Глава пятая. Всенощное бдение на Афоне

Единственным местом на Православном Востоке, где до сего времени совершается чин агрипнии в течение всей ночи, как указывает Иерусалимский устав, является Афон.

Монашество на Афоне появилось около 680 года, когда этот полуостров, представлявший собой выморочную государственную землю, был передан императором Константином Погона-том константинопольскому патриарху для заселения монахами, бежавшими из разных мест империи вследствие погромов арабов-магометан⁴⁶⁴. Прибывающие на Афон монахи, как правило, жили одиночно в шалашах-келиях или в домах с небольшим числом обитателей. Уклад жизни их, таким образом, весьма приближался к укладу палестинских келиотов⁴⁶⁵. Насколько авторитетным на Афоне считался келиотский уклад жизни монахов даже с появлением здесь общежительных монастырей, в частности лавры преп. Афанасия (X век), получившей от последнего общежительный устав – Диатипосис, написанный по образцу Ипотипосиса преподобного Феодора Студита, это видно из того, что киево-печерский игумен Досифей в XIII веке заимствовал для русских монахов устав келейного правила с Афона⁴⁶⁶, а несколько позднее митрополит Киприан (1390– 1406) редактировал Псалтирь под знаком афонских порядков келейного совершения суточного богослужения⁴⁶⁷.

Прямым следствием келиотского быта афонского монашества было постепенное отклонение афонских уставов, возникших на основе Диатипосиса преп. Афанасия, от студийских обычаев в сторону иерусалимских⁴⁶⁸ и, наконец, появление на Афоне Иерусалимского устава.

В 1190 году его вводит в Хиландарской обители преп. Савва Сербский⁴⁶⁹. Сохранившиеся в большом количестве в монастырских библиотеках Афона и относящиеся по времени своего появления к XIII и XIV столетиям списки Иерусалимского устава⁴⁷⁰ свидетельствуют о широком его распространении в это время на Афоне. Принадлежа по своему содержанию к иеру-салимо-константинопольской редакции, они лишены в части порядка отправления всенощного бдения тех особенностей, какие присущи были этому чину в период действия его в Палестине и в тяготевших к последней монастырях, например Синайском, Антиохийском преп. Симеона Дивногорца. Иерусалимский устав вошел в употребление на Афоне в период повсеместного распространения его на Православном Востоке⁴⁷¹, когда в нем исчезли местные богослужебные особенности упомянутых монастырей и когда их место заняли порядки, создавшиеся под влиянием богослужебной практики Константинополя.

Однако если Православный Восток в целом в силу ряда неблагоприятно сложившихся для него в условиях владычества Турецкой империи обстоятельств (каковы резкое сокращение количества храмов и монастырей⁴⁷², общее церковное нестроение, вызываемое ненормальными взаимоотношениями между Портой и Константинопольской патриархией⁴⁷³, и крайний упадок христианского благочестия среди греческих монахов и духовенства⁴⁷⁴) не сохранил отличающегося строгостью церковного благочиния Иерусалимского устава, то Афон, стоящий и известной степени в стороне от событий церковной жизни, сохранил у себя этот устав. Более того, в условиях церковного «безвременья» Афон начал приобретать славу центра восточной иноческой жизни. Афонские богослужебные порядки стали служить примером далеко за пределами Святой Горы⁴⁷⁵, что было вполне обоснованным, так как здесь на основе подвижнической жизни его обитателей наступила пора нового расцвета Иерусалимского устава, подобного тому, какой он имел в условиях своего распространения в Палестине, когда отдельные монастыри, как славная лавра преп. Саввы Освященного, обогатили чинопоследования этого устава внесением в него своих местных благочестивых обычаев. Афон, приняв Иерусалимский устав в константинопольской редакции, не остановился на буквальном его выполнении. За буквой устава афонцы видели дух древнего подвижничества и, исходя из этого, вносили в богослужение коррективы, соответствовавшие укладу жизни того или иного монастыря, численности его братии и проч. Поэтому афонские монастыри не пользуются печатными изданиями Иерусалимского устава, а руководствуются своими рукописными типиконами⁴⁷⁶.

Все афонские типиконы указывают совершение всенощного бдения на воскресные дни, великие праздники и храмовые, а также в дни памяти чтимых в монастыре святых⁴⁷⁷.

О времени начала всенощного бдения в разных типиконах встречаем разные указания. Одни указывают время благовеста «по заходе солнца, если ночь короткая; если же нет, то в первый или второй час ночи»⁴⁷⁸ (исчисление времени разумеется восточное, и один-два часа ночи соответствуют седьмому-вось-мому часам вечера по европейскому). Другие несколько отдаляют время начала агрипнии: «Около часа ночи в летнее время, в зимнее же во втором или третьем часу ночи»⁴⁷⁹. Наконец, третьи указывают начало «около часа ночи вне зависимости от времени года»⁴⁸⁰. Это разнообразие объясняется местными особенностями, в частности наличием в монастыре «доброгласных певцов и чтецов». В монастырях с многочисленной братией при достаточном количестве искусных певцов агрипния, естественно, должна быть продолжительнее, нежели в «малых обителях», где ощущается недостаток в хороших клирошанах. «Чин же в правиле пения и чтения тойжде последовательно в всех святогорских монастирах, аще и не всецело, но елико мощно, по подобию совершается, но по силе истощания и количеству инокой. Идеже бо малочисленны иноки, тамо и чин умален есть, понеже един, в два и три послушания определяемый, ни единаго совершенно исполнити возможет», – писал по этому поводу Григорович-Барский⁴⁸¹.

В части совершения благовеста Афон до сего времени сохраняет древний монашеский обычай употребления бил, которые также делятся на «тяжкое», «великое» и «железное», несмотря на то, что почти во всех монастырях имеются колокола, яюн в которые совершается после благовеста в била. Сохраняется также древний обычай сопровождения благовеста в «великое» или «тяжкое» пением Непорочных или 50-го псалма, при •>том одни монастыри держатся общего большинству списков Иерусалимского устава порядка в смысле деления Непорочных на двенадцать частей применительно к этому же количеству ударов в била, допуская замену Непорочных также две-падцатикратным чтением 50-го псалма: «Ударяет в тяжкое медленно до 12 раз, поя Непорочны. И делает 12 остановок или «место Непорочных 12 раз 50-й псалом»⁴⁸². Другие делят благо-пест на три звона соответственно трем статиям Непорочных: «Ударяет в великое медленно, говоря одну статию Непорочных, и, так ударяя на каждой статии, в три статии заканчивает Непорочны»⁴⁸³. Тот и другой порядок благовеста со стороны своей продолжительности находится в зависимости от времени года, т. е. в зимнее время он весьма продолжителен, в летнее, наоборот, сокращается. Уставы указывают и способ сокращения благовеста. Так, в типиконе Пантелеимоновского монастыря о делении благовеста на 12 статий сказано: «Это бывает от 14 сентября до Недели ваий, к прочим же агрипниям ударяет подряд»⁴⁸⁴.

Григорович-Барский пишет, что в лавре преп. Афанасия Афонского благовест сопровождается чтением Символа веры и совершается следующим образом: «Первее бо гласят в вси звоны, таже толчет в великое висимое било сицевым образом: толкнувши пят или шест раз скоро, таже чтет дванадесят „Верую», по всякомь „Верую» ударяющы в било раз, донележе совершатся 12, и паки пят или шест скоро, якоже первее; таже вторую статию биет медленно, с 12 „Верую», и паки пят, шест скоро, таже и третую статию, с 12 „Верую». Последи же 2 статий обичных, скорых и долгых, о нихже пред помянухом, по древяном же билу в клепало железное статию едину»⁴⁸⁵.

По описаниям очевидцев афонского благовеста, он продолжается около получаса, не считая звона в колокола, причем отличается большой музыкальностью. Звонари являются здесь художниками своего дела, а благовест выслушивается с умилением и восторгом. Слышавший афонский благовест архимандрит Антонин (Капустин) пишет: «Ударили на колокольне в большое „било»; стучали в него сперва медленно, потом скоро и живо, с повышением и понижением звуков, с их игровой перестановкой, с быстрым переходом от низших к высшим и наоборот, или медленным переводом их через полутоны, с постепенным замиранием до совершенного прекращения и с неожиданным воскресением к новой живости и силе. Такой звон или стук возобновлялся три раза после остановок для отдыха „художника», как называли звонаря греки, видимо умиленные его искусством, и каждый раз он позволял им слышать новые звукосочетания, разнообразные от первого удара молотка до последнего. Музыка эта продолжалась полчаса»⁴⁸⁶.

Из соображений заполнения времени, установленного уставом для совершения агрипнии, во многих монастырях Афона чин бдения предваряется малым повечерием, отправляемым по окончании благовеста в притворе храма, с пением канона, а в некоторых монастырях – и акафиста Божией Матери. Так, по типиконам Григориатского и Свято-Павловского монастырей, «собравшимся в храм творит иерей „Благословен», и читается повечерие, и если случится неделя, то поется после „Слава в вышних Богу» троичный канон, в другой же день поется канон Богородицы»⁴⁸⁷.

Григорович-Барский, обстоятельно изучивший богослужебные порядки афонских монастырей, по поводу пения канонов говорит: «Каноны нигдеже не чтут, но всегда поют, и на утрени, и на повечерницы… Еще же поют и Троична, по неделям, с приглашением „Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе» сицевым способом: первую и третию песнь зело низким и тихим гласом, яко едва слышатися; четвертую же, пятую и шестую мало вышшым, от седьмой же еще вышшым, даже до окончания канона. Последи же точию два поют Троична: „Достойно есть славитися, Троице Святая», „Воспоем вси боголепно», также „Из мертвых видевши Твоего Сына» и „Достойно есть, яко воистинну блажити Тя Богородицу, присно-блаженную» и прочая, до конца»⁴⁸⁸.

По Ксенофскому типикону, «собравшимся в притворе братиям творит чредной иерей поклон игумену, и диаваст⁴⁸⁹, благословившись, читает повечерие, когда же прочтет „Верую», отходит канонарх на средину и канонаршит обычный канон Октоиха Божией Матери, и поем медленно и благоговейно, и по окончании его читаем икосы Богородицы медленно⁴⁹⁰ и с чувством. По исполнении же их диаваст продолжает чтение повечерия»⁴⁹¹. Повечерие заканчивается чином прощения, который совершается следующим образом: иерей по отпу-сте делает поклон стоящему на средине храма игумену, затем братия по двое по чину подходят к игумену, кланяются ему, и тот благословляет их»⁴⁹². Молитва же, положенная в конце повечерия, «И даждь нам, Владыко, на сон грядущим» опускается «как не соответствующая цели настоящего нашего подвига»⁴⁹³.

Особенность афонского праздничного бдения составляет исполнение 103-го псалма с аниксантариями. Самое раннее указание на антифонное пение хорами стихов предначинательно-го псалма со стиха «Отверзшу Тебе руку» (греч. άνοίξαντός σου την χείρα; отсюда происходит слово аниксантарий) встречается в рукописи Афоно-Ватопедской библиотеки № 320 (931), датированной 1346 годом⁴⁹⁴. Симеон Солунский дополняет это указание: «За каждым стихом все славословят Троицу, Которая есть Создатель всего»⁴⁹⁵. Проф. А. А. Дмитриевский отнес эту рукопись к особой, трапезундской редакции Иерусалимского устава⁴⁹⁶. Напрашивается мысль, не являются ли аниксантарии произведением трапезундского гимнотворчества и не заменяли ли они здесь в пору распространения Иерусалимского устава припевы песненных последований? Первый припев аниксан-тариев «Слава Тебе, Боже» в свое время был припевом 1-го антифона песненной вечерни⁴⁹⁷. Со стороны содержания ани-ксантарии представляют краткие, многократно повторяющиеся в варьированном изложении прославления Триипостасного Божества как первопричины мироздания, описываемого в 103-м псалме, что соответствует сказанному Симеоном Солунским «все славословят Троицу, Которая есть Создатель всего». Это прославление Троицы воспринимается афонцами с особым благоговением. Типиконы предупреждают, чтобы иерей во время пения аниксантариев не читал светильничных молитв, но когда скажут «Вся премудростию сотворил еси»⁴⁹⁸.

Приводимые ниже аниксантарии были записаны профессором А. А. Дмитриевским в Русском Пантелеимоновском монастыре.

1. Отверзшу Тебе руку, всяческая исполнятся благости.

2. Отвращшу же Тебе лице, возмятутся.

Слава Тебе, Боже.

3. Отымеши дух их, и исчезнут.

4. И в персть свою возвратятся.

Слава Тебе, Отче,

Слава Тебе, Сыне,

Слава Тебе, Душе Святый,

Слава Тебе, Боже.

5. Послеши духа Твоего, и созиждутся,

6. И обновиши лице земли.

Слава Тебе, Боже.

7. Буди слава Господня во веки;

8. Возвеселится Господь о делех Своих.

Слава Тебе, Святый,

Слава Тебе, Господи,

Слава Тебе, Царю Небесный,

Слава Тебе, Боже.

9. Призираяй на землю, и творяй ю трястися;

10. Прикасаяйся горам, и дымятся.

Слава Тебе, Святый,

Слава Тебе, Господи,

Слава Тебе, Царю Небесный,

Слава Тебе, Душе Святый,

Слава Тебе, Слава Тебе, Боже.

11. Воспою Господеви в животе моем,

12. Пою Богу моему, Дóндеже есмь.

Слава Тебе, Триипостасное Божество,

Отче, Сыне и Душе,

Тебе поклоняемся и Тя славим:

Слава Тебе, Боже.

13. Да усладится Ему беседа моя,

14. Аз же возвеселюся о Господе.

Слава Тебе, Отче безначальный,

Слава Тебе, Сыне собезначальный,

Слава Тебе, Душе Святый, Единосущный и сопрестольный,

Троице Святая, слава Тебе,

Слава Тебе, Боже.

15. Да исчезнут грешницы от земли,

16. И беззаконницы якоже не быти им.

Слава Тебе, Отче,

Слава Тебе, Сыне,

Слава Тебе, Душе Святый,

Троице Святая, слава Тебе,

Слава Тебе, Боже.

17. Благослови, душе моя, Господа.

18. Солнце позна запад свой,

положил еси тьму и бысть нощь.

Слава Тебе, Царю Небесный,

Слава Тебе, Вседержителю,

С Сыном и Духом,

Слава Тебе, Боже.

19. Яко возвеличишася дела Твоя, Господи,

20. Вся премудростию сотворил еси.

Слава Тебе, Отче безначальный нерожденный,

Слава Тебе, Сыне рожденный,

Слава Тебе, Душе Святый,

От Отца исходяй и в Сыне почиваяй,

Троице Святая, слава Тебе,

Слава Тебе, Боже.

11. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу.

12. И ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Слава Тебе, Господи, сотворившему вся.

Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

Слава Тебе, Боже (трижды).

О пении первой кафизмы типиконы говорят: «Стихословим „Блажен муж» во глас 8-й, начинает же это не начальный хор, но другой, второй же псалом – начальный хор, и третий – опять второй хор»⁴⁹⁹. Григорович-Барский дополняет: «Егда поется „Блажен муж» или „Хвалите, раби, Господа», тогда кано-нарх, ставши пред Царскими враты, мало подалее, оглашает певцемь, разделяющи стихи псаломски, вси по ряду»⁵⁰⁰.

В целом пение 103-го псалма, первой кафизмы и «Господи, воззвах», в основном будучи нотным, занимает весьма продолжительное время. Описывая бдение в Руссике на память великомученика Пантелеймона (27 июля), Парфений говорит о пении этих псалмов: «Священник, покадив престол, возгласил „Слава Святей» и проч. Архиерей сказал „Аминь» и начал читать „Приидите, поклонимся» и проч. и псалом „Благослови, душе моя, Господа» и проч. до „Отверзше Тебе руку». Тогда певчие запели, и пели почти два часа; потом была ектения. „Блажен муж», все три псалма, пели нараспев, по стихам, с полчаса; стихиры на „Господи, воззвах» пели полтора часа или и более»⁵⁰¹. По Григоровичу-Барскому, пение одних двух стихов «Господи, воззвах» и «Да исправится», исполняемых особым распевом по нотам, занимает полчаса: «Само „Господи, воззвах» и „Да исправится» поется полчаса, от нот ирмолойных, иже обикшему слушаты зело сладко мнытся быти»⁵⁰².

На Афоне всенощные бдения по их торжественности и, отсюда, по их продолжительности, разделяются на три вида. В «Письмах Святогорца» об этом читаем: «Вы восхищаетесь нашими бдениями, вы любуетесь нашей жизнью, а с тем вместе желаете и знать, каким образом всенощную можно продлить до 14 часов сряду? Надобно сказать, что подобные бдения очень редки и в круглый год может быть одно, два или много – три только бывают бдения такого рода. Здесь три разряда бдений: первое – торжественное праздничное в полном смысле, о котором мы сейчас говорили; второе – на дванадесятые праздники, продолжающееся до 12 часов ночи, а третье – воскресное обыкновенное, не восходящее свыше 10 часов. К последнему относятся и дни великих святых»⁵⁰³. Парфений в своем труде «Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле» неоднократно говорит о продолжительных и торжественных афонских бдениях. «Был архиепископ, двадцать иеромонахов, и восемь иеродиаконов, и до пятисот братий. Продолжалось всенощное бдение 14 часов. Пели певцы доброгласные»⁵⁰⁴, – сообщает он о праздновании Рождества Христова в Симонопетре. В Благовещение в Вато-иедском монастыре «собраны были из всея горы Афонския доброгласные и ученые певцы. Было более ста иеромонахов и до пятидесяти диаконов; диаконы все юные, яко ангели, и доброгласные; иеромонах и иеродиаконы, более гости, со всей горы Афонския собрались торжествовать праздник своей на-зирательницы, Царицы Небесной; храм весь наполнен монахами, которых было более тысячи, и пели всю службу по нотам нараспев, весьма протяжно. Продолжалось всенощное бдение 17 часов… канон пели весь по нотам, распевом, с кано-нархом»⁵⁰⁵. В частности, о продолжительности пения предна-чинательного псалма Святогорец пишет: «Как вы думаете, долго ли поется у нас первый вечерний псалом „Благослови, душе моя, Господа»? Час с четвертью»⁵⁰⁶.

Каждение на «Господи, воззвах» типиконы указывают начинать с пением слов псалма «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою», причем кадят не только алтарь и храм, но и притвор: «Когда же поется „Яко кадило пред Тобою», диакон кадит сначала внутри алтаря, затем исходит северною дверью, и кадит проскинитарий⁵⁰⁷ с иконой святого, затем – игумена, и отходит недалеко от игумена и кадит всех на правом клиросе, затем отходит, кадя второй клирос, и, окадив крестовидно против аналоя, как и на первом клиросе, двигаясь, кадит старцев, затем исходит в притвор и кадит всех по чину»⁵⁰⁸. Это указание о порядке каждения храма и причинах каждения притвора становится понятным в свете особенностей устройства храмов афонских монастырей. Из данйого Григорови-чем-Барским рисунка внутреннего устройства храма лавры преп. Афанасия Афонского⁵⁰⁹ видно, что на Афоне почти всю центральную часть храма занимают клиросы, расположенные полукружиями от боковых стен храма; в них стоят стасидии для певцов, а в центре каждого – аналой для канонарха. Места за клиросами с западной стороны близ колонн, поддерживающих центральный купол, занимают старцы, а за ними – в ряд вдоль западной стены храма иеродиаконы и богомольцы. Трое дверей, задергиваемые во внебогослужебное время завесами, отделяют эту часть храма от литийного притвора, который по величине своей почти не уступает центральной части храма. В литийном притворе за богослужением стоят простые монахи. Литийный притвор отделяется дверями от внешнего притвора, который, в свою очередь, отделяется стеной от портика (крыльцо). Диакон, выйдя из алтаря, кадит проскинитарий, затем – игумена, далее идет на правый клирос и кадит крестовидно перед его аналоем и затем- стоящих на клиросе монахов, каждого в отдельности. Тем же порядком он кадит левый клирос, затем – старцев, стоящих за клиросами, иеродиаконов и паломников, после чего идет в литийный притвор кадить прочую братию. В духе данного уставного указания о порядке каждения Парфений сообщает: «На клиросе начали петь „Господи, воззвах к Тебе» и прочее протяженным и умиленным гласом, греческим напевом, весьма сладкогласно, все три псалма на глас, по стихам. Диакон же в то время кадил. На кадиле на цепочках прицеплены бубенчики и бряцают весьма звонко. Диакон кадил иконы, каждую – троекратным каждением, Игумению же (т. е. образ Божией Матери) – трижды по трижды, а всю братию – каждого двукратным крестообразным каждением, и каждому делал низкое поклонение, и кадил не борзясь, но тихо и кротко; такожде и братия каждый ему поклонялся и привлекал к себе рукою фимиам»⁵¹⁰.

Типиконы не указывают еще одной особенности афонского каждения, очевидно, как общеизвестной: ношения кадящим иереем или диаконом особого ковчежца с фимиамом. «Егда кадит священнык, обходя всю церков, носит в руце левой ковчежец сребрян или позлащен, с кадилом, и лепоти ради церковной, и употребления, егда сгорит, еже в кадилницы. Егда же диякон кадит, носит на левом рамени, рукою поддержай, ков-чез болший, златокованный, наподобие гробницы или церквы, с гладиявамы и крестамы, якоже зде зрятся начертана. Еще же кон мал в руце носит, кадящи на вечерни, пред преждеосвя-щенною»⁵¹¹, – говорит об этом Григорович-Барский. Парфений об этом же пишет: «Когда запели протяжным голосом „Господи, воззвах к Тебе» и проч., тогда два диакона начали кадить весь храм и всю братию, каждого. На левом плече они носили ковчег или дароносицу, сделанную наподобие церкви пятиглавой с крестами, серебряную вызолоченную; поддерживали рукою в пелене, и весьма прилично и благообразно»⁵¹².

На Афоне особой торжественностью отличается вечерний вход. По типикону Филофеевского монастыря, «когда же начнут петь „Слава», кандилапт выходит на средину храма и, поклонившись трижды к востоку, делает поклоны к обоим хорам, и по сему знаку отходят иереи и иеродиаконы во святой алтарь и облачаются для участия во входе. И при окончании „Слава, и ныне» исходят иеродиаконы и иереи в преднесении подсвечников и идут на обычное место. Когда первый иерей благословит вход, первый диакон кадит и возглашает „Премудрость, прости». Иереи начинают петь „Свете тихий», когда же скажут „Иисусе Христе», диаконы кадят иереев, когда же скажут „Поем Отца, Сына и Святаго Духа», иереи делают поклон и входят по двое по чину во святилище. Диаконы же стоят внутри Святых Врат, кадят входящих иереев, потом входят и иеродиаконы»⁵¹³.

Еще большей торжественности достигает вечерний вход при совершении агрипнии под великие праздники. Инок Парфений, описывая вечерний вход в монастыре великомученика Пантелеймона на день памяти его, 27 июля, говорит: «Когда пели стихиры, тогда екклисиарх ходил по всей церкви и приглашал всех иеромонахов и иеродиаконов в алтарь. Тогда иеродиаконы по два выходили и становились среди церкви, творя два поклона в пояс и третий земный, подходили к владыке с земным поклоном и брали от него благословение. Поклонившись, уходили в алтарь; за ними иеромонахи также творили и уходили облачаться. Когда же начали петь „И ныне» и Богородичен, тогда вышли из алтаря наперед два екклисиарха в мантиях, несли по подсвечнику, за ними – два диакона с кадилами; за ними же – два диакона, один с кириями, а другой со свечою; за ними – два диакона с рипидами; за ними один диакон нес великий запрестольный крест; прочие диаконы шли по двое со свечами; за ними шли по двое священники с опущенными вниз руками; за ними – уже и игумен. Всех же вышло около ста человек, и сделали великое полукружие; а когда диаконы покадили иконы и владыку и один из них возгласил „Премудрость, прости», тогда „Свете тихий» пели одни только священники и диаконы. Когда начали петь слова „при-шедше на запад солнца», тогда игумен на правый и левый клиросы сотворил по малому поклону и вошел в алтарь; священники по двое такожде сотворили; диаконы в Царских вратах кадили каждого и допевали стих уже в алтаре; далее и прочее по уставу»⁵¹⁴.

Вечерний вход – обряд не монастырского богослужения, а соборно-приходского. Впервые упоминает о нем Этерия как о входе иерусалимского епископа в конце вечерни в пещеру Гроба Господня для произношения молитв об оглашенных и верных⁵¹⁵. Позднее в описанной Симеоном Солунским песненной вечерне обряд входа является кульминационным пунктом торжественности всего чинопоследования⁵¹⁶. В Иерусалимском уставе как в палестинской, так и в константинопольской редакциях обряд входа не упоминается, однако в пору всеобщего распространения этого устава на Православном Востоке обряд сохранился в богослужебной практике и получил узаконение в Иератиконе, где читаем: «Если намерены войти многие священники, то перед славником они принимают благословение от архиерея и, вошедши в олтарь и поцеловавши Святое Евангелие и трапезу, облачаются в епитрахиль и фелонь. Во время славника они исходят и рядами, полукругом, идут на средину храма. Сказав „Премудрость, прости», диакон становится против архиерейского трона позади последнего из иереев. При пении хором слов „пришедше на запад солнца», покадив иерея и владычные иконы, диакон входит во святилище, а со словами „Отца, Сына и Святаго Духа» вступают и священники по два, преклонив сначала главы пред троном, а затем став по сторонам святой трапезы, оканчивают песнопение»⁵¹⁷. Афон в данном случае следует общеправославной традиции Востока.

В части отправления вечерней литии и обряда хлебоблагословения Афон создал свои особенности, которые могут быть приняты как продолжение проведения той линии торжественности совершения агрипнии, которая уже отмечалась в исполнении здесь предначинательного псалма и вечернего входа.

Первую особенность в этом отношении составляет выход на литию иерея и диакона не северной дверью, как это предписывают типиконы не только периода распространения Иерусалимского устава в Палестине и тяготевших к ней обителях (Синайская, Симеона Дивногорца), но и времени повсеместного распространения этого устава, а Святыми Вратами: «Исходит (диакон) с иереем Святыми Вратами в нарфик»⁵¹⁸. Так говорит типикон Филофеевского монастыря. Типикон Костамонитского монастыря, указывая также исхождение литии Святыми Вратами, уточняет место, куда направляется лития: «По возгласе (просительной ектении) исходит иерей с кадилом Святыми Вратами в преднесении канонархом подсвечника, исходит с игуменом и певцами в нарфик храма, в котором поем обычные литийные тропари»⁵¹⁹.

Григорович-Барский по поводу устройства притворов соборного храма лавры преп. Афанасия Афонского говорит: «Первая же паперт, си ест внутрняя, имат в долготу ступаний шест, в широту же равна с храмом, кроме крилосовь; второй же внешней паперти долгота ест ступаний пят, широта ступаний 55, ибо совокупно простирается и пред вишшепомяну-тимы двема храмы, обоюду пристоящими. Кроме же сих, ест преддверие, такожде в долготу мало, но в широту едва не равно с внешнею папертию простирается»⁵²⁰. Излагая же богослужебные порядки лавры, он замечает: «По совершении всякой утрены и вечерны, исходит седмичный во внутрную паперт, прдъидущу ему канонарху, с свещником, и поминает имена, въписанна в книгы усопшых, разделяющы на части, донележе совершатся, таже паки таяжде начинает, и сие ест всегдашне обыкновение, никогдаже преставаемое»⁵²¹.

В свете этих сообщений очевидным становится, что афонские типиконы, указывая исхождение литии в нарфик, имеют в виду внутренний притвор храма, в котором за богослужением стоят простые монахи и который поэтому называется ли-тийным.

Лития на Афоне в одних монастырях совершается с пением стихиры святого обители, к которой присоединяются богородичные стихиры гласа или догматические Павла Амо-рийского. На праздничном бдении стихиры Богородицы заменяются стихирами праздника; после них следует догматик. Об этом в типиконе Русского Пантелеимоновского монастыря сказано: «Поется самогласен святого обители по гласу дня, исходящим в нарфик иерею с диаконом в преднесении лампад. Затем – стихиры гласа Богородичны догматические или самогласны святого дня, если есть празднуемый и имеет дополнительные стихи, „Слава, и ныне», Богородичен догматик»⁵²². В других монастырях поется только стихира святого обители и самогласен святого дня, если случится его праздник. Богородичен после «Слава, и ныне» вовсе не поется: «Поем литий-ный самогласен святого обители, совершая литию в притвор, иерею идущу в преднесении лампады; поются же самогласны празднуемого святого, после же „Слава, и ныне» диакон возглашает „Спаси, Боже, люди Твоя""⁵²³. Такой порядок указывает типикон Григориатского монастыря.

Типикон Пантелеимоновского монастыря, кроме того, указывает каждение иереем или диаконом певцов, поющих литий-пые стихиры⁵²⁴.

В части произношения прошений литийной ектении, их количества и последовательности афонские монастыри не держатся порядка, установленного Диатаксисом. Они в этом отношении скорее приближаются к Иерусалимскому уставу периода действия его в Палестине, допуская большое разнообразие. Кроме того, Афон сохраняет палестинскую практику поименного поминовения на литии живых и умерших.

Наибольшим количеством прошений отличается типикон Филофеевского монастыря, по которому, кроме чтения диптихов, полагается шесть прошений. Особенность этого типикона составляет также чтение возгласа «Услыши ны, Боже» и молитвы «Владыко многомилостиве» самим игуменом. Служащий иерей читает их только в отсутствие игумена: «По исполнении (стихир) литии в нарфике возглашает диакон „Спаси, Боже, люди Твоя» и мы -„Господи, помилуй» 12 раз. Затем – диакон: „Помилуй нас, Боже» и мы „Господи, помилуй» трижды. Затем – диакон „Еще молимся о благочестивых», мы – „Господи, помилуй» трижды. Диакон – „Еще молимся об архиепископе нашем» и мы – „Господи, помилуй» 3 раза. Диакон: „Еще молимся об отце нашем и всей во Христе» и проч. до конца. И мы: „Господи, помилуй» 12 раз. Затем диакон поминает имена записанных (в книгу поминовения) и других, кого хочет. Затем говорит „Еще молимся о еже сохранится святей обители» до конца. И мы: „Господи, помилуй» 40 раз. Игумен или иерей в отсутствие игумена: „Услыши ны, Боже» и „Мир всем». Диакон: „Главы наша». Игумен – гласно молитву „Владыко многомилостиве», во время чтения которой мы преклоняем голову до полу»⁵²⁵.

По типикону Григориатского монастыря – всего четыре прошения. Прошения «Помилуй нас, Боже» и о епископе отсутствуют. Зато положенные прошения сопровождаются пением «Господи, помилуй» по 40 раз каждое. Возглас «Услыши ны, Боже» и молитву «Владыко многомилостиве» читает служащий иерей: «Диакон: „Спаси, Боже, люди Твоя», „Господи, помилуй» 40 раз. Затем – „Еще молимся о благочестивейших и богохранимейших царех, державе, победе и пребывании». И поминает тех, которых принято (поминать) по обычаю. Затем говорит: „Еще молимся об оставлении грехов отца нашего (такого-то) и о всем во Христе братстве нашем и о всякой душе христиан», „Господи, помилуй» 40 раз, затем поминает имена живых и усопших и по сем: „Еще молимся о еже сохранится святей обители сей», „Господи, помилуй» 40 раз. Затем возглашает иерей: „Услыши ны, Боже, Спасителю наш», „Мир всем», „Главы наша» и молитву „Владыко Господи""⁵²⁶.

Своеобразную практику произношения литийных прошений указывает типикон Пантелеимоновского монастыря.

Сходный с приведенным выше по типикону Григориатско-го монастыря порядок литийных прошений с сорокакратным «Господи, помилуй» данный устав полагает только в зимнее время. В летнее же время из соображения краткости ночи по этому типикону диакон, после того как певцы пропоют на первое прошение трижды «Господи, помилуй», продолжает произносить все следующие прошения связно, в то время как певцы непрерывно поют «Господи, помилуй». Это «сорокакратное „Господи, помилуй» после каждого прошения в зимнее время, когда большие ночи, так совершается. Во всех же, в летнее время, после того как скажут велегласно трижды „Господи, помилуй», диакон говорит связно прочие прошения и (певцы -) непрерывно „Господи, помилуй""⁵²⁷.

Интересную обрядовую особенность чина литии Коста-монитского монастыря представляет закрытие екклисиархом Царских (центральных) дверей, соединяющих храм с притвором, после того как литийная процессия войдет в последний, и открытие этих же врат вновь в то время, когда иерей начнет поименно поминать живых и умерших: «Екклисиарх закрывает тотчас Царские двери. По исполнении поемых тропарей иерей, отойдя и став перед Царскими дверями к востоку, говорит во услышание всех „Спаси, Боже, люди Твоя» и т. д. Тогда екклисиарх снова открывает Царские двери и иерей поминает кого хочет, живых и усопших»⁵²⁸. Открытие дверей, ведущих из притвора в храм, на время чтения диптихов, быть может, вызывалось тем, чтобы все стоявшие в это время в храме могли слышать это чтение и принимать участие в общих молитвах о живых и умерших.

Афон сохраняет древний порядок окончания литии, а именно: иерей и диакон во время пения стихир на стиховне уходят в алтарь, и Святые Врата закрываются. «По исполнении молитвы певцы поют стиховные с их стихами. Иерей с диаконом входят в храм в преднесении подсвечников, затем подсвечники поставляются по сторонам хлебов, иерей же с диаконом трижды совершают поклон, и кланяются к хорам, и входят во святилище»⁵²⁹, – так указано, например, в типиконе Филофеев-ского монастыря. Заметим, что такой порядок окончания литии существует на Востоке и вне Афона⁵³⁰.

Обряд хлебоблагословения на Афоне имеет свои особенности, возникавшие по мере забвения его прежнего назначения. По типикону Костамонитского монастыря, во время пения отпустительного тропаря «исходит иерей Святыми Вратами и кадит хлебы кругом, не делая им поклона, ибо этот хлеб простой и неблагословенный; затем, окадив игумена и святого обители (образ) и отдав кадило екклисиарху, отходит к аналою с хлебами, взяв же один в руки, говорит велегласно молитву. Когда же скажет „Сам благослови и хлебы сия», делает хлебом, который держит в руке, знак креста над прочими хлебами и, когда скажет „Яко Ты еси благословляяй и освящаяй», полагает хлеб на место и своей рукой благословляет все хлебы, пшеницу, вино и елей, затем, поклонившись трижды и сотворив поклоны к хорам, входит во святой алтарь. Диаваст возглашает: „Буди имя Господне благословенно», „Слава, и ныне» и „Благословлю Госцода» до „Яко несть лишения боящимся Его». Первый хор поет нараспев „Богатии об-нищаша», и по исполнении сего иерей, став внутрь Святых Врат и смотря к западу, возглашает „Благословение Господне на вас, Того благодатию» и проч., сказав прежде „Господу помолимся""⁵³¹.

По типикону Филофеевского монастыря, канонарх поет 33-й псалом медленно, певцы же стих «Богатии обнищаша» – на 7-й глас⁵³².

/

Новым в чине афонского хлебоблагословения, сравнительно с тем же чином по Диатаксису, является двухкратное благословение хлебов, из коих в первом иерей делает образ креста хлебом же, во втором – рукой. Первое соединяется со словами «Сам благослови и хлебы сия» и второе – со словами «Яко Ты еси благословляяй и освящаяй всяческая». Двухкратное благословение указывает и Симеон Солунский, причем он толкует двухкратность тем, что в первом благословении указывается действие, совершенное Христом при благословении пяти хлебов, во втором же рукой иерея благословляет Сам Христос⁵³³. С толкованием трудно согласиться. Слова молитвы «Сам благослови и хлебы сия» и совершаемое при этом священнодействие благословения хлебов хлебом разве не выражают сакраментальный смысл обряда? Русский типикон указывает одно благословение при осенении хлебов хлебом. При произношении же слов «Сам благослови и хлебы сия, пшеницу, вино и елей» иерей только «указует» на предложенные к благословению продукты⁵³⁴. Расположение продуктов на подносе естественно, вызывает в движении руки иерея начертание креста, но этого не было в древности, когда хлебы предлагались в корзинах, а вино вовсе не полагалось для освящения, между тем хлебы считались освященными и келарю указывалось, чтобы он часть благословенного хлеба, подсушив, сохранял, «дабы послать всюду для исцеления болезней душевных и телесных, принимаемую и испиваемую с водой».

Относительно вкушения благословенных хлебов афонские типиконы дают разноречивые указания. Типикон Филофеев-ского монастыря, во многом сохраняющий порядки Иерусалимского устава, в частности еще не указывающий совершения повечерия перед агрипнией, указывает раздавать братии хлеб и по чаше вина труда ради бденного, как это издревле принято от святых отцов⁵³⁵. Другие, как типикон Пантелеимонов-ского монастыря, ограничивают раздачу хлеба и вина зимним временем года. Изложив вышеприведенное указание Иерусалимского устава, этот типикон добавляет: «Ведати подобает, что хлебопреломление не всегда бывает, но только в зимнее время, когда продолжительны ночи, т. е. от Воздвижения Честного Креста до Великой Пасхи»⁵³⁶. Типикон Григориатского монастыря говорит: «Келарь, разломав хлебы, раздает братиям, также и по одной чаше вина», – и тут же добавляет: " Νυν δέ  τοΰτο ού γίνεται« (ныне же этого не бывает)⁵³⁷. Наконец, Костамо-нитский типикон вовсе не упоминает о раздаче хлеба⁵³⁸.

К частным особенностям в чине хлебоблагословения относится пение в Григориатском монастыре на воскресном бдении, когда нет памяти нарочитого святого, дважды тропаря св. Николаю Мирликийскому, имени которого посвящена эта обитель, и однократного «Богородице Дево»: «Если нет святого (празднуемого), то поется отпустительный святого обители, „Правило веры» дважды и „Богородице Дево» раз»⁵³⁹. Другая особенность – каждение перед хлебоблагословением не только хлебов и игумена, но и образов Христа и Богородицы, что в иконостасе. На нее указывает типикон Филофеевского монастыря: «Кадит хлебы крестообразно, в окончание же каждения подобно кадит игумена и икону Христа и икону Богородицы»⁵⁴⁰.

Установленное Иерусалимским уставом чтение во время хлебовкушения на Афоне строго соблюдается, несмотря на отсутствие хлебовкушения, причем само чтение, как и по Диа-таксису, предваряется возгласом иерея⁵⁴¹. Согласно одним уставам, предметом чтения является Священное Писание Нового Завета. Типикон Пантелеимоновского монастыря по этому поводу приводит указание Иерусалимского устава: «Ведати подобает, что от недели Пасхи до Пятидесятницы на этом чтении, говорю же о великой вечерне, читаются Деяния апостолов, в прочие же недели всего времени (года) – 7 соборных посланий и 14 святого апостола Павла и Апокалипсис Богослова»⁵⁴².

Типикон же Филофеевского монастыря указывает чтение «Слова» в честь Пресвятой Богородицы: «Начинается чтение так: „Слово на праздник Пресвятой Владычицы нашей Богородицы"», – хотя чин агрипнии в типиконе изложен применительно к совершению его под воскресенье⁵⁴³. Типикон Костамонитского монастыря не устанавливает определенных чтений, полагая это на усмотрение екклисиарха: «Канонарх, сказав „Аминь», читает положенное екклисиархом чтение»⁵⁴⁴. Такое разнообразие в смысле содержания великого чтения отмечает Григорович-Барский. Так, о чтениях в лавре преп. Афанасия Афонского он говорит, что там «на бдениях бывают чтения четыри: первое чтет канонарх, от жития или похвалы празднуемаго, по совершении вечерны; второе чтет честнейший кто, по первой кафисме, от оставлшагося преждняго поучения; третие, по полиелеи, еще знаменитшое лице, си ест кто от проигуменов; четвертое сам игумен, по третей песны канона. Синаксар же, по 6-й песны, не посреде церквы, но на на-лойцы клироса от канонарха чтется. В неделы же, по троичных, 1-е чтение чтет канонарх, от толкованного апостола; 2-е чтение инный, по первой кафисме, или от жития празднуемаго святаго, или от беседы Златоустаго, толкующой Евангелие, по рядной неделы; 3-е кто от соборных, от тогожде оставлшагося слова, абие по ипакои, пред антифонамы; 4-е первенст-вуяй кто, такожде от оставлшагося поучения, по 3-й песны… По неделям же Великаго поста чтения бывают 4: два от Шес-тодневия святаго Василия, а два последи торжественна, по рядовой неделы… Наченши же от Фоминой неделе, по всем не-делямь, даже до Пятидесятницы, чтения 4: от Деяний св. Апостол, Евангелия Иоанна толкованного, два от Евангелия рядовой недели, си ест от бесед на рядовое Евангелие»⁵⁴⁵.

В Иверском монастыре, по тому же Григоровичу-Барскому, «чтения употребляют сия: в Великую Четиредесятницу, по неделям, чтется на утрени Шестодневие от Златоустаго на пред-нихь двох чтениях (кроме первой неделе), …в недели же по Воскресении Христовом, даже до Пятидесятницы, на первом чтении от Деяний Апостольских толкованих, на прочих же триехь от толкования рядоваго Евангелия; в прочия же неделы и дны вся неотменно, якоже и в лавре»⁵⁴⁶.

Из сказанного следует, что на Афоне предметом чтений служит не столько само Священное Писание Нового Завета, сколько его толкование и по связи с ним святоотеческие творения, на бдениях же святым – сказания из их жития и похвальные слова им. Заслуживает внимания также то обстоятельство, что чтения на всенощном бдении в целом в какой-то мере приводятся к единству содержания, так что последующее является обычно продолжением предыдущего. Такая система ч тений, где большинство из них не составляет законченного целого, а продолжается в несколько приемов, вызвана необходимостью соблюдать указание устава, чтобы агрипния заканчивалась при восходе солнца. Из этих соображений еккли-сиарх по ходу самого всенощного бдения устанавливает объем того или иного чтения, и, таким образом, чтения по существу являются средством «регулирования» богослужебного времени. С этой стороны чтения, по выражению архимандрита Антонина (Капустина), являются «наилучшим подспорьем к растяжению всенощного бдения действительно на всю ночь»⁵⁴⁷.

В отношении отправления Шестопсалмия и последующей части утрени до полиелея афонские монастыри держатся порядков Иерусалимского устава. Шестопсалмие предваряется звоном в колокола и била⁵⁴⁸, читается предстоятелем⁵⁴⁹ или «учиненным» монахом⁵⁵⁰. Во время чтения лампады гасятся и храм покрывается мраком, цель которого поясняет Григорович-Бар-ский: «Кандили не точию тамо (разумеется в лавре преп. Афанасия), но во всехь монастирских и скитских церквах зело тонко зажигают, или великого ради расходу, понеже многие сут не усипны, или умиления ради, да в темноте стоящы, может кто вздхнути или прослезитися, аще бо в нощи нест каковая зажженная свеща, не видить друг друга стояща. Сего ради, нарочно погашают свещы, егда чтется на утрены Шестопсалмие, си ест по „Услышит тя», наченши от „Слава в вышних Богу», „Господи, что ся умножишася», „Господи, не яростию Твоею» и прочая, да не рассмотряюще ничто очима, с вниманием и умилением слушают»⁵⁵¹.

К частным особенностям относится указание типикона Григориатского монастыря иерею читать утренние молитвы не перед Святыми Вратами, а перед образом Христа: «Исходит (разумеется иерей) с обнаженной головой перед икону Владыки Христа и читает утренние молитвы»⁵⁵².

Типикон Филофеевского монастыря указывает вместо обычных четырех стихов на «Бог Господь» три особые и тройное пение тропаря: «Певец начинает „Бог Господь» на глас отпу-стительного, канонарх же начинает посредине храма, говорит стихи: 1-й „Исповедайтеся Господеви», 2-й „И о имени Господни противляхся»; стих „От Господа бысть сей», также тропарь глаголем трижды»⁵⁵³. Что касается уставных чтений на кафизмах, то лишь типикон Пантелеимоновского монастыря указывает эти чтения после первой и второй кафизм и полиелея⁵⁵⁴. Другие типиконы полагают только два чтения: по первой и по второй кафизме⁵⁵⁵. Но, как видно из приведенного выше сообщения Григоровича-Барского, богослужебная практика Афона отступила от точного выполнения указаний типиконов, и чтение бывает только после первой кафизмы и полиелея. По сообщению Парфения, кафизмы выслушиваются на Афоне стоя, а седальны между ними поются с канонархом сидя⁵⁵⁶. Относительно отправления Непорочных типикон Пантелеимоновского монастыря говорит: «Стихословим Непорочны на три статии, и по совершении Непорочных – воскресные тропари на 5-й глас „Ангельский собор» и прочее, говоря перед каждым из них стих „Благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим», на Троичен же – „Слава» и на Богородичен – „И ныне», затем – „Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа. Слава Тебе, Боже» на этот глас»⁵⁵⁷. Типикон Филофеевского монастыря отмечает некоторые подробности торжественной обстановки отправления полиелея – именно звон в железное било и каждение кандилаптом серебряной кацеею: «Затем (разумеется после чтения) поем полиелей, когда же начинаем его, кандилапт ударяет в железное, и когда начинается стих „Доме Израилев, благословите Тоспода», тогда кандилапт кадит серебряною кацеей»⁵⁵⁸. В действительности на Афоне полиелей со стороны его отправления составляет торжественнейшую часть утрени. Торжественная обстановка создается возжжением всех паникадил и хоро-са. Подробное описание хороса дано Григоровичем-Барс-ким: «Но глава всему тамо украшению церковному есть некий, от всех обще святогорцевь именуемый, хорос, иже в коемжде монастире в соборном обретается храме, единым и тимьжде подобиемь, кругловиден, аки обруч, но и качествомь и количе-ствомь разнствует, иный бо искуснейшаго майстерства, а ин-ныи не веема искуснаго, ин зело велик, а ин мал, а ин посред-ний, по величеству главы храма; в лавре же болший всех, понеже и главы храма болша всех храмов святогорских. Хорос убо гречески не что инно знаменует, точию лик торжествующих и чинно окрест обстоящых, наподобие убо живаго лика метафоричным способом, и оный бездушный лик или хорос нари-цается. Есть убо сий хорос некий обруч спежовый, равною мерою с главою храма соделанный, в широту яко на пяд или больше, или меньше, но вес сквозе дирав изваянный, с препле-танием различных тонко изритых цветов и птиц, и животных, с частимы пределами орлов двоеглавных и некиих крутовь, наподобие башен, висит же оцеплен з вии главной храма на двана-десят поясах, тоеюжде штукою и художествомь излиянных. В иных убо монастырях на осмы поясах висит, в иныхже на десяти, по широкосты глави церковной; в святой же лавре на два-надесят поясех обешен ест хорос, сицевимь образомь. Могут же в Росии, идеже суть храмы велики, и на двадесятехь поясах его повесити и стократнейшее великолепие явити, но нест тамо та-коваго обичая, ниже в инных странах Греции, точию в некиих окрест Святой Гори приближающыхея жилыщ и в земле Воло-ской, идеже святогорцев многии сут причастнии монастыри. Нижае же обруча онаго, такожде тонко излиянние некие деско-си диравие, наподобие решеть или кадильниц висящих, ваготи ради и праваго висения хороса. Нижае же тых висят кутасы шелковии, красования ради; сверху же, окрест всего хороса обстоять, на остротах водруженнии, свещи многи, в иных монастырях множайшы числомь, в инныхже меншии, по количеству главы храма. В святой же лавре на хоросе сут свещ 72, с при-творнимы сверху цветами, наподобие крыновь и рож, иже никогда вси запаляются, точию некий определенны от ных нарочно зажигаются в дны праздничны на всенощных бдениях, во время егда поется полиелей; от нихже неутасаемии сут ЗЗ»⁵⁵⁹.

Итак, хорос – большой обруч, подвешенный под куполом в горизонтальном положении и украшенный металлическими фигурками и свечами. В торжественные моменты богослужения его раскачивают из стороны в сторону. При вращении хороса металлические фигурки от множества горящих свечей переливаются разноцветным блеском. Торжественность обстановки, достигаемая столь своеобразной иллюминацией храма, усугубляется величественным пением псалмов, звоном в било и каждением благоуханно-дымящей кацеей. «И тогда зажигается по-ликандилы и хорос, точию в четыри свещы, крестообразно; зажигаяй же толцает палицею нарочно и отходит, оны же, ко-лищущися с свещами, велию в храме являют радость»⁵⁶⁰, – говорит по этому поводу Григорович-Барский. Парфений, описывая всенощное бдение на память великомученика Пантелеймона, на котором он присутствовал в Руссике, пишет: «Полиелей пели все три псалма по стихам почти два часа. На полиелеи зажгли в паникадилах и на хорусе все свечи, и паникадилы все раскачивали. И было великое в храме торжество»⁵⁶¹. Григорович-Барский, описав торжественно и величественно отправляемый полиелей, добавляет о столь же медленном и умилительном пении пред Евангелием последнего стиха «Всякое дыхание»: «Еще же и „Всякое дихание» пред Евангелием зело медлительно и удивительно под ноту поется»⁵⁶². Дальнейший порядок афонского бдения не отличается от установившегося в Иерусалимском уставе в период повсеместного распространения его на Православном Востоке. Начало канона сопровождается каждением храма⁵⁶³. Описывая отправление канона на день великомученика Пантелеймона в монастыре его имени, Парфений говорит: «Канон со всеми стихами пели с канонархом распевом, наподобие ирмоса. На 1-й песни кадили диаконы, имея на плечах ковчеги. По 3-й песни погасили свечи, и было чтение. По 6-й – опять чтение. На 8-й зажгли свечи; 9-ю песнь пели высшим гласом; и кадили диаконы, тож с ковчегами; светилен пел один посреди церкви. „Всякое дыхание» пели все три псалма, протяженным гласом, по стихам. Тогда владыко помазывал всех от лампады святого елеем. Славословие пели по клиросам нараспев, по стихам, торжественно. Потом – „Святый Боже» и тропарь, ектению, и отпуст, и первый час»⁵⁶⁴.

Частную особенность в этой части бдения составляет указание типикона Пантелеимоновского монастыря петь по шестой песни канона на воскресном бдении вместо воскресного кондака кондак Богородицы «Предстательство христиан»: «По шестой песне кондак святого, когда есть празднуемый, если же нет, то Богородицы самогласен глас 6-й „Предстательство христиан непостыдное». Ибо ведати подобает, что воскресные кондаки и икосы не говорятся, хотя и имеются в некоторых книгах»⁵⁶⁵. Такой же особенностью богослужебных порядков данной обители является помазание елеем от лампады святого во время пения хвалитных псалмов, о чем выше сообщает Парфений, хотя типикон Пантелеимоновского монастыря указывает совершение помазания елеем по отпусте утрени: «Собираемся все пред проскинитарием, и кадит иерей или диакон святую икону и предстоятеля, затем – братий и снова святую икону, затем, сделав масличный помазок и омакнув его во святую лампаду, держит его. Пришед же предстоятель и поклонившись и поцеловав святую икону, идет к иерею, и если почтен достоинством священства, то, взяв помазок из рук иерея, прежде помазывает сам себя, затем – иерея, потом, если хочет, сам помазывает братий, если же нет, то отдает помазок иерею, и тот помазывает их, если же предстоятель непосвященный, то по помазании иереем становится на его место; затем подходят братия по чину и, поклонившись и поцеловав и будучи помазаны, снова кланяются и, сотворив поклоны к братиям на клироса, когда игумен ответит им поклоном, становятся на свои места. По помазании всех возглашает иерей „Услыши ны, Боже», „Мир всем», „Главы наша»; и говорцт молитву „Владыко многомилостиве Господи». И по совершении сего – „Приидите, поклонимся». И, исшед в притвор, поем первый час»⁵⁶⁶. Наряду с таким указанием на поле против него замечено: «Это древний чин, ныне же, когда поются Хва-литны, снимает седмичный фелонь и, поцеловав икону и сотворив помазком образ креста на ней, помазует…»⁵⁶⁷

Наконец, особенность Григориатского монастыря составляет произношение во время пения «Свят Господь Бог наш» стихов «Возносите Господа Бога нашего» и «Яко свят есть» вместо общепринятых уставами стихов⁵⁶⁸.

Лития после утрени совершается в притворе, и на ней полагается чтение «Оглашения Студитова»⁵⁶⁹. Никакими особенностями от литии типиконов константинопольской редакции она не отличается, за исключением лишь того, что помазание елеем «от кандила святаго» в бдениях праздника перенесено на пение хвалитных псалмов, о чем сказано выше.

В итоге обозрения истории чина агрипнии на Афоне следует вывод, что Святая Гора, приняв Иерусалимский устав в период повсеместного распространения его на Православном Востоке, в силу благоприятно сложившихся для нее условий в смысле изолированности от всех церковных нестроений, какие имели место в течение ряда столетий в Греческой Церкви с падением Византии, сохранила у себя чин агрипнии, как понимает это богослужение устав; молитвенная же ревность подвижников нашла пути и средства к тому, чтобы всенощное бдение не казалось непосильным. На основе этого чувства и настроенности афонцы сумели создать в чине бдения новые обряды взамен исчезнувших в нем в связи с повсеместным распространением устава. Вместе с этим они исключительно широко использовали все те средства, какие могут послужить к созданию молитвенного настроения у бодрствующих в храме ночью и облегчить им сам подвиг бодрствования. Сюда относятся широкое применение в богослужении распевов при пении псалмов, канонов, тропарей, стихир и даже отдельных стихов, как «Богатии обни-щаша» и «Всякое дыхание», а также использование «доброглас-ных» и «ученых» певцов, чьи голоса и искусство пения услаждают слух молящихся и ободряют их в подвиге продолжительного ночного стояния; этой же цели служит смена освещения храма, то погруженного во мрак, то иллюминируемого горящим хоросом и паникадилами; наконец, наполнение храма благовонным кадильным дымом. Все эти факторы внешнего воздействия на состояние человека, казавшиеся чуждыми учредителям иноческого богослужения, у святогорских подвижников стали служить средством поддержания молитвенного настроения на их бдениях. Этим объясняется само разнообразие афонской богослужебной практики, ее постоянные творческие изменения, приводящие святогорцев к необходимости до сего времени руководствоваться рукописными уставами.