Глава 4. Речь Елифаза. Не отрицая благочестия Иова в его прошедшей житии и припоминая свои наблюдения и таинственное откровение, Елифаз ставит ему на вид недостаток его мужества в перенесении бедствий и мудрости в понимании их причины и цели

Ст. 1–2. Выслушав грустную речь Иова, Елифаз с ревностью искреннего друга решился предложить ему свое основательное суждение о причине и цели лютой скорби его и вместе указать возможность выйти из столь бедственного положения; как старейший, опытнейший и более почтенный из друзей, он первый обращается к Иову с кротким словом задушевного увещания. Еда множицею глаголано ти бысть в труде: не бывало прежде, чтобы кто постарался и смог много говорить с тобою, всякий изнемогал в беседе с тобою. Тяжести же глагол твоих кто стерпит: потому что сила убедительности в твоих словах так велика, что никто не мог противостать тебе и выдержать неравную борьбу мысли и слова, – истина была на твоей стороне и всякий склонялся к твоему убеждению.

Ст. 3–4. Будучи премудр, ты некогда научал многих с терпением переносить несчастия, поражающие человека по воле Божией. Прежде ты и руце немощных утешил еси, – вразумляя о причине несчастий, поселял в них мужество, и они поднимали опустившиеся руки, брались за работу с надеждою на будущее благополучие. Некогда ты немощныя воздвигл еси словесы, – тем, кто в борьбе житейской истощал все силы и падал в изнурении под бременем несчастий, ты своим советом давал выход из трудных обстоятельств, избавлял от отчаяния. Некогда ты и коленом немощным силу обложил еси, – тем, кто при столкновении с различными невзгодами потерпел сильные удары, ты исцелял раны и давал возможность стоять твердо на пути добродетельной жизни. Прежде была так велика и тверда твоя благочестивая мудрость, не так – теперь.

Ст. 5. Ныне же прииде на тя болезнь – ты же возмутился (в смятении) еси. Настоящий тяжелый опыт жизни поколебал величайшую силу твоих убеждении; пораженный болезнью, ты упал духом, не видишь причины своих несчастий, не знаешь что тебе делать для избавления себя от зол и не можешь успокоиться. Где же твоя, нужная теперь для тебя, благочестивая мудрость?

Ст. 6. Еда страх твой есть не в безумии, и надежда твоя и злоба пути твоего: по видимому, поколебалось основание твоей мудрости – благоговейное чувство страха Божия, при котором ты во всем видел силу и власть Промысла, страшился заявлять о недовольстве своею жизнью, склонен был предполагать в себе и других (напр. своих детях) грехи неведения – в деле· или в мысли. Теперь же ты, по видимому, оставляешь и надежду свою на Бога, предаваясь отчаянию, и злобу пути твоею – ревность о добродетельной жизни, имея в виду только гибель имения и предстоящую смерть... Так переменился твой образ мыслей и чувств, но благоразумно ли это? – Ужели ты был богобоязненным и благочестивым только тогда, когда был здоров, богат и знаменит? Нет, это, недостойно твоих древних, твердо верных убеждений и никак не может быть оправдано.

Ст. 7. Помяни убо, кто чист сый погибе: в течение всей своей жизни, при всей своей разносторонней деятельности едва ли ты наблюдал, чтобы кто-либо, будучи совершенно чист пред Богом и своею совестью, погибал; или когда истиннии еси из корене погибоша: еще менее вероятно, чтобы люди во всех отношениях безукоризненные, погибали не только сами, но со всем семейством и потомством (как это имело быть с Иовом). Нет, гибель, особенно такая ужасная и великая, есть следствие нечестия, – что может отчасти оправдываться и наблюдениями жизни.

Ст. 8. Якоже видех орющих неподобная (неприличное), сеющий же я, болезни пожнут себе. Не мало встречается людей, образ мыслей которых не соответствует благородной природе человека, созданного для совершеннейшей правды и чистого добра; такие люди по нерадению подготовляют в своих нравах удобную почву для порока, сеют ложь, и гибель жизни является плодом их деятельности, возроптавшей на неправде. По плодам деятельности можно судить о чистоте сердца и правоте мыслей человека.

Ст. 9–11. Возникновение и проявление всякого нечестия в душе и жизни человека уничтожается бедствием и болезнью. От духа гнева Божия – палящего ветра Аравийской пустыни – -исчезает сила кровожадного льва, затихает страшный рев его лютейшей спутницы – львицы; мгновенно прекращается веселие – игривое, но злостное и горделивое чувство – ядовитых змиев (драконов), с открытою пламенеющею пастью нападающих на свою добычу, уязвляющих и пожирающих, ее; задыхается алчный мраволев (величайший и сильный муравьед, зверь, принадлежащий к отряду неполнозубых млекопитающих, имеющий в длину 4 фута и питающийся по преимуществу муравьями)³: все они лишаются пищи и погибают; а скимны (детеныши) львов остаются друг другу, – одинокими и беззащитными в своем ложе... Подобным образом и люди, сеющие зло, алчные, кровожадные, наводящие ужас своим злодейством, по действию карающей правды Божией, погибают быстро и со всем своим потомством (строго вразумляющее указание на погибель детей Иова).

Ст. 12 а. Если бы в словах твоих, так сильно выражающих твою глубокую скорбь о потерянном благополучии и безнадёжность на возвращение его, была истина – основательное убеждение, что ты не заслуживаешь такого несчастия; то действительно не постигло бы тебя ни одно бедствие из столь многих, на пути твоей жизни тебя не сретило бы зло – «дух гнева» Божия, как льва в пустыне. Нет, самые бедствия, столь многочисленные и тяжкие, открывают твою виновность пред Богом.

Ст. 12 б. Тот может отрицать свою виновность пред Богом, кто не знает бесконечных совершенств Его воли. Но кто их не знает? – они открываются всякому разумному и добросовестному человеку – посредственно, естественно, или непосредственно, сверхъестественно. Не приимет ли ухо мое предивных от него. И мое «ухо» (внимание) способно воспринять предивное откровение премудрой воли Божией; и Господь действительно удостоил меня воспринять такое откровение непосредственно от Него при некоем таинственном веянии ночного ветра.

Ст. 13–16. Чрезвычайное откровение Божие было воспринято мною вполне и хранится в моей памяти твердо.

Это был таинственный ночной голос, сильно проникающий в душу, производящий в ней необыкновенный страх; ужас объял меня и взволновал до потрясения не только членов тела, но и костей – самого основания моего существа. – При сильно возбужденном внимании дух на лице ми (на меня) найде, устрашишася же ми власи и плоти: тихое дуновение ветра коснулось моего лица и я проникся страхом так, что волосы вздымались на моей голове и члены тела трепетали. – В сильном страхе я возстал с своего ложа и не заметил, что было причиною явления; видех, устремил свои взор вперед, всматривался, по пред моим взором не было никакого определенного обличия, предмета в определенном виде, доступного зрению, – только тихое дуновение ветра и голос откровения.

От. 17. Господь сказал: что бо; еда чист будет человек пред Богом. По внушению Божию, несомненно, человек, рождающийся во грехе, мыслящий и чувствующий под неизбежным влиянием страстей, не может быть чист пред Богом, существом беспредельно святым. – Будет ли в делех своих без порока муж? Соответственно несовершенствам своей души, человек не может вести себя безукоризненно: при всей своей мудрости, основанной на долголетнем опыте, он не свободен от склонностей и поступков, унижающих нравственную сторону его жизни и поставляющих его в ответственность пред высшими требованиями нравственного закона, служащего выражением поли Божией. Таково непреложное свидетельство самого Господа.

Ст. 18. Были и существуют великие ревнители истины и добродетели, люди высокой святости, цель жизни их – творить волю Божию. Существуют даже высшие, бесплотные и святейшие существа, находящиеся в ближайшем общении с Богом, преданные Ему всецело, утвердившиеся в добре, это – ангелы Божии. И что же? – и с ними постоянно помощь Господа, Его промышление: иначе, и они по своей, все же ограниченной природе могли и могут явить нечто стропотное (уклониться с тропы, дороги), уклониться от высочайшего назначения своей жизни (так ангел света стал сатаною и первенца из людей соделал рабом греха).

Ст. 19–20. Если бесплотные существа, ангелы, живущие в горнем мире, во свете, непричастном нечистоте тления, верпы своему назначению только при содействии благодати Божией; то более ограниченные существа, люди, облекшиеся прахом и содержащие душу в теле, как в бренной храмине, естественно покорны страстям и склонны ко греху, – прямой и законный конец их жизни болезнь и смерть. За свою склонность к беззаконию они недостойны жить от утра до ночи; и Господь может не щадить их, как неверных своих рабов, справедливо может истреблять их, как вредную молю.. Так несилен и нетверд человек на пути добродетели.

Ст. 21. – Есть люди, не помнящие своего человеческого назначения и достоинства; нет в них премудрости, – вместо руководящих указаний здравого разума и чистой совести, вместо смирения и полнейшей преданности воле Провидепия, в них царят страсти, своеволие и самонадеянность; и вот они погибают под дуновением того же «духа гнева» Божия, как трава от знойного ветра пустыни.