К вопросу об источниках летописнаго сказания о св. Владимире

Реферат этот был прочитан в заседании 22 марта 1902 года в Императорском Обществе любителей древней письменности.

Кроме отрывков, принадлежащих к источникам греческим, в состав древнейших наших летописных сводов входят известия двоякаго рода: краткия погодныя записи (о военных и других событиях) в отдельныя сказания (в извлечениях). Известия перваго рода были, вероятно, первоначально приписками к переводной хро­нике Георгия Амартола, или летописца патр. Никифора, или еллинскаго летописца, и подобными готовыми записями могли пользоваться сводчики значительно позже самих со­бытий для целей спецально русскаго летописания.

Другаго рода известия состоят из более связных и обширных разсказов, которые в летописных сводах распределяются иногда под разными годами и восходят к отдельным произведениям. существовавшим в русской письменности ранее «Повести временных лет». Появление таках сказаний нравоучительнаго характера легко поддается обяснению. Жития и назидательные разсказы, назначавшиеся для церковнаго употребления, должны были предшествовать летописям, как памятникам более сложным.

Несколько наблюдений над источниками летописных известий последняго вида, относящихся к жизни св. Владимира, и имеет в виду настоящая заметка.

Центральное место в летописном разсказе о св. Владимире занимает сказание о крещении князя, начинающееся под 6494 годом известием об испытании вер и о беседе св. Владимира с философом.

При изучении этого сказания в том виде, в каком оно сохранилось под 986–1015 гг. в Новгородской пер­вой летописи и в «Повести временных лет », нельзя не придти к выводу, что оно содержать разсказ, составленный при помощи нескольких источников уже в то время, когда сложились разноречивыя известия об этом событии. О месте крещения св. Владишра сам летописец под 988 годом замечает: «Се же не сведуще право, глаголют, яко крестился есть в Киеве; инии же реша в Василеве; друзии же инако скажют» (Лавр. ³, 109). Ясно, что летописец из противоречивых разсказов об одном и том-же событии выбирал сведения наиболее достоверныя. С другой стороны в летописном сказании нельзя не подметить не­сообразностей, которыя произошли от наслоений или неуме­лого сочетания разных источников. Так по словам летописца, духовенство, крестившее св. Владимира, передало ему два исповедания веры. «Крещену же Володимеру», сообщает, летопись, «предаша ему веру крестьянскую рекуще сице: да не прельстят тебе неции от еретик, но веруй сице, глаголя: Верую во единаго Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, до конца веру сию» (т. е. передали Владимиру Никейский символ вры). ВмстЬ с тм они научили Владимиpa и другому символу: «И паки верую в единого Бога Отца нерожена» (Лавр. ⁸, 109) и проч. Это второе «верую», приведенное в летопяси целиком, есть исповедание, имеющее сходство, как давно было подмечено, с символом Михаила Синкелла, но излагающее подуарианское вероучение. Из летописнаго разсказа таким образом сдедует, что духовенство, крестившее св. Владимира, было озабочено «да не прельстят» его «неции от еретик», и преподало ему наставленье, в котором указаны были даже мелочныя отступления еретиков (напр. «землю глаголють материю» и т. п.) и внушалось Владимиру, что он должен признавать семь вселенских соборов, на которых «вера исправлена». Но в то же время, кроме «Никейскаго символа», в котором устанавливалось единосущие Сына Божия с Отцом, греки же предложили Владимиру будто и полуарианское изложете веры, где взамен единосущия признавалось еретическое подобосущие Сына с Отцом, отвергнутое, как известно, на вселенских соборах. Оче­видно, что виновником такой вероисповедной путаницы и противоречия было не греческое духовенство, заботливо пре­достерегавшее Владимира от ересей, а несообразность в разсказе следует обяснять недосмотром летописца, пользовавшагося готовыми материалами, но не сумевшаго сгла­дить их внутренняго разногласия, которое осталось не подмеченным и потому не сглаженным и в последующих списках «Повести временных леть». Кроме того в «По­вести временных леть» (Лавр.⁸, 128 и друг.) под 1015 годом летописец изумляется недостаточному прославленью Владмира: «Дивно же есть се, коли ко добра створил Русстеи земли, крестив ю. Мы же хрестьяне суще, не вздаем почестья противу онаго вздавью» (стр. 128). Летописец старается доказать, что «аще быхом имели потщанье и мольбы приносили Богу зань в день преставленья его, и видя бы Бог тщаяье наше к нему, прославил бы и; «нан бо достоить зань Бога молити понеже тем Бога познахом». Чрез несколько же строк под темь же годом летописец неожиданно восклицает: «Сего бо (Владимира) в память держать Русьстии людье, поминающе святое крещенье» (и проч. стр. 129). Такое противоречие, наблюдаемое и в так называемом Житии или Испытании блаж. Владимира (не осно­вательно приписываемом или мниху Иакову, или Феодосию Греку), необходимо приводить к вопросу, не было ли у летописца в данном месте нескольких источников, соединенных им неумелою рукою?

Наконец, летописное известие под 996–6504 годом, начинается словами: «В лето 6504. Володимер, видев цер­ковь свершену, вшед в ню и помолися Богу глаголя: «Го­споди, Боже» и проч. (Лавр. ^s, 121). Под 6503 и 6502 годами с Новг. I и Лавр, и друг, списках «Повести вре­менных лет» вовсе нет известий, а под 6501 годом в Лавр, помещен разсказ о походе Владимира на Печенегов, заканчивающейся так: «Володимер же рад быв заложи город на броде томь. и нарече и Переяславль, зане Переяслав отрок т. Володимер же великим мужом створи того и отца его. Володимер же взвраттися в Кыев с по­бедою и с славою великою» (Лавр. ³, 121). В Новг. И под 6501 г. находится краткое известие: «Иде Володимер на Хорваты» (стр. 71). В летописной редакции известия об окончании церкви в 996 году остается непонятным, какую церковь имеет в виду летописец, вовсе не упоминавшей о ней в своих заметкахь за ближайшее предшествующее годы. Известие под 996 годом является как бы осколком или неожиданным концом какого то сказашя, а не отдельным самостоятельным, известием, записанным для целей летописания.

Отсюда следует, что летописная редакция разсказа о крещении св. Владимира и его последующей деятельности не была первоначальною, но что летописец пользовался гото­выми источниками, которые, он, приспособляя к задачам своего повествования, дополнил и измениль.

А. К числу таких отдельных источников, прежде всего относится так называемая «Речь философа ко князю Влади­миру», по вопросу о происхождении которой в составе летописнаго сказания высказывались весьма разноречивые сужде­ния. Эта речь независимо от летописнаго сказания до сих пор была неизвестна, хотя и существовала в письменности в отдельных списках вне «Повести временных лет», ко­торая сохранила текст, безспорно, не принадлежащий к числу первичных.

В последнем не трудно убедиться, прочитав первые строки летописной «речи». В списках Новгор. I и «По­вести временных лет» она начинается так: «В начало исперва створи Бог небо и землю, первый день. Вторый же день твердь сего же дни разделишася воды» (Новг. I, 37). Здесь очевидный пропуск, который, насколько мне известно, наблюдается (почти) во всех списках «Повести временных лет». По Библии, в первый день был сотворен свет, а небо и земля были созданы в начале. В отдельных списках «речи» указаннаго пропуска нет.

Но в этих отдельных от летописи списках она встречается не в одинаковых редакциях и носит различ­ныя заглавия. В трех списках она озаглавлена: «слово о бытии всего Мира», именно в рукописи М. А. М. И. Д. № 370 – 820, XV в., л. 181 об., в рукописях Вилен. № 75 (201), л. 244, XVI в. и Вилен. № 86 (39), л. 457, XVI в. Это заглавие соответствует словам Владямира под 987 го­дом «Повести временных лет» (и «слова о том како крестися Володямер»): «после же всех придоша греци, хулаще всех законы, свои же хвалять, и иного сказаша глаголюще от начала миpy о бытьи всего мира» (В Новг. I: «сказающе от начала Миру»). Точно так же в самой речи философа сообщается, что Моисей узнал от ангела Гавриила о бытии всего мира. Отсюда конечно и заглавие памятника.

Другая редакция «слова», известная нам по списку XV в. (Моск. Дух. Акад.), носит характерное заглавие: «Слово из Палеи выведено на жиды¹»).

Этот список не обнимает всей речи философа, но прерывается на истории Давида как раз пред началом пророчеств. С текстуальной стороны эта редакции более близка к «Повести временных лет», и, если предполагать, что протограф первой восходить к летописному тексту, то во всяком случаи к тексту более первоначальному, чем известные списки речи в «Повести временных лет». В не летописной редакции мы не видим нескольких промахов, обычно наблюдаемых (в речи философа) в большинстве старейших списков «Повести временных лет». Так, вместо слов: «в начало створи Бог небо и землю в первый день» (Лавр.³, 85) – здесь находим более пра­вильное чтение: «В начало исперва створи Бог небо и землю и рече Бог да будет свет и бысть свет и paзлучи Бог небо и землю и рече Бог да будет свет и бысть свет и разлучи меже светомь и межи тьмою и парече Бог свет день, а тму – нощь, бысть день первый».

Непонятное летописное выражение, что вместе с Сатанаилом: «падоша иже биша под ним чин десятый», здесь читается правильно: «и потом спадоша иже, беша пред (под) ним чины» (т. е. буква i не разделена при чтенш на и число и (= десять).

Из других отличий от летописной редакции «речи» в «Повести» отметим, что слово от Палеи считаегь от по­топа до разделeния языков не 529, а 533 года, а также разнится и в других счислетях.

Эти особенности слова от Палеи не позволяют однако наличный текст (но конечно не список) его признать за источник для летописной речи, так как в некоторых местах (особенно к концу) заметны пропуски и неправиль­ности, не наблюдаемыя в Повести: опущено напр. дня Неврода, имя «Авер» – прочитано: «и не веры», вместо «Исав» читается «Сав» и т. п. Но «слово от Палеи» любопытно: 1) в том отношеши, что определяет границы одного из отдельных памятников, вошедшим» в состав летописной речи философа, 2) что указывает в своем заглавии, как на источник, на какую то полемическую противоиудейскую Палею и

3) что восходить к тексту речи, не вполне совпадающему (в подробностях) с древнейшими текстами «Повести временных лет» (Лавр., I Новг., Ипат., также Никон, и друг.).

Другая редакщя «речи философа» (по списку М Арх. М. И. Д., а, вероятно, и по Виленским спискам) дает основание к выводам в ином направлены. Обнимая собою всю беседу философа, включаю сюда и заключительный вопросоответ: «что ради от жены родися», она разнится от обычной более или менее краткой редакции «речи», ка­кую мы знаем по спискам I Новг. лет., Лавр., Ипатск. и друг.

Сопоставление рассматриваемой редакщи «слова о бытии всего мира» с летописными текстами приводить к следующим наблюдениям:

1)   Вторая часть речи философа, начиная с отдела про­рочеству сравнительно устойчива в большинстве как ея отдельных текстов, так и списков «Повести временных лет». Исключения – (напр. в летописце Переяславля Суздальскаго) слишком очевидныя вставки (см. последний вопросо-ответ). Следует полагать, что вторая часть речи философа восходить к протографу, отдельному от первой части, так как в наличных списках вторая часть не тер­пела тех перемен какия постигали первую часть «речи» в ея литературной истории.

2)   Эта первая часть «речи философа», излагающая ветхозаветную историю, кончая Давидом, несколько прибли­жается к той версии «речи», какую находим в Тверской летописи, где, как известно, ветхозаветная история изложена не так сокращенно, как в обычных списках «Повести временных лет», но в связи с подробностями, совпадаю­щими с разсказом библейским, а в истории творения с Толковой Палеею, т. в. с ея источниками (?). От Тверской версии первая часть «слова о бытии мира» отличается несколько большею краткостью, вставкою об ангелах и злых духах, а также отсутствием разсказа о снятии Моисеем венца с головы, фараона и т. п.

Было бы смелым для настоящаго времени предполагать, что отдельные списки «слова о бытии всего Мира» или Тверская Bepcия «речи» не представляют отклонений от ближайшаго первоисточника «речи философа», но обычная летописная редакщя ея носить явные следы порчи или со­кращения текста, восстановить которые удается иногда при помощи «отдельных списков» или Тверской летописи. Ограничусь одним примером: в «Повести временных лет» непонятен разсказ: «И рече Господь Бог: егда како прострета руку и возмета от древа животьнаго и живета в веки».

В Тверской: «И рече Бог Адам есть яко един от нас разумеет добро и зло, еда како прострета руку вто­рое, и взмета от древа животнаго, и жива будета в векы».

Сравнение «слова о бытьи всего мира» с летописною речью философа (убедительно) показываешь, что крупные отделы памятника существовали как самостоятельный сочинения ранее «Повести временных лет» и Новг. I летописи. Первоисточником ветхозаветной части слова была какая-то «Палея» (т. е. не Толковая и не Историческая), более обшир­ная, чем «речь философа», вроде начальной части какого-либо хронографа. На эту Палею указываеть – как заглавие «слово из Палеи выведено на жиды», так и следы ея, за­метные в других памятниках до-монгольской письмен­ности.

Переработка же предполагаемой Палеи, совпадавшей отчасти с источниками Толковой Палеи, которая нередко заканчивалась также историей Давида, переделка в краткий летописный разсказ, конечно, должна была произойти не сразу: Литературный образец подобнаго изложения ветхоза­ветной истории можно указать напр. в житии Варлаама и Гоасафа. Что касается до отдела пророчеств в «речи фи­лософа», то к замечаниям В. Истрина относительно них, можно добавить, что некоторый из этих пророчеств встре­чаются и в любопытном полемическом сказании, под заглавием: «Вера и противление о крестийшыхся июдеох в Ффрикии и в Карфагени бывшее звамение паче же и чюдо, во днех нашыхь»; другия пророчества собраны в хронике Геория Амартола (в разсказе о разрушении Иерусалима) и. друг.

Но речь философа была только вставкою в «Повесть временных лет» под 986 г. – Не было ли у летописца готовых исторических сказаний о св. Владимире?

Одним из таких источников могло быть, повидимому, «слово о том, како крестися Володимер, возмя Корсунь», в некоторых списках приписываемое Феодосию. Оно было известно еще А. X. Востокову (Опис. Рукоп. Румянц. Музеума, № CCCVI, стр. 434–455) и не раз привлекало к себе внимание изследователей, но разсматривалось не как источник для летописи, а как извлечевие из нея, или как сократите нескольких ея известий. Но если бы слово это было извлечением из летописи, то оно, конечно, повто­рило бы хотя некоторые из ея промахов, что однако в «слове» не наблюдается. Не могло быть оно и сокращенною переделкою нескольких известий, так как в «слове» нить разсказа не прерывается (что видим в Летописи) и нет указанной несообразности, заметной под 6504 годом в «Повести временных лет» и в Новгор. I. Остается предположить, что в «слове» сохранилась форма сказатя о крещении св. Владимира более первичная (хотя быть может уже и видоизмененная), чем в летописи, где это сказание размещено под 987 – 6495, 986 – 6496 (989 – 6497), 996 – 6504 и 1015 – 6523 годами и дополнено сведениями (из других источников) о походах Владимира и т. п. событиях.

Сопоставление летописнаго разсказа со «словом», как вам кажется, должно подтвердить это предположение.

Не касаясь разностей между ними в отдельных словах и вы ражениях (такие варианты зависят главным образом от истории списков, но не редакций сказания, а история эта – еще дело будущего), отметим здесь главнейшия особенности в «слове», известном нам в настоящее время по 6 спискам²) сравнительно с «летописью».

а) В «слове» замечено, что из дружины Владимира, «видевшей» исцелеше и крещеше его, «мнози крестишась в церкви святая Богородица, по крещении же приводе (т. е. Владимир) царицю на обручение». В Лавр. 3, 109: «мнози крестишася. Крести-же ся в церкви святаго Василья (в: РА: святое богородице) и есть церки та стояща в Корсуне граде на месте посреди града, идеже торгь деють Корсуняне, полата же Володимеря с края церкве стоить и до сего дне, а царицина полата за олтарем. По крещеньи же приводе царицю на браченье. Се же несведуще право, глаголють, яко крестился есть в Kиеве; инии же реша: в Василеве; друзие же инако скажют» (Лавр.³, 109). Очевидно, что летописец имеел под руками особый источник, который был известен составителю «слова».

б) «Исповедания веры» и наставления, преподаянаго Вла- димиру по крещении, в «слове» нет. Здесь указано только о научении вер крестьянской, а затем разсказывается об отезде Владимира в Киев и о вещах, взятых имь аз Корсуня: «предаша ему веру крестьянскую глаголюще, и да не прельстять тебе неции от еретик. Вододимер же поим царицю» и т. д. (Сравн. Лавр. 3, 109 –113).

в) «Слово не упоминает о постановлении церкви «в Корсуни на горе, идеже ссыпаша среде града, крадуще приспу, яже церки стоит и до сего» (Лавр. ³, 113). Но это известие в летописи нарушает связность разсказа и, вероятно, было также вставлено в первоначальное сказание. Летописец перечисляет предметы, которые взял с собою Владимир из Корсуня пред отездом: мощи, сосуды и иконы, затем говорить о поставлении церкви, а после этого опять возвращается к перечню вещей, взятых из Корсуня. В «слове» нить разсказа более выдержана.

г) В «слове» разсказ о крещении киевлян и о по­ставленыи церквей по городам и селам заканчивается так: «и послав поча поимати в нарочитой чади дети и даяти на учение грамоте» (сравн. Лавр.³, 116, где: «на ученье книжное»). Дальнейших сведений, находящихся в «Повести временных лет» под 988 годом («матере же чад» ... «и одоляя им», Лавр., 16, 9–119, 6) в «слове» нет. Очевидно, что они восходят к другому источнику (сравн. Лавр. ³, 118, 17–25 со сказанием о Борисе Глебе), или к другим источникам, так как известие о 12 сыновьях Владимира (сравн. анонимное cказаниe о св. Бориса и Глебе) конечно, не имеет связи с предшествующею похвалою крещенью.

д) Последующия события (с 989 года) до смерти св. Владимира включительно изложены в «слове» более кратко, чем в летописи, но вместе с тем и более связно, без вводных cooбщeний и разсуждений. Так слова летописи (под 996 годом: «В лето 6504»): «Володимер видев цер­ковь свершену» следуют здесь за сообщением о построении Десятинной церкви, о чем летопись говорить под 6497 – 989 годом. В «слове» нет, наконец, того противоречия, какое видно в летописи под 1015 годом. «Слово» не го­ворит о том, что Владимира не почитают современники, и вообще, передавая факты, не комментирует их благочести­выми размышлениями, какия неожиданно встречаются в ле­тописи³.

Итак, «слово о том, како крестися Володимер возмя Корсунь» – не выдержка из летописи, но один из ея вероятных источников, который в летописи является не в первичном виде, но в осложненном и измененном дру­гими заимствованиями. Кому принадлежала позднейшая пере­работка, не было ли у летописца под руками тоже «слово», но с добавлениями и вставками, или же в более первоначальном тексте, не было ли оно частью отдельнаго более обширнаго сказания о Владимире, откуда заимствованы летописцем дополнения относительно топографии Корсуня и т. п. сведенья, все эти вопросы мы оставляем пока в стороне. Но отметим здесь только один пример, разясняющий нам как процесс пополнения первичнаго сказания встав­ками, так и образец литературнаго приспособления готовых материалов к обстановке летописнаго разсказа.

Б. Как мы видели выше «исповедание веры», мало согласованное в летописи с обстоятельствами, сопровож­давшими крещение св. Владимира, не находится в разсматриваемом «слове о том, како крестися Володимер возмя Корсунь». Литературная форма этого исповедашя обнаруживает также довольно ясно компиляцию. Вслед за сказанием о семи соборах, которым как бы заканчивается «символ», без всякой связи и оговорки продолжается наставление духовенства ко Владимиру (т. е. не в виде «исповедания» от лица Bлaдимиpa, а в виде предписаний к нему, в повелительном наклонении). Вместо нарушенной здесь повествовательной формы, выдержанной в предшествующем разсказе, здесь приводятся как бы отдельные отрывки и памятники, не обединенные последовательностью изложения. Но удивительно поэтому, что уже давно были сделаны по­пытки найти источники «вероисповедания св. Владимира» и наставления к нему духовенства. М. И. Сухомлинову уда­лось установить близость этого вероисповедания к сим­волу Михаила Синкелла. Но оказалось, что древнеславянский перевод этого символа, известный по Изборнику 1073 года не вполне соответствуем» летописному тексту. В Изборнике, между прочим, символ лишен полуарианской окраски.

Памятник, извлеченный нами из пергаменной рукописи Троицкой Сергиевой Лавры № 12, XII-ХIII в. и озаглавлен­ный: «того же написание о вере», представляет собою более непосредственный первоисточник для летописнаго «испове­дания»

(= Лавр. 3, 109,16–12,1). Это исповедание не могло служить источнаком для «написания», так как сравни­тельно с последиим в первой своей части (Лавр.³, 109,16–111,7) имеет пропуски, и следовательно является сокращением памятника, существовавшаго ранее в славян­ской письменности. Только в конце «исповедания» летопис­ный текст даеть более подробныя сведения о семи вселенских соборах, указывая те ереси, по поводу которых они собирались и которыя они проклинали. Но не трудно убе­диться, что дополнительныя сведения в летописи – прибавка к первоисточнику. Говоря о втором вселенском соборе, на котором святые отцы «прокляша Макидония духоборьца и проповедаша Троицю единосущну» (Лавр.³, 111,10 –11), летописец, очевидно, позабыл, что на предшествующей стра­нице он сам проповедал Троицу подобносущну (Лавр.³ 110,3–4 и 5). В «написании» такого противоречия неза­метно, так как о ереси, отвергнутой на втором вселен­ском соборе, здесь не упомянуто. Кроме того в дальней­шей части наставления св. Владимира перечисляются участники соборов – очевидно – также на основани, особого источ­ника⁴.

Кто был составителем, переводчиком и редактором «написания» в том тексте, в каком оно находится в Лаврской рукописи, а также в Соловецкой, неизвестно. В Троицкой рукописи, где оно надписано: «того же написание о вере», не достает предшествующей тетради. Так же над­писано оно и в Соловецком списке (Казан, дух. академии), где перед «Написанием» находится «Петра Черноризца молитва и молеше и исповедание к св. Владычице Богоро­дице». Во всяком случае греческое происхождеше издавае­мой редакции «написания» едва ли может подлежать сомне­нию, хотя история греческаго текста памятника остается неразясненной. Обратим внимание только на то, что он был, невидимому, известен (хотя и в православной версии) автору жития св. Феодора Едесскаго и Никону Черно­горцу.

В. Из других источников летописнаго сказания о св. Владимире отметим еще не дошедшее до нас в цельном виде сказание, следы котораго выясняются при разрешении вопроса об отношении не заимствованной из «слова о крещении» части летописнаго разсказа о св. Владимире к так называемому «житии» или «испытанию блаженнаго Владимиpa», изданному преосв. Макарием в числе произведений мниха Иакова и начинающемуся словами: «Сице убо бысть малым сим летом».

Хотя А. И. Соболевский (в Чтен. в Общ. Нестора ле­тописца, кн. И, 1888, стр. 10–11) разяснял, что это житие есть вторая редакция так называемаго обычнаго жития Владимира, которое возникло не позже XIV в. и не могло восходить к XII или иач. XIII в., и что житие это не есть нсточник для летописи, темь не менее вслед за митроп. Макарием и Е. Е. Голубинским этот памятник нередко продолжают считать источником летописнаго сказания, с которым оно во многом сходно дословно. Послед­нюю догадку, однако, нельзя признать убедительною потому, что внимательное сравнение жития, известнаго нам по 9 спискам, с летописью и разбор жития со стороны его состава но оставляет никакого сомнения в том, что оно явилось позже летописнаго сказания.

Во-первых, в житии Владимира (в исторической части памятника) отсутствуют черты близости автора ко времени Владимира, какия мы видим в летописи.

В житии нет напр. слов: «4 кони медяны иже и ныне стоять за святою Богородицею, якоже неведуще мнять я мраморяны суща». (Лавр. ^s, 114).

Нет также слов летописи: «прослу Перуна рень якоже и до сего дне словеть» (Лавр. ³, 114).

Слова летописи, влагаемыя в уста Владимира: «призри на новыя люди сия» (Лавр. ⁸, 114) изменены такт,: «призри на люди твоя» (Мак. I, 266 и т. и.).

Во-вторых, язык в «житии», как указал А. И. Соболевеский, подновлен сравнительно с языком летописнаго сказания.

Затем в «житии» повторено то самое противоречие относительно чествования Владимира, которое, в летописи под 1015 г., как мы видели, произошло вследствие того, что летописец пред выдержкою из «слова о том, како крестися Владимер возмя Корсунь», неумело воспользовался отрывком из другаго источника. Итак, очевидно, что житие пользовалось летописью, а не наоборот.

Наконец, компилятивность жиия вне всякаго сомнения, так как можно указать кроме летописи и другой источник его. Житие, как известно, состоит из двух частей. Пер­вая часть, историческая, заканчивается известием о кончине и погребении князя (т. е. словами: «юже бе сам сздал») и передает с небольшими вариантами, но более сокращенно, его биографию, известную из летописи.

Вторая часть (панигирическая) состоит: 1) из сравне­ния Влад имиpа с Моисеем и Kиeвa с Иерусалимом, 2) из отрывка, который имеет свое соответствие и в летописи и в котором Владимир сравнивается с Константином, высказывается укоризна за недостаточное чествование Владимиpa и упоминается о памятовании св. Владииира русскими людьми, наконец, 3) из молитвенного обращения к царям Владимиру и Константину.

В житии все эти три отрывка сшиты вполне неудачно.

После известия о погребении Владимира, вслед за восклицанием: «Оле чюдо! яко вторый Иерусалим на земли явися Киев», в первом отрывке неожиданно наливается сопоставлеше Владимира с Моисеем, ничуть не вытекающее из предшествующаго разсказа, Здесь, между прочим, во­преки летописной хронологии сообщается, что Владимир жил 33 года после крещения (а не 28 А), а в конце отрывка вторично говорится о погребении князя. Точно также заключительный слова отрывка: «и бысть вторый Костантин в русской земли Володимер», не могут не ка­заться излишними в виду того, что дальнейшая выдержка, которая ведет начало из летописи, начинается подобными же словами: «се есть новый Костянтин великаго Рима». – Третий отрывок, начинающхйся обращением: «о святая царя Константине и Владимиpe»,и содержащий молитву к нин, совсеи не согласоваы с теми словами предшествую­щаго летописнаго отрывка, в которых сказано, что «совре­менники не вздают почестья» св. Владимиру.

Очевидно, что вся вторая часть «жития» не оригинальна. И действительно оказывается, что источник для втораго и третьяго отрывка этой части составляет так называемое «сказание о грамоте русстей», иногда надписываемое «о крещении Владимирове» (М. А. М. И Д. № 478–958). Сказание это известно по спискам XV в. и более поздним. К какому времени относится оно, мы не знаем. Заслуживаешь внимания, что автор его не был повидимому знакомь ни со сказаением о посещении Руси апостолом Андреем (как и биограф Варяга под 980 г. летописи), ни с «Повестью временных лет», так как крещение Владимира он относить к царству Романа (по списку Румянцевскаго хронографа – к 982 году), а число лет жизни Владимира после крещения определяет не 28, а 33 годами. Находится оно, между прочим, в Румянц. хронографе 1494 г. № 453 и было издано но этой рукописи в русском издании изследования Добровскаго о Кирилле Мефодие (118–120) и В. Ягичем – но Синод, списку XVII в. (№ 354, л. 352–355) в Codex slovenicus rerum grammaticarum. Оба эти текста, впрочем, не принадлежать к первичным изводам и мы поль­зуемся для сравнения также списком XV-XVI в. М. А. М. И. Д., гдё сказание в нескольких местах еще не под­верглось подновлетям (вроде замены слова «мизиное» словом «малое» и т. п.) и сокращениям (напр. в конце).

Сличение Архивскаго списка сказала о грамоте pyccтей с житием Владимира показываеть, что первое было источником для втораго и явилось раньше жития, древинейший список котораго относится к 1414 году. В «ска­зании» сравнение Владимира с Моисеем и Иерусалима с Киевом изложено гораздо последовательнее, чем в житии, а отрывок с восклицанием: «Оле чудо, яко вторый Иерусалим» и т. д., включенный и в «житие», в «сказании» завершает проведенную параллель между русским крещением и ветхозаветными событими. Автор сказания доказы­вает что грамота русская была явлена самим Богом в Корсуне, как скрижали на Синайской горе Моисею и продолжает свою параллель упомянутым сравнением Владимиpa с Моисеем, а Киева с Иерусалимом. Никаких повторений, какия мы видели в «житии», в «сказании» неть.

Точно также более уместна в сказании и заключитель­ная молитва к царям Константину и Владимиру.

Сообщив о кончине Владимира, составитель «сказания» резюмирует значение перваго русскаго христианскаго князя словами: «и бысть вторый Константин в русстей земли Владимер», а затем обращается к обоим с молитвою. Вероятно, впрочем, что в этом обращении упоминался первоначально не Константин царь, а Константин философ, о деятельности котораго говорить первая часть сказания (В хронографе 1494 действительно просто: «о святая Констан­тин и Володимер»).

Итак, «житие» Владимира есть памятник компилятивный и сравнительно поздний. Для летописи источником он быть не мог и в частности в том месте ея под 1015 годом, где противоречиво говорится о не почитании и почитании Владимира.

Сравнительное же изучение этого места по разным спискам «Повести временных лет» и по «житии» необходимо приводить к выводу, что у летописца было сказание о св. Владимире или, вероятно, подробное житие до нас не сохравнишееся, но заметное в разных частях летописи.

Вставка, сделанная в «Повести временных лет» (по Лавр., Ипат. и друг.) под 1015 годом, пред заключительными словами о св. Владимире, заимствованными из «слова о том како крестися Владимер возня Корсунь», и указывающими на память о нем среди русских людей, сохранилась в разных списках «Повести временных лет» в неодинаковом обеме, и большею честью в искаженном тексте. Но и более исправный, и более полный текст ея сохранился в Ипатск. и Хлебник. списках «Повести». Текст ея в «житии и в согласной с ним Тверской летописи имеет уже пропуск («а друзии» – до «Дивное). Лаврентьевский текст представляет собою дальнейшее ея сокращение (пропущено: «аще бо преже в невежьстве»). Новгородская первая лето­пись дает сокращение той версии, какую имеют «житие» и Тверская летопись. Что более первоначальный, а никак не распространенный вид отрывка сохранили списки Ипатский и Хлебниковой, – это не требует длинных доказа­тельств: достаточно указать на непонятную фразу в житии, Тверск., и Новг. I: «мнози бо праведнии творяще по правде живуще погыбають» (Новг. I, 76; «житие» стр. 267. по изд. 2 Истор. Русск. Церкви, митр. Макария, II; Тверск. 122). В Ипатской: «мнози бо праведней творяще и по правда живуще (и) в смерти совращаются праваго пути и погыбают» и т. а. – Кроме того общая мысль в отрывке по Ипатскому и Хлебниковскому спискам вполне выдержана. Приравнивая Владимира Константину великому за крещеше народа, автор указываете что если русский князь прежде «на скверненную похоть желал», то после же «прилежа покаянью», чрез которое и чрез милостыни он «разсыпа грехи». Заслуга и все добрыя дела князя заставляют изум­ляться автора, почему в его время христиане «не воздают почестья противу она взданью». Он полагает, что если бы возносились молитвы в день преставленя князя, то Бог прославил бы Владимира, за котораго следует, молиться, так как чрез него Бога «познахом».

Но если текст Хлебниковско-Ипатский есть древнейший и первоначальный для разсматриваемаго места и если при­помнить как пользовался летописец «словом о крещении Владимира», разбившии это слово под разные годы и раз­единивши его части известием из других источников, то нельзя не придти к мысли, что разсматриваемый отрывок, содержащий заключительную похвалу Владимиру, должен стоять в связи с другими известиями, внесенными легописцем в разсказ о Владимиpe.

Действительно в отдельных Известиях за 980, 983, 988 и 986 годы есть несколько общих черт с разсматриваемым отрывком 1015 год.

Так под последним годом сказано: «аще бо 64 и преже на скверненую похоть желая, но после же прилежа к покаянью, якоже апостол вещает: идеже умножится грех, ту изобильствует благодать». В соответствие к этому можно указать на разсказ под 980 годом (Ипат. 53): «бе же Володимер побежен похотью женьскою» и т. д. Здесь между прочим говорится о Соломоне: «мудр бе а наконец погибе», а о Владимире: «сь же бе и невеглас наконец обрете спасение» т. е. проводится таже мысль, что и в заключительной похвале под 1015 годом.

В той же похвале под 1015 годом: «Аще бо он не крестил бы нас то ныне были быхом в прельсти дьяволи, якоже и прародители ваши погынуша». Об этой за­слуге Владимира, разрушившей прельсти и замыслы дьявола, говорить летописное известие под 983 г, (Ипат., 55) в сказании о Варяге и почти в тех же выражениях под 988 г. по поводу крещенья киевлян (Ипат., стр. 80). (Лавр., 35 и 50). Или в отрывке под 1015 годом: «Си же умер во исповедании добрем покаяньем разсыпа грехы своя милостынями, иже есть паче всего добрей. Милости бо хощю, рече, а не жертве. Милостыня бо есть всего луче и вышьше» и т. д. Под 996 г. (Ипат. 86), после разсказа о милостыне, роз­данной Владимиром: «бе бо любя словеса книжная: слыша бо единою евангелие чтомо: блажени милостиви, яко ти помиловани будут я паки: продайте именья ваши и дадите нищим... Соломона не слыша: вдаяй нищему Богу взаим даеть» и т. п. Замечательно, что последний отрывок не находится в «слове о том, како крестися Владимир», но составляет здесь вставку Из другаго источника.

Если принять во внимание, что «слово о том, како кре­стися Владимир» почти не имеет благочестивых разсуждений по поводу событий из жизни Владимира, а доволь­ствуется большей частью фактами, которые повторяются в соответствующих местах и летописцем, но что в лето­писи наряду с выдержками, восходящими к упомянутому слову или его источнику, есть ряд известий о Владимире, сопровождающихся нравоучительными отступлетями, то едва ли будет поспещною догадка, что эти известия, не входящая в составь слова о крещении, ведут свое начало от сказания о Владимире, написанаго с теме же приемами что и анонимное сказание о св. Бориса и Глебе⁵. Предполагаемое сказание должно было предшествовать и летописи и слову о крещении Владимира. Оно было писано в то время, когда память Владимира еще не чествовалась и не была позабыта греховная жизнь князя до его крещения. Быть может, к тому же источнику восходить и сказание Тверской летописи о Рогнеде.

Таким образом 1) летописный разсказ о крещении св. Владимира составлен при помощи разных источников, как относящихся к этому событию, так и не имевших к нему прямого отнотения. К числу последних принадле­жать: «Слово о бытии всего Мира», «написание о вере» и т. п. В число первых входят: «слово о том како крестися Володимер, возмя Корсунь», недошедшее до нас сказание о св. Владимире (или житие его, писанное, быть может, автором анонимнаго сказания о св. Борисе и Глебе, обещавшим, как известно, сказать «инде» о добродетелях св. Владимира, не относившихся ко крещешю Руси) и т, п. – Наименее повреж­денный текст отрывка из этого сказания сохранился в Ипатском и Хлебниковском списках «Повести временных лет» под 1015 годом.

2)  Житие св. Владимира, составленное не позже 1414 года, не было: источником для «Повести временных лет», но само пользовалось летописною компилящею известий о св. Влади­мире и «сказанием о русстей грамоте». Вопрос о Феодосие Греке, как авторе жития Владимира, следует считать поконченным, так как греческия черты в этом памятнике находят свою разгадку в заимствованиях.

3) «Сказание о грамоте русской» было составлено ранее «жития» Владимира, т. е. по крайней мере до 1414 года.