Письма к Сергею Фадееву

6 января 1880 года.

Милый, дорогой Сергей Фадеевич!¹⁴¹

Твой Сейфуллин переводит ничего, но понимает не совсем исправно славянский текст. Например «Владыко живота моего» у него вышло: царь, душа моя. «Духа праздности не дай» у него: не дай пустого запаха (== духа?), «уныния», по его – не вели впасть в большой страх, «любоначалия», по его – не вели любить только себя самого, «празднословия» – не вели пустые слова говорить (это последнее верно). «Дух же целомудрия, смиренномудрия» – у него – дай здоровья (или чистоты) душе моей и телу моему. Так, видишь, перевод не вполне исправен.

Переводов его не нужно, потому что у нас все необходимые молитвы, даже целые службы переведены. Переводы наши получили уже поэтому особое направление, форма и склад уже установился. Следовательно, чужой человек наделал бы нам пестроты, да и то сказать, какой переводчик – ребёнок, не понимающий хорошенько учения нашей религии.

К нам в семинарию, по уставу, ни один иноверец и не православный, а например раскольник и т.п., не может поступить. Если Сейфуллин желает поступить в семинарию, он должен креститься в Отарах, и чем скорее, тем лучше. Но если у него есть обруселость, т. е. привычка к русскому языку и русской жизни, то, быть может, он равнодушен к христианству и вообще, может быть, безразличен в вере; – куда же мы его денем по окончании курса семинарии? К крещёным татарам он не годится, потому что там учитель должен иметь миссионерскую закалку, к русским, – и то не лишнее – христианские навыки жизни и убеждения. Тут ведь мало катехизис затвердить, даже с пониманием, нужна, небось, и вера, сердечное расположение к христианству. Разумеется, если он смолоду жил в хорошей, набожной крестьянской семье, то мог и напитаться этими навыками и расположениями. Одним словом, тебе лучше знать его характер, расположения, вообще нравственный склад его. Но, между нами скажу, доктора обыкновенно не интересуются религиозностью, им был бы дельный, толковый и расторопный человек, а нам это не рука.

Ты понимаешь мою мысль, и я не стану больше разъяснять оную. Поэтому ты вот что сделай. Молитву ему возврати, как бы её сюда не посылал. Ему относительно, семинарии ничего обнадёживающего не говори. Спроси относительно крещения, как он думает: – ведь-де креститься нужно не для семинарии, а для души своей, для Бога. Что он на это тебе скажет? Или, может, он рассчитывает в крещении получить выгоды, – рубаху и т.п. Словом, вникни в него точно и внимательно со стороны религиозной. Нравственную сторону и умственную ты знаешь, но нам нужна и религиозная сторона.

Ну, прощай пока. Твой усердный слуга.

Н. Ильминский.

25 ноября 1883 года.

Любезнейший мой Сергей Фадеевич!

Преосвященный Никанор Епископ Уфимский, от 15 ноября за №5775, просит меня дать тебе знать, чтобы ты представил Уфимскому Епархиальному Начальству свои документы, а именно: увольнительное от своего общества свидетельство, метрическое свидетельство о своём рождении и крещении, о бракосочетании, об исполнении воинской повинности, об образовании и о беспрепятственности к оставлению тобой Фадеевым учительской должности. Место тебе предназначается священническое при вновь устроенной церкви села Волкова-Александровского. Уфимского уезда.

Я со своей стороны полагаю, что ты в святки поедешь в Казыли и там, испросивши согласие и благословение своих родителей, переговоришь с волостным старшиной; он спросит своих общественников и даст тебе свидетельство от себя, т.е. старшины, по известной форме; я, пожалуй, эту форму тебе вышлю. Если ты по жеребью должен идти в солдаты, то вероятно уже кончился шестилетий срок, и ты можешь, свободно располагать собою. Но если ещё и не кончился твой срок для военной службы, то, поступивши в священники из учителей, ты освободишься от воинской службы. Нужно ещё взять метрическое свидетельство о рождении и крещении твоей жены; этого требует, наприм. Казанская духовная консистория.

Когда пред Рождеством кончатся уроки, ты приезжай в Казань; мы тут найдём форму увольнительного свидетельства, с ней ты и поедешь в Казыль добывать свидетельство.

Преосвященный Никанор, подписавшись, приписал: «Прошу сего кандидата выслать в возможной скорости, нужен на месте». Место, по-видимому, хорошее; но я не знаю, как же среди учебного года оставить училище. И достанет ли у тебя денег, чтобы зимой ехать в Уфу для посвящения и переезжать в приход в Уфимский уезд.

Весной бы лучше было.

Ну, Господь да устроит пути твои. По крайности видно, что Он ведёт тебя на служение святой церкви.

Остаюсь усердный твой слуга.

4 мая 1884г.

Милый мой Сергей Фадеевич!

1) Суворов Николай вёл себя прекрасно, нравственно, занимался вполне усердно и по отметкам мог бы, пожалуй, перейти в III класс, но у него по математике не совсем тверды и основательны знания, для чего наставники, по долгом совещании, нашли полезнее для Суворова оставить его ещё на год во II классе, дабы он утвердился более в математических званиях. У него способности не быстрые, но он основателен и серьёзно усерден.

2) Справлялся я в казённой палате; она 30-го марта уведомила Уфимскую духовную консисторию, что к увольнению тебя препятствий нет. Ты, как освободишься от дел учебных, приезжай ко мне, я тебе дам письмо ко Владыке Уфимскому Дионисию, и ты поезжай в Уфу поставляться.

Твой усердный слуга.

28 августа 1884 года.

Сергей Фадеевич!

Уфимская консистория давно мне сообщила, что она отправила в Казанскую казённую палату твоё увольнительное свидетельство, теперь уже вероятно палата и ответила в Уфу. Уже скоро нужно ждать развязки. Ты ещё потерпи, – претерпевый до конца спасётся. Не падай духом.

Твой усердный слуга.