Заключение. Истина христианства и церковные расколы

Я путь, Я истина, Я жизнь, сказал Иисус Христос о Самом Себе⁶⁶. Этими словами Он определил Свое место в истории мира и провел непроходимую черту, отделяющую Его от всех других основателей религий, пророков и учителей человечества. Все они были искателями истины, проповедниками мудрости, они пытались помочь другим людям найти путь к лучшей жизни, но ни один из них не мог сказать о себе, что он есть сам путь, и истина, и жизнь.

Каждый из нас брошен в поток жизни, каждый из нас ищет истину, но все мы сознаем, что источник и жизни и истины находится вне нас и что все мы то теряем, то находим смысл своего существования. Из всех людей один лишь Иисус Христос мог сказать о Себе: Я есмь жизнь, ибо Он был Богочеловеком, подлинным источником самой жизни, щедро раздававшим ее всем просившим у Него помощи и возрождения.

Спаситель мира описывается в Евангелии окруженным толпами людей, искавшими у Него той свободы от бремени греха и того духовного и физического обновления, которых они не могли найти ни в себе самих, ни у кого-либо иного. Иисус Христос открыл Собою новую страницу в истории вселенной. Тот Свет, который Он принес в мир, не исчез с Его Вознесением. Согласно Его обещанию, Святой Дух создал из Его последователей общину единодушных и просветленных людей, которая вошла в жизнь человечества под именем Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви⁶⁷. Эта Церковь получила задание продолжать дело, начатое Спасителем, и она останется до последних дней земной истории верным свидетелем любви Бога к людям.

Церковь живет благодатью Святого Духа. Ей передал Иисус Христос Свою власть, и она поэтому является для своих членов путем, истиною и жизнью. Подлинный член Церкви отличается от остальных людей своей целеустремленностью. Он находится на пути, для него время течет быстрее, чем для тех, кто не знает истинного Творца мира. Каждый шаг христианина имеет значение, т. к. он или приближает или отдаляет члена Церкви от его конечного назначения, быть сотрудником Бога⁶⁸ в деле обновления и возрождения человечества и всей вселенной.

Новая динамичность, свойственная членам Церкви, является результатом очищения их сердца и просвещения их разума. Та густая завеса неведения и заблуждений, которая обычно скрывает от человека знание самого себя, людей его окружающих и конечного назначения всего существующего, разорвана раз и навсегда для христианина тем Светом, который Христос принес в мир. Член Церкви познал Троичный Лик Творца; он на опыте убедился в любви Бога к Своему творению, раскрытому в величайшем Таинстве Боговоплощения. Он понял смысл страдания, как следствие злоупотребления даром свободы, которым наделил человека его Создатель. Он ждет всеобщего Воскресения, этой победы жизни над смертью, любви над страхом и неверием. Он предвидит конечное преображение всей твари и возможность ее участия в творческой жизни Святой Троицы. Это новое ощущение ценности жизни рождается для членов Церкви из их опыта принадлежности к ее организму. Слово стало плотью, Бог воистину вступил в семью человечества, как один из его сочленов. Боговоплощение есть тот центр мироздания, который освящает и объединяет все Творение. Истина этого величайшего события находит свое подтверждение в Таинстве Евхаристии. На этой трапезе верующие встречаются лицом к лицу с Творцом Вселенной. И перед ними открывается возможность подлинного богообщения, освобождающего их от пут слепоты и суеверий. Достаточно взглянуть на идолов, фетишей и на амулеты, эти уродливые и отталкивающие создания запуганного язычества, чтобы воочию убедиться в оправданности сравнения Церкви с торжествующим и все озаряющим Светом. Те народы, которые не знали или не приняли Христа, пребывают во тьме, и это незнание Истины заставляет их смотреть на жизнь, как на непонятный процесс без конца и начала, влекущий насильно за собою его невольного участника, грешного и страждущего человека.

Но не только древнее дохристианское и современное язычество страдало и страдает от незнания подлинного смысла земного существования. Та часть христианского человечества, которая в наши дни отреклась от Церкви, неизбежно становится жертвой древних заблуждений, непризнающих свободы и неповторимости личности и погружающих ее в безмерный океан мировой жизни. Современные «тоталитарные» движения рассматривают человека, как средство для достижения политического господства или социальных преобразований. Они отрицают существование Бога-Творца и не принимают славы и достоинства Его образа-человека. Они неспособны ценить людей вне зависимости от их национального или классового происхождения. Там, где гаснет Свет, возженный Церковью, человек вновь растворяется в коллективе, он попадает в то рабство материи, от которого освободил его Иисус Христос. Лишь в лучах христианского Благовестия человек узнает свое истинное лицо и находит свое царственное место в жизни мира.

Бог создал человека для радости и славы общения с Ним, и нигде вне Бога не может найти мятущееся человеческое сердце счастья, мира и удовлетворения. (Св. Августин).

Только в опыте совместной жизни в лоне Матери-Церкви, открывается людям знание о Боге, как о любящем и милосердном Отце.

Подобное описание значения Церкви будет принято врагами христианства за ничем неоправданное восхваление общины людей, которые, по их мнению, не сумели остаться верными заветам своего Учителя. Противники Церкви указывают на то, что Христос завещал Своим ученикам хранить любовь и единство, но в действительности вся история Церкви полна ссор и разделений. Христиане в такой степени ненавидели друг друга, что сжигали на кострах своих братьев по вере и во имя Христа вели ожесточенные междоусобные войны. Недоброжелатели Церкви со злорадством отмечают, что Христос учил о нестяжательности и милосердии, а Его последователи накопляли огромные богатства и часто являлись притеснителями бедных и друзьями сильных мира сего. Наконец, они говорят, что Церковь напрасно называет себя защитницей истины, ее служители неоднократно гнали истину, поощряли суеверия и невежество и под угрозой суровых наказаний требовали от представителей науки отречения от тех открытий, которые они сумели сделать для пользы человечества.

Христианину не следует бояться признать оправданность этих и подобных обвинений. Он должен знать лучше своих противников, что преступления, совершавшиеся от лица Церкви, нередко превосходили своей низостью и жестокостью злодеяния язычников, что члены Церкви любили тьму и ненавидели свет, что они восставали на тех, кто призывал их на помощь обездоленным и угнетенным, и что они оправдывали свои гонения на своих собратьев во Христе своей ревностью о чистоте церковного предания. Да, христиане повинны в малодушии, в маловерии и в отступничестве. История Церкви полна позорных страниц и за них несут ответственность все ее члены. Но напрасно думают ее враги, что падения отдельных христиан опровергают истину учения о силе возрождения и очищения, данной Спасителем Его Невесте, Святой, и Апостольской Церкви. Все то темное и страшное, что накопилось под ее священными сводами, лишь подтверждает ее глубокое знание о человеке и его свободе. Преступления христиан дают наглядный пример того, что каждый из нас может взойти на высоту Богообщения или упасть в бездну Бого- и человеконенавистничества, и этот выбор между светом и тьмой остается открытым для каждого из нас до самого последнего нашего дыхания.

Отступничество малодушных членов Церкви оттого не опровергает истины ее благовествования, потому что оно является лишь обратной стороной верности до смерти других членов той же самой Церкви. Человек, становящийся ее членом, не достигает сразу вершины святости, борьба между добром и злом не только не прекращается в нем, но, наоборот, обостряется до крайних пределов. Христианин подобен больному, осознавшему свое бедственное положение и вместе с тем уверовавшему в возможность своего исцеления. Но долог и нелегок путь лечения, и не все находят в себя мужество и постоянство для его сурового прохождения. Борьба с грехом и страстями есть огненное испытание, многие не выдерживают его, и делаются жестче и чернее, чем они были до своего обращения.

Церковь есть лечебница, она принимает в свои палаты всех страждущих и обремененных. Только посетив госпиталь, можно увидать все разрушительные последствия болезней. Только войдя под кров Церкви, можно осознать всю смрадность греха и порока, на которые способен человек. Но как существование больниц помогает неустанной борьбе с болезнями тела, так и Церковь освобождает людей от плена страстей, подымает их на вершины святости, милосердия, смиренномудрия и веры. Беспристрастное изучение ее истории знакомит нас не только с падениями христиан, но и открывает перед нами величественную картину мужества, дерзновения и пламенной любви тех, кто был возрожден и очищен Святым Духом.

Правда, что Собор Епископов предал Иоанна Златоуста в руки его придворных противников, возненавидевших смелого проповедника за обличения их неправды. Правда, что митрополит Филипп был также предан своими собратьями, иерархами Русской Церкви, пытавшимися этой ценой защитить себя от болезненной жестокости Иоанна Грозного. Епископ Арсений Мациевич, заживо замуравленный по приказу Екатерины Второй, также был послан на эту смерть Святейшим Синодом. Все эти мученики погибли за свою ревность об Истине и были осуждены церковной властью и не поддержаны запуганным церковным народом. Но их страдания и смерть не являются поражением Церкви, а, наоборот, ее победой. Ибо эти защитники правды не поколебались в своей вере, униженные и отверженные они остались до конца стойкими правовестниками христианства и в них и через них восторжествовала Церковь, ибо они, а не их гонители выражали ее подлинный голос.

Прошли года, и другие Соборы прославили Иоанна Златоуста и оправдали Святителя Филиппа, доследующие поколения христиан преклонились перед их подвигом любви и веры и осудили тех, кто из-за страха перед сильными мира сего предали доблестных служителей Церкви.

Зло может одерживать лишь временную победу над ее членами, оно беспомощно перед лицом Истины, которая вручена Духом Святым единодушной совести верующих, и ее голос всегда будет торжествовать в истории христианства. Как бы ни было сильно ожесточение павших членов Церкви, они бессильны преодолеть верность исповедников, мужество мучеников и всеозаряющую любовь святых.

Гораздо труднее защищать истину христианства от нападения тех, кто выбирает своим оружием не преступления отдельных членов Церкви, а потерю единства среди последователей Христа.

Распадение верующих на ряд вероисповеданий противоречит воле Спасителя видеть Своих учеников связанными подлинной любовью друг к другу⁶⁹, и, таким образом, подрывает веру в Боговоплощение.

Большинство христиан не решается взглянуть в глаза правды и признать наличие вопиющего несоответствия между враждой, царящей в их среде, и Евангельским учением об единстве во Христе возрожденного Им человечества.

Нет и не может быть простого и удовлетворительного ответа на этот мучительный вопрос. Существование, как расколовшейся Церкви, так и упорствующего грешника, логически несовместимо с признанием всемогущего Бога, ибо они противоречат Его воле и безнаказанно попирают Его заповеди. Но эти примеры богоборчества объяснимы в свете христианского учения о милосердии и долготерпении Творца вселенной, ожидающего покаяния и добровольного возвращения к Нему Своего творения.

Евангельское откровение о Божественном домостроительстве, основанном на признании человеческой свободы и самодеятельности, помогает осмыслить тайну допущения церковных разделений, и оно же раскрывает причины этих тяжелых потрясений церковного организма.

Обычно считается, что все главные расколы внутри Церкви были вызваны упорным отвержением частью христиан основных истин, возвещенных Спасителем миру, и что защитники правоверия принуждены были, ради сохранения чистоты догматов, порвать евхаристическое общение с впавшими в ересь своими бывшими собратьями по вере.

В действительности же, как это ни странно, самые разрушительные и тяжелые расколы среди христиан были или совсем не связаны с догматическими спорами, или только косвенно касались вопросов вероучения. История Церкви знала и знает всевозможные отступления от Апостольской традиции. Нередко даже Троичность Бога и Боговоплощение отрицались или до неузнаваемости искажались различными еретиками, называвшими себя учителями Церкви. Но как общее правило, подобные нападения на Истину никогда не увлекали за собою значительного числа верующих. Ни один из тех взрывов внутри Церкви, которые оставили после себя незаживающую рану, не был вызван столкновением по поводу тех основ христианского благовестия, которые вошли в состав общепринятого Символа веры.

Так, например, Донатистский раскол IV века, погубивший прославленную церковь Северной Африки, не имел никакого догматического содержания. Великая схизма XV века внутри Римской Церкви, подготовившая почву для реформации, тоже не касалась вопросов вероучения.

Методизм потрясений англиканства в XVIII веке прошел мимо догматических определений, то же можно сказать и о Старообрядчестве, единственном серьезном разделении внутри Русской Церкви.

Даже в спорах между монофизитами и православными в V и VI веке и между Римом и Константинополем в IX и XI, соперничество юрисдикций, национальные и социальные отталкивания и личное недоброжелательство иерархов имело первостепенное значение.

Вопросы вероучения вводились в эти столкновения, главным образом, для оправдания насилия, совершавшегося христианами друг над другом, и для объяснения их отказа от участия в таинствах своих противников⁷⁰.

Характерно, что те монофизиты, которые отрицали подлинность человеческой природы Христа, были отлучены от Церкви своими же иерархами, которые ввели в Никейский Символ веры особые дополнения, осуждавшие как раз то отступление от правоверия, в которых, несмотря на это, их все же обвиняли православные.

Даже в ожесточенной борьбе, вызванной Реформацией XVI века, злоупотребления Папского Престола играли решающую роль в деле разрушения единства Церкви. Однако, вероучительные разногласия между римскими и протестантскими богословами, несмотря на всю их значительность, касались вопросов об оправдании одной верою или об сравнительном авторитете Священного Писания и Предания. Вопросы эти никогда не включались Церковью в Символ Веры, то есть в исповедание тех истин, которые составляют сущность христианства.

Было бы существенным упущением преуменьшать важность богословских споров, которые волновали жизнь Церкви в различные эпохи ее истории, но вместе с тем следует признать, что беспристрастное исследование причин расколов опровергает ходячее мнение, что они были вызваны спорами о догматах⁷¹. В действительности единство было потеряно христианами из-за их желания властвовать друг над другом, из-за их гордости, самомнения, нетерпимости и других проявлений человеческой самостности, которые всегда и повсюду нарушают единство людей и увлекают их на путь вражды и преследований.

Возникает вопрос, получила ли Церковь особое оружие для борьбы с этими разрушительными страстями и если подобное оружие было вручено ее членам, то почему они не сумели воспользоваться им, а довели ее до ее современного состояния длительного раскола.

Ответ на эти недоуменные вопросы дан также в опыте Церкви, который показывает, что ее члены потеряли свое единство не неожиданно и не случайно. Разделения среди них совпали со временем установления тесного сотрудничества между христианскими общинами и Римской Империей и они сопутствовались отказом христиан видеть в Евхаристии источник своего единства, – силу, способную преодолевать ухищрения врагов Богооткровенной Истины.

В течение шестнадцати столетий члены Церкви пытались бороться против расколов и обращать мир к вере во Христа при помощи тех орудий власти, которые государство предоставило в их распоряжение. Поверив во всемогущество Империи, христиане отступили от заветов Апостольской Церкви. Надеясь достичь быстрых результатов с помощью светских правителей, они начали менять церковную организацию и ввели ряд новшеств, сделавших Церковь после-константиновского периода столь отличной от ее первоначального устройства.

Три из них оказались особенно разрушительными для блюдения согласия среди верующих, и они принесли неисчислимые бедствия христианскому человечеству.

Первым из этих нововведений было упорное стремление членов Церкви добиться большего единообразия в вероучении и в Богослужении, чем то, которым Церковь обладала в первые три столетия своего существования. Вторым было решение церковных властей сделать отлучение от Причастия главным оружием в междоусобной борьбе поссорившихся общин, и третьим стало широкое применение всевозможных видов насилия над богословскими противниками.

Церковь в начале своей истории не знала единообразия ни в изложении своего учения, ни в Богослужении. Все ее члены единодушно исповедовали свою веру в Иисуса Христа, как Спасителя и Сына Божия. Все они собирались на евхаристическую трапезу под председательством своего местного епископа, но это единство в основном не препятствовало богатству и разнообразию в выражениях Богооткровенной Истины, существовавшим у отдельных церковных общин. Союз Церкви с Империей, заключенный в IV веке, коренным образом изменил внутреннюю структуру христианства. Как на Востоке, так и на Западе общечеловеческое стремление к единообразию восторжествовало среди верующих. Единый Символ Веры, утвержденный Вселенскими Соборами, заменил все остальные символы. Лишь те чины Евхаристии и других Таинств, которые были приняты в столицах Империи, стали считаться боговдохновенными и богоугодными. Церковные и светские власти дружными усилиями начали стараться придать Церкви ту стройность и ту дисциплину, которых она не знала в предыдущую эпоху. Вначале представлялось, что желаемые результаты будут достигнуты, но вскоре обнаружились непреодолимые препятствия на этом новом пути. Церковные ризы, выкроенные в Риме и в Константинополе, оказались не по мерке для тех членов Церкви, которые по своему национальному темпераменту или по политическим условиям значительно отличались от греко-римского мира. Споры и столкновения среди христиан стали быстро умножаться, так как возникло много новых поводов для недоразумений и соперничества.

Человечество едино, но не единообразно, оно подразделено на множество племен и народов, которые обладают своими характерными особенностями. Внутри каждого народа имеются, в свою очередь, различные группы, отличающиеся друг от друга своим культурным уровнем, умственными интересами и различными дарованиями. Церковь существует для спасения и возрождения всех людей. Она зовет всех принять творческое участие в своей жизни, и этот призыв становится реальным лишь при условии бесконечного разнообразия в применении и в проявлении ее благодатных, целительных сил.

Желание ее членов установить единообразие было и будет самовольем человека, пытающегося наложить свою печать механического единства на неисчерпаемое богатство мира, созданного Богом. Как всякий богоборческий акт, он влечет за собою затмение разума, ожесточение сердца и ослабление воли к деланию добра.

Начав сталкиваться друг с другом, христиане стали обвинять своих противников в сознательном отступничестве от Истины и на этом основании разрывать евхаристическое общение с теми, кого они назвали богоотступниками. Сделав Евхаристию центром борьбы и пререканий, члены Церкви затруднили для себя доступ к тому источнику очищения и примирения, который установил Христос для возрождения человеческого рода. Евхаристическая жизнь стала повсеместно замирать среди расколовшихся христиан, а по мере ее угасания возрастало ожесточение в их сердцах, которое довело их до готовности применять насилие над своими братьями по вере. Подобно ветру, раздувающему тлеющие угли во всепожирающее пламя, гонения одних христиан на других обратили их несогласия в неугасимую ненависть. Ревнители чистоты веры старались убедить себя и всех окружающих, что они совершают богоугодное дело, обрекая на мучения и смерть своих противников. Они думали, что Истина Боговоплощения может быть потеряна Церковью, если не будут отсечены и сурово наказаны ее больные члены.

История Церкви доказала ложность этих опасений. Торжество христианства нигде и никогда не было достигнуто враждой и преследованиями инакомыслящих. Не охранение правоверия, а разложение христианской общины были и будут горькими плодами внутрицерковных гонений. Церковь потеряла из-за них целые области, раньше бывшие ее оплотом. Это случилось, например, в Северной Африке и с большей частью Азии. Эти земли столь обильно были орошены братоубийственной кровью христиан, что до сих пор они, подобно каменной пустыне, отказываются произрастать семена христианского благочестия.

Итак, изучение церковных разделений показывает, что они произошли не вследствие бездейственности дара любви, обетованного Спасителем Своим ученикам, и не из-за отсутствия у Церкви средств для борьбы с духом соперничества. Они последовали в результате нарушения верующими тех богоустановленных основ церковного согласия, которое было славой и украшением ранних христиан.

Поскольку члены Церкви искали в Таинствах источника своего единства, постольку они поражали мир своей способностью преодолевать раздоры в своей среде, но как только они стали при помощи государства вводить обязательное единообразие, обращать Евхаристию в орудие нападений и применять насилие друг над другом, как они начали подвергать церковный организм тяжелым потрясениям, приведшим его постепенно в современное состояние длительных и мучительных разделений.

Таковы итоги изучения истории Церкви. Они показывают ошибки христиан, повлекшие за собою потерю согласия в их среде, но они же намечают и пути, могущие привести членов Церкви к примирению и духовному обновлению.

Восстановление единства среди расколовшихся христиан является самой насущной задачей нашего времени.

Для того, чтобы осветить весь мир истиною своего благовестия, Церковь должна стать вновь целостным организмом, включающим все народы и примиряющим под своим покровом все разнообразие их культурных и национальных особенностей. Воссоединение христиан достижимо, ибо оно соответствует воле Спасителя, давшего верующим в Него благодатные дары для борьбы с соперничеством, подозрениями и неприязнью, неизбежно возникающими в любом человеческом обществе. Вера в возможность победы любви над враждою является, однако, до сих пор уделом меньшинства христиан. Большинство из них продолжает считать примирение недостижимым и рассматривает свои разделения, как неизбежное зло. Подобное духовное состояние членов Церкви является последствием двух противоречащих друг другу убеждений, которые, однако, в равной степени препятствуют верующим загореться желанием обрести вновь свое братство во Христе в лоне единой Церкви.

Первое из них настаивает на том, что примирение христиан невозможно без предварительного договора по всем спорным догматическим и литургическим вопросам.

Второе мнение, остро противоречащее первому, предлагает объявить немедленно единство Церкви восстановленным, не обращая внимания на догматические и другие препятствия.

Эти две точки зрения, несмотря на свою враждебность друг к другу, совпадают в одном и чрезвычайно важном пункте, их защитники не желают признать своей нравственной ответственности за расколы внутри Церкви и стремятся возложить вину за потерю единства на кого-нибудь другого. Хотя обычно этим «другим» выставляется или дьявол, враг человеческого спасения, или опасный еретик, или коварный начинатель раскола, но в действительности бессознательно большинство христиан обвиняет Самого Спасителя мира в том, что Его последователи потеряли свое согласие. К этому выводу приходят например те члены Церкви, которые утверждают, что предварительное разрешение всех догматических споров есть обязательное условие для восстановления братского общения среди христиан. Подобное требование предполагает поглощение одним из вероисповеданий всех других, а так как таковая победа является не только маловероятной, но даже и нежелательной, то и сам идеал церковного единства окрашивается поэтому в цвета благочестивой утопии, неосуществимой на земле. Сторонники этого взгляда невольно склоняются к мысли, что Иисус Христос, заповедовав верующим в него пребывать в любви, поставил перед ними неосуществимую задачу. Другие же христиане, объявляя вероисповедные разногласия несущественными, заключают, что Дух Святой перестал руководить Церковью и что поэтому ее члены, предоставленные самим себе, неизбежно заблудились в чаще бесплодных догматических пререканий.

Подобные пораженческие настроения христиан рождаются из-за их упорного противления воле Божией, из-за их нежелания просить с чувством покаяния помощи свыше для возобновления братских сношений друг с другом. Только признав свою личную вину, может каждый из нас стать соучастником в деле восстановления единства Церкви и получить ту мудрость и любовь, которые необходимы для преодоления стоящих на этом пути огромных препятствий.

Грозные политические события 20-го века и обрушившиеся гонения на членов Церкви оказали благотворное влияние на дело примирения. Многие христиане начали признавать необходимость такого единства Церкви, которое будучи построено на подлинном единодушии ее членов в исповедании Богооткровенной Истины, вместе с тем не будет ограничивать их свободы в тех проявлениях церковной жизни, которые предполагают их творчество и их личную ответственность. Этот образ соборного единства может быть осуществлен, однако, лишь при сотрудничестве Бога и христианского человечества, и он предполагает со стороны верующих решительное отвержение духа соперничества и властолюбия и веру во всепокрывающую и целительную благодать Св. Духа.

Первым шагом на этом пути восстановления христианского согласия должно быть бескомпромиссное отречение членов Церкви от применения всех видов насилия в своих сношениях друг с другом. Наказания и гонения инакомыслящих были и будут самым вопиющим восстанием членов Церкви против Богоустановленной основы ее жизни, и потому подобное решение сможет очистить их сердца от самых ядовитых и разрушительных страстей и освободить их умы от наиболее упорных предрассудков и недоразумений.

Вторым шагом должен стать сознательный отказ христиан от всех попыток заключить жизнь Церкви в узкие рамки обязательного единообразия. Признание, что подобное желание является самовольным, а потому и богоборческим стремлением, поможет верующим найти новый и более плодотворный подход к их богословским разногласиям. Эти два первые решения имеют, однако, лишь значение подготовительных действий.

Решительным третьим шагом будет отвержение взгляда на Евхаристию других вероисповеданий, как на тайнодействие, неугодное Богу и потому заслуживающее осуждения со стороны правоверных членов Церкви. В истории христианства нет более страшных страниц, чем те кощунства, которые совершали члены Церкви над Таинствами своих противников. В порыве братоненавистничества они то заставляли их насильно причащаться в своих церквах, в чем были, например, повинны православные по отношению к монофизитам в VI и VII веке, то, наоборот, они оскверняли их алтари и попирали Святые Дары, что неоднократно проделывали, как крестоносцы с православными в XII и XIII веках, так и протестанты с католиками во. время религиозных войн в XVI и XVII столетиях.

Все эти безумные проявления ненависти друг ко другу оправдывались ревностью об Истине, но в действительности они были взрывом Богоборчества внутри Церкви, и не случайно поэтому Святые Дары выбирались мишенью для кощунства и надругательства. Движимые злобою христиане лишали себя того живительного источника внутреннего преображения, который мог исцелить их от зла и открыть перед ними двери к покаянию и примирению.

Подлинное соборное единство Церкви, свободное от искушений принудительного единообразия, недостижимо вне признания Евхаристии за ту возрождающую силу, при помощи которой христиане смогут осуществить образ единства без насилия, согласия без угрозы наказаний.

В виду особой важности данного вопроса, необходимо остановиться более подробно на связи этого Таинства с преодолением вражды среди христиан.

Единство ранней Церкви строилось не на признании непогрешимости Папского Престола, не на авторитете Вселенских Соборов, не на однообразии обрядов и Богослужения, а на Богом установленной основе Таинства Евхаристии. Каждая церковная община призывала своих членов еженедельно на эту трапезу братской любви и веры в Боговоплощение. На ней все ее участники освящались благодатью Святого Духа и соединялись со Христом и друг с другом.

Начавшееся междоусобие среди христиан и вмешательство в нее Империи отразилось самым разрушительным образом на этой главной опоре церковного единства. Как Восток, так и Запад прошли через периоды, когда вместо еженедельного причащения ранней Церкви за норму стало приниматься лишь ежегодное приступление к Святой Чаше.

В настоящее время происходит повсеместное возрождение евхаристической жизни, которое захватывает все более широкие круги верующих. Это столь много обещающее движение начинает оказывать свое благотворное влияние и на взаимоотношения членов различных вероисповеданий. Но как раз в этой области и наблюдается наиболее упорное сопротивление тех, кто не верит в возможность христианского воссоединения.

Эта борьба выражается, как в запрещении даже присутствовать на Евхаристии других конфессий, так и в нежелании, признать наличие какой-либо связи между Евхаристией и христианскими разделениями.

Оба эти подхода отступают от основной истины учения о Таинствах, как о действиях, в которых соучаствуют Бог и человек.

Согласно мнению противников литургического общения, Евхаристия отколовшихся от них христиан лишена благодатной силы. Осуждая их неправоверие или непослушание, они отказываются признать, что прегрешения верующих в Спасителя не обязательно закрывают двери к ним Тому, Кто пил и ел с мытарями, блудницами и грешниками.

Настаивая на достижении догматического согласия по всем спорным вопросам, как на непререкаемом предварительном условии молитвенного общения, эти члены Церкви впадают в опасность считать, что богословы путем ученых диспутов смогут своими стараниями, восстановить потерянное единство. Они рассматривают евхаристические дары, как находящиеся всецело под контролем иерархии Церкви, которая откроет доступ к ним верующим после того, как славное дело примирения будет завершено ее собственными усилиями.

Сторонники немедленного и всеобщего евхаристического общения, впадая в противоположную крайность, снимают с членов Церкви всякую ответственность за догматические разногласия, надеясь, что Христос соединит в ее лоне всех верующих в Него, вопреки их богословским пререканиям и личной неприязни.

Но слова Евангелия не дают основания считать, что христиане могут безнаказанно приступать к алтарю, не примирясь друг с другом⁷². Члены Церкви не являются независимыми личностями. Они органически связаны со своими, расколовшимися общинами и каждый из них несет ответственность за вероучения и Богослужения своего вероисповедания. Вступая своевольно в общение с членами другой общины, христианин не помогает воссозданию единства Церкви, а, наоборот, препятствует ему, создавая в своем лице новую секту.

Путь к примирению лежит не в пренебрежении, а в творческом преодолении богословских расхождений. Возможность догматического согласия связана, однако, с готовностью верующих вступать в молитвенное общение друг с другом, их взаимопонимание достижимо не вне, а внутри сакраментальной жизни Церкви.

Углубление в спорные догматические вопросы должно неразрывно сопутствоваться укреплением молитвенной связи. Евхаристия не есть завершение, а основа единства Церкви. Нарушив свое евхаристическое братство во Христе, члены Церкви лишили себя того вдохновения, того творчества мысли, которые были славой и украшением первоначальной Церкви.

То различие в мнениях, которое в начале христианской истории способствовало усвоению Истины и которое Ап. Павел⁷³ находит необходимым для роста церковного сознания, обратилось в источник соблазна и нескончаемых пререканий. Христиане впали в искушение считать принятое ими учение за единственное боговдохновенное исповедание веры.

Они беспомощно остановились перед лицом разнообразия своих богословских истолкований и богатством своего литургического наследия. Они оказались бессильными в своей борьбе против духовных недугов, подозрения, недоброжелательства и соперничества друг с другом. Предоставленные сами себе, они очутились в догматическом тупике, из которого, по мнению большинства, не могло быть выхода.

Современные вероучительные определения, столь часто враждебно направленные против членов других конфессий, подобно ледяным глыбам загромоздили путь к плодотворному соборованию верующих в лоне единой вселенской Церкви. Но эти препятствия преодолимы. Огонь Божественной любви, раздаваемый верным на Тайной Вечери, может растопить затвердевшие формы вероисповедных определений и, просветив умы и сердца верующих, открыть перед ними такие возможности понимания друг друга, о которых не имели представления поколения расколовшихся христиан.

Но для этого необходимо прежде всего отречься от самоуверенного осуждения тайнодействий других вероисповеданий, как бы ни непривычны были их литургические формы. Человеку не дана власть полагать пределы действию благодати Божией, и только в ослеплении своей междоусобной борьбы христиане могли дойти до утверждения, что Таинства тех, с которыми они разорвали общение, перестали быть 'источником освящения и возрождения для их участников.

В действительности же, лишая себя их Евхаристии, христиане отлучают себя и от Спасителя мира, обещавшего быть с теми, кто преломляет хлеб и пьет из чаши согласно Его заповеди⁷⁴.

Признав присутствие Спасителя среди тех, кого они привыкли называть еретиками и отступниками, разделившиеся члены Церкви смогут научиться узнавать в своих противниках своих братьев во Христе, соучастников в трапезе Евхаристии.

Самое священное и самое сокровенное в жизни каждой христианской общины находит свое выражение в ее Богослужении и в особенности в ее Таинствах. Посколько в прошлом христиане старались найти свой общий язык при помощи богословских споров и ученых сочинений, и поскольку они отказывались встречаться друг с другом на Таинстве, установленном Самим Христом, постолько они лишали себя главной возможности для обретения взаимного понимания. Евхаристия, поставленная в центр работы по воссоединению верующих, не только освободит их от отчуждения друг от друга, но и приобщит их тому опыту единства Церкви, которое существует по благодати Божьей, несмотря на распри и пререкания ее земных членов.

Содружество св. Албания и св. Сергия оказалось пионером на этих литургических путях, ведущих к церковному единству. Его работа показала, что на православных и в особенности на русских лежит сугубая ответственность за дело примирения христианского Востока и Запада.

Русская Церковь занимает особое место в истории церковных разделений. Географическое и политическое положение России помешало ей принять непосредственное участие ни в одном из тех столкновений, которые вызвали главные .расколы внутри вселенского христианства. Поэтому русские 'остались сравнительно с другими менее затронутыми чувством разрушительной вражды и соперничества. Русскому Православию вообще чужд дух агрессии, оно никогда не стремилось подчинить себе другие вероисповедания и наложить на них печать своих особенностей⁷⁵. Эта черта отразилась на миссионерской деятельности русской Церкви, которая всегда строилась на любовном внимании к языку и к обычаям просвещаемых племен. Подобное смиренномудрие и миролюбие русского христианства нашло свое наиболее убедительное выражение в образах любимейших святых русского народа.

Страстотерпцы Борис и Глеб, благостный Феодосий Печерский, преподобный Сергий Радонежский, кроткий Тихон Задонский, убогий старец Серафим – все они оказались вдохновителями русского народа за их готовность в терпении нести взятый на себя крест, за их всецелое предание себя на волю Божию, за нежелание повелевать и господствовать над другими. К чертам, делающим русское Православие свободным от препятствий, мешающих примирению других вероисповеданий, следует прибавить также и отсутствие разработанной богословской системы среди его руководителей. Благодаря своей отрезанности от древних очагов просвещения, русский народ долгое время пребывал в умственном младенчестве. Он не смог создать поэтому своей богословской школы, и вплоть до последнего времени его богословы принуждены были учиться у Запада, заимствуя свои идеи то у римо-католиков, то у различных протестантов. Этот ущерб имел, однако, и положительную сторону, так как он предохранил русское богословие от узости и нетерпимости, затрудняющих духовный рост других конфессий, и спас его представителей от искушения свести богатство христианского вероучения к одной всеподавляющей идее.

Все вышеперечисленные особенности русского Православия могут легко показаться лишь рядом отрицательных черт, которые не указывают еще на положительные свойства, необходимые для руководящей роли в деле христианского воссоединения. Однако, эти последние не только имеются, но и заслуживают особого внимания. Главное из них связано с историческим путем России, которая не принадлежит ни к Востоку, ни к Западу, а образует мост, соединяющий эти два мира. Эта судьба России обусловлена не только ее географическим положением, но и психологическими дарами ее населения. Русский человек исключительно восприимчив к новым идеям. Он открыт внешним влияниям. Он легко и охотно подражает своим соседям и умеет использовать их дарования для построения своей культуры. Московский Кремль с его соборами был создан итальянцами. Знаменитый памятник Петру I французом Фальконэ (1716–1791). Екатерина Великая была немка. Предки Пушкина происходили из Африки. Несмотря на все это, эти лица были творцами русской культуры, немыслимыми вне ее особой атмосферы. Русский народ имеет свой неповторимый лик, но он, в отличие от других народов, любит заимствовать обычаи у иноплеменников⁷⁶. Он может увлекаться и подражать им и даже раскрывать в них самих те дары, которых они не использовали до конца до встречи с Россией. Русские люди способны проникать в сокровищницы всечеловеческой культуры, так как они чаще других бывают свободны от желания властвовать над соседями, и это открывает для них дверь к любовному и творческому пониманию, как Запада, так и Востока.

Начиная с 1917 года, русский народ оказался в центре огромного мирового потрясения, которое повлекло за собою глубочайшие перемены в жизни человечества. Коммунистическая революция с ее верой в возможность объединить всех людей под знаменем безбожия и материализма поставила с необыкновенной остротой вопрос о Богочеловечестве Иисуса Христа и Его власти над миром.

Жертвенные страдания, пережитые народами России, с новой силой раскрыли перед сознанием верующих бедственное состояние расколовшегося и враждующего христианства и необходимость работы для его примирения.

Атеизм вершителей судеб России освободил Церковь ют ее многовековой связи с государством и открыл перед ее членами возможность подойти в духе апостольского христианства к великому делу восстановления ее единства. К этой же задаче оказалась призванной и та часть русской Церкви, которая очутилась в изгнании. Ее члены, рассеявшись по лицу всей земли, подобно древнему Израилю, разнесли повсюду семена Православия, они обогатились и умудрились своим общением с мировым христианством.

Русское Православие стоит сейчас перед роковым выбором, оно может замкнуться в себя, сосредоточившись на тех испытаниях, которые выпали на его долю, юно может отдаться переживанию тех исключительных событий, которые отметили его путь в XX столетии, но оно может также выйти из своих пределов, широко раскрыть свое сердце перед вселенской миссией христианства и самоотверженно отдать свои силы на великое дело примирения всех тех, кто верит в Боговоплощение и кто нашел в Иисусе Христе и в Его Святой Церкви путь, истину и жизнь.

Несмотря на свои разделения, христианство едино, победа или поражение его членов в пределах одного государства или одной части света является поражением или победой всех христиан. Годы гонений и потрясений открыли глаза многих членов Церкви на эту истину, но тс же испытания ожесточили сердца других верующих, обострив их вражду против инославных. Будущее Православия связано с победой одного из этих умонастроений. Судьбы всего христианства во многом будут зависеть от направления, которое выберет Церковь в России,

Никто не знает, что ожидает русское Православие, слава и возрождение или упадок и новые потрясения. Но одно очевидно, что все то вечное и истинное, что создал русский народ в области мысли, искусства и творчества, все это родилось под сенью Православной Церкви, нашло свое вдохновение и оправдание в свете ее учения о Боге и человеке. Русская Церковь никогда не забывала в лице своих лучших сынов о своей вселенской природе. Сокровища русской культуры являются достоянием всего человечества. Отдав себя на выполнение миссии примирения Востока и Запада, русские христиане выполняют заветы великих представителей родной земли, тех подвижников, страстотерпцев, писателей, художников и музыкантов, которые любили, верили и служили православной Руси.

Мы живем в грозные годы, и хотя их бремя кажется иногда невыносимо тяжелым, но зато наша жизнь озарена светом величайших мировых событий, участниками которых мы призваны быть.

Не только Православие, но и все человечество находится сейчас на распутьи. Судьбы Россия и всего мира зависят от принятия или отвержения каждым из нас благого ига Христа.