Глава 32. Воцарение праведного царя, опустошение страны за нечестие беззаконных и возрождение её для блаженства праведных
1. Вот, Царь будет царствовать по правде, и князья будут править по закону. (Се бо, Царь праведный воцарится, и князи со судом владети начнут).
После того, как Господь сам поразит врагов своего народа под стенами Иерусалима и в этом покажет перед всеми силу своей власти и свою верность в сохранении завета, в земле Израильской водворится правда. Постоянными и строгими хранителями правды будут царь и князья – верховные правители, ближайшие сотрудники царя, составляющие постоянный его совет. Они будут управлять по закону – так что каждый гражданин будет иметь возможность пользоваться предоставленным ему правом, а если потерпит насилие от злоумышленников, то всегда найдет защиту в законной власти правителей, карающей злодеев и заставляющей их подчиняться закону.
2. И каждый из них будет как защита от ветра и покров от непогоды, как источники вод в степи, как тень от высокой скалы в земле жаждущей. (И будет человек сокрываяй словеся своя, и скрыется аки от воды носимыя: и явится в Сионе яко река текущая славная в земле жаждущей).
Когда правительство зорко и твердо охраняет закон, то возникающее в общественной жизни зло быстро преследуется и решительно истребляется. Посему, когда в Иудее воцарится праведный царь, то всякий подданный, хотя-бы и высокопоставленный участник в делах общественных, уже не будет скрывать свойства или говорит тайно о каком-либо народном деле. А если и появится такой скрытный советник, то он скоро скроется от правды, как бы от воды; в Сионе так сильна будет правда, что ревнители правды немедленно выдадут его власти и он опять скроется, но на сей раз уже в темнице или даже в могиле: по требованию молвы возбужденного общества и по приговору народного собрания он погибнет скоро и бесследно, как будто потонет в воде при нежданном наводнении, когда река, под напором порывистого бурного ветра, выступает из берегов, когда ярые волны неудержимо воздымаются на её поверхности и легко поглощают безрассудного гребца, стремящегося плыть наперекор неодолимой стихии. Так правда откроется в Сионе, войдет здесь во все явления общественной жизни, устранит пороки и породит все богатство добродетелей (ср.гл.33:6), подобно тому, как возрождается пустыня жаждущая в виде цветоносного луга и плодоносного сада (ст.15–17), когда находящаяся здесь река, обыкновенно пересыхающая во время жаркого лета, представляющаяся поэтому скудной и печальной, потом снова наводняется, разливается и делается славною, покрывается торговыми и промышленными судами, обрамляется цветоносными лугами и золотистыми нивами по берегам (как то бывало и бывает с рекою Нилом и др.).
3–4. И очи видящих не будут закрываемы, и уши слышащих будут внимать. И сердце легкомысленных будет уметь рассуждать; и косноязычные будут говорить ясно. (И к сему не будут уповающе на человека, но уши вдадят на слышание, и сердце изнемогших вонмет послушати, и язы́цы немотствующии скоро научатся глаголати мир).
Когда Господь поразит грозное войско Ассирийское, которого так боялись царь и жители Иерусалима, то все признают над собой Его власть; а потому и не будут надеяться на помощь от людей, хотя-бы и столь сильных, как Египтяне. Тогда все уши слышащих будут внимать или охотно и внимательно будут слушать истинного пророка – провозвестника воли Божией и руководителя в жизни богоугодной. И те, чье сердце прежде изнемогало от страха перед врагами и недоверчиво было к слову истины, и те, когда увидят исполнение слов пророческих о спасении Сиона, то будут внимательно слушать все последующие увещания и утешения пророков, как провозвестников истинных судеб Божиих. И язычники, доселе немотствующие – незнающие истинного Бога и озлобленные против Иудеев, как-бы звери бессловесные, не вступали в мирный союз с ними и не говорили о мире, теперь, когда увидят над собою поразительное могущество Бога иудеев, именно по чувству страха перед Ним, будут говорить о мире или помышлять о добром союзе с «истинными чтителями истинного Бога, а через них и с самим Богом (гл.29:23–24; 33:7,10–13).
5–6. Невежду уже не будут называть почтенным, и о коварном не скажут, что он честный. Ибо невежда говорит глупое, и сердце его помышляет о беззаконном, чтобы действовать лицемерно и произносить хулу на Господа, душу голодного лишать хлеба и отнимать питье у жаждущего. (И к сему не рекут юродивому владети, и к сему не рекут слуги твои: молчи. Юрод бо юродивая изречет, и сердце его тщетная уразумеет, еже совершати беззаконная, и глаголати на Господа прелесть, еже растлити души алчныя, и души жаждущыя тщы сотворити).
Когда откроется власть Вседержителя и водворится правда на земле, то уже не будут предлагать царской власти юродивому (невежде) – человеку неопытному и неблагоразумному в общественных делах, такому, которому его же слуги, всецело ему подчиненные, говорят в лицо с дерзостью: «молчи»... Неблагоразумный правитель в своих повелениях подданным естественно изрекает неблагоразумное; его сердце – сосредоточие его помыслов и желаний – естественно наклонно понимать тщетное, т.е. останавливать свое внимание на одной привлекательной внешности, не прозревая в основание и цель дела; а потому он и приходит постоянно к беззаконию. Так, обольщаясь военной силой врага-соседа, Иудейский царь заключал с ним оборонительный союз, через это преступал завет, с Богом, подвергался наказанию и страдал больше, нежели мог бы страдать без того. А иногда это неблагоразумие подобного правителя доходило до того, что он решался произносить хулу на Господа (глаголати на Господа прелесть), т.е. говорить народу обольстительную ложь во имя Господа, прикрывая эту ложь святым именем Его: и ложь, сказанная от имени Божия, как бы определение Его воли, находила поэтому большой успех в народе, а вместе с тем приносила и тем большее зло тому же легковерному народу. Такая гибельная ложь растлевает или губит души алчущих и души жаждущих оставляет без удовлетворения, и так губит тех и других самым лютым образом – голодной смертью. Так именно было, когда неблагоразумный царь Иудейский, страшась Ассирийцев, искал помощи в союзе с Египтом, тем самым нарушил союз с Богом и подверг крайне опасным бедствиям себя и свой народ (30:3–7,9–14,20–21 и сл.).
7–8. У коварного и действования гибельные: он замышляет ковы, чтобы погубить бедного словами лжи, хотя бы бедный был и прав. А честный и мыслит о честном и твердо стоит во всем, что честно. (Совет бо злых беззаконная совещавает, растлити смиренные словесы неправедными, и рассыпати словеса смаренных на суде. Благочестивии же смысленне совещаша, и той совет пребудет).
Совет злых, именно Иудейского царя и его сообщников, своевольных и богоотступных (30:1–5; 31:1–3), направлен к тому, чтобы растлить смиренных, коварно обманывать и губить подданных кротких, доверчивых и покорных. А если они увидят себя обманутыми и заявят об этом на общественном суде, то и здесь слова их будут рассыпаны – все показания и доказательства будут разобраны и опровергнуты вместе и порознь силой и хитростью непобедимого красноречия (29:20–21). А благочестивые люди, проникнутые Духом Божиим, покорные закону Господа и послушные Его пророку, составляют свой совет под руководством святой воли Божией, в совершенном согласии с её требованиями, и – безошибочно; а потому их совет пребудет – будет выполнен на деле и это дело, к их славе, останется, во благо общественной жизни, навсегда (29:22–23; 30:15,18–19; 31:4–5). Таков совет самого Пророка и преданных ему людей.
9–10. Женщины беспечные! встаньте, послушайте голоса моего; дочери беззаботные! приклоните слух к моим словам. Еще несколько дней сверх года, и ужаснетесь, беспечные! ибо не будет обирания винограда, и время жатвы не настанет. (Жены богатыя, востаните, и услышите глас мой, дщери, с надеждею слышите словеса моя: дня летняго память сотворите в болезни с надеждою: потребися обымание винное, преста сеяние, и (собирание) к тому не приидет).
Так как пребудет только совет праведных, а совет злых погибнет, то пророк и переходит к изображению предстоящих перемен в жизни народа, но при этом, предызображая запустение страны, пророк с утешением обращается к женщинам, чтобы они склонные отдаваться постигающему их горю всецело и безрассудно, не дошли до отчаяния. Посему, не умаляя бедствий, чтобы возбудить дух истинного покаяния, он, однако, поселяет в их души надежду. – Женщины богатые и потому беспечные, а еще более беспечные девицы, дочери богатых родителей, были, конечно, менее всех внимательны к строгому слову пророка о покаянии; теперь же и они должны слушать его и с уверенностью принять откровение Божие о судьбе своего отечества. Они должны вспомнить «день летний» – тот, когда они с живейшей радостью и громкими песнями собирали обильный виноград или любовались на тучные колосья пшеницы... Увы, скоро прекратится насаждение виноградных лоз и снимание виноградных гроздьев, – прекратится посев и сбор пшеницы, и не пройдут эти дни долго-долго!.. Вот где место болезненной скорби, однако – не отчаянию, а только покаянию и самому искреннему.
11–12. Содрогнитесь, беззаботные! ужаснитесь, беспечные! сбросьте одежды, обнажитесь и препояшьте чресла. Будут бить себя в грудь о прекрасных полях, о виноградной лозе плодовитой. (Ужаснитеся, сжалитеся уповавшие, совлецытеся, наги будете, препояшите чресла своя во вретища, и в перси бийтеся о селе желаемом, и о виноградном рождении).
Богатым естественно не ожидать нужды и нищеты; им свойственно забываться и, окружая себя всеми средствами роскоши, предаваться неге. А пророк поражает их ужасным откровением и призывает к глубокому покаянию. Даже женщины, утопавшие в своих широких, длинных и изысканных одеждах (гл. 4), должны теперь совлечь с себя эти одежды и только – по чувству стыда – препоясать чресла вретищем -куском какой-либо грубой ткани (иногда волосяной); и так, приняв вид беднейших рабынь, они должны ударять себя в грудь (перси) и тем невольно выражать глубочайшее сокрушение – о селе желаемом – о своем поле, где прежде высилась и шумела тучная золотистая пшеница – средство к удовлетворению всех существенных потребностей, и – о виноградном рождении или о преизобильном урожае винограда в своем плодоносном винограднике, что составляло главное условие пиршеств при всяких радостных событиях в жизни: они должны скорбеть о том и другом, потому что скоро совершенно не будет ни того, ни другого.
13–15. На земле народа моего будут расти терны и волчцы, равно и на всех домах веселья в ликующем городе; ибо чертоги будут оставлены; шумный город будет покинут; Офел и башня навсегда будут служить, вместо пещер, убежищем диких ослов и пасущихся стад, доколе не излиется на нас Дух свыше, и пустыня не сделается садом, а сад не будут считать лесом. (На земле людей моих терние и былие возникнет, и от всего дому радость восхитится: град богат, домове оставленнии, богатство града и домы вожделения оставять: и будут веси пещеры до века, радость ослом дивиим, паствы пастухов. Дóндеже найдет на ны дух от Вышнего, и будет пустыня в Хермель (как Кармил), а Хермель в дубраву вменится).
Вместо плодоносных нив и виноградников на земле народа Божия, издревле обетованной и многократно благословенной, возникнут терны и волчцы – колючие и ни для чего негодные поросли: это и будет знаком проклятия Божия над этой землей. Тогда и от всякого дома радость восхитится: дома, прежде осененные цветущими садами, богато убранные тканями для роскошных пиршеств и веселых бесед, скоро опустеют и разрушатся и сами развалины их, находясь как бы среди пустыни, зарастут так же тернием, как заброшенные могилы проклятых мертвецов, и останутся так до века. Здесь будет радость только для диких ослов, обыкновенных обитателей дикой пустыни, где они, никем не стесняемые, отвратительным криком оглашают мертвую окрестность. И приют в этих развалинах будет, как во всякой случайной пещере, только разве что для пастухов, застигнутых на своем пастбище непогодой: разве только их грустная песня еще расскажет о страшных днях погибели беспечного народа и замрет в пустынной тишине безлунной ночи. Но благость Божия возродит и эту опустошенную землю. Как обыкновенно, при дуновении весеннего ветра и благотворном действии солнечного тепла и света, возрождается всякая растительность, и даже пустыня превращается в цветущий и плодоносный сад, на подобие горы Кармил (в Галилее), а сад разрастается в виде рощи; так, при действии благодати Духа Божия, воссозиждется и земля обетованная и в ней утвердится царство правды, мира и блаженства для праведных.
16–17. Тогда суд водворится в этой пустыне, и правосудие будет пребывать на плодоносном поле. И делом правды будет мир, и плодом правосудия – спокойствие и безопасность вовеки. (И почиет в пустыни суда, и правда в Кармиле вселится: и будут дела правды, мир, и одержит правда покой, и уповающе будут до века).
В пустыне, где совершалась погибель безрассудных за беззаконие, и где снова появится обильная жизнь, здесь же снова водворится и суд; пустыня процветет наподобие горы Кармил, которая славилась своей разнообразной и роскошной растительностью (ср.35:3), а вместе с тем водворится в ней и правда. И будут дела правды: пребывание правды откроется в обилии всяких добродетелей: тогда не будут губить алчущих и жаждущих, не станут притеснять смиренных на суде (ст.6–7), не решатся возлагать надежды на коней и колесницы, отвергнут идолов (гл.31:1,7). И удержит правда покой: люди, содержащие правду во всем неуклонно, будут обладать и покоем, – будут обладать им как собственным и неотъемлемым благом, и навсегда пребудут с надеждой на совершенную безопасность.
18–20. Тогда народ мой будет жить в обители мира и в селениях безопасных, и в покоищах блаженных. И град будет падать на лес, и город спустится в долину. Блаженны вы, сеющие при всех водах и посылающие туда вола и осла. (И вселятся людие его во граде мира, и обитати будут уповающе, и почиют с богатством. Град же аще снидет то не на вы приидет: и будут живущии в дубравах уповающе, якоже сущии на полях. Блажени сеющии при всякой воде, идеже вол и осел попирает).
Люди Божии и теперь обитают в «городе мира», т.е. в Иерусалиме (евр. Иру-шалаим – город мира); но он будет опустошен и расхищен: только через много-много лет он снова сделается городом мира – для блаженства праведных. Как некогда праотцы народа – благословенные патриархи пребывали мирно со своим богатством – стадами в Ханаане, так и достойные их потомки будут наслаждаться миром при богатстве добродетелей. Если зайдет градовая туча, то она разрешится над лесом, а не над полями; но и в лесу будет жизнь безопасна также, как и на полях; и сеяние будет при всякой воде – проточной и стоячей; и урожай здесь будет так обилен, что сюда будут пускать свободно вола и осла, не опасаясь за причиняемый ими вред. Это довольство жизни есть выразительный образ духовного блаженства верных в царстве Божием.
Кто же именно тот «Царь праведный», при котором водворятся на земле правда, мир и радость, и пребудут до века? – Из царей, современных пророку Исаин, никто не был столь праведным: даже и наилучший из них, Езекия неосторожно входил в отношения с языческими царями и сам лично далеко не был безукоризненно праведным; напротив, он получил прощение от Бога за свои прегрешения только по молитве пророка Исаии. – Царь совершенно праведный, без сомнения, есть то Лицо, о Котором пророк Исаия неоднократно возвещал и прежде: это Потомок Иессея и Давида, Еммануил. Бог Крепкий, Князь мира, и притом беспредельного, а именно – Христос Спаситель (гл.11:1–5 и сл., 7:14–16; 9:2–7; 2:2–4). Поэтому тоже пророчество о будущем Царе правды неоднократно повторил и современник плена Вавилонского пророк Иеремия (Иер.23:5–6; 33:14–16). Наконец, и послепленный пророк Захария, утешая своих современников, ещё раз произнес то же пророчество о пришествии в Иерусалим Кроткого Царя правды – Спасителя и о времени всеобщего мира (Зах.9:8–10). Это благовестие древних пророков и оправдал Иисус Христос, когда совершил вход в Иерусалим, как Царь мира, а затем словом правды, кротости и любви утвердил на земле всеобщее и вечное царство мира.