев незамерзающих портов, русско-японская война, – все это в достаточной степени говорит о том, куда перенесен теперь один из значительных центров политической жизни. И во всем этом большую роль играет «Запретная страна» – Корея (Forbidden Land), – страна, мало исследованная, еще так недавно открытая влиянию европейцев. Все, что относится к изучению Кореи имеет поэтому свою особую цену и свой интерес. Сюда относится и религиозная жизнь народа, тесно связанная с другими областями народного духа, сюда относятся появление и деятельность христианских миссий в стране.

Книжка «Корейцы-христиане» состоит из двух частей: I. «История распространения христианства в Корее» (напечатана в журн. «Прав. Благов.» за 1903 г.) и II. «Современное положение христианских миссий в Корее» (напечатана в XII т. «Известий Вост. Института» и издана Институтом в ограниченном количестве экземпляров в 1904 г.).

Транскрипция названий и собственных имен в виду её разнообразности и неустойчивости оставлена почти всюду английская, как наиболее принятая.

Начальник Российской Духовной Миссии в Корее Архим. Павел.

19²²/XI 04 г.

(Из сочинения «Corea the Hermit Nation» by William Elliot Griffis стр. 347–376).

Начало христианства 1784–1794.

Христианство проникло в Корею чрез «ворота» Рима и Пекина. Хотя некоторые писатели предполагают, что христианство внесено на Корейский полуостров чрез Японию в 1592 г., однако достоверно известно, что народонаселение полуострова не было знакомо с христианством до последней четверти XVIII столетия.² Следовательно, оно проникло с запада, а не с востока; его принесли не иностранцы, но оно (помимо их) возросло из счастливо занесенного семени маленького сада Пекинской церкви. Та почва, на которой впервые расцвел и просиял этот зародыш была душа студента И-дöк-цзо, удачно прозванного его родным отцом «Stonewall» (каменная стена). Такое прозвище дано в виду непреклонного характера студента, что обнаружилось в выборе литературной карьеры вместо наследственной профессии, к которой предназначал его родитель.

Зимою 1777 г. Stonewall’у предложили образовать компанию студентов для того, чтобы провести сезон в литературных занятиях в обществе со знаменитым конфуцианским ученым Коань (Kwen).³ Собрания, имевшие место в уединенном храме, продолжались до 10 дней, в течение какового периода критический разбор конфуцианских текстов и (философа) Менцзы в надлежащей мере удовлетворил участников, доставив им острое наслаждение, вместе с тем глубокие проблемы, которые могли интересовать этих людей, были разобраны ими со всею пылкостью. Но более плодотворными для их ума оказались только что принесенные из Пекина трактаты по философии, математике и религиозные. Это были переводы на китайский яз. европейских писателей, или же самостоятельные композиции иезуитов, живших в Пекине. Среди подобных изданий оказались и такие, которые трактовали о христианстве и католичестве (в частности), излагая учение о бытии Божием, о Божественном провидении, бессмертии души, об образе жизни христиан, о семи главнейших грехах и семи противоположных добродетелях.

Удивленные и восхищенные, студенты решились достигнуть полного, насколько возможно, понимания новых доктрин. Они начали сразу осуществлять и проводить в жизнь то, что узнали из книг, совершая по утрам и вечерам религиозно-нравственные чтения и молитвы. Участники назначили особые дни 7, 14, 21 и 28 числа каждого месяца, как время для отдыха, поста и созерцания. Неизвестно, как долго они продолжали такого рода жизненный режим. Stonewall, хорошо зная, что его сведения в области новой религии были несовершенны и спутаны, со страстным желанием обратил свои мысли к Пекину, надеясь там достать побольше книг и достигнуть лучшего знакомства (с христианством) при посредстве имевшихся в Пекине руководителей. В течение нескольких лет его попытки были бесплодны, хотя по-прежнему продолжались занятия, дебаты и практическое осуществление христианского учения. В 1782 г. Stonewall переселился на жительство в Сеул, а в 1783 г. он был обрадован тем, что его друг Сён-хунь-и, сын третьего посланника в Пекине⁴ отправился в провинцию Shing-King (Ляо-Дун) с поручением к епископу Александру де Горла, Португальскому францисканцу.

Прибывши на место, Сён-хунь-и стал изучать христианство и, достигши в этом отношении успеха, крестился с согласия своего отца. Сён-хунь-и назвали Петром в надежде, что он сделается первым камнем христианской церкви в стране Чёсан (Chö-sen т. е. Корее). Новокрещенный дал обет перенести скорее все мучения, чем отречься от своей веры, – иметь одну жену, оставить мирскую суету и, наконец, обещался посылать в Китай ежегодные известия своим иностранным друзьям.

На обратном пути, миновав стражу в Ый-чжу, он достиг Сеула. Stonewall ревностно начал действовать совместно с Петром, принялся за дело проповеди, предварительно отдавшись вновь чтению религиозно-нравственных книг и созерцанию. Некоторые из его знакомых в столице как знатные, так и простолюдины полюбили новое учение и крестились с полною готовностью. Небезынтересно отметить христианские имена новокрещенных. Stonewall, который был в Корее предтечею (христианства), назван Иоанном (в честь Иоанна Крестителя); другой назвал себя Франциск Ксавье (Francis Xavier), намереваясь сделать этого святого своим покровителем и патроном. Остальные имена первых последователей следующие: Амвросий, Павел, Людовик, Фома, Августин, и позднее между женщинами: Агафия, Мария, Магдалина, Варвара и пр.

Принятие крещенными иностранных имен возбудило между патриотами чувство резкого недовольства и послужило причиной напряженной ненависти против христиан, которые были отмечены (прозвищем) «иностранные корейцы».

Противное христианству течение вскоре обнаружилось на деле. Сначала и до самого конца загоревшейся неприязни, как это было конечно предопределено, самыми злыми врагами оказались ученые корейцы, сразу понявшие, что новая религия подкапывается под основу их национальной веры и их наиболее любимых обычаев.⁵ В словопрении, которое затем произошло, Сён-хунь-и оказался победителем. Язычники-борцы удалились с состязания с весьма памятными и пророческими словами, – с вопросом, который сто лет спустя сделался поговоркой, обращаемой к американским миссионерам: «христианская доктрина прекрасна, – это правда, но она приносит горе тем, кто её исповедует. Чего же вы добиваетесь?». (What are you going to do about it?)

Между крещенными очутились и учитель философ Коань (Kwen) и его родной брат: оба они проповедовали веру в своем округе Yang-Kun в 30 милях на восток от Сеула; округ Yang-Kun теперь справедливо именуется «колыбелью христианства».

Один из обращенных учеников вернулся из Nai-po (Нä-по) на родину для того, чтобы трудиться на новом (проповедническом) поприще; от начала и почти до последнего периода истории римско-католической церкви в Корее Нä-по сделалось рассадником пылких исповедников и славных мучеников.⁶ Другой последователь крещеный кореец положил основание христианству в провинции Chulla (Чöлла). В столице же один из образованных переводчиков, уверовавши во Христа, умножил собственноручно копии с книг принесенных из Пекина и он же вероятно перевел с китайского «Объяснение на воскресные и праздничные евангелия», тем самым выпустив в свет первую христианскую книгу на корейском языке.

Таким образом из малого семени скоро распространились среди корейцев христианские идеи, но вскоре же рука закона и сила пера поднялись для того, чтобы совместно изгнать христианскую веру. Первою жертвою оказался Фома Ким, который пытался разрушить таблички предков; он был мучим, затем сослан в заточение, где вскоре и умер. Ученые враги христиан пустили в ход свое оружие и вот в апреле 1784 г. регент впервые публично объявил декрет, направленный против христиан. В этом документе родители и родственники призывались порвать все семейные связи с христианами. Имена руководителей христиан были опубликованы и для устрашения их упомянуто о печальной участи Кима. Тотчас же обнаружился жестокий гнет, одинаково проявившийся как в просьбах, так и угрозах, направленных против верующих с целью заставить их отказаться от своей религии. В семейства был внесен меч вместо мира. Тогда открылось зрелище славного исповедничества и постыдного отступничества... пал даже Иоанн (Stonewall или И–dök–цзо), после чего проповедь о Христе сосредоточилась в Nai-po. Гонение ослабело в 1787 году.

Между тем для того, чтобы более тесно объединиться друг с другом, руководители христиан (leaders) образовали иерархию по образцу той, какую видел Петр в Пекине и как об этом напоминали им часто богослужебные книги. Кореец Франциск Ксавье был избран епископом, а другие наименованы священниками. Распределивши различные (служебные) посты, самочинные священнослужители крестили, исповедовали, конфирмовали и раздавали «святые частицы» в приобщении и вообще совершали все то, на что подталкивал их энтузиазм веры среди новообращенных.

Руководители одели себя в богатые шелковые облачения и соорудили помещение для исповедальни. Для обычных проступков, исповеданных коленопреклоненными кающимися, оказывалось снисхождение, но в виде легкого наказания священники назначали один или два унизительных поклона, что являлось умеренным подражанием национальным наказаниям и о чем (т. е. о наказаниях) так внушал западный метод воспитательной дисциплины.

Созданная для достижения доброй веры и гармонии среди верующих, эта любопытная и очень странная, и даже комическая для (самосознания) христианина иерархия в её претензии на «апостольское наследие» просуществовала два года.

В 1789 г. в душах руководителей под влиянием некоторых статей из религиозных книг созрело сомнение в законности и действительности их священства. После усердного размышления, рискуя быть осмеянными, в мучительном сознании стыда, руководители сложили с себя священные должности и заняли места среди мирян.

По поводу недоуменных вопросов было составлено письмо и отправлено с Павлом в Пекин к иезуитам. Удивленные и весьма обрадованные новостями из Кореи, отцы окрестили и конфирмовали Павла, объяснивши ему римский догмат об условиях действительности священства; они дали Павлу ответное письмо, написанное на шелке для того, чтобы его удобнее было спрятать в одежде. Письмо адресовали на имя Петра и Франциска Ксавье. Крестный отец Павла художник Pansi написал портрет своего крестника красками и отправил в Париж.

Получив ответное письмо, христиане в Сеуле смиренно признали справедливость епископского порицания, равно и объяснения, дававшего обращенным корейцам право только крестить; все же они горячо стремились к тому, чтобы среди них совершалась литургия.

Воспламененные рассказом Павла, который нарисовал пред корейцами великолепие ритуала в Пекинском кафедральном соборе, освещение храма, облачения, торжественные мессы, музыку, процессии и все то, что прельщает глаз и воспламеняет воображение в римско-католицизме, они составили другое письмо епископу, умоляя его, чтобы он отправил к ним посвященного священника. Это письмо было отправлено с тем же Павлом, который покинул Сеул 17 сентября 1790 года вместе со специальным посольством, везшим поздравление знаменитому китайскому императору Kien-lung. Письмо содержало целый ряд разнородных вопросов о дисциплине и вере, которая начала колебать маленькую (корейскую) церковь.

По прибытии в Пекин, компаньон Павла был крещен и получил имя Иоанн. Отцы иезуиты дали корейцам потир, служебник, освященный камень, несколько алтарных украшений и все вещи, необходимые для благолепия при отправлении литургии; дали и рецепт для выделки виноградного вина, чтобы все было готово на случай прибытия к ним священника.

Павел и Иоанн, пройдя тысячу миль по провинции Shing-King, благополучно прибыли в Сеул.

Все верующие обрадовались при одной мысли иметь священника из Пекина, но епископское постановление, запрещавшее служение предкам, для многих сделалось камнем преткновения и причиной отпадения. До сих пор в простоте веры и под покровом неведения они продолжали почитать тени предков и воскуряли фимиам в кумирницах (посвященных их памяти). Но теперь участие в этих обрядах сделалось немыслимым после авторитетного решения из Пекина, что служение Богу и служение предкам противоположны и несовместимы и что ни один кореец не может быть христианином до тех пор, пока он сжигает фимиам пред табличками предков. Таковое постановление епископа было в глазах корейцев публичной пощечиной, нанесенной основе общественной жизни, семейного быта и государственного строя.⁷

Отселе и впредь многие слабые души начали отпадать, многие терзались в своей совести вследствие столкновения религиозных и сыновних обязанностей. Случалось часто и так, что ревностные не по разуму верующие разграбляли семейные молельни и, собирая в кучу таблички предков, сжигали их, созерцая престарелых родителей, которые заболевали и даже умирали с горя. За подобное преступное деяние Павел и Иаков Ким были подвергнуты общественному суду, на котором впервые выяснились ясно христианские доктрины и римско-католический обряд.

Дело Павла и Иакова после того, как их подвергли тюремному заключению и составили приговор о смертной казни, было доложено королю; король, будучи уговорен первым министром, одобрил решение местного суда.

В декабре 8 числа 1791 г. двум вышеупомянутым христианам, открыто отказавшимся отречься от своей веры, громко было прочитано написанное на доске определение о том, что виновные должны быть пригвождены к позорному столбу. Павел и Иаков были обезглавлены в то время, когда они призывали имена Иисуса Христа и Приснодевы Марии. Они имели возраст 33 г. и 41 год.

Таким образом была пролита кровь первых христиан-корейцев, но это составило лишь первые капли грядущего ливня и первые семена могущественной христианской церкви... Обезглавленные трупы, закоченевшие на холоде, как неподвижный камень, лежали со следами свежей, красной крови целых девять дней, пока благочестивые люди не взяли их для погребения. Некоторое количество платков, омоченных в крови казненных, сохраняло долгое время память о первых жертвах кровавого преследования.

Теперь Hä-по сделалось местом охоты для любимцев администрации. Эти фавориты преследовали всех называвших себя христианами и ввергали их в тюрьму. Мучения, пытки, в особенности такие жестокие, как у корейцев, послужили причиной отпадений от церкви.

Палачи били свои жертвы палками и «линейками» по телу и голеням, или бичевали до тех пор, пока мясо не повисало клочьями. Кости суставов в большинстве случаев ломали и разбивали так, что члены повисали и делались бесполезными, никуда непригодными.⁸

Франциск Ксавье после долгих мучений был сослан на Квельпарт и затем, будучи отправлен в другое место, умер в пути.

Петр, старец 61 года, после того как мужественно перенес все мучения, был кругом обвязан веревкой, положен на мерзлую землю на всю ночь, помимо чего на него лили из ведра воду, которая замерзала как кара и покрывала тело своеобразною одеждою из льда. В такой-то ледяной могиле Dan-tean’a, старик-мученик, призывавший имя Иисуса, был предоставлен желанной смерти, которая и пришла к нему после пения вторых петухов, на рассвете 29 января 1793 года.

В течение десяти лет, последовавших за крещением Петра в Пекине, не взирая на случившиеся преследования и отпадения, – христиан в Корее все же насчитывалось четыре тысячи.⁹

Гонения и мучения в 1801–1834 г.

Первая попытка иностранной миссии проникнуть с запада в отшельническое королевство была совершена в феврале 1701 года. Португальский священник из Макао Ремедиос (Jean dos Remedios) добровольно предложил себя миссионером в Корею, был принят и вскоре покинул Пекин чрез пограничные ворота (Border Gate) с несколькими китайскими переводчиками.

Чрез двадцать дней путешествия в средине зимы он прибыл на границу и здесь, согласно условия, ожидал случая быть узнанным корейскими христианами при посредстве заранее определенных знаков. Новый миссионер десять дней всматривался в лица шумливой толпы, надеясь каждый момент быть узнанным христианами, но все напрасно. Вследствие жестокостей гонения христиане держались в своих домах и боялись рисковать переходом чрез границу. Наконец, надежда истощилась и в тот момент, когда корейское посольство перешло чрез р. Ялу, – он и его китайские проводники вернулись в Пекин. Тут предназначенный в Корею миссионер вскоре помер. В это самое время пекинский епископ написал письмо папе, – подробно излагая начало, развитие и условия существования вновь нарождающейся корейской церкви.

Не получая от корейских христиан в течении двух лет никакого известия, епископ решился оказать Корее религиозную помощь. Для этой «погибельной» миссии был избран молодой китайский священник Иаков Цио (Jacques Tsiu) 24 лет, человек крепкий телом и известный своею благочестивой жизнью, да и внешний вид о. Цио напоминал собой корейца.

Одобренный и подкрепленный христианами, о. Иаков оставил Пекин в феврале 1794 г. и чрез двадцать дней достиг нейтральной полосы.¹⁰ Здесь он встретил христиан, которые убедили его переждать на границе около года в виду бдительности корейских часовых.

Проживши такой период времени среди собратьев-христиан Shing-King-ской провинции, Яков Цио ночью 23 декабря 1794 года переправился чрез Ялу и благополучно достиг Сеула, где тотчас начал свои миссионерские труды. Все шло успешно до июня месяца, когда среди оглашаемых нашлись вероломные посетители, после чего по следам Якова Цио были посланы государственные шпионы.

Не смотря на то, что о. Яков успел переместиться в другое убежище, – все же трое христиан (двое из тех, которые сопровождали о. Якова в Сеул и один переводчик) в силу возвышенного самоотвержения попытались выдать себя китайцам (чтобы отвлечь внимание от Якова Цио?), конечно, были схвачены и преданы на мучение. Даже и после того, как им вывихнули руки и ноги и раздробили колена, они отказались выдать своих братьев по вере. Их казнили в тюрьме 18 июня. Три избитых и обезглавленных трупа были брошены в реку Хан-ган, которая в первый, но не последний раз окрасилась мученическою кровью христиан.

Между тем китайский священник Яков Цио был во время поисков спрятан на первое время в куче дров одною христианкою. Впоследствии эта женщина, будучи и при теще полною хозяйкою, поместила Цио в своем доме, где, покровительствуемый законом, запрещающим тревожить дома дворян, он прожил три года.

В сентябре 1796 г. о. Цио написал письмо епископу в Пекин на латинском языке, а туземцы христиане написали по-китайски; копии с обоих писем, сделанные на шелку, были зашиты в платье двух верующих, которые, получивши места слуг в посольстве, прибыли в Пекин в январе 1797 г.

В письме своем между прочим о. Яков подавал мысль о том, что королю португальскому следует послать посольство к королю корейскому, завязать дружественные сношения, а затем добиться разрешения прислать на жительство в Корею докторов и других ученых мужей. Хотя ни одного португальца не было отправлено в качестве посла для сношений с корейским двором, тем не менее осенью этого же года на восточных берегах показалось судно под английским флагом. Это был «the Sloop of war Providence» при 16 пушках, под управлением капитана Броутона (Broughton), который бросил якорь в Iung-hing-Bau 4 октября, а затем направился в Фузан.

Один из туземцев, посетивший судно, был заподозрен администрацией в сношении с иностранцами и арестован.

Прибывшие на судне англичане не знали о существовании в Корее христиан, равно и местные власти не были осведомлены о религиозных и политических затруднениях, возникших между Британией и Португалией.

Четыре партии, на которые разделилась в то время корейская знать, образовали две главных группы «Si-pai» и «Piek-pai», – правительственную и оппозиционную. Si-pai были преданы королю и были готовы помогать его планам, а Piek-pai были привержены своим особым, специальным задачам.

Король Cheng-Chong, управлявший с 1776 г., был противником преследования христиан и не мало сделал для обуздания злобы партизан Piek-pai. Si-pai образовали «Nam-in» или южную ветвь, к которой принадлежала христианская знать, в то время как враги её принадлежали к Piek-pai.

Пока был жив упомянутый король, – меч преследования покоился в ножнах, но в 1800 король скончался и ему наследовал малолетний сын Suncho, находившийся под опекой своей бабки. Эта женщина сразу начала действовать в национальном духе и не успело миновать пять месяцев публичного траура,¹¹ как регентша сместила прежних министров и назначила трех из партии No-ron, к которой принадлежали злейшие враги христиан. Спустя несколько дней, от имени малолетнего короля был издан декрет о всеобщем преследовании христиан.

Прежде всего были арестованы двое христиан из лиц высшего ранга, а затем в течении 1801 года полиция была занята ввержением в тюрьму верующих разных классов, возрастов и пола.

Был арестован Александр Уан (Alexander Wang), написавший книгу на корейском языке: «О главнейших членах (articles) христианской религии» и начавший писать другую – систематическую теологию (катехизис).

Корейская администрация, читая означенные труды, вообразила, что сущность христианства заключается в нелюбви к родителям, королю и в ниспровержении человеческого рода. (Такой вывод сделан на основании римского учения о преимуществах безбрачия пред брачным состоянием. Griffis).

Яков Цио был лишен правительством покровительства закона, о чем была издана прокламация. Прочитав её, храбрый муж покинул дом знатной дамы, в котором доселе скрывался, решившись не подвергать более из-за себя опасности жизнь собратий по вере: о. Цио добровольно выдал себя и получил смертный удар от палача 31 мая 1801 года, 32-х лет от роду. Его покровительница Colombe также добровольно пошла в тюрьму, где в ожидании смерти описала свою жизнь на шелковой рубашке своего костюма. Когда настало время пытки, эта знатная дама упросила, чтобы её не обнажали, как это делалось с другими преступниками, но дозволили ей умереть в одежде. Её просьба была уважена и... она положила голову на плаху.

Были обезглавлены еще четыре других женщины, состоявшие на службе во дворце и один художник, который был осужден за изображение христианских сюжетов. Всех их казнили правительственные палачи, устроившие из малых западных ворот Сеула своего рода Голгофу.¹²

Теперь политика правительства была направлена на уничтожение знатных и образованных христиан, которые могли управлять делами церкви при отсутствии иностранных священников и, с другой стороны, была снисходительна к бедным и незначительным членам новой веры.

Из перехваченного при помощи измены письма Александра Уана, написанного условными знаками к пекинскому епископу и затем дешифрированного, чиновники заподозрили грандиозный заговор со стороны христиан, так как в этом письме администрация усмотрела просьбу, обращенную к христианам Европы прислать 60–70 тысяч солдат для того, чтобы покорить Корею. (Dallet, vol. 1, p. 205).

Посланец, доставивший это письмо, был немедленно обезглавлен и его тело разрублено на шесть частей. Точно также осужден и подвергнут мучению посетитель судна капитала Броутона за произнесенную фразу: «такое судно легко может уничтожить во время войны сто корейских кораблей».

Александр Уан, который за год пред тем обнаружил в присутствии короля доброе исповедание и носил на своем запястье малиновый шелковый шнур в знак того, что к нему прикасался король, не избег той же участи и был обезглавлен.

Корейскому королю все же приходилось объяснить своему сюзерену причину казни над китайским подданным (о. Яковом Цио). В письме, полном конфуцианского богословия, король поясняет, что Корея со времени Ки-цзы¹³ не допускала другого учения, кроме преподанного китайскими мудрецами, – «все другие доктрины чужды маленькому государству». Он описал христиан, как «чудовищ, варваров и людей бесчестных», «сектой разбойников», «которые живут подобно зверям и птицам самого низкого разряда», и которые в своих логовищах «переплелись как змеи и связались друг с другом словно веревкой». Их (христиан) цель – покорить «маленькое королевство, занимающее лишь уголок земли» посредством мириад солдат и кораблей из Европы.

Все это было подробно объяснено наряду с защитой казни над Яковом Цио, не как над китайским подданным, а как над главным заговорщиком.

Далле намекает, что в ответ на это письмо китайский император прочитал королю горькую нотацию и внушил, что только богатый поток серебра может привести в спокойное состояние покачнувшиеся весы правосудия. «Китай не был бы Китаем, если бы упустил такой прекрасный случай для стрижки своего приниженного вассала».

Новый указ, изданный с обычною корейскою риторикою 25 января 1802 года, был направлен против «диавольской секты». Цель его заключалась в том, чтобы обнародовать в каждом углу королевства о существовании беззаконной религии. Положение же христиан, разбросанных без приюта по горам и северным лесам, или же терпящих в жилищах бедность, холод и голод и так было плачевно, и превосходило желания патриотов, пылких врагов христиан.

В 1808 году произошел обмен любезностями между Кореей и Московией, когда из Сеула прибыли в Пекин дипломатические поверенные. По обычаю корейцы и русские одарили друг друга предметами, представлявшими из себя продукты тогда еще далеких стран, коим было предначертано чрез пятьдесят лет сделаться самыми близкими соседями.

Из новых римских катакомб корейские христиане написали два письма от 9 и 18 числа декабря 1811 года Папе «весьма высокому, величайшему отцу, главе всей церкви». В письмах они испрашивали помощь не только духовную, но и просили присылки судов и послов для того, чтобы они вошли в сношение с корейским королем. Они даже желали оставить свою родину и переселиться на морские острова ради свободного отправления богослужения и для умиротворения своей души. Подписанные вымышленными именами¹⁴ и скопированные на шелк, письма были спрятаны в одежду посланцев, которые достигли Пекина и Рима, но иерархи ни того, ни другого города не могли оказать помощь. Его святейшество был тогда в плену в Фонтенбло и римская пропаганда оставалась в затишье. Снабженные в изобилии иконами и крестами, посланцы вернулись в Корею, и церковь корейская наслаждалась миром, увеличивая число обращенных до 1815 года, когда новое гонение обрушилось на провинции Кан-уон и Кенсандо.¹⁵

В 1817 г. король и двор были напуганы появлением у западных берегов (Кореи) английских судов «Alceste» и «Lyra». Корейцы подозревали, что добряк капитан и веселый врач, давшие нам столь прелестные рассказы о своем плавании,¹⁶ находятся в скрытой связи с «диавольской сектой».

Но после некоторого осмотра, покупки мяса и разговоров с местными властями иностранцы удалились без всяких дальнейших «покушений на трон».

В 1823 г. некоторые христиане, одушевленные надеждами, полученными от пекинского епископа, вышли к пограничной заставе на встречу иностранцу-священнику, но к их огорчению здесь не нашли никого. В 1826 году (эта дата указана Dallet’ом) христиане были возмущены известием, что японский Сёогун предъявил требование к королю о высылке шести японцев, приверженцев запрещенной «Иисусовой секты», каковые приверженцы скрылись из государства на судне. Вскоре после этого в Чёлла-до во время ссоры, затеянной пьяным горшечником, один верующий сделал в злобе донос на христиан и вот открылось жестокое гонение, продолжавшееся три месяца.

В 1832 году после сильных паводков произошло наводнение. Для того, чтобы привлечь милосердие небес, король отменил постановление о многих, предназначенных к ссылке; в числе их находились христиане. В этом же году отправлено Восточно-Индийской компанией судно «Lord Amherst» в путешествие с коммерческой целью для того, чтобы открыть, если представится возможным, новые рынки для фабрикатов английских и индийских. На судне находился прусский священник Гюцлав (Rev. Charles Gutzlaff), состоящий под покровительством Нидерландского Миссионерского Общества, но совершавший путешествие на свой счет.

Достигши берегов Чёлла-до, Гюцлав оставался здесь целый месяц. Будучи хорошим китаистом и прекрасным медиком, он посетил материк и различные острова. Всюду Гюцлав раздавал подарки, состоявшие из книг, пуговиц, медикаментов, он также садил картофель и учил туземцев его культивировке. Чрез чиновника он послал королю кусок стекла, календарь и шерстяных товаров с одним экземпляром библии и несколько христианских трактатов в протестантском духе. Все подарки после нескольких дней переговоров были возвращены обратно.

Некоторые из более интеллигентных туземцев, рискуя головой, принимали презенты, в числе которых находились китайские переводы европейских авторов по географии и математике.

Гюцлав не мог открыть в Корее никаких следов христианства и его приверженцев, хотя и производил старательные расспросы.¹⁷ Лживые администраторы отказались даже от того, что они слышали что-либо о существовании христианской веры.

Сильно пораженный корейскою бедностью, грязью, распущенностью, любовью к напиткам, Гюцлав, пробывши около месяца среди корейцев, покинул берега их отечества, глубоко убежденный в том, что туземцы более всего нуждаются в мыле и библии.

В 1834 году исполнилось первое пятидесятилетие существования христианства среди корейцев.

1835–1845 г.¹⁸

Французская революция и последующие войны Наполеона, приведшие на двенадцать лет в смятение всю Европу, совершенно расстроили миссионерские операции св. престола и французской церкви.

По восстановлении Бурбонов и по укреплении папского престола посредством иностранных штыков, религиозное течение деятельно направилось по старому руслу при том в увеличенном объеме. Снова возбудилась ревность миссионеров католической церкви и были услышаны во дворце св. Петра мольбы христиан с дальнего востока. Тогда пришли к решению организовать миссию в Корее, непосредственно подчинив её св. престолу, но тем не менее отдав на попечение Парижского Миссионерского Общества (Society of Foriegn Missions of Paris). В 1831 году папа Григорий XVI учредил в Корее постоянное викариатство.

Варфоломей Брюгиер (Barthalemy Brugiere), состоявший миссионером в Сиаме в Брэнкоке (Brangkok), добровольно изъявил желание послужить в Корее и был назначен туда апостольским викарием.

Брюгиер достиг уже провинции Шендцзинской, но застигнутый внезапной болезнью, умер 20 октября 1835 г. Его спутник Мобан (Pierre Maubant) отправился к месту, предназначавшемуся умершему епископу; Мобан с пятью корейцами христианами покинул Фон-Уэк-Чанг (Fung-Wang-Chang), пересек нейтральную полосу и по льду перешел р. Ялу (Амнокан).

Обманувши бдительность стражи в Ый-чжу, он вошел в Корею подобно проходящему сквозь игольное ухо. Мобан с христианами проник в город (Ый-чжу), пролезши под стену по водосточной трубе (вполне благополучно), лишь возбудив лай собаки. Отдохнувши несколько часов, они проскользнули обратно чрез водосточную канаву и направились в глубь страны далее и далее от друзей. После двухдневного (двухнедельного?) путешествия на лошадях достигли Сеула, из которого Мобан написал своим друзьям письмо в Париж.

Мобан – первый француз, который проник в отшельническое королевство или, выражаясь по-корейски, совершил пэм-кионг (pem-kiong нарушение, насилие над границей).

Первым делом Мобан откомандировал обратно китайского священника, который отказался просвещать корейцев или повиноваться кому бы то ни было, кроме Пекинского епископа.¹⁹ Спутниками, которые сопровождали упорного китайца до границы, оказались трое молодых людей, отправлявшихся учиться в коллегию в Макао.²⁰

В воротах пограничной заставы они встретили Иакова Шастан (Jacques Shastan), молодого французского священника, который темной ночью 17 января 1837 г. миновал таможню в Ый-чжю, будучи переодет в траурный вдовий костюм.

В Сеуле Шастан присоединился к Мобану. Спустя год, в декабре 19 дня 1838 г., прибыл вновь назначенный епископ Имбер (Laurent Imber), поборовший трудность («вступивший в бой») путешествия чрез пустыню, лед, стражу и затем поселившийся (в Сеуле) вблизи королевского дворца.

Теперь дело миссии пошло энергично как в отношении проповеди, так и отправления богослужения и посещения (оглашаемых). К концу 1837 года христиан насчитывалось шесть тысяч, а в 1838 г. уже девять тысяч (!).

До 16 января 1839 года дело миссии шло без помехи вследствие того, что старый регент был противником преследования, но с указанного времени партия, враждебная христианству, взяла верх и именем короля «науськала» полицию (против христиан). Последовал приказ осматривать в восьми провинциях каждую группу из пяти домов. Сотни подозреваемых были схвачены и преданы пыткам.

В июне месяце еще ранее смерти старого регента дядя юного короля Хен-Чонг (Hen-Chong 1834–1849 г.), непримиримый враг христиан, приобрел влияние и власть и вот после чрезвычайного совета министров июля 7 дня 1839 г. обнародовали от имени регента новый указ. Гонение обрушилось с удвоенною силою. В течение немногих дней были обезглавлены три корейца катехизатора (leaders) и двадцать женщин и детей преданы смерти.²¹ Для того, чтобы остановить дальнейшее пролитие крови епископ Имбер, скрывшийся на один из островов, вышел из своего убежища и 10 августа предал себя в руки властей, предварительно предложив сделать тоже самое священникам Мобан и Шастан. Три добровольных жертвы встретились в цепях пред трибуной. В продолжение трех дней их подвергали пыткам и мучениям, а потом перевели в Кит-ри или тюрьму для привилегированного класса. Здесь они снова были пытаны, получили по 66 ударов палкой и затем присуждены к обезглавлению мечем.

В день казни 21 сентября 1839 г. инспектор и сотня солдат заняли свои позиции на месте экзекуции (не у городских ворот, но вблизи реки Ханган). Воткнутый в землю шест имел на себе флаг со смертным изречением.

Снявши с жертв верхнее платье, связали им руки и затем пропустили между локтями и спиной палки, а сквозь уши продели стрелы. Лица их были смочены водой и обсыпаны мелом. Три экзекутора начали маршировать вокруг, помахивая своими дощечками (staves) в то время, как толпа подняла целый вой насмешек и оскорблений.

Двенадцать солдат с мечами в руках начали скакать вокруг коленопреклоненных жертв, затеяв притворную между собой битву, все же удары нанося не себе, а жертвам. И только тогда, когда солдаты утомились (потехою), гуманные палачи прекратили агонию миссионеров, нанеся им смертельные удары, отделившие их головы. Головы были представлены инспектору для осмотра, а тела после публичной трех дневной выставки были похоронены в песке на берегу Хан-гана.

На следующий день трое христиан пытались перенести тела замученных, но были схвачены правительственными шпионами, лежавшими в засаде. Подобно тому, как некогда в древнем Риме первые христиане осторожно прокрадывались между арок Колизея на арену и собирали на песке растерзанные тела мучеников, оставшиеся после пира львов, для того, чтобы похоронить останки с честью, так и эти христиане с равною верою и мужеством приблизились к окровавленному песку реки Хан-гана... Их постигла неудача.

Двадцать дней спустя после первой попытки, партия христиан в 7 или 8 человек удачно перенесла тела мучеников в местность Ноку, находящуюся около 8 миль к северу от Сеула.

Таким образом умерли первые европейские миссионеры, проникшие в «запрещенную страну». Смерть их напомнила старинную басню о львиной пещере, к которой вели следы лишь в одном направлении (ибо были входящие в пещеру, но не было выходящих). Такой пещерой для миссионеров оказалась Корея.

Вместе с иностранными миссионерами погибло не менее 130 обращенных: семьдесят чрез обезглавление, а остальные – чрез задушение, пытки и от полученных ран.

В ноябре 1839 года был распространен по всей стране эдикт, имевший доселе местное значение.

Прошло шесть горьких лет, прежде чем христиане получили нового священника.

В этот период в Китае начали созревать великие события. В 1840–42 году случилась война из-за опиума. «Западные варвары» заняли главные города побережья Китая от Гон-Конга до Шанхая, причем обнаружилась высшая слабость колоссальной империи.

Французы, хотя не извлекли никаких выгод для себя при первом столкновении Китая с Европой, но тем не менее находились на стороже улучить удобный случай, чтобы приобрести что-нибудь на дальнем востоке. В 1841 году Людовик Филипп послал военные суда «Эригон» (Erigon) и «Фаворит» (Favorite) с целью запять, если будет возможно, остров к югу от Японии, который мог бы быть удобен для стратегических и коммерческих предприятий, а также завязать торговые и дружественные отношения с Японией и особенно с Китаем.

Судно «Эригон» бросило якорь в Макао в сентябре 1841 года и капитан Сесиль ожидал здесь благоприятного момента.

В феврале 1842 года Сесиль двинулся на север, имея переводчиком Андрея Кима, корейского студента,²² на судне же «Фаворит», находился его товарищ Фома Цой.

Французские капитаны, слыша о внезапном окончании войны с Китаем, схватилась за идею «открыть» Корею. Между тем студенты с двумя французскими священниками воспользовались китайской джонкой и на ней прибыли к берегу Шинг-Кинг-ской (Shing-King) провинции. В декабре 1842 года Андрей Ким достиг Border-Gate и в них встретил отправлявшееся за границу посольство. Каждый из трехсот лиц посольства имел свой паспорт на поясе. Подойдя поближе для того, чтобы разглядеть физиономии проходящих, Ким узнал и приветствовал одного христианина, который нес в своем поясе письма от Мобана и Шастана, написанная ими еще до пытки и другое письмо от туземцев христиан.

Не имея возможности отправиться обратно с Андреем в Ый-чжю, так как имя каждого путешественника было зарегистровано в посольский лист, этот человек продолжал путь в Пекин.

Андрей Ким, смешавшись с гуртовщиками и большим стадом скота, возвратился с ярмарки, избежавши полицейского осмотра (blocade) в Ый-чжю, но на следующий день, проходя ночью и отыскивая помещение в гостинице, он был признан за иностранца. Боясь быть арестованным, как заграничный разбойник с нейтральной полосы, он вернулся обратно, переправился чрез Ялу и после отдыха в Фан-Уэн-Чанг (Fung-Wang-Chang) присоединился к своим друзьям в Мукдене.

В декабре 31 дня 1843 г. получил назначение епископом в Корею Ферреоль (Jean Joseph Ferreol), который решил переправиться чрез границу не в Ый-чжю, но в Хун-чуне на Тумань гане.²³ Андрей Ким, намереваясь предварительно исследовать этот путь, достиг Хун-чуна 25 февраля 1845 года после месяца путешествия по льду и снегу. Туземные христиане, получивши должные инструкции, прибыли в Кайон-Уен (Kion-Wen) на один месяц ранее. Для того, чтобы быть (ими) узнанным Андрей Ким держал в своей руке синий платок, а на своем поясе имел маленький красный мешочек для чая.

Христиане встретились на ярмарке которая открылась в Кайон-уене (Kion-Wen) 28 числа. После совещания христиане нашли, что Ый-чжю безопаснее для прохода миссионеров в Корею, чем даже Кайон-уен.

С 1839 года корейское правительство утроило свою бдительность и удвоило стражу на границе. Никто не мог пройти чрез ворота в Ый-чжю, если не имел паспорта, проштампованного печатью главного инспектора. Паспорт выдавался только после тщательного исследования личности и строгих перекрестных вопросов. На паспорте писалось имя, место рождения и жительства владетеля; по возвращении из-за границы или с ярмарки паспорт возвращался обратно в таможню. Результатом такой строгой регистрации путешественников было то, что миссионеры принуждены были искать путь в Корею по морю.

В декабре 1844 года семь сеульских христиан пытались достигнуть пограничной заставы с тем, чтобы встретить епископа Ферреоль, но только трое из них могли проникнуть чрез Ый-чжю. Четверо других, которые имели парик, булавки для волос и траурный костюм вдовца для епископа Ферреоль, не могли ускользнуть от искусных вопросов и таким образом принуждены были вернуться.

Епископ Ферреоль, видя, что их караван благополучно прошел заставу, приказал Андрею Киму идти в Корею одному, а сам вознамерился уплыть обратно в Макао. Андрей, при помощи своих друзей встретивших его на нейтральной полосе недалеко от Ый-чжю, достиг Сеула в январе 8 дня 1845 года.

Как только позволили средства и благоприятные обстоятельства, Андрей собрал компанию из одиннадцати товарищей единоверцев; из них только четверо видали море, но никто не был с ним хорошо знаком. Захвативши из инструментов один лишь компас, они отправились в море на грубом рыбачьем судне апреля 24 дня 1845 года. Не взирая на штормы и изменчивые ветры, эта неуклюжая лодка, прозванная в насмешку китайскими матросами «башмаком», доплыла до Шанхая в июне месяце. Итак Андрей Ким, бывавший ранее на море, в качестве только пассажира, теперь переправился чрез всю ширину Желтого моря на этом не проконопаченном, беспалубном и недостойном моря плоскодонном судне.

После обычных вопросов со стороны мандаринов, после визитов и гостеприимного приема у английских офицеров и консула, Андрей отправился со своими спутниками в римско-католическую миссию.

Вскоре после этих событий маячные огни, зажженные на Квельпарте, передали с мыса на мыс²⁴ материка новость об иностранном судне, направляющемся в Сеул. Оказалось, что это было английское судно «Самаранг» (Samarang), на котором капитан Эдуард Бельчер (Edward Belcher) производил с 25 июня до конца июля исследование острова Квельпарта и южных берегов материка. Корейцы сильно встревожились. Даже после того, как судно ушло в Нагасаки, прибрежной администрации было строго приказано наблюдать тщательнее за всеми иностранными судами. Этот-то факт сделал возвращение Кима в Корею вдвойне опасным.

Как только епископ Ферреоль вернулся из Макао в Шанхай, то Андрей Ким в воскресенье 17 августа был посвящен во священника, а уже 1 сентября оба они с Мари-Давелуэй (Marie Daveluy), другим французским священником, отправились на «Башмаке» (теперь, правда, перекрещенном в «Рафаэля») по морю, держа курс к «земле мученичества» (Корее).

Путешествие было благополучно, хотя и утомительно. После острова Квельпарта лодка их прошла лабиринтом островов Чёлладосской провинции.²⁵

В октябре месяце 12 числа французские миссионеры переоделись в траурное платье туземных дворян и, обманувши бдительность стражи, высадились ночью на берег в укромном месте.

В Корее Давелуэй принялся за изучение языка, проживая между сельчан-христиан, занимавшихся разведением табаку в дикой местности страны. Епископ Ферреоль отправился в Сеул, как в более безопасное место (?) для того, чтобы там скрыться и работать, спутники же их «матросы» отпущены, чтобы можно им было вернуться после семимесячного отсутствия к своим киркам и родным полям.

«Стены изолированности подкопаны».

В то время как три французских священника трудились на смертельно-опасном поприще на материке, – Фома Цой, корейский студент из Макао, вместе с отцом Метр (Maistre), вновь назначенным корейским миссионером, направился чрез Манчжурию в Хунчун. После семнадцатидневного путешествия они были схвачены манчжурскими офицерами, которые, сделав им достодолжное внушение, отправили назад в Мукден.

Андрей Ким, получивши распоряжение от епископа Ферреоль, отправился водным путем в провинцию Хуан-хэ для того, чтобы исследовать, насколько представляется возможным сделать эту провинцию входными воротами (для миссионеров). В то время море было полно китайскими джонками, ибо ловля сельдей находилась в полном разгаре.²⁶ Сторожевые башни, как и всегда, усеяли холмы и все взморье охранялось солдатами для того, чтобы воспрепятствовать сообщению с берегом.

Андрей Ким под предлогом покупки груза рыбы имел возможность проплыть между островами, занести на бумагу скалы и отмели и сделать съёмку берега. Решившись на практике испробовать пригодность дороги для миссионеров, он окликнул китайскую джонку и после переговоров вверил хозяину джонки миссионерскую почтовую сумку, в которой находились, между прочим, съёмки и две карты Кореи. К несчастью документы перехватили шпионы, а Андрей Ким, ожидавший на берегу, пока просохнет груз рыбы, был арестован по подозрению, что он китаец. Кима отправили в Сеульскую тюрьму. Находясь в заключении, он услыхал о том, что прибывшие французские суда тщетно пытались найти из реки Хангана канал, ведущий к столице.

Между тем еп. Ферреоль написал капитану Сесиль, командовавшему флотом из трех военных судов, записку из своего потайного убежища.

Цель прибытия французских судов заключалась в том, чтобы устроить совещание с корейскими министрами и потребовать удовлетворение за убийство в 1839 г. Имбера, Шастона и Мобана. Совещание не состоялось и после того, как суда сделали осмотр берегов и послали в Сеул угрожающее письмо, они отплыли обратно. Записка к капитану еп. Ферреоль пришла слишком поздно и надежды Андрея Ким не оправдались.

В тюрьме Андрей Ким был занят переводом с английского двух карт всего света, их копированием и раскрашиванием (одна из карт предназначалась для короля), а также составлением краткой географии.

В письме на латинском языке к епископу Ферреоль, помеченном 26 августа, Ким рассказывает о том, как его схватили и пытали.

В сентябре 16-го числа Ким был отведен на пытку. Судный флаг носил на себе надпись: «приговорен к смерти за сообщение с западными варварами». Над Кимом выполнили полную программу жестокостей...

Кроме Андрея казнили еще четырех мужчин и четырех женщин (христиан).

Что касается о. Метр и Фомы Цой, то они направились в Макао и нашли здесь французские фрегаты «Глуар» (Gloire) и «Викториёз» (Victoriense), готовыми отплыть на север с целью привести в исполнение угрозу капитана Сесиль.

О. Метр и Цой, принятые с радостью капитаном Пьером, отплыли на судне 12-го июля. В августе 10-го дня, проходя группой островов провинции Чöлла, одновременно оба судна наскочили на каменистое дно, там, где на английской карте значилось 12 футов глубины.

Большие приливы, во время которых берег был отмечен с крутым падением, ввели моряков в заблуждение и произошло полное крушение судов. Тотчас с судна «Глуар» отправили в Шанхай большие лодки, а шестьсот человек команды высадились на острове Кокле.

Хорошо снабженные провизией и любезно принятые населением острова, французы в течение своей стоянки все же находились под строгим надзором: каждую ночь расставлялись кордоны с маячными огнями и делали невозможным сообщение с материком.

Фома Цой, притворившись немым, тем не менее нес службу переводчика путем письма китайских иероглифов²⁷ и хотя слышал и понимал каждое слово корейских начальников, но не был признан ими за соотечественника. Встречая знакомых христиан корейцев, Фома не имел возможности войти в сообщение с материком и потому посланные от епископа Ферреоль прибыли на морской берег уже после того, как английское судно, пришедшее из Шанхая, отвезло обратно всех французов.

Корейское правительство, опасаясь дальнейших визитов со стороны заграничных варваров, отправило чрез Пекин ответ адмиралу Сесиль, адресовав его капитану Пьеро в Макао.

В своем ответе корейцы объяснили, почему они хорошо обошлись с французами, потерпевшими кораблекрушение и подвергли пыткам переодетых миссионеров.²⁸

Когда адмирал Сесиль вернулся в Париж, то там разразилась одна из периодических французских революций и вопрос о войне на окраине Азии сошел со сцены. Французское правительство поступило настолько небрежно, что даже не отправило судна, которое могло бы взять остатки, спасенные после кораблекрушения, чем воспользовались корейцы: они охотно взяли для обороны орудия, а затем, при помощи их, как моделей, отлили другие пушки для портов, оказавших сопротивление французам в 1866 году и американцам в 1871 году.

В течение 1848 года о. Метр и Фома Цой несколько раз тщетно пытались проникнуть на китайской джонке в запретное королевство. Когда они совершили переезд из Макао на остров Мерин провинции Хуан-хэ, то никто из христиан их здесь не встретил. Потом вернувшись в Шанхай, они прошли в провинцию Шен-цзин (на Ляодуне) и в декабре месяце на пограничной заставе (Border Gate) они встретили спешно посланных проводников от епископа Ферреоль. В чрезвычайно холодную, ветреную и темную ночь, в то время, когда солдаты забились внутрь сторожевого помещения, чтобы насладиться курением из длинной трубки, игрою в карты и теплом от пола,²⁹ Фома Цой благополучно миновал Ый-чжю, и немного спустя был в провинции Чӧлла-до.

Получивши свежие силы, миссия напечатала некоторое количество трудов по религиозным вопросам. Такие произведения, изданные в формате туземных брошюр, были целиком составлены на месте, или же переведены на разговорный язык. И те и другие получили широкое распространение.

В 1850 году христиан в Корее насчитывалось уже одиннадцать тысяч. Четверо молодых корейцев подготовлялись к священству.³⁰ Для миссионеров установилась регулярная почта: корреспонденция зашивалась в толстую полотняную одежду преданных лиц посольского персонала и доставлялась в Пекин и обратно из Китая в Сеул.

В описываемую пору наткнулось на берег Кореи французское китоловное судно и вот прибыл на место крушения французский консул с двумя англичанами, чтобы захватить с собой остатки судна. Здесь европейцы встретили трех молодых людей корейцев, присланных вечно деятельным Фомою Цой, который имел в виду отправить их в Шанхай, а в последствии иметь в лице их свежие миссионерские силы.

О. Метр, после второй неудачи войти в Корею, направил свой путь в Чöлла-до чрез остров Кокун, несмотря на то что по случаю присутствия русского судна³¹ в корейских водах на материке зажжены были сигнальные огни.

Епископ Ферреоль, истощенный непосильными трудами, умер 3-го февраля 1853 года, после того как пролежал в параличе в течение многих месяцев.

В 1854 году проник в Корею миссионер Джансон (Janson) уже после второй попытки, переехавши Желтое море на китайской джонке. Джонка тотчас же взяла обратно трех корейских студентов для обучения в Макао.

Джансон умер в том же году в Сеуле от злокачественной лихорадки.

В 1853 и 1854 гг. находился в водах дальнего востока начальник американского флота Перри со своею эскадрой. Они «вколачивали в Японию кол цивилизации и подкапывали стены её изолированности». Однако американский флаг не был виден в корейских водах, хотя Сеульский двор и получал уведомление о движении адмирала Перри.

На место епископа Ферреоль прибыл в Сеул после долгих приключений чрез провинцию Хуан-хэ епископ Бернье с двумя молодыми священниками. Путь от Шанхая до Кореи они совершили на джонке. Другой миссионер о. Феррон совершил путь на контрабандном судне и неожиданно предстал в Сеуле пред своим епископом.

В 1857 году состоялся собор, на котором в помощь епископу Бернье был избран викарием Дэвелуей – желтый епископ (Daveluy, Jellow Bishop). О. Метр умер 20-го декабря.

Теперь христианская вера проникла и на остров Квельпарт при посредстве некоторых обитателей острова: последние, потерпевши крушение у берегов Китая, были доставлены английским судном в Гон-Конг, где они встретили корейских студентов из Макао; последние их окрестили.

Установилось общение с корейскими христианами, жившими близ Нагасаки, где они поселились, избегая гонений в своем отечестве. В 1857 году христиан в Корее насчитывалось 16,500 человек.³²

В 1860 году в Китае произошла война. Французские и английские силы взяли порт Пей-хо, вошли в Пекин, разграбили летний дворец «Сына Неба» и таким образом немногие тысячи европейских войск разрушили военный престиж Китая-колосса. Китайский император бежал в провинцию Шинг-Кинг (Shing-King) по направлению к Корее. Новости с театра войны производили в Корее сильный эффект, особенно во дворце. Крайний упадок китайского престижа наполнил ужасом сердца всех корейцев. В течение шести столетий Китай, эта великая империя «Тегук», была в глазах корейцев синонимом и символом непреодолимой силы; только один «Сын Неба, командующий десятью тысячами карет», способен (в их представлении) потрясти землю.

Копия с договора, заключенного между Китаем и союзниками, – договора, гарантирующего свободу религии и торговли, была вскоре прочитана в Корее и произвела чрезвычайную тревогу.

Другим громом новостей, превратившим первый шторм возбуждения в бурю ярости и гнева, оказался договор с Россией. Генерал Игнатьев, блестящий и сильный дипломат, 26 лет, и еще свежий человек на почве of Cathay приобрел за подписью принца Kung во владение России в 1860 году целый Уссурийский край после того, как союзные поверенные отправились домой. Договор с Грэйт Бэр (Great Bear Великим Медведем) – Россией был совершен в такой крепкой тайне, что прежде, чем Великобритания и Корея узнали об этом, – ноги России переместились на десять градусов южнее. Итак, богатый и плодородный Уссурийский край, омываемый реками Амуром и Сунгари и, с другой стороны, Тихим океаном, – край с многочисленными бухтами и площадью, равной по величине Франции, был уступлен России. Вышло, что манчжурские правители в действительности уступили мудрым московитам свою древнюю родину.

Границы России теперь прикасались к реке Тумен (Туман гань), Русский медведь столкнулся с корейским тигром...

Франция справа, Россия слева смирили Китай, вместе с тем и Япония открылась для западной цивилизации, – почему же паника охватила правителей в Сеуле?

Результатом введения христианства в Корею было то, что менее, чем в десять лет (decade) тысячи туземцев покинули свои поля и переселились в русские деревни. В столице прекратились официальные занятия и многие семейства чиновников бежали в горы. Дворяне и чиновники, которые не могли оставить служебные посты, отправили своих жен и детей. Все это принесло миссионерам временный успех. Скопилось не мало примеров, что люди более или менее скромного положения искали милости и покровительства у христиан. Раскупались в большом количестве иконки, крестики и книги религиозного содержания. Некоторые носили даже публично на своем платье крестики и иконки, надеясь при посредстве их сохранить свою жизнь, если случится страшное нашествие европейцев.

Между тем правительство хлопотало об увеличении военных фондов, собирая их главным образом с богатых купцов, которые в случае отказа в деньгах посылались на пытки и смерть. Отдан был приказ о вербовке годных к войне людей, были заготовлены бомбы, прозванные «French pieces» и малокалиберные пушки. В столичной литейне покончили с тяжелыми ружьями старого образца и отливали оружие по моделям, найденным после кораблекрушения французской «Gloire». Форты Кан-хоа были отстроены и наполнены гарнизонами.

В средине таких приготовлений к войне силы миссии увеличились вследствие четырех новых миссионеров, проникших в «землю мученичества» чрез остр. Мерен в октябре 1861 года. Имена их следующие: Ландр, Иоанно, Ридэль, Калэ (Landre, Ioanno, Ridel и Calais).

Число христиан в этом году простиралось до восемнадцати тысяч.

Косвенная попытка «вставить лом дипломатии в щель стены корейской изолированности»³³ была совершена около этого времени со стороны Франции и в другом пункте со стороны России и Англии. Япония в том и другом случае служила точкой опоры.

Под предлогом слабого состояния торговли между Цусимой и Фузаном граф Рёссель пожелал войти в союз с Великобританией, могущей быть соучастницей в торговле на полуострове (Корее). В этом же году русские оккупировали станцию на остр. Тзу, приказавши жителям деревни перейти на другую сторону острова, но вследствие протеста из Иеддо, поддержанного английскими военными людьми, русские оставили свои замыслы.

В 1862 году правительство Наполеона III, воспользовавшись тем, что члены японского посольства из Токио находились в Париже, высказало намерение воспользоваться влиянием Японии для открытия Кореи для французской торговли и поселений. Но планы Франции не удались, потому что руки Японии были заняты своею домашнею работою, да и двор сеульский не посылал в Японию и подарков с 1832 года. Корейское посольство должно было быть отправлено в Японию в 1852 году по случаю восшествия нового Шо-гуна, но корейцы сочли унизительным для себя отправить посольство даже на о. Цусиму: зная слабое положение своих прежних завоевателей, корейцы готовы были теперь их презирать.

В 1863 году в Корею пробрался новый миссионер, а также возвратились из коллегии два туземных студента (кандидаты священства).

Династия Ни (Ци), основанная в 1392 году, в лице короля Чёнг-Чонг (Chung-Chohg) пришла в упадок к 1864 г., потому что означенный король умер бездетным и не назначил себе преемника. Такой факт послужил сигналом для интриг, раздоров среди дворян и политических партий. На лицо оказалось в живых три вдовы королей, царствовавших преемственно с 1831 года. Старшая из вдов королева Чо (Cho) захватила, не медля, королевскую печать и эмблемы власти, высокое значение которых сделали её хозяйкой положения. Искусно устранивши от дел правления своего племянника Чо-Сёнг, она назначила к трону двенадцатилетнего отрока, одного из королевских принцев, сына Ни-Кёнг. Предполагалось, что этот последний (Ni-Kung) будет равнодушен к политике, но оказалось, что ранее, чем его сын сделался государем, у него уже пробудилось со львиною силою спящее самолюбие. Этот человек, употребляя корейское выражение, имел «сердце каменное, а внутренности железные». Казалось, что он не имел капли чувства жалости или боязни. Завладевши печатью и эмблемами королевской власти, он стал «Тä-уон-гуном» («Господином великого дворца» – редкий титул, даваемый дворянину, если его сын вступит на престол). Этот человек, «мэр дворца», держал в своих руках в течение последних девяти лет бразды правления, управляя страной как самый настоящий деспот. К тому же Тä-уон-гун был страшным ненавистником христиан, иностранцев и прогресса.

Несмотря на такие неблагоприятные обстоятельства, христиане начали держать себя вызывающим образом. Так, в Киун-Сёнг совершена ими похоронная процессия с 200 фонарей, с преднесением огромного креста и пением положенных молитв. Христиане в Сеуле торжественно распевали песнопения римско-католической церкви. Была открыта на одном из холмов богословская школа; прибыли чрез Най-по в Корею четыре новых миссионера; в течение года совершено 1976 крещений, а вследствие обильных литературных трудов миссионеров типография была завалена спешной работой.

1866 год – по истине выдающийся год в истории Кореи. Казалось, что правительство многих наций, сговорившись наперед, воодушевились мыслью пробить и проломить во многих местах стены корейской изолированности; англичане, американцы, русские и французы, уполномоченные и неуполномоченные, высадились на полуостров для торговли, «контрибуции» и политических интриг и для того (что одинаково было противно для регента и его двора), чтобы заключить договоры.

В январе месяце русские снова появились в Броутоновом проливе на военном судне и требовали права на торговлю в Корее. Тогда же стало известно, что часть русского войска готова перейти границу Хамкёнской провинции, чтобы поддержать силой требования своего правительства. Но русские получили обычный избитый ответ, что Корея – вассал Китая, что без разрешения последнего она не может входить в договор с какою-либо иною страною и что специальный посол должен немедленно отправиться в Пекин и проч. и проч. Появление (на горизонте) двухглавого орла послужило сигналом к тому, чтобы возбудить особые чувства и деятельность среди сеульских христиан. Ожил давно лелеянный проект относительно апелляции к Англии и Франции, чтобы образовать союз для охраны в Корее свободы вероисповедания. Христиане горячо взялись за такой проект, в основе которого лежала идея патриотической защиты против (посягательств) России и другие невинные затеи, характеризующие этих корейцев, как людей больших по возрасту, но младенцев в политике. Христиане утешались мечтою построить в Сеуле собор возможно больших размеров, исполнив работу в стиле, одинаково достойном их религии и отечества.

Три дворянина (ян бани) из христиан во главе с Фомою Ким составили письмо, заключающее в себе мысли о франко-английском союзе, направленном против России. Письмо Ким представил регенту (Тä-уон-гуну), который любезно обошелся с подателем, предложив ему пригласить епископов (тогда отсутствовавших) на совещание в столицу. Но когда в следующий раз Ким явился, то уже был встречен во дворце холодно и никаких дальнейших объяснений от него не было принято. В это время усилилась антихристианская партия и шумела из-за приведения в действие старого эдикта против иностранной религии; тогда же прибыло из Пекина письмо от одного члена корейского посольства, – письмо прибавившее горючий материал в пылавшее пламя.

То, что «легко в повествовании, как пух» легло «тяжестью горы» в Корее. Примеров, подтверждающих это, последовало не мало. Напрасно регент предупреждал двор об опасности со стороны Европы.

В это время ушло из корейских вод русское судно, да и французы, как казалось, боялись теперь мстить корейцам за избиение соотечественников 1839 года. Среди корейцев начал раздаваться крик: «смерть всем христианам, смерть западными варварам».

Побуждаемый усилившеюся антихристианской партией, регент подписал смертный приговор относительно епископов и священников, вновь обнародовал старый закон против христиан и старался «сделать весьма свободными от голов» последователей Христа. Фавориты администрации пустились на розыски христиан подобно своре ищеек, спущенной с привязи.

Епископ Бернье (Berneux), будучи схвачен в феврале 23 дня, был пытаем попеременно пред тремя судьями, один из которых оказался весьма высокопоставленным лицом.

Когда епископ Бернье разговаривал с регентом, имевшим высокое мнение об интеллигентности французов, то ошибался в мелочных формах оборотов речи, требовавшихся этикетом при обращении к его высочеству.³⁴ Немедленно чиновники сделали в своем уме заключение, что этот француз – человек недалеких познаний и неважная персона... Так чувствителен ум корейца к этикету! В результате вышло то, что епископа из тюрьмы высшего класса перевели в общую, предварительно подвергнув пыткам, выполненным посредством палиц (club), padle и палочками, предназначенными для втыкания в мясо.

Чрез несколько дней к епископу присоединили трех миссионеров и нескольких христиан корейцев, полных веры в своих учителей даже и в час смерти.

После того, как приговоренные перенесли жестокость и свирепость экзекуции, их отправили к месту казни. Огромная толпа зевак и насмешников-издевателей следовала за узниками, головы которых прикрутили за волоса к цепям так, чтобы их лица, были обращены к верху и были видимы для толпы.

Четыреста солдат сопровождало приговоренных до песчаной площади близ реки Хинган.

После того, как длинная программа зверских жестокостей и всевозможных оскорблений была выполнена, четыре головы казненных представили на осмотр к инспектору.

Чрез день после сего привели к столицу еще двух французских миссионеров и двенадцать корейцев студентов, кандидатов священства: те и другие были связаны красными веревками и покрыты желтыми шляпами в знак предстоящей смерти.

Все они казнены после мучений, подобных вышеописанным и таких же унизительных мелочей в совершении экзекуции.

В день казни был схвачен также Дэвелуей и два других священника и обезглавлены в великую пятницу 30 марта вместе с двумя верующими корейцами.

В деле казни Дэвелуей варварство пытки еще было более увеличено бесчеловечным палачом, который, нанеся один удар, бросил жертву и заставил её, истекая кровью, выслушивать, как чиновники торгуются относительно суммы, следуемой палачу за то, чтобы он докончил свою кровавую работу.

Менее, чем чрез месяц миссионерское дело в Корее совсем прекратилось. Казнены десятки туземцев христиан и сотни их находились в тюрьмах.

Ридель написал в Пекин письмо из своего потайного убежища между двумя стенами, описав плачевные обстоятельства.

Путешествуя ночью, Ридель встретил Феррона и узнал, что Калэ еще жив. Услыхав же, что иностранное судно крейсирует у Най-по, Ридель послал туда письмо, прося помощи. Судно это оказалось «Роной», принадлежавшей Британской фирме в Китае; оно находилось на возвратном пути из Нючжуана и состояло под управлением Mr. Опперта (Ernest Oppert).³⁵

Туземные христиане не имели возможности проникнуть на борт «Роны» и только чрез несколько месяцев позднее, когда тот же самый Опперт посетил Хай-ми в Хэ-по письмо попало в его руки.

Между тем Ридель достиг морского берега и, не смотря на бдительный дозор, сел на лодку, сделанную из одного дерева без куска железа и отплыл, сопутствуемый компанией из одиннадцати христиан рыбаков. В Чифу Ридель прибыл 7 июля и, тотчас же отправившись в Тяньзин, он уведомил французского адмирала Роз о недавних событиях в Корее и затем вернулся в Чифу, где ожидал (дальнейшего хода событий) до половины августа.

Феррон и Калэ, услышавши о присутствии французского судна в Хан-гане, отправились туда, но, прибыв с великими лишениями на место, судна уже не застали. Тем не менее они пустились в море на китайской контрабандной лодке, на которой прибыли в Чифу 26 октября, когда французская экспедиция находилась уже в Корее.

В эту пору не оставалось на корейском полуострове ни одного иностранного священника и ни один христианин не смел открыто проповедовать свою веру, ибо тысячи христиан находились в изгнании, в тюрьме или были казнены.

Таким образом чрез двадцать лет непрерывных трудов церковь в Корее слова лишилась своих пастырей миссионеров и в конце 72 года существования христианства на полуострове «занавес упал в кровь».

Из четырех епископов и девятнадцати священников (исключая четырех, все были французы) осталось в живых всего на всего трое. Четырнадцать были замучены и четверо сделались жертвой непосильных трудов и опасностей своего благородного служения.³⁶

* * *

Примеч. автора. В приведенной истории насаждения римско-католичества в Корее, заимствованной нами у Даллэ, католического писателя, мы созерцали толпу отважных людей, по большей части из среды белого духовенства, воспитанных во французских семинариях в той мысли, что их неотъемлемое право делать то, во что они верят (и считают нужным провести в жизнь).

Вызвавши на поединок законы языческой страны, французские миссионеры, прибегая к лицемерию и обману, проникли в Корею, переодевшись в траурный янбанский (дворянский) костюм. Полные веры в спасительность своего дела, они были чрезвычайно усердны в деле обращения язычников, будучи даже готовы на мученичество, – чего каждый из них жаждал и чего многие из них добились. Но благородство их правил (вообще) обезображено грязным и пошлым учением, что зло должно быть совершено, если из этого может произойти добро, – обезображено учением, которое оскорбляет и евангелие, и лучших богословов римско-католичества. Согласно с законом любой нации, их (католические) обращенные оказались изменниками, так как они призывали нашествие иноплеменников (на свое отечество). Но если достойны осуждения «Арнольды и Искариоты», то тем большего порицания заслуживают их учители, введшие учеников в такое заблуждение.

Должно надеяться, что последующие христианские миссионеры в Корее, будь то православные, католики или протестанты всевозможных толков, будут научать корейцев христианству с тою присущею ему нравственною чистотою, которая запечатлена в нем Самим Основателем Иисусом Христом.

* * *

Современное положение христианских миссий в Корее³⁷

Студента III-го курса иеромонаха Павла (Ивановского).

Приступая к изложению современного положения христианских миссий в Корее, мы должны сознаться, что осуществление этой задачи представляет не мало очень важных затруднений. Дело в том, что об успехах, или неуспехах данной миссии, в связи с ростом христианства в стране, посторонние наблюдатели обычно судят по статистическим данным, которые заключаются в миссионерских отчетах. Так оно, кажется, и должно быть, потому что миссионерские отчеты представляют из себя самый существенный и едва ли в большинстве случаев не единственный материал для выводов лиц, интересующихся миссионерским делом.

Статистикой многие увлекаются, видя в ней фактический материал; на основании статистики делаются выводы, устанавливается суждение и изрекается приговор о тех или других деятелях, или явлениях жизни. Между тем, может ли статистика иметь вполне решающее значение в миссионерском деле?

Если уже везде цифры остаются цифрами, за которыми скрывается целая жизнь, неподдающаяся сухим арифметическим выкладкам, то в духовном деле, в деле спасения душ человеческих, статистика еще более теряет свое значение, и увлечение цифрами всегда поведет к ошибочным результатам.

Не нужно забывать, что в миссионерстве приходится иметь дело с внутренним человеком, с душевными настроениями, каковые и очень изменчивы, и очень глубоки, ибо вытекают из тайников души, и до бесконечности разнообразны, а это вместе взятое трудно взвешивать цифрой.

Едва ли кто будет оспаривать, что для благовестников всегда важно не количество, а качество их последователей, и что статистика сильна лишь в первом, а вовсе не во втором отношении...

У нас под руками имеются отчеты всех миссий, ныне действующих в Корее и, конечно, все эти миссии имеют различные цифровые данные относительно обращенных. Если, напр., взглянуть на статистику в отчетах англикан и методистов, то мы увидим, что английская церковь почти за одинаковый период своего пребывания в стране с методистами обнаружила в сравнении с ними до крайности различные результаты: англикане считают своих последователей десятками (около 150 чел.), а методисты тысячами (свыше 6 тыс.). Но на основании только подобных данных говорить об успешности или неуспешности известных миссий, о приобретенных ими симпатиях или антипатиях – и преждевременно и, думаем, совершенно неосновательно.

Очевидно, для надлежащего знакомства с постановкой миссионерского дела нужно смотреть на него не со стороны, а узнать его на месте; нужно обращать внимание не на одни мертвые цифры, а познакомиться с живыми деятелями, по преимуществу же с их паствой, и по ней, как по плодам, судить уже о самом плодоносящем дереве, о той или другой миссии.

Установивши такой взгляд на статистику в миссионерских отчетах, мы считаем нужным затронуть и посильно решить и другие вопросы принципиального характера, возникшие у нас при выполнении настоящей работы.

Прежде, чем говорить о насаждении христианства в Корее различными миссионерскими обществами, нам кажется вполне уместным предложить полные интереса вопросы: религиозны ли корейцы, и затем – подготовлены ли они к христианству, сочувствуют ли ему? Ведь единоличный факт существования миссий в Корее сам по себе еще не вполне решает данные вопросы. Из истории христианских церквей мы знаем, что хотя «Бог всем человеком хощет спастися», но тем не менее, как отдельные личности, так и целые народы могут быть призваны ко спасению в единодесятый час своего земного существования. Потому-то апостолам и другим проповедникам нередко приходилось «отрясать прах ног» своих пред жестоковольными людьми, и Дух Божий иногда возбранял проповедь спасения в тех местах, где приходилось бы апостолам бесплодно метать «драгоценный бисер» (Деян. 16:7). Потому-то дело проповеди в некоторых странах, как напр. Китай, так медленно и так незначительно, не смотря на затраченные столетия и великие усилия. С другой стороны, народ может быть религиозен и очень религиозен, но вместе с тем он же может не только не проявлять расположения, но еще быть фанатически настроенным против христианства (магометане). Наконец, бывает, что народ в состоянии охотно принимать христианство и действительно принимает его даже массами, но без надлежащих христианских побуждений, принимает или в силу материальных соображений, или по соображениям только рассудочного характера, если он смотрит на христианство, допустим, как на культурную силу, полезную для практической жизни.

При всех перечисленных случаях возможно существование миссий, а в последнем случае деятельность неразборчивых миссионеров, конечно, будет успешной, но лишь с чисто цифровой стороны, где поистине статистика окажется менее всего зрячей.

Проповедовать же при перечисленных условиях значит или сеять на камне, или строить на песке, а потому, повторяем, для нас затронутые выше вопросы представляются существенно-важными, полными жизненного интереса.

Еще до поездки своей в Корею мы интересовались вопросом о религиозности корейцев и о подготовленности их к принятию христианства. Мы спрашивали по этому поводу служебных лиц, которые близко стояли к корейцам, в особенности Уссурийского края, и получали почти единодушный ответ: корейцы нерелигиозны, корейцы не подготовлены к принятию христианства.

Не скроем, что такие отзывы опечаливали нас, но, к счастью, мы оказались жертвою и своей неопытности и неопытности лиц, которые так решительны были в суждении по очень сложным вопросам. Теперь, ознакомившись с положением дела на месте, в Корее, и из фактов, занесенных в печать, мы должны придти к заключению, как трудно судить о религиозности отдельных лиц и по преимуществу целого народа, и как легко в данном случае может сложиться ошибочное мнение у людей, быстрых в своих суждениях.

Трудно судить о религиозности, во 1-х, потому, что на характер и обнаружение религиозной жизни смотрят обычно со своей точки зрения, так сказать, меряют других своими духовными идеалами, что, разумеется, неправильно. Во 2-х, религиозные проявления часто скрываются от постороннего наблюдателя и, наконец, религиозные потребности могут лежать под самым тонким слоем равнодушия и затем проявиться с силою во всякий последующий благоприятный момент, пропущенный наблюдателем.

Во всяком случае упомянутый отзыв о безрелигиозности корейцев представляется теперь нам в высшей степени беспочвенным. Вся выдающаяся история корейской церкви, история в некоторых отношениях беспримерная, записана кровавыми буквами на всех своих страницах. История эта не тихо, а громко заявляет о том, какою массою крови, ужасных бедствий, гонений приобрели и отстаивали корейцы свои христианские верования... И не отстаивали только, но и отстаивают, ибо пролитие крови христиан-корейцев и гонения не прекращаются до наших дней, и еще так недавно произошла резня христиан на о. Квельпарт и островах юго-западного побережья Кореи.

Объяснять такие исторические факты увлечением, или расчетливым отношением к христианству или стечением обстоятельств, заставлявших корейцев волей-неволей пить мученическую чашу, никак нельзя: этого не допускают и многократность и длительность событий, и самая широта и глубина исторических фактов. Если проследить хотя сжато, историю корейской церкви, то мы встретим непременно не мало фактов, говорящих, не только о религиозности корейцев и о расположенности их к христианству, но и свидетельствующих о богатстве их религиозной натуры, о способности их к героизму, к лучшим проявлениям религиозного духа.

Появление христианства в Корее относят к 1784 г. Замечательно то, что первоначальное плодотворное семя христианства насаждается в Корее не христианами, а самими же язычниками, сочувствующими евангельскому учению. Далее, христианство растет и развивается до мученических венцов в первое полустолетие без европейских миссионеров и катехизаторов.

Во второй половине XVIII ст. начинают появляться в Корее христианские книги, изданные католической миссией в Пекине. Книги производят глубокое впечатление на читателя – образованных корейцев и между ними в особенности на конфуцианских ученых Куонь Чжёль-синь и И Док-чо. Христианские заповеди не скользят только в ушах этих корейцев, что бывает при увлечении красивыми идеями, нет, корейцы переходят от мысли к делу, становятся первыми прозелитами, осуществляющими в жизни Христово учение.

Как бы ни было мало число этих последователей новой религии, но именно из него суждено было разрастись христианской церкви в Корее.

Некто И Сён-хунь, сын корейского посланника в Пекине, принимает в Китае крещение, по возвращении же И Сён-хуня на родину начинают креститься лица высшего класса, подготовленные к христианству. Но крещение на первых же порах становится «огненным». Вера Христова, распространяясь из Сеула в соседнюю провинцию Чхюн-хчён-до и далее в Чёлла-до, вместе с тем вызывает неприязненное отношение правительства за непоклонение христиан предкам, что разражается официальным гонением и пытками.

Другой выдающийся факт. Существуя без священников и руководителей, и не имея возможности получить их из Китая чрез зорко охраняемую границу, корейцы-христиане сами создают свою иерархию, состоящую из епископа и священников. Члены иерархии в шелковых одеждах отправляют богослужение в особом молитвенном доме и совершают требы.

Мы никак не можем назвать эту иерархию «самочинной» в полном смысле этого слова, ибо появление её не вытекает из злой еретической воли (что самое главное), а вызывается лишь понятным желанием приблизиться вполне к Пекинской христианской общине, служившей идеалом, и вырастает на почве простодушия, невозможности получить откуда-нибудь священников, – на почве «греха неведения ». Потому-то, когда чрез два года из Пекина пришло приказание от епископа не отправлять мнимым священнослужителям богослужения и не совершать треб кроме крещения, то корейцы подчинились этому безропотно, равно и требованию отказаться от жертвоприношения предкам.

Упомянутый факт важен не только как исключительное событие в истории христианской церкви, но и характерен в том отношении, что рисует корейцев, с одной стороны, христианами непреклонными, стремящимися к развитию своей общины, не взирая на бывшие и всегда возможные гонения и пытки и, с другой, – христианами смиренными и послушными пред волей далекого, неизвестного епископа, который, в сущности говоря, еще не сеял и не жал в Корее. Христиан в это время было до 4-х тысяч.

Непоклонение предкам вызывает новое двухлетнее гонение, пролившее, между прочим, кровь мучеников Павла и Якова Ким, решившихся лучше умереть, чем отречься от Христа.

В 1794 г. с великим трудом проник в Сеул из Пекина первый священник Яков Цю, который пробыл в Корее семь тревожных лет, разыскиваемый всюду корейскими шпионами, пока, наконец, сам не выдал себя правительству в отвращение опасности от скрывавших его христиан. После казни Якова Цю в год гонений (1817 г.) корейцы опять в течение 35 лет остаются без священнослужителей. Лишение это усугубляется целым рядом гонений. В 1802 г. правительство хочет пытками и казнями искоренить христиан и действительно создает для них своими жестокостями тяжкие времена испытаний. В 1811 г. христиане-корейцы пишут папе письмо, где выражают трогательное, редкостное желание ради своей веры, преследуемой и гонимой, покинуть родину и переселиться в другое место... Но промыслу Божию было угодно, чтобы христиане именно на родине закрепляли свою веру мученичеством и путем гонений, воздвигаемых против них, разносили, скитаясь по всей стране, то учение, которое для них было дороже родины, и для которого они переносили пытки и кровавую смерть.

За сто с небольшим лет существования христианства в Корее против христиан было воздвигнуто не менее восьми малых и больших гонений, как по своей продолжительности, так и по жестокости. В особенности отличаются свирепостью гонения 1839 и 1866 г.

В 1838 г. прибыл к радости корейцев первый католический епископ Imbert, а в следующем году регентша Ким издает указ, повелевающий до конца истребить христиан. И вот тюрьмы переполняются христианами; пытают и казнят всех, не различая ни пола, ни возраста. Жестокости гонений пугают, наконец, регентшу, но влиятельные ненавистники христианства доводят кровавое преследование до небывалых размеров. У христиан требуют, чтобы они выдали католических миссионеров, но корейцы охотнее соглашаются умереть, чем обнаружить пребывание своих пастырей.

Желая потушить гонение, Imbert с двумя священниками добровольно идет на казнь, но геройская смерть пастырей не прекратила жестокостей.

На смену замученных миссионеров прибывают из Китая новые отважные веропроповедники чрез бурное море на утлой ладье при содействии не менее отважно-религиозного христианина Андрея Ким. Но паства, состоявшая к 1853 г. из 12 тыс., вскоре лишается своих учителей: одни умирают от постоянных лишений, непосильных трудов, а Андрей Ким удостаивается мученической смерти.

Новые миссионеры по примеру предшествовавших проникают в Корею на джонке. Утешаясь успехами пропаганды, давшей за три года три тысячи последователей, сами миссионеры под конец были сражены различными болезнями и должны были просить из Пекина новых благовестников, которые и прибыли в количестве четырех человек в начале семидесятых годов. В этот период времени в Корее возвысился отец нынешнего императора, известный под своим титулом Тэ-оань-гун; последнего можно назвать корейским Нероном за его свирепость и кровожадность по отношению к христианам.

Гонение, начавшееся с 1866 г. смертью епископа и священников, добровольно выдавших себя ради прекращения кровавых бедствий, разразилось, как страшный ураган: христиан казнили, не щадя ни детей, ни жен, ни старцев. Одинаковой участи подверглись родственники христиан до 6 поколения и лица, заподозренные в сношениях с последователями ненавистной религии. Христиан схватывали и мучили уже без всякого предварительного суда. Не успевая казнить, палачи секли зараз головы нескольких человек вновь изобретенной гильотиной и десятками закапывали живьем в вырытых ямах. Всего было совершено до восьми тысяч казней. В Корее не осталось ни одного миссионера. После такой бури надолго наступило затишье, и с 1872 г. христианство признано терпимой религией, хотя еще и доселе не дано официального права допускать в страну миссионеров.

Преследования и убийства христиан возможны и в наше время, и мы в своем месте словами Еп. Mutel скажем о резне христиан на о. Квельпарт и островах юго-западного побережья Кореи, что случилось в 1900 г.

Вот вкратце выдающаяся история корейской церкви, заявляющая о несомненной религиозности лучших людей среди корейцев и о способности их быть прекрасными христианами, верными Христу даже до мученической смерти.

Точно также и в современных отзывах миссионеров о корейцах мы почти нигде не встречали противоположного мнения, а, наоборот, миссионеры с сердечною теплотою отзываются о вере сынов сравнительно юной церкви.

В отчете католической миссии за 1901–2 гг. Еп. Mutel, рассказывая о своем посещении крещенных корейцев в Хой-рионе и по другую сторону р. Тумань-гана, пишет: «Эти христиане великолепны, как бы они ни были между тем молоды в вере. Их простая жизнь весьма назидательна. Назидательна эта полнота их христианской настроенности и безбоязненность пред общественным мнением... Каждый вечер христиане пели общим собранием молитвы на два хора, нисколько не стесняясь язычников, которые, казалось, были недовольны подобным зрелищем» (см. ниже). Передавая же о сгоревшей в Тэ-гу церкви, епископ отмечает способность корейцев жертвовать материально до забвения личных нужд. «Все они дали сообразно своим средствам, а некоторые даже отдали на это дело все свое имущество» (см. ниже). При резне же на острове Квельпарт христиан «эти последние без сопротивления позволяли себя душить и умерщвлять».

В отчете Пресвитерианской миссии за 1900 г. один миссионер пишет: «Распространением христианства мы обязаны самим же корейцам, трудящимся в сообщении другим евангельской истины. Церкви умножаются, и это церкви – самообеспечивающиеся, само пропагандирующие и обещающие прекрасные плоды» (стр. 63).

Miss Wambold сообщает в отчете 1899 г., что когда она подходила к христианскому селению Тан-чжинь, то «весь народ вышел встречать меня, и я чувствовала, что как будто я иду домой: жители были так благородны и добры, словно я находилась в совершенно неязыческой стране».

Mr. Baird спросил ревностных жителей селения Нон-ган «не затрудняются ли они в выборе времени (по своей бедности) для общих собраний и религиозного обучения». На это они ответили с чувством: «О наставник! вы проехали 30,000 ли для того, чтобы учить нас, так неужели мы не потрудимся с целью слышать слово Божие»... (там-же). В Хэ-чжю одна 63 л. женщина на вопрос: «Какой интерес для тебя представляет Иисус Христос?» отвечала: «Я была мертва, а Он меня оживил». По этому поводу Dr. Whiting замечает, что «это – чистейшее исповедание, какое когда-либо и где-либо приходилось мне слышать». Таких примеров взято не мало из отчета Пресвитер. Миссии (1899 г.) и помещено в отдельно изданной книжке «Fifteen years in the Corea Mission» во главе «Character of Church in Corea».

В отчете Епископальной Английской церкви сообщается, что корейцы взрослые и молодые, проводят благочестиво жизнь, причащаясь не менее 1 раза в две недели. Они весьма сочувствуют той пользе, которую получают от учителей и врачей и выражают свою признательность материальными приношениями (см. 122 стр.).

В отчете методистов за 1902 г. сообщается о народонаселении Пхен-аньской провинции в селении Ио-Пхо (40 ли от глав. города), что «народ обнаруживает ревность к просвещению и познанию глубоких истин о Боге; жители отвечают своему назначению, и всегда приятно встретиться с ними» (стр. 85). В этом же отчете говорится о многих достойных катехизаторах и между прочим передается о некоем Ко Чжёнь-гёне, что он «самый деятельный помощник», основавший церковь в селениях Но ро-мон и О-ян-дон (недалеко от г. Инь-Чхён (п. Чемульпо), столичной провинции). О женщинах соседнего селения Кон-доль сообщается, что среди них «великое множество разумных энтузиасток; они собрали деньги и начали строить часовню» (стр. 87).

Подобные же отзывы мы встретим сплошь и рядом в миссионерских отчетах, когда мы будем приводить их содержание в более систематической последовательности.

В бытность нашу в Сеуле в Православную Миссию являлись в течение июля и первых числах августа посланцы из г. Сам-хоа (Пхён-аньской пров.) и ближних к нему селений со списком ста семейств, желающих принять «русскую веру». Хотя из этих мест и приходили ранее единичные личности для огласительных бесед в Православной Миссии, но все же, признаемся, что такое посольство было совсем необычно для нас, ибо мы знаем, что почти всегда миссионер разыскивает сочувствующих христианству, а не обратно.

Посланцы привезли с собой письмо, в котором обитатели Сам-хоа убедительно просили миссионера о приезде в их район, потому что сочувствующих православию «христиане других исповеданий стесняют и обходятся с нами, как со слугами... обижают нас, говоря, что наша вера (т. е. православие) безымянная... Не имея сил снести горе, приехали теперь в Сеул, не замечая дальности пути... Если вы приедете к нам, – мы избавимся от обид, и православное дело пойдет хорошо. Во всяком случае приезжайте. Если вы сами не можете приехать к нам, то скажите вашему учителю, чтобы приехал он»... Письмо заканчивается простодушно-трогательным обещанием «заплатить за проезд».³⁸

Как истолковать эти факты, которые нам самим пришлось встретить в Корее? Мы на это ответим одно, – что факты эти нужно скорее не толковать, а чувствовать, ибо они невольно затрагивают лучшие струны сердца.

Во всех миссиях число желающих принять крещение в 3–5 раз превосходит число крещенных, и потому веропроповедникам приходится сетовать на недостаток миссионерских сил. Недолго и нетрудно совершить крещение, но не легко руководить крещенными, если наличность благовестников и катехизаторов не соответствует предъявляемым духовным запросам. Нет нужды упоминать о том, что и среди корейцев находятся легкомысленные и недобросовестные люди, заставляющие миссионеров быть осторожными в действиях, но осторожность, лишь бы она не была чрезмерной, никогда и нигде не лишнее качество.

Все же мы уверены, что по отношению к Корее в особенности приложимо изречение «жатва убо многа, делателей же мало» и в особенности желательно исполнение молитв по заповеди: «молитеся убо Господину жатвы, да изведет делатели на жатву Свою» (Лк. 10:2).

(По отчету 1901–1902 года).

Написать о положении католической миссии в Корее едва ли не равносильно сообщению о состоянии христианства в Корее вообще. В этом отношении все говорит за католиков: за ними почти целиком вся история христианства в стране, история доблестная, славная, выдвинувшая перед нами многих, не только бескорыстных, почтенных деятелей, но и людей готовых, как мы видели, положить и действительно положивших души свои за благовестническое дело. (Епископы: Imbert, Berneux, Daveluy; священники: Mauban, Chaston, Pourthier, Petitnicolas, Бретоньер, Больё и др.). Те же миссионеры, которые умерли не на плахе, находились постоянно пред лицом насильственной смерти, среди изнурительных лишений и бедствий и, оставаясь живыми, несли тот же мученический крест. Мы никак не можем назвать подобное проявление духа у католических миссионеров любимым словом некоторых – «фанатизм»: на это мы не имеем права, иначе пришлось бы с одинаковым основанием окрещивать «фанатиками» лучших представителей науки, искусства и проч., до самозабвения преданных своему делу, – весь источник великого и прекрасного...

Католикам же принадлежат первые в Корее просветительно-благотворительные учреждения и издания: школы, аптеки, книги духовно-нравственного содержания, собрание документов, касающихся истории церкви и описания Кореи и т. д.

Обладая в сравнении с другими миссиями далеко не блестящими материальными средствами, католики тем не менее имеют в четыре раза более крещенных, чем все прочие миссии, взятые вместе, а ежегодный прирост их последователей (5 т.) почти достигает суммы всех крещенных в любой протестантской миссии за все время её пребывания в Корее.

Католические миссионеры в Корее, принадлежащие к обществу «Société des Missions Etrangères», имеют в настоящее время следующую организацию: во главе стоит Monsgr. G. Mutel, vicar apostolic, бывший ректор Парижской Миссионерской Семинарии.

В ведении епископа состоят:

Европейских миссионеров – 39.

Священников-туземцев – 11.

Катехизаторов – 5.

Миссионерских пунктов – 806.

Церквей и часовен – 42.

Женских общин (в Сеуле и Чемульпо) – 2.

В них сестер – 50.

Одна семинария в Ион-сане (в 5 в. от Сеула), а в ней семинаристов, готовящихся к миссионерскому служению – 11.

Средства на нужды миссии, в количестве 71,083 фран., поступают из трех источников: 1) из общества распространения веры «Propagande de la fide». Средства общества составляются так: каждый член обязан вносить один су в неделю (в год 2 фран. 60 сантимов). Таким образом собирается около 1.428,342 фран., на каковую сумму содержатся все католические миссии всего света. Из этого количества на Корею уделяется 44,083 франка: 30,450 фран. – жалование миссионерам, 11,833 фран. на дело миссии (отсюда же жалование корейцам миссионерам; последние получают 100 ен в год). 2) На сиротские дома средства поступают из общества «Святое детство» (Société de la Sainte Enfance) в размере 17 т. фран. (приблизительно). 3) Третий источник – добровольные пожертвования: их около 10 т. фран. в год. Для большего привлечения пожертвований сами миссионеры обращаются с просьбами к благотворителям и знакомым. Корейцы жертвуют на католическую миссию мало; например, в одном месте с 1350 человек собрано в течение года 27 ен.

Сестры католической миссии в большинстве кореянки: из общего числа 50 только 10 француженок. Главные занятия сестер сосредоточены на сиротских домах, при которых имеются две школы. В школах содержатся 228 девочек и 91 мальчик, сверх того 445 учащихся живет на стороне, в христианских семьях, субсидируемых из сиротского капитала. При сиротских же домах имеются амбулатории для оказания корейцам медицинской помощи. В течение года зарегистрировано 5,987 визитов, причем 91 человек больных были посещены на дому. Имеющуюся богадельню на несколько человек старцев решено закрыть за недостатком средств.

Католическими миссионерами содержится в Корее 76 школ, из них три женских: две при сиротских домах и одна в окрестностях Сеула (Ион-сан). Учащихся обоего пола 717 человек.

Школы эти самого простого типа: в них преподается корейская простонародная грамота, катехизис, а мальчикам даются еще первоначальные сведения из области китайского языка (тысячесловие). Занятия в классах начинаются с 9½ ч. утра и продолжаются до 4-х часов дня. На летние каникулы назначаются два полных месяца, до половины августа. Число годов учения в школе неопределенно (1–3 г.) и зависит главным образом от способности учащихся. Учителя народных школ получают 60 ен в год.

Средства на содержание школ, от 4½ до 5 т. фран. в год, дает сама миссия, и лишь незначительная часть поступает с родителей, или родственников за обучение их детей.

Миссия содержит и типографию, в которой печатаются книги богослужебные и книги религиозно-нравственного содержания.

Периодических изданий никаких не выпускается.

К 1-му мая 1902 г. числилось католиков корейцев 52 т. В течение отчетного года было крещено 5,203 чел., из них на смертном одре – 571, по способу «in articulo mortis». Точно таким же образом крещено детей 2,035.

Самый большой успех миссионеры имеют в провинциях Пхён-ань-до и Хоан-хэ-до.

Дело миссии, по словам Mutel, несколько тормозится боязнью корейцев, что бывшие гонения на христиан могут повторяться и теперь. Отпадений в язычество не бывает, но в числе «прохладных, к вере» записано 1,185 человек.

Вот краткие сведения, извлеченные из дополнения к отчету за 1902 г. В самом же отчете еп. Mutel пишет, что «результаты годовой работы утешительны, хотя минувший 190½ г. скорее год худой. Влияние Китая на Корее все же сказывается. Слухи об избиении христиан, – слухи, часто извращенные вследствие невежества и недостатка веры, распространились среди корейцев и возбудили ненависть к христианам. Были даже заговоры против неофитов. Мы приобрели много вновь обращенных, но и много погибло христиан во время возмущения (на оо. Квельпарт и Чинь-до). Там миссионеры должны были бороться с народными страстями, и нам, говорит Mutel, пришлось вести дело расследования. В конце концов получено удовлетворение, но неполное. Можно бы было надеяться на лучшее будущее, но его, к сожалению, ничто не предвещает.

В отчетном году население Кореи сильно терпело от засухи. Половина необходимого урожая риса не снята с полей, и вот открылся повсеместный голод. По дорогам распространился дневной грабеж. В провинции Кён-сян-до подготовлялось восстание. Таковы сложились обстоятельства. Но опыт нам показал, что несчастные годы плодотворны для религии, вообще, и миссии, в частности. Так, в мае месяце мы получили список с девятью тысячами катехуменов, что нам позволяет надеяться на великолепную жатву. Тем не менее я боюсь, как бы многие не остались лишь на пути к крещению».

* * *

Провинция Хоан-хэ-до.

Эта провинция стоит во главе других по числу крещений (1,427 человек, число станций 115). За исключением восточной части, где один из туземных священников крестил 600 человек, дело проповеди в названной провинции вообще распределено правильно.

Я слышал, как иногда расхваливают способ крестить массой, чем, очевидно, открывается дверь овчарни настежь. Сторонники такого способа обычно говорят, что хотя обращенные таким образом в первое время и не являются особенно ревностными христианами, но надлежащая ревность придет сама собою впоследствии.

Не пробуя употреблять указанную систему крещения, я, с другой стороны, думаю, что и обращение по энтузиазму требует к себе великой осторожности и подлежит строгому рассмотрению. Случается иногда, что самая неусыпная заботливость не в силах предохранить обращенных энтузиастов – от кораблекрушения, так как новообращенные, столь расположенные к христианству, остаются в языческой обстановке среди соблазнов и среди подозрительной языческой администрации.

Для того, чтобы пребывать верными, неофитам необходим своего рода героизм, который не есть дар толпы. Там, где общество старых христиан включает в себя новых членов, положение последних бывает обеспечено. Во вновь же открытых для миссии местностях, где новообращенные теряются среди язычников, последствия оказываются сомнительного свойства. Впрочем, что касается вообще тех лиц, которые кажутся подготовленными и расположенными к христианству, то в праве ли их миссионер не крестить?

Миссионер обязан стараться основывать центры христианства, с которыми новообращенные могли бы сноситься.

Последнею осенью были посланы тайные предписания к уездным начальникам, чтобы они избивали миссионеров и христиан. Сроком избиения было назначено шестое декабря 1900 г. (15-е число 10-й луны). К счастью, заговор этот был открыт. Протестантские миссионеры, которые узнали об этом первыми, предупредили других миссионеров, сами же сочли за благоразумное покинуть страну. А наши благовестники остались на своих постах, и их присутствие спасло паству от ужасных несчастий.

Предписания, о которых мы говорим, имели печати двух могущественных и приближенных к императору лиц. Когда их запросили о таком поведении, то они сняли с себя всякую ответственность, уверяя, что данными печатями воспользовались без их ведома. Правда ли это или нет, но только инструкции не были взяты назад. Если и не было общего избиения, то тем не менее христиане подверглись со стороны чиновников оскорблениям и притеснениям, что, конечно, весьма походило на преследование...

Провинция Пхён-ань-до.

И в этой провинции, как и в Хоан-хэ-до, число крещенных значительно превосходит среднее число. Мы считаем, что количество здешних обращенных составляет ⅒ всего католического населения страны.

Китайские события до некоторой степени отразились на границе провинции, и мы сочли бесполезным восстановлять в настоящее время то, что потеряли в Ы-чжю. К нашему утешению в Пхён-ань-до образовался еще новый стан, подчиненный Пхён-аньскому, с резиденцией миссионера в порте Чиннампо. Здесь с внешней, материальной стороны далеко превзошли нас протестанты. За стенами города они имеют несколько церквей и молитвенных домов, школ и госпиталей, между тем как у нас имеется лишь дом миссионера с часовней внутри его (весьма незначительной для отправления богослужения). О. Лемэр скорбит о том, что ему приходится уступать, что объясняется отсутствием средств, но о. Лемэр ухищряется по грошам собирать денежную сумму, которая позволила бы ему построить более обширную часовню.

Провинция Хам-гён-до.

Я имел удовольствие посетить в этом году христианскую общину, образовавшуюся в Хой-рионе и, главным образом, по другую сторону Тумань-гана, на китайской стороне.

Самое положение (по ту сторону границы) поставило христиан во власть анархистов-боксёров и подвергло их всем несчастиям, которые обрушились на Китай в прошлом году. С началом лета чиновники, управлявшие этим уездом, покинули местность, оставивши её в жертву беглым солдатам и грабителям. В августе и сентябре эти негодяи сновали по деревням, разграбляя и сжигая все, не различая ни христиан, ни язычников, ни китайцев, ни корейцев.

Мирные поселяне должны были покинуть поля и дома и бежать в Корею. Более всего потерпела христианская деревня. Все дома были сожжены, и особенно пострадало большое здание, купленное для молитвенного дома. От здания не осталось камня на камне.

Когда наступило время жатвы, обстоятельства позволили беглецам вернуться и собрать урожай. Это потому, что русские владели Хунь-чуном и послали войска очистить окрестности. Боксеры удалились, и страна почти успокоилась. Впрочем, остается еще некоторое число так называемых хунхузов, производящих денежные поборы и делающих разбойнические насилия. Но малочисленность хунхузов, с одной стороны, и близость русских, с другой, сдерживают хищническую алчность, и потому установился сносный «modus vivendi» между хунхузами и населением. Все-таки подобное положение непрочно и заставляет желать твердого правительства, откуда бы оно ни появилось.

Находясь на границе трех империй, наши заграничные христиане думают: под чей же скипетр они могут попасть? (Китай, Корея, Россия). Действительно, – территория китайская, но жители главным образом корейцы, потому что китайцы составляют ⅒ всего населения на расстоянии двухсот ли от границы. Местные жители прибыли сюда с родины ради плодородной почвы. Они принесли свой язык и обычаи, так что эту область можно было бы считать корейской.

Не смотря на неблагоприятные условия, наше двухнедельное посещение упомянутых мест дало нам более ста крещений, и в настоящее время число христиан простирается до 700 человек. Это великолепные христиане, не смотря на недавнее приобщение их к вере. Их простая жизнь весьма назидательна. Назидательна полнота их христианской настроенности и безбоязненность их пред общественным мнением. Во время нашего путешествия мы принуждены были останавливаться в языческих гостиницах. Каждый вечер христиане собирались и пели молитвы на два хора, нисколько не стесняясь язычников, которые, казалось, были недовольны подобным зрелищем.

Новообращенные умоляли меня дать им постоянных миссионеров. В настоящее время их посетил о. Bret, который живет в Гензане, на расстоянии 600 вер. (150 льё).

Как пастырь, так и пасомые желают, чтобы расстояние это было сокращено. Со временем желание их может быть осуществлено, но это вопрос сложный. Прежде всего составляет затруднение непрочное политическое положение области. Во 2-х, если здесь население корейское, то территория все-таки китайская, и находится она в ведении Mnsgr. Лялуйе, так что нам ничего не приходится предпринимать, как поддерживать такое временное положение вещей, на которое впрочем мы получили полномочие от Mnsgr. Рафанэ.

Провинция Кан-уонь-до.

Прежде чем поехать в северные пределы нашей миссии, я посетил большую часть пров. Кан-уонь-до, что мне дало возможность побывать на тех же дорогах, по которым я проезжал в 1882 году в качестве простого миссионера. Вопреки переменам, происшедшем в Корее во всем остальном за минувшие 20 лет, я нашел наши станции почти в том же положении, в каком они находились в мой первоначальный проезд. Бедные комнатки хижин, служившие часовнями и моим убежищем, остались без всякого изменения.

Число христиан и станов, которые нужно было посетить, значительно увеличилось. Если в местностях, отдаленных от резиденции миссионеров, прогресс мало заметен, то он значителен там, где образованы центры новых станов. Напр., в окрестностях Уонь-чжю (на юго-зап. углу провинции) мы имели лишь немногих христиан, но теперь оглашенные находятся здесь во множестве, и вообще страна покрывается хорошей жатвой. В сел. Ион-сюльмак (недалеко от Уонь-чжю) я имел удовольствие освятить приличную часовню, которую христиане построили по подписке.

Провинция Кен-сян-до.

Северный стан провинции только что разделен на две части: о. Алексей Ким, управлявший доселе единолично христианами местного пункта, перенес свою резиденцию недалеко от г. Ким-сёна. Стан этот находится вблизи от того места, где совершилось обращение главы одной из сект, именуемой «пуль-хак», последователей которой еще достаточно в окрестностях.

В означенном районе обитал некто Ким (в крещении Иосиф), в возрасте 30 л. с месяцами. Его учителем в тайнах секты «пуль-хак» был прославившийся Ким из местечка Чирэ, издавна известный нашим христианам. Некоторые особенные его поступки, обыкновение его тщательно причесываться и одеваться в каждое воскресенье и правило воздерживаться в этот день от работы вселили в наших христиан убеждение, что он, без сомнения, был некогда христианином и лишь впоследствии впал в равнодушие. И, действительно, наши католики узнали, что отец Кима из Чирэ был достаточно знаком с христианской религией и умер, просвещенный малым крещением.

Вышеназванный ученик Ким, главарь секты, скоро превзошел своего учителя Кима из Чирэ. А именно, с 12-летнего возраста он строго соблюдал вместе со своими домашними вегетарианскую диету и отличался выдающимся воздержанием. Цель его заключалась в том, чтобы достигнуть более совершенного состояния и приобрести дар чудес. Казалось, что сам диавол участвовал в этом и воспользовался Кимом, чтобы чрез него производить необычайные вещи.

Одно из упражнений секты состояло в следующем. Пред собранием ставился пустой глиняный сосуд. На последний наклеивалась магическая формула, затем все собравшиеся вместе с главарем-сектантом начинали молиться, и вот было видно, как рис зерно, за зерном спускался в вазу и наполнял её.

Передают еще, что раз, когда главарь впал в состояние транса, он был окружен каким-то ореолом света.

По-видимому, такие необычайные зрелища привлекали к Киму множество последователей.

Насчитывается около 1500 чел., которые приходили посещать Кима и притом не без подарков. Таким образом Ким собрал довольно ценные приношения и очень много.

Но в конце концов, видя, что указанные удивительные факты не увеличивают числа его последователей, Ким разочаровался в могуществе своего дара и стал интересоваться христианством. Вследствие сего он обратился с просьбою к одному катехизатору познакомить его с христианством, и катехизатор изложил ему истины спасительной веры.

Поколебавшись, но не сдавшись, Ким попросил катехизис и молитвослов, обещаясь «подумать».

Однажды, когда его многочисленные ученики собрались и поставили пред собой пустой сосуд и начали молиться, – Ким держался в стороне и читал католические молитвы. Рис уже более не спускался и не последовало никакого знамения. Для Кима такой факт был весьма назидателен. Страх пред неизвестным не мог преодолеть истины, и Ким тотчас же отказался от учения «пуль-хак» и уничтожил все магические орудия. Он только пока оставил в кухне идола «Царя очага» (Чо-оан). Спустя несколько дней, в кухне поднялся страшный шум, как будто кто разбивал в пустой комнате горшки. Ким уничтожил Чо-оана, и шум прекратился.

Все это происходило в течение 1900 года.

Чтобы совершенно порвать со своим прошлым и откровенно заявить себя желающим принять крещение, Ким пригласил катехизатора, который подготовил не только его, но и еще нескольких корейцев. Оглашенные устроили пир. Была убита собака, и Ким вместе с другими ел её мясо.

Осенью Ким еще не решился приступить ко крещению, тем не менее он отправился к священнику, проезжавшему по соседним местам, и настоятельно просил дать ему распятие и иконы. В феврале месяце настоящего года он был охвачен странным конвульсивным трясением и судорогами. Болящий видел пред собой различные призраки, вооруженные ножами. Призраки упрекали Кима и угрожали его убить. Закроет ли болящий глаза, – видения становятся ужаснее. Он чувствовал все время необычайный голод и не мог насытить свой желудок.

Вскоре Ким узнал, что миссионер только что прибыл в свой участок. Не будучи в состоянии отправиться к миссионеру, он написал письмо, умоляя священника придти на помощь. Больной не знал, как ему освободиться от беснований и недугов, неоставлявших его день и ночь.

Миссионер прибыл и нашел Кима, хотя и в сознании, но распростертым в бессилии на циновках. Окрестивши его под именем Иосифа, священник благословил дом и оставил около больного христианина крестного отца. С этого времени конвульсии прекратились, равно прекратился и голод, но Иосиф был еще слаб и походил на поправляющегося после болезни.

Спустя пять дней, новообращенный пришел благодарить миссионера за свое «освобождение» и с тех пор стал жить, как ревностный христианин, в то же время подготовляя своих брата и жену к принятию крещения.

Самое большое желание Иосифа заключалось в том, чтобы увидеть своих учеников и поведать им о своем счастье, а затем отвратить их от тех заблуждений, которые он внушил им ранее.

Я опасаюсь, что Иосиф не достиг больших результатов, так как он умер в июле месяце со спокойной совестью, радуясь обретенной истине.

* * *

Христиане г. Тэ-гу ужасно пострадали от пожара своей церкви. Это была чисто корейская постройка, в которой преобладало дерево, и неудивительно, что ничто не могло быть спасено. От всей церкви, которая была прекрасно выстроена, и для которой христиане в течение нескольких лет несли издержки, осталась лишь груда пепла... Удар был ужасен, но он не поколебал мужества дорогого о. Robert. Последний принялся уже за постройку церкви своего стана по более обширному и хорошему плану.

Христиане оказались весьма великодушны. Все они дали сообразно своим средствам, а некоторые даже отдали на это дело все свое имущество. Но и при таком подспорье, и не смотря на пожертвование из Франции, не хватает еще много средств. Но благое Провидение не оставляет тех, кто на него надеется.

В Мазанпо мы приобрели участок земли, на котором о. Taguet может устроиться более или менее удобно. Милосердный дар, сделанный для сего предприятия, позволяет нам уже положить основание для необходимого здания.

Остров Квельпарт (в пров. Челла-до).

Весною мы с радостью и надеждой могли засвидетельствовать прекрасные результаты, которые дало нам двухлетнее проповедание Евангелия на острове: 242 крещенных и 600–700 чел., изъявивших желание креститься.

Вот сколько душ вырвано из когтей сатаны на большом острове, где он царствовал, как господин. А потому удивительно ли, что диавол захотел отомстить за свое поражение?... И он сделал это ужасным образом, так что из стада в тысячу обращенных остались лишь незначительные остатки, всюду рассеянные, подвергающиеся мучениям, подчас более ужасным, чем сама смерть...

Население Квельпарта находится на низкой ступени развития и очень суеверно. Колдуны, образующие нечто в роде синдиката, весьма могущественны и распространены по всему острову. Видя, как большое число их клиентов переходит в католичество, они не стесняются изобретением различных сплетен и выдумок с целью уронить нас в глазах народа. Они обвиняют нас в том, что мы вырезаем глаза у детей, высасываем мозг у мертвецов, и выдумывают еще много подобных нелепостей, которые под всеми широтами одни и те же, что, конечно, указывает на их сатаническое происхождение.

До последних лет о. Квельпарт не платил правильных налогов центральному правительству. Губернаторы и уездные начальники взимали подати, часто очень тяжелые, по личному усмотрению, а в Сеул отправляли только то, что необходимо было для оплаты их мест, или охранения последних, все же остальное расходовалось на самих чиновников и на толпу их приближенных.

Два года тому назад был послан на Квельпарт специальный сборщик податей, вследствие чего местные власти были лишены большей части своих доходов.

Не было таких придирок, которые бы они не устраивали по отношению к правительственному сборщику и его людям, пытаясь, или погубить, или добиться его отозвания. В конце концов власти возбудили народное восстание под предлогом, что некоторые налоги непомерны. Орудием восстания была некая ассоциация, называвшая себя коммерческой. Она была основана уездным начальником г. Тэ-чжёна, явившимся душой и главой восстания.

Движение началось в Тэ-чжёнском уезде и затем мало-помалу распространилось по всему острову. В начале мая оно оказалось настолько сильным, что сборщик податей решил, что не может более оставаться, и поспешил уехать с острова на первой джонке... Восстание тогда оказалось без определенной цели, но гораздо легче его было поднять, чем успокоить.

Когда оо. Лякру и Муссэ, возвращаясь после своей отлучки, сошли 10 мая на берег, они нашли, что их городская резиденция была наполнена беглыми христианами. Миссионеры хотели было убедить пасомых возвратиться к себе по домам, но убедить их в этом оказалось невозможным: они предпочитали погибнуть все вместе около своих миссионеров, чем быть убитыми на дорогах.

Скоро город был окружен повстанцами и должен был защищаться. Миссионеры, принужденные необходимостью, организовали сопротивление и закрыли ворота. Если бы миссионерам была оказана помощь со стороны губернатора и двух уездных начальников, то нет никакого сомнения, что они могли бы держаться до прибытия поддержки. Но по слабости ли, или по сочувствию мятежникам, – местные власти вошли в соглашение с внешним врагом и поколебали стойкость граждан-язычников, которые вначале вместе с христианами участвовали в защите.

Двадцать восьмого мая толпа женщин, поистине бесноватых, бросилась бежать по улицам, громко требуя, чтобы городские ворота были открыты. Разом с двух сторон мятежники проникли внутрь города и безжалостно вырезали всех христиан. Последние без сопротивления позволяли себя душить и умерщвлять. В это время двое миссионеров укрылись в доме губернатора, но их жизнь была далеко не в безопасности. Миссионерам угрожали несколько раз, и нет сомнения в том, что они в свою очередь были бы зарезаны, если бы не пришло два французских судна: «Сюрприз» и «Алюэт», посланные на помощь католикам адмиралом Потье.

В самом конце мая (31-го) миссионеры были освобождены, а двумя днями раньше были прекращены гнусные сцены избиения. В городе и на всем острове избито, как полагают, 500–600 новообращенных и катехуменов.

Главные убийцы были преданы суду. Трое из них только что казнены, два осуждены на 15 лет каторжных работ, а два других на десять лет. Наконец, трое были наказаны 24 ударами палок.

Душа заговора – уездный начальник Тэ-чжёна, главный обвиняемый, находится еще в тюрьме, и его дело отложено. И это вовсе не потому, что его хотят подвергнуть примерной каре, которую он заслужил, но потому, что этот начальник пользуется могущественной протекцией. А так как не находят приличного повода или способа его освободить, то и медлят с наказанием, но... остается правосудие Божие!..

На о. Квельпарт прислан гарнизон солдат, назначены новый губернатор и новые уездные начальники. Вопреки всего этого положение оставшихся христиан весьма тяжелое. В некоторых деревнях дело доходит до того, что верующим отказывают в воде и огне; помимо того их обрекают на самые трудные работы. Жалоб христиан не выслушивают, и наши враги продолжают торжествовать. Какое это испытание для двух миссионеров, бессильных свидетелей преследования и притеснений! Тем не менее миссионеры пребывают на острове, мужественно оставаясь на своих постах в ожидании лучшего будущего.

Земля, которая насыщена кровью христиан, является землей, приобретенной для Иисуса Христа, и мы в этом непоколебимо убеждены...

Провинция Чёлла-до.

На юго-западном берегу Кореи находится группа островов, куда до последнего времени совершенно не проникала христианская религия. Теперь же эти острова образуют отделение Мокпоского стана. Новооткрытый стан управляется о. Deshayes, который является в нем первым апостолом.

Во время Квельпартского избиения Мокпоская японская газета настойчиво утверждала, что подобное же избиение христиан скоро совершится и на этих островах. Ничто не предсказывало нам кровавого события, и все-таки оно совершилось, так что предсказания японцев оказались здесь настолько справедливы, насколько они оправдались относительно Квельпарта.

Незначительный случай поднял бурю на островах ю.-з. побережья. Один туземный священник, свидетель невыносимых сборов, производимых с христиан посланцами уездного начальника, чистосердечно подумал, что посланцы превышают свои полномочия, а потому сделал в этом смысле донос уездному начальнику. Последний пришел в ярость и стал громко кричать, что ему препятствуют собирать налоги. Это обстоятельство наделало столько шума, что чиновник, заведующий торговлею Мокпо, вынужден был заняться инцидентом. Чиновник предложил о. Deshayes, чтобы тот лично ознакомился с тем, что происходит на островах с христианским населением и представил бы возможность водворить там надлежащее спокойствие. Наш собрат тотчас же удостоверил преступные деяния сборщиков: ему посчастливилось достать документы, подтверждающие то, что христиане заплатили налоги все до последнего гроша. С этими документами Deshayes отправился на о. Чи-до, где жил уездный начальник. Последний должен был согласиться, что он был обманут, и что христиан нельзя ни в чем упрекнуть. Все-таки подобный удар показался начальнику слишком горьким: он захотел отомстить и сделал это, как настоящий дикарь, выставивши с грубым замыслом за воротами уездного ямыня около 50 своих людей. Когда миссионер выходил со своим слугой и двумя христианами, то толпа, вооруженная палками, бросилась на них и стала наносить им удары, с явным намерением их убить. Миссионеру удалось убежать и пробраться в дом уездного начальника, но два христианина были убиты. У самого миссионера обе руки были зашиблены, а лицо и кисти были покрыты кровью. По возвращении миссионера в Мокпо должен был начаться судебный процесс, но я не знаю, какой будет его исход, а пока в ожидании разбора дела несколько совершенно невинных христиан томятся в Чи-доских тюрьмах, остальные же недоумевают, – какая постигнет их участь?

Острова юго-западного побережья дали в настоящем году 250 крещений, желающих же принять крещение в десять раз более. Вот что пишет о. Deshayes: «На о. Ань-чхян-до, в 50 ли от Мокпо, имеется уже 40 крещенных, все местные уроженцы. Между ними выдается Августин Пак. Обращение Пака сопровождалось чудесным исцелением от «поясничной боли», причинявшей ему страшные страдания 3½ месяца. Последней осенью Пак посетил часовню нашей резиденции и удалился отсюда с сердцем, проникнутым религиозным благоговением, но еще недостаточно крепким для принятия оглашения. Два месяца спустя, во время моей поездки по стану, Пак не был еще готов к крещению и уже сильно страдал от своей болезни. Я его достаточно побранил: ты видишь, говорил я, что твое нерадение тебе самому невыгодно. Ты погрешил пред своей душой, и вот милосердный Бог, чтобы призвать тебя к долгу подготовления к крещению, послал болезнь: она препятствует тебе бегать туда и сюда и некоторым образом заставляет тебя изучать основы веры. Изучай же с любовью катехизис, и проси милостивого Бога исцелить твои душу и тело принятием Св. Крещения, – я же помолюсь за тебя и могу уверить в том, что если ты достойно приготовишься, то милосердный Бог услышит твои молитвы.

Мой катехумен обещался исполнить наставления и сдержал свое слово. Не прошло еще месяца, как он велел себя снести на спине носильщиков в джонку с тем, чтобы отправиться в Мокпо. Пака нужно было нести до самой часовни. Его больная нога была на несколько сантиметров короче другой, так что он не был в состоянии держаться прямо без помощи костыля.

Пак без запинки прочитал катехизис и удовлетворительно ответил на мои вопросы. Я совершил над ним таинство крещения и побудил его снова просить о своем исцелении. Действительно, из часовни он уже вышел один, без поддержки, и, не чувствуя усталости, стоял на ногах. Он дошел пешком до лодки, находившейся на расстоянии 5 ли и, вернувшись домой, уже не чувствовал страданий. Нога его приняла обычную длину».

Стан о. Baudounet разделен на две части; одна из них поручена местному священнику (туземцу). В остальном изменений не произошло. В общем в провинции совершено было около 1,000 крещений взрослых. Один о. Vermorel окрестил 149 человек.

«В праздник Пасхи, пишет о. Vermorel, окрещено 66 человек, и лучший контингент крещенных дали уезды: Ио-сань, Ынь-чжин и Сёк-сён. Известный по имени и по характеру, Никодим, «уловил» 30 взрослых, хорошо подготовленных лиц. Это еще раз доказывает, что ни красноречие, ни людские средства влекут души к нашей святой религии.

Никодим не щадит ни трудов, ни времени, чтобы образовать новых катехуменов. Зимою, когда работы на полях оставляют ему немного свободного времени, он идет к язычникам и увещевает их. По воскресеньям и праздникам он приглашает поселян к себе, объясняет им то, что сам знает из догматов, и учит слушателей молитвам и катехизису. В подобных случаях Никодим дает каждому по чашке риса, и его ученики, как настоящие корейцы, так же бывают тронуты этим вниманием, как и жарким увещанием учителя.

Катехизатор Туй-ёль, «делатель христиан», употребляет другой способ обращения. Когда Туй берется за оглашение, то нужно, чтобы диавол был слишком хитер и притом слишком упрям, чтобы катехизатор не достиг своей цели. Сначала Туй сильно убеждает, потом налагает на себя воздержание в крайней степени, каковую я не хотел бы применить к себе. Напр., для того чтобы обратить свою невестку, ярую язычницу, Туй со всей своей семьей начал поститься в продолжение трех месяцев и в эти три месяца успел сделать больше, чем в два года всякими другими способами. Его невестка крещена и в настоящее время является отличной христианкой.

Все, что этот катехизатор делает для своих родственников, то же самое он совершает и для посторонних. Каждый год в его деревне, которая теперь насчитывает 48 христиан, бывают случаи крещения, почти все подготовленные Туй-ёлем.

Провинция Чхюн-Чхён-до.

Незначительное число крещений (329 на всю провинцию) не соответствует большому количеству христиан, приобретенных в провинции за предшествовавшие годы, которое простирается до 7,000 человек.

В Чхюн-чхён-до почти все католики потомки древних христиан, и у них в значительной мере недостает того рвения к пропаганде, каковое можно наблюдать прежде всего у неофитов. В главном городе провинции все же было окрещено 26 взрослых и еще остается 75 катехуменов. Да и о. Pasguier может засвидетельствовать, что лед равнодушия растаял, и потому о. миссионер полон надежд на будущее.

Pasguier рассказывает о некоторых просвещенных, и первою из них является одна колдунья, которая позволила уловить себя в сети божественной благодати.

Выйдя замуж за христианина, передаст о. Pasguier, в эпоху преследования 1866 г., она начала изучать некоторые христианские молитвы. Но вот явился сыщик с приказанием взять её мужа и отвести на казнь. Бедная женщина напрасно вступилась, просила, умоляла; приказ был строг. Сыщик готов был связать христианина, как вдруг он остановился и сказал женщине: я могу спасти твоего мужа, но с условием, если ты согласишься жить со мной. Конечно, это предложение было совсем не привлекательно, но чтобы спасти своего мужа, эта женщина, тогда еще не крещеная, приняла предложение сыщика и прожила с ним до июля 1900 г. (т. е. 34 года). К этому времени бывший сыщик захворал, и я успел убедить его и сообщить ему основные догматы религии. Он уверовал и был крещен «in articulo mortis». Его жена, первый муж которой (христианин) умер два года тому назад, пришла ко мне сначала из-за любопытства, а затем, Господу споспешествующу, начала изучать то вероучение, в которое она хотела проникнуть, будучи совершенно молодой. Теперь оглашенная, она отказалась от всех суеверий и чрез несколько дней будет крещена.

Открытие общественной бесплатной школы в Кон-чжю произвело наилучшее впечатление. В начале у меня было только 4 ученика, все христиане. Однажды некий маленький язычник вздумал просить у своих родителей разрешение посещать нашу школу, находящуюся под управлением очень ревностного ученого христианина. Отец мальчика, чиновник, расположенный к христианству, согласился без труда. Не соглашалась мать, а главным образом бабушка. Но после нескольких усердных настояний со стороны мальчика разрешение было дано.

Прошло некоторое время, и вот мальчик напрямик заявляет бабушке: «Я только что кончил прилежно изученный катехизис и приготовился ко крещению. Необходимо и вам выучить молитвы и креститься, чтобы и вы пошли в рай». В настоящее время мальчик окрещен именем Игнатия. Отец, мать и бабушка изучают основные догматы.

Порт Нэ-пхо, постоянно страдавший отсутствием миссионеров, будет иметь отдельный стан.

Провинция Кён-гый-до.

В Кён-гый-до основано два новых стана: один на юг от столицы – в Ион-сане, другой на север – в Сон-до (старой столице, которая остается важным торговым центром). В том и другом пункте мы уступаем протестантам.

В провинции крещено 706 взрослых, и это на 10,000 христианского населения, так что здесь успех нашей миссии ниже среднего.

* * *

С давних пор мы намеревались обосновать женские школы, но обычаи страны делали этот вопрос весьма щекотливым и трудновыполнимым. Молодые девушки почти не выходят из дому, и на посещение школы могли посмотреть дурно язычники и потом дискредитировать нашу религию.

Надеясь на милосердие Божие, сестры в Чемульпо сделали попытку, которая увенчалась успехом. В открытых портах дело обыкновенно кончается тем, что иностранные обычаи не только становятся терпимыми, но даже принимаются.

Школы для приходящих, устроенные сестрами, продолжают действовать и преуспевать. Подобная же попытка увенчалась успехом и в Сеуле. Последнею осенью сестры открыли здесь школу для молодых девушек соборного прихода. Школа усердно посещается.

Ободренный успехами сестер, о. Doucet только что открыл около своего храма за церковной оградой женскую школу, которая уже насчитывает 30 учениц. Две кореянки – сестры каждое утро отправляются в школу для ведения классных занятий, а вечером возвращаются домой.

В настоящем году мы потеряли одного из наших двенадцати туземных священников. Хворая грудною болью в течение нескольких лет, он почил в мире, оставив нам пример терпения и ревности к просвещению язычников.

В Ион-саньской семинарии по-прежнему остается 19 воспитанников. Здание теперь имеет красивую часовню, которую я надеюсь освятить ближайшей весной. Эта часовня является плодом щедрости одной благочестивой души, пожелавшей воздать последний долг нашим мученикам. Действительно, часовня находится как раз напротив местности Сэн-нам-тхо, где большая часть христиан предана была смерти.

Согласно желанию нашей благотворительницы останки преподобного Андрея Кима перенесены и погребены в склепе упомянутой часовни. Равным образом мы только что приступили к открытию останков мучеников 1839 г. и по крайней мере останков преподобных: Imbert, Mauban и Chaston, которые покоятся до настоящего времени там, где их погребли христиане в 1843 году.

Что касается мучеников 1866 года, то собранные сведения о них уже отправлены в Рим.

Пусть же заступничество мучеников отвратит от нас те опасности, которые нам угрожают, и пусть оно дарует нам благодатью Божиею силы и милости, в которых мы нуждаемся.

* * *

Нижеприлагаемая таблица показывает, как были размещены в Корее в 1900 г. (по май 1901 г.) католики-христиане и силы миссионеров:

Хоан-хэ-до – 4 стана. – 4,185 христ

Пхён-ань-до – 2 стана. – 1,439 христ.

Хам-гён-до – 2 стана. – 1,546 христ.

Кан-уонь-до – 4 стана. – 4,601 хрсит.

Кён-сян-до – 5 станов. – 5,021 христ.

О. Квельпарт – – ст. – 19 христ.

Чёлла-до – 6 станов. – 8,092 христ.

Чхюн-чхён-до – 4 стана. – 7,549 христ.

Кён-гый-до – 6 станов. – 9,989 христ.

* * *

Из вышеприведенного отчета и ответов на вопросные пункты, предложенные нами еп. Mutel, мы можем сделать следующие выводы:

1. Какого-либо определенного срока для оглашенных в католической миссии не установлено. «Что касается тех, пишет Mutel, которые кажутся подготовленными и расположенными к христианству, то может ли их миссионер не крестить?» (см. выше). Определить же многообразную степень подготовленности и расположенности (что может достигаться в разное время у различных лиц) отдается на суд самого миссионера.

2. Крещение массовое епископ безусловно не рекомендует, видя в основе таких явлений энтузиазм толпы, что бывает по существу почвой малоценной, непрочной, ибо впоследствии влечет за собой «кораблекрушение» энтузиастов. И это тем более, что новообращенных со всех сторон окружают соблазны языческого мира; для того же, чтобы противостоять им, нужно иметь христианское мужество, своего рода геройство: а оно не есть дары толп (см. выше).

3. Епископ Mutel сторонник децентрализации в деле размещения миссионеров. Последние не движутся сплоченной стеной, как армия, в одном направлении, а размещают свои силы из обоснованных, всюду разбросанных центров по всем линиям радиуса.

«Миссионер старается основать центры христианства, с которыми новообращенные могли бы сноситься» (см. выше). Около таких центров христиане всегда единодушнее, преданнее и образуют, как бы миссионерские крепости в борьбе с язычеством.

Во избежание чрезмерной изоляции миссионеры размещены друг от друга километров на 40 (один день пути). Это необходимо и на случай болезни кого-либо из них, а также для взаимной духовной поддержки.

4. Миссионеры, и из них в особенности европейцы, едва ли причастны каким-либо материальным интересам. Это люди идеи. Окончивши курс Парижской Миссионерской Семинарии, они едут в далекую страну с торжественно-произнесенным обетом служить вплоть до самой смерти. Здесь и только здесь среди корейцев происходят их радости, печали, интересы, вся их жизнь.

Жалованье миссионеры получают бедное,³⁹ необходимое лишь на удовлетворение насущных потребностей. Живут они в обстановке заурядного корейца, питаются корейской пищей и, вообще, стоят очень близко к простому народу.

5. В то же время миссионеры близко принимают к сердцу общественные вопросы и дела, не устраняют себя от политической жизни и этим самым иногда не улучшают, а, наоборот, создают весьма нежелательное положение для своих пасомых.

Как видно из того же отчета еп. Mutel’я, возмущение и убийства на островах юго-западного побережья Кореи были вызваны вмешательством католических миссионеров в общественное управление.

Какими бы благовидными предлогами ни оправдывалось такое вмешательство, но уже сам по себе кровавый результат вмешательства и разные последующие нестроения ничего не имеют общего с христианскою покорностью и мудрою предусмотрительностью. Страдать во время гонений, разумеется, достохвально, но совсем другое способствовать возникновению преследований и гонений; пусть даже и справедливо положение, что «земля, которая насыщена кровью христиан, является землей, приобретенной для Иисуса Христа» (см. выше).

6. В отношении к христианам и благовестникам других миссий не всегда можно усмотреть со стороны католиков необходимую корректность. Говоря, напр., о том, что протестантские миссионеры утвердились в Чиннампо и «превзошли далеко католиков», составитель отчета безапелляционно заявляет, что это только «с внешней, материальной стороны»... О. Лемэр скорбит о том, что ему приходится «уступать» и то только по недостатку средств (см. выше).

По сообщению Начальника Православной Миссии в июне 1901 г., во время молитвенного собрания наших оглашенных в Сам-хоа, ворвались корейцы-католики в фанзу, порвали икону и заявили, что русской миссии теперь в Сеуле нет (в это время умер псаломщик, а о. диакон уехал в С.-Петербург). Взволнованные корейцы послали особых выборных в Сеул, где те узнали истинное положение вещей (Церковн. Вед. 1902 г. № 24).

Когда мы, будучи в Сеуле, попросили чрез нашего вице-консула позволение у Mutel’я посетить сиротские дома, то он, сначала давши согласие, на другой день прислал небезынтересное письмо, отчасти характеризующее направление воспитания детей в сиротских домах.

«Я знаю, что предполагаемое посещение орфилината о. Павлом в духовной одежде послужит для наших детей причиной удивления. Без сомнения, – это соблазн для слабых, но так как они малы, то не имеют ли они права на большую осторожность с нашей стороны?

Я был бы Вам очень обязан в случае, если Вы не откажетесь от предположения посетить сиротский дом, – попросить о. Павла быть настолько добрым, чтобы воздержаться от посещения».

Нечего говорить о том, что отказ мог бы быть поднесен в другой форме, и что подобные рассуждения подействовали неприятно и на получателя письма, православно-русского человека, и лично на меня.

В общем же деятельность католических миссионеров в Корее, где они и доселе являются главными хозяевами и вместе с тем главными работниками в проповедническом служении, – безусловно деятельность выдающаяся: их бескорыстная преданность своему служению, горячая ревность и самая постановка благовестнического дела может служить во многих отношениях образцом для членов других миссий.

Католическая миссия господствует в Корее, но она господствует потому, что заплатила за это и приобрела свое первенство слишком дорогою ценою по сравнению со всеми остальными миссиями.

После католической миссии первою, по сравнительной давности пребывания в Корее и по числу обращенных, является Пресвитерианская миссия. Она распадается на четыре, равные по правам и положению, отдела с присвоенным каждому наименованием «миссия»: северная и южная Американские, Австралийская и Канадская. Деление это, установленное ранее географически, имеет в Корее значение лишь в смысле административном, в смысле удобства управления, отнюдь не указывая на разобщенность разноименных миссий. Не признавая над собой никакой отдельной главы, ни по сану, ни по положению «начальника», не только сами миссии, но и отдельные члены их считают себя равными друг другу: «Our Mission has no head: all its members are equal», как написал мне в вопросных пунктах Dr. Vinton. Все миссии, действуя единодушно одной корпорацией, и издавая один общий отчет, имеют неделимые интересы, общее управление – «Presbyterian Board of Foreign Missions» в Америке, помимо местных, сезонных и годовых митингов.

Как сложилась история Пресвитерианской миссии в Корее, каков был ход развития проповеднического дела, – это лучше всего можно усмотреть из одной имеющейся у нас под руками брошюры. А именно: в изданной Пресвитерианской миссией книжке «Fipteen years in the Korea Mission» автор её Miss Ellen говорит, что история названной миссии в Корее проходит и сопутствуется целым рядом благоприятных моментов. Первым из них было заключение договора между Американскими Соединенными Штатами и Кореей в 1882 г. Это событие открыло двери для европейской культуры в страну-отшельницу. Когда договор был подписан и кабель принес в Нью-Йорк простое слово «Корея», то уже некоторые проницательные умы, хотя, правда, немногие, решили, что ударил час для проповеди Евангелия в новой стране протестантскими миссионерами. Телеграмма таким образом послужила первым призывом для наших миссионеров потревожить язычество в Корее, а затем призыв этот разнесся эхом во все концы метрополии. Вслед за сим было поручено молодому врачу Dr. H. N. Allen отправиться на практику в Корею с тем, чтобы он подготовил путь для веропроповедников.

Dr. Allen прибыл в Сеул в сентябре 1884 г. и был назначен врачом при американском посольстве.

Еще в феврале того же года Управление иностранными миссиями (Board of Foreign Missions) получило от имени Frederick Marguand 5 т. фунтов на предмет обоснования миссии в Корее. К этому капиталу вскоре присоединились еще пожертвования от двух лиц в количестве 20,200 долл. Но что-либо предпринять было пока неблаговременно. Положение дел в Корее находилось в расстройстве и оставалось некоторое время в таком же положении. Европейские силы сосредоточились тогда в портах Гамильтон и Владивосток, и кто знал, – не могла ли Корея быть поделена между ними?... Кроме того многие из наших старинных станций сами не имели достаточного количества миссионеров.

Неопределенное положение продолжалось три месяца и, наконец, Управление формально приняло упомянутые пожертвования и таким образом была открыта первая протестантская миссия в Корее. В декабре 5–8 числа Сеул был обеспокоен восстанием. На одном официальном обеде были убиты шесть корейцев, а семь наиболее выдающихся людей, близких родственников короля, были искалечены и находились при смерти. В числе их находился принц Минь Ион-ик, бывший посланник в нашей стране.

Mr. Foote и прочие европейцы бежали с кровавого поля в Чемульпо. Остался только американский доктор. Он писал: «Я не могу покинуть раненных людей. Я прибыл затем, чтобы лечить. Мы будем жить в посольстве с развевающимся старым флагом и вверимся Благому Отцу, чтобы Он позаботился о нас». Нужно было иметь крепкие нервы доктора Allen’а, чтобы остаться среди горящих зданий и свистящих там и сям пуль.

Доктора пригласили к больному принцу, и Mr. Allen с успехом выдержал борьбу с 30 туземными медиками, вознамерившимися лить на зияющие раны черный вар. Корейцы смотрели с удивлением как Allen зашивал раны и перевязывал артерии. Смотрел и китайский генерал, который был так добр, что дал в помощь доктору 30 своих солдат, принимавших участие в битве.

Медицинская помощь оказалась удачной: принц начал медленно поправляться. Этот случай и весь беспокойный период принесли выгоду не только нам, но и всем миссиям, учрежденным в Корее. И вот пронесся слух о миролюбивом и гуманном проекте – учредить королевский госпиталь на началах европейской науки.

В течение 400 лет здесь был род лечебницы, находившейся под покровительством короля, и сотни лиц, номинально связанных с ней, кормились из правительственной «житницы». Конечно, толпа этих людей обнаружила враждебные чувства к новому проекту, и нашлись даже некоторые европейцы, которые стали в оппозицию по отношению к «прозелитскому учреждению». Только по милости короля госпиталь все-таки был учрежден и сделался гордостью граждан. Объяснение, что врачи станут получать жалованье от «благотворительного общества в Америке, помогающего подобным учреждениям (госпиталям) в Китае», благоприятно подействовало на корейцев, для которых Китай был старинным сюзереном.

Госпиталь поместился в корейском доме лучшего класса и был приспособлен на 40 кроватей. Ремонт его взяло на себя правительство. Король дал госпиталю название «Хе-линь-со» – благотворительного учреждения.

Dr. Allen принял на себя заведование госпиталем. Когда в апреле 1885 г. прибыл в Корею Rev. Underwood, то он нашел госпиталь в полном ходу: «от 4 до 6 операций утром и около 70 пациентов после полудня».

Госпиталь оказался в Корее первым учреждением западной цивилизации. Вскоре было положено начало для медицинской практики женщин. В июле 1886 г. приехала в Сеул Miss Annie Ellers назначенная состоять лекаршей при королеве, от которой Ellers получила немало доказательств расположения... И так был открыт путь для женщин нашей миссии.

Мы не хотим входить во все подробности 15-тилетней истории миссии, и только намерены указать выдающиеся случаи, способствовавшие развитию миссионерского дела. Преследуя такую цель, мы спросим: если Сеул таким образом был ядром миссии, то что открыло для благовестников двери в провинции?

Один странствующий кореец, крещенный Rev. Iohn Ross, членом Шотландской миссии в Маньчжурии, вернулся чрез северную границу на родину и обратил ко Христу некоторых из своих односельчан. Они оказались в числе первых крещенных нами в Сеуле. Уже в 1887 г. в столице имелось достаточное количество людей, обученных нами в качестве сотрудников и обеспечивших успех в Пхён-ань-ской провинции.

Совершивши трудное путешествие, миссионеры жили спокойно в течение нескольких недель в г. Пхён-яне, и хотя город не был открыт для иностранцев и корейское правительство не ручалось за их безопасность, но миссионеры успели путем человеколюбивых, дружеских отношений и непрестанного учения истине собрать около себя небольшую паству, «неспособную смеяться над своей верой». Когда обрушилось гонение и два корейца-христианина, избитые на смерть, все же не стали отказываться от своей веры; когда Ref Moffet, находясь около этих христиан, рисковал собственной жизнью, – то общественное мнение с похвалой отозвалось о таких последователях христианского учения.

Особенно для нас было благоприятно время китайско-японской войны. Обитатели Пхён-яна, узнавши, что японские войска взяли королевский дворец, пришли в панику; только христиане остались спокойными и убеждали на улицах народ возложить надежду на Бога. Когда же в сентябре 1894 г. китайские войска отворили ворота их собственного города и народ бросился бежать, то христиане, привязавши книги к своим спинам, разбрелись по окружающим селениям; христиане проповедовали Евангелие всем встречными людям. Вследствие же распространения истины началось движение в пользу христианства и сильно увеличило число наших верующих.

После войны китайские божества пали повсюду в глазах корейцев и потеряли прежнее значение. Оружие, разбившее прежнего могучего сюзерена, явилось с Запада – и «западная религия» не была уже более в презрении. Дух Божий начал обильно изливаться в сердца туземцев для нового рождения.

Под словом «церковь» не разумеется в корейской миссии вполне организованное общество с пастором и советом старшин, а лишь маленькое собрание верующих, соответствующее наименованию «ecclaesia» первых веков христианской эры. К началу 1900 г. таких «церквей», содержащих себя без посторонней помощи, числились 258. Такой успех понятен, потому что наши братья с радостью отдавали себя в жертву трудного дела, – утомительным путешествиям, изнурительной подготовке катехуменов и приступающих к крещению. Теперь же братья познали радости жертвы и укрепились для новых ревностных трудов.

Медицинская практика в настоящее время в полной силе и занимает свое почетное место в миссии, но она не может быть сравниваема с той удивительной хирургией, которая заставляет нечестивых оставлять их путь.

Это удивительное средство есть простота евангельского учения, исповедуемого безбоязненно, непрестанно. Это есть проповедь и жизнь в любви, вере и благочестии. Все же это вместе привлекает дожди благодати Божией на засохшие, неплодоносившие нивы Кореи.

Церковь должна изучать уроки своей пятнадцатилетней истории и накоплять себе опыт. Теперь настал час пламенной мольбы к Господу, ибо на созревшей жатве пока только малая часть обратилась к Нему. Теперь надлежит нам ожидать помощи из дому и направлять наших братьев на жатвенный труд.

Метод миссии.

Пресвитерианская миссия в какое бы место Кореи ни была призвана – нигде не видит препятствия для обнаружения славы Божией. Ни одна из других миссий, говорит Miss Ellen, с равным количеством священников и сестер не прогрессирует так быстро и так основательно. В чем же заключается секрет успеха? Секрет этот не обязан какому-либо народному движению. Сила его не в энтузиазме к христианству или западной культуре.

Ясные и бесспорные препятствия встречаются в Корее более, чем где-либо. Восточные пороки здесь в силе, испорченность человеческой природы очевидна. Боязнь пред духами всюду господствует, обращение к колдовству всеобщее. Поклонение предкам врезалось в общественный фундамент, и восточные обычаи держат народ в рабстве. К христианству присоединяется необразованный люд. Многие корейцы приняли веру на слух, но они сами для себя не в состоянии читать Библии.

Сознавая свое невежество, одна кореянка сказала нам: «Вы для нас то же, что и мать для грудного дитяти». А одна женщина 67 лет говорила: «Меня научила Mrs. Han правилам, но я их забыла. Спросила о них третьего дня, спросила вчера, а теперь опять забыла»...

Наконец, притеснения всякого рода возведены в Корее в закон. О только что истекшем годе (1899 г.) рапортуется то же, что и о предшествующих: «Нет ни одного поля действия, о котором можно бы пройти без замечаний о притеснениях. Христиане с благодарностью встречают преследования, встречают без злобы, с духом радости и любви».

Метод, которому следовал Dr. Nevius в Китае и который назван его именем, есть метод пресвитерианской миссии.

«Прежде всего странствование, как можно более странствования, постоянное странствование. Верующие должны образовать общины с одним из среды их вождем-главой (leader). Постоянное изучение слова Божия и почтение друг к другу. Хорошо «просеянные» верующие развивают класс оглашенных. Крещение после долгого испытания и обучения. Общины с самого начала должны содержать сами себя без посторонней помощи (Self support)».

Указанная осмысленная система обнаружила большую состоятельность в деле проповеди Евангелия в Корее.

Корейцы-христиане самолично делятся с другими обретенной ими истиной. Они охотно проповедуют, путешествуя по селениям и заходя из дома в дом для просветительных бесед.

Посещая местности и по своим собственным нуждам, они с тою же неизменною охотою продают тысячи экземпляров Евангелия и брошюр. Это – наши бодрые, бесплатные работники.

Прошлою весной две Пхён-аньских женщины вернулись из миссионерского путешествия с «сияющими лицами»; забывая о пище и отдыхе, они спешили с донесением к Mrs. Moffet. На замечание последней, что они, миссионерки, конечно, перенесли не мало оскорблений в течение долгого пути, те улыбнулись и сказали: «Все это можно перенести без труда ради Иисуса Христа и тех вещей, которые мы захватили с собою». При этом женщины показали одежды и медные сосуды, отданные им колдуньей (мудан), бывшей служительницей демонов, а теперь служительницей Господа Бога.

Один миссионер пишет, что «распространению христианства мы обязаны самим же корейцам, трудящимся в сообщении другим Евангельской истины. Церкви умножаются и это – церкви самопропагандирующие, само обеспечивающиеся и обещающие прекрасные плоды».

Успехи миссии.

Когда была учреждена в Корее Пресвитерианская миссия, то государственный закон, обрекающий христиан на смерть, еще не был отменен и еще был жив тот человек, который 17 лет тому назад казнил двадцать тысяч корейцев-католиков. Все это могло повториться. С другой стороны, имелся на лицо факт весьма благоприятный для христианства. Царствующая династия лишила буддизм поддержки, и таким образом не оставалось религии, закрепленной державными благоволениями. Сердца народа были обнажены и вот, когда пришло теплое, живое благовестие, – это не могло быть неприятным для жаждущих сердец.

Кто мог знать, что двести человек, живших около Сеула, читали перевод Библии Mr. Ross и находились под руководством крещенных им людей (в Маньчжурии)? Кто мог знать, что некоторые уже тайно молились Господу, открыто не проявляя сего во избежание насмешек и притеснений? Те, которые исперва зачислены нами в класс оглашенных, были замечательные люди, поборовшие искушение и усилия других вернуть их, оглашенных, на прежний грешный путь. Mr. Underwood крестил первого корейца в июле месяце 1886 г. Новообращенный ранее читал китайские книги, нападающие на христианство, что и возбудило его любознательность познакомиться самому с «учением Иисуса». Будучи предупреждаем, что из-за нового учения можно потерять жизнь, новообращенный ответил: «Если бы король вознамерился снести мою голову за послушание Господу, то и тогда я останусь верен».

Чрез год число крещенных возросло до девяти, а в следующем году еще присоединилось пять женщин. В декабре 1891 г. в богослужении принимали участие 23 корейца, но это потому, что ранее обращенные странствующими миссионерами были рассыпаны по стране и некоторых из них так и не пришлось уже более видеть.

Первая протестантская церковь организована в Сеуле в сентябре 1887 г., теперь же (1900 г.) она разрослась в 99 материально независимых (self supporting) церквей. Три из них в Сеуле, а остальные в разных местностях, окружающих столицу.

Регулярно Евангелие проповедуется в 105 местностях. Полных членов числилось 1200 и испытуемых 2800.

Что касается роста миссионерского дела на севере, то он во всяком случае замечателен. Гор. Пхён-ян до 1894 г. не представлял из себя постоянной станции. Миссионеры совершали туда временные путешествия, сопровождавшиеся всевозможными лишениями.

Следующая таблица показывает наши успехи в Пхён-аньской провинции.

1895 г. В г. Пхён-яне 20 верующих; 73 крещенных в провинции. Строится четыре церкви.

1896 г. Присоединились 150 человек; прибавились проповеднические пункты, так что их всего числится 22.

1897 г. Крещенных 377 человек, 1,723 оглашаемых, 69 проповеднических пункта, 14 новых церквей, содержимых корейцами.

1898 г. Присоединилось 694 человека, церквей числится 121, оглашаемых 3,440, вновь строится 44 церкви. Собрано с корейцев 1,438 ен.

1899 г. Верующих 1,882 человека; церквей, содержимых корейцами 153; желающих принять крещение 7,433 чел. На постройку 38 новых церквей собрано с корейцев 3,781 ен.

В Фузане миссия утвердилась в 1891 г. и чрез четыре года уже проникла во внутрь страны в Тэ-гу, главный город богатой Кён-сянской провинции.

Поместившись в Гензане в 1892 г., чрез семь лет Северная миссия (North) передала станцию Канадской миссии, обладавшей лучшими силами.

Проповедь Слова Божия и организация церквей есть самая важная, первая цель миссии. Но помимо сего имеются у миссии второстепенные задачи, так, напр., медицинское дело.

В 1899 г. двадцать пять тысяч человек пользовались врачебной помощью в трех пунктах: Сеуле, Пхён-яне и Гензане. Госпитали приобрели 300 важных хирургических инструментов. В миссии состоит четырнадцать врачей (в том числе шесть женщин). Некоторые из прежних работников уже положили на своем посту ради корейцев свои души: Dr. Heron, Dr. Brown и Miss Jacobson.

Школы у нас – с элементарным курсом. Они содержатся на счет корейцев. В Сеуле имеется небольшой женский пансион, а в Пхён-яне школа высшего типа для мальчиков.

В нашей миссии не в пренебрежении и литературная работа. Миссионеры Underwood и Gale трудятся в постоянной комиссии, состоящей из представителей четырех протестантских миссий, над переводом Библии. Новый Завет уже вышел из печати.

Mr. Gale напечатал в 1896 г. свой словарь. Собрание гимнов, учебные книги, листки для воскресных школ, ежемесячная газета, – все это указывает на просветительную работу нашей миссии».

По отчету 1901 года положение Пресвитерианской миссии представляется в следующем виде.

1. American Presbyterian Mission North сосредоточивает свою деятельность в четырех главных пунктах: Сеуле, Фузане, Пхён-яне и Тэ-гу.

В штате членов миссии состоит:

Священников-миссионеров – 18 чел.

Врачей (2 женщины, 8 мужчин) – 10.

Сестер – 9.

Всего же европейцев, с женами миссионеров и врачей – 52 чел.

Туземных проповедников, вместе с учителями (44 человека) и учительницами (3 чел.), состоит – 87.

Из туземных сотрудников только четырнадцать получают средства из миссионерского фонда.

Церквей (общин) с храмами или часовнями – 278.

За исключением трех, все церкви содержатся сами.

Число христиан определяется в – 5255.

Школ женских и мужских – 47.

В них обучается 500 мальчиков и 109 девочек, а всего учеников – 609.

Выше элементарного типа – одна школа в Сеуле, женская, и другая мужская в Пхён-яне. В Сеульской 14 учениц, а в Пхён-аньской 50 учеников.

В течение года прибавилось 46 новых церквей и часовен, строится 187.

С корейцев собрано на нужды миссии 10,441 ен.

2. American Presbyterian Mission South действует с 1896 года в Чёнь-чжю, Кунь-сань и Мокпо (Чёллаской провинции).

В штате состоит:

Миссионеров – 7 чел.

Сестер – 2

Врачей – 3

Жен членов миссии – 6

Итого – 18 чел.

Туземных сотрудников – 20

На жаловании от миссии состоит десять человек.

Христиан – 161 чел.

Школ (в Чёнь-чжю, женская) – 1.

В ней учениц – 7

Церквей и часовен – 15.

Собрано с корейцев на нужды миссии 102 ена.

3. Australian Presbyterian Mission открыла свою деятельность в 1891 году и сосредоточила её в Фузане.

В штате состоит:

Миссионеров – 2 чел.

Сестер – 4

Всего европейцев с женами членов миссии – 8 чел.

Туземных помощников – 6 чел.

Церквей – 4.

Христиан – 160.

4. Canadian Presbyterian Mission, хотя и открыла деятельность в Корее в 1889 г., но не смотря на это, дата учреждения её отнесена в Пресвитерианском отчете к 1898 году, когда названная миссия получила в заведование свой самостоятельный стан (Гензанский), уступленный Северной миссией.

Канадская миссия оперирует в двух самых северных портах Кореи: Гензане и Сён-чжине (Song-Chin).

В штате состоит:

Миссионеров – 3 чел.

Врачей – 1.

Сестер – 1.

Всего европейцев, с женами членов миссии – 7

Туземных помощников – 7.

Христиан – 125.

Церквей – 10.

Итак, из десяти главных пунктов Пресвитерианской миссии только три расположены внутри страны, все же остальные размещены почти во всех главных портах Кореи, открытых для иностранной торговли.

Всего во всех четырех миссиях Пресвитерианской церкви в Корее насчитывалось в 1901 году 6,486 человек христиан, принимая же во внимание прирост предшествующих годов, в настоящее время можно с достоверностью предположить, что число христиан достигло восьми тысяч.

При каждом вполне организованном стане имеются амбулатории.

Кроме денег, собираемых с корейцев на нужды миссий (свыше 10 тысяч ен), Пресвитерианская миссия получает ежегодно пятьдесят тысяч долларов из Америки.

Под редакцией Dr. Vinton миссией издается «The Christian News» (Кыристо синь-мунь).

Более желательный успех миссии, по словам того же Dr. Vinton, тормозится недостатком хороших учителей и школьных книг.

Хотя Пресвитерианская миссия и претендует, как мы видели, на то, что у ней и лучшая постановка дела и самые большие успехи, по сравнению с другими миссиями (см. выше), но это едва ли не горделивые претензии, объясняющиеся пристрастностью суждений о себе лично. В последнее время не уступают пресвитерианам, при сравнительном составе имеющихся в распоряжении сил, методисты (у методистов, исключая южных, при 49 чел. сотрудников и миссионеров, крещено 1,296, у пресвитериан, при 107 человек сотрудников и миссионеров, около 1,500 чел. в течение истекшего года). По крайней мере несомненно лучшие успехи и постановка дела у католиков не могут быть приравниваемы к пресвитерианам.

Нельзя не заметить того, что при своих отзывах о благовестнической деятельности Пресвитерианская миссия очень много останавливается на статистических данных и кроме того все свои минувшие успехи в проштудированной нами брошюре «Fifteen years in the Korea Mission» связывает с удобными историческими моментами, благоприятными случаями (opportunities): последние с тщательностью указаны и перечислены в количестве восьми. Сила же христианской проповеди заключается в самом христианстве и в христианской настроенности миссионеров. Поэтому справедливо, что католическая миссия благоприятную для себя почву видит и в преследованиях, бедствиях и пр. (см. выше), что оправдывается и исторически.

Что касается разумного метода Пресвитерианской миссии, которым она так гордится, и который назван именем Dr. Nevius (миссионер должен, как можно более, странствовать с проповедью, поучаться в слове Божием, с великою осмотрительностью крестить и т. д. (см. выше), то система эта с таким же успехом может быть названа именем любого непостыдного делателя на поприще благовестия, начиная с апостолов, и кончая выдающимися миссионерами вселенской церкви. И это так не потому, что апостолы и мужи равноапостольные имели какую-либо определенную систему – программу, а потому, что их мудрые начинания, слова и поступки сами собой вытекали из сердца, просвещенного Духом Божиим.

American Methodist Episcopal Mission.

(По отчетам 1901–1902 годов).

Миссия методистов распадается на две неравные по силе части: миссию северную (north) и миссию южную (south). Первая из этих миссий появилась в Корее в 1885 г. и в настоящее время, нисколько не уступая по своей деятельности пресвитерианам, имеет следующий состав: во главе миссии стоит Bishop D. H. Moore, President; всех миссионеров-европейцев 16 чел. и 1 катехизатор, – корейцев 11 чел., из которых два посвящены в духовный сан, а остальные носят название «native local preachers», распадаясь на четыре класса по числу прослуженных годов. Катехизаторов-увещателей (exhorters), кроме указанного уже европейца, 21 челов. Помимо этого работает в разных пунктах, в женских школах и госпиталях, 13 сестер (одна кореянка) общины «Women’s Foreign Missionary Society».

Вся территория страны для удобства управления разделена на три округа (district): северный, южный и западный, во главе которых находятся выдающиеся и заслуженные миссионеры: Noble, Scranton и Jones, посещающие вверенные им округа 3–4 раза в год.

Округа в свою очередь подразделяются на менее крупные околотки (circuit), каковых в западном округе 6, в южном 2 и в северном 5. Всех же миссионерских пунктов, в которых имеются церкви, – 47.

В отчете за 1902 г. Jones (interpreter) пишет:⁴² «За последний год миссионерское дело шло гораздо лучше, чем когда-либо прежде. Наши крепость и надежды не ослабели, и мы с благодарным сердцем собрались на годовой митинг.

Мы с любовью и почтением вспоминаем тот апостольский путь, по которому вели нас предшествующие епископы и настоящий Moore. Они храбро вынесли штормы и опасности утомительных путешествий на суше и море с тем, чтобы делить с нами радости и горе и приобщать нас к своей мудрости и превосходному опыту.

Дорог для нас и Сеул по освежающим и вдохновляющим нас митингам, которые собирают нас в нем во главе с верховными пастырями. Но особое значение Сеула, – это значение его как источника и основы развития христианства в стране: он не только столица, но и центр миссионерской работы.

Мы, затем, радуемся расширению нашего дела, но и со смирением сознаемся в недостатке наших наличных сил по сравнению с тем торжественным обещанием, которое было сделано на генеральной конференции; на ней было постановлено, чтобы миссия охватила своей работой всю корейскую империю, образуя национальную «Корейскую церковь». Все же мы имеем основание верить, что люди и средства, в которых мы так сильно нуждаемся, скоро пополнятся. Упоминание о замедлениях в работе по недостатку миссионерских сил мы найдем во всех отчетах старших братьев и разных членов миссии, я же сообщу лишь общий характер миссионерского дела.

За четырехлетний период с 1898 г. мы потеряли трех работников, взамен которых явились на вакантные места: Beck, Cable и Morris.

Указанное время – блестящий период по-нашему наступательному движению в «стране-отшельнице». Всюду замечаются развитие и прогресс. Тогда (до 98 года) мы имели 2,000 членов и оглашенных, теперь же мы имеем в нашем списке шесть тысяч. Появляются и размножаются местные церкви. В то же самое время, с другой стороны, выступает на сцену и тяжелая ответственность по снабжению книгами (литературой) и обучению наших сотрудников, забота о дисциплине, об образовании юношества, об отправлении треб и пр.; все такие нужды умножились за указанный период. Один из станов мы принуждены были закрыть и продать нашу собственность и десятилетнюю работу сестре, члену миссии. Мы не жалеем о приобретении сестры, но мы не можем скрыть нашу печаль в виду необходимости сократить наш путь в западной части страны, а стан оставить открытым, без надлежащего надзора. Это – нежелательное отступление. Да и вообще мы не в состоянии стоять на высоте дела и надлежащим образом обставлять его. У нас нет достаточных сил, чтобы крестить обращенных, женить юношество и руководить народом. Чтобы спасти миссию нам необходимы восемь новых работников: 3 для северного округа, 3 для южного и 2 для западного.

Мы обращались за помощью к церкви в метрополии, сначала в «Board», а затем в особенности в Комиссию, ведающую нужды благовестничества, а также и в Генеральный Миссионерский Комитет, в его ноябрьскую сессию, с тем, чтобы нам дали возможность восполнить насущные нужды...

Образование.

У нас одиннадцать мужских школ (Boys Day-Schools), содержимых миссией, в которых обучается около 200 детей и пятнадцать женских школ с таким же количеством учениц. «Вместе же с коллегией Пэ-чжэ-хак-тан и «Ewa Schools for girls» (Ива-хак-тан) в Сеуле в нашей миссии получает образование около 650 детей обоего пола.

Каждый год подчеркивает нужду в большей заботливости по отношению к школьному делу. Наши первоначальные школы (элементарные) еще доселе ожидают практического о себе решения вопроса. У нас две главных задачи, вызываемые недостатком учебных книг и учителей. Старинные корейские книги имеют дело с легендами и подвигами давно умерших героев и вообще непригодны для юношества. Есть новые учебники, но их мало и они должны быть умножены.

В отношении новых учебников наша миссия должна быть благодарна Rev. J. S. Gale (Pesbyt. Miss. North) за прекрасную серию учебного китайского текста Chinese Readers, которою он снабдил нас. Арифметика уже изготовляется, и теперь мы нуждаемся в двух географических пособиях: географии Азиатского континента и карте выдающихся мест нашей миссии. Назвать другие книги, в которых мы чувствуем недостаток, – это значит поименовать весь курс предметов школы.

Насколько важны для нас учебные книги, настолько необходимы способные учителя. Обычные претенденты на учительские вакансии нам не нужны: не требуются нам люди с неумытым лицом, с закопченными очками, которых они не снимают и в темной комнате, исключая потребности починить швы в своей одежде, – люди, которые спят и курят и учат детей, как проводить время в праздности. У нас сотни таких учителей, но ни одного нет пригодного.

Мы имеем в Сеуле и Пхён-яне нормальные школы для приготовления учителей. Я рад сказать, что одна нормальная школа содержится без всякой помощи иностранцев, все же остальные школы, исключая помощи на жалованье учителей, сами изыскивают средства на свое содержание.

На капитал братьев Beck субсидируются 5 школ, на суммы же Dr. Baldwin одна, у восточных ворот (Сеула).

О коллегии Пэ-чжэ-хак-тан будет написано заведующим. Упоминая о ней, мне хочется спросить: не настало ли время соединиться обеим миссиям методистов для более обширной работы по образованию?

Мы согласны на учреждение высшего образовательного института, который ответит на нужды обеих миссий. В коллегии Пэ-чжэ-хак-тан мы имеем молодое растение, нуждающееся в более надлежащей постановке дела.

То, что невозможно в отдельности для каждой миссии, – возможно при их обоюдной работе.

Пусть этот наш призыв к южным – братьям соединиться для совместной деятельности по высшему образованию – будет благосклонно принят ими.

Что касается Библейских образовательных классов (Bible Training Classes),⁴³ то они очень важны для миссии, ибо устанавливают родственные отношения между сотрудниками-корейцами и дают для их круга обязанностей полное обучение.

Образцом Библейских классов послужили классы, которые состоялись в связи с декабрьской конференцией в северном округе Кореи. Здесь было собрано на десять дней 130 челов. мужчин и женщин; всем им давались ежедневно в течение шести часов сведения по более важным предметам.

В течение последнего года подобные классы посещали до 500 человек мужчин и женщин, и важность Библейских образовательных классов, как видного фактора в нашей работе, несомненно велика.

Нельзя не заметить и того, что непочатые силы корейцев-работников отдаются ими на служение Христу и Его церкви охотно, с радостью, так что разумно поставленные классы воспитают и разовьют в первых великий дух самодеятельности.

Приятно отметить, что при ведении образовательных классов наши миссионерские пути сошлись с южною церковью (методистов), и мы работали с собратьями за одно. Наши сотрудники-корейцы были собраны из той и другой миссии для общего обучения и таким образом приготовлялись к созиданию единой Методистской церкви в Корее.

Все, доселе сказанное, относится к нашим труженикам первой группы: лекторам, учителям воскресных школ и заведующим хозяйственною частью (stewards). Что касается второго класса туземных сотрудников, проповедников и увещателей, то для них ведутся регулярные богословские классы. В настоящее время на богословское образование уделяется ежегодно две недели, с будущего года будет определенно не менее двух месяцев на образование пылких и жаждущих «Божественной истины» студентов. Это послужит основным шагом к цели, которая постоянно соединяется с богословскими классами, – именно к учреждению духовной семинарии. В течение годового митинга я намерен предложить на обсуждение вопрос о том, что уже благовременно приступить к рассмотрению наступательных шагов относительно учреждений в Корее духовной семинарии. Наши люди движутся вперед порывистыми шагами. Они переросли то богословское образование, которое мы в состоянии дать в течение двух курсовых недель. В нашей церкви имеются блестящие молодые люди, которых уже Господь благословил послужить Ему.

Проектируемая семинария не уподобится выскочке, она не вырастет в одну ночь, она уже состоит не из одного имени: у нас есть основание для будущего обучения студентов в виде учебников и выработана программа для занятия учителей.

Мы уверены, что из среды нашей будут выделены некоторые члены для выбора местоположения семинарии, формулировки планов и рапортов к следующему годовому митингу. Если первый шаг сделаем теперь, то будем иметь возможность надеяться на открытие семинарии в 1905 году. Это будет горделивое приобретение и настоящий праздник для нашей двадцатой годовщины от основания миссии.

Богословские классы происходят в Пхён-яне и Сеуле, а «образовательные» по всей территории.

Мы считаем долгом выразить горячую благодарность обществу Women’s Foreign Missionary Society. Сестры со славою держат свое знамя и развитием своего дела радуют наши сердца. За четырехлетний период, о котором я упоминал, Women’s F. M. Society прислало пять новых работниц в Корею и имеет шесть на специальных должностях. Выстроен прекрасный, комфортабельный дом в Сеуле, и теперь сооружаются для сестер дома в Пхён-яне и Чемульпо. В школах, госпиталях и округах сестры являются находкой для Кореи. Их служение и проявление истинно-женских свойств обещает им лучшие дни в Корее. Они же уделяют ревностное внимание проповедничеству. В течение долгих недель сестры проходят большие расстояния, посещая внутренние города и деревни с тем, чтобы научить своих корейских сестер заповедям Господа.

«Ewa School for Girls» представляют для нас учреждение, которым мы гордимся. В женских госпиталях и лечебницах корейские женщины и дети находят телесное и духовное утешение. Dr. Ernsberger (у восточных ворот) рапортует об особенной успешности этого года. Dr. Esther Pak заслужил золотое мнение и является между нами доброй силой. Не можем мы иначе, как в возвышенных выражениях, говорить о деятельности Dr. Harris в Пхён-яне. Здесь ежедневно, благодаря Harris’у, мы встречаем защиту против серьезных болезней, угрожающих нашей жизни.

Большое предприятие, к которому приступило W. F. M. Society, есть учреждение в Сеуле превосходного госпиталя для женщин, учреждение, в котором так сильно нуждаются в Корее. Польза его для больных женщин и детей выше всякой оценки. Доктора W. F. M. S. проявляют опытность и способствуют осуществлению идеи, преследуемой подобным предприятием.

В нашей миссионерской практике в Корее установлена система, по которой не должны быть открываемы новые станы без доктора и его штата. В виду того, что мы намереваемся поместить миссионеров европейцев в Кон-чжю и Ион-бёне, нам необходим, по крайней мере, еще один доктор для одного из этих станов.

Издательское дело.

Методистский издательский отдел (Methodist Publishing House) имел успешный год, хотя и предъявлялись к нему трудные требования, но Отдел оставался на высоте своей задачи, верным своим интересам.

С возвращением братьев Beck бремя несколько облегчилось. Заботливость и неослабное внимание поставили Отдел на настоящую степень производительности.

Цель, к которой мы стремимся, и которая будет весьма полезна для нашей работы, заключается в распределении изданий общего и специального характеров по всем центральным пунктам.

Мы чувствуем весьма серьезное лишение, не имея полного перевода Библии на корейском языке и литературы, созданной на библейском тексте. Вследствие того, что Библия переведена только отчасти, а также вследствие недостатка, однообразной авторитетной версии замедляется появление богословских сочинений, необходимых для обучения туземных церквей.

Брат Appenzeller, вернувшись в октябре, продолжает свою работу, в качестве члена Board of Translators. Сессии Отдела переводчиков происходили зимою и весною текущего года. Брату Noble удалось выбрать время среди его многотрудных обязанностей для опубликования лекций по психологии. Они в настоящее время печатаются в «Синь-хак уоль-бо» (Ежемесячник нового учения) и издаются в форме книжек.

Dr. Mc Gill также приготовил к печати перевод части материала «Тысячи ответов и вопросов методистов» д-ра Follwell. Находится в печати и элементарная история церкви Сён-са чхон-нонь, и я верю, что она будет для нас очень полезной.

Нам представляется случай выразить благодарность «Ежемесячнику нового учения» за сердечную помощь и покровительство издательскому делу.

Книжный магазин на Чионно (главная улица в Сеуле) с первого января содержит сам себя без всякой помощи. Неблагоприятно отзывается на деле понижение денег, потому что продажа производится на ходячую корейскую монету.

Нами приобретено свыше 30 полных наборов шрифта, причем все счета уже оплачены. Печатные издания корейским письмом достигли 250,000 экземпляров. Мы уже передали 10,000 сборников пресвитерианских гимнов и изготовили семь тысяч сборников методистских гимнов и наготове печатать другое издание их.

Напечатаны: одна тысяча церковной истории, пять тысяч Ре-мунь-дан (учение о крещении), десять тысяч Чхо-хан-онь-мунь (первоначальное обучение корейскому письму) и 2500 экземпляр. First Reader.

Заключен контракт с Korean Religious Tract Society на 40,000 календарей 1903 года.

В течение года уплачено долгу 200 долл. золотом в Нью-Йорке.

Западный округ.

О западном округе сообщается, что он в особенности подвергся бедствиям засухи 1901 г. Народ уходил из пораженных голодом местностей. В деревнях в 50–70 семейств осталось 7–8 жилых домов. Несчастные питались кореньями и сосновою корою, но корейцы перенесли бедствие, как герои. При своей нищете они ухищрялись кое-что уделять более страждущим.

Для борьбы с голодом была организована помощь со стороны европейцев. Так Mr. Deshler и другие коммерсанты в Чемульпо собрали суммы для облегчения несчастия. Много содействовал привлечению из Америки денег Mr. Appenzeller. Сами корейцы организовали «Общество помощи», в которое поступило около 150 фунтов стерлингов. Таким образом сотни корейцев были спасены от голодной смерти.

Не смотря на неблагоприятные условия, этот год был выдающимся в округе по миссионерским успехам, выдающимся из многих предшествующих лет. Бедствия влекли народ к более тесному общению с Богом и друг с другом.

В округе было в течение года шесть четвертных конференций в разных местах.

1. В Чемульпо числится 378 членов и испытуемых. Воскресные богослужения утром посещают средним числом 350 чел. и вечером 150–200. Вновь крещено взрослых и детей 124.

Собрано на нужды церкви 1100 долл. корейской монетой; вообще здешние христиане отличаются щедростью по отношению к церковным нуждам. Пастырские обязанности несет г. Чан Кён-хоа, проповедник, не получающий жалованья.

Храм Веслея, хотя покрыт, но еще не оштукатурен и не вполне закончен.

2. Инь-чхёнь – околоток. Здесь работает деятельный проповедник Пак Чун-чжэ. Христиан 98 челов., вновь окрещено 23. Собрано с корейцев 200 ф. ст. местной монетой. В околотке имеется три служебных пункта.

3. Пу-пхён. Числится 157 членов, крещено 50, собрано денег 109 ф. ст., служебных пунктов 7. Проповеднические обязанности несли бесплатные работники.

4. В Нам-яне миссионерское дело организовано в прошлом году. Христиан состоит 87 челов. В брате Stong мы имеем многообещающего человека, и я имею удовольствие рекомендовать его, как катехизатора. Крещено взрослых 45 чел. Собрано корейских денег 110 ф. ст.

5. На о. Кан-хоа был сильный голод, но христиане вынесли беду мужественно. Из среды их выдается по верности и благочестию бесплатный сотрудник Ким Сянним, неутомимый в путешествиях и ревностный проповедник. Его рекомендуем к посвящению во диакона.

В уезде всего с испытуемыми 416 членов, крещено вновь 82 человека. Денег собрано 224 ф. ст.

6. В пров. Хоан-хэ отличается брат Ким Гибом, достойный быть рукоположенным во священника: он регулярно посещает и укрепляет церкви в провинции.

В пров. 19 проповеднических пунктов и 575 членов и испытуемых. Крещено 91 человек. Денег собрано 205 ф. ст.

Обращено преимущественное внимание на воскресные школы, и мы свидетельствуем о их удовлетворительных и очевидных успехах. Более половины нашего христианского населения, юные и взрослые, посещают школы. Каждый христианин, умеющий читать, владеет Евангелием и изучает его. В двадцати трех пунктах округа организованы воскресные школы с 67 учителями и 975 учащимися. Нормальных школ имеется 5 мужских и 5 женских; в тех и других обучалось 144 человека.

В городах и селениях округа выдающуюся помощь оказывали женщинам и детям три сестры. Hillman, Miller и Gable. Они удовлетворительно решили трудную задачу воспитания женщин и возбуждения в них чувства веры.

Северный округ.

Приятно обозревать нашу годовую работу. Прибавление к церкви – постепенно прогрессирующее, число членов увеличивается, храмы строятся.

Преследование,⁴⁴ которое обрушилось на наш народ, оказалось огнем, воспламеняющим напряженность и крепость миссионерского дела. То, что некоторые «души» крайне свирепствуют против нас, есть лучшее свидетельство того, что Святое Евангелие проповедано и пустило корни. Наш Израиль одержал победу, и вот число обращающихся увеличилось, и самое положение миссии оказалось превосходным. В начале года числилось четыре миссионерских уезда, а теперь уже образовалось шесть: Пхён-ян, Сам-хоа, Ен-бёнь, Ио-пхо, Синь-ге и Мэи-сань.

Тяжелая утрата понесена в лице сестры Dr.Harris. Её светлая деятельность убеждала в том, что век героев еще не прошел. С присущим ей самоотвержением она лечила тифозную женщину, оставленную родственниками на произвол судьбы, и заразилась сама. Последние слова Harris были: «Слава! Слава! Свыше победа»... Победа сестры останется священной для нашей памяти.

Другие деятели: Miss Miller, Dr. Follwell, Dr. Mc-Gill находятся в постоянных трудах. Без сестер образование среди женщин и детей и большая часть нашей проповеднической работы оказались бы неосуществимыми.

1. Чиннампо-Сам-хоя – околоток. В округе состоялось четыре четвертных конференции. Число членов и испытуемых 938. Сотрудничают два корейца-проповедника «с геройским напряжением».

2. Ен-бёнь вновь открытое поле. Dr. Morris обосновал 14 проповеднических пунктов и называет уезд многообещающим. Протяжение его 800 ли. Нужны работники.

3. В Пхён-яне членов и испытуемых 801 человек; в других пунктах: Чиль-сань – 208; Пон-нон-дон – 179; Чун-сян – 90 и в остальных более мелких селениях – 91, а всего 1245. В это число не входят «ищущие», которых много.

В Ио-пхо (40 ли от главного города) народ обнаруживает ревность к просвещению и познанию глубоких истин о Боге. Он отвечает своему назначению и всегда приятно встретиться с ним.

Сотрудники наши оказывают постоянную помощь, а женщины-миссионерки ведут работу блестяще.

В окружном городе основана приличная воскресная школа с 400 учащихся. Помимо того в ноябре месяце были открыты мужские и женские библейские классы; последние продолжались до 1-го апреля.

На строящуюся церковь собрано 2½ тыс. ен. В отчетах ежегодно упоминается о необходимости усиления работы в этом округе, равно как и в уездах: Мэн-сань, Синь-ге и Ио-пхо. В особенности ощущается недостаток в школах, которые подготовляли бы молодых людей к проповедническому делу. Господь дал нам способных молодых людей, и если мы в свою очередь дадим юношеству надлежащих учителей, то у нас появятся свои Wesley, Finney и т. п. Нам именно нужно готовить катехизаторов, а не таможенных служащих, рудокопов и проч.

Южный округ.

В округе состоялось шесть четвертных конференций, как в самом Сеуле, так и в других местах.

Кроме столичной провинции ведению южного округа подлежит и Чхюн-чхёнская провинция. В обоих провинциях полных членов и испытуемых числится 1,800 человек. Для нужд церквей и на борьбу с голодом собрано 1,500 ен корейской монетой.

Организовано проповедническое дело в 23-х новых пунктах, где уже записано 693 ищущих крещения. Всего же в округе миссионерских мест, малых и больших, – 43; воскресных школ – 10 с 494 учащимися, нормальных школ – 6, в которых состояло 64 учащихся обоего пола.

В 18 местах имеются церкви или часовни; из них 14 заканчиваются постройкой в текущем году. В сел. Кон-доль великое множество разумных энтузиасток; они собрали деньги и начали строить часовню.

В отчете южного округа упоминается между прочим о ревностных катехизаторах Чунь (его предположено назначить проповедником) и Ким Дон-хёнь. Имя последнего упоминается в рассказе о характерной покупке миссионерского участка в Су-уоне.

После годового митинга, повествует Swearer, я предпринял попытку купить место в Су-уоне. В виду развитых в городе антииностранных чувств я послал туда с поручением приобрести участок г. Ким-Дон. Он успешно исполнил поручение: место, занимающее небольшой холм, было очень пригодно для наших целей. Лично осмотревши место и решивши выстроить на нем дом, я вернулся в Сеул, где скоро узнал, что г. Ким схвачен и заключен в тюрьму. К Киму обращались с требованием, чтобы он вернул документы и взял обратно деньги.

Я видел, что это было усилие выбить нас с места и потому потребовал, чтобы освободили Кима, как нашего регулярного помощника, получающего жалованье и лишенного свободы без предварительного уведомления американского посланника или меня.

Мы обратились к нашему посланнику H. N. Allen. Он любезно принял нас и обещался сделать все, что может. Так прошло две недели. Наконец в последних числах октября месяца я и брат Jones отправились в Су-уонь, как поверенные Allen’а, для объяснений с губернатором. Последний заявил нам, что приобретенный нами участок расположен рядом со старинным официальным сооружением Хоа-рион-чжёнь, что там воздвигнут храм в честь давно умершего принца Чан-хоня, с которым настоящий император находится в родстве по прямой линии.⁴⁵

История о принце такова. Отец принца дожил до преклонных лет и возбудил своим долголетием опасение в сыне, что он, наследник, никогда не займет трона. Подобно Авессалому принц начал отвлекать в свою сторону сердца народа и задумал с друзьями изгнать маньчжуров из Пекина и завладеть китайской империей. Его отец, считая принца безумцем, схватив его, заключил его в тюрьму, и потом принц был обречен на смерть в заключенном ящике с торчащими внутри гвоздями. Погибли также многие, благородные по происхождению, соучастники. Такой могучий дух принца возбудил к нему почтение и даже поклонение, и вот он был с помпой похоронен вблизи Су-уоня, в самом же городе поставили поминальные дощечки. Изложенное событие произошло 140 лет назад. Ежегодно члены царствующей фамилии совершают жертвоприношения в честь принца, величественный дух которого обожается народом в особенности после того, как государь оказал принцу посмертные императорские почести.

Губернатор, узнав о нашем намерении возвести на приобретенном месте здание для отправления христианского богослужения, счел такой поступок за нечто профанирующее (на взгляд корейцев). Считая посему неудобным наш участок, губернатор уверил нас, что он без возражения согласится на приобретение нами земли в любом пункте города. Немедленно нашлись 2–3 места, одно из которых и было куплено. Кима освободили, и мы возвратили документ на прежнюю землю.

Вот имена других выдающихся сотрудников-корейцев: Ким Ин-хуй, Чан-Чжонь, Ко Чжонь-гён и женщин: Марфы Пень и Мариам Ким, которые с пылкою ревностью обходят страну, проповедуя женщинам, и являются весьма полезными работницами. В общем же в полезных деятелях ощущается недостаток, что относится по преимуществу к Чхюн-чхёнской провинции.

В отчете о Хоан-хэской провинции сообщается, что из числа имеющихся здесь пяти начальных школ и одной нормальной в Хэ чжю четыре вполне содержатся корейцами. Учителя получают по 12 ен в месяц. Точно также и школа в сел. Конь-ми обеспечена во всех отношениях г. Кимом, доставившим даже необходимую школьную обстановку.

В школах, замечает составитель отчета, заключается будущий триумф методистов в Корее, и потому церковь должна проявлять особо ощутительную заботливость, соединенную с молитвой, о воспитании корейских детей.

В отчете о Библейских классах, состоявшихся в Сон-до, рассказывается с великим удовольствием о том, что на них работали представители обеих миссий методистов. Это была выдающаяся черта классов в течение всего сезона. Дух дружбы и братской любви связывал миссионеров северной и южной миссий. Дух любви достиг высшего своего проявления в прощальном богослужении. Чувствовалось присутствие особой божественной силы. Думаю, что я никогда и нигде не встречал подобного задушевного моления. Братья расстались и вернулись назад, воодушевленные мыслью работать для единого методизма в Корее.

В текущем году методисты утвердились в Че-чжю (на о. Квельпарте), на каковой пункт возлагаются большие надежды.

* * *

В отчете о Пэ-чжэ-хак-тан за 1902 г. сообщаются не вполне утешительные сведения.

«Мало можно сказать нового об этом годе. Обычные классные занятия прошли без всяких помех. Курс занятий неизменен: физика, физиология, логика, политическая экономия, международное право, риторика и богословие. Из математических наук проходится только арифметика; в наших классах ничего не дается свыше элементарных знаний.

За шесть месяцев до истечения срока контракт с департаментом просвещения еще выражался в обычном ежемесячном переводе денег, но потом перевод денег прекратился. Его Величество два раза уверял, что контракт будет возобновлен, но департамент не был своевременно уведомлен о таковом намерении Его Величества, и вот нужный срок истек... Временно это не внесло изменения в дела коллегии.

В марте мы начали собирать плату за обучение – по 2 доллара, один японскими и один корейскими деньгами – с учеников первого класса. Школа сократилась уже на половину, но лучшие люди, почти все наши христиане, остались. Некоторые из низших сотрудников удалились в свободные школы, содержимые миссией.

Желательно однообразное вознаграждение учителям во всех наших школах.

В настоящее время у нас числится на английском отделении 57 и на китайском 8 учеников. Мы сомневаемся, чтобы легко можно было собрать плату за обучение в вознаграждение младшим учителям. Мы равным образом убеждены, что плата может и должна быть изменена. Мы с бодростью будем учить и в маленьких классах, считая, что качество всегда лучше, чем количество, почему коллегия пойдет более скорыми шагами по пути просвещения.

В коллегии шесть учителей, из которых два европейца и четыре туземца. Г. Ян, один из старших учителей, отказался в этом году от должности. Г-ну Но в добавок к его учительским обязанностям поручена часовня Baldwin. Г. Сон каждое воскресное утро проповедует в Mead Memorial. Коллегия счастлива, что она таким образом помогает в проповедническом деле, без сомнения, самом трудном.

Серия учебных книг под заглавием «Pai-Chai Educational Series» была начата несколько лет тому назад г. Bunker с его «Introductory English». Давид Уоль приготовил маленькие трактаты по физике и один по химии. Г. Но написал элементарную географию. Мы надеемся, что эти и другие книги будут присоединены к «Серии».

Мы будем счастливы, если южные методисты соединятся с нами в просветительной школьной работе для 7.200,000 населения. Но пусть мы останемся и одни, – все же мы имеем между тысячами наших членов не мало детей и молодых людей, которым мы обязаны дать христианское образование.

Теперь нам требуется до десяти стипендий, каждая в 25–30 долларов в год.

* * *

В медицинском отчете о «Hall Memorial Hospital and Dispensary» Dr. Follwell между прочим пишет: «Бог с нами, Он сражается за нас, потому мы не постыдимся: Его Десница ведет нас к победе.

Я верю, что наша медицинская работа обнаруживает обширное влияние в жизни церкви и в школьных делах. Зачем существует госпиталь? Затем, чтобы, подавая врачебную помощь, вместе с тем быть и евангельским слугою и заставлять народ познавать Того же Спасителя. Мы, заботясь о делах корейцев, заботимся и об их душах, не смея пренебрегать последними.

Госпиталь это – место для приюта больных телом или духом, которые лечатся, или на свои средства, или, как то бывает чаще, на благотворительные средства. Пациенты платят то, что могут дать».

Далее, сообщая факты, из которых видно, что медицина возбуждает в сердцах пациентов чувства благодарности и признательности, Follwell говорит: Мы таким образом приготовляем почву для сеятеля Евангельского слова, уничтожаем предрассудки. Медицина не менее нужна, чем школы и печатное слово, как вспомогательное средство для миссии: здесь цель одна, – спасение душ человеческих. Мы не можем быть специальными миссионерами, но мы пытаемся быть «увещателями». В то время, когда мы осматриваем рану, или перевязываем какой-либо член, мы направляем ум пациента к Великому Врачу, Господу Иисусу.

Когда представляется случай, – мы продаем духовные книги и брошюры. В приемной же ежедневно совершается богослужение.

В течение года перебывало 5,862 новых пациентов (на, 2,737 более, чем в прошлый год), которые сделали 7,305 визитов. Среди этого количества числится 1,562 хирургических случая. За все же четыре года мы имели 24 тысячи визитов, и вот все наши пациенты проживают в сотнях корейских деревень северного округа...

В палатах в течение года лежало более полусотни больных без всякого денежного расхода со стороны миссии. Расходы оплачивались или самими пациентами, или из других источников (таких денег было нами получено 740 ен). Подобные результаты очень утешительны, тем более что большинство пациентов принадлежит к бедному классу.

* * *

У методистов существует два комитета, устанавливающих курсы образовательных занятий для местных и странствующих проповедников.

Занятия распадаются на три года, в течение которых проповедники должны основательно ознакомиться с указанными комитетами книжными пособиями (всего свыше сорока наименований) и обнаружить свои познания при проверочных испытаниях.

Кроме книг Св. Писания и богословских указаны: география, физиология, психология, гомилетика, история церкви методистов и церковная дисциплина. Указаны также пособия, но в гораздо меньшем объеме, для катехизаторов и школьных помощников.

Помимо сего существует комитет для изучения корейского языка. В нем участвуют: Iones, Noble, Miss Frey, Miss Pierce во главе с Appenzeller († 1902 г.).

Незнакомые, или малознакомые с корейским языком, члены миссии должны под наблюдением и руководством комитета пройти трехлетний курс занятий, а именно:

Первый год.

1. Алфавит и букварь.

2. Пятьдесят фраз Mr. Baird.

3. Руководство Scott, стр. 18–160.

4. Введение Underwood, стр. 1–86.

5. Корейские грамматические формы Gale, стр. 1– 36.

6. Триста нравоучительных изречений на корейском языке. Выбраны учащимися.

7. Ознакомление с корейскими обычаями при приветствиях и расставании.

8. Китайская и корейская нумерация и счет денег.

9. Фонетика.

10. Чтение и разбор 1–8 гл. Евангелия Матфея.

11. Заучивание молитв и апостольского Символа.

12. Письмо на память по-корейски десяти евангельских стихов.

13. Практическое чтение из книги гимнов.

Параллельно с этим требуется прочитать: «Очерки Кореи», соч. Gale, «Жизнь J. Hall», соч. Hall.

Прим. 1. Учащиеся должны практически под руководством учителей научиться писать алфавит и сочетание слогов.

Прим. 2. Из пособий Скотта, Ундервуда и Геля учащиеся ознакомляются с построением корейской речи.

Прим. 3. Триста фраз необходимо писать по-корейски с переводом на английский язык. Писать частью литературным и частью разговорным языком. Комитет тщательно следит за этой работой.

Прим. 4. Особенно важно ознакомление с фонетическими изменениями корейского языка.

Второй год.

1. Грамматические формы; Gale, стр. 37–92.

2. Введение Underwood, стр. 87–211.

3. Триста фраз.

4. Чтение и разбор 9–28 глав. Еванг. Матфея.

5. География Кореи.

6. Ознакомление с брошюрами: «Разговор с церковным старостой» (Temple Keaper) и «Наставление семьи на правый путь».

7. Изучение молитвенных форм.

8. Этимологический разбор ста синико-корейских слов.

9. Заучивание на память двадцати стихов из Св. Писания.

10. Изучение церковных обрядов.

11. Прочитать катехизис методистов и священную историю.

Параллельно проходится:

«Корея – отшельническая нация» Griffis’а. «Повседневная жизнь в Корее» Gifford’а.

Прим. 1. Знакомство с восьмьюстами разнообразных форм глагола. В этом отношении может принести большую пользу «Grammaire Coreenne», изд. католических миссионеров.

Прим. 2. Триста фраз изучаются так же, как и в первый год.

Прим. 3. При изучении географии Кореи обращается внимание на заучивание названий провинций, главных городов, гор, рек и япти больших островов Кореи.

Прим. 4. Из церковных обрядов (Ritual) изучаются обряды крещения, чин принятия новообращенных и испытуемых и порядок евхаристии.

Третий год.

1. Вступление руководства Scott, стр. I–XXI.

2. Обозрение грамматических частей Gale и Underwood.

3. Критический разбор сентенций в Gale’s Forms, стр. 95–249.

4. Чтение и разбор послания к Римлянам.

5. Знакомство с формами при писании писем.

6. Переводы Евангелия от Иоанна, Деяний и Послания к Евреям.

7. Знакомство с идиоматическими формами корейского языка.

8. Китайско-корейские фразы, составленные Комитетом.

9. Практические упражнения в импровизации молитв.

10. Упражнения в разговорах без предварительной подготовки.

11. Читать: «Синь-хак-уоль-бо» за текущий год, «Два друга», «Pilgrim’s Progress», «История о Нон Гиль-дане» и

параллельно:

«Очерки Китая» Smith, «Корея и её соседи» Mr. Bishop.

Прим. 1. «Вступление» Scott дает учащимся знакомство с историей корейского алфавита и некоторую филологическую точку зрения. В Korean Repository также указаны фазисы развития языка.

Прим. 2. В изучении форм при написании писем полезно иметь корейское издание.

Прим. 3. С идиоматическими формами учащийся знакомится лишь постольку, поскольку они встречаются в курсе его занятий.

Прим. 4. Экспромты молитв и разговоров могут быть применяемы и при общественных богослужениях.

Methodist Episcopal Church South.

(по отчету за 1901 г.)

Южная методистская миссия учреждена в Корее в 1896 г. Эту миссию мы не можем рассматривать в виде отдельной, но несамостоятельной части Miss. Episc. Church – существующей лишь для удобства управления, как это мы видим в миссии Пресвитерианской. Южная методистская миссия имеет свое управление, издает свои отдельные отчеты и, хотя называет миссионеров Северной церкви «братьями», но тем не менее у ней нет административной подчиненности к своему старшему брату: у ней пока все «свое».

Только в самое последнее время (с 1901 г.) возбужден южными и северными миссиями вопрос о полном соединении и работе сообща. Вопрос этот, о котором говорится и в разбираемых нами отчетах обеих миссий, как видно, приходит к желательному концу, благодаря сочувствию к нему с той и другой стороны.

Южные методисты утвердились в трех округах: Сеульском, Сон-доском и Гензанском, из которых каждый имеет по нескольку миссионерских пунктов с церквами или часовнями, всего около 15.

По отчету 1901 г. имелось: европейцев-миссионеров 8, туземцев 2, катехизаторов 5, сестер 11, а всего двадцать шесть человек. Воскресных школ 11, а в них 343 учащихся.

Полных членов (христиан) и испытуемых числилось 899, в настоящее же время, судя по успехам предшествующих годов, их не менее полуторы тысяч.

Сеульский округ.

Я, пишет Rev. Moose, приношу смиренную благодарность Господу за истекший год. Когда En. Wilson назначил меня заведовать Сеульским округом, то я чувствовал, что не в состоянии буду стоять на высоте призвания. Оглядываясь на минувший год, я нахожу, что прогресс мог бы быть лучшим, если бы дело находилось в более опытных руках. Но все же я должен благодарить Бога и молиться за более успешное будущее.

В округе везде замечается рост церквей. В сел. Мунь-сань-пхо число членов увеличилось и часовня приведена в лучший вид. В сел. Ион-чжи-дон количество молящихся превысило размеры часовни, и вот жители по своей инициативе построили более обширную и лучшую. В обоих случаях туземные христиане обошлись без помощи иностранцев.

Периодические классные занятия велись в четырех пунктах округа. В сел. Ток-па-уй они были организованы Rev. Appenzeller (Север. миссии) на границе нашей территории и потом были перенесены к нам на мое попечение.

В сел. Пабульмак (в 9 ли от Сеула на главной дороге в Гензан также велись учебные классы. Население построило опрятную часовню, и опять на свои деньги, исключая 8 корейских ен, взятых со стороны.

Что касается Сеула, то здесь выстроена новая часовня, помещающаяся в одном месте с Carolina Institute. Это одна из лучших часовен в Корее.

Классы посещают одни мужчины (30 чел.), но для пользы дела желательно привлечь и женщин.

В апреле я посетил провинцию Кан-уонь-до и нахожу, что она может быть для нас прекрасным проповедническим полем. В главном городе предполагаю основать центр работы, охватывающий район, куда еще не проникло Евангелие.

Организованы классы в двух новых пунктах: Туй-сон-голь и Сань-ду-ён. В последнем месте крещено несколько человек.

Страна эта в общем сурова, и народ её беден и невежественен, но не настолько, чтобы не быть предметом заботы и любви Спасителя мира.

В округе крещено 88 взрослых и детей. Поездка моя совершена в 37 дней, причем пришлось путешествовать «на своих на двоих» (on my wheel).

Мы радуемся на наших девочек в Carolina Institute: они, как мы ожидаем и верим, разовьются в женщин, составляющих гордость нашей церкви. В Carolina Institute обучается всего 52 девочки.

Учебные книги переведены на корейский язык одним из братьев Meth. Epis. Church. К кругу предметов, общих для всех детских школ, прибавлен курс физиологии, переведенный на простонародный язык, и серия книжек смешанного письма. Помимо уроков Св. Писания, переводится география с китайского языка.

Три из наших девочек, в особенности ревностных в сообщении другим вести Спасения, занимаются во время воскресных собраний поучением приходящих женщин о том, как веровать Господу. В результате три из таких оглашаемых перешли в этом году в разряд испытуемых.

В Чаккол’е (квартал в Сеуле) богослужебные собрания, кроме постоянных 32 учениц, посетило 1,492 женщины. Между ними не мало находилось и «зевак». В простые же дни у нас перебывало 1601 челов. Среди последних некоторые сделались нашими друзьями.

Кроме катехизических классов сестры дают уроки по вышивке и кружевным работам. Первые занятия идут медленно, ибо китайские вышивочные работы требуют много лет практики, и сами китайские искусницы отдают на вышивку все свое время.

Женскими работами в Чаккол’е заведует г-жа Ю, которая, между прочим, составляет вышеупомянутый курс географии.

Сондоский округ.

Предшествующий год (1901 г.) был употреблен, на организацию миссионерского дела в округе. В начале у нас было всего два общества с 32 членами, ныне же мы имеем 12 христианских общин с 72 полными членами и 200 испытуемых. Общины разбросаны в четырех провинциях и для обозрения их требуется времени не менее одного месяца.

Церковь Хап-тан расположена на половине главной дороги из Сеула в Пхён-ян. Для миссионеров это очень плодотворный пункт. В сел. То-чжи-рель (72 мили к сев. от Сон-до) энергично работает сотрудник г-н И. Он продал немалое количество евангелий, возбуждая в населении интерес к слову Божию.

В селении находится шесть человек испытуемых, другие же выражают желание быть зачисленными в этот разряд.

В деревне Ень-дон катехизические классы ведутся Ким Чжи-боном, человеком хотя и необразованным, но очень добрым. В его квартире совершалось богослужение, но потом неверующий хозяин, по требованию населения, заставил прекратить молитвенные собрания. В настоящее время один господин из Сеула строит здесь отдельный храм.

Построена церковь в Ен-чжионе, и отсюда слово Божие распространяется в разные места, так что храм является сигнальным огнем, горящим в темноте.

В самом Сон-до мы имеем две церкви, называемые северная и южная. Но так как в городе числится до шести тысяч населения, то мы надеемся учредить третью церковь в каком-либо более важном пункте города.

В северной церкви, расположенной в священном участке города, особенно нас радует усердие женщин к посещению богослужения. Церковное здание – прежний госпиталь – с увеличением числа верующих не будет в состоянии вполне удовлетворять религиозных потребностей, так что со временем придется воздвигнуть более удобное молитвенное здание. То же самое нужно сказать и про южную церковь. На постройку путем подписки уже собрано 118 ф. ст. Жители жертвуют с радостью.

Медицинская практика Dr. Hardie приносит утешение корейцам, чего они никогда не забудут. Они возвращаются домой благодарные и привлекают в нашу сторону своих друзей и родственников, охотно слушающих Евангельское слово.

Наши сестры (Bible women) в течение года совершили с целью проповеди 358 посещений и приняли на дому 3718 человек. Строго говоря, у нас одна сестра – Mary Fagan, но наши домашние женщины также посещают дома корейцев и приспособились похвальным и симпатичным образом учить старых женщин.

В Сон-до всего 20 членов и 20 испытуемых, что увеличило число верующих в два раза против минувшего года.

Гензанский округ.

Текущий год является началом работы в округе при условиях, для нас весьма неблагоприятных. Мы нуждаемся в часовне и лучшей постановке врачебного дела. Нам требуется подкрепление со стороны миссии, иначе мы потеряем то, что уже приобрели.

Округ кроме самого порта вмещает в себе четыре провинции (Юж. и Сев. Хам-чёнския, Восточные части Пхён-ань и Хоан-хэ-до и Кан-уонь-до), составляя тем самым весьма нелегкое бремя; притом у нас не установлено соглашение с братьями Meth. Epis. Church North относительно разграничения поля деятельности, и эта неопределенность затрудняет дело.

Даровая лечебница зарегистрировала за сентябрь 405 визитов и получила за этот же период времени 70 ен доходу. Пациенты прибывают из многих мест, иногда отстоящих на 400 и 500 ли.

* * *

Во время годового митинга южной миссии было получено письмо от представителя северной миссии методистов г. Moose. Автор письма, извинившись в начале его в том, что он не мог быть лично в качестве представителя на митинге южных братьев, выражает между прочим радость по поводу успешности минувшего года в трудах обеих миссий, что свидетельствует о благословении Божием. Радуется за то, что работа родственных миссий совершилась в полной гармонии и их соединенные силы были направлены против царства тьмы. Радуется за то, что и денежные и духовные силы получат вскоре подкрепление, но в особенности Mr. Moose оттеняет то, что устанавливается тесная связь между южными и северными методистами.

«История названных миссий в Корее юна, но история в метрополии имеет некоторые страницы, возбуждающие нежелательные чувства у тех и других методистов. Вот такое прошлое нужно забыть, бросить за борт: необходимы нам другие чувства. В Корее доселе методисты работали в гармонии, но, говорит автор, я озабочен от всего моего сердца поскорее видеть тот день, когда вместо слова «гармония» будет поставлено слово «слияние». Я уверен, что это желание принадлежит всем членам нашей миссии, что я и уполномочен выразить.

От подобного слияния методизм в Корее много выиграет и ничего не потеряет.

В самое ближайшее время союз должен выразиться в образовательном деле, – в учреждении в Корее высшей школы, чтобы из туземных мальчиков и девочек можно было приготовить полезных соработников. Это осуществимо при обоюдных усилиях и денежных средствах. (Недавно Mr. Ovey из Виргинии пожертвовал 50 тысяч).

Я чувствую, что желанное время слияния наступило, и что скоро я увижу единодушную работу северных и южных методистов.

Это же слияние даст нам и гораздо лучшие печатные произведения методистов в Корее».

Приведенное письмо напечатано в отчете северных методистов за 1902 год.

В виду многократности и убедительности призывов к соединению, а также в виду того, что призывы встречают надлежащее сочувствие в членах северной и южной миссий, можно быть уверенным в том, что слияние обеих миссий произойдет очень скоро, отчего, разумеется, методизм в Корее пойдет более скорыми и успешными шагами вперед.

Главный тормоз успехов миссии методистов, по словам их, заключаются в культе поклонения предков.

* * *

Познакомившись с положением всех Американских миссий в Корее (пресвитериан и методистов), мы пришли к следующему заключению.

1. Американские миссии приписывают первостепенное значение всякого рода благотворительно-просветительным учреждениям. Так методисты по заповеди своего основателя Веслея должны обратить особое внимание на школы и детей. И действительно, – число учащихся в воскресных и нормальных школах у одних северных методистов (2,469 чел.) на много превосходит число учеников у католиков (717). В школах, как надеются методисты, заключается их будущий триумф в Корее (см. выше). В наименовании некоторых более совершенных по типу школ американцы щедры на громкие названия: «Коллегия Пе-чжэ», «Carolina Институт», хотя в существе дела и при этих институтах и коллегиях американцам все же приходится мечтать о создании простой духовной семинарии, и то при обоюдном усилии двух миссий – северной и южной.

Госпиталям, амбулаториям и вообще медицинскому делу отводится весьма почетное место в работе миссионеров. В отчете «Hall Memorial Hospital» говорится: «Медицина не менее нужна, чем школы и печатное слово, как вспомогательное средство для миссии: здесь одна цель – спасение душ человеческих» (см. выше).

2. В издательском деле американцы обнаружили присущую им энергию и трудятся в этом направлении не без успеха и заслуженной похвалы. Самая важная заслуга американских миссионеров это перевод Св. Писания на корейский язык корейскими письменами.

«Когда протестантской миссии едва исполнилось два года пребывания в Корее, то 7-го февраля 1887 года все (протестантские) миссионеры были призваны приступить к совместному образованию Комитета для перевода Библии на корейский язык» (The Korean Repos. 1896 г. стр. 469). Помимо трех временных комитетов образован был постоянный «Permanent Bible Committee».

Плодом совместных усилий явился в июле 1900 г. перевод Нового Завета, который в текущем году уже вышел вторым изданием в исправленном виде.

В настоящее время комитет занят переводом Ветхого Завета, а именно: Gale переводит книгу Пророка Самуила; Appenzeller – книгу Родства; Underwood – псалтырь и Dr. Scranton – книгу прор. Исаии.

Насколько корейцы ценят слово Божие, удовлетворяющее их духовным запросам, и насколько потому существенна польза, оказанная протестантскими миссиями, можно видеть из отчета Библейского Общества за 1901 год.

Продано за год 4021 экз. Нового Завета и 12,730 экз. отдельных частей его – на сумму 20–21 тыс. корейской монеты. По словам представителя Библейского общества в Корее Rev. Burkwall, Библейское общество в стране замечательно быстро развивает свою деятельность (оно учреждено в мае 1899 г.). Уже в текущем году за март и апрель продано три тысячи экземпляров Нового Завета.

3. Как видно из статистических данных, деятельность американских миссионеров довольно успешна, но насколько она прочна, решить пока трудно. Мы можем сказать только то, что из всех корейских миссий на наш вопрос: «бывают ли случаи отпадения крещенных» утвердительный ответ дан одними методистами: «не многие, но некоторые возвратились в язычество». Подозревать в неискренности другие миссии мы не имеем ровно никакого права.

Насколько американские миссии близко стоят к политической жизни страны, не уклоняясь от участия в делах мира сего, видно хотя бы из истории «Клуба Независимости», неудачного детища американских миссионеров.

О подготовлявшемся восстании и избиении христиан и миссионеров в декабре 1900 г. (пров. Хоан-хэ-до) узнали первыми протестантские миссионеры, которые «сами сочли за благоразумное покинуть страну» (см. отчет Катол. миссии).

В деле взимания с корейцев «контрибуций» (contributions) американцы далеко оставляют за собой другие миссии: у них почти все церкви и школы «self supporting».

Сами миссионеры обеспечены несравненно лучше, чем представители любой из корейских миссий. Нам передавали, что каждый американский миссионер получает в месяц по 300 ен; помимо этого ему, если он семейный, выдается нескудное пособие на жену и каждого ребенка.

4. Практицизм, присущий американцам вообще, проявляется в частности и у миссионеров. В Корее к ним прилагается нелестный эпитет «торгаши». Не беря на себя смелость поддерживать это наименование, мы все же должны сознаться, что и нам приходилось сталкиваться с непохвальными слухами или фактами из жизни американских миссионеров: N дает деньги под приличные проценты, а X переменил благовестническое дело на коммерческое и открыл в Сеуле «Station Hotel». На взгляд подобных миссионеров все это – «дело» (business), и раз оно выгодно, то и допустимо для всякого практического человека.

В деле чисто благочестивом американцы употребляют между прочим оригинальный и уж конечно, с их точки зрения, практический способ. Христианская проповедь излагается в брошюрах с незамысловатым рассказом из жизни корейцев, с иллюстрациями в настоящем туземном вкусе. Брошюры в 15–20 стр. продаются центов за 5 на корейские деньги, а то и раздаются бесплатно, смотря по обстоятельствам.

У нас под рукою две таких брошюры: «Чян-чжа-ноинь-нонь» (История о старике Чяне) и «Сэп-пёль-чжёнь» (История о девочке Сэппёль). Изложим вкратце содержание последней.

Один провинциальный кореец, по имени Хон-Гён-дэ, отправляется в Сеул. В его отсутствие жена его, Ким-си, была напугана шалостью духов: они стучат, переставляют мебель и разбивают посуду. В самый разгар таких проделок «гуй-синя» возвращается из Сеула муж, ведя за руку четырнадцатилетнюю девочку. На расспросы жены: какая эта девочка? – муж рассказывает, что она его племянница. В Сеуле случились беспорядки, многие жители разбежались по уездам, и он, Хон Гён-дэ взял свою племянницу из «хак-тана» (европейская школа).

Женская школа... что это такое?

Муж конфузливо поясняет, что хотя у корейцев и не в обычае учить своих девочек, но у европейцев, живущих в Сеуле, заведены женские школы для кореянок.

Жена с гневом и презрением отнеслась к нововведению, нарушающему обычаи предков. Она потемневшими от злобы глазами посмотрела на девочку... Муж промолчал и ушел от неприветливой супруги в гостиницу поделиться с приятелями сеульскими новостями, где и пробыл до полуночи. Между тем девочка Сэппёль проявляет свою хозяйственную расторопность: она зажигает очаг, готовит кашу.

«Разве их учат в школе готовить кашу?» с удивлением думает Ким-си.

После ужина девочка читает пред сном молитву. Она обращается к Отцу Небесному с просьбой, чтобы Он не оставил её юную, научил, дал ей терпение. «Аминь» говорит в заключение девочка и потом засыпает. Но не может заснуть Ким-си: она слышала христианскую молитву, и хотя дух и содержание молитвы ей не понятны, но она знает одно, что бесы теперь еще более разгневаются. Ненависть её к Сэппёль разгорается, и на другой день она уже колотит слабосильную родственницу. Последняя безропотно переносит побои.

Слух о новоприбывшей из христианской школы девочке-ученице разносится среди обитателей и обитательниц селения. Когда Сэппёль приходит вместе с последними на ручей мыть белье, её закидывают вопросами: Какие это школы? Чему в них учат? Девочка рассказывает: учат богопознанию, еще арифметике, географии и другим полезным предметам.

Слушательницы смеются, да так смеются, что у них появляются колики.

Девочка спокойно продолжает: Самое важное то, что в школе научают христианской вере, учению Иисуса Христа. В ответ подымается шум и крик среди слушательниц... Подождавши прекращения шума, Сэппёль с почтительностью к старшим начинает проповедь о Христе. Зачем-то предупредивши, что она исповедует не католическую религию,⁴⁶ она продолжает далее: Люди слабы; своими собственными силами они не могут спастись и неизбежно попадают в ад. Небесный отец пожалел погибающих людей и послал на землю возлюбленного Сына Иисуса Христа. Имея славу и силу Бога, Он принял человеческую плоть и обнищал нас ради. Он жил среди людей и говорил; «Лисицы имеют норы и птицы небесные гнезда»... следует полностью текст и указана цитата (Лк. 9:58). Господь научил людей заповедям, – тому, как исполнять нам свои обязанности, и потом принял на Себя наказание людей за их грехи: Он был мучим и прибит гвоздями ко кресту, на котором и предал Свой дух.

Женщины опять стали издеваться над юной проповедницей и ушли со смехом. Остались 2–3 женщины для сушки белья. Они попросили Сэппель рассказать им еще об Иисусе Христе. Хотя, говорили женщины, Христос был и высокий человек, и обнищал ради людей, но не презирал ли Он женщин?

Нет, отвечает Сэппёль. Христос был милостив и любовен ко всем и жалел женщин, слабых созданий. У вдовы Он воскресил умершего единственного сына, из другой женщины изгнал бесов...

Слушательницы умиляются, плачут и говорят: Если бы мы теперь жили со Христом, мы бы любили Его.

– Он не далеко от вас.

– Как это может быть?

– Если мы веруем в Господа и сознаем, что Он очищает наши грехи, то Христос вселяется в сердце верующего, живет с человеком, научает его и дает ему покой.

Женщины вздыхают, речи проповедницы им кажутся странными, и они спрашивают: Правда ли это?

Слова мои истинны, они записаны в Евангелии, которому научил Христос святых людей, Своих учеников.

Этим и заканчивается просветительная беседа, и все расходятся по домам.

Девочка, вернувшись к себе в фанзу, повечеряла, потом покатала белье вальком и, усталая, взглянув на небо, говорит хвалебный гимн Богу (гимн приводится целиком, причем указываются страницы Hemn-book). Так она молилась до полночи.

Через несколько дней Ким-си уходит на базар за покупками. Девочка, оставшись одна, опять прославляет Бога хвалебным гимном (приводится другой гимн). Гимн подслушала соседка и, призвавши других женщин, вошла с ними в дом к девочке. Они спросили Сэппёль, какую она читала молитву: содержание её не похоже на молитвы буддистов.

Это христианская молитва, говорит Сэппёль и затем на вопрос: существует ли Христово учение? – объясняет женщинам, что христиане веруют в Бога, который создал всех людей, все народы, что напрасно корейцы поклоняются духам и предкам. Родителей и родственников следует почитать при жизни, ухаживать за ними, подносить им пищу. Но кто видал, чтобы мертвые ели кашу?

После смерти одни люди, исполнявшие заповеди Бога, блаженствуют, а ослушники Бога идут в ад, откуда уже не могут выйти обратно.

Духов тоже не следует почитать и бояться: без воли Божией они ничего не могут сделать человеку. Поклонение духам – дело вредное и неразумное.

Идолы не видят, не слышат, не говорят и не имеют силы. Бог же христиан всесильный: Он исцеляет слепых, глухих, расслабленных. Христос сказал: «Дух Господень на Мне»... и пр., (приводится надлежащий текст) (Лк. 4:18, 19).

В то время, когда девочка обличала ложь язычества, вернулась с базара Ким-си и подслушала смелые речи проповедницы. Ким-си, кипя гневом, внезапно набросилась на девочку и начала её жестоко бить и приговаривать: ты говоришь, что не нужно почитать духов? ты, негодница, хочешь, чтобы они лишили жизни моих сына и мужа?..

За девочку заступаются свидетельницы расправы: не нужно так жестоко бить, заявляли они, ведь, с тех пор, как появилась девочка, духи оставили свои проделки.

Правда это, отвечает Ким-си, но кто поручится за то, что духи, немного погодя, опять не начнут свирепствовать? – и, озлобленная женщина еще нанесла самый сильный удар своей жертве. Избитая девочка едва могла дотащиться до соседней комнаты. Она легла, закрыла глаза и по виду походила на покойницу. Собравшись с силами, страдалица благодарит Господа. Христос за грехи людские перенес болезни, удары, раны и умер для спасения всех. (Указываются цитаты из прор. Исаии, послания Филиппийцам, Еван. Матфея). Отчего же, разумеется, и Сэппёль не пострадать за Христа?

Вслед за печальным происшествием заболевает сын Ким-си. Девочка ухаживает за ним с самоотвержением: не спит, не ест. У неё, наконец, потекла из носу от переутомления кровь. Чрез неделю мальчик поправился, но Сэппёль слегла в постель и уже более не вставала.

Во время болезни девочка терпеливо переносит страдания и произносит вслух прочувствованные молитвы из Hymn book. Своим любвеобильным и кротким сердцем она приобретает симпатии у обитателей селения и даже у свирепой Ким-си.

Умирая, девочка говорит: «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?» (1Кор. 15:55).

Жители, полюбивши чудную девочку, пожелали после её смерти основательно познакомиться с религией бывшей юной проповедницы. Понятно, прибыли миссионеры и научили жителей христианской вере. Таким образом семя, посеянное Сэппёль, принесло плод сторицею...

Года два–три тому назад нам пришлось прочитать сообщение о том, что один из догадливых американских пасторов для привлечения богомольцев раздавал после молитвенных собраний бутерброды. Возможно, что это сообщение ложно, но оно во всяком случае характерно для американских пасторов. Характерен и приведенный выше рассказ в миссионерской брошюре, тем более что история взята из действительной жизни. Хотя рассказ и лишен художественных достоинств и правдоподобности (девочка богословствует, как настоящий миссионер), но он представляет собой не какое-нибудь религиозно-нравственное произведение, а именно проповедь, составленную по известным правилам и рассчитанную на среду «сидящих во тьме и сени смертной».

Но что главное, так это то, что такой способ проповедования действительно «практический». Брошюрка сама действует за миссионера подобно вертушке, которая творит молитвы за монголо-бурят... Итак в данном случае не требуются со стороны благовестника ни труды, ни усилия, ни тем более те «муки жены рождающей», которые сопровождали проповедь апостолов.

Мы далеки от мысли затемнять подобным рассуждением другие несомненные труды и заслуги американских миссий в Корее. Мы должны быть беспристрастны, но тем не менее нас смущает вопрос: не надумаются ли какие-нибудь практические люди до того, чтобы записывать проповедь на валиках фонографа? Разве это зло?

* * *

Американские баптисты, основавшие свою миссию в 1895 году, в настоящее время прекратили свою деятельность, которая впрочем заметно не проявилась. Последний миссионер-баптист, г. Стедман уехал в Японию. Баптистами поднят вопрос о передаче участков бывшей миссии или методистам, или пресвитерианам. Участки и миссионерские дома находятся в Коан-чжю и в Кёнь-гёне (близ Кон-чжю).

Проживает в Корее еще так называемый «Independent» (независимый) миссионер, некто Brand с супругою. Мы сначала предполагали, что г. Brand представляет собой оригинальное явление из жизни протестантской церкви: проповедует, обращает, крестит, ни кому не подчиняясь и ни кому не давая отчета.

Оказалось, что Brand независим только по отношению к существующим в Корее миссиям. Он, правда, ни методист, ни пресвитерианец, ни баптист или англиканец, а принадлежит к небольшой английской секте, называющейся «Plymouth Brethren».

Отличительным признаком Plymouth Brethren, по словам г. Burkwall, собирающего материалы о корейских духовных миссиях, служит то, что члены названной секты обязуются открывать друг другу свои затаенные мысли, намерения, должны жить единодушно, имея одинаковые духовные идеалы.

Г. Brand появился в Корее в 1895 г. У него два помощника: кореец и японец. Нет сведений, чтобы Brand кого-либо обратил в свое общество, может быть потому, что требование открывать друг другу свои затаенные мысли и помышления кажется тяжким и не для одних корейцев.

В изданной в Сеуле и напечатанной в английской миссионерской типографии в 1899 г. книге «Handbook and Directory of the Anglican Church in the Far East» говорится, что миссия епископальной церкви в Корее обязана своим возникновением более старым учреждениям этого рода в Китае и Японии. Еще в 1880 г. Токийский архидиакон Shaw настаивал пред «Society for the Propagation of the Gospel» относительно благовременности и необходимости того, чтобы учредить в Корее миссию. Он даже пошел далее и отправил одного японца катехизатора в Корею для изучения туземного языка, чтобы в последствии можно было извлечь из сего желательную пользу.

Хотя мысль архидиакона оказалась преждевременной, но все же о. Shaw продолжал настаивать, пока в 1884 г. три англиканских епископа в Китае не пришли к подобному же заключению. Вскоре после того, в 1885 году, архидиакон Wolfe из Южного Китая открыл англиканскую миссию в Корее, послав туда двух катехизаторов, которые и поселились в Фузане. Их деятельность могла бы быть поддержана китайскими миссионерами, но катехизаторы ни в чем её не проявили; не оставив после себя заметного следа, они удалились в 1890 г., когда прибыл в Корею епископ Corte.

В 1887 г. посетили Корею англиканские епископы из Японии и Северного Китая и затем ими был послан рапорт Архиепископу Кентерберийскому о необходимости выслать на новое поле миссию без всякого промедления.

Два года спустя, в день Св. Духа, было предложено еп. Корфу, только что избранному на архиепископскую кафедру, основать в Корее первую английскую миссию. Миссионерское общество постановило отпускать епископу на нужды корейской миссии ежегодно по 1,500 ф. ст. Вообще, в денежном отношении, для вновь открытой миссии были положены в основу те же принципы, которые существовали уже в миссии Центральной Африки, т. е. ни епископ и никто из членов миссии, исключая медицинского персонала, не получает определенного жалованья. Отпускаемые деньги распределяются между всеми членами, сообразно с действительными расходами на содержание, которое определено в Корее в 75 ф. ст. на каждого человека.

Тяжелые труды и огорчения с первых же дней выпали на долю Англиканской миссии. Недостаток служебного персонала, а равно и отпадение некоторых из присоединившихся корейцев доставляли миссии не мало огорчений. К этому надо прибавить трудность изучения языка (говорить по-корейски, а писать и читать – китайскими иероглифами), отсутствие переводов Библии и молитв на корейский язык, – все это, вместе взятое, сильно замедляло ход миссионерских работ.

Идя на встречу самой насущной потребности, члены миссии составили краткое изложение евангельской истории и напечатали его на корейском и китайском языках. Таким образом явилось необходимое пособие для миссионеров, служившее вместе с тем и учебником в школах. Перевод был затем проверен американским миссионером г. Ross, благодаря чему в настоящее время пособие получило улучшенный вид, который еще более будет усовершенствован при следующих изданиях.

В течение дальнейших двух лет к «Свету», как называют Евангелие, прибавлены были другие издания Mission Press, находящейся под прекрасным руководством г. Hodge, а именно: «Обязанности оглашенных», для их обучения – «Катехизис» (пять малых книжек), «Служба крещаемых», «Конфирмация взрослых», «Литургия», «Послания апостолов» и не мало различных брошюр.

С самого основания миссии были сооружены две небольшие церкви в Сеуле и Чемульпо, где совершалось богослужение для небольшого количества европейцев-англикан.

Вслед за епископом Корфом, прибывшим в Корею в 1890 г., спустя несколько недель, приехал в Сеул Dr. Wiles. Последний в продолжение трех лет трудился с благородным усердием над обоснованием в миссии медицинского дела. Работа эта пошла особенно успешно в Сеуле и Чемульпо, где были учреждены госпитали и бесплатные амбулатории. На содержание медицинских учреждений и всего врачебного дела деньги получаются почти исключительно из взносов офицеров английской тихо-океанской эскадры. Основанию же госпиталя в Чемульпо мы обязаны, говорится в Handbook, главным образом, пожертвованию по завещанию Marriot в пять тысяч долларов. Госпиталь преуспевает под надзором Dr. Garden.

Помимо этого, существует в Сеуле женский госпиталь, заведываемый женщиной врачом. Во всех госпиталях обязанности сестер несут представительницы Лондонской Общины Св. Петра.

Из Чемульпо миссия направила деятельность на остров Кан-хоа.

Собственно говоря, 1899 г. нужно считать началом миссионерской работы, закончившей подготовительный труд. В этом году впервые были допущены ко крещению корейцы и то в сравнительно небольшом количестве (на о. Кан-хоа). Итак, после долгих лет медленной работы над фундаментом, стали, наконец, возводиться церковные стены.

Многие тысячи японцев, проживающих в открытых портах и других местах, предъявили свои религиозные нужды в Английскую миссию. Но дело это замедлялось отсутствием такого катехизатора в Чемульпо, который, зная японский язык, посвятил бы себя удовлетворению религиозных запросов со стороны японцев. Но все же Господь благословил наши труды в этом направлении. После того, как посетили Корею наши миссионеры из Японии, Rev. King и Cholmondeley, для испытания готовящихся к крещению, у нас образовалась небольшая японская церковь, состоящая из мужчин, женщин и детей.

Лондонское миссионерское общество, находя недостаточным состав миссии в Корее, отправило туда четырех новых членов, а в текущем году (1899 г.) еще одного священника и сотрудника.

В отчете «Society for the Propagation of the Gospel» за 1901 г. приводится в извлечении донесение епископа. Корфа.⁴⁷ Он пишет: «Мы идем вперед очень медленными, но, я надеюсь, верными шагами. С 1897―1898 г. три пункта, которые мы заняли с самого основания миссии, обеспечены постоянными церквами, госпиталями и амбулаториями».

Отчетный 1901 г. выдается, как по своим успехам, так и неудачам.

В течение первых трех лет проповедь слова Божия обнаружила успех в сердцах корейцев, которые стали верующими людьми или, быть может, казались таковыми. Допускаем, что миссионеры слишком доверились новообращенным и находили их гораздо тверже в христианском учении, чем это оказалось на самом деле. Вследствие сего десять из них впали в тяжкие грехи (только не вероотступничество) и доселе несчастные не хотят признавать власти пастырского жезла. Такой скорбный факт, впрочем, не произвел волнения среди туземных христиан и среди миссионеров, а дал нам полезный урок с увеличенною осторожностью относиться к допущению вопрошающих в класс оглашенных, а этих последних ко крещению, и научил миссионеров быть заботливыми и по отношению к тем, кто уже допущен в овчий дом.

Но, с другой стороны, утешительно, что число верующих возрастает во всех странах. Регулярное обучение оглашаемых продолжается. В то же время христиане, старые и молодые, посещают часто церкви и ведут себя благочестиво. Еженедельно и, самое меньшее, один раз в две недели, мужчины и женщины, по заведенному правилу, допускаются к причастию.

Заметный толчок миссионерскому делу был дан постройкой на о. Кан-хоа дома для сестер общины Св. Петра. Работа сестер в госпитале, в сиротском доме и среди кореянок оказалась более драгоценной, чем когда-либо.

Доселе сестер в Сеуле было всего три, причем одна из них совершала частые или периодические поездки в Чемульпо для руководства христианками и оглашенными женщинами.

Типография Английской миссии, Mission Press, учрежденная издавна в Сеуле, перемещена на о. Кан-хоа, где она оказывает большую помощь миссионерам. Перепечатка и корректура книг и издание избранных мест Ветхого Завета является делом, в котором особенно нуждается миссия.

Отделение наше на о. Кан-хоа носить весьма обещающий и здоровый характер. Обитатели, которые посещают здешние церковные собрания, принадлежат к достаточному классу людей: они сами в состоянии прокормить себя и нуждаются лишь в изучении «Нового вероучения».

Dr. Laws, как в своей лечебнице, так и вне её, на всем острове наиболее известный человек. Его практика весьма успешна и к нему приходят пациенты отовсюду, даже с ближайших мест материка. Многие корейцы выражают признательность за его искусство и в особенности женщины, приносящие в подарок кур и яйца.

О нормальных школах в деревнях, окружающих г. Кан-хоа, Еп. Корф говорит: «нет никакого сомнения в здравых началах, которые положены в основу школьного образования. Воспитание в школах не только доброе, но и правится родителям детей: оно идет на встречу их духовным потребностям».

Если школьные учителя в чем-нибудь нуждаются, то они обращаются за помощью к корейцам, которые входят в нужды учителей и ценят их деятельность. Получая удовлетворение в насущных нуждах школ, мы со своей стороны употребляем все усилия к лучшей постановке воспитания и образования. Учителя, конечно, должны быть на стороне миссии, ибо если их жизнь, как христиан, не уподобляется свету, зажженному в темноте, то школы не только окажутся бесполезными, но и могут послужить продолжительной помехой для распространения слова Божия.

В октябре месяце прибыли в Чемульпо Rev. Q. и Mr. Steenbuch после временного пребывания в Японии, где они изучали японский язык. Г. Steenbuch поселился в Чемульпо, и кроме общения с японскими христианами, живущими здесь и в Сеуле, он очень полезен, как английский миссионер вообще.

Работа между японцами в Корее особенно важна и интересна. Начало её положено Mr. Smart, который теперь выехал в Японию для подготовления к принятию священного сана. Покидая Корею, он писал: «Когда я переношусь мысленно за четыре года назад и думаю о наших первых христианах, то я с радостью взираю на нынешние маленькие общины (японцев), находящиеся в более важных портах и городах Кореи. Я не могу не чувствовать благодарности к Богу, невидимая сила Которого создала эти церкви».

Более подробные, чем помещенные выше сведения о школьном и медицинском деле в Корее Англиканской миссии мы нашли в журнале «The Morning Calm» за август месяц 1900 г. В заметке о госпитале Св. Матфея в Сеуле написано: «Минуло уже десять лет с тех пор, как по настоянию еписк. Корфа прибыл в Корею Dr. Wiles для того, чтобы основать то дело, которое имеет выдающееся значение в Английской миссии. Средства для медицинского дела получаются из фонда Hospital Naval Fund, основанного моряками английского флота.

Dr. Wiles пришлось преодолеть многие неудобства и трудности, преодолеть терпением и настойчивостью, и теперь мы по справедливости гордимся сделанным. Сначала в госпитале, кроме обычного в Корее теплого пола, были: два одеяла и одна ванна; что же касается белья и ухода, то они не отвечали предъявленным запросам. Когда я, пишет Dr. Baldock, приехал в Сеул в 1893 г., то Dr. Wiles проектировал многие изменения, которые и были исполнены вскоре после его смерти. Далее приехали ревностные сестры и сиделки, и оставалось выстроить для госпиталя соответствующее здание. Первые издержки на это предприятие были произведены еще Dr. Wiles. Сооруженный госпиталь Св. Матфея заключал в себе одну большую палату с 8-ю кроватями, квартиру для сестер и кухню. С 1893 г. госпиталь был в полном ходу, исключая короткого перерыва во время японо-китайской войны.

В настоящее время к госпиталю присоединена другая палата на семь кроватей и дом, купленный мною для более удобного помещения сестер.

В этих двух палатах госпитальное белье, ванны и уход за больными не хуже, чем у нас в Англии. При госпитале имеются две обученные сиделки, которые, кроме своих прямых обязанностей, присматривают за общим хозяйством, так что у них различного рода занятия поглощают все время.

Медицинская практика приобретает нам доверие и симпатии у корейцев. За это говорит уже тот факт, что число ежемесячных пациентов (1500) возросло теперь на 200 человек более, чем это было в 1893 г. Выбывшие пациенты выказывают не только нам свои внимание и благодарность, но и с радостью приветствуют наших сиделок, когда встречают их на улице.

С 9 час. до 1 ч. дня принимаются амбулаторные больные, а их бывает ежедневно человек 5–8. Затем с двух часов пополудни производятся операции.

Я весьма сожалею, что развитие нашего дела тормозится недостатком денежных средств. Условия экономической жизни после японо-китайской войны быстро изменились, и цены на все возросли. Стоимость риса, отопления, жалование слугам возросло вдвойне по сравнению с 1894 г и более ранним временем. Нет ничего удивительного в том, что я не могу покрыть всех расходов из отпускаемой мне ежегодно суммы в 2,000 долларов, да и число госпитальных больных доходит теперь в год до 200, а число амбулаторных до 18 тыс. человек.

При таких условиях необходимо, чтобы отпускаемая на нужды врачебного дела сумма простиралась до четырех тысяч долларов, о чем я уже просил епископа, и он обещался нам помочь.

Средства Naval Fund уже теперь не в состоянии покрывать расходов по приобретению белья для больных, постельных принадлежностей, на ремонт построек и содержание сиделок...

Школьное дело.

В течение трехлетнего периода (1896–99 гг.) нам было выслано из Education Fund 100 ф. ст. Деньги высылались с большими задержками.

Школьное дело главным образом сосредоточено на о. Кан-хоа, где в виде опыта в 1897 г. открыт пансион. В школу поместили восемь сирот, на которых Dr. Landis, воспитатель их, смотрит, как на своих сыновей. Теперь число «детей милосердия» возросло до двадцати: это предельный штат, который мы твердо решили не увеличивать.

Из упомянутого числа девять – сироты, шесть – дети бедных христиан и пять – дети таких же бедных язычников; с родителями мы заключили условие, что воспитанники вручаются нам или на всю их жизнь, или до двадцатилетнего возраста.

Все пансионеры крещены. Поселены они в школьном доме, расположенном в фруктовом миссионерском саду. "Гам они помещаются со своими туземными учителями, спят и занимаются. Пищу пансионерам приготовляет одно корейское семейство, которое живет в другом доме, принадлежащем миссии. Одежда у детей та же, что и у туземцев; за состоянием её поручено надзирать одному миссионеру, дабы одежда была всегда опрятна и неубыточна для миссии.

Жизнь детей распределена таким образом, что они оказываются разобщенными от оскверняющей языческой среды, – и это дотоле, пока питомцы не будут в состоянии «крепко держаться на собственных ногах». Вот как проходит их ежедневная жизнь.

В 5 или в 5 ½ ч. Зажигается свет, дети встают, умываются.

От 6–7 час. Занятия с туземными учителями.

7 час. Утренняя молитва в часовне (около 15 мин.). Уборка комнат. Завтрак и игры до 8½ час.

8½ ч. Пение (школьники составляют из себя хор).

9–12 ч. Занятие с туземными учителями.

12–2 ч. 30 м. Завтрак, физические упражнения или прогулка, игра в мяч, или солдатская маршировка (под надзором одного миссионера).

2 ч. 30 м. – 2 час. Письменный урок (дает его миссионер).

3–5 час. Занятия с туземными учителями.

5–6 час. Вечернее принятие пищи и игры.

6 час. Вечерняя молитва (15 мин.) и вечерние занятия.

9 час. Дети ложатся спать.

Путем такой постановки образования, а также постоянным общением с миссионерами, вдали от языческой среды, пансион стремится выработать в питомцах свойства аккуратности, правдивости, честности, трудолюбия, душевной чистоты, – воспитать те свойства, которые очень часто отсутствуют у корейцев. Путем же религиозного воспитания мы намерены влить в сердца детей желание ставить выше всего на свете обязанности по отношению к Богу и ближним и жить тою жизнью, к которой их призвал Бог.

Учебный материал (кроме религиозного) почти тот же в пансионе, что и в туземных школах: письмо и чтение китайских иероглифов и, в особенности, письмо корейскими знаками (это пренебрегается в туземных школах); элементарные сведения по арифметике и арабская нумерация.

Обычно в корейских школах делается выбор или между обучением китайской грамоте, что пригодно для корейца при всяком положении и состоянии, на всех жизненных путях, или же отдается предпочтение западному образованию (для чего у нас нет ни книг, ни учителей, ни программ), получивши которое, корейцы обычно несут службу при европейцах в портах и делаются нежелательными людьми для своих соотечественников. Совместить же то и другое обучение почти невозможно, ибо сам по себе китайский язык требует много времени и энергии.

Наши школьники, вращаясь в среде миссионеров и беседуя с ними, постепенно получают познания из географии, истории и проч., имея под руками карты, книги с картинами, и таким образом в общем приобретают то, чего не имеют обыкновенные корейцы-школьники. Подобные знания не преподаются нами в системе, да притом нам кажется, что при настоящем положении дел в стране мы имеем для этого основание. Наши воспитанники так или иначе, но в большинстве случаев сделаются земледельцами или ремесленниками, как их отцы, деды, и наше дело сделать из них тех же земледельцев и ремесленников, но только честных и богобоязненных.

Я должен заметить, что «пансион» оказался явлением новым для корейцев и самая мысль учредить его подвергалась различным толкам, обсуждениям и пересудам. Но я более и более убеждаюсь, что только пансионы вполне пригодны для миссии, ибо они в состоянии иметь строгий контроль над детьми и воспитывать их в желательном направлении.

У нас теперь две цели, которые мы стараемся осуществить.

1. Пансион является благотворительным учреждением, почему в него с радостью и охотою отдают своих детей бедные христиане и нуждающиеся язычники. Но мы имеем основание не увеличивать числа пансионеров свыше двадцати человек, поэтому нам нужно учредить нормальные школы в уездах, окружающих Хан хоа, чтобы эти школы являлись центрами миссионерской работы и чтобы мы могли по временам отделять из нормальных школ лучших детей в пансион.

2. В деле образования мы стоим лицом к лицу с затруднениями: нам необходимо точно знать, что требуется для того, чтобы из детей не вышли бездельники, сидящие, подобно отцам, сложа руки. Из двадцати мальчиков только три достаточно способны к классному обучению, так что мы надеемся увидеть их впоследствии в качестве учителей, катехизаторов, а может быть и священников. Что касается других детей, то мы употребляем все усилия, чтобы им дать разумное воспитание. Вероятно, с 1900 года мы попытаемся ввести плотничное, переплетное и печатное мастерства.

На капитал в 500 ф. ст. мы предполагаем купить полевой участок, с тем чтобы не только наделять землей выбывающих пансионеров, которые впоследствии образуют ярко христианские колонии, но чтобы нам обходиться без пожертвований и ежегодных пособий из Англии и сделать пансион «Self supporting»: он должен сам обеспечивать свои нужды доходом с собственных ферм.

* * *

С 1901 года находившаяся в ведении еп. Корфа Шэн-цзинская провинция отошла под управление епископа Северного Китая. Корф же заведывает теперь исключительно одною корейскою миссиею.

Английская миссия занимает, главным образом, небольшой клочок западного побережья Кореи. Миссионеры размещены в следующих пунктах: Сеул, Чемульпо, Ма-пхо (близь Сеула), Кан-хоа (два пункта – 11 чел.), Чиннампо и Фузан (катехизатор).

Штат английской миссии:

Епископ, начальник миссии – 1.

Священников – 7.

Диаконов – 2.

Сотрудников-европейцев – 11.

Сестер общины Св. Петра – 6.

Крещено за год – 39.

Всего крещено в 1901 г. корейцев (124) и японцев (23) – 147.

В 1902 г. предполагается крестить около – 200.

Всего школ с пансионом – 8.

Учеников (78 чел.) и учениц (12 чел.) – 90.

Па содержание миссии из общества «Society for the Propagation of the Gospel» отпускается ежегодно двадцать тысяч долларов; из фондов Naval Fond и Education Fund и путем пожертвований собирается приблизительно пять тысяч долларов.

По словам епископа Корфа, Английская миссия встречает в Корее препятствия двух родов: малый штат служащих лиц и неопытность начинающих сотрудников (большинство из них прибыло в 1896 г. и позднее).

Как мы видели, Английская миссия положила в основу своей деятельности ревниво оберегаемый девиз: «медленно, но верно». Этим девизом объясняется и постановка школьного дела, сосредоточенного в пансионе, который из малого, но тщательно очищенного семени должен дать впоследствии надежные христианские колонии; этим же объясняется и сравнительно ничтожное количество крещенных за все время существования английской миссии и правило держать корейцев в разряде оглашенных три года.

Вызвано ли такое направление миссии мудрою предусмотрительностью еп. Корфа, человека высокообразованного, пожилого и известного христиански-подвижническою жизнью, или, быть может, этому дали толчок огорчения и разочарования в корейцах на первых же порах существования миссии, но только самая деятельность этой миссии, которая в притязаниях скромна, в проявлениях избегает шума и эффектов, в достижении намеченной цели обнаруживает твердость, непреклонность и самоуглубленность, – возбуждает к себе невольные внимание и симпатии. Английской миссии менее всего нужны цифры и более всего люди «честные и богобоязненные» (см. выше).

Православная миссия в Корее открыта в 1897 г. В следующем году вновь назначенный начальник миссии архим. Амвросий отправился к месту своего служения. Впрочем первому начальнику корейской православной миссии не удалось побывать в Корее. По неблагоприятным политическим условиям прибытие русских миссионеров было на время отложено: в этот год уехали из Кореи русские деятели: финансовый советник, инструкторы и служащие при русско-корейском банке... Архим. Амвросий поселился в Новокиевске, откуда вскоре был отозван обратно в Европейскую Россию на новую должность. Другие члены миссии – диакон и псаломщик – получили возможность приехать в Сеул лишь в 1899 г. На место архим. Амвросия был назначен архим. Хрисанф, кандидат Казанской Духовной Академии, прибывший к месту своего служения в начале 1900 г. Этот год таким образом надо считать первым годом фактического существования русской духовной миссии в Корее.

Первое дело архим. Хрисанфа заключалось в освящении домовой церкви, устроенной в одной из комнат дипломатической миссии. Освящение её состоялось 17 февраля того же года.

Домовая церковь, имеющая всю необходимую утварь и принадлежности, может вмещать в себя до 80 человек. Соответствуя по своим размерам нуждам немногочисленного православного населения Сеула, церковь имеет свои неудобства: она расположена в глуби миссийского сада в здании посольства, куда корейцы затрудняются проникать, ибо привыкли смотреть на посольство, как на своего рода святилище, доступное только избранным, чиновным лицам.

С первых же дней своего пребывания в новой стране архим. Хрисанфу пришлось обратить внимание на проживающих в Сеуле православных корейцев, выходцев из Южно-Уссурийского края. Правда, их считалось немного, всего 25 челов., но живя в языческой среде, без руководства священников и влияния православного храма, корейцы эти забыли даже и то, как нужно полагать на себя крестное знамение. Православных корейцев пришлось собирать во временную квартиру архимандрита, вести с ними религиозно-нравственные беседы, наделить слушателей крестиками, иконами, молитвенниками и евангелиями.

Наставления и вразумления не остались бесплодными: крещенные корейцы стали посещать исправно храм Божий, а великим постом большинство из них причастилось Св. Таин.

Далее, в русской миссии подучили одного из наиболее способных корейцев, владевшего русским языком, приемам сообщения язычникам истин веры и при помощи его открыли огласительные беседы с некрещенными туземцами. Последние являлись на собеседования в достаточном количестве из Сеула и, главным образом, из провинции Хоан-хэ.

Одни из слушателей приходили для удовлетворения любопытства, а другие потому, что считали «русскую веру» «правильной», к которой члены миссии относятся строго, и еще потому, что благоговели пред могуществом России и питали к ней «соседские чувства». Ради бесед в миссии провинциальные оглашаемые проживали в Сеуле по нескольку недель подряд.

Отдельно от мужчин огласительные беседы велись и для женщин. Таким образом православная миссия приобрела себе учеников, большая часть которых рассеяна по северо-западному побережью Кореи: Хэ-чжю, Сон-хоа, Мунь-хоа, Ань-ак и пр.

Из числа учеников крещено пока шесть человек, хотя желающих принять крещение находится немалое число, но с крещением оглашенных православная миссия не торопится. Окрестить и отпустить корейца в провинцию это значит, при данном положении миссии, оставить новообращенного в языческой среде без надлежащего руководства. Личный состав миссии весьма незначителен (кроме архимандрита, иеромонах и псаломщик); катехизаторов, которые могли бы руководить крещенными в разных пунктах, пока нет, а катехизаторов нужно приготовить путем долгих и нелегких усилий. Сами члены миссии только лишь изучают корейский язык и имели уже не мало случаев убедиться, как плохо вести собеседования чрез малопросвещенных переводчиков.

Члены миссии справедливо сознают, что не трудно совершить таинство крещения, но оно налагает большую ответственность на миссионеров: научивши правилам веры, они должны наблюдать за тем, чтобы новообращенные соблюдали все, заповеданное Господом (Мф. 28:20), иначе благовестникам предстоит услышать страшное «горе вам!»...

Для удовлетворения религиозных потребностей корейцев, а также в пособие самим миссионерам необходимо было наиболее важное для дела перевести на корейский язык.

Из образованных по туземному, даровитых оглашаемых организовано было нечто в роде переводческого комитета, находившегося под руководством членов миссии. Дело велось, по словам отчета, следующим образом: «Славянский текст молитв переводился на русский язык, каждое слово объяснялось отдельно и в связи с последующим; когда таким образом текст молитвы становился ясным и понятным для переводчика, последний старался буквально перелагать его на корейский язык. При помощи англо- и французско-корейских словарей проверялось каждое слово; переводы эти затем читались корейцам, не участвовавшим в переводах. Они высказывали о них свои замечания, которые тотчас же прилагались к делу: все непонятное выбрасывалось и заменялось новыми, более употребительными словами и оборотами. Особенно важные богословские термины и выражения подыскивались в Новом Завете, переведенном на корейский язык американскими протестантскими миссионерами. Таким образом были переведены начальные молитвы, символ веры и десять заповедей.

Но скоро переводческое дело упростилось и стало на верную дорогу. Между нашими слушателями нашлись некоторые, хорошо знавшие китайские иероглифы; это обстоятельство побудило нас обратиться с просьбою к Начальнику Пекинской Духовной Миссии выслать нам переведенные на китайский язык богослужебные и вероучительные книги. Просьба наша была немедленно исполнена, и корейцы весьма обрадовались, когда они увидели книги, в которых они сами могли находить все то, о чем беседовали с ними чрез переводчика. Под непосредственным нашим руководством они принялись за переводы с китайского на корейский язык,⁴⁸ и труд значительно упростился.

Все переводы подвергались тщательной проверке и только после этого признавались годными к употреблению. Таким способом были переведены: «Православное Исповедание Святителя Димитрия Ростовского», которое положено в основание оглашения язычников, «Часослов», которым пользуются во время богослужения, и «Чин крещения язычников», бывший уже в употреблении при крещении корейских женщин.

За безусловную правильность наших переводов трудно ручаться, ибо сами мы еще недостаточно сильны в знании языка; во всяком случае к предотвращению грубых ошибок сделано нами все, что мы могли сделать» (Церков. Вед. 1902 г. стр. 771).

Теперь имеется на лицо еще перевод Литургии оглашенных.

Наконец, православной миссии нужно было обстроиться, свить свое собственное гнездо. Еще до приезда архимандрита Хрисанфа куплен был для духовной миссии участок у корейского правительства за тридцать тысяч руб. Участок, размером около одной десятины, прилегает к западной стороне дипломатической миссии, расположенной в одном из лучших пунктов Сеула.

Пустырь-место под духовную миссию пришлось предварительно расчистить, распланировать и затем уже приступить к постройке необходимых зданий. Теперь миссия наша с внешней стороны почти окончательно устроилась. Весь участок обнесен кирпичной оградой с воротами в китайском вкусе. Близ ворот – помещение (8 X 8 фут.) для привратника. От ворот ведет чрез весь участок к месту будущей церкви широкая, утрамбованная аллея, с правой стороны которой расположено, около ворот, школьное здание, размером 40 X 27 фут., с квартирой для учителя и классным залом.

Далее идет кирпичная постройка корейского типа (с канами) 40 X 20 фут. В ней помещаются: кухня, каны для прислуги и с другой стороны квартиры для переводчика и корейского учителя. За этим зданием следует двухэтажный дом, размером 52 X 50 фут., с верандами на южную сторону. В нижнем этаже четыре больших комнаты для Начальника миссии, а на верху три отдельных квартиры (из семи комнат) для членов миссии.

В глубине двора выстроена русская баня (16 X 20 ф.), а по левую сторону аллеи, около сторожки – сарай в 46 X 20 фут. для склада топлива и хозяйственных принадлежностей.

Все перечисленные здания – кирпичные, на каменном фундаменте и крыты оцинкованным железом. Отопление – каменным углем. Постройки со включением нивелировки усадьбы обошлись около двадцати тысяч.

Немалую услугу при постройках оказали своими познаниями по архитектуре русский посланник А. И. Павлов и драгоман Кербер переговорами с китайскими подрядчиками и заключением с ними контракта.

В миссионерской школе обучается десять мальчиков, из которых шесть находятся на полном содержании миссии.

Дети воспитываются в строго православном духе: они изучают символ веры, заповеди, краткие рассказы из Св. Истории Ветхого и Нового Заветов. С корейским же учителем они проходят «Тысячесловие» (Чхёнь-чжа-мунь). Посещая неопустительно церковные службы, ученики поют на корейском языке «Верую», «Отче наш» и «Господи помилуй», а на славянском языке принимают участие в прочих песнопениях литургии и всенощной.

Итак, мы видим, что за два года своего фактического существования Православная Корейская Миссия сделала уже немало успешных шагов вперед. Полные же или по крайней мере желательные успехи миссии, к сожалению, пока задерживаются и крайнене-достаточным штатом членов миссии, и несовершенным знанием ими туземного языка и отсутствием катехизаторов. Против перечисленных задерживающих причин предпринимаются соответствующие меры.

Свою благовестническую деятельность православная миссия намерена направить на северные провинции Хоан-хэскую и Хам-гёнские, соседние с Россией, которые притом представляют из себя, можно сказать, непочатое поле для миссионерской деятельности.

На содержание русской духовной миссии ежегодно отпускается семь тысяч рублей.

Относительно корейцев в изложенном нами отчете за 1902 г. высказывается, что они усвояют проповедь о Христе одним умом, и благовестие не проникает в их сердце; что кореец «как бы усердно ни изучал евангелие, как бы основательно ни знакомился с христианским веро и нравоучением, он все-таки, в конце концов, спросит миссионера, как некогда спрашивал Спасителя Апостол Петр... «что убо будет нам?» (Церк. Ведом. 1902 г. стр. 773).

С таким взглядом на корейцев мы неоднократно встречались и раньше и потому в начале настоящих заметок старались посильно решить вопрос о религиозности корейцев, о подготовленности их к христианству на основании свидетельств истории и современных отзывов миссионеров всех миссий, которые уже действуют в Корее и имеют за собой сравнительно не мало времени для ознакомления с корейцами. В данном случае мы заметим только то, что упомянутый вопрос «что убо будет нам?» не помешал тому же Апостолу Петру сделаться камнем веры и ему, апостолу, первее других вручены были «ключи царствия Божия» (Мф. 16:18).

У людей, как земных существ с поврежденной духовной природой, постоянно смешивается земное с небесным, и это тем более неизбежно и понятно у лиц, непросвещенных Св. крещением. Потому-то даже апостолы во время земной жизни Спасителя не чужды были недостатка «земное мудрствовать», и одни из них (сыновья Заведеевы), напр., открыто просили у Божественного Учителя чувственной власти и превосходства: одному сесть по левую сторону Господа, а другому по правую (Мк. 10:37).

Нет ничего удивительного, если и корейцы, ища духовное, помышляют и о земном и просят у миссионера иногда то, на что приходится им отвечать словами Господа, обращенными к названным апостолам: «Не знаете, чего просите».

Будущее закрыто от человека, но помышлять о грядущем не возбраняется. Нам хочется верить, и мы верим, что дело православной миссии в Корее пойдет в будущем с немалым успехом.

Православная миссия, по сравнению с другими (кроме того, что она православная), имеет дорогие и несомненные качества.

Православные миссионеры не занимаются политикой, они чужды вмешательства в дела гражданского управления, Царства Божия они не смешивают с царством мира сего. А ведь это очень важно. Правда, что политика в руках ловких миссионеров Запада подчас создает блестящие успехи миссии, но такие успехи, достигнутые силой человека, не могут быть прочными и для нас желательными. Как показало последнее восстание в Китае, – дело миссии (католической) созидаемое в течение веков усилиями многих лиц, но не без большой примеси того, что называем «политикой», вдруг может рухнуть и падение здания бывает велие...

И еще. Протестантские миссии главный тормоз своей деятельности усматривают в почитании корейцами предков, – в культе предков. Это попятно, потому что почитание родителей и предков у корейцев является краеугольным камнем общественной и религиозной жизни. Протестанты же не признают молитв за умерших. Другое дело – православная церковь: её высокохудожественный, умилительный погребальный чин, служение сорокоустов, панихид, особые дни поминовения усопших – общие и частные, – все это должно придтись по сердцу корейцам. И вот, если отбросить недостойное и незаконное в корейском культе предков, – поклонение духам, то все остальное послужит не помехой, а, наоборот, помощью в делах православной миссии.

Небесполезен для православных миссионеров и взгляд корейцев на Россию, как соседнюю, могущественную страну: чувства симпатии закрепляют все, а не расслабляют.

Вот наши предположения... Пусть только не выйдет с ними по пословице: «человек предполагает, а Бог располагает». В деле миссии иногда в день может случиться то, что превосходит самые смелые ожидания человека, и, наоборот, самые, кажется, точные вычисления и очевидные данные и тяжеловесные доказательства, бывает, не оправдываются ни в ближайшем, ни в дальнейшем будущем.

В заключение приведем выдержку из статьи «Православная Духовная Миссия в Корее» (Церк. Вед. 1901 г. № 17), заключающую в себе отзыв одного корейского губернатора: «Католики хотят от нас власть отнять и себе присвоить, хотят, чтобы их последователи занимали в государстве высшее положение, чем мы – последователи Конфуция. Они своими происками, ходатайствами, вмешательством в наши дела не дают нам покоя, а потому мы их не можем любить. Американцы же открыто вносят в наш народ смуту. Вера для них вещь второстепенная; им нужна наша торговля, наши ископаемые богатства, которых мы сами не в состоянии обрабатывать; им желательно ввести здесь республику, чего мы не знали от древних времен. Это не миссионеры, а скорее всего торгаши, политиканты, интриганты. Они внесли смуту в Китай; нам не надо таких миссионеров»...

Именно не такими являются всюду православные миссионеры, духу которых чужды ухищрения политикантов, и, дай Боже, чтобы над Кореей скорее воссияло солнце православия, воссияло уже светом невечереющим...

Число христиан корейцев.