III. Попечитель
Это название официально присвоено мне по отношению к школе, которая, в действительности, составляет мою родную семью.
В этой главе я скажу какие обязанности я принял на себя помимо обязанностей, возлагаемых на Попечителя уставом школы, и в каком духе их выполняю.
Прежде всего я стою во главе дела нравственного воспитания в школе и ревниво ограждаю ее от всего, что может тормозить духовный рост воспитанников и поддерживать в них антихристианские привычки ума и сердца.
Главною моею обязанностью в этом направлении я считаю уяснение воспитанникам абсолютной истины христианского мировоззрения во всей её величавой стройности, заботы о пробуждении в сердце ребенка сознательной любви к христианскому идеалу, вполне тождественному с примером жизни и учением Сына Бога Живого, Спасителя Мира – Христа; руководство в деле согласования собственных мыслей и чувств с понятым и любимым христианским идеалом, в деле подготовления возможности честной жизни по вере по выходе из школы.
Для этого я пользуюсь всяким удобным случаем, чтобы с воспитанниками почитать священное писание и побеседовать с ними о слове Божием, настойчиво указывая им связь прочитанного с общим христианским мировоззрением и жизненное его значение, обязательное для нас и нашей собственной жизни, если мы искренно желаем быть честными христианами. Пользуюсь и каждым удобным случаем для того, чтобы каждое явление окружающей жизни, каждое событие, происшедшее в стенах школы, и каждый поступок воспитанника осветить для христианской совести с точки зрения христианской правды.
Для выполнения моих обязанностей по руководству детьми в деле постепенного воспитания характера я не пропускаю ни одного субботнего круга во время моего пребывания на хуторе, очень часто, а по субботам вечером еженедельно собираю Старший Братский Кружок для совместного с ними обсуждения характеров их младших друзей, а иногда и просто на дружескую беседу или чтение, часто присутствую и на собраниях Младшего Братского Кружка, по возможности ежедневно принимаю, в свободное от занятий послеобеденное время, по очереди, каждого из членов Старшего Братского Кружка и его младших друзей, чтобы поговорить с каждым из них в отдельности и, таким образом, дать возможность каждому воспитаннику поддерживать непосредственную духовную связь со мною. Кроме того, в течение всего великого поста, ежедневно приходят ко мне воспитанники группами или в одиночку молиться, нередко два раза в день, что служит подготовлением к говению и святому таинству причащения, служит вместе с тем попыткою пробуждения молитвенного настроения духа при совместной молитве с человеком, искренно верующим и любящим, вне отвлекающего присутствия многих людей разного настроения.
Воскресные и праздничные дни я отдаю школе и Братству без остатка, находя для самого себя высшею радостью как можно теснее слить мою жизнь с их жизнью в эти дни, воистину посвящаемые нами Богу и жизни духа; я говорю это с радостью и имею право сказать это.
Для ограждения воспитанников от вредных посторонних влияний и заедающей рутины жизни, я считаю своею обязанностью настойчиво указывать им на то, что в современной житейской практике составляет освященную рутиною измену Христу Спасителю и тормоз для созидания Царствия Божия на земле; стараюсь пробудить в них сознание опасности благодушной уживчивости со злом, согласно словам Апостола: «Кто делается другом мира, становится врагом Богу»; стараюсь пробудить в них сознание насущной необходимости для успешного воспитания духа к добру, временной обособленности от зла и злых, до тех пор, пока не окрепнут силы духа, считая притом за зло все несогласное с благою волею Отца Небесного, все, что в жизни есть антихристианского, считая за злых всех тех, кто не желает подчинить свой разум мудрости Божией и свою волю – святой воле Его, тем самым становятся в ряды антихристов.
Само собою разумеется, что я ревниво ограждаю воспитанников и от самого себя, стараясь не давать им дурных примеров, искренно исповедуя перед ними мои согрешения, когда, по немощи, я не сумел удержаться на высоте моего ответственного положения; ревниво ограждаю их и от всякого вредного сообщества, считая особенно опасными тех, в коих зло прикрыто изящною или симпатичною внешностью.
По воскресным и праздничным дням, когда бывает богослужение в храме нашем, я произносил проповеди, после того, как в Бозе почивший друг и Архипастырь наш Сергий, Епископ Черниговский и Нежинский, благословил меня облекаться в стихарь и произносить поучения с церковной кафедры.
В деле обучения я ограничиваюсь тем, что иногда посещаю уроки, председательствую почти на всех экзаменах и по субботам в Педагогическом совете, на котором вместе с молодыми учителями, которые все за исключением законоучителя, бывшие воспитанники нашей же школы, мои ближайшие друзья и братья о Христе, обсуждаю отношение преподавателей к делу за протекшую неделю, успехи учеников и их отношение к занятиям.
От учителей я требую главным образом, чтобы уроки их носили характер непосредственного руководства учениками при изучении известного предмета и имели возможно более практическое, жизненное значение для них.
В деле практических занятий учеников роль моя еще более ограничена. Ни свойства моего характера, ни обстоятельства предшествующей жизни моей, ни многосложность принятых мною на себя обязанностей, в деле нравственного воспитания, не дозволили мне стать опытным практичным хозяином; я далек от мысли не признавать за хозяйственною практикою огромного значения, хотя и не могу поставить ее рядом с делом нравственного воспитания, считая, что при высоком настроении духа, доброй воле, и достаточных познаниях легко приобрести практические навыки, тогда как никакая степень практичности не приведет ни к высокому настроению, ни к доброй воле в христианском смысле этого слова. Во всяком случае, я сознаю, что вмешательство мое в мелочные детали практических занятий воспитанников, не может принести большой пользы, не считаю возможным разыгрывать роль всеведущего начальника и потому ограничиваюсь настойчивым напоминанием лицам, заведующим работами учеников, желательности сознательного отношения ко всем выполняем работам, аккуратности, серьезного отношения к делу и приобретения учениками возможно большого закала, без которого ни трудолюбие, ни познания не могут быть приложены к делу. Летом по субботам мы подводим итоги трудовой жизни воспитанников и я стараюсь уяснить виновным, в дурном отношении к работам, громадное значение трудолюбия и возможно большей производительности труда для честной христианской жизни, и пробудить добрую волю на будущее время работать охотнее и лучше.
Скажу несколько слов и об общем характере моих личных отношений к учителям и воспитанникам.
В истории отношений моих к учителям были три, резко отличающиеся друг от друга, эпохи. В начале я относился в ним с полным доверием и надеждою найти в них искренних друзей и помощников. Тяжелый опыт жизни и целая серия прискорбных разочарований убедили меня, что человека, с сознательною и живою верою, среди представителей современного нам крещеного общества, найти нелегко и что воспитать к вере живой человека, отчасти по грехолюбию, отчасти по гордости нежелающего принять мое руководство в этом деле, невозможно. Наступила вторая эпоха – эпоха сознательного недоверия, ревнивого ограждения воспитанников от вредного влияния учителей и чисто формальных отношений к людям, которые стали для меня настолько чужды, насколько была чужда для них святая святых моей жизни. В эту тяжелую для меня эпоху я жил надеждою, что настанет время, когда уйдут от нас эти равнодушные, чужие нам люди и места их займут те, которые еще в школе были моими друзьями и помощниками. Теперь настало это давно желанное время и наступила третья радостная эпоха полного единомыслия и единодушия в общении с учителями, моими друзьями, помощниками и о Христе братьями, в деле дружной деятельности на пользу, одинаково дорогой для всех нас, школы – колыбели Трудового Братства Христова.
Что касается до моих личных отношений в воспитанникам – они, всегда и неизменно, согласовались с их собственным отношением к Господу Богу и делу Его. Никакого притворства в этих отношениях я не допускаю с своей стороны, под какими бы то ни было предлогами. Горячо любя детей, видя в них вечные духи, созданные Господом Богом для высшей красоты и вечного блаженства царства Божия, я не скрываю от них, под личиною напускной холодности, любовь и радость, возникающие в душе моей, при проявлении в них доброй воли и возрастающей естественно по мере того, как они более решительно и бесповоротно переходят на сторону добра, не стесняюсь выражать перед ними и скорбь и гнев, вызываемые во мне, проявлениями в них сонливой апатии, неряшливой разнузданности и, тем более, злой воли и восторженного грехолюбия.
В начале, когда ребенок только что поступает в школу, он становится для меня родным и дорогим уже тем самым, что стал кандидатом в братья о Христе. Отношусь я к ним ко всем одинаково просто и ласково до тех пор, пока имею право на это, не нарушая справедливости, не изменяя добру и не насилуя собственных чувств. По мере того, как отношение ребенка к окружающей среде становится более сознательно, определяется все более и более и его отношение к добру и злу. Тем детям, которые высокими качествами своей души приобретают мою преимущественную любовь и уважение, я не стесняюсь выказывать эти чувства; они постепенно восходят от положения воспитанников до положения близких друзей, уважаемых помощников и, наконец, вполне равноправных братьев о Христе. По отношению к тем, которые проявляют порочные наклонности, сонливую апатию и упорное грехолюбие, испробовав и ласку, и убеждения, и строгость, я естественно становлюсь более далеким, переходя от положения любящего и ласкового воспитателя в положение требовательного начальника и даже совсем чужого человека, когда по выходе из школы они проявляют полную отрешенность от всякого влияния школы. Когда воспитанник достигает высших классов школы, оставаясь упорно равнодушным во всем призывам, не выказывая любви, не имея потребности слиться с Братскими Кружками, я не навязываю ему более своего влияния, помня, что и Господь Бог уважает свободу тех, кто не желает к Нему приближаться, готовый однако с радостию изменить мои отношения к нему, как только он того пожелает. Воспитанник, проживший пять лет в нашей школе, среди ежедневных призывов к любви и добру, получивший возможность понять правду воли Божией и подготовиться к жизни по вере более многих богатых и знатных детей, если он, выходя из школы, заявляет, что после всего этого и несмотря на все это, он предпочитает положение наемника положению о Христе брата, естественно тем самым становится для меня более чужим, чем все миллионы людей, которые, побывав в нашей школе и прожив с нами в течение пяти лет в тесном общении чисто семейных отношений, может быть и не отвергли бы любовь нашу, не остались бы равнодушны к слову и делу Бога нашего и не оскорбили бы нас предпочтением положения платного наемника положению родного, любимого о Христе брата.
Что при всем этом в нашей школе не может быть и речи о каком-либо давлении с моей стороны в желательном мною направлении, помимо чисто нравственных воздействий, лучшим доказательством тому служит то, что школу нашу оканчивают и такие молодые люди, на которых мы не можем рассчитывать как на будущих членов Трудового Братства, молодые люди, во все свое пребывание в школе, не побывавшие не только в Старшем, но даже и в Младшем Братских Кружках, все те, кого мы могли довести до конца без явного вреда для остальных воспитанников, все те кто не стал явным врагом той школьной семьи, которая с доверием и любовью допустила их в свою среду.