Смысл и значение так называемого 13 правила Лаодикийского собора

(По поводу мнений гг. Папкова, Остроумова и Барсова)

Жестоко есть противу рожну прати.

Деян.9:5.

A.А. Папков своею статьею «Вниманию православного общества» (Новое Время № 11033) задал очень трудную задачу гг. Остроумову и Барсову. Задача состоит в том, чтобы, во что бы то ни стало опровергнуть мнение г. Папкова о смысле и значении так называемаго 13-го правила Лаодикийского собора. Их статьи украшают Церковные Ведомости: статья проф. M.А. Остроумова в № 2 под заглавием «Вниманию православного общества (ответ A. А. Папкову)», статья E.В. Барсова в № 4 под заглавием «Новейшие толковники       древних церковных правил (перепечатана из Московскаго Листка). Впрочем, не одному г. Папкову досталось от названных ученых мужей; досталось и некоторым членам предсоборного Присутствия, из коих пишущий настоящие строки назван по имени.

Это настойчивое указание на мое пособничество г. Папкову и обязывает меня выступить с объяснением. Признаюсь, однако, что если бы мною двигал только личный полемический интерес, то наилучшим средством защиты я избрал бы совершенное безмолвие. Интерес названных статей более важный и глубокий, они затрагивают вопрос о возвращении клиру и православному народу права деятельного участия в избрании пастырей и епископов – «о возвращении того, что принадлежит клиру и народу по праву историческому и апостольскому¹. Следует или не следует возвратить это право по принадлежности?

Нет ли канонических препятствий к разрешению его в положительном смысле?

Вот главный интерес названных статей. Без сомнения этот именно интерес (а не полемический) побудил и Редакцию Церковных Ведомостей дать место этим статьям на своих столбцах. Этот же интерес побуждает и меня разрешиться от безмолвия.

Еще в 1903 году в виду начинавших возникать в печати слухов о созвании собора я указывал на «печальное состояние нашего церковно-официального канонического кодекса, представляемого Кормчею и Книгою правил². Отваживаться на решение канонических вопросов с такими кодексами в руках – рискованно. Они разнятся в тексте; в самой «Книге правил» нет надлежащего соответствия между греческим и «славяно-русским переводом»³; самый греческий текст, перепечатанный с Бевериджа заставляет желать лучшего. До какой степени неудобны эти кодексы для означенной цели можно видеть хотя бы из того, что по ним иногда невозможно решить – что представляет собою известная статья: правило, или только его заглавие? Именно этот пресловутый вопрос и послужил главною темою рассматриваемых статей о смысле и значении 13-го правила Лаодикийского собора.

Вот тексты этого правила в названных кодексах:

Еетественно, что все те православные иерархи, канонисты и простые любители канонического права, которые читали 13-е правило Лаодикийского собора по тексту Кормчей и славяно-русскому переводу Книги правил, выносили твердое убеждение, что они имеют в нем несокрушимую каноническую опору для воспрещения «мирским человекам» избирать кандидатов на священство и епископство. Но вот выступает в печати A. А. Папков с заявлением, что эта каноническая опора – мнимая, Лаодикийского правила вовсе нет, a то, что за него выдается нашими официальными кодексами, есть, в сущности, только оглавление утраченного правила. Свое заявление A. А. Папков доказывает тем, что в греческом тексте мнимого правила в начале стоит περὶ τοῦ – характерный признак оглавления, каковые слова в переводе «Книги правил» отсутствуют, что и в древнейшей Кормчей в начале мнимого правила стоит частица «яко», каковой нет в позднейших.

Вот за это-то совершенно справедливое и верное заявление и обрушились на г. Папкова своими статьями проф. Остроумов и E.В. Барсов. Но что же они могли сказать против заявления г. Папкова? Ведь сколько ни пиши статей, тексты Кормчей и «Книги правил» от этого не изменятся, против них трудно прать, как против рожна, да и совершенно бесполезно – только себе повредишь.

Но сделать ничего нельзя, а «отписаться» можно. «Отписка» – это отлично разработанный у нас бюрократический способ – замять, затянуть какое-либо дело, само по себе простое и ясное, но почему-либо неприятное. Секрет ее состоит в том, чтобы в дело ясное внести туман, отвлечь внимание от главного предмета на какие-либо сторонние обстоятельства и так наскучить читателю, что он перестанет им интересоваться. Техника отписки в нашем бюрократическом мире доведена до совершенства, отписаться у нас могут решительно от всего: «понять этой бумаги я не могу, а отписаться сумею», – заявит это наш делец и отпишется.

При всем уважении к критикам г. Папкова должно однако же сказать, что в их статьях «отписочный элемент» преобладает над литературным и ученым.

Но обратимся к частностям.

Замечательно, что оба критика, прежде всего, соглашаются с положениями г. Папкова и даже подтверждают их, что, конечно, делает им честь. Так, проф. Остроумов пишет: «Верно одно, что текст правил Лаодикийского собора (за исключением одного 60 правила по нашей «Книге правил») выражен в «косвенной речи». Все они начинаются словами περὶ τοῦ или ὅτι δεῖ, или ὅτι οὐ δεῖ, т. е. о том, что должно, или о том, что не должно... Эта косвенная их грамматическая конструкция может иметь двоякое объяснение. Во-первых, можно предположить, что изложению этих правил предшествовало вступление, в котором сообщалось, как отцы Лаодикийского собора, собравшись в Лаодикии Фригийской, составили постановления о том, что не должно делать того-то, или о том, что должно делать то-то. Во-вторых, можно предположить, что в косвенной конструкции сохранился не полный текст правил Лаодикийского собора, а только заглавия к ним, выражающие кратко их содержание, причем, по моему предположению, последнее правило дошло до нас и в полном тексте. Мне неизвестно, где и когда проф. Заозерский высказался в пользу этого второго предположения, но сам я защищал его в реферате своем на XII археологическом съезде в Харькове в 1902 г., причем указывал, что еще в 1888 г. на католическом конгрессе в Париже аббат ßoudinhon высказывался в том же смысле, т. е. видел в тексте Лаодикийских правил заглавия, не касаясь впроч. вопроса о последнем правиле».

Тут бы и следовало проф. Остроумову поставить точку, вышло бы и дельно, и внушительно для г. Папкова: тогда для всех читателей стало бы ясно, что не он только Папков да Заозерский видят в 13 правиле Лаод. собора не правило, а только заглавие, но и проф. M.А. Остроумов и аббат Boudinhon. Ho проф. Остроумову нужно было поставить отписку и опровергнуть, во что бы то ни стало, г. Папкова и вот он продолжает: «Но если даже предположить, что мы действительно имеем в теперешнем, т. е. до нас дошедшем тексте одни заглавия правил, то отсюда все-таки нельзя выводить того следствия, что они де не имеют подобающего церковного авторитета, как это, no-видимому, склонен думать А.А. Папков⁴. Факт этот нисколько не ослабляет их авторитета и не умаляет их обязательного значения не только для русской, но и для всей вселенской церкви. Во-первых, постановления Лаодикийского собора выражены в них (т. е. в заглавиях?) с совершенною ясностию и определенностию. Во-вторых, во все греческие и латинские сборники, в каких они встречаются, они помещены именно в теперешнем, дошедшем до нас виде⁵. Мы их находим в сборниках И.Схоластика и в синтагме в XIV титулов⁶; еще раньше они были помещены в сборнике в 60 титулов и в той книге правил, какая была у греческих отцов на Халкидонском соборе. Затем мы их находим в древнейших латинских канонических сборниках: Исидоровом, Дионисиевом, Галльском и Ирландском. Со времен Феодорита, которому они были известны, они были приняты на всем Востоке, а также в церквах Римской, Испанской, Галльской и Ирландской, т. е. и на всем Западе. В-третьих, вторым правилом Трулльского собора они были утверждены («запечатлены согласием»), несомненно, в той редакции, в какой были помещены в синтагме в XIV тит. Таким образом, с церковной точки зрения авторитет и обязательность они имеют в том именно их виде, в котором дошли до нас. Спорить против этого невозможно»⁷.

Против чего же спорить невозможно? Конечно, против того, что до нас дошло только заглавие 13-го правила, но... Что же «но»? Отписка и больше ничего!

Второй оппонент, E. В. Барсов, еще сильнее профес. Остроумова подтверждает мнение г. Папкова, но за то и порицает его тоже еще сильнее, да и не его одного, а и других некоторых членов предсоборного присутствия, a за что бранит – неизвестно. Вот его слова:

«Прежде всего, заметим, что как ни уважаем мы профессора H.А. Заозерского, никак не можем признать за ним того открытия, какое усвояет ему г. Папков. Всегда и всюду каждому канонисту было известно, что подлинные акты Лаодикийского собора до нас не дошли, что в известном нам памятнике, относящемся к этим актам 19 правил, (в том числе и 13-е) в греческом тексте начинаются выражением: «о том» и 40 правил – словом «что»; всегда и всякий канонист понимал, что по своей внешней форме этот памятник есть не подлинный соборный акт, а указатель к состоявшимся на нем канонам; но никому до сих пор не приходило в голову играть словом «оглавление» в современном его значении и толковать о подмене подлинного канона «оглавлением». Во-вторых, известный нам текст этих правил не есть только оглавление, а так называемый, синопсис их. Синопсисом называлось сокращенное изложение общей мысли данного закона⁸. Для практики синопсис представлял не только то удобство, что в его изложении правила легче понимались и запоминались, но и то, что синопсис требовал меньше времени для переписки и меньших затрат на письменный материал, тогда очень дорогой. Правила Лаодикийского собора дошли до нас именно в такой сокращенной форме и, как думают, синопсис этот явился вскоре после собора для практического пользования Лаодикийской церкви. Одни из правил его изложены более пространно, другие – очень кратко, и все⁹ начинаютея одним выражением «о том что»; 13-е правило не представляет исключения и есть такой же краткий и ясный синопсис подлинного правила. В-третьих, что особенно важно, все правила Лаодикийского собора, несмотря на их сокращенный вид в форме указателя, в глубокой уже древности вносились в общецерковный канонический кодекс... (и) никогда в истории не было сомнения в том, что каноны Лаодикийского собора, дошедшие до нас в виде синопсиса, в указательной форме, точно и ясно выражают смысл подлинных соборных правил»¹⁰.

Сравнивая эти соображежия E.В. Барсова с выше приведенными соображениямн проф, Остроумова, легко заметить следующее между ними сходство: и тот, и другой под рубрикою во-первых соглашаются с мнением г. Папкова, что 13-е правило (как и прочие) Лаод. собора есть оглавление, или указатель, но в следуюицих рубриках (во-вторых и в-третьих) пытаются оба доказать что оно есть правило. У обоих получается в результате такой уступительный период: хотя 13-е правило Л. С. есть оглавление=указатель по форме; однако же, по существу оно есть правило.

Вина г. Папкова и его пособников в том, что они не построили такого периода.

He знаю, что думает по этому поводу г. Папков, а я со своей стороны заявляю, что подобных периодов никогда, по милости Божией, не строил и впредь буду стараться не строить.

Вторым обвинительным пунктом против г. Папкова оба писателя ставят то, что г. Папков указывает в славяно-русском переводе «Книги правил» пропуск слов: «о том что», а в позднейших славянских кормчих пропуск слова: «яко», удержанного в древнейших. Что и это указание верно, подтверждают оба обвинителя; но вина г. Папкова в том – зачем он придал такому пропуску значение?

«А.А. Папков находит, – гов. проф. Остроумов, что в славянском переводе находящиеся в греческом подлиннике два начальные слова περὶ τοῦ т. е. «о том» пропущены, и славянский текст, как в первоначальном издании «Книги правил», так и всех последующих годов, начинается прямо с запретительных слов: «да не будет» и т. д. Между тем, как по переводу A.А. Папкова следует читать это правило так: «о том да не будет позволяемо сборищу народа избирати имеющих произвестися во священство». Очевидно A. А. Папков передачу косвенной речи в прямом предложении, причем выражение «о том» естественно должно отпасть, не справедливо считает переводом с «пропуском». В сущности никакого пропуска здесь нет, а есть превращение косвенного предложения в прямое и превращение совершенно правильное» (стр. 55).

E.В. Барсов судит г. Папкова и его пособников гораздо строже, и защищает славяно-русский перевод много энергичнее, а именно:

«Если в славянских переводах (Книги правил и наших кормчих) опускаются первые слова: «о том что», то раз правила Лаодикийского собора вошли в общецерковный кодекс, эти указательные выражения не имеют ровно никакого значения, – и вопрос о подмене чрез то подлинного правила оглавлением мог возникнуть исключительно в умах только некоторых членов предсоборного присутствия, умеющих больше играть словами, чем мыслить историческим содержанием. И, если в Ефремовской Кормчей XII в. еще удерживается «яко» (греч. περὶ τοῦ), то выпадает оно не в Кормчих только ΧVΙΙ в., а и в списках XIV, XV и даже XVI вв. ибо уже в то время для практического значения это «яко» считалось излишним» (№ 4, стр. 145).

Что можно сказать по поводу этих мнений? По моему мнению, ничего более, как увековечить их в качестве образцовой канонической полемики XX века, придав им лишь более жизненную и общепонятную форму, примерно в такой картине:

Г. Папков (частный обвинитель): Книга правил допустила перевод с пропуском частиц «о том что».

1-й защитник Ее: никакого пропуска здесь нет, a есть совершенно правильное превращение косвенного предложения в прямое.

2-й защитник: эти частицы не имеют ровно никакого значения! «Яко» –совершенно излишне!

Читатели Цер. Вед. и Моск. Листка: «Долой частицы!»

Так. обр., цель отписки достигнута; г. Папков со товарищи проиграли процесс и должны пострадать за охранение частиц.

Но оставим, читатель, отписочный элемент в статьях гг. Остроумова и Барсова и перейдем к учено-литературному. Усилия обоих названных ученых мужей посвящены выяснению значения греческого слова ὄχλος, в языке каноническом и языке Св. Писания Нового Завета.

Однако прежде чем войти в эту область, я должен сделать следующую оговорку.

Причиною, побудившею названных ученых произвести филологичеекия изыскания относительно слова ὄχλος, послужило различное понимание этого термина, употребленного в 13-м правиле Лаодикийского собора, славянскими и русскими переводчиками. На это различие указывал в своей статье и г. Папков. Так, славяно-русский перевод 13-го правила передает зтот термин выражением: «сборище народа», Казанская Дух. Академия (в переводе Деяний вселенских и поместных соборов) словом «община»; печатная кормчая выражением «мирские человеки». Возникает вопрос: кому же 13-е правило Лаод. собора запрещает производить избрания кандидатов на священство? Вопрос разрешаетея нелегко, хотя, как мы видели, г.г. Остроумов и Барсов неоднократно и настойчиво утверждали, что дошедшее до нас 13-е правило «ясно, точно и определенно» выражает смысл подлинного правила. Со своей стороны мы должны указать и еще на один русский перевод 13-го правила, принадлежащий проф. Казанской Дух. Академии В.А. Нарбекову. В своем издании Номоканона Фотия г. Нарбеков так передает 13-е правило: «о том, что избрание священников же следует поручать простому народу»¹¹. Итак, что же значит ὄχλος? – «простой народ, сборище народа, мирские человеки, община» – вот как разнообразно отвечают наши славяно-русские переводы 13-го правила Лаодикийского собора! Разумеется, если бы дело шло о переводе какой-либо статьи отвлеченного, а не жизненного характера, таковая неопределенность и такое разнообразие не имели бы большаго значения, но раз идет дело о каноническом правиле, служащем опорою для признания или отрицания права за известными лицами, вопрос об определенности и ясности получаег громадное значение. Такое значение вопроса осветится сполна, как только мы перейдем на практическую, жизненную почву напр. настоящего времени. Так, если мы признаем, что по мысли оо. Лаодикийского собора только простой народ не имеет права избирать кандидатов священства, то значит, именитые граждане, сановники, и пр., напр. губернатор, прокурор имеют такое право. Если, напротив, мы признаем, что по мысли этих отцов вообще «мирские человеки» не имеют такого права, то значит, не имеют его и именитые граждане и сановники, а принадлежит это право только епископу, или вообще духовным властям. Если же мы признаем верным перевод «Книги правил» то, напротив, устраним от права избрания только случайно образовавшуюся, беспорядочно и насильственно действующую толпу, но признаем это право за людьми почтенными, за правильно организованными общинами, напр. приходскими и т. д. При такой важности определения точного значения термина ὄχλος каждая попытка сего рода заслуживает только приветствия.

С таким именно благожелательным настроением приступаем мы к рассмотрению такой попытки со стороны гг. Остроумова и Барсова, сделанной ими в их полемичееких статьях против г. Папкова. Но, разумеется, это настроение не может связывать нас в указании промахов, ошибок, полемических увлечений; ибо только таким путем и можно прийти к определению ясного и точного смысла рассматриваемого термина, – единственной цели, к которой мы стремимся. Если эта цель будет достигнута, это будет высшею для нас наградою. Если же труд ваш вызовет более совершенных работников, которые указав недостатки его, дадут более верное решение вопроса, мы отнесемся к ним с горячей благодарностью, сочтя для себя высокою честью их просвещенное внимание к нашим усилиям.

Опровергая мнение г. Папкова, что слово ὄχλος д. переводить так, как переведено оно в Книге правил, т. е. выражением: «сборище народа», проф. M.А.Остроумов говорит: этому понятию «сборища народа» ближе всего соответствует, по-видимому, латинское слово turba. В переводе Дионисия Малого, сделанном около 500 г. действительно читаем: Quod non sit permittendum turbis electiones facere qui sunt ad sacerdotium provehendi. Ho уже в заглавии этого текста значится: Judicio multitudinis ordinationes fieri non debere. Здесь уже не turba, a multitudo (πλῆθος Карф. 64, греч. 57). Ho еще раньше, именно после Халкидонского собора в самой Италии, где было множество греков (в Великой Греции) ὄχλος переводили словом populus. В так называемом переводе Исидора, в сборниках испанском и галльском читаем: «De ео, quod non sit populis concedendum electionem facere eoruin, qui altaris ministerio sunt aplicati» (Migne LXXXIV, LVI, col. 716). В этом случае оказывается совершенное соответствие между латинским и древнеславянским переводом «яко же повелевати народом избрания творити»... В славянских переводах Нового Завета слово ὄχλος также переводится словами народ, напр. народ ученик (Лк.6:17); мног народ священников (Деян.6:7)».

Остановимся, пока на этих соображениях.

Прежде всего, нас удивляет то обстоятельство, что проф. Остроумов ослабляет достоинство перевода Д. Малого указанием на переводы предшественников последнего. Профессору Остроумову более чем кому-либо из русских канонистов известно, что 1) существовавшие до Дионисия латинские переводы греческих правил были крайне неудовлетворительны, 2) что Дионисий Малый пользовался общеизвестным авторитетом в. ученого человека и отличного знатока обоих языков и 3) что вследствие всего этого его и упросили сделать новый латинский перевод, который потом и вытеснил собою прежние негодные переводы¹². A зная это, можно ли исправлять перевод Дионисия переводами каких-то неизвестных италийских греков? Ведь это значит то же, что исправлять стих и язык напр. Пушкина языком и стихом Тредиаковского. Так. обр., простая здравая логика требовала обратного отношения к сравниваемым переводам, а именно: раз Дионисий всемерно избегает переводить гречеекое ὄχλος словом populus, a переводит его то словом turba, то словом multitudo – и значит, что слово populus с точки зрения знатока латинскаго и греч. языков здесь совсем не годится.

Удивляет нас далее и то, почему проф. Остроумов не обратил внимания на то обстоятельетво, что Дионисий, кроме точного перевода греческого подлинника приставил к нему и свой заголовок, коим обозначил предмет его и обозначил другими терминами, а именно: термин turba термином multitudo, термин eiectiones термином ordinationes. Разность очень важная: подлинник Дионисий переводил буквально; там и нужно было употребить слова turbis (ὄχλοις) и eiectiones (τὰς ἐκλογάς), ибо ὄχλος по первоначальному значению и есть беспокойная, буйная толпа, для обозначения которой латинское turba – термин самый подходящий, равным образом и слово ἐκλογὴ совершенно точно переводится латинским electio. Ho в своем заголовке к переводимому памятнику Дионисий уже не стеснялся буквальным ему следованием, а выразил свое понимание его и старался прояснить его употреблением латинских терминов, имеющих один определенный смысл. И вот вследствие этого слово turba он заменяет совершенно определенным multitudo (πλῆθος) множество, толпа, да еще приставляет к нему совсем новое слово judicio = судом, приговором (греч. ψηφω), а слово eiectiones заменяет словом ordinationes (χειροτονίαι, рукоположения). Заголовок или лучше сказать пояснение переводимого памятника таково: по суду или приговору толпы, множества, не должно совершать хиротоний. Вот, по Дионисию смысл правила 13-го Лаод. собора. – И надобно признать, что такое понимание совершенно верное; но об этом впоследствии. Теперь же продолжим рассмотрение дальнейшей аргументации г. Остроумова.

В пользу древних латинских переводов г. Остроумов указывает на соответствие их с древнеславянским переводом (Ефремовской Кормчей) и славянских переводов Нового Завета. Аргументация очень смелая и оригинальная: ибо едва ли кому доселе приходила в голову мысль сближать текст правил нашей знаменитой кормчей с латинскими изданиями италийских греков V-го столетия. Но должно признать, что кроме этих качеств, такая аргументация никаких других не имеет. Дело в том, что проф. Остроумов, по-видимому, плохо ознакомился с языком Ефремовской кормчей и вообще с русским языком того отдаленного времени, а потому и нашел соответствие там, где его вовсе нет. Слово «народ» в то время значило не то, что теперь, значило именно: толпа, множество, т. е. то же, что греческое ὄχλος, a то понятие, которое теперь обозначается словом «народ», обозначалось словом «людие», соответственным и даже родственным греческому λαός и латинскому populus. «Не избраша его людие земли нашея, – говорит летопись (а не народ, как бы следовало сказать по-теперешнему). «Несть праведно наскакати на святительский престол, но его же восхощет князь и людие его (а не народ, как бы следовало сказать по-теперешнему), и наоборот: выражение Нового Завета: народ ученик, народ священников означает не что иное, как множество учеников, множество священников (ὄχλος=πλῆθος, multitudo, как у Дионисия, но отнюдь нe populus и λαός. И слова Ефремовской кормчей; яко не повелевати народом избрания творити соответствуют именно греческому ὄχλοις т. е. «толпам» или «множествам», а не латинскому populis, ибо тогда в Ефремовской стояло бо: «людем». Но о Ефремовской кормчей мы еще поговорим впоследствии, а теперь перейдем к дальнейшей аргументации г. Остроумова.

«Какое же значение», – гов. он далее после своих ссылок на латинские переводы, – имеет слово ὄχλος – народ в 13-м правиле Лаодикийского собора? Heсмотря на то, что по мнению филологов слово ὄχλος находится в сродстве с vulgus, нем. Volk, no нашему мнению все-таки нельзя в данном случае толковать это выражение в смысле сборища народа, толпы или черни, как это сделал в свое время Ван-Еспен. Правило лучше всего изъяснять на основании самих же правил. Для уяснения дела нам может помочь Карфагенского собора правило 111-e (по нашей Книге правил), 102-е (по Кормчей) и ХСVII-е (по Дионисию), которое читается так: «Постановили и сие: народу (ὄχλος, у Бервериджа populi, у Дионисия plebes), никогда не имевшему своего епископа отнюдь не давати его, разве по решению всего собора каждыя области ἐπαρχίας provinciae) и первенствующего епископа, и с согласия того епископа, в пределе (ὑπὸ τὴν διοίκησιν, ad cujus dioecesim) коего стояла оная церковь». Если мы припомним, что по церковным правилам (57 Лаод. 6 Сард.) епископ не должен быть поставляем в малый и бедный город, то под словом ὄχλοι в Карфагенском правиле мы не можем разуметь не только сборища народа, но даже и населения малых городов. Очевидно, здесь разумеется народ в виде массы городского населения тех дов. значительных городов, в которые можно было поставить епископа. Если так, то ὄχλος будет обозначать то же, что populus, массу населения в противоположность правящим организациям (Senatus populusque. Сис.), в церковном отношении в противоположность клиру. Несомненно, то же самое обозначает это слово и в 13 правиле Лаодикийского собора. Если в классическую эпоху можно было проводить различие между δῆμος и ὄχλος, то в эпоху Лаодикийских правил, особенно на Востоке, едва ли это различие всегда выдерживалось. Ὄχλος обозначало народ в смысле народной или простонародной массы (в известном объеме или месте)¹³.

Вот аргументация проф. M. А. Остроумова и результаты ее: 1) в эпоху Лаодикийских правил различие между δῆμος и ὄχλος исчезло; 2) слово ὄχλος значило то же, что populus, что 3) по смыслу 13-го правила Лаод. соб. избирать во священство может только начальство или «правящия организация» и соваться в это дело не полагается никакому народу, хотя бы то был весь знаменитый populus romanus= ὄχλος. Вот какую силу имеет 13-е правило Лаодикийского собора!

Само собою разумеется, что таким выводом разбиты Дионисий Малый, филологи, Ван-Еспен, переводчики Книги правил, а также и Казанская Дух. Академия, которая вздумала перевести слово ὄχλος словом «община»: вернее всех оказался синопсис Аристина и Кормчая с ее «мирскими человеками».

Разбиты ли?

Главным, если не единственным, основанием для проф. Остроумова в его столь победоносной аргументации послужила ссылка на 111-е прав. Карфагенского собора. Достаточна ли эта опора, не гнила ли она для того, чтобы вооружась

только ею одною, вызывать на бой всех филологов?

Прежде всего, должно заметить одно, как будто замолчанное проф. Остроумовым, обстоятельство, что греческий текст Карфагенских правил есть не подлинный перевод с латинскаго, сделанный каким-то неизвестным лицом приблизительно в VII веке, вероятно греком. Подлинный же текст правил Карфагенского собора есть латинский, лучшею редакциею которого служит та, которую сохранил в своем сборнике Дионисий Малый (опять этот Дионисий). Имея это в виду, сопоставление сравниваемых г. Остроумовым текстов 111-го правила нужно изменить радикально, а именно:

Прежде, когда речь шла о правиле 13 Лаод. Собора, г. Остроумов объяснял смысл правила его латинскими переводами – Дионисиевым, Исидоровым и проч., а теперь, когда речь пошла о 111-м правиле Карф. Собора, приходится наоборот объяснять латинский подлинник греческим переводом и подставлять еще латинский перевод (Бевериджа) греческого (переводного) текста¹⁴. Неизвестный греч. переводчик перевел plebes словом ὄχλοι, а Беверидж это последнее перевел словом populi.

Ставим на вид это обстоятельство вовсе не в полемических видах, ибо указывая на него мы, собственно говоря, усиливаем аргументацию г. Остроумова. Получается что-то вроде двойной бухгалтерии: латиняне переводят слово ὄχλοι словом populi, а греки переводят латинское слово plebes=populi словом ὄχλοι. Выходит, как будто непреложная истина, что ὄχλος=populus, что и утверждает г. Остроумов.

И, однако же, как ни остроумен такой способ аргументации, мы во имя истины д. признать его весьма неосновательным по следующим причинам: во-первых, в. не основательно поступил г. Остроумов, сославшись именно на 111-е правило Карфагенского собора, и опустил из виду другие правила этого же собора, проливающие больший свет на занимающий филологический вопрос; во-вторых, усиливаясь объяснить смысл греч. слова ὄχλος, г. Остроумов сопоставляет с ним только греческия слова πλῆθος и δῆμος, и совершенно забывает о слове λαός. Это забвение имеет роковое значение для его филологических изысканий.

Г. Остроумов ограничился ссылкою на одно 111-е правило Карф. собора, в котором действительио латинское слово plebes переведено греческим ὄχλοι. Мы приведем все правила Карфаг. собора, в коих встречается слово plebes, приведем в трех сравнительных текстах: латинском (Дионисиевом), греческом и славянском, заимствуя два последних из превосходного издания г. проф. В. Н. Бенешевича. (Древнеславянская Кормчая XIV тит. без толкований. СПБ1906). Какой результат получится из этого свода – видно будет само собою.

Подлинный текст

См. также правила 50, 48 и 42.

Во всех означенных правилах для обозначения мирского состава епархий и приходов наблюдается весьма устойчивая терминология, а именно: латинское слово plebs, греческое λαός, и славянское людие. И эта устойчивость – не какая-либо особенность правил Карфагенского собора, но свойство всего канонического языка периода, по крайней мере, вселенских соборов. Просмотрите правила по греческому тексту хотя бы «Книги правил», и Вы совершенно убедитесь в верности этого положения: λαός – обычное слово для обозначения мирского элемента в составе церковного общества, как слово κλῆρος – обычное слово для обозначения духовного, служебного церкви сословия; κλῆρος и λαός исчерпывали первоначально весь состав церковного общества, впоследствии осложнившегося третьим элементом – монашествующих (μονάζοντες). Таковы Апостольские правила: 36, 39, 55, 58, 60; I Всел. 11-е, Трул. соб. 12,19, VII Всел. 2. Для обозначения отдельного лица, принадлежащего к каждому из этих разрядов церковного общества, употребляются также весьма устойчиво термины κληρικὸς, λαϊκὸς и (впоследствии μοναχὸς) древнерусское «люжанин»¹⁵. Что же касается слова ὄχλος, то оно встречается очень редко и всегда – в смысле толпы, и иногда беспокойной толпы. Так, кроме указываемых г. Остроумовым двух правил Лаодик. 13 и Карфагенского 111-го, это слово встречается еще только в двух правилах; в 61-м правиле Трул. собора и в 64 правиле собора Карфагенского.

Вот слова Трул. соб. 61-го правила:

Прямо в смысле мятежной толпы, ὄχλος употреблено в 64 правиле Карф. собора, к сожалению совершенно ускользнувшем от внимания проф. Остроумова. Правило изображает следующее явление:

«Многие из пресвитеров, надменные и безумные, подъемлют выи свои противу собственных епископов, пиршествами и злонамеренными советами возбуждая народ (τὸ πλῆθος) к тому, чтобы он по безчинной приязни их самих поставил правителями… Суть весьма многие соумышляющие с толпою своею (τοῖς οἰκείοις πλήθεσιν), которую они, как сказано, вводят в заблуждение, льстя ее слуху, и ласкательством привлекая к себе людей зазорного жития, паче же напыщаясь и отделяясь от сего нашего сословия, они, опираясь на свою толпу (τῷ ἰδίῳ πλήθει), многократно быв приглашены придти на собор, отрекаются, бояся да не обнаружатся их нелепости... Справедливость требует – постановляет собор – чтобы прилепляющиеся ко всем братиям и ко всему собору не токмо удерживали за собою престол, но еще получали во власть таковые спорные округи: напротив же того, чтобы мнящиеся быти довольными своею толпою народа (τοῖς ἰδίοις ὄχλοις) и братскую любовь пренебрегающие не токмо лишаемы были завладенных ими округов, но еще и собственные их места, у них, яко у мятежникое были отъемлемы властию светских начальников».

В данном случае правило это замечательно для нас тою неустойчивостию, тем колебанием в выборе терминологии для обозначения изображаемого явления, каковые обнаруживают переводчики греческий и русский подлинного, устойчивого термина plebs; то переводят они его словами; πλῆθος, то ὄχλος, то словом народ, то словом толпа, то выражением толпа народа, но ни один из них не переводит словом λαός или людие=миряне, как бы следовало перевести, держась подлинника. Что же это значит? Да конечно то, что объект, характеризующийся описываемыми чертами, не стоит наименования λαός и людие=миряне: достаточно с него терминов πλῆθος (multitudo) или ὄχλος (turba), толпа, мятежники. Переводчики не удержались от желания привнести в перевод свое субъективное отношение к переводимому правилу, и результатом сего явилась их неустойчивость в терминологии, весьма напоминающая такое же точно отношение Дионисия Малого к 13-му правилу Лаодикийского собора. И вот этого-то правила проф. Остроумов и не заметил, сосредоточив все усилия своей аргументации на 111-м правиле Карфагенского собора; но неудачнее такого выбора ничего себе нельзя представить. Как мы видели, переводчик Карфагенских правил всюду выбирает для подлинного plebs слово λαός, выбирает это же слово и для заглавия 111-го правила, а в начале правила, содержащего не что иное, как буквальное повторение заглавия, почему-то вместо οἱ λαοί ставит ὄχλοι. Какое основание для сего? Решительно никакого. Это какая-то совершенно необъяснимая случайность, происшедшая, по всей вероятности, не по вине переводчика, a по вине его писца или позднейшего переписчика: ведь из слов οἱ λαοί весьма легко получить ὄχλοι ¹⁶... И вот эту-то случайность проф. Остроумов ставит во главу своей филологической аргументации, утверждая наперекор всем филологам, что в эпоху лаодикийских правил различие между δῆμος и ὄχλος не выдерживалось, и что, следов., слово ὄχλος можно переводить безразлично и словом populus и plebs, только не так, как переводит Дионисий – словами turba или multitido.

Нет, кто внимательно прислушается к языку канонов периода вселенских соборов, для того ни на минуту не представится затруднения в значении рассматриваемых терминов: λαός, как и лат. plebs и populus всегда означают целый национальный или политический союз, или же целый класс этого союза, равно как в церковном смысле целый класс мирян в отличие от клира и монашества, (причем ему будет равносильно выражение: τάγμα λαϊκόν I Всел. 5, II Всел. 6), иногда в сочетании со словами Θεός и Dominus¹⁷, тогда как ὄχλος всегда обозначает временно или моментально образовавшееся сборище или толпу, организованную или неорганизованную образовавшуюся из представителей одного общественного класса или разных. Пример такой организованной (и мятежной) толпы дает нам 64-е правило Карф. соб. Это – ὄχλος. Такую же мятежную организованную толпу представляет, если угодно для ясности, – наша «черная сотня», когда она выступает деятельным погромщиком, или коллективным автором памфлетов с призывом к самосуду; это – ὄχλος, но отнюдь не λαὸς τοῦ Κυρίου.

В таком смысле следует понимать слово ὄχλος и в заглавии 13 правила Лаодикийского собора, если относиться с подобающим уважением к священной древности этого памятника. Что именно подобные толпы или сборища имели в виду оо. Лаодикийского собора – это не может подлежать сомнению, ибо если бы они имели в виду вообще класс мирян, то употребили бы для сего не ὄχλος, а – λαός или λαϊκοῖ или τάγμα λαϊκόν.

Ηο что же именно запретили толпам или сборищам делать отцы Лаодикийского собора? Противники выборного начала в духовенстве обыкновенно отвечают с решительностию, что именно самые выборы кандидатов. Едва ли, однако ж, можно с этим согласиться, при условии даже только внимательного отношения к тексту заглавия 13-го правила, именно к словам его: τὰς ἐκλογὰς ποιεῖσθαι τῶν μελλόντων καθίστασθαι εἰς ἱερατεῖον. Слово ἐκλογὴ (или даже ἐπιλογὴ, как в оглавлении Синтагмы в XIV т.) указывает, как будто не на первоначальный момент выбора или наименования кандидатов, а на второй и более решительный – избрания одного из указываемых кандидатов, как годного к рукоположению. Так, по-видимому, разумел смысл рассматриваемого постановления Лаодикийского собора и Дионисий Малый, перефразировавший 13-е правило так: judicio multitudinis ordinationes fieri non debere. Таковой суд и приговор в то время принадлежал пресвитериуму и епископу, как совершителям хиротонии, но отнюдь не самим избирателям, которые только указывали кандидатов. Предвосхищение этого права мирянами, тем более толпами их, конечно, не нормальность, которую и устраняет 13-е правило. Что испытание в достоинстве избранного совершалось пресвитериумом, хотя при этом не устранялись от участия и миряне, которые могли свидетельствовать за и против, об этом говорят и другие, близкие по времени к Лаодик. собору источники¹⁸. 0 суде и решении пресвитериума, как акте, предшествовавшем хиротонии, упоминает и архиерейская молитва при рукоположении, сохранившаяся в т. наз. Апостольских Постановлениях. «Сам и ныне призри на раба твоего сего (имя рек) иже псифою и судом клира всего во пресвитера поданна»¹⁹.

Имея в виду это соображение, смысл так наз. 13 правила Лаодик. собора должно определить так: отцы Лаод. собора установили только норму деятельного участия мирян в избрании лиц, возводимых в степени священства, определив не допускать на будущее время одним только им, без руководства пресвитериума, производить таковые избрания. Вероятно, их взорам предподносились неоднократные случаи злоупотребления мирянами их исконным правом деятельно участвовать в избрании кандидатов на священство и случаи бездействия клира (каковые указывает и Св. Василий Великий), и вот они издали свое постановление. Говорим вероятно, ибо не знаем самого их постановления (ὄρος) а судим только на основании сохранившегося для нас оглавления этого постановления под названием 13 правила.

Такое предположение и такое понимание сохранившегося заглавия 13 правила согласно и с «историческим мышлением», – выражаясь словами E. В. Барсова. «В эпоху Лаодикийских правил», – выражаясь словами проф. M. А. Остроумова, – «еще действовал во всей силе древний порядок избрания ц. должностных лиц клиром и народом, действовал он даже и в VI-м веке, что видно из законов Императора Юстиниана, перешедших даже в наши Кормчие книги. «Постановляем, – гласят эти законы, – чтобы всякий раз, как явится нужда в рукоположении во епископа, собирались клирики и первые граждане города, в который нужно рукоположить епископа и пред Св. Евангелием избирали 3-х кандидатов, и чтобы каждый из них (избирателей) поклялся словом Божиим и записал в самом акте избрания, что они избрали этих кандидатов не за подарки или посулы и проч.»²⁰. Новелла VI-я (гл. 1, 9–10) постановляет, чтобы рукоположения во епископа происходили в присутствии всего народа церкви для того, чтобы «каждый желающий имел полную возможность возражать... Это постановление предписывается соблюдать и при рукоположениях клириков»²¹. «Если граждане отложат избрание едископа долее шести месяцев, то пусть тот, кому следует (т. е. митрополит), поставляет его под своею собственною ответственностию с соблюдением всех законных требований»²².

В виду этих совершенно ясных законов VΙ-го века, едва ли возможно допустить, чтобы отцы Лаодикийского собора IV-го века решились лишить мирян их исконного, утверждающегося на Апостольском предании права избирать кандидатов на церковное служение²³.

Во всяком случае, приведенные доселе филологические, канонические и церковно-исторические основания уполномочивают на следующие заключения о смысле и значении так называемого 13-го правила Лаодикийского собора:

1. Оно и по форме и по существу есть только очень краткое оглавление не сохранившегося до нас соборного определения (ὄρος).

2. Ha основании его можно предполагать, что оо. Лаодикийского собора сделали попытку регулировать право участия мирян в выборах кандидатов на священство, но как именно они регулировали – положительно сказать нельзя.

3. Почитать же это т. н. правило каноноческим основанием для отрицания у мирян права участия в избрании кандидата на священство также неосновательно и безрассудно, как неосновательно и безрассудно кого-либо лишать какого-либо права на основании указателя к законам, a не на основании самых законов.