Глава 20. Речь Софара (2-я). Уверенность Иова, что его бедствия и страдания не зависят от его грехов, по мнению Софара, не имела основания в предании, по которому известно, что со времени грехопадения первых людей как сами нечестивые, так дети и потомки их погибают неожиданно скоро, богатство их служит для них отравой, имение расхищается, самая смерть их позорна и люта, как чрезвычайная казнь от Бога

Ст. 1. Ограбленный, разоренный, полумертвый, всеми оставленный, свидетель своего незаслуженного позора, трепещущий в виду открывающейся могилы, Иов умилённо просил друзей о милости – посочувствовать ему, прекратить спор, поддержать в нем надежду на спасение. Но, обращаясь к сказанному ими, он как будто признавал собеседников своими победителями (гл. 19, ст. 2); обличая их бесстыдство, в то же время как будто соглашался, что и сам погрешал в слове (гл. 19, ст. 4); прося у них милости, грозил им наказанием от Бога (19, 28 – 29). Это и побудило Софара сказать еще речь. Он понял, что Иов признал над собой гнев Божий, и в этом признал некоторый успех прежде высказанных речей, поэтому решился поддержать снова их главную мысль, что несчастие есть следствие нечестия.

Ст. 2. Не тако мнях сия тебе речи противу, и не разумеете паче нежели и аз (οὐχ οὔτως ὑπελάμβανον σε εἰναι και αντερεῖν σε ταῦτα καί οὐχί συνιέναι μάλλον ἤ εγώ).

На основании прежнего близкого взаимного знакомства, Софар знал источник сведений, достоинство убеждений, образ мыслей и жизни Иова, а потому не предполагал и не ожидал, чтобы он был таким упорным в смелой защите своей невинности пред Богом при таких несчастных обстоятельствах, чтобы он не имел мудрости более, чем Софар, чтобы когда-либо от него пришлось выслушивать такое сильное противоречие в решении одного из главных вопросов жизни – какая причина несчастия человека – и что Иов не знает того лучшего ответа, какой дает на это общеизвестное предание прошедших поколений (ср. ст. 4).

Ст. 3. Наказание срамления моего (παιδείαν ἐντροπῆς σου) услышу, и дух от разума (моего) отвещавает ми. Непонимание, клевета, бесстыдство, ложь, вот недостатки в речах друзей, по мнению Иова (ср. 19 гл. ст. 2 – 3). Софар принял во внимание замечание таких недостатков со стороны искреннего друга; но, чтобы освободиться от упрека в пристрастном суждении, он решил защищаться «от разума» – на основании ему известных истин, переходящих по преданию от первых веков.

Ст. 4–5. Еда сих не уразумел еси от века, отнележе (с той поры, как) положен человек бысть на земли; Веселие бо нечестивых падение страшно (ἐξαίσιον), обрадование же беззаконных пагуба. Не знать о таком событии, которое, хотя поучительно и важно, но совершилось недавно и еще не стало общеизвестным, простительно человеку даже мудрому. Напротив, не знать древнего предания, по содержанию высокопоучительного, общеизвестного не только мудрым старцам, но и детям, не извинительно. Премудрый Иов несомненно должен был знать такое предание, которое идет с начала жизни первозданного человека на земле, остается постоянно незабвенным и непреложно истинным. Оно громко вещает: что бывает для нечестивых предметом приятного ощущения, влечения, отрадного чувства и причиной беспечной веселой настроенности, то служит и предметом страстного увлечения, причиной преступлений, падения и гибели. Таково было «древо познания добра и зла» для первых людей при соблазнительных качествах этого запрещенного блага; таковы были льстивые обещания сатаны для гордой мечты первой женщины и её мужа: что льстило им, то и погубило их.

Ст. 6. Аще взыщут на небо дары его, жертва же его облаков коснется. Нет, дары нечестивого не будут приняты святым и всеведущим Богом. Ни притворное расположение нечестивого принести дар, ни видимая доброкачественность и ценность жертвы Господу не заслуживают Его благоволения и милости, если в приносящем нет искреннего благоговения и любви, готовой на самопожертвование, нет чистоты сердца и сердечной преданности в отношении к своему Творцу. Дым такой жертвы не восходит к облакам, не благоухает в небесах, не обоняется Богом, Господь не принимает оной. Так не была принята жертва первородного сына Адама – братоубийцы Каина¹⁵.

Ст. 7–9. Егда бо (нечестивый) мнится уже утвержден быти, тогда в конец погибнет: видевшии же его рекут: где есть; Якоже сон отлетевый не обрящется, отлете же аки мечтание нощное (сновидение); око призре (на него) и не приложит (не повторит), и ктому не познает его (не дает знать о нем) место его. Когда нечестивый при употреблении всех сил, с помощью многочисленных средств освобождается от всех своих неприятных обстоятельств и враждебных препятствий, становится уже непоколебимым в своем образе жизни, уверенным в своем благополучии, тогда он неожиданно и вдруг гибельно оканчивает свою жизнь, иногда – так, что никто не знает даже и о месте его погибели. Его слава в прошедшем, роскошная обстановка в настоящем и широкие планы на будущее исчезают вдруг, как сновидение. Оно представляет жизнь спящему человеку в самых привлекательных образах и очаровательных явлениях, но доколе продолжается сон, а при пробуждении его мгновенно и бесследно исчезает, и ему снова открывается горькая действительность; так и наблюдение собственного благополучия недолго радует нечестивого, прекрасная обстановка его жизни восхищает его очень кратковременно; иногда какой-либо гость или странник раз видит его счастливым, а в другой уже не видит вовсе и его самого...

Даже место, где жил и погиб нечестивый, быстро изменяется и до такой степени что на нем не остается никаких признаков его прежнего обитания. И о такой судьбе, нечестивых красноречиво свидетельствует древнейшее предание. Братоубийца Каин задумал овладеть правом первородства, стать единственным наследником всего отеческого имущества, убил родного брата, но – проклятый Богом, он скрылся от людей и никто не видал, где и как он погиб. Бесследно погибло и потомство его в волнах потопа. И та земля, где обитали нечестивые потомки Каина, не дает теперь ни единого признака их бытия.

Ст. 10. Сынов его да погубят меньшии. После смерти человека хранят его имя, принимают звание, наследуют честь и богатство, обыкновенно, или его дети, или ближайшие родственники и тем поддерживают о том доброе воспоминание. Не так – по смерти нечестивого. «Меньшие» – люди во всех отношениях униженные являются врагами детей нечестивого. при общем усилии унижают их и разрушают опоры, которые обеспечивали их благополучие Так истребляется всякая память о нечестивых. И руце его возжгут болезни. В виду наступившей опасности и предстоящей гибели человек естественно вспоминает о своем Творце, обращается от всего сердца к Его милосердию, приносит Ему жертвы и тем свидетельствует пред Ним о своей полной Ему преданности. Пламень жертвы выражает пламенную любовь приносящего и низводит на него дары милости Божией. Не то – у нечестивого: он приносит всесожжение, воспламеняет тучные жертвы и – тем самым воспламеняет гнев Божий, нисходящий на него в виде бедствий, страданий и скорбей. Такова была жертва Каина.

Ст. 11. Кости его наполнишася грехов юности его, и с ним на персти уснут (слягут под насыпью могилы). Кости – опора тела; .мозг, содержащийся в них, – источник их здоровья. Кости нечестивого наливаются нежным мозгом, который вырабатывается из самой лучшей пищи, но приобретенной большею частью обманом, подкупом, грабежом: иногда такой мозг есть ничто иное, как кровь неповинной жертвы, пролитая и выпитая злодеем, потом обратившаяся в его плоть. Справедливое возмездие правды Божией требует, чтобы эти кости, переполненные кровью невинных жертв, были раздроблены, брошены в могилу и покрылись прахом.

Ст. 12 – 14. Аще усладится во устех его злоба, скрыет ю под языком своим: не пощадит ея, и не оставит ея: и соберет ю посреди гортани своего: и не возможет помощи себе: желчь аспидов во чреве его. «Злоба» в виде зложелания, злопамятства и злодейства служит нечестивому избранным и наилучшим средством его образа жизни. Каждый раз награбленная чужая собственность бывает для него так приятна, как самый лакомый кусок. Нечестивый, желая подольше насладиться награбленным добром, не сразу глотает его, прежде немалое время держит его в сбережении, как бы под языком; но, ощущая сладость скрытого лакомства, он не оставляет ни малейшей частицы его, растворяет слюной все и глотает всякую каплю. Но это сладкое лакомство – смертельный яд. Проглоченный, он тотчас отравляет кровь, воспаляет всю внутренность, кипятит слюну, возбуждает сильнейшую рвоту и клубом извергается вон. Отравленный и беспомощный злодей задыхается; еще мгновение – и он падает мертвым. Так, преступно приобретенное добро подобно убийственному яду лютейшей змии – аспида.

Ст. 15–16. Богатство неправедно собираемо изблюется. Любовь к роскошной жизни, привязанность к неумеренным наслаждениям развивают потребность богатства и усиленного приобретения безмерно обильных средств даже всякими неправдами. Такие усилия нередко достигают великого успеха; но богатство, так накопленное, не идет на пользу его обладателям и, как ядовитая пища, принятая в гортань, быстро разрушает силы и губит жизнь человека. В то время, как неправедно богатый находится под обаянием мечты будто он наверно обеспечил свое будущее благополучие – из храмины его извлечет его ангел, мгновенно поражает его ангел смерти и бездыханный он относится в могилу, а богатство быстро расхищается и беспощадно истребляется ..

Ст. 17. Ярость же змиеву да ссет (сосет), да убиет же его язык змиин. Нечестивый, ища только одних удовольствий, изыскивая средства к наслаждению, развивает страсти, а ложь, коварство и злодейство делает непременными средствами для удовлетворения своих гнусных потребностей. Но питать душу прелестью порока также убийственно вредно, как грудное дитя питать ядом змии вместо молока матери. Поучительный пример этого – в предании о грехопадении первых людей. Ложь, вот яд, каплющий с языка змия искусителя, отравивший первых и всех людей. Праматерь рода человеческого впервые была обольщена льстивыми обещаниями сатаны и, еще не заслужив великих благ, данных ей Богом, возмечтала о приобретении божественного блаженства, приняла преступное средство -запрещенный плод «древа познания добра и зла», отравила им себя и мужа, а потом вместе с ним была лишена райского блаженства. Ангел смерти уже не допускал несчастных и ко входу блаженного жилища.

Ст. 17–18. Да не узрит (нечестивый) отдоения скотов, ниже прибытка меда и масла кравия. Вотще и всуе трудися: богатство, от него же не вкусит, (оно будет) якоже клоки (сена) несожваемы и непоглощаемы. Главная и лучшие, но «неправедно» приобретённые, средства пропитания – мясо молодых, только что отдоенных, животных, мед, молоко, сыр и масло будут также бесполезны или вредны для нечестивого собственника – хозяина, как для рабочих животных клоки дурного сена с примесью жесткой, колючей и даже ядовитой травы, каких нельзя ни жевать, ни глотать.

Ст. 19. Многих бо немощных домы сокруши, жилище же разграби и не постави Нечестивые отличаются насилием и жестокостью при разрушении и потом расхищении чужих домов, в построении которых они не принимали участия. Но эти – то злодейские свойства и делают совершенно бесполезным для них награбленное имущество из тех домов, которых они не созидали.

Ст. 20 – 21. Несть спасения имению его, в вожделении своем не спасется: несть останки брашну (пищи) его, сею ради не процветут ему благая. Человек благочестивый иногда ничего не имеет, кроме насущных средств, которые зарабатывает ежедневным трудом, но живёт благополучно: труд укрепляет здоровье, успешный насущный заработок радует его чистое сердце, человек счастлив. Напротив, при всем своем «вожделении» – страстном стремлении к наживе и обеспечению, нечестивый не соберет изобильных средств в жизни, или собранные не сохранит и не спасет себя от гибели при всем богатстве., столь приманчивом для его многочисленных врагов.

Ст. 22 – 23. Егда же (нечестивый) мнит уже исполнь быти, оскорбится, всяка же беда нань приидет. Аще како либо исполнит чрево свое, напустит (Господь) нань ярость гнева, одождит на него болезни. Если же при всех усилиях нечестивый достигает благополучия и воображает, что он имеет все средства к удовлетворению всех своих потребностей, поля его волнуются золотистой пшеницей, пажити покрыты несчетными стадами склоны гор – виноградниками, дом полон слуг, стол отягчен множеством лучших яств, тем не менее, сам он испытывает скорбь. Угрызение совести, страх пред ответственностью за преступный способ наживы и трепет пред грозным судом Божиим возмущают его спокойствие; постоянное беспокойство переходить в отчаяние и оканчивается страшной гибелью. Чрезвычайная казнь Божия в виде многочисленных и одновременных бедствий и смертельных болезней отнимает у злодея сразу средства его благоденствия, пропитания и даже самую жизнь.

С г. 24 – 25. И не спасется от руки железа (вооруженной железом), да устрелит его лук медян, и да пройдет сквозь тело его стрела. Личная жизнь хищника всегда в опасности; идя на грабеж, вооруженный мечем, копьем и стрелой, он сам делается наконец жертвой дикого нападения, его пронзает насквозь и совершенно смертельно роковая стрела, пущенная с медного, самого упругого и лучшего лука. Но грабитель вполне заслуживает не только скоропостижной смерти от стрелы разбойника или палача, но и чрезвычайных ударов непосредственно с неба. Звезды же в жилищах его (ἄστρα δέ ἐνδιάιταις αὐτοῦ μή περιπατήσαι). Нечестивый достоин того, чтобы звезды не проходили мимо жилищ и житниц, где хранятся все его блага: пусть огонь светил небесных – в виде молнии – истребит его дом, стада и нивы.¹⁶ Да приидут нань страси (страхи). Казнь небесная тем более ужасна, что она открывает гнев Божий, от которого виновный не может избавиться ничем: одно бедствие заставляет ожидать еще многих, и более грозных обстоятельств и страшиться непредвиденных нападений со всех сторон.

Ст. 26. И всяка тма на нем (нечестивом) да пребудет. Нечестивый, во тьме совершающий свои злодейства, сам подвергается всем ужасам тьмы, как несчастный путник, которого застает, тьма полночи, гроза и буря в пустынных горах. Да пояст его огнь нераздеженый (неразведенный и неугасимый). Пусти. дом, имущество, скот и хлеб нечестивого будут жертвой пламени небесного огни, неразведенного и неугасимого руками человека, пусть его истребит молнии, посылаемая карающим Провидением. Да озлобит же пришлец дом его. Насколько похвально принимать в свой дом странника, благотворно оказать милость путнику издалека, а потом утешительно выслушать от него личную благодарность и заочную похвалу за радушное гостеприимство; настолько же позорно презрение к бедным, гибельно жестокое насилие над беззащитными странниками и затем крайне скорбно и досадно их злословие и проклятие, с которым путники оставляют вертеп грабежа и его хозяина – злодея. Переходя далекий путь, они всюду рассказывают о бесчестном хозяине. Такая худая молва – прямое следствие нечестия – влечет на собою общую ненависть и с нею гибель злодея.

Ст. 27. И да открыет небо беззакония его, и земля да востанет нань Пусть с неба разразится гром, спадут потоки молний, взовьется беспощадный вихрь и превратят в прах имущество нечестивого, это будет поразительным свидетельством его беззаконного образа мыслей и преступных чувств. Пусть и на земле наводнение и землетрясение содействуют гибели нечестивого и тем подтвердят то свидетельство о превратности права и шаткости убеждений несчастно виновного.

Ст. 28. Да извлечет дом его пагуба до конца, день гнева (Божия) да приидет нань. Грозный суд Господа непременно совершается над преступным рабом Его видимо или невидимо: ему, семейству и потомству его неизбежна «погибель» – от грозы, урагана, землетрясения, грабежа, смертельной болезни и т. н.; он и потомки его один за другим скоропостижно сходят в могилу...

Ст. 29. Сия часть человека нечестивого от Господа: и стяжание (приобретение) имения его от Надзирателя (евр. от Бога). Человек, не имеющий в душе страха Божия, в конце жизни подвергается ужасной казни Провидения: тогда неправдою и насилием приобретенное имение его пропадает и расхищается так скоро, как будто оно было брошено в огонь или провалилось сквозь землю. Все это красноречиво свидетельствуется священным древним преданием. Сравнивая свою участь с такою участью нечестивого, как ее изобразил Софар по его мнению, Иов должен был прийти к мысли, что она одинакова с тою и предполагает одинаковую причину; а это сознание должно было вызвать в нем чувство раскаяния, чего желал Софар ради спасения Иова от нищеты, страдании и скорбей.