Раздел 6: Русская Духовная Миссия при архимандрите Рафаиле (Трухине). 1894–1898

С.-Петербург 24 июня 1894 г.

Копия

За смертию бывшего начальника Иерусалимской Духовной Миссии архимандрита Антонина, должность настоятеля оной остается вакантною.

Признавая с своей стороны, что эту должность мог бы с пользою для Миссии проходить настоятель Саровской пустыни игумен Рафаил, имею честь предложить Святейшему Синоду, – не благоугодно ли будет назначить на оную упомянутого Рафаила.

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/11, д. 5, л. 97.

Саров 1894 г.

Копия

Чин, должность и имя лица:

Игумен Саровской пустыни иеромонах Рафаил, 45 лет⁹⁵⁵.

Из какого места и сословия и как в мире назывался:

Из Ижевского оружейного завода, Сарапульского уезда, Вятской губернии, обер- офицерский сын, в мире назывался Николаем Ионовичем Трухиным.

Чему и где обучался:

Поступил в 1852 году мая 15 дня в офицерскую школу, окончил курс образования с аттестатом, выданным 15 января 1860 г. за № 1936.

Когда поступил в монашество, какие проходил послушания и чем был награжден:

Поступил в русской на Афоне Пантелеймонов монастырь в число братства 1867 октября 1 дня.

Проходил послушание на клиросе в соборном храме и занимался письмоводством в монастырской канцелярии. Пострижен в рясофор 1868 марта 25. Пострижен в мантию с именем Рафаил 1869 марта 28. Определен регентом, соборным головщиком⁹⁵⁶ и уставщиком 1870 апреля 16.

Рукоположен в иеродиакона высокопреосвященным Дионисием, архиепископом Ксанфийским, живущим на покое на Афоне, 1872 ноября 23.

Определен смотрителем монастырских странноприимных гостиниц 1874 августа 3. Рукоположен во иеромонаха высокопреосвященным Иоакимом, митрополитом Дерконским, бывшим Вселенским Патриархом (покойным Иоакимом IV), 1875 сентября 28. Определен ризничим 1876 апреля 20.

Послан в Константинополь представителем от монастыря при освящении церкви, устроенной Российским императорским посольством, 1876 июня 15.

Определен заведованием устава в качестве благочинного по церкви 1877 июля 7. Определен старшим благочинным монастыря, не оставляя и должности ризничего, 1877 ноября 17. Поставлен духовником монастыря, по желанию монастырского начальства, высокопреосвященным Кириллом, митрополитом Гревенским, во время литургии на второй день праздника Святой Троицы, 1877 июня 5. Послан в Константинополь по монастырским делам ко Вселенскому Патриарху 1879 мая 13. Послан в С.-Петербург для присутствования при погребении в Бозе почившего государя императора Александра II 1881 12 марта.

Определен настоятелем 1-го монастырского собора святого великомученика Пантелеймона 1881 апреля 5. Награжден набедренником митрополитом Сербским Михаилом 1883 июля 26. Послан в С.-Петербург в качестве представителя монастыря при освящении храма на подворье Ново-Афонского Симоно-Кананитского монастыря 1888 июля 23.

Был послан представителем от монастыря при встрече в Ново-Афонской Симоно- Кананитской обители на Кавказе Их Императорских Величеств государя императора и госудырыни императрицы с их Августейшим семейством 1888 сентября 24. Награжден палицею 1889 июня 29.

Святейшим Синодом назначен настоятелем Саровской пустыни Тамбовской губернии с возведением в сан игумена, в который и возведен 1889 декабря 20/24⁹⁵⁷.

АВПРИ, ф. РИППО, on. 873/11, д. 5, л. 98–101.

С.-Петербург 30 сентября 1894 г.

Подлинник

Ваше Высокопреподобие, глубокоуважаемый отец архимандрит!

Препроводив к Вам, согласно распоряжению Святейшего Синода, путевые деньги в размере 500 руб., а также копии с духовного завещания отца архимандрита Антонина⁹⁵⁸, заявления драгомана Миссии Я. Халеби⁹⁵⁹ о земельных участках, приобретенных покойным архимандритом на имя разных лиц, и две описи оставшегося после него имущества, считаю долгом в дополнение к ним изложить в коротких словах как денежные вопросы между покойным начальником Миссии и Палестинским Обществом, так и просьбы и пожелания, с которыми сие последнее позволяет себе обратиться к Вам.

По описям имущества, оставленного покойным архимандритом Антонином, принимая в соображение лишь одни денежные суммы, в общем оставленное им наследство представляется довольно значительным, но подробный разбор их указывает, что собственно в распоряжении Духовной Миссии останется меньше половины, и в том числе значительная часть в процентных бумагах и долговых расписках.

Не ручаясь за полную безошибочность вывода денежного наследства отца Антонина, ввиду неясности многих выражений в описях, это наследство в общих суммах выражается в следующих цифрах:

А. В наличных деньгах:

а. Кредитными бумажками и новым серебром –11.311 руб. 09 коп. (30.538 ф<ранков>, 94 с<антима>)

б. Золотом и старым серебром – 364 руб. 10 к. (1.446 ф. 40 с.)

в. Франками – 44.838

г. Турецкой монетой – 95 л<ир>, 89 п<иастров> (2.178)

Б. В процентных бумагах по номинальной цене:

а. Русских – 11.960 руб. (32.292)

б. Турецких – 3.300

В. В долговых обязательствах:

а. Рублями – 575 (1.552.50)

б. Франками – 2.400

в. Турецкими лирами – 500 л. (11.370)

Всего приблизительно – 49.972 руб. 16 коп. (134.934 ф. 84 с.; для приведения к одному знаменателю курс принят за 1 руб. кред. – 2 фр. 70 с.). Из этой суммы собственность Духовной Миссии составляет только:

А. В наличных деньгах:

а. Кредитными бумажками и новым серебром – 2.509 руб. (6.774 ф. 30 с.)

б. Золотом и старым серебром – 364 <р.> 10 <к.> (1.446,40)

в. Турецкой монетой – 95 л. 89 п. (2.178)

Всего – 12.246 ф. 70 с.

Б. В процентных бумагах по номинальной цене:

а. Русских – 8.960 руб. (24.192 ф.)

б. Турецких – 3.300

Всего 27.492 фр.

В. В долговых обязательствах:

а. Рублями – 575 руб. (1.552 ф. 50 с.)

б. Франками – 2.400

в. Турецкими лирами – 500 л. (11.370)

Всего приблизительно – 20.393 руб. кред. (55.061 фр. 20 с.)

Но из этого числа процентные бумаги (за исключением турецких) едва ли удобно трогать, а долговые обязательства сомнительно, чтоб можно было получить, так как главнейшее из них в 11.370 франков есть долг Иерусалимской Патриархии.

Что касается до остальных сумм, то они составляют отдельные капиталы, которые обусловлены или духовным завещанием, или их назначением:

А. Капитал Яффской церкви:

а. У М.И. Осипова – 5.691 руб. 09 коп.

Б. Капитал Горней женской общины:

а. Наличными деньгами – 490 фр.

б. Процентными бумагами – 3.000 руб.

В. Капитал Елеонской церкви архимандрита Антонина:

а. Наличными деньгами – 1.000 фр.

Г. Разных паломников по 166 письмам:

а. Рублями – 3.111 руб.

б. Франками – 2.300 фр.

Д. Графини М.В. Орловой-Давыдовой⁹⁶⁰:

а. Наличными деньгами – 11.200 фр.

Е. Палестинского Общества:

а. Наличными деньгами – 28.000

Из этих капиталов первые три – А, Б и В – не требуют разъяснения, что же касается до остальных трех – Г, Д и Е, то о каждом из них позволю себе сказать несколько слов.

Г. Разных поклонников. На имя архимандрита Антонина присылались из России разные денежные письма для передачи находящимся в Иерусалиме русским поклонникам. Нередко письма эти приходили, когда поклонник уже выбыл из Иерусалима, и тогда эти письма сохранялись у отца архимандрита или до вторичного прибытия поклонника в Иерусалим, или до вытребования письма обратно в Россию. Таких непереданных денежных писем оказалось по описи до 166, из них с крупными суммами имеются только 5: Беспаловского на – 1.800 фр., Быковой – 500 фр.⁹⁶¹, Кобзаря – 700 руб., Бескопыловой – 102 руб. и Подгорного – 100 руб., остальные, 161 письмо на сумму – 2209 руб., все мелкие суммы. Не имея под руками подлинных писем, трудно решить, все ли они предназначены для передачи, особенно сомнение возбуждают в этом отношении вышеприведенные письма с крупными вкладами. Из всех этих невытребованных денежных писем, старые за 5–10 лет (и таковые имеются, как мне показывал архимандрит Антонин) можно причислить к суммам Духовной Миссии. Более поздние придется хранить.

Относительно этих последних, для облегчения Вам труда, позволю себе предложить Вам передать уполномоченному Общества в Иерусалиме, он их перешлет нам, а мы разошлем их по адресам, посылавшим деньги.

Д. Графине М.В. Орловой-Давыдовой по ее желанию и на ее деньги покойный отец архимандрит приобрел земельный участок в Вифлееме. Купчая на имя графини находится в бумагах архимандрита Антонина. По получении известия о смерти архимандрита графиня М.В. Орлова-Давыдова через генерального консула в Иерусалиме заявила о желании своем передать как землю, на ее деньги купленную, так и оставшиеся от покупки деньги в количестве 11.200 франков уполномоченному Общества для употребления по ее назначению. Поэтому эти деньги, по Вашему усмотрению, следует передать уполномоченному Общества, или мы можем зачесть их в счет сумм, следующих Духовной Миссии от Палестинского Общества. Во всяком случае о Вашем решении буду просить не отказать сообщить.

Е. Палестинского Общества. Архимандрит Антонин против штата Духовной Миссии перерасходовал 9.640 руб. 68 коп. золотом (38.562 фр. 50 л.) и возмещения этой суммы просил у Святейшего Синода, который, не находя возможным исполнить его просьбу, обратился в Палестинское Общество с просьбой помочь архимандриту Антонину в его стесненных обстоятельствах⁹⁶². Палестинское Общество изъявило согласие выдать эту сумму, но с тем, чтобы выданная им сумма удерживалась в течение 13 полугодий по равным частям из сумм, подлежащих к выдаче Палестинским Обществом Духовной Миссии, а именно из статьи штата: ремонт, отопление и освещение церквей, дома Миссии и приютов, так как, по словам архимандрита Антонина, он эти деньги издержал на усиленный ремонт именно этих учреждений. На эти условия согласился отец архимандрит, как видно из его расписки, имеющейся в Обществе, и получил эти деньги в вышеозначенном количестве. При его кончине этих денег найдено 28.000 фр. Так как по 1 января 1895 года удержано было из причитающихся с него Духовной Миссии суммы по 750 руб. зол. (3 000 фр. зол. – 15.999 фр.), то этой суммы должно быть всего 23.562 фр. 50 с. Найденный налицо излишек против нее 4.437 фр. составляет также неотъемлемую собственность Духовной Миссии.

Что же касается до остальных 23.562 фр. 50 с., то от Вашего усмотрения будет зависеть, возвратить ли эту сумму Обществу, которое затем будет уплачивать без удержания из причитающейся Духовной Миссии суммы 750 руб. зол. в полугодие, или оставить эту сумму у себя, сохранив в сем условие, на котором принял ее покойный архимандрит.

Одновременно позволяю себе представить Вам денежный расчет Общества с Духовной Миссией. По штату Миссии, утвержденному 2 января 1890 года, на содержание ее назначено 30.000 руб. зол. При этом Святейший Синод соглашался на оный лишь под условием, что 15.350 руб. зол., составляющих излишек против того, что он должен платить, а именно 14.650 руб. зол., на ежегодное содержание Миссии, Палестинское Общество согласно было принять на себя этот расход, но с тем, чтобы суммы, остающиеся от незамещенных штатных должностей и от недодачи по оным содержания, оставались в распоряжении Общества. На этом настаивало Общество потому, что соглашалось на это пожертвование, именно признавая главнейшую необходимость, чтобы Миссию составляли не менее 31 духовного лица, и имея в виду желание архимандрита оставить Миссию в прежнем составе, а остаток от содержания Миссии употребить на приобретение земельных участков. Поэтому на штатное содержание Духовной Миссии шли прежде всего 14.650 руб. зол. Святейшего Синода, а недостающую затем сумму до действительного расхода по штату уплачивало Общество (за исключением с 1-го июля 1892 года, как сказано выше, 750 руб. зол. за полугодие).

На основании подробных расчетов, составленных на основании официальных отчетов по Духовной Миссии, представленных архимандритом Антонином в Святейший Синод к 1 июля 1893 года, у отца архимандрита должно было оставаться сумм Общества на 2-ое полугодие 1893 года – 2.739 руб. 79 коп. зол., к которой 9-го сентября было ему передано Обществом 5.950 руб. зол., всего же во 2-е полугодие 1893 года было у него сумм Общества 8.689 руб. 79 коп. зол. За 2-ое полугодие 1893 года отчета архимандритом Антонином представлено не было, но принимая в соображение его последний отчет, а также отчет за 1-ое полугодие 1894 года, представленный архимандритом Арсением, его составить не трудно, и общая сумма расхода за 2-ое полугодие 1893 года выразится в цифре 13.500 руб. зол. Вычитая из нее присланные Синодом 7.325 руб. зол. и 750 руб. зол., о которых говорилось выше, на долю Палестинского Общества приходилось 5 425 руб. зол., и таким образом на 1-ое полугодие 1894 года у архимандрита Антонина денег Общества оставалось 3.264 руб. 79 коп. зол. К этому архимандриту Антонину передано было в марте 1894 года еще 5 000 руб. зол., и таким образом в Духовной Миссии сумм Палестинского Общества было 8.264 руб. 79 коп. По представленному архимандритом Арсением отчету, который по причинам, о которых будет сказано ниже, пришлось переделать, израсходовано по штату 11.802 руб. 46 коп. зол.; за вычетом из нее 7.325 руб. зол. Святейшего Синода и 750 руб. зол., удержанных Обществом, расхода на долю Общества приходится 3.727 руб. 46 коп. зол., и на 1-ое июля 1894 года оставалось в Духовной Миссии сумм Общества 4.537 руб. 33 коп. зол., к которым на 2-ое полугодие следует еще присоединить переданные Обществом архимандриту Арсению 6.750 руб. зол. Всего же сумм Общества – 11.287 руб. 33 коп. зол. (45.149 фр. 32 с.). Сумма, которая приблизительно должна составить причитающиеся от Общества не только за 2-ую половину 1894 года, но и на 1-ую половину 1895 года.

Переходя к рассмотрению затем отчета архимандрита Арсения за 1-ое полугодие 1894 года (копия с отчета не высылается ввиду того, что она имеется в Духовной Миссии),

1. считаю долгом заметить, что каждый полугодовой отчет должен точно отчитываться против утвержденного штата Миссии, следуя статья за статьей, поэтому:

а) Отчет должен быть представляем в рублях золотом, а не во франках, что нетрудно сделать, если расходы и произведены во франках, а именно – разделением франков на 4, что даст рубли золотом.

б) В отчете архимандрита Арсения слиты при содержании начальника Миссии две суммы – собственно жалованье и столовые (4.000 руб. зол.) и экстренные расходы (1.000 руб. зол.). Таким образом на жалованье придется поставить:

Архимандриту Антонину 909 руб. 60 коп. зол.

Архимандриту Арсению – 734 руб.

Во-вторых, на разъезды и экстренные расходы:

Архимандриту Антонину – 236 руб. 22 коп. зол.

Архимандриту Арсению – 169 руб. 31 коп. зол.

= 405 руб. 53 коп. зол.

в) далее до выдачи содержания драгоману Миссии включительно все внесено верно, за исключением увеличенного расхода на 2 звонарей, который показан в 225 руб., между тем, по штату полагается на них всего 150 руб., менее на 75 руб., этот расход как штатный принять нельзя.

г) Затем по штату полагается на полугодие:

ремонт, отопление и освещение – 2.000 (за исключением 750 руб. зол., удерживаемых Обществом);

почтовые и мелочные расходы – 75 руб.;

содержание приюта духовных лиц (250) – 2.700 руб. зол. (10.800 фр.); вместо этого расхода архимандрит показывает расход на содержание 22 светских лиц 4.844 фр., к ним нужно отнести и добавочные звонарям 300 фр., всего 5.144 фр., между тем, на наем светской прислуги и содержание приюта, на которые расходы эти в строгом смысле отнесены, назначено по штату 2.500 фр., значит излишек в 2.644 фр. может быть отнесен только на счет ремонта, что, конечно, неправильно и на будущее время не может быть допускаемо. В свою очередь, архимандрит Арсений недопоказал следующих ему на ремонт 5.356 фр. и на канцелярские и почтовые расходы 150 фр., что необходимо для расчетов с Обществом.

Соответственно этим замечаниям переделанный отчет архимандрита Арсения за 1-ое полугодие сего года при сем препровождается.

Из этих замечаний, глубокоуважаемый отец архимандрит, Вы изволите усмотреть, что для правильных расчетов с Обществом необходимо будет представлять отчеты в той форме, как посылается переделанный отчет архимандрита Арсения. К нему по штатному содержанию следует прилагать расписки получателей. Что касается до последних 4 статей, то они должны показываться расходом в определенной для них по штату сумме, причем неизрасходованная по ним сумма отчисляется начальником Духовной Миссии в особый ремонтный капитал. При расходе на ремонт, отопление и освещение в отчете отдельно показывается израсходованное на отопление, освещение и ремонт, а эта последняя <сумма> с подразделением на каждое отдельное сооружение, остаток же, буде такой окажется, обозначается перечисленным в ремонтный капитал. По этим расходам никаких документов не представляется ввиду того, что большинство из них, если не все, будут на арабском языке, и, значит, никакой здесь поверке подлежать не могут.

2. По земельным участкам считаю долгом высказать следующее:

а) По участку в Вифлееме, приобретенному на имя графини М.В. Орловой-Давыдовой, было уже говорено выше. Ввиду категорического заявления графини остается лишь одно – все документы по этому участку передать уполномоченному Общества в Иерусалиме. Я сомневаюсь даже в том, необходимо ли на это разрешение Святейшего Синода, и во всяком случае разве только уведомление его.

б) Иное несколько дело по Бет-Джальскому участку, как увидите из прилагаемой при сем копии письма архимандрита Антонина от 5 августа 1886 года, на основании которого все Бет-Джальские участки были им принесены в дар. Ввиду этого, насколько мне помнится, они не вошли в вакуфный акт. В духовном завещании об этих участках специально ничего не упомянуто. По вышеизложенному эти участки составляют собственность не Палестинского Общества, а лично его (великого князя Сергия Александровича. – Н.Л.), и в этом смысле, мне кажется, необходимо их оформить.

Что касается до остальных земельных участков, то, очевидно, относительно их я голоса не имею, но не могу не указать о крайней необходимости и их законно оформить. При этом могу лишь высказать мое личное мнение, что вакуфный акт, как не утвержденный в Константинополе, никакого значения не имеет, а хлопотать об его утверждении, ввиду его содержания, нежелательно⁹⁶³. Таким образом, игнорируя вакуфный акт, мы имеем участки, принадлежащие архимандриту Антонину и им по духовному завещанию переданные Святейшему Синоду. Конечно, было бы прекрасно перевести их на имя правительства, как о том хлопочет теперь А.И. Нелидов относительно участков, приобретенных бывшею Палестинскою Комиссиею, но я осуществлению этих хлопот не верю, не верю даже в возможность, а между тем оформить все-таки безусловно необходимо. Поэтому мне представляется самым простым перевести их лично на имя великого князя Сергия, если он на это соизволит.

Из более уже оформленных участков, а именно Горней, Елеонской горы, Яффы, Иерихона, Хеврона и Тивериады, первые три носят преимущественно церковный характер, вторые же только паломнический, служа странноприимными домами. Имея в виду, что вся материальная забота лежит исключительно на Обществе, а затраты по трем последним участкам (Иерихон, Хеврон и Тивериада) обременяют Духовную Миссию излишним расходом по ремонту и содержанию, едва ли окупаемым пожертвованиями паломников, я позволил бы себе предложить передать их не в собственность, а в заведование Палестинского Общества. Эта передача составляет совершенно частный уговор и едва ли потребует разрешения Святейшего Синода, но если бы и потребовала, то едва ли встретила затруднения.

3. Никакого права вмешиваться во внутренние дела и распорядки Духовной Миссии ни Общество, а тем более я, не имеем. Поэтому на последующее, глубокоуважаемый отец архимандрит, посмотрите лишь как на мнение частного человека, который с лишком 20 лет изучает Палестину и ее положение. В письме (к великому князю Сергию Александровичу. – Н.Л.) обер-прокурор Святейшего Синода высказал те обязанности, которые, по его мнению, необходимо исполнять Духовной Миссии. Эти обязанности, олицетворенные в одном понятии, представляют благоустроенный общежительный монастырь⁹⁶⁴. Это собственно желательно и Обществу. Устройство строго монастырского богослужения в церквах Миссии, недопущение женского пола не только для жилья в домах Духовной Миссии, но и посещения даже их, общежительный устав и главное – нестяжательность. Это возможно при известном подборе монашествующих лиц и при достаточных средствах для существования.

Безграничное право подбора монашествующих – вот, что начальник Духовной Миссии должен охранять как главное свое преимущество, только сохраняя его, он может идти твердо к намеченной им цели. Состав Духовной Миссии представляется на первое время, предполагаю, достаточным, имея в виду, что в доме Духовной Миссии должны останавливаться все прибывающие на поклонение русские духовные лица, и все они, в большинстве случаев, будут рады в поклоннический период облегчать тягости Духовной Миссии.

Что касается до средств, то к 30.000 руб. зол., получаемых Духовной Миссией по штату, нужно присовокупить по меньшей мере до 25.000 руб. зол., поступающих ежегодно как добровольные пожертвования и разные доходы. Так было, по крайней мере, при архимандрите Антонине. Этих 55.000 руб. зол. (220 000 фр.) с излишком достаточно для содержания Духовной Миссии.

Если встретятся какие-либо чрезвычайные непредвиденные расходы, Духовная Миссия всегда может рассчитывать, что для достижения вышеприведенной цели Общество всегда, как для родного и любимого брата, готово будет сделать все, что будет в его средствах.

4. В заключение Обществу остается высказать его частные пожелания, будучи вполне уверено, что Вы, глубокоуважаемый отец архимандрит, не откажетесь, по мере возможности, удовлетворить их и во всяком случае отнесетесь к ним с такой же братской снисходительностью.

а) Первое из этих пожеланий есть возложение на одного из монашествующих ежедневного чтения для поклонников, установленного Обществом на подворье во время паломнического периода с 15-го сентября и по четверг 6 недели Великого поста. Инструкция для этих чтений, необходимые книги и картины находятся у уполномоченного Общества в Иерусалиме. От чтеца требуется ясное, сознательное чтение. Изустные беседы, бесспорно, полезны, но имеют свою долю опасности и могут быть допущены лишь под личной Вашей ответственностью. Назначенный Вами для сего должен нести это послушание безвозмездно, но, в свою очередь, Общество считает своей обязанностью предложить Вам на нужды Духовной Миссии по 100 франков за каждый полный месяц чтений.

б) По принятому обычаю в Обществе, вновь прибывающие поклонники угощаются по прибытии даровым обедом. Было бы крайне желательно, чтобы перед ним совершалось в той же столовой краткое молитвословие и они, прибывая после долгого трудного пути, слышали бы первым словом слово молитвы и благословение на родном языке. То же желательно было бы делать при их отбытии из Иерусалима. Так как паломники прибывают на русских пароходах раз в неделю, то для совершения такого молитвословия затруднений, вероятно, не встретится. Но при этом, как и при последующем, должен сказать, что эти молитвословия должны, безусловно, совершаться без взимания каких-либо денег. Мало того, даже добровольные пожертвования в границах Русского подворья духовным лицам ни под каким видом не могут быть допускаемы и терпимы.

в) В Русском доме, близ храма Воскресения⁹⁶⁵, перед Распятием над Порогом Судных Врат также желательно совершение в известный определенный день всенощной, а также молебствия с акафистом. Первоначально можно это делать изредка и, соображаясь с обстоятельствами, учащать до раза в неделю. Но, безусловно, при соблюдении вышеизложенного правила.

г) В том же доме, у того же Распятия, Общество желает завести постоянное чтение Псалтири, по особым обстоятельствам женщинами, а не мужчинами. Принимая на себя все содержание этих чтиц, Общество убедительно просит Вас не отказать в Вашем духовном руководстве как для открытия этого чтения, а также наблюдать, чтоб оно совершалось по церковному чину.

В заключение Общество считает долгом сообщить Вам, что оно поручило своему уполномоченному в Иерусалиме сноситься по взаимным делам Миссии и Общества непосредственно и только с одним Вами и будет просить и Вас, отец архимандрит, по таким же делам сноситься лишь с уполномоченным, минуя посредников, которые в большинстве случаев только портят дело.

Оканчивая этим мое первое к Вам, глубокоуважаемый отец архимандрит, письмо, мне остается высказать письменно лишь то, что я неоднократно высказывал Вам в устных беседах, которыми Вы меня удостоили, это что Общество смотрит на Духовную Миссию как на своего старшего брата и было бы несказанно радо, если оба эти учреждения, цель которых одна и та же, шли бы вместе по нередко тернистому пути рука об руку.

Архив РДМ, п.9, д. 156, 12 л. Опубликовано: Архимандрит Никодим (Ротов). История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Серпухов, 1997. С. 274–284.

С.-Петербург 12 октября 1894 г.

Копия

1894 года октября 12 дня. По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали: имели суждение по поводу назначения на вакансию начальника Российской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Рафаила.

Приказали: О состоявшемся назначении архимандрита Рафаила начальником Российской Духовной миссии в Иерусалиме уведомить Блаженнейшего Патриарха Иерусалимского граматою следующего содержания:

«Блаженнейшего и Святейшего Патриарха Святого Града Иерусалима и всея Палестины Кир Герасима, превожделеннейшего и возлюбленнейшего о Христе брата и сослужителя нашего о Господе приветствуем.

По отшествии ко Господу достославного архимандрита Антонина, бывшего начальника Российской Духовной Миссии во Святом Граде, Святейший Всероссийский Синод озабочен был избранием достойного преемника почившему. Выбор его остановился на всечестном игумене Рафаиле, муже благочестивой жизни, постриженнике Св. Афонской Горы, который и назначен на должность начальника Миссии с возведением его в сан архимандрита. Извещая о сем Ваше Блаженство, Святейший Правительствующий Всероссийский Синод просит принять архимандрита Рафаила в Ваше милостивое отеческое благорасположение и в потребных случаях не оставлять его мудрыми Вашими советами и архипастырским покровительством.

Призывая на Вас и паству Вашу благословение Верховного Пастыреначальника и прося вверенным нашему водительству духовным чадам молитв Ваших, с глубочайшим уважением и братскою о Христе любовию остаемся всецело преданные».

Таковое послание, по надлежащем подписании, для представления Его Блаженству передать архимандриту Рафаилу.

Подлинное определение, подписанное о.о. членами Святейшего Синода, к исполнению пропущено 17 октября.

Протоколист: (подпись).

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/11, д. 5, л. 118.

Иерусалим 9 декабря 1894 г.

Подлинник

Управляющий Духовною Миссиею в Иерусалиме архимандрит Арсений сообщил, что в протоколе № 402-й, составленном генеральным консулом в Иерусалиме 30 апреля 1894 года, упомянуто, что в квартире умершего о. архимандрита Антонина было между прочим найдено: 1-е, 3906 «паричек», 81 пиастр и 4 рубля; 2-е, мешок с надписью «1400 наполеонов, – деньги, высланные Императорским Палестинским Обществом расходов по 199 г.» (sic), в котором, по вскрытии, действительно оказалась тысяча четыреста наполеонов; 3-е, два векселя банкира Валеро на четыреста турецких лир. В подобном же протоколе от 2 мая 1894 года № 403-м было упомянуто 8 ¾ батманов «паричек».

Из вышеупомянутых и принятых сумм архимандрит Арсений разменял 3906 штук и 8 ¾ батманов паричек и получил золотом всего 322 руб. Все эти суммы, как 1400 наполеонов, 400 турецких лир и 322 руб. золотом, полученные от перемены паричек, архимандрит Арсений при сдаче имущества Миссии начальнику Русской Духовной Миссии архимандриту Рафаилу не сдал и архимандрит Рафаил их не получил, в чем и удостоверяем своим подписом.

Остальные вещи, значащиеся в протоколах 402 и 403-м и по описи ризницы, все получены сполна начальником Русской Духовной Миссии архимандритом Рафаилом декабря 9-го дня 1894 года.

О несданных суммах архимандритом Арсением послано в Св. Синод особое объяснение.

Архимандрит Арсений

Архимандрит Рафаил

Архив РДМ, п. 8, д. 153. 1 л.

Иерусалим 11 марта 1896 г.

Пер. с греч.

Копия

Благовременно получив письмо Вашего Высокопревосходительства от 20 января с. г. № 492, усмотрели изложенное в нем как следует: что августейший Председатель Императорского Православного Палестинского Общества, Его Императорское Высочество великий князь Сергий Александрович, ввиду расширения круга обязанностей, лежащих на Иерусалимской Духовной Миссии по удовлетворению духовных потребностей русских паломников в Палестине, признал необходимым увеличить состав этой Миссии на пять человек; что Святейший Синод, находя это предложение вполне уважительным, предоставил Вашему Высокопревосходительству повергнуть его на Высочайшее государя императора благовоззрение, и что Его Императорское Величество в 9-й день декабря 1895 г. Высочайше повелеть соизволил на приведение этого предложения в исполнение.

Наша Святая Церковь, всегда желая содействовать упокоению и благу русских паломников в своих духовных потребностях, с самого начала с любовью приняла Русскую Духовную Миссию, или состав ее по условленному с взаимного согласия числу, и ныне с удовлетворением приемлет и недавно причисленных к сказанному первоначальному числу пятерых человек, тем более что это прибавление служит к усилению ревности, предназначенной на угождение к благочестию благословенного русского народа; и мы уверены из этой же истории, что посещение святых мест и поклонение оным способствуют утверждению и успеху благочестия.

Конечно, не неуместным считаем напомнить с любовью Вашему Высокопревосходительству, что было бы не чуждым канонической точности, не странным ежедневного действия, но наипаче содействующим союзу неразрывного сближения во Христе Церквей, чтобы и нам знать, какова должность, каков чин и какова служба каждого из этих пяти человек, уже Высочайшим соизволением прибавленных к числу здешней Русской Духовной Миссии, ибо небезызвестно и Вашему глубокомыслящему проницательному уму, что и мы, и Святые Восточные Церкви в подобных случаях такие предложения делаем Святой Всероссийской Церкви. При этом сие, бесспорно, по любви во Христе, и то обстоятельство, если и другие Святые Церкви (нрзб) и от Святейшего Синода, которого Ваше Высокопревосходительство состоите обер-прокурором, подобный справедливый порядок братского единства.

Засим, уверенные, что Ваш благочестиво проницательный ум благоприятно примет вышеозначенное напоминание, отечески благословляем Ваше Высокопревосходительство и призываем на Вас и боголюбивое семейство Ваше щедрые милости Спаса нашего Христа.

АВП РИ, ф. Греческий стол, оп. 497, д. 2421, ч. 1, л. 247–248 об.

С.-Петербург 19 июня 1896 г.

Помета Рафаила:

Пол<учено> 9 июля 1896 г.

Подлинник

Ваше Высокопреподобие

глубокоуважаемый о. архимандрит!

Примите мою искреннюю благодарность за Ваше любезное извещение об освящении церкви в Русском доме⁹⁶⁷. Благодарение Всевышнему, увенчавшему наши 14-летние труды.

Вопрос об антиминсе решен и возвращаться к нему нет особенного основания, но я просил бы Вас убедительно сообщить мне, чьи антиминсы положены в собор Св. Троицы и церкви Св. Царицы Александры. Патриаршии или синодские?

Его Императорскому Высочеству августейшему Председателю Общества благоугодно было приказать сообщить Вам, что Его Императорскому Высочеству угодно, чтоб в церкви св. благоверного великого князя Александра Невского еженедельно вместо четвергов, как положено ныне, по вторникам совершалась заупокойная божественная литургия с панихидой по покойном государе императоре и всех лицах, помещенных на помянных досках⁹⁶⁸ в Русском доме.

Кроме того, там же такая же служба должна совершаться 26 февраля – день рождения покойного государя, 20 октября день его кончины и 30 августа – день его тезоименитства.

В этой же церкви должны совершаться литургия и благодарственный молебен ежегодно 21 мая – в день открытия Императорского Православного Палестинского Общества.

В церкви Св. Равноапостольной Марии Магдалины должна совершаться по четвергам заупокойная литургия с панихидою по в Бозе почивших государыне императрице Марии Александровне, государях императорах Николае I, Александре II и Александре III, государыне императрице Александре Федоровне⁹⁶⁹, великих князьях Николае Александровиче⁹⁷⁰, Константине⁹⁷¹ и Николае Николаевичах⁹⁷² и великой княгине Александре Георгиевне⁹⁷³.

Кроме того, там же и таковая же служба должна правиться 22 мая – в день кончины в Бозе почивающей государыни императрицы <Марии Александровны>, 22 июля – в день ее тезоименитства и 24 июля – день ее рождения.

Прошу Вас, глубокоуважаемый отец архимандрит, эту волю Его Императорского Высочества приказать вписать на особые таблицы и вывесить в обеих соответствующих церквах.

Затерянный напрестольный крест церкви Св. Марии Магдалины восстановлен и при первой верной оказии будет доставлен Вам. Больше затруднения представляет восстановление мозаичного образа Св. Марии Магдалины, который доехал сюда совсем уничтоженный, но и его Бог поможет восстановить в том или другом виде.

Очень сожалею о происшедшем недоразумении, деньги 28415 фр., следующие Вам за 1-е полугодие нынешнего года, были высланы 28 марта одновременно с моим письмом к Вам и немедленно по получении отчета Вашего за 2-е полугодие 1895 г. По неведомой еще для меня причине Н.Гр. Михайлов⁹⁷⁴ не передал Вам их, о чем я узнал лишь по возвращении моем в Петербург. Немедленно переслал я через него Вам эти деньги вторично и надеюсь, что Вы их ныне получили.

Сегодня же высылаю Вам через него просимые Вами 20 000 фр. в счет следующего Вам займа на ремонт.

Очень сожалею, что недосуг, вероятно, удерживает Вас от сообщения столь интересующих нас сведений о Духовной Миссии, как действуют в ней вновь заводимые порядки, в каком положении дело ремонта, что сделано и что предстоит еще сделать, а также, наконец, в каком положении дело по землям антониновским. Теперь на летнем досуге не откажитесь меня о сем подробно уведомить.

В.К. Саблер сообщил мне, что Вы просите его о приискании Вам подходящих членов Духовной Миссии. Вл<адимир> К<арлович> затрудняется это сделать, руководствуясь совершенно справедливо тем, что хороших монахов монастыри не отпускают, а в худых, очевидно, Вы не нуждаетесь. Позволяю себе и в этом случае повторить неоднократно мною Вам высказываемое и раньше, глубокоуважаемый отец архимандрит: выбор служащих в Миссии не предоставляйте никому, кроме себя, обращаясь для сего, буде нужно, частным образом к знакомым Вам о. игуменам и настоятелям, но отнюдь не к Св. Синоду и его начальству. Этим последним Вы себе приготовляете в будущем кучу неприятностей. Во-первых, присланные таким образом более требовательны, зная за собой поддержку, которая может оказаться сильнее Вашей, а во-вторых, допустим, что Вл<адимир> К<арлович> или иной такого прислал, значит находит его пригодным, а Вы, что очень вероятно, найдете его совершенно не подходящим, а может быть даже вредным. Что Вам делать – прогнать его значит приобрести если не врага, то все-таки обозленного в пославшем его, а держать – может быть ущерб, и крупный, для дела. Мой совет – не спешите и подбирайте лишь сами.

Я удивляюсь разговору с Вами арх<иепископа> Мелетия о наградах. Как люди сделали все возможное и даже невозможное для того, чтоб затормозить дело, теперь, когда оно с помощью единого Бога приведено к желаемому окончанию, они толкуют о наградах себе за оное. Большего нахальства, откровенно сказать, я еще не встречал. Удивляюсь, как Вам не пришло в голову поставить им это на вид.

Испрашивая Вашего благословения, прошу верить в неизменные чувства почтения и уважения.

Архив РДМ, п. 72, д. 1315.

С.-Петербург 16 сентября 1896 г.

Подлинник

Ваше Высокопреподобие

глубокоуважаемый отец архимандрит,

Проверив доставленный Вами отчет по штатным суммам вверенной попечению Вашему Духовной Миссии, я, ввиду того, что оная ныне, благодаря заботам Вашим, приходит в желаемое положение, счел долгом переделать оба отчета – за 2-ое полугодие 1895 г. и за 1-ое полугодие 1896 г., вполне согласно Высочайше утвержденному штату Духовной Миссии и обязательствам, установленным между Миссиею и Палестинским Обществом, и согласно сему прилагаю при сем оба переделанные отчета в той форме, по которой буду просить Вас на будущее время представлять отчеты в Общество.

К этому считаю долгом присовокупить, что 1250 р[ублей] зол[отом], причитающиеся за %, и погашение долга Миссии Обществу по полугодиям перечисляются по книгам Общества:

Искренно был рад исполнению Вашего желания относительно о. иеромонаха Серафима, который произвел здесь на всех видевших его крайне приятное впечатление. Дай Бог Вам приобрести в нем полезного сотрудника. С ним отправлен мною крест в церковь св[ятой] Марии Магдалины взамен утерянного. Относительно мозаики до сих пор нет еще ничего решенного положительно ввиду отсутствия августейшего Председателя Общества, от которого зависит окончательное решение по этому вопросу.

Меня очень порадовали сообщенные Вами сведения относительно хода ремонта сооружений Духовной Миссии, и впредь буду просить Вас не отказать сообщать мне о дальнейшем ходе их, а также о внутреннем устройстве Вашего Иерусалимского русского монастыря. Когда это будет доведено до желаемого положения, то я ныне, после освящения церкви св[ятого] Александра Невского, буду в состоянии сказать: «Ныне отпущаеши, Господи, раба Твоего с миром».

Вместе с сим сегодня пересылаю я в наше иерусалимское консульство жалобы г. Вендта, трапписта П. Феофана и горненских жительниц, поданные на имя Его Императорского Высочества, для возвращения их по принадлежности, ввиду того, что ни Его Императорское Высочество, ни Палестинское Общество не считают себя призванными судить Духовную Миссию, не будучи ее начальниками. Очевидно, как мы и говорили, Вам приходится труднее всего, так как они никакого начальства признавать не желают и вообще не желают подчиняться кому бы то ни было. Не опасаюсь я их доносов и в Святейший Синод, который дело знает и всегда будет отстаивать Вашу власть. Опасаюсь только, чтобы они, наущаемые Вендтом, не обратились бы к Патриарху и не дали бы тем самым ему права вмешиваться в дела. Хотя от этого вмешательства явного зла не последует, но поведет к переписке и переговорам крайне неприятным. Неужели нельзя тем или другим путем выжить Вендтов из Горней, ибо жалобы горненских, судя по почерку, писаны им же. Переговорите об этом с консульством.

Испрашивая Вашего благословения, остаюсь искренно Вас уважающий и Вам преданный

В. Хитрово

Архив РДМ, п. 38, д. 727. 2 л.

Иерусалим 17 ноября 1896 г.

Копия

На отношение Хозяйственного управления от 11 октября сего 1896 года за № 19648-м честь имею донести, что по пунктам духовного завещания предместника моего покойного архимандрита Антонина состоит в нижеследующем:

1-е. Вся его библиотека, завещанная в собственность Святейшего Всероссийского Синода, находится в здании Духовной Миссии в том же помещении, где и была прежде заперта на замок; ключ находится в иерусалимском генеральном консульстве, печати на запертой двери помещения библиотеки приложены от генерального консульства и Духовной Миссии.

2-е. О всех приобретенных на имя архимандрита Антонина земельных участках в Палестине, завещанных также в собственность Святейшего Синода, документы и акты находятся для разбирательства в Константинополе, в русском посольстве.

3-е. Все собрание древних рукописей, которых каталоги посланы были архимандритом Антонином директору Императорской Публичной библиотеки г-ну Бычкову, находятся в запертой библиотеке в здании Русской Духовной Миссии в Иерусалиме впредь до особого распоряжения.

4-е. Собранный архимандритом Антонином музей древностей, завещанный им Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, находится в особом помещении в здании Миссии, также заперт и на дверях приложены печати генерального консульства и Духовной Миссии. Завещанная для передачи в Императорский Эрмитаж в Петербурге мраморная голова Ирода находится в том же помещении музея в здании Духовной Миссии.

5-е. Кабинетный крест с алмазами, назначенный в Далматовский монастырь Пермской губернии, панагия с сибирскими камнями, завещанная к Гробу Господню, другая панагия тоже с сибирскими камнями, завещанная в Пермский кафедральный собор, находятся на хранении у меня впредь до особого распоряжения. Вся мебель, как в доме Миссии, так и во всех приютах паломнических, с прочими вещами и картинами, находятся при своих местах.

6-е. Денежные суммы, находящиеся у Одесского уполномоченного Палестинского Общества Михаила Ивановича Осипова, 5891 рубль 9 коп., получены мною и употреблены на пирамиду Яффской колокольни, на решетки для колокольни, на крест с яблоком для той же колокольни, на окончание при Яффской церкви домиков и на наружную штукатурку той же Яффской церкви.

7-е. В домике архимандрита Антонина, находящемся в Горнем, по завещанию его, еще до моего приезда в Иерусалим была помещена и находится на жительстве по настоящее время София Константиновна Апостолиди. Все астрономические труды и к ним принадлежности, а также и астрономические книги и руководства помещены в запертом помещении библиотеки.

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/11, д. 5, л. 163–164.

С.-Петербург 7 июля 1897 г.

Отпуск.

Ваше Высокопревосходительство, милостивый государь

Константин Петрович

Исполняя выраженное Вами желание, я в течение моего довольно продолжительного пребывания в Иерусалиме основательно и всесторонне ознакомился с положением нашей Духовной Миссии. Ознакомился тем подробнее, что, кроме желания исполнить Ваше поручение, меня лично интересовало это положение теперь, после смерти арх<имандрита> Антонина, положение учреждения, которому, как Вашему Высокопревосходительству известно, я всегда придавал такое выдающееся значение.

Первое утешительное впечатление было то наружное состояние, в котором я застал в настоящее время Троицкий собор и дом Духовной Миссии. Я видел, что было прежде, и потому могу быть верным судьей того, что сделано. В эти два года, благодаря полученным средствам, Троицкий собор не только исправлен, приведен в порядок, но, можно сказать, приведен в такое благолепие, в котором он не был при самом построении. Дом Духовной Миссии тоже приведен в достаточно благоприличный вид, и небольшие недостатки, остающиеся еще для приведения ремонта его к окончанию, будут исполнены в течение текущего лета. Устроены новые цистерны, проведены водопроводы и канализации. Везде видна рука хорошего опытного хозяина. То же могу сказать о Яффском месте, также посещенном мною. Год междуархимандритства, прошедший после смерти арх<имандрита> Антонина, едва не погубил этот излюбленный им уголок. Он был заброшен арх<имандритом> Арсением, а на Востоке каждый клочок земли как скоро расцветает при заботе о нем, так же скоро пропадает, если его запустить.

Еще большую перемену нашел я во внутреннем строе жизни, хотя далеко не в такой степени достигшего желаемой цели. Сделано многое, заведена ежедневная служба в Троицком соборе, кроме чередных еженедельных служб в других церквах Миссии, заведена общая трапеза, и вообще, насколько возможно, Духовная Миссия принимает вид благоустроенного монастыря. Что же касается до благолепия служб, то они не оставляют ничего желать лучшего.

Коснусь и самого начальника Духовной Миссии. Я ничего дурного в нем не усмотрел, мало того, в самом Иерусалиме ничего не слыхал, а это сказать немало. Сплетни есть, сплетни дошли до Вас, но я глубоко убежден, что передающие их сами им не верят. Вам хорошо известно, что если хочешь обнести монаха, то прежде всего обвинишь его в пьянстве, а затем в слабости к женскому полу, и что такая клевета, хотя ей и не веришь, всего скорее и всего легче распространяется. Да хранит Господь Бог обвинивших арх<имандрита> Рафаила в безмерном употреблении шампанского. Как я предвидел, это безмерное употребление шампанского свелось к подаче его в викториальные дни для поздравления августейших именинников. Таков уже был заведенный в Иерусалиме обычай и в консульстве, и у нас, и затем в Духовной Миссии. Я его отменил у нас, начав с 21 мая, который я праздновал в Иерусалиме, нашему примеру последовал в Троицын день начальник Миссии, и я надеюсь, что этот сучец в глазах ближнего вырван.

Таким образом то, что мы отыскивали при назначении арх<имандрита> Рафаила начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, следует сознаться, найдено: хороший хозяин, хороший монах. Не могу сказать, чтоб он не умел держать себя: с Патриархией ладит, с нами ладит, ладит и с консульством. Если бы можно было его в чем-нибудь обвинить, то разве только в слишком большой мягкости, слишком большой осторожности и, боюсь, при случае, в слишком большой уступчивости. Он слишком чувствует свое одиночество, слишком не уверен в поддержке чьей бы то ни было стороны, чтобы не бояться поссориться с кем бы то ни было. До сих пор эта уступчивость не оказалась вредна, но можно опасаться, что она войдет в привычку и может при случае оказаться вредной.

Он не ученый, – говорят о нем с пренебрежением в Иерусалиме те, которые не могут ничего иного поставить ему в укор. Но те, которые говорят это, гораздо менее его ученые. Действительно он не ученый, не знает иностранных языков, но говорит по-гречески как истый грек, а иного разве необходимо? Он не археолог, не астроном, все это верно, но спрашивается, то ли нужно начальнику Духовной Миссии, а для тех, с которыми ему приходится обращаться, верьте мне, он ученее их.

Позволю себе еще остановиться на этом превосходстве его неучености. Как неученый он понимает, что дальнейшей карьеры у него нет, и он с любовью будет работать в Иерусалиме. Назначьте Вы ученого, он на место в Иерусалиме будет смотреть лишь как на ступень. Через год, два уже будет смотреть вон из Иерусалима, и тогда вновь приискивать ему наследника. Духовную Миссию спасло не то, что в ней был ученый монах <архимандрит Антонин>, а что монах этот 30 лет просидел на этом месте. Не спорю, было бы хорошо, коли к хорошему хозяину и хорошему монаху можно было бы присоединить и блестящего собеседника, но если я этого в одном лице найти не могу, я уступлю последнее качество, довольствуясь двумя первыми

Вы, смею думать, Ваше Превосходительство, несколько меня знаете и уверены, что если я говорю, то говорю лишь мое искреннее убеждение. Повторяю поэтому и относительно арх<имандрита> Рафаила, что пока то, что я видел, то, что я слышал, подтверждает, что выбор его был удачен.

Но одновременно с этим утешительным известием не могу не указать на две черные точки, которые, боюсь, постоянно будут ложиться на начальника Духовной Миссии, кто бы он ни был, и на Духовную Миссию вообще.

Эти две точки – Горненская так называемая община и состав Духовной Миссии. Так как обе они имеют выдающееся значение, то я позволю себе на них остановиться несколько подробнее.

Покойный арх<имандрит> Антонин приобрел еще прекрасный большой участок земли в селении Айн-Карим, евангельском Горнем, отстоящем на час пути к ю.-з. от Иерусалима, выстроил там церковь, и чтоб заселить его, предложил желающим русским паломницам селиться на оном на общем основании, как это допускается в русских монастырях. Стройся, живи, после твоей смерти твоя доля поступает в собственность владельца земли. Так поселилось от 60 до 70 поклонниц. Кто были эти поклонницы? Отчасти ушедшие из монастырей, отчасти ушедшие от семьи и для которых жизнь в Иерусалиме представлялась крайне заманчивой отсутствием какого-либо начальства. Что такое оказалось? Это был не монастырь, даже не община, а если можно так выразиться – вольное женское казачество. Арх<имандриту> Антонину пришлось еще много с ним повозиться. Записки его полны этих дрязг, но он был, так сказать, настоящий хозяин, это жительницы понимали и подчинялись отчасти его авторитету. Но умер он, произошло междуархимандритство, и они совершенно признали себя независимыми, и отбились от рук.

С другой стороны, кто бы ни был назначен настоятелем Миссии, ему нужно было бы оформить это не признающее начальства казачество. Облечь в форму женского монастыря было невозможным, ибо тогда он подчиняется власти Патриарха, являлась возможной лишь форма общины. Но монастырь или община, нужно было поставить начальницу, греки следили, будет ли поставлена игуменья, чтоб тогда протестовать. Зная это, арх<имандрит> Рафаил поставил экономку из горненских жительниц, м. Рахиль. Нужно сказать, что выбор бесспорно самый удачный. Тихая, спокойная, бывшая с матерью и раньше в Иерусалиме и, можно сказать, единственно грамотная и к тому же по происхождению дворянка. Половина жительниц ей подчинилась, другая половина ее не признает и, конечно, закидала грязью и ее, и архимандрита. Но дело в том, что это было бы то же самое, если вместо нее была бы назначена другая, здесь вопрос не в личности, а вообще в заведении порядка и начальства. Бунтующие закидали просьбами, думаю, и Вас, и Синод, знаю, что великого князя, в которых, кроме гнусной клеветы, они договорились до чепухи вроде того, что всю Горненскую землю, на которую не имеют никакого права, передают великому князю. Главные воротилы – известная Вам Мария Гладкова (Гладкая. – Н.Л.), геронтисса выжившего из ума Никифора, митрополита Петры Аравийской, и супруги Вендт, муж и жена, неизвестно откуда взявшиеся, перешедшие из латинства и поселившиеся в Горней еще при Антонине, и открывшие там местный торг с продажей крепких напитков. Эти последние – самые неуживчивые и мутящие всех.

Хотя немногое, что можно было сделать, чтоб забрать их в свои руки и поставить в более зависимое положение от себя, арх<имандрит> Рафаил и здесь открыл даровую общую трапезу. Как для этого, так и вообще чтоб поставить жительниц Горнего в материальную зависимость от архимандрита, Палестинское Общество пришло к нему на помощь ежегодным пособием в 10 т. р. с. Кроме того, мне удалось убедить его войти в согласие с недовольными и постараться выкупить их дома. Но все-таки придется одну-другую выселить как пример, который образумит остальных. И тут могло бы оказать арх<имандриту> существенную пользу наше иерусалимское консульство. К сожалению, оно не только <не> оказывает пособие арх<имандрит>, но, скорее, поддерживает бунтующих. Это крайне вредно действует на бунтующих. При малейшем поползновении <необходимо> выселить Вендт хотя бы за продажу крепких напитков. Убедить арх<имандрита> выплатить им по третейскому суду то, что они израсходовали на постройку дома, – послужило бы важным средством к общему успокоению. Смею думать, что если бы Ваше Высокопревосходительство обратились бы от себя к нашему константинопольскому послу с просьбой, чтоб он предписал строжайше иерусалимскому консульству оказывать в горненских делах действительное содействие арх<имандриту> Рафаилу, то я думаю, что этого одного веского слова будет достаточно, чтоб привести это дело к желаемому окончанию.

Другое, более сложное и более трудное, дело – это состав Духовной Миссии. Она по высочайше утвержденным штатам должна состоять из монахов и послушников. Откуда их достать? Хорошие монахи из монастырей не пойдут, а от монахов перекати-поле избави Бог. То же и послушники, хорошие всегда пристроятся в России, а от дурных лучше держаться вдали. Но и помимо этого есть еще крупный недостаток. Что делать с теми, которые не желают или не могут оставаться. Может оказаться монах нехороший, или заболеет, – что с ним делать. Далее, певчий спал с голоса, что из него делать, куда устроить. А без решения всех этих вопросов невозможен подбор и самого состава. Так, теперь имеется в Иерусалиме иеромонах совсем ослепший, куда его деть, делать он ничего не может, а помещение, еда и уход за ним требуется. Далее певчие, ежели с голоса (спали), а прогнать нельзя, потому что места для него нет, и он с голода умрет.

Мне казалось бы существенно необходимым посылать как на послушание 5, 6 хороших иеромонахов, монахов по выбору местных архиереев, на срок 2 лет, с правом вернуться по истечении этого срока опять в прежние свои монастыри, а чтобы смена происходила не сразу, то половину первых посланных послать только на год. Что же касается до певчих, то предоставить им те же права, как и певчим Чуйковского (?), Исакиевского или Казанского хоров. Предлагая эту меру, я высказываю не более как предположение, которое, конечно, при Вашем его одобрении можно будет еще разрабатывать. Мысль моя заключается в том, что одно право, данное арх<имандриту>, выбирать членов Миссии не дает ей еще хороший состав членов ее, а без них Дух<овная> Миссия будет лишь более или менее прозябать.

Как я ни откладывал своего приезда в Иерусалим, разъезжая по Сирии и Галилее и все надеясь, что за это время Синод выберет Патриарха, но я успел приехать, прожить месяц и уехать, и не только Патриарх не был избран, но и сами выборы не подвинулись ни на шаг. Думаю, что и теперь, три недели после отъезда из Иерусалима, вопрос не подвинулся к своему окончанию. Так как мне пришлось во время пребывания в Иерусалиме близко ознакомиться с положением его, то принимаю смелость сообщить Вашему Высокопревосходительству заметки очевидца.

Хотя мне пришлось уехать из Петербурга вслед за известием о кончине Патриарха Герасима⁹⁷⁶, но поездка эта была еще решена в ноябре прошлого года, решена в такой последовательности: Сирия, Галилея и Иерусалим, куда я должен был приехать после Пасхи. Смерть Патриарха никакого изменения в предположениях не сделала и только совершенно случайно совпала с моим отъездом. Она и не могла иметь никакого влияния, так как мы слишком хорошо знали местные условия, чтобы не придавать никакого значения выбору того или другого Патриарха, а затем и принимать какое- либо участие в его выборах. Допуская даже, что мы имели бы какого-либо кандидата, мы прекрасно знали, что провести его нам будет стоить гораздо более, чем такой Патриарх нам дать может, и поэтому мы совершенно всегда были безучастны к выбору Патриарха. Не мог я не улыбнуться, узнав о заботах Нелидова о моей поездке. Я бы только улыбнулся, если бы он только выразил свои опасения, это только незнание дела, но там были высказаны опасения, что я буду интриговать против избрания Фотия⁹⁷⁷ из личных с ним счетов, а это уже клевета. Свергнуть Фотия и посадить Никодима⁹⁷⁸ было, как известно Вашему Высокопревосходительству, не мое дело, а дело Нелидова, допустить 5-летнюю ссылку Фотия на Синай опять не дело моих личных счетов, а Нелидова, наконец, не я, а Нелидов не допустил Фотия в прошлом году в Москву. О каких же моих личных счетах могла быть речь? Для меня так и осталось неразгаданным, каким образом вдруг Фотий оказался кандидатом Нелидова и каким образом Нелидов стал за Фотия, за которым не стояло и турецкое правительство, и каким образом дал провалиться русской кандидатуре.

Когда умер Герасим и иерусалимский синод собрался, то все шансы выбора были на стороне Фотия, и он, конечно, со всеми остальными архиереями и архимандритами попал в список кандидатов Патриархии, который посылается в Порту и из которого она имеет право вычеркнуть три имени, почему-либо ей неприятных. Список этот вернулся с вычеркнутыми именами Фотия, Патрикия Птолемаидского и представителя иерусалимского в Константинополе. Какие причины побудили Порту вычеркнуть последних двух, неинтересно. Фотий же был вычеркнут за 3 т. тур. лир, посланных для сей цели святогробским игуменом Евфимием⁹⁷⁹. Евфимий, несмотря на свою скупость, решился на это, ибо из всех кандидатов наиболее опасный для него – Фотий, как наиболее решительный и энергичный. Когда Фотий увидел себя вычеркнутым, тогда у него явилась такая комбинация: посадить самого бессловесного из архиереев, теперешнего местоблюстителя Дамиана, и им управлять, как управлял Герасимом, и, подготовив себе избрание свое, свергнуть его. С другой стороны, не меньший интриган – вычеркнутый тоже из списка Патрикий – с той же целью, как и Фотий, выставил кандидатуру известного Вам Арсения Московского⁹⁸⁰. Но как у Фотия, так и у Патрикия денег не было, деньги имелись лишь у Евфимия, и поэтому на чью сторону он стал, того бы выбор был бы обеспечен. В таком положении застал я выборы, когда приехал в Иерусалим, и, казалось, шанс склонялся в пользу самого нежелательного Арсения.

В Иерусалиме застал я большинство старых знакомых, Нифонта Назаретского, Патрикия Птолемаидского, Епифания Иорданского, да и самого Фотия, счетов с которым так боялся <бывший посол в Константинополе> Нелидов. Все они замечательно дружески и откровенно приняли и все почти в один голос обвиняли Нелидова, и, должен сказать, не мог им противоречить.

Помилуйте, говорили они, для нас такая важная минута, генеральный консул Арсеньев⁹⁸¹ уехал, его 1-й секретарь Круглов⁹⁸² назначен в Багдад, а сюда никого не нашли более путного прислать, как молокососа, года 3–4 оставившего школьную скамью Евреинова⁹⁸³, не имеющего ни малейшего понятия о наших делах. Как же мы можем доверять России, которая показывает явное к нам этим пренебрежение. Не мог с ними не согласиться я и, внутренне вспоминая об опасениях Нелидова, вспомнил стихи

Чем кумушек считать трудиться,

Не лучше ль на себя, кума, оборотиться.

Этой их беспомощности приписывал я и то, что они обрадовались душу излить в беседах со мной, все-таки ближе знакомым с их делами, чем Евреинов.

В наших неоднократных беседах я высказал, что худший из всех кандидатов, бесспорно, Арсений, у него все недостатки. Никодим без его качеств, Фотий вычеркнут из списка турецким правительством. Остальные все безразличны и бесполезны. Но для Патриархии важно выйти из того положения, в котором она из года в год все ниже и ниже опускается. Теперь имеются конституционный Патриарх без власти и без денег, и святогробский игумен без обязательств, но с крупными деньгами. Соединив эти две должности, мы будем иметь Патриарха с деньгами, а значит, с властью. Это можно именно теперь достигнуть, выбрав Евфимия и оставив за ним святогробское игуменство. Это имело большой успех, и вся партия Арсения перешла к Евфимию, но, с одной стороны, Евфимий по своей скупости пожалел денег, с другой, – Фотий возбудил конституционные замашки святогробцев, и опять ни к чему не пришли. Когда я уезжал, была уже речь о составлении нового списка кандидатов, со включением в оный Спиридония, <Патриарха> Антиохийского⁹⁸⁴, и если Порта его пропустит, то он имеет наиболее шансов на избрание. Но одно то, что явилась возможность кандидатуры Спиридония, которого не более года тому назад вся еллинская печать торжественно признала изменником за его союз с Пал<естинским> Общ<еством>⁹⁸⁵, ясно доказывает, до чего упала Иерусалимская Патриархия. Избрание Спиридония будет считаться даже самим Нелидовым едва ли не величайшей победой Пал<естинского> Общ<ества> и моих интриг. Из откровенно рассказанного Ваше Высокопревосходительство усмотрите, насколько Общество и я в этом виноваты.

Спиридоний не лучше других, он более алчен к деньгам, вот его отличие. Вообще же глуп, туп и неразумен. Радоваться его избранию нет оснований ни православ<ным>, ни Патриархии, ни нам. К сожалению, едва ли не он теперь кандидат Нелидова, по крайней мере управляющий иерусалимским консульством говорил мне о нем как об умном замечательном человеке, хотя его сам не видел и не подозревает моего с ним близкого знакомства.

Слово за словом, и набралось столько, что я боюсь уже послать это письмо, не считая себя вправе отнимать столько Вашего драгоценного времени. Одно, что меня успокаивает, это что нечасто мне придется бывать в Иерусалиме и нечасто беспокоить донесениями об иерусалимских делах.

В заключение мне остается только сказать, что относительно музея и библиотеки арх. Антонина я ничего сказать не могу. Как тот, так и другая запечатаны консульскими печатями впредь до получения уведомления консульством об утверждении духовного завещания Антонина. Уведомление же это до моего отъезда получено не было.

С чувством глубочайшего уважения и совершенной преданности имею честь быть и проч.

ОР РНБ, ф. 253, д. 82, л. 37–50.

Иерусалим 12 июля 1897 г.

Подлинник

Ваше Преподобие,

честнейший иеромонах отец Парфений!

Неоднократно Вы меня просили уволить Вас на покой, по случаю болезни ног и образовавшейся грыжи, но мне не хотелось Вас уволить из штата Миссии, как полезного деятеля. В последнее же Ваше заявление 3-го июля сего года Вы объяснили мне, что болезни окончательно усилились и Вы не можете исполнять так деятельно должность члена Духовной Миссии по расстроенному здоровью.

Принимая во внимание вышеозначенные Ваши просьбы и снисходя Вашему болезненному состоянию, я, на основании указа Св<ятейшего> Синода от 31-го декабря 1895 года за № 25-м, увольняю Вас с 5-го июля сего года из членов Русской Духовной Миссии и определяю местожительство Вам на покое – на св<ятой> Елеонской горе в Русском месте, находящемся в ведении Иерусалимской Русской Духовной Миссии.

Содержание Вам на трапезу и проч<ее> на покое определяю ежемесячно по сто (100) фран<ков> из штатных сумм содержания Русской Духовной Миссии, но с тем, дабы Вы исполняли по четвергам на св<ятой> горе Елеонской в церкви Спасителя⁹⁸⁶ служение Божественной литургии и по субботам в церкви св<ятой> равноапостольной Марии Магдалины в Русском месте в Гефсимании. Если же кто из приезжающих богомольцев иеромонахов и священников или же даже из членов Миссии с благословения начальника Русской Духовной Миссии в определенные дни пожелают служить Божественную литургию, то им в этом не препятствовать, а уступать им служение Божественной литургии.

Все выше объясненное утверждаю своим подписом и приложением печати.

Архив РДМ, п. 3, д. 46. 2 л.

С.-Петербург 3 сентября 1897 г.

Подлинник

Ваше Высокопреподобие

глубокоуважаемый отец архимандрит,

Первым моим делом по возвращении моем в Петербург было заняться Вашими отчетами за 2 полугодие 1896 г. и 1 полугодие 1897 г., дабы не задерживать причитающихся Вам на содержание Духовной Миссии денег.

К глубокому сожалению, однако же, должен высказать, что, несмотря на наши взаимные личные объяснения, отчеты, Вами представленные, далеко не соответствуют действительности. У Вас, по отчетам на 1 июля с. г., штатных сумм на содержание Миссии остается 3 р. 94 ¾ к. В действительности же их у Вас должно оставаться 3120 р. 85 ½ к., более на 3116 р. 90 ¾ к. разница. Как Вы видите, весьма значительная и, что прискорбнее всего, разница эта происходит от неосновательности составления отчета.

В обоих отчетах Вы в приходе показали действительно Вами от Общества полученные суммы, за небольшою разницею в свой ущерб. Как будет сказано ниже, в расходе же Вы каждое полугодие ставите в расход 1250 р. % и погашение займа; всего 2500 р. Между тем этих денег Вы никому не уплачивали, и они должны оставаться у Вас. Если бы Вы хотели для полноты отчета показывать и их в расходе, то должны были бы показать те же суммы как поступившие на приход от Императорского Палестинского Общества. Другой излишний расход составляет перерасходование против Высочайше утвержденного штата за второе полугодие 1896 г. – 428 р. 89 к. и за первое полугодие 1897 г. – 440 р., всего 868 р. 89 к. Таким образом, у Вас выведено в расход неправильно более против следуемого 3368 р. 89 к.

Переходя затем к приходу за вторую половину 1896 г., у Вас показаны: остаток 859 р. 01 ½ к., в действительности должно быть 1932 р. 04 к., т. е. более на 1073 р. 02 ½ к. Поступлением у Вас показано 7892 р. 12½ к. (31568 фр. 50 с.), в действительности было Вам послано Обществом на штатное содержание всего 6567 р. 12½ к. (26268 фр. 50 с.), т. е. менее против показанного у Вас на 1325 р. (5300 фр.). Эти 5300 фр. действительно и были Вам пересланы 30 января с. г., но не на штатное содержание Миссии, а в счет займа. Таким образом, Вы в остатке записали менее на 1073 р. 02½ к., а в поступлении более на 1325 р., вычтя меньшее из большего, окажется, что Вы записали в приход больше чем следует на 251 р. 97½ к.

Если, затем, Вы из показанных по отчетам в обоих полугодиях сумм исключите по приходу 251 р. 97½ к., а по расходу 3368 р. 89 к., то разница 3116 р. 91½ к. (3368 р. 89 к. – 251 р. 91½ к.) и будет оставлять полученный выше недостающий у Вас остаток, разница в 3/4 к. происходит от откинутья дробей в расходе.

Вы видите, глубокоуважаемый отец архимандрит, насколько неправильно составленные отчеты могут Вас запутать и, мало того, поставить Вас в крайне неловкое положение.

Имея затем в виду, что за остатком на 1 июля 1897 г. Вам на штатное содержание Духовной Миссии потребуется на 2 полугодие 1897 г. не более 4000 р. зол. или 16000 фр., я поручил телеграммой А.М. <Дружинину>⁹⁸⁷ передать их Вам, что Вы, возможно, уже получили, а с этим письмом посылаю исправленные отчеты за 2-ю половину 1896 г. и 1-ю половину 1897 г.

Ввиду ныне вполне выплаченных по займу Духовной Миссии у Палестинского Общества сумм, считаю долгом препроводить к Вам при сем полный по оному расчет на 1 июля с. г.

Как неудовлетворительность отчетов, так, главнейше, личные наши разговоры побуждают меня еще раз обратиться к Вашему Высокопреподобию с настоятельной просьбою и, мало того, с дружеским советом озаботиться безотлагательно ведением аккуратного счетоводства не только по штатным, но и по нештатным, подразумевая все иные поступления и расходы по Духовной Миссии. Необходимо на 1 июля с. г. определить точно остаток денежных капиталов и сумм Миссии, а равно и долги, а затем аккуратно записывать все без исключения поступления и расходования, и полугодовой отчет по оным обязательно должен прилагаться к отчету о штатных суммах. Как я имел честь лично Вам объяснить, отсутствие правильного счетоводства и отчетности по всем этим суммам грозит со временем навлечь на Вас большие неприятности, гораздо большие, чем всякие иные, ибо Вы здесь будете одни лично виноваты. Скажу больше, что, не получая таких отчетов, Императорское Православное Палестинское Общество затруднится в высылке дальнейших сумм по содержанию Миссии.

4 священнические облачения для ризницы церкви св[ятого] Александра Невского уже заказаны и будут Вам в непродолжительном времени высланы.

Сообщите мне, вполне ли устроена у Вас ризница в Русском доме⁹⁸⁸, как мы об этом с Вами говорили и условились, также принят ли в Ваше заведование и с какого именно числа Иерихонский участок Общества⁹⁸⁹.

Надеюсь также, что обе чтицы, Эмилия и Авдотья, о которых тоже между нами была речь, уже теперь уволены и заменены новыми, а также с 15 сентября Вы нашли чтеца для наших чтений, и они своевременно открылись.

Духовное завещание покойного о. архимандрита, как я Вам и говорил, утверждено еще в конце прошлого года, я здесь настаивал о скорейшем уведомлении о сем не только Вас, но, главнейше, консульства, думаю, что это теперь уже и сделано, и оно уведомлено.

Виделся я здесь с К<онстантином> П<етровичем Победоносцевым> и В<ладимиром> Константиновичем Саблером> и, конечно, передал им вынесенное мной при осмотре Духовной Миссии впечатление, которое и Вам известно, при этом условились мы, когда все к осени соберутся, составить здесь совещание и обсудить всесторонне: 1) о замещении членов Миссии, 2) об обеспечении певчих и 3) об упорядочении Горненских дел.

О переводе Вас здесь никакого разговора нет, Дурново слишком хорошо известна К<онстантину> П<етровичу>, и он только удивляется, как могут ее терпеть в Иерусалиме.

Не забудьте, глубокоуважаемый отец архимандрит, наше общее дело – устройство кладбища на Елеоне⁹⁹⁰. Нисколько не сомневаясь, приготовьте 2–3 могилы, где мы с Вами пометили, и с Божией помощью при первом случае можно будет его обновить.

На место Арсеньева к Вам консулом будет назначен А.Г. Яковлев, Вам уже известный. Дай Бог, чтобы он оказался более полезным, чем С.В. <Арсеньев>.

Испрашивая Вашего благословения и прося Вас обратить Ваше особенное внимание на содержание сего письма, прошу принять уверение в истинном моем почтении и совершенной преданности.

Архив РДМ, п. 38, д. 728. 3 л.

С.-Петербург 11 ноября 1897 г.

Подлинник

Милостивый государь Валериан Всеволодович

При Высочайшем утверждении 27 января 1890 года новых штатов Русской Духовной Миссии в Иерусалиме было между прочим постановлено:

«2. Начальник Русской Духовной Миссии определяется и увольняется указом Святейшего Синода, определение и увольнение остальных членов Миссии и служащих при оной зависит непосредственно от начальника Духовной Миссии.

6. Жительство в доме Духовной Миссии лиц женского пола строго воспрещается».

Ныне при исполнении этих двух постановлений встречается следующее затруднение: некоторые из уволенных членов и служащих в Духовной Миссии, а также семейные певчие, ссылаясь главнейше первые на неимение средств к возвратному пути в Россию, а вторые на неполучение квартирных денег, продолжают жить в доме Русской Духовной Миссии, позволяя себе при этом разные поступки, которые не могут быть допускаемы в благоустроенном монастыре.

Поэтому, сделав распоряжение о выдаче увольняемым членам и служащим в Духовной Миссии при отъезде их в Россию не в зачет месячное жалованье и путевые деньги для проезда в Россию иеромонахам, иеродиаконам и регенту в размере 268 фр., прочим же служащим в размере 67 фр., а также на выдачу семейным певчим квартирных до 600 фр. в год из остатков от штатных сумм по содержанию Миссии, обращаюсь к Вашему Превосходительству с покорнейшею просьбою сделать зависящее распоряжение, чтобы генеральное консульство в Иерусалиме по заявлениям начальника Духовной Миссии и приеме от него причитающихся денег принимало меры к действительному выселению из дома Миссии как уволенных членов и служащих Миссии, так и семейных певчих.

Кроме того, в Русской Духовной Миссии встречается еще один вопрос, значительно мешающий ей в правильном отправлении ее обязанностей и к отстранению которого буду убедительно просить содействия Вашего Превосходительства.

На земле, принадлежащей Русской Духовной Миссии, в селении Айн-Карем (евангельской Горней), с разрешения бывшего начальника Миссии, ныне покойного о. архимандрита Антонина, поселилось до ста русских женщин, образуя из себя монашескую общину, причем многими из них, отчасти на собственные средства, отчасти при пособии о. Антонина, были выстроены отдельные домики на общеупотребительных в русских монастырях правилах, что выстроенный таким образом домик составляет неотчуждаемую собственность строительницы до ее смерти и затем переходит в полную собственность Миссии.

Между тем многие из таковых строительниц ведут себя далеко не соответственно установленным правилам, допуская, между прочим, продажу у себя крепких напитков для приходящих поклонников. Такой порядок, пагубно действующий на всю внутреннюю жизнь общины, очевидно не может быть терпим. При выселении же этих нарушительниц общеустановленных правил они, выражая желание покинуть Айн-Карем, предъявляют справедливое требование на возмещение им затраченных ими на постройку дома денег, причем, конечно, увеличивают свои денежные требования нередко до чрезвычайных размеров.

Сделав вместе с сим распоряжение об уплате начальником Духовной Миссии из имеющихся в его распоряжении сумм за таковые домики в размере действительной их ценности, прошу Ваше Превосходительство не отказать в распоряжении Вашем, чтобы генеральный консул в Иерусалиме принял на себя, по заявлениям начальника Духовной Миссии, роль посредника при определении действительной ценности домика и при получении от начальника Миссии определенной таким образом суммы принял меры к выселению из общины бывшей владелицы домика и вручил ей причитающиеся суммы.

Примите уверение и проч.

АВП РИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 3347, л. 257–259 об.

Иерусалим 13 ноября 1897 г.

В ответ на отношение от сего числа за № 82, имею честь уведомить, что со стороны императорского российского генерального консульства в Иерусалиме никаких препятствий к погребению поклонницы Веры на русских местах на Елеоне или в Гефсимании не встречается.

За управляющего генеральным консульством:

В. Ширков

Архив РДМ, п. 62, д. 1245, 1 л.

С.-Петербург 12 декабря 1897 г.

Подлинник

Ваше Высокопреподобие! Глубокоуважаемый отец архимандрит!

С Божией помощью удалось укрепить и поддержать нашу Иерусалимскую Духовную Миссию. После продолжительного совещания под председательством Владимира Карловича <Саблера>⁹⁹², в котором принимал участие и вновь назначенный иерусалимский генеральный консул, известный Вам А.Г. Яковлев, было постановлено следующее, удостоившееся одобрения Константина Петровича <Победоносцева>, относительно назначения новых членов Духовной Миссии. Ежегодно, не позднее 1 сентября, Святейший Синод командирует в Духовную Миссию 2-х иеромонахов и 1 иеродиакона на 2 года, по прошествии этого времени каждый из них возвращается в тот монастырь, откуда выбыл. На первый раз в 1898 году командируются 4 иеромонаха и 2 иеродиакона, с тем, что половина из них посылается только на 1 год и в 1899 году будет заменена новыми 2 иеромонахами и 1 иеродиаконом уже на 2 года.

Все они должны быть снабжены здесь нужными бумагами и по прибытии в Иерусалим находиться в полном монашеском послушании у Вас.

Две вакации иеромонашеские замещаются непосредственно Вами, а равно вакации монашеские, послушнические и певческие.

За увольнением отцов Парфения⁹⁹³, Павла⁹⁹⁴, Нифонта⁹⁹⁵, Ювеналия⁹⁹⁶ и Евстафия⁹⁹⁷ и за незамещением вакации старшего иеромонаха, у Вас остаются свободными из штатного жалованья 4.100 руб. зол. в год. На 4 новых иеромонахов и 2 иеродиаконов, полагая на первых по 700 руб. зол., а на вторых по 500 руб. зол. в год, Вам придется расходовать по 3.800 руб., т. е. на 300 руб. в год менее, чем положено по штату.

Жалованье свое они получают со дня своего прибытия в Иерусалим. Увольнение посылаемых членов Миссии ранее срока производится непосредственно на общем основании Вами, но не иначе как по точно определенной важной причине, о которой при увольнении Вы обязаны непосредственно уведомить подлежащее духовное начальство увольняемого и Святейший Синод.

Относительно увольнения как членов, так и служащих, и прислуги в Духовной Миссии.

Увольнять, конечно, не без причины, а затем прекращать выдачу ему жалованья оставляется за Вами, но как выселить уволенного из Духовной Миссии, коли он не уходит?

В этом случае Вы обязаны обратиться к генеральному консулу с просьбой о выселении из дома Духовной Миссии уволенного, причем одновременно должны представить консулу месячное жалованье уволенного, и если он иеромонах, иеродиакон или регент, то еще 100 руб. кред., а если остальной служащий – то 25 руб. кред., на возвратный путь.

Все служащие и певчие, женатые и семейные, должны быть немедленно выселены из дома Духовной Миссии, если такой певчий, женатый или семейный, по выселении останется певчим, то Вы должны назначить ему квартирные деньги в размере от 300 до 600 франков, отнеся их на остатки от штатных сумм.

Одновременно с выселением женского пола из дома Духовной Миссии в нем ни под каким видом не должно оставаться и приюта для Горненских⁹⁹⁸, как бы он (приют) ни был отделен от других помещений дома Духовной Миссии.

Да и вообще следует строго установить, чтобы женщины вообще не переступали порога дома Духовной Миссии, в случае же особенной важности не иначе, во всяком случае, как в часы после обедни и до вечерни.

О содействии Вам в выселении из дома Миссии уволенных было уже Владимиром Карловичем <Саблером> писано в посольство в Константинополь, не знаю, какое Вам оказал содействие г-н Евреинов, но я бы советовал Вам для сего подождать приезда А.Г. Яковлева.

Относительно Горненской общины.

И здесь также идет вопрос о выселении тех из живущих, которые мутят общину.

Тем, которых Вы находите полезным выселить, имеете Вы предложить, что они желают получить за свой дом, если таковой у них имеется. Заявленную ими сумму внести генеральному консулу с просьбой о выселении владелицы дома и о переходе его на имя Духовной Миссии. Если Вы находите требуемую цену не подходящей к действительности, а в свою очередь владелица не соглашалась бы на цену, Вами предлагаемую, то цену дома назначает генеральный консул, и цену эту Вы от себя вносите генеральному консулу, который передает ее владелице при ее выселении.

Таким образом, все три смущающие нас вопроса, с Божией помощью, если не окончательно приведены к окончанию, то во всяком случае на пути к своему решению.

По всем этим трем вопросам буду просить Вас ежемесячно мне писать, в каком они положении и что по ним сделано.

Перехожу затем к другим вопросам. Доносов на Вас в последнее время было немало, но они скорее послужили в пользу, чем во вред. В большинстве они, как и вообще доносы, значения особенного не имеют, но между ними есть такие, на которые следовало бы Вам отвечать с полной монашеской откровенностью.

3-го октября в соборе Святой Троицы в конце обедни, когда диакон Русской Духовной Миссии Евстафий готовился перенести потир со Святыми Дарами с престола на жертвенник, Вы, присутствовавший на обедне, но не служивший, подошли приложиться к престолу. Диакон с такой силою поднял потир, что выплеснул из него Святые Дары на престол, на голову и на платье Ваше. Все это произошло при открытых Царских Дверях и на виду у всех.

Такое несчастье случиться могло, но я удивляюсь, если оно действительно случилось, что Вы не донесли о сем ни Святейшему Синоду, ни написали мне. Замалчивание такого дела гораздо хуже и набрасывает большую тень, чем откровенное и подробное сознание в случившемся и тех мер, которые Вами были по этому поводу приняты. Несвоевременное донесение о сем есть с Вашей стороны крупная ошибка, тем более что прискорбный случай этот совершился на виду у многих.

Поэтому прошу Вас для Вашей же пользы немедленно подробно и с полною откровенностью сообщить мне, как случился этот крайне прискорбный случай и какие Вами по этому поводу приняты меры. Другой случай – это Ваша фотография вместе с 6 паломницами. Такое снимание было во всяком случае легкомысленно и показывает, как нужно блюсти свой поступок, находясь на таком видном посту, как занимаемый Вами. Ничего тут особенно дурного, а тем более грязного нет, только не годится для архимандрита, начальника Духовной Миссии.

Все остальные доносы не имеют никакого существенного значения и не произвели здесь никакого особенного впечатления. Все они доказывают лишь одно, на что позволю себе указать именно из глубокого к Вам уважения и расположения, это, глубокоуважаемый отец архимандрит, что Вы прекрасный хозяин, сами лично хороший монах, но распускаете Вашу братию, в особенности молодых монахов, послушников и певчих. Пример, окружающий их, слишком заразителен, и тем сугубо строго приходится к ним относиться. Я сам, в бытность мою в Иерусалиме, проходя вечером около дома Миссии, видел гуляющие парочки. Мне кажется, что после известного часа, 7–8 вечера, двери Духовной Миссии должны быть не только заперты на ключ, но и ключ принесен к Вам. Гостиница духовных лиц должна быть наглухо отгорожена от помещения Миссии, и светские певчие, холостые, если бы таковые имелись, выселены в гостиницу, откуда мог бы быть и теперь существующий выход. Помещение же Духовной Миссии, как я выше говорил, должно иметь один только выход, ключ от которого на ночь должен приноситься Вам. На этом же основании все живущие в гостинице светские люди обязательно не имеют права носить монашескую одежду.

Буду убедительно просить Вас, глубокоуважаемый отец архимандрит, на это обратить Ваше особенное внимание и сообщить, когда приведете это в исполнение, и чем скорее, тем лучше.

Протекло уже с лишком 2 года с Вашего назначения, хозяйственную часть Вы привели, с Божией помощью, почти в порядок, теперь приходится с Божиим благословением приступить к более трудному монашескому устроению, что значительно облегчится при содействии, которое Вы найдете у А.Г. Яковлева.

Окончив с делами чисто миссийными, перехожу к общим делам Духовной Миссии и Палестинского Общества. Этих дел собственно два: чтения для поклонников на подворье⁹⁹⁹ и чтение Псалтири в Русском доме. На то и на другое, глубокоуважаемый отец архимандрит, Вы смотрите, к сожалению, довольно равнодушно, как будто они до Миссии не касаются и есть лишняя обуза, нами на нее возлагаемая. Полагаю, что это весьма ошибочный взгляд, не говорю, с нравственной или духовной точки зрения. Духовная Миссия на оба эти предмета получает от Общества до 5.000 франков в год, сумма немаловажная, и одно получение ее побуждало бы Миссию внимательно отнестись к обоим чтениям и серьезно озаботиться о них. Между тем и то, и другое, к сожалению, делается без внимания, без любви, лишь бы что-нибудь и как-нибудь сделать. Прямым последствием, очевидно, будет, что Общество окажется вынужденным после нескольких лет тщетного ожидания упорядочения этих дел взять их на себя, прекратив выдачу вышеупомянутых 5.000 франков в год. Лучше ли это будет для Миссии? Обязанность чтений на подворье и Псалтири в Русском доме должна неотъемлемо лежать на Духовной Миссии, так же как совершение и других духовных треб, и как Вы не можете равнодушно относиться к тому, как совершаются эти последние, не можете Вы и не должны относиться равнодушно к чтениям. На это я считаю долгом серьезно обратить Ваше внимание, ибо, в противном случае, Общество принуждено будет принять свои меры. Например, присутствовали ли Вы сами на чтениях на подворье, случайным образом? Может быть, не на каждом чтении, а раз в неделю хорошо было бы заглядывать, как они ведутся, да и поклонники приучаются Вас видеть. Поинтересовались ли Вы, как ведутся чтения Псалтири в Русском доме, соблюдается ли очередь, действительно ли читают, читают ли по-положенному? Смею думать, что этой уверенности в правильности чтений и в приличном их ведении у Вас нет. Опять повторяю, нельзя так равнодушно относиться к этим чтениям только на том основании, что это затеи Общества. Да, это затеи Общества, но только потому, что этого не сознает и не делает Духовная Миссия, для которой эти чтения прямая обязанность. Вы мне не раз жаловались, что денег нет на общую трапезу в Горней – вот эти 5.000 франков, которые Вы могли бы на нее употребить. Не говорите мне, что ничего не сделают, если им не заплатить за каждое отдельное действие. Вот именно то, что Вы это говорите, показывает, насколько далек еще монашеский дух от Духовной Миссии. Скажите, Бога ради, что, Вы в Саровской пустыни платили монахам, читавшим Псалтирь, или уплачивали иеромонаху за совершение треб? Очевидно, нет. Вы афонский ученик, что, там выплачивают жалованье монахам за ту или другую требу? А что Вы так смотрите на чтения, именно указывает, как далек, не только далек, но и помину нет о монашеском духе в Миссии, а потакая этому сребролюбию да повторяя, что иначе ничего с ними не поделаешь, верьте мне, ничего и не сделаешь. Об этом, глубокоуважаемый отец архимандрит, серьезно и серьезно подумайте, чтобы здесь не составилось убеждение, что Духовная Миссия только для того существует, чтобы сладко жить да сладко пить. А это убеждение хуже всяких доносов, которых Вы так боитесь.

Я уже говорил Вам лично и писал Вам о необходимости вести счетоводство точное и правильное не только по одной штатной сумме, но и по всем поступлениям и всем расходам. Только при уверенности, что всегда можете отдать отчет до последней копейки, можете Вы смотреть прямо на Ваших собратий.

Повторяю это и в настоящее время, что Общество ни копейки не пришлет из штатных сумм, не получив такого точного, обстоятельного и подробного отчета за истекающее полугодие. Вы обязались представить отчет в израсходовании займа, сделанного Миссией в Обществе, и его мы доселе не получили. Наконец, на 1 января 1898 года необходимо Вам составить точную ведомость о всех капиталах Миссии, а также о ее делах на это число. Мы два года предоставляли Вам осмотреться, не поставьте нам в вину, если мы теперь обращаем серьезно Ваше внимание на необходимость не только что-нибудь делать, но делать именно то, на что Вы призваны.

Оканчиваю письмо опять также напоминанием, что сделано относительно приобретения мусульманского места на Русском Гефсиманском месте. Вы тогда нашли, что Я.Е. Халеби желает меня надуть и что Вы скорее и дешевле это сделаете, с тех пор прошло ровно 8 месяцев, и я не вижу еще никаких последствий¹⁰⁰⁰.

То же самое относительно Гефсиманской ограды – начата ли она, насколько подвинулась? Все это говорилось и писалось для того, чтобы сказать – деньги дайте. А когда деньги посланы, больше ни полслова.

На этом оканчиваю мое длинное послание, глубокоуважаемый отец архимандрит, которое буду просить Вас перечитать и им проникнуться, ибо совершенно прямо и откровенно сознаюсь Вам, что Общество отступиться от высказанного здесь не отступится и будет принуждено добиваться того, что здесь высказано.

Наступающий праздник Давшего мир и благоволение человекам, с которым приношу Вам усердное мое приветствие, да ниспошлет Вам уменье, силу, а главное – любовь исполнить то великое служение делу Православия и России, к которому по неисповедимым судьбам Всевышнего Вы призваны.

Архив РДМ, п. 9, д. 160, 4 л. Опубликовано: Архимандрит Никодим (Ротов). История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Серпухов, 1997. С. 284–290.

С.-Петербург 2 января 1898 г.

Подлинник

Ваше Высокопреподобие

глубокоуважаемый отец архимандрит,

Я получил Вашу телеграмму и, не ожидая ответного Вашего письма, отложенного Вами до приезда Яковлева, считаю долгом уведомить Вас, что изменить что-либо в сообщенных мною Вам предположениях Синода сомневаюсь, чтоб было возможно, и мало того, думаю, что едва ли есть что менять. Это нужно будет принять не только к сведению, но и к точному исполнению.

В течение 3-х летнего пребывания Вашего в Иерусалиме Вы только жаловались на невозможность Вашего положения, не предлагая и не придумывая сами никаких средств к выходу из этого положения. Теперь, когда Святейший Синод принял на себя почин в этом деле, Вам остается лишь принять это к руководству.

Не могу не высказать удивления по поводу Вашего упорного молчания относительно прискорбного происшествия 3 октября; если оно действительно случилось, Ваша прямая и непосредственная обязанность была немедленно донести о нем.

Архив РДМ, п. 9, д. 160. 1 л.

Иерусалим 4 января 1898 г.

Подлинник

Милостивый государь

Иван Алексеевич,

В донесении моем от 11-го сентября 1897 г. за № 790 я уже имел случай представить печальное положение, занимаемое в Иерусалиме Русскою Духовною Миссиею, и причины, приведшие ее к такому положению. Одною из таких причин, как я уже имел честь доносить, является право, предоставленное начальнику Русской Духовной Миссии, назначать и увольнять по своему усмотрению членов Духовной Миссии, вследствие чего открывается широкий простор фаворитизму.

Вполне понятно, что нынешний начальник Духовной Миссии архимандрит Рафаил, человек, никоим образом не приготовленный к занятию столь важного поста, необразованный и невоспитанный, стремится всячески окружить себя лицами, среди которых он мог бы казаться и образованным, и воспитанным. Результатом этого явилось удаление или устранение на задний план всех членов Миссии, могущих сколько-нибудь принести пользу делу усиления православия в Св. Земле, и замена их лицами, недостойными во всех отношениях. Так, перед Пасхою был рукоположен в иеромонахи Серафим¹⁰⁰², полуграмотный и бывший до этого времени коридорным служителем Миссии. Ныне он исполняет обязанности члена Духовной Миссии, а также секретаря и советника при архимандрите Рафаиле. После прискорбного события с чашею со Св. Дарами, имевшего место в октябре прошлого года, ввиду недостатка в диаконах, греческим архиепископом был рукоположен во иеродиаконы Феодосий¹⁰⁰³, бывший келейник архимандрита Рафаила, простой крестьянин, с грехом пополам могущий подписать свое имя. Этот иеродиакон Феодосий явился вскоре главным участником в деле насилий, произведенных над бывшим садовником сада Духовной Миссии в Иерихоне черногорским подданным Петром Радосиновичем, о чем я имел честь доносить императорскому посольству 5-го ноября 1897 г. за № 864. Несмотря, однако, на это, согласно просьбе архимандрита Рафаила, иеродиакон Феодосий был рукоположен Его Блаженством Патриархом Дамианом в иеромонахи во время службы у Св. Гроба Господня в ночь с 31-го декабря на 1-е сего января.

Такое положение дел не может быть терпимо далее. Миссия уронила себя уже достаточно в глазах как местного населения, так и представителей иностранного духовенства. Тем более прискорбно это для нас, что все подобные члены Духовной Миссии, являясь представителями нашего русского духовенства, дают возможность далеко не лестных суждений о последнем, а местное православное население, сравнивая духовенство русское с греческим, вполне естественно отдает предпочтение последнему в ущерб нашему духовному влиянию в Святой Земле.

Вместе с тем имею честь довести до сведения Вашего Высокопревосходительства о нижеследующем факте, достаточно характеризующем полное равнодушие архимандрита Рафаила к назначению Духовной Миссии. При покойном о. архимандрите Антонине был установлен обычай раздачи каждые два воскресенья милостыни бедным и прокаженным, в большом количестве собиравшимся к зданию Духовной Миссии. Обычай этот держался до последнего времени и при архимандрите Рафаиле. Несколько времени тому назад (месяца два или три) подобные раздачи милостыни были прекращены и бедным было объявлено, что лицо, присылавшее деньги для раздачи, умерло. Между тем, начальник Миссии продолжает получать ежегодно, чрез посредство императорского генерального консульства, более 1000 руб., составляющих проценты по непрерывно-доходному билету в 25 000 руб., завещанному вдовою ст. сов. Киселевой¹⁰⁰⁴ для раздачи нищим и прокаженным. Деньги эти, таким образом, перестали достигать своей цели; куда они расходуются – неизвестно. Известно только положительно, что архимандрит Рафаил делами благотворения вовсе не занимается и что его стремления направлены лишь к тому, чтобы где возможно и откуда возможно извлечь побольше дохода, в результате чего являются нескончаемые жалобы на него в желании обсчитать, недоплатить или вовсе избавиться от уплаты следуемых с него денег как служившим у него, так и работавшим на Духовную Миссию лицам.

Подобные жалобы и дрязги не могут, конечно, не способствовать умалению его личного авторитета вообще и престижа русского духовенства в частности.

С глубочайшим почтением и проч.

Копия сего донесения препровождается г-ну директору Азиатского департамента.

АВП РИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 3344, л. 174–175 об.

С.-Петербург 26 января 1898 г.

Подлинник

Ваше Высокопреподобие

глубокоуважаемый отец архимандрит,

Почтенное письмо Ваше мною своевременно получено, и не могу скрыть того тяжелого впечатления, которое производит подтверждение прискорбного случая пролития из потира Св<ятой> Крови Господней. Он еще усугубляется тем, что Вы лично не сочли существенно необходимым немедленно донести об этом по начальству, чем доказывается недостаточно серьезное Ваше отношение к этому случаю, тем более что он произошел в Вашем присутствии и что, видя неустойчивость иеродиакона Евстафия, Вы его раньше не отстранили от служения. Таким образом, если пролитие из потира не составляет непосредственной Вашей вины, то несвоевременное удаление иеродиакона Евстафия и недонесение своевременно о случившемся составляет, бесспорно, Вашу вину, о которой может судить лишь Ваше духовное начальство.

Вы мое последнее письмо, к сожалению, приняли лишь как извещение, но оно имело другое значение. Вопрос о посылке отсюда иеромонахов и иеродиаконов на очередную службу в Русскую Духовную Миссию признан был здесь окончательно решенным не мною, а Влад<имиром> К<онстантиновичем> Саблером. Отчасти вызван он был невозможностью для Вас собрать на месте необходимое по штату число иеромонахов и иеродиаконов, а затем неизвестностью, что с ними делать, если бы по испытании они оказались непригодными. Собирание их на месте из пришлых на поклонение оказалось неисполнимым. Хороший инок из своего монастыря не уйдет, даже если временно и пришел на поклонение св<ятым> местам; тот же, который согласился бы покинуть свой монастырь, принадлежит, так сказать, к породе перекати– поле, и едва ли от него можно было ожидать какой-либо пользы. Другая сторона того же вопроса. Вы, конечно, определяете, не зная хорошо кого, окажется он непригодным, что Вы с ним сделаете, уволите, а он не будет уходить, но мало того, скажем, что окажется хорошим, пробудет несколько лет, одряхлеет, сделается больным, что Вы с ним поделаете, и будете его хранить при Миссии без всякой пользы для дела. Ввиду этого и установлено очередное отправление отсюда 4 иеромонахов и 2 иеродиаконов, если бы даже некоторые из них оказались непригодными, то придется потерпеть их только два года самое большое, и затем они вернутся в свой монастырь.

Ввиду этого воздержитесь от замещения 4-х иеромонашеских и 2-х иеродиаконовских вакансий, ибо они поступят в число положенных по штату, а оказавшихся излишними придется или уволить, или перечислить на монашеские вакансии.

Неурядица с о. Парфением для меня не представляет ничего неожиданного, и она проистекает от того, на что я неоднократно Вам указывал, к сожалению, напрасно. Указание же мое заключалось в следующем: не приурочивайте ни под каким видом одного определенного иеромонаха при одной церкви, а необходимо, чтоб все иеромонахи поочередно исполняли свою чреду служения при каждой церкви, где и когда полагается. Вы, наоборот, о. Парфению поручили служить постоянно в церкви Вознесения и в ц<еркви> св<ятой> Марии Магдалины. Отсюда вся история, он из них сделал свою собственность, и заметьте, по Вашей вине. Но если ц<ерковь> Вознесения непосредственно до нас не касается, то в ц<еркви> св<ятой> Марии Магдалины нельзя допускать безобразное служение о. Парфения, и я буду просить Вас немедленно это отменить, установив очередную в оной службу, а также в ц<еркви> св<ятого> Александра Невского, – всех иеромонахов Духовной Миссии.

Вы пишете, что не знаете, какой еще порядок требуется для чтений поклонникам и Псалтыря. Для первого требуется, чтобы оно начиналось 14 сентября, а не 6 декабря, через 3 почти месяца после срока начала, а при чтении Псалтыря нужно, кроме того, чтоб чтицы были благочинны и добропорядочны, а чтоб были и грамотны; какая же это грамотность, когда они синодик писанный читать не могут, а требуют, чтоб его им переписывали печатными буквами. Если бы мы за это даже не платили, то и тогда это была бы прямая обязанность Духовной Миссии, а теперь Духовная Миссия получает за это в год 4640 фр.; и ей, думаю, эти деньги нужны настолько, что можно из-за них потрудиться и делать дело не как-нибудь, а как следует. Если же деньги не нужны – скажите только, и мы найдем, как это дело устроить иначе.

С 1894 г. я постоянно и лично, и письменно указывал, что суммы от штатного содержания нельзя ни на какой другой предмет расходовать, мало того, каждые полгода при рассмотрении отчета положительно на это указывал, поэтому мне в высшей степени странна ссылка Ваша на мое разрешение расходовать произвольно остаток от штатного содержания. Но этого недостаточно, и при личном свидании, и письменно я указывал на необходимость для Вас правильной отчетности не только по штатной сумме, но и по всем денежным оборотам Духовной Миссии, предупреждая Вас, что в противном случае Палестинское Общество не будет высылать денег на содержание Миссии. Повторяю это и в настоящее время, что Общество, до получения отчета Духовной Миссии по всем суммам за 2-е полугодие 1897 г., а также и отчета с документами по занятии сумм, не вышлет никакой суммы.

В заключение позволю себе заметить, что напрасно Вы так легко относитесь к моим замечаниям относительно запрещения женскому полу посещать дом Духовной Миссии. На необходимость строгого исполнения сего Вам указывалось еще в бытность Вашу здесь. Нельзя было на этом настаивать немедленно, но ныне, по прошествии 3 с лишком лет после Вашего назначения, это была прямая Ваша обязанность самому это сделать, а не ожидать напоминания.

Зная, насколько здесь мы интересуемся вопросом о погребении русских близ ц<еркви> св<ятой> Марии Магдалины, Вам следовало немедленно при первом же случае нас о сем уведомить и затем, если Вы насчет этого согласились с Святогробским братством, то также о сем сообщить. Испрашивать разрешения при каждом отдельном случае не нахожу я удобным. Теперь, впрочем, императорский генеральный консул в Иерусалиме и Вы, совместно с ним постарайтесь окончательно устроить это дело.

Испрашивая Вашего благословения, остаюсь искренно Вам преданный и проч.

Архив РДМ, п. 9, д. 160. 3 л. Опубликовано: Архимандрит Никодим (Ротов). История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. С. 297–299.

С.-Петербург 15 февраля 1898 г.

Отпуск

На л. 56 кар. помета А.А. Дмитриевского: О «Пейс-Паше» и Рафаиле.

Ваше высокопревосходительство

милостивый государь

Константин Петрович

С глубокой благодарностью спешу возвратить столь обязательно доставленные для прочтения бумаги.

В наивности своей полагал я, что история не повторяется и что травля Духовной Миссии со стороны императорского консульства отошла в область преданий. К глубокому прискорбию, в этом пришлось разубедиться и вновь столкнуться с консульскими донесениями времен преосв<ященного> Кирилла, арх<имандрита> Леонида и Антонина. Как видно, консула, писавшие «Пейс-Пашу», не вымирают¹⁰⁰⁵. Те же голословные обвинения и в тех же преступлениях. Пьянство-прелюбодеяние, прелюбодеяние-пьянство.

С развязностью и бесшабашностью репортера какого-нибудь «С.-Петербургского листка» управляющий генеральным консульством в Иерусалиме хлестко сыпет самые тяжкие обвинения, самые неосновательные клеветы и инсинуации, основываясь лишь на: мне говорили, я слышал, всем известно и – ни одного бесспорного или доказанного факта. Мало того, в официальном донесении он позволяет себе кощунственные измышления о «немецком», более чего бы даже в фельетоне цензура не пропустила бы.

Но не в этом грустное положение дела, а в том, что такая фельетонная грязная клевета представляется как неоспоримый факт государю императору. Еще грустнее, что она представляется государю, пройдя через руки целой длинной серии чинов м<инистерства> и<ностранных> д<ел>, и ни одному из них даже и в голову не пришло, что этот фельетон есть не евангельская истина.

Донесение писано 17 января, оно должно было дойти до Константинополя около 25, Яковлева оно не застало, но неужели Зиновьеву не пришло в голову вместо того, чтобы давать дальнейший ход донесению едва соскочившего со школьной скамьи фельетониста, послать это донесение обратно в Иерусалим к Яковлеву и потребовать проверки и объяснений. Нет, такой пасквиль, как какая-то непререкаемая истина, посылается дальше, доходит до государя, до Вас.

К счастью, что на дороге Вы, а не будь Вас? Оклеветают меня в фельетоне, я по крайней мере могу привлечь к суду клеветника. Оклеветают меня в официальном донесении, я не найду ни суда, ни расправы, мало того, я даже не узнаю. Зло сделано, а клеветник получит одобрительный лист за интересные и содержательные донесения. Согласитесь, Ваше Высокопревосходительство, что при таком положении дел руки опускаются что-нибудь делать.

Но возвращаюсь к сути дела. Донесение написано 17 января, за четыре дня до приезда Яковлева в Иерусалим, конца калифата на час Евреинова, а за тем, как смею надеяться, кончились клеветнические донесения, так потешавшие м<инистерство> и<ностранных> д<ел>. Во всяком случае, фельетонов, и тем более клеветнических, от Яковлева получать не будем, и донесение Евреинова можно считать последней его парфянской стрелой, за которую он, конечно, получит повышение – чин или орден.

Что касается до арх. Рафаила, то я его не защитник, до назначения я его никогда не видал и не я его предлагал. Но в четырехлетнюю его деятельность я к нему внимательно присмотрелся и должен с полной откровенностью высказать мое глубокое убеждение, что он лишь хороший монах и хороший хозяин. Бесспорно, ни ума, ни тонкости, ни 40-летней опытности Антонина у него нет, но все эти качества спасли ли его предшественников? Преосв. Кирилл так и погиб, арх. Леонида спас блаженной памяти митрополит Филарет, арх. Антонина – Вы¹⁰⁰⁶. Значит, дело не в уме, опытности или академическом образовании.

Признавая за о. арх. Рафаилом неизбежные человеческие недостатки и слабости и безусловно отвергая возводимые на него лично донесениями Евреинова клеветы и инсинуации, не могу одновременно не сознаться, что в обвинениях, возводимых на Духовную Миссию, есть некоторая доля справедливости. Но обвинения эти ложатся всецело не на арх. Рафаила, который бессилен что-либо сделать сам по себе, а в тех причинах, которые затрудняюсь письменно изложить. Могу это сделать лишь на словах, если бы это Вы нашли необходимым.

В заключение позволю себе высказать мое крайнее убеждение, что при теперешних обстоятельствах не только отозвать арх. Рафаила, но даже энергически его не поддержать значило бы положительно отказаться от всего, что сделано было по Духовной Миссии за последние 20 лет, мало того, оно бы повело к ее уничтожению¹⁰⁰⁷.

Извините меня, что моим длинным письмом отнял у Вас столь много драгоценного для Вас времени, и прошу верить в чувстве искренней преданности и глубокого уважения, с которыми имею честь быть

Вашего Высокопревосходительства всепреданным слугой

В. Хитрово.

ОР РНБ, ф. 253, д. 82, л. 56–59.

Иерусалим 16 февраля 1898 г.

Подлинник

Милостивый государь Иван Алексеевич,

При предписании своем от 22 ноября 1897 года № 902 г. поверенный в делах в Константинополе препроводил для исполнения коллежскому асессору Евреинову, управлявшему тогда генеральным консульством, список с письма г. обер-прокурора от 11 ноября 1897 г. № 6969.

Первая половина желания г. обер-прокурора мною ныне исполнена.

Главные зачинщики смут и интриг против г. начальника Русской Духовной Миссии, иеродиакон Ювеналий и иеромонах Павел, были вызваны мною в генеральное консульство и согласились выехать из занимаемых ими помещений в доме Миссии. Это они исполнили 3 февраля. При этом о. Рафаил прислал мне, согласно письму г. обер-прокурора: 1) 268 франков на путевые расходы о. Ювеналия для возвращения в Россию, 100 франков жалованья за первую половину января сего года и 200 франков, составляющие месячное жалованье не в зачет, и 2) 2689 франков на возвращение о. Павла в Россию и 233 фр. – его месячное жалованье, выданное ему не в зачет.

Деньги эти и документы упомянутых лиц будут им выданы вице-консулом в Яффе на пароходе, на котором они отправятся в Россию. О. Ювеналий (под расписку) и о. Павел (словесно) обещались мне не говорить про о. Рафаила ни худо, ни хорошо.

Певчий Михаил Степанов¹⁰⁰⁸, живший в доме Миссии со своею семьею, оставлен мною в занимаемом им помещении только с согласия о. Рафаила. Первого же числа месяца мухаррема (т. е. 9 мая сего года), день, в который нанимаются квартиры в Иерусалиме, он обязался выехать из дома Миссии и будет получать от о. Рафаила ежегодно до 600 франков на квартиру и отопление.

Все это устроилось без шума, и я не был вынужден прибегнуть к мерам строгости.

Что касается исполнения второй половины желания действительного тайного советника Победоносцева о водворении порядка среди русских женщин, живущих в Горнем (в деревне Айн-Кярем), то это – несколько труднее. Там живет до ста старых женщин, которые с трудом поймут какие-нибудь доводы. Ввиду этого и не желая делать большого шума, который мог бы даже привести к вмешательству турецкой власти (споры о недвижимости разбираются в духовном мусульманском суде), – я нахожу необходимым действовать осторожно и, следовательно, довольно медленно. На этих днях я съезжу в Горнее и начну рассматривать этот сложный и запутанный вопрос.

С глубочайшим почтением и совершенною преданностью имею честь быть Вашего Высокопревосходительства покорнейшим слугою.

АВП РИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 3347, л. 260–261 об.

С.-Петербург 18 февраля 1898 г.

Отпуск

Ваше высокопревосходительство

милостивый государь

Константин Петрович

Приехавший сегодня из Москвы Дм<итрий> Вл<адимирович> Истомин¹⁰⁰⁹ сообщил мне, по поручению М.П. Степанова, что Его Высочество <великий князь Сергий Александрович> по докладу Вл. Карл <Саблера> изволил изъявить свое согласие на отозвание из Иерусалима арх<имандрита> Рафаила, и если на его место не назначено другое лицо, то только оттого, что кандидат, намеченный Вл. Карл., оказался нужнее на том месте, которое он ныне занимает.

Подчиняясь с своей стороны как человек подначальный, я не счел, однако, возможным своими руками хоронить то, над чем работал в течение 20 лет, и сегодня же обратился через М.П. Степанова к Его Высочеству с просьбой уволить меня от звания секретаря Общества¹⁰¹⁰.

После Бога обязанный лично Вашему милостивому и сочувственному вниманию всем, что достигло Палестинское Общество, я одновременно с в<еликим> кн<язем> счел своим долгом уведомить и Ваше Высокопревосходительство о принятом мной решении и принести вместе с тем мою глубокую, сердечную и искреннюю благодарность за всю ту постоянную ласку, которой Вы меня удостаивали в течение почти 20-летнего знакомства.

С чувством глубочайшего уважения и искренней преданности имею честь быть

Вашего Высокопревосходительства покорнейшим и преданнейшим слугой В. Хитрово

ОР РНБ, ф. 253, д. 82, л. 60–61.

С.-Петербург 7 марта 1898 г.

Подлинник

Ваше Высокопреподобие,

милостивый государь,

Предместник Вашего Высокопреподобия, ныне покойный архимандрит Антонин, уступил Императорской публичной библиотеке в С.-Петербурге свое собрание рукописей под тем условием, как сказано в его завещании, ныне утвержденном С.-Петербургским окружным судом, чтобы означенная библиотека внесла 5000 руб<лей> в императорское российское посольство в Константинополе. Библиотека согласилась на это условие, о чем и известила российского генерального консула в Иерусалиме, прося его принять и переслать означенное собрание рукописей в С.-Петербург.

Ныне директор Императорской публичной библиотеки, ввиду того, что собрание это находится на хранении в Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, письмом от 20 мин[увшего] февраля за № 248, просит моего распоряжения к передаче помянутых рукописей генеральному консулу нашему в Иерусалиме и к оказанию содействия Миссии по отправке их в С.-Петербург.

Сообщая о сем, имею честь покорнейше просить Вас, милостивый государь, не оставить распоряжением по удовлетворению изъясненной выше просьбы действительного тайного советника Бычкова¹⁰¹¹, о последующем же не оставить меня уведомлением.

Примите уверение в совершенном почтении и преданности.

К. Победоносцев

Архив РДМ, п. 9, д. 159. 2 л.

Иерусалим 28 апреля 1898 г.

Подлинник

Милостивый государь

Иван Алексеевич,

Согласно предписанию г. поверенного в делах от 22 ноября 1897 г., № 902, к г. управлявшему тогда генеральным консульством, я принял на себя роль посредника во введении порядка среди живущих в месте Горнем русских женщин. Кроме желания г. обер-прокурора Св. Синода, выраженного им в отношении своем к г. послу от 11 ноября 1897 г. № 6969, я принял в соображение и те разговоры, которые я имел с о. Рафаилом, начальником Духовной Миссии.

Из прилагаемых при сем в списках моих отношений к о. Рафаилу от 28 сего апреля, №№ 368 и 369, Ваше Высокопревосходительство изволите усмотреть причины беспорядков, а также и те средства, на которые я ему указываю для восстановления мира среди этих старушек. Одно из последних несогласно, однако, с мнением г. обер- прокурора Св. Синода. Его Высокопревосходительство желает, чтобы домик поступал в собственность Духовной Миссии немедленно после смерти строительницы его, как это делается в монастырях в России.

Если приложить этот принцип в месте Горнем, то он поведет к многочисленным жалобам. И жалобы эти будут довольно основательны: о. Антонин, собирая этих старушек, разрешал им строиться с правом передачи домика еще одному лицу, после смерти которого домик поступал во владение Духовной Миссии. Это здесь всем известно, и я лично слышал об этом от самого о. Антонина. Изменить это ныне очень трудно. Лучше начать прилагать подобное условие к тем, которые пожелают здесь строиться в будущем.

Донося о вышеизложенном, я имею честь покорнейше просить Ваше Высокопревосходительство поддержать перед г. обер-прокурором Св. Синода мое мнение о необходимости разрешить строительнице передать или продать свой домик еще одной женщине ранее поступления его во владение Духовной Миссии.

С глубочайшим почтением и проч.

АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 3347, л. 266–267.

Иерусалим 11 мая 1898 г.

Весьма секретно

Подлинник

Милостивый государь

Иван Алексеевич,

Весьма секретным предписанием от 2-го февраля с. г., за № 67, Ваше Высокопревосходительство изволили спросить мое мнение касательно строгой критики г. Евреинова, управлявшего здешним генеральным консульством до моего назначения, относительно умения жить, административных способностей и образования как самого архимандрита Рафаила, нынешнего начальника Духовной Миссии, так и его подчиненных.

В ответ на это я должен сказать, что критика эта слишком строга.

Жизнь о. Рафаила очень скромна. Он не предается никаким светским развлечениям; не выходит ни к кому по вечерам и из посторонних мужчин к себе принимает только пришедших по делу. Что касается лиц женского пола, то он принимает их, в крайнем случае, только днем, по делам и на самое короткое время. Совершенно отказать им в приеме он, очевидно, не имеет права. Его щепетильность в этом отношении заходит так далеко, что он, желая уменьшить шансы подвергнуться клевете, отказался раздавать письма поклонницам, поручавшим своим родственникам в России адресовать письма на Духовную Миссию. Вследствие этого подобные письма раздаются ныне мною, а не Миссиею, как это делалось до него. Ни у него и ни у одного из членов Миссии нет женской прислуги. Кроме красного вина (один-два стакана в день), он не пьет никаких спиртных напитков, да и это он делает публично, в общей трапезе. Устроить ее для личного состава Миссии было нелегко. До него члены Миссии обедали у себя по квартирам и разрешали себе мясо по примеру местного черного духовенства. Ныне же не только они, но даже и холостые светские члены Миссии обедают в трапезе, при чем о. Рафаил ежедневно присутствует. В первое время по приезде сюда он в исключительных случаях подавал своим гостям шампанское. Это парадное вино, стоящее в России 5–6 рублей бутылка, производило на приезжих русских впечатление роскошной жизни. Но они не знали, что здесь шампанское продается по 4–6 франков бутылка.

С нашим Патриархом и вообще с местным духовенством он находится в очень хороших отношениях и пользуется их уважением.

В отношении чисто духовных обязанностей он сделал немало очень полезных нововведений.

В соборе на Старых Русских Постройках¹⁰¹² он ввел ежедневное богослужение и чтение поучительных слов по большим праздникам, а иногда и по будням. В соборе сам он служит только по праздникам, но присутствует ежедневно. Это последнее я нахожу даже излишним: отстояв утром обедню, а вечером – вечерню, у него, по моему мнению, остается мало времени на отправление обязанностей начальника Миссии.

В прочих церквах служба происходит в дни, указанные Св. Синодом. В особенности строго наблюдает он за непрестанным чтением Псалтири в храме в память в Бозе почившего государя императора Александра III¹⁰¹³. Храм этот, равно как и ризница его, находится в образцовом порядке. Ввести бесплатную исповедь для поклонников ему не удается вполне. Исповедывающий монах отказывается от платы, но паломница, уходя, все-таки бросит монетку в 10 пар (= 6 сантимов) на окно или ему под ноги. Ее приучали платить за исповедь в течение всей ее жизни; как можно отучить ее от этого здесь в 2–3 месяца. Кто знает наш простой народ, тот поверит, что паломница, от денег которой исповедник отказался, почти убеждена, что священник за нее не помолится и что грехи ее не вполне будут прощены. О. Рафаил согласился, однако, на мою просьбу и решил поставить у исповедывающего небольшую, запертую на замок кружку, куда исповедывающиеся будут опускать плату за исповедь. Это – полумера, но она по крайней мере избавит его монахов от нареканий, что они берут для себя плату за исповедь. Во всяком случае придавать этому большого значения нельзя. В год приезжает сюда 6000 поклонников обоего пола. Если каждый из них будет на исповеди у монаха, служащего в Миссии, и оставит даже вдвое больше, т. е. 20 пар, то это составит 720 фр. в год.

Он с усердием наблюдает за установленным Императорским Православным Палестинским Обществом ежедневным духовным чтением с туманными картинами. Но назначенные монахи с трудом исполняют это, так как в читальне размером на 200 человек иногда набирается около 1000 слушающих, и все-таки немало народа стоит в коридоре. Необходимо увеличить эту читальню, так как паломники очень любят подобные чтения.

Об образовании о. Рафаила я должен сказать, что он не был в Академии, но очень хорошо знает церковную службу, Св. Писание и каноны Церкви.

Теперь я постараюсь рассмотреть хозяйственную сторону его деятельности.

На средства Св. Синода и Императорского Православного Палестинского Общества он крайне основательно поправил собор Св. Троицы внутри и снаружи; то же он сделал и в отношении дома Духовной Миссии и окончил большую часть стены вокруг церкви Св. Марии Магдалины в Гефсимании.

Из нештатных сумм (пожертвования, кружечные и т. п.), которыми до него начальники Духовной Миссии располагали бесконтрольно, он сделал очень много, а именно:

1) В доме Миссии – цистерну в 100 000 ведер воды в год; провел воду по квартирам; устроил просвирню и хлебопекарню, прачечную и столярную, устроил хороший грязеотвод; приобрел для собора паникадило в 1000 рублей и 6 подсвечников ценою в 800 рублей.

2) На Масличной горе – прикупил для округления границ место, смежное с вакуфным местом о. Антонина; выстроил вокруг него стену; посадил много масличных деревьев.

3) В Горнем граде Иудином устроил большую цистерну стоимостью в 2000 рублей и тем положил конец ссорам между старушками из-за воды; кухню; хлебопекарню; склады; открыл общую даровую столовую для певчих с начала 1896 г., а с ноября 1897 г. – для всех (числом около 100) сестер. 5000 франков в год, даваемых Императорским Православным Палестинским Обществом на чтение Псалтири в храме в память в Бозе почившего государя императора Александра III, не могут идти на общую столовую, так как чтицы получают их на руки и проедают их в Иерусалиме. Здесь же он устроил очень большой огород овощей для этих сестер; посадил 500 масличных деревьев.

4) В Яффе: покрыл крышею колокольню церкви в саду о. Антонина; обновил церковь; обработал каменистую почву в одной части сада и насадил здесь 3000 фруктовых деревьев; утроил длину оросительных канав; купил за 9000 фр. керосиновый двигатель для орошения сада; обвел весь этот огромный сад стеною мокрой кладки в 1/2 сажени вышиною; отделал пещеру Блаженной Тавифы и два дома для причта. На этот сад он затратил также немало своих личных средств.

5) В Иерихоне: разработал нижнюю часть сада и устроил здесь огород, с которого собирается половина овощей, необходимых для личного состава Миссии и приезжих; откопал развалины древней церкви и намеревается ее восстановить¹⁰¹⁴. Приводит в порядок другой, соседний сад, принадлежащий Императорскому Православному Палестинскому Обществу¹⁰¹⁵.

6) В Хевроне: обвел очень красивою решеткою (в 2000 рублей) большое место вокруг Дуба Авраама и тем остановил порчу его, производившуюся паломниками.

Все расходы, перечисленные в шести статьях, он сделал из нештатных сумм, по которым он (несмотря на то, что имел бы право расходовать их бесконтрольно) ведет строгую отчетность и имеет на все оправдательные документы.

О. Рафаил некоторым кажется плохим начальником Духовной Миссии. Причина этого заключается отчасти в том, что он занял место о. Антонина, одного из знаменитых архимандритов Русской Земли. Но такое соединение энергии, закалившейся в течение 28-летней борьбы при разных обстоятельствах в Св. Земле, с таким умом, как у о. Антонина, крайне редко встречается, и, несмотря на осязательные проявления деятельности о. Антонина, сколько жалоб и критики слышало на него императорское посольство, министерство <иностранных дел> и Св. Синод.

У о. Рафаила есть один крупный недостаток: он слишком слаб в отношении своих подчиненных. Ему надо было бы дать какие-нибудь правила и объявить их его подчиненным. Но я должен прибавить, что самые упорные из них остались со времен еще его предшественников. Насколько трудно ему управлять ими, я убедился сам, когда я столкнулся с невообразимым упорством и злобою таких членов Миссии, как о. Павел, о. Ювеналий, о. Тимон, певчий Степанов и о. Нифонт.

Сделав вывод из вышеизложенного, я по совести могу сказать, что за 31/₂ года своего пребывания здесь о. Рафаил выказал себя хорошим монахом и великолепным хозяином, а это последнее очень важно в данное время.

Теперь я постараюсь описать подчиненных ему служащих в Миссии.

1) Место старшего иеромонаха Миссии (жалование 320 фр. в месяц) не занято.

2) Члены Миссии с жалованьем по 232 фр. в месяц и с трапезою:

а) Игумен Пармен – и. д. иеромонаха. По-видимому, хорошо знает церковную службу. Бодрый старик, но, к сожалению, имеет лицо, показывающее его слабость к вину.

б) Иеромонах Нифонт. Араб. Бодр. Лет под 60. Дурное русское произношение. Слабо знает церковную службу. Был назначен Св. Синодом в Мельбурн (Австралия), но не поехал туда. О. Рафаил говорит, что Нифонт очень к нему непочтителен.

в) Иеромонах Августин. Исправляющий должность. Средних лет. Развитой человек. Очень представителен; знает церковную службу и грамоту; хорошего поведения. Занимается также чтениями с туманными картинами.

г) Иеромонах Серафим. Лет 35. Член Миссии. Келейник о. Рафаила. Хорошо грамотный. Хорошо знает церковную службу. Поведения хорошего. Занимается чтениями с туманными картинами.

д) Иеромонах Феодосий. Лет 30. Хорошо знает церковную службу. Посредственного поведения. Недавнее обвинение его в преступной связи с поклонницею было совершенно ложно, что было мною ясно доказано.

е) Место протодиакона не занято.

ж) Иеродиакон Михаил. Лет 60. Путается в церковной службе. Был неоднократно замечен мною в нетрезвом виде даже в церкви. По словам о. Рафаила, чрезвычайно к нему непочтителен.

з) Иеродиакон Евстафий. Лет 40. Иногда является в нетрезвом виде даже в церковь и опрокинул в алтаре потир со Св. Дарами в прошлом октябре. О. Рафаил обвиняет его в преступном сожительстве с одною поклонницею, чего я не успел проверить.

Певчие:

Место регента не занято.

Восемь человек певчих получают по 100 фр. в месяц; из них холостые получают сверх сего готовую квартиру с отоплением и трапезу, а двое женатых получают сверх жалования по 50 фр. на квартиру с отоплением и по 60 фр. столовых. За исключением Степанова, которого я на днях выселил насильно из дома Миссии, всеми остальными о. Рафаил доволен, и я пока не заметил ничего предосудительного в их поведении.

Служащие в Миссии:

а) Получающие трапезу, помещение и по 100 фр.:

1) Паншин, пономарь

2) Потапов, эконом

3) Шарабанов, заведующий постройками

4) Даниил Скрябин, старший просвирник.

Трое первых ни о. Рафаилом, ни мною ни в чем предосудительном не замечены. Но Даниил Скрябин был замечен не раз в нетрезвом виде. Я посоветовал о. Рафаилу снять с него рясу, так как он не умеет с достоинством носить это почтенное платье, а затем, если он не исправится, отказать ему.

Послушники (помещение, трапеза и 66 фр. в месяц):

Из них: 1 старик (свечник), 4 имеют за сорок лет (2-й просвирник, коридорный, надсмотрщик за садом в Иерихоне и гостинник), а остальные пять (личный слуга о. Рафаила, два повара, трапезарь, 2-й пономарь) имеют от 28 до 35 лет.

Эти послушники – грамотные крестьяне или мещане, которым о. Рафаил, вследствие разрешения из С.-Петербурга, позволил носить черное монашеское одеяние. По причине их молодости и малой монашеской выдержанности возможно, что они вели себя не так, как следует и прилично носящему рясу. Но так как по внешнему виду трудно отличить послушника от монаха – члена Миссии, то публика часто ошибается и приписывает членам Миссии то, что было сделано простым послушником. Во всяком случае, я этого до сих пор не заметил.

Было бы, может быть, безопаснее заместить их людьми в более зрелом возрасте, но эти последние не согласятся быть послушниками и получать по 66 фр. в месяц. Во всяком случае, надобно лишить нынешних послушников рясы при первой провинности и надевать ее на их заместителей только после долгого искуса.

Вообще говоря, хороший выбор подчиненных начальника Духовной Миссии крайне труден. Я знаю здешнюю Миссию 20 лет, и состав ее не был лучше. Так, например, умерший иеродиакон Виссарион являлся редко в трезвом виде в церковь и давал деньги под залог вещей. О. Парфений отличался своею безграмотностью. Ныне он находится на покое, служит в церкви, построенной о. Антонином на Масличной Горе, и отлично ухаживает за этим участком; но его удалил из Миссии уже о. Рафаил. Когда я говорил обо всем этом с о. Антонином, то он отвечал, что он не может найти лучших. О. Рафаил также говорит, что он не может достать хороших монахов, так как игумены монастырей в России не отпускают их от себя. Я не вполне верил им. Но в конце прошлого года в С.-Петербурге я сам слышал от одного из высших чинов Св. Синода, как трудно найти хорошего монаха для Миссии в Иерусалиме. Причина та же: игумен не отпустит очень хорошего монаха.

Сверх того, кроме здешних сплетен и грязных интриг, хорошего монаха легко портит еще и то обстоятельство, что в России он был незначительною единицею, а здесь, сделавшись членом Миссии, занял видное положение. Это ему кружит голову. Его небольшие недостатки, не замечавшиеся внутри стен монастыря в России, здесь развиваются и, будучи замечены посторонним глазом, принимают иногда размеры, не соответствующие действительности.

Но я убежден, что приведение в исполнение намерения Св. Синода присылать сюда хороших монахов по выбору и на два года поставит личный состав Миссии на надлежащую высоту.

С глубочайшим почтением и проч.

АВП РИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 3344, л. 198–206 об.

С.-Петербург 28 августа 1898 г.

Отпуск

Ваше высокопревосходительство милостивый государь Константин Петрович

Восстановить телеграмму в целости мне тоже не удалось, но зато смысл ее мне, по знанию местных условий, ясен.

Она послана из Яффы недовольной партией сестер общины в Горней, которые вместо нынешней начальницы Елеоноры Кадышевой¹⁰¹⁶ просят Св. Синод назначить сестру Марию Гладкую, расхваливая ее.

Мария Гладкая, действительно образованная русская и некогда замечательно красивая, известна в Иерусалиме как многолетняя герондисса Никифора, митрополита Петры Аравийской, была по требованию Никодима выслана из Иерусалима русским консулом и вернулась сюда турецкой подданной.

По этому одному об избрании ее начальницей речи быть не может, но она этого добивается, стоя сама во главе партии недовольных.

Сам я на днях уезжаю в Константинополь, вызванный Ив. Ал. Зиновьевым по антиохийским делам¹⁰¹⁷. На себя, конечно, не надеюсь, не сделают ли что-нибудь в желательном смысле везомые мной средства, хотя, по-моему, они были бы действительны в марте-апреле, а теперь уже дали противной партии усилиться. Во всяком случае, приходится идти вперед, пока не упрешься в скалу.

В чувствах глубочайшего уважения и неизменной преданности имею честь быть Вашего Высокопревосходительства покорнейшим слугой

В. Хитрово.

ОР РНБ, ф. 253, д. 82, л. 64–64 об.

С.-Петербург 9 октября 1898 г.

Подлинник

По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали: предложение г. синодального обер-прокурора от 12 минувшего сентября за № 6017, по сообщению министерства иностранных дел, о сделанных им распоряжениях относительно воспрещения выдачи заграничного паспорта бежавшему, с пути следования в Константинополь из Иерусалима, монаху Тимону, и принятии мер к вторичной высылке его для дальнейшего направления в ведение Преосвященного Харьковского. И, по справке, приказали: Приняв к сведению настоящее предложение, об изложенном в нем сообщении министерства иностранных дел уведомить Ваше Высокопреподобие указом.

Архив РДМ, п. 9, д. 162. 1 л.

Без даты (1898) Подлинник

Полтавской губернии города Константинограда мещанин Трофим Деонисиев (<здесь и далее орфография подлинника>) сын Короткий родился 1838 года июля 23 дня от православных родителей Деонисия и Марфы Коротких, от старшего брата Михаила Короткого научен читать, писать, церковного пения и фельдшерского знания из фармакологии и фармакопеи.

По смерти родителей 1863 года 1-го сентября оставил родину, поступил в монастырь Харьковской губернии Изюмского уезда Святогорскую Успенскую Пустынь при настоятеле архимандрите Германе, который принял в число братии и дал послушание певчего. Отец архимандрит того же 63 года 12 декабря прибавил послушания смотреть за порядком в сапожной мастерской и заниматься с новоначальными послушниками, учить церковного пения и петь с ними каждый день ранние обедни.

В 1864 году 24 марта за усердное послушание постриг в расофор.

В 1868 году княгиня Потемкина Татьяна Борисовна¹⁰¹⁹ подарила для монастыря фотографический аппарат, который о. архимандрит вручил мне и сказал: практикуйся, только послушания не упусти; когда подучишься, скажешь мне.

В 1871 году к празднику Рождества Христова я сделал альбом святогорских 25 видов в размере 12x15 сантиметров. О. архимандрит этот альбом представил архиепископу Нектарию, от которого получил разрешение устроить фотографию, и выдано свидетельство на право занятия и издания картин за подписом архиерея и губернатора Кропоткина.

В 1873 году, 4 апреля, о. архимандрит постриг меня в мантию и назвал Тимоном и уволил от послушания <в> мастерской, оставил обучать послушников петь ранние обедни, находиться без упущения на клиросе и заниматься фотографией.

В 1877 году о. архимандрит отправил меня до губернатора, который назначил меня помощником иеромонаху Рахваилу Куряжского монастыря и командировал нас на санитарный поезд, причем поручил мне аптеку поезда.

В 1878 году 18 ноября с рапортом я возвратился в свою обитель и на прежние послушания.

В 1884 году по случаю в монастыре пожара я просил о. архимандрита отпустить меня в Святую Землю, в Иерусалим и на Афон. С тем и отпущен, чтобы по возможности привезти собственные снимки¹⁰²⁰.

Архив РДМ, п. 9, д. 162. 2 л.

С.-Петербург 17 октября 1898 г.

Отпуск

Ваше Высокопревосходительство

милостивый государь

Константин Петрович

Летом текущего года Вам угодно было прислать мне неразборчивую депешу, полученную Вами из Яффы, с просьбой сообщить, буде возможно, ее содержание. В ней часть Горненских сестер просит о назначении к ним начальницей Марию Гладкую, к этому позволил я себе присовокупить, что сия последняя считается герондиссой митрополита Петры Аравийской Никифора, и поэтому едва ли удобно назначать ее начальницей. Я не входил в подробности, ибо ее история – одна из тех иерусалимских историй, о которых чем меньше говоришь, тем лучше.

Вызываемый сегодняшним Вашим письмом, считаю долгом сообщить мне известное о ней как о иерусалимской старожилке, хорошо всем известной.

Лет 15–18 тому назад в Иерусалиме появилась очень красивая и состоятельная русская дама, покинувшая семью в России и приехавшая на богомолье, как она говорила. Вскоре по своем приезде она переехала на житье к тогдашнему митрополиту Севастийскому Никифору, человеку хотя и пожилому, но не дряхлому, и поселилась там на правах полной хозяйки. Помню такую сцену. По дороге из Вифлеема в Иерусалим встречаю наемную карету, из окон выглядывают розовые подушки, на козлах большая перина и служка. Этот последний и заставил меня обратить внимание. Кто это сидит? – спрашиваю я. А это владыка Никифор и Мария Гладкая переезжают на дачу в Ильинский монастырь. Такой соблазн сделался, наконец, столь вопиющим, что Патриарх Никодим потребовал от русского консула ее выселения из Иерусалима. С консульским кавасом была она препровождена в Одессу. Из Одессы она приехала в Таганрог, села на пароход и через месяц вновь хозяйничала в келлиях Никифора. Консул предполагал, что она приняла турецкое подданство, так как никакого русского паспорта не предъявляла. Такое совместное сожительство продолжается доныне. После низложения Никодима Никифор, как тогдашний местоблюститель, очень энергично выставил свою кандидатуру, и тогда душою всех интриг и подвохов была Гладкая. В настоящее время Никифор, переменивший свою архиепископию на митрополию, – впавший в детство старик, она же – юркая и бойкая об. старуха, таковой я еще видел ее в прошлом году в Иерусалиме.

Как она попала в Горнюю. Покойный Антонин выстроил там, как Вам известно, церковь. Освятить ее никто из Патриархов не соглашался. Воспользовавшись своим местоблюстительством (первым после Иерофея и перед Никодимом), Никифор ее по секрету освятил. В благодарность за это Антонин позволил ему на Горненском месте, среди других келий, выстроить и свою, которую Никифор и передал Марии Гладкой, и к великому соблазну и сюда приезжает на дачу. Одной части горненских сестер это даже с руки: имеем-де своего архиерея.

Мария же Гладкая, видя, что не сегодня-завтра Никифор может умереть и она останется ни при чем и в лучшем случае одной из горненских сестер, задалась мыслью, что ей лучше там быть начальницей, поэтому образовала себе сильную партию, с которой вот уже 3-й год по смерти Антонина мутит всю общину.

Вот вся история Марии Гладкой, не входя в ее подробности; соблазн, ею причиняемый, так велик и так общеизвестен в Иерусалиме, что не только делать ее начальницей, но и допускать ее в число горненских более чем нежелательно.

Сейчас получил второе Ваше письмо, которое нисколько не изменяет высказанного мною выше. Консул, по моему личному мнению, совершенно основательно убедил или убеждал ее не принимать начальствование, а сестра, или, точнее, часть сестер, да и не большинство, не настаивает на этом избрании.

Удивляет меня пассивная роль арх<имандрита> Рафаила, если правила для действия общины ему доставлены, то порядок избрания <старшей сестры> в них, насколько мне помнится, точно определен. Жаль, что совершающееся в Иерусалиме и Духовной Миссии идет через Апостолиди¹⁰²¹ и доходит посторонним путем, так как это была бы его прямая обязанность донести о положении дела.

С чувствами глубочайшего уважения и совершенной преданности имею честь быть Вашего высокопревосходительства покорнейшим слугой

В. Хитрово.

ОР РНБ, ф. 253, д. 82, л. 66–68 об.

Иерусалим 16 ноября 1898 г.

Доверительно Маш. копия

Милостивый государь граф Владимир Николаевич,

Вследствие приказания императорского посольства от 22 ноября 1897 г., № 902, касательно оказания помощи г. начальнику здешней Духовной Миссии при приведении в порядок дел женской общины в Горнем Граде Иудином и при выселении им оттуда непокорных, я занялся этим делом немедленно по приезде сюда в январе сего года.

Приписывая беспорядки среди этих женщин тому, что против их нынешней старшей сестры составилась, по наущению некоей Татьяны Григорьевны Гладкой, сильная партия, я посоветовал о. Рафаилу, начальнику Духовной Миссии, выбрать новую начальницу. Он съездил в Горний; сестры выбрали некую мать Павлу¹⁰²². Так как она почти совсем слепа, то о. Рафаил, очевидно, не мог ее утвердить. Тогда я поехал в Горний. После 4–5-часового спора и шума я убедил их выбрать 5 кандидаток, из которых о. Рафаил выберет одну. Они выбрали кандидаток, но через три дня заявили мне, что они желают иметь начальницею Т.Г Гладкую, постриженную здесь под именем Марии митрополитом Никифором.

Г-жа Гладкая совсем не подходила к этому назначению. Женщина образованная, умная и в высшей степени честолюбивая, она приехала сюда в первый раз 17 лет назад. Подружившись с митрополитом Никифором, она приобрела над ним такое влияние, что переехала к нему на жительство в келью, откуда, по жалобе Патриарха Никодима, была выслана при помощи турецкой власти и выслана г. Максимовым в Россию в 1889 году. Вскоре она опять сюда вернулась. Преосвященный Никифор выехал из Патриархии и поселился с нею в доме, выстроенном ею в Горнем наполовину на средства о. Антонина. Это произвело большой скандал, тогдашний консул г. Бухаров вновь ее выслал в Россию, но она опять вернулась. Различные влияния позволили ей остаться здесь. Возмечтав о себе, она начала мстить своим врагам в Патриархии, сея раздор среди <Святогробского> братства. В 1894 г. Блаженнейший Герасим просил меня снять с нее монашеское платье, носить которое она недостойна. Я попросил его написать мне об этом, но он, боясь ее влияния на преосвященного Никифора, не решился на это. Какие грубости претерпевал от нее покойный о. Антонин, а затем о. Рафаил, я не могу описать.

Могла ли такая личность быть утверждена старшею сестрою, тем более, что она была пострижена здесь преосвященным Никифором еще тогда, когда ее муж был жив.

После этого заявления сестер я вызвал г-жу Гладкую, и она обещала мне отказаться от предлагаемой должности.

После этого я написал для этой общины правила. О. Рафаил послал их в Св. Синод, который их утвердил и приказал в августе ввести в употребление.

Почти 2 месяца я вел об этом переговоры с сестрами, большинство которых упорно присваивали себе право выбора старшей сестры, хотя по утвержденным Синодом правилам они могли выбрать только 5 кандидаток на эту должность. При этом большинство требовало выбора Гладкой, которая действовала чрез монахинь Антонину и Захарию на прочих, давая им деньги и различные обещания.

Вызванная мною г-жа Гладкая опять обещала мне отказаться от выбора, но второе обещание ею не было сдержано.

4 ноября я приехал с о. Рафаилом в Горний для выбора кандидаток. Собрав их всех, я, зная их подозрительность, предложил одной из монахинь прочитать указ Синода от 17 августа 1898 г. за № 4491 и приложенные правила. Для большего доверия упомянутая Антонина, правая рука г-жи Гладкой, стояла, по моему приглашению, рядом с читавшею и следила за нею. Указ и правила были прочтены с самых первых начальных строк до подписей включительно. Пригласив их выбирать кандидаток, мать Антонина и Захария сказали: «Выбирать незачем. Мы выбрали мать Марию Гладкую». Когда я сказал им, что они обязаны повиноваться указу Св. Синода, то они с усмешкою приступили к выборам. В результате оказалось 4 голоса за некую Ксению, а 20–25 голосов за ту же Марию. Указ не мог быть исполнен.

Я спрасил о. Рафаила, что же теперь делать. Стоявшие здесь сестры, низко кланяясь и смеясь мне в лицо, отвечали: «Как вам угодно, Ваше Благородие, а наш выбор сделан». Когда же я сказал им, что я приказываю им от имени Св. Синода выбрать 5 кандидаток, то поднялся невообразимый шум. Одни кричат мне: «Вы сами написали правила»; другие: «Ступай вон, мы тебя не послушаемся». Все машут руками и кричат, Гладкая же подсказывает: «Не сдавайтесь, не уступайте». Затем Гладкая ушла, и почти все ушли к ней на дом. Оказалось, что на этом совещании было решено жаловаться на меня государю императору, а по вопросу об их домиках обратиться к турецкой власти.

Запечатав для угрозы дом Антонины, я уехал из Горнего.

Вследствие разрешения Вашего Сиятельства выслать в Россию Гладкую, Антонину и Захарию, я пригласил г-жу Гладкую в генеральное консульство и предложил ей уезжать в Россию через неделю. Она резко ответила отказом. Когда я объявил ее арестованною, то она стала просить прощения и, наконец, согласилась уезжать, но дважды попросила меня выслать ее на другой же день, так как ей совестно было бы смотреть на своих здешних знакомых. Хотя мне было трудно приготовить ее к отъезду вследствие позднего времени, но я согласился и послал в Горний за ее теплыми вещами, а ее оставил ночевать в комнате, принадлежащей старшему кавасу генерального консульства.

Вместе с вещами приехал и сам митрополит Никифор. «Зачем ты высылаешь Марию? – сказал он мне, едва войдя. – Она моя. Она у меня живет 17 лет; если ее высылаешь, то высылай и меня». Я ему говорю, что я не имею не только права, но и даже желания высылать его из Горнего, а что Гладкая – причина смут в Горнем и я имею право выслать ее на Родину, и она, в качестве русскоподданной, обязана мне повиноваться, тем более что это приказало министерство иностранных дел. «Ты странный человек. Я тебе говорю, что она моя, а ты говоришь, что она русскоподданная». Несмотря на двухчасовой разговор со мною (он свободно изъясняется по-турецки), он не согласился с моею точкою зрения. В конце концов, заявив, что его ноги более не будет в Горнем, он остался у меня ночевать. На другой день она простилась у меня в зале с митрополитом и долго давала ему на греческом языке наставления, куда ей высылать ее деньги и ее старый заграничный паспорт, а также просила его писать нашему Св. Синоду. Когда же я сказал ей, что я решительно все понял, что она говорила по-гречески, то она заявила, что она не может ехать по болезни. Приглашенный врач нашей больницы нашел у нее немного усиленное сердцебиение, но заявил, что она совсем легко может совершить этот путь, тем более что погода чудная и надо этим воспользоваться.

Наконец, она уехала и села в Яффе на пароход во втором классе, в сопровождении каваса. Митрополит же изменил свое вчерашнее намерение и поехал обратно в Горний жить в доме г-жи Гладкой. Так как она имеет средства и вполне виновата, то я, не желая увеличивать расходов министерства, заплачу расходы по высылке из ее же денег, положенных в Патриархии.

Я еще раз осмеливаюсь просить Ваше Сиятельство не выпускать г-жу Гладкую из России никуда за границу. Иначе она опять сюда вернется. Она гораздо ловчее того монаха Тимона, которого я, по приглашению Св. Синода, выслал в Россию и который успел оттуда убежать с чужим паспортом в Смирну.

Некоторые влиятельные члены здешнего Патриаршего Синода уже благодарили меня за высылку ее, так как она производила большое смущение среди святогробцев. Но среди них у нее есть и друзья. Она давно обещала им дарить, для Патриархата, свой дом в Горнем, если они, в случае выбора ее старшею сестрою, признают нашу общину в Горнем монастырем и назначат ее игуменьей. При помощи их и митрополита Никифора она успеет помешать мне ввести среди сестер новые правила.

Трудно себе представить упорство, злобу и взаимную вражду этих старых женщин. Они кажутся мне иногда безумными.

С глубочайшим почтением и проч.

АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 3347, л. 302–304.

Иерусалим 28 мая 1899 г.

Ваше Высокопревосходительство

милостивый государь Константин Петрович,

Находясь в великом затруднении, честь имею почтительнейше донести Вашему Высокопревосходительству о неправильном взыскании Императорским Православным Палестинским Обществом с Русской Духовной Миссии разных сумм при выдаче жалованья на содержание Миссии, считая все свои неправильности за Миссиею долгом, который возрос в течение пяти лет моего правления Миссиею около четырех тысяч золотом, по расчету Общества.

Представляя полугодичные отчеты в Хозяйственное управление при Св<ятейшем> Синоде, а также и в Петербургскую контору Палестинского Общества, я из Хозяйственного управления при Св<ятейшем> Синоде за все время не получал никаких замечаний, а из конторы Палестинского Общества от секретаря г. Хитрово получаю каждое полугодие неосновательные и незаконные замечания!

В 1895 году в августе месяце я с разрешения Св<ятейшего> Синода объявил, что в Иерусалимской Духовной Миссии назначаются с Высочайшего разрешения новые штаты, которые г. Хитрово определил принять в руководство распоряжения выдачу жалованья по новым штатам с 1 июля 1895 года, я делаю г. Хитрово вопрос, как же я могу ввести новые штаты, когда я не имею указа и распоряжения Св<ятейшего> Синода, он мне на это ответил, что указ Св<ятейшего> Синода скоро последует, я же подумал, что в указе Св<ятейшего> Синода о перемене штатов будет пояснено распоряжение действительно ввести штаты с 1 июля, потому, оставшись при этой мысли, я более не возражал г. Хитрово, и при этом оставил дальнейший разговор. По прибытии моем в Иерусалим я узнаю, что из оставленных мною наличных денег на содержание Миссии было выдаваемо жалованье всем состоящим в штате по положению прежнего штата за июль, август и сентябрь. Наступил октябрь, указа все нет, далее ноябрь и декабрь прошли, в которые я также выдал всем служащим по прежним штатам; следовательно, окончилось полугодие 1895 г., и я в это полугодие не имел права без указа выдавать жалованье по новым штатам. Наступил 1896 год январь месяц, и я тоже не получил указа Св<ятейшего> Синода. 3-го февраля действительно я получил указ Св<ятейшего> Синода, от 31 декабря 1895 года. [Далее текст обрывается].

Архив РДМ, п. 28, д. 680. 6 л.