Исцеление кровоточивой и воскрешение дочери Иаира... (Мф. 9:18–26)

Фарисеи в гордости своей высокомерно осуждали Господа за Его милостивое обращение с грешниками и мытарями, а Он посрамлял их лицемерие, являя дивные чудеса Своего милосердия над всеми, кто притекал с верой и смиренным сердцем к Его неизреченному человеколюбию. Он еще возлежал за столом в доме Своего новопризванного апостола Матфея и беседовал с учениками Иоанна Крестителя, когда народная толпа, стоявшая у дверей, почтительно расступилась: КОГДА ОН ГОВОРИЛ ИМ СИЕ – вот входит – ПОДОШЕЛ К НЕМУ НЕКОТОРЫЙ НАЧАЛЬНИК, именем Иаир, один из начальников капернаумской синагоги, т.е. главный старейшина прихода, пользовавшийся особенным уважением у Иудеев. Может быть это был один из тех старейшин, которые приходили к Спасителю от лица сотника, строителя синагоги, с просьбой исцелить его слугу.

Теперь у него было свое великое горе: его милая дочь, его единственное детище, лет двенадцати, находилась при смерти; никакие средства капернаумских врачей не помогали ей; и вот, несчастный отец, зная по опыту Божественное могущество Иисуса Христа, в крайнем волнении спешит к Нему в дом Матфея И, КЛАНЯЯСЬ ЕМУ, не обращая внимания на окружающую толпу, с великим смирением бросился к ногам Его и стал умолять Его, ГОВОРИЛ: ДОЧЬ МОЯ ТЕПЕРЬ УМИРАЕТ, может быть, пока я шел сюда, уже и умерла; НО ПРИДИ, ВОЗЛОЖИ НА НЕЕ РУКУ ТВОЮ, И я верю, что Твоей благодатной силой ОНА БУДЕТ ЖИВА. «Те, которые просят помощи, – говорит святитель Златоуст, – имеют обыкновение преувеличивать свои бедствия, дабы тем удобнее склонить на милость тех, у кого они просят милости». «Видно, – замечает блаженный Феофилакт, – Иаир имел веру, но небольшую, потому что просил Иисуса не слово только сказать, как сотник, но и прийти, и возложить руку». Но Господь и малую искру веры Иаировой постарался обратить в пламя. Он внял скорбному воплю несчастного отца: И ВСТАВ, ИИСУС (из-за трапезы), ПОШЕЛ ЗА НИМ. Вместе с Ним пошли И УЧЕНИКИ ЕГО, и множество народа. Сердце Иаира было так измучено печалью, что не имело достаточной силы преодолеть всякое сомнение и страх; между тем, его слабой вере вскоре предстояло страшное искушение, которого он боялся, но еще не знал, что оно уже близко, что его дочь уже в самом деле умерла. Нужно было поддержать эту веру, и вот что творит премудрость Божия для подкрепления веры его. Народ со всех сторон теснил Господа; всем хотелось видеть, что сделает с болящей необыкновенный Учитель Чудотворец. Но в этой многолюдной толпе была одна больная женщина, которой было не до праздного любопытства. И ВОТ, ЖЕНЩИНА, ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ СТРАДАВШАЯ КРОВОТЕЧЕНИЕМ, много претерпела она от многих врачей, истощила на них все свое имение, но никакой пользы не получила, а пришла в еще худшее состояние. Услышав об Иисусе Христе, эта страдалица решилась прибегнуть к помощи Божественного Врача; с усилием пробралась она сквозь тесную толпу и, не смея по женской стыдливости прямо просить Господа об исцелении своей болезни, не смея даже остановить Его или коснуться Его пречистой руки, – только ПОДОЙДЯ СЗАДИ, с великой верой и благоговением ПРИКОСНУЛАСЬ незаметным образом К КРАЮ ОДЕЖДЫ ЕГО, к тем белым кистям на одежде Его, которые Иудеи должны были носить по закону Моисееву в знак того, что они помнят и исполняют заповеди Божии. Она прикоснулась именно к этому «воскрилию» ризы Его, приписывая ему особенную святость.

«Она не имела еще, – говорит святитель Златоуст, – надлежащего и совершенного понятия об Иисусе; иначе она не думала бы, что может укрыться от Него; но она и не сомневалась, и не говорила сама себе: исцелюсь ли я от болезни или нет? но подошла с твердой уверенностью, что получит исцеление. ИБО ОНА ГОВОРИЛА САМА В СЕБЕ: видно никто, кроме Иисуса, не восстановит моего здоровья; но как явиться мне, как приступить к Нему? Закон Моисеев объявляет меня нечистой; если я повергнусь перед Иисусом при всем этом народе, то я вызову в людях всеобщее отвращение; если коснусь руки Его, я оскверню Его Самого... Что же мне делать? Как быть? Но ведь Он не погнушался войти в дом мытаря; вот идут за Ним разные грешники и Он не гонит их прочь от Себя... Пойду и я, грешница, хотя бы ризы Его коснусь: Он так милосерд, так преисполнен Божественной силы, что ею, этой благодатной силой, орошены самые ризы Его, поэтому ЕСЛИ ТОЛЬКО ПРИКОСНУСЬ К ОДЕЖДЕ ЕГО, ВЫЗДОРОВЕЮ. Так в ее сердце явилась благая надежда, и эта надежда не посрамила ее. Прежде самих апостолов познала она – не умом, а простым своим сердцем ту великую истину, что во Христе Иисусе обитает «вся полнота Божества телесно» (Кол. 2:9). Прикасаясь к краю одежды Христовой, она не боготворила ее, а только выразила свою крепкую веру во всемогущество Иисуса Христа. Так впоследствии больные исцелялись от прикосновения главотяжей и убрусцев (Убрусец (ц.-сл.) – полотенце, узкий пояс, платок) апостола Павла; так по вере болящих одна тень апостола Петра исцеляла их. Так и ныне, по благодати Божией, верующие исцеляются, прикасаясь с верой к чудотворным иконам, к мощам угодников Божиих, или освящая себя Таинствами Церкви. «Для нас, чувственных, – говорит святитель Феофан затворник, – необходимо чувственное прикосновение, чтобы принять нечувственную духовную силу. Господь так и устроил: Его Святая Церковь имеет видимое устроение: благодатная сила Божия приемлется через прикосновение с верою в Таинствах, в святыне храмов Божиих, в святых иконах и мощах. Господь видит веру прикасающегося и в его же сердце изрекает ему: «дерзай, чадо!» Но среди множества народа, теснившегося вокруг Господа, вероятно были и другие страждущие застарелыми недугами; может быть, они были телом еще ближе к Небесному Целителю, нежели кровоточивая, и однако же не касались Его с той верой, с какой прикоснулась она, и потому оставались неисцеленными. Так бывает и в Христовой Церкви: многие называют себя христианами, Христовыми по имени, участвуют в Таинствах Церкви, но Христа не касаются, не притекают к Нему с живой, сердечной верой, не ищут и потому не получают жизни и исцеления от Него через те благодатные средства, какие предлагает им Святая Церковь.

Почувствовав, что стала совершенно здоровой, женщина поспешно укрылась в толпе. Этого никто не заметил, но Господь Сердцеведец все видел, все знал. Ради славы Божией и для примера, в чем состоит сущность смиренной спасающей веры, Он не восхотел оставить ее в неизвестности. Кроме того, оставить исцеление ее как бы незамеченным означало бы дать повод думать, будто одежды Христовы имеют силу сами по себе. «Для чего же Господь не оставил ее в неизвестности? – вопрошает святитель Златоуст. – Неужели любит славу Тот, Кто другим запрещает говорить, и Сам не упоминает о безчисленных чудесах Своих? Но Он, во-первых, освобождает женщину от страха, дабы она, угрызаемая совестью, как похитительница дара, не проводила жизнь в мучении. Во-вторых, исправляет ее, потому что она напрасно думала утаиться. В-третьих, открывает всем веру ее, дабы и другие подражали ей. В-четвертых, чтобы показать Свое всеведение, которое само по себе есть великое чудо. Наконец, и начальника синагоги, который легко мог потерять веру, а с ней и все, исправляет примером жены». Святые евангелисты Марк и Лука повествуют, что Господь тотчас остановился и обратился к народу с вопросом: «кто прикоснулся ко Мне?» Когда же все отрицались, то апостол Петр, не понимая, в чем дело, сказал Господу: «Наставник! народ окружает Тебя и теснит», – «и Ты спрашиваешь: кто прикоснулся ко Мне?.». Но Господь сказал: «прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня». А святой Матфей рассказывает короче: ИИСУС ЖЕ, ОБРАТИВШИСЬ (посмотрев вокруг и остановив Свой Божественный взор на исцеленной) И УВИДЕВ ЕЕ, одним взглядом милосердия вызвал в ней признание. Желая загладить свою вину, она забыла свою женскую стыдливость, трепеща от страха, пала перед Ним и перед всем народом, и рассказала Ему всю правду. Она, очевидно, боялась гнева Его, потому что Закон ясно гласил, что прикосновение кровоточивой делало человека нечистым до вечера. Она как бы так говорила: «Прости мне мое дерзновение, милосердный Господи! Целых двенадцать лет страдала я, несчастная; все потратила на врачей без пользы для себя; услышала, что другие так легко получают помощь от Тебя, Врача милосердного, они удостаиваются счастья принять Тебя в доме своем, а я, грешница, не смею и мечтать об этом, – я только прикоснулась к воскрилию риз Твоих святых и вот – я исцелилась... Не сочти же мое прикосновение осквернением для Себя!» Но прикосновение кровоточивой к Нему не только не осквернило Его, но еще и очистило ее саму. И Спаситель с отеческой любовью СКАЗАЛ ей: ДЕРЗАЙ, ДЩЕРЬ! И в этом ласковом слове дщерь уже звучало для нее прощение – дерзай, не бойся, ВЕРА ТВОЯ соделала тебя чадом Божиим, она СПАСЛА ТЕБЯ, иди с миром и будь здрава от болезни твоей. Дивно смирение нашего Господа!

Сотворив чудо, Он относит исцеление к вере исцеленной: «вера твоя спасла тебя!» Дивно преизбыточество Его благодати: поспешая на одно дело милосердия, Он являет Свое всемогущество и в другом. Дивно и Его премудрое милосердие. Он не потребовал от страдалицы всенародного признания своей болезни, почитавшейся нечистотой по Закону, прежде, чем исцелил ее, и таким образом очистил от этой нечистоты... ЖЕНЩИНА С ТОГО ЧАСА, с той минуты, как она прикоснулась к ризам Спасителя, СТАЛА ЗДОРОВА. «Видишь ли, – говорит святитель Златоуст, – превосходство жены перед начальником синагоги? Она не остановила, не спрашивала Мужа, но краями перст прикоснулась только к одежде Его, и придя последней, первая получила исцеление. Начальник синагоги Самого Врача вел в дом свой, а для нее довольно было и одного прикосновения». Эта остановка Господа, разговор Его с учениками, потом с женщиной, – все это было болезненным испытанием для убитого горестью отца, когда ему дорога была каждая минута, когда смерть быстро гасила последние искры жизни в страдалице-отроковице. Так впоследствии испытана была вера Марфы и Марии, когда они с болью сердца видели, что их возлюбленный брат Лазарь близился к могиле, а Господь, несмотря на это, медлил... Но как ни болезненно было это испытание для отца, мы не замечаем в нем никаких признаков нетерпеливости, и это, без сомнения, Господь вменил ему в заслугу. Несчастный Иаир слышал рассказ женщины и кто лучше него мог принять к сердцу это событие? Если женщина только коснулась ризы Его и исцелилась, то почему же и его больной дочери не получить исцеления? Ведь Иисус не отказал ему, – Он для того и идет в его дом... Но теперь-то и готово было для него искушение: Спаситель не окончил еще слов Своих к жене, как Иаиру объявили: дочь твоя уже умерла, не беспокой Учителя, мертвых не лечат... Но Господь не дает проникнуть сомнению в смятенную этой вестью душу отца. Чудотворец в ту же минуту поспешил утешить его: «не бойся, только веруй и будет жива». Мертвая – будет жива! Кто мог понять это? Но там и место вере, где недоумевает ум. И вера не покинула Иаира: Христос медленно идет, много разговаривает с апостолами и женщиной, чтобы дать время умереть отроковице и прийти тем, которые возвестили о ее смерти. Христос хотел, чтобы все уверились в смерти отроковицы, дабы после не могли сомневаться в ее воскресении. Так и к Лазарю приходит Он по прошествии трех дней после его смерти. Наконец, вот и дом архисинагога. Там уже раздавался жалобный плач и крикливые причитания наемных плакальщиц, которых тогда имели обычай приглашать родные умерших, и которые с шумом и криком колотили себя в грудь и притворными воплями возмущали душу; там погребальные свирели уже издавали свои печальные звуки.

Тело умершей, вероятно, уже было омыто и приготовлено к погребению, так как на Востоке хоронят умерших в самый день смерти. Множество народа неотступно следовало за Господом до жилища Иаирова. И КОГДА ПРИШЕЛ ИИСУС В ДОМ НАЧАЛЬНИКА, подойдя к дверям его, остановился, запретил толпе следовать за Собой, вошел в дом только с отцом умершей и с тремя самыми приближенными апостолами, Петром, Иаковом и Иоанном, И УВИДЕЛ СВИРЕЛЬЩИКОВ (или музыкантов) И НАРОД В СМЯТЕНИИ, шумную толпу праздных зрителей около покойницы, СКАЗАЛ ИМ: что за смятение? о чем вы плачете? Не плачьте, ВЫЙДИТЕ ВОН, ИБО НЕ УМЕРЛА ДЕВИЦА, НО СПИТ. Так, истощая владычество смерти до основания, Он не оставляет ей даже имени: «не умерла, но спит!» «Так поступил Он и при воскрешении Лазаря, сказав: «Лазарь, друг наш, уснул» (Ин. 11:11), а вместе с тем учит нас не страшиться смерти, ибо смерть не есть уже более смерть, но сделалась сном. Поскольку и Самому Ему надлежало умереть, то, воскрешая других, Он заранее приготовляет учеников Своих к мужественному и спокойному ее перенесению, ибо по пришествии Его смерть соделалась сном», – говорит святитель Златоуст. Называя смерть сном, Господь еще раз подкрепляет веру отца умершей отроковицы, ибо эта вера, при виде знаков сетования, при виде доказательств того, что все кончилось, могла совершенно угаснуть. И вот, Владыка жизни опускает страшное слово: «она умерла» и заменяет его более кротким: «она спит». В то же время в Своем святом смирении, которое побуждает Его при всяком возможном случае скрывать от наблюдения чудные дела Свои, Он через это слово, имеющее двоякое значение, как бы завесой укрывает от взоров толпы то дело, которое намеревается совершить. «И за это смирение, за это любвеобильное утешение сетующим родителям Небесный Утешитель Сам подвергается осмеянию: И СМЕЯЛИСЬ НАД НИМ. Вот – гордость ума без веры! Чего не понимают, над тем издеваются. Потому они и недостойны видеть чудеса Божия всемогущества. Впрочем, понятно и то, что наемные музыканты и плакальщицы так легко перешли от притворных слез к грубым насмешкам. Но эти самые насмешки и свидетельствовали о чуде: смерть отроковицы была удостоверена всеми и никто не мог сказать, что с ней случился только болезненный припадок или попросту – обморок», – говорит митрополит Филарет Московский. Иисус повелел выслать всех вон. «Он не оскорбился, – говорит святитель Златоуст, – тем, что они не верили чуду, которое Он намерен был вскоре сотворить, и не укорял смеющихся, дабы и самый смех, и свирели, и кимвалы, и все прочее свидетельствовало о смерти девицы». «Поскольку люди часто не верят чудесам, которые уже совершились, то Господь заранее предохраняет их от такого неверия их же собственными ответами.

Так предохранены были от неверия присутствовавшие при воскрешении Лазаря; и тогда Господь спрашивал: «где положили его?» Дабы те, которые отвечали: «пойди и посмотри» и «уже смердит, ибо четыре дня, как он во гробе» (Ин. 11:34–39), не могли уже не верить, что Он воскресил мертвого», – говорит Филарет, митрополит Московский. «Если даже из апостолов только трое были достойны быть свидетелями страшного Таинства воскрешения, тем более не подобало бросать жемчуг священного действия, чуда, перед теми, кто дерзал осмеивать Чудотворца». КОГДА ЖЕ НАРОД БЫЛ ВЫСЛАН и восстановилась тишина, ОН взял с Собой только родителей девицы и трех избранных апостолов, «цвет и венец апостольского сонма», и тихо ВОЙДЯ в комнату, где лежала покойница, ВЗЯЛ ЕЕ, спокойно и властно, ЗА похолодевшую уже РУКУ и, как Владыка жизни и смерти, громко произнес только два слова: «талифа куми» (отроковица или дитя), «встань!» И тотчас ДЕВИЦА ВСТАЛА, как бы от сна и пошла... Можно себе представить изумление и радость родителей при виде такого поразительного чуда Божия всемогущества! «Не другую душу вложил Он в умершую, – говорит святитель Златоуст, – но возвратил ту самую, которая ушла из нее, и как бы от сна пробудил отроковицу. Для большего же убеждения зрителей Он берет ее за руку, дабы этим проложить путь к вере в ее воскресение. Отец говорил Ему: возложи руку, а Он больше творит: не возлагает Своей руки, но, взяв умершую за руку, воскрешает ее, показывая тем, что Ему все легко сделать, и не только воскрешает, но и приказывает дать ей пищу, дабы сотворенное Им чудо не почли за обман. И не Сам дает ей пищу, но повелевает родителям; как и о Лазаре говорит: «развяжите его, пусть идет», и потом делает его общником Своей трапезы. Потом Христос повелел родителям, чтобы они никому об этом не говорили и, прежде всего, научились быть смиренными и не тщеславиться». Вместе с тем, запрещением разглашать чудо Господь желал оградить дело Божие от молвы и пересудов людских, а также из предосторожности, как бы не усилить злобы врагов и не возбудить в народе мечтательных представлений о Царстве Мессии. Так впоследствии, когда Он сотворил чудо умножения хлебов, народ хотел взять Его и насильно объявить Царем: то же могло быть и теперь. И, однако же, несмотря на запрещение, РАЗНЕССЯ СЛУХ О СЕМ ПО ВСЕЙ ЗЕМЛЕ ТОЙ, чудо стало известным по всей Галилее и всей Палестине. Это было первое проявление Божественного всемогущества Христа Спасителя над смертью, первое воскрешение мертвеца.

Объяснив евангельский рассказ о воскрешении дочери Иаира, святитель Иоанн Златоуст обращает свое слово к родителям, скорбящим о потере детей: «спит отроча твое, а не умерло; покоится, а не погибло... Оно воскреснет и получит жизнь вечную, безсмертие и жребий ангельский. Или ты не слышишь, что говорит Псалмопевец: «Возвратись, душа моя, в покой твой, ибо Господь облагодетельствовал тебя» (Пс. 114:7). Бог называет смерть благодеянием, а ты сетуешь. Что бы ты большего сделал, если бы был врагом умершего? Если кому должно плакать, то пусть плачет диавол и рыдает о том, что мы идем получить высочайшие блага. Смерть есть тихое пристанище. О здешней жизни сказано: «В мире будете иметь скорбь», а о будущей: «печаль и вздохи удалятся» (Ин. 16:33; Ис. 51:11)... Там чертог духовный и светлые светильники и жизнь небесная: о чем же плакать?..»