Христианская вера в чудеса
Богословское чтение, предложенное в зале Религиозно-просветительного Общества 22 окт. 1908 г.
Православно-русский народ уже три века празднует этот 22-й день октября в воспоминание избавления нашего отечества от многих врагов заступлением Божией Матери от святой чудотворной иконы Её, именуемой Казанской. Из поколения в поколение переходит религиозное благоговение к чудотворному образу Богоматери, и мы верим, что, пока стоит земля русская, этот образ будет служить предметом особенно горячего почитания для всех русских людей, которые справедливо видят в нём данное им от Бога небесное знамение чудесного водительства Божия в истории и русского государства и русской Церкви, и которые с верой взирают на него, как на некий кивот завета, низводящий от Бога великое множество Его милостей всем страждущим, труждающимся и обременённым. Торжественное воспоминание об этой нашей всенародной святыни дало нам повод избрать темой для настоящего нашего чтения вопрос о христианской вере в чудеса.
Вера в чудеса составляет основу нашей христианской религии, которой невозможно представить себе без этой веры. Кто, по тем или другим основаниям, отвергает веру в чудеса, тот необходимо должен допустить, что предмет нашей веры – Бог Творец, Промыслитель и Судья мира – есть нечто нам неведомое, – а как можно ставить алтари и приносить на них жертвы тому Богу, о Котором мы убеждены, что Он никогда непосредственно не открывал Себя людям, что именно и предполагается отрицанием чудес? Мы можем служить только тому Богу, Который «не перестаёт свидетельствовать о Себе, подавая нам с неба дожди и времена плодоносныя, и исполняя пищею и веселием сердца наши» (Деян. 14:17). Для живой, религиозной веры в Бога недостаточно тех свидетельств о Нём, какие предлагает нам природа, хотя они и поразительны, по слову Псалмопевца: «Господи, Боже наш! Как величественно имя Твоё по всей земле! Слава Твоя простирается превыше небес!.. Когда взираю Я на небеса Твои, дело Твоих перстов, на луну и звёзды, которые Ты поставил: то что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его» (Пс.8:2–5)? Эти величественные явления природы, давшие одному ученому мужу повод сказать: «в творении я ощущаю Бога как бы руками» сами по себе могут раждать в душе, только удивление и некоторое религиозное томление, но религиозной веры и живого упования сами по себе они никогда не производят. Предоставленный только воспитательному воздействию природы, человек никогда не дошёл бы до веры в Бога, как живое, личное Существо, бесконечно высшее всего созерцаемого им мира, как не могут придти к такой вере материалисты, с ожесточением изгоняющие веру в чудеса отовсюду. Для истинной религиозной веры недостаточно и свидетельства души человеческой с её самосознанием и совестью. Если бы голос Божий в человеке одинаково явственно был слышим всеми людьми, то безрелигиозных людей не было бы; если же они есть, то значит не всякий обладает достаточно тонкими чувствами для восприятия внутреннего свидетельства нашей души о Боге и не всякий гарантирован от смещения этого свидетельства с обыкновенными продуктами нашего воображения, с обыкновенными иллюзиями. Очевидно, для настоящей веры в Бога необходимо, чтобы Бог непосредственно открывал Себя миру в явлениях чрезвычайных, стоящих вне обычного течения жизни, т.е. в чудесах. И чудес этих нельзя ограничивать явлениями т. н. вдохновения посланников Божиих (пророков и апостолов), на которых обильно изливалась благодать Божия, так что они выступали провозвестниками и истолкователями воли Божией, за кого верующие и принимали их. Конечно, вдохновение от Бога, сопровождающееся даром предвидения будущего и глубокого проникновения во внутренний мир души человеческой, есть явление столь поразительное, что оно всегда зажигает веру в сердцах людей. «Никогда человек не говорил, так, как этот человек» – вырывалось из уст слушателей божественных речей Спасителя. Но разве не были ложные пророки, выдававшие за вдохновение свои сонные мечтания? С другой стороны – разве люди не обдают ядом своего скепсиса иногда самые вдохновенные речи пророков Божиих? Разве не говорили Иисусу Христу: «беса имаши»?.. Всё это приводит нас, к тому выводу, что для нашей религиозной веры, наряду с откровением Бога в природе внешней и в душе человеческой, наряду с откровением Его в учении и деятельности чрезвычайных мужей, необходим еще тот особый вид откровения Его миру, который представляют собой чудеса. Без чудес мы не имели бы полного удостоверения, что над миром и человеком возвышается Бог, Который хочет иметь с нами непосредственное, живое общение для нашего же блага. Спаситель ясно говорил: «Я имею свидетельство больше Иоаннова: ибо дела, которыя Отец дал Мне совершить, самыя дела сии, Мною творимыя, свидетельствуют о Мне, что Отец послал Меня» (Иоан. 5:26). «Я сказал вам, и не верите; дела, которыя творю Я во имя Отца Моего, они свидетельствуют о Мне. Если Я не творю дел Отца Моего, не верьте Мне. А если творю: то, когда не верите Мне, верьте делам Моим, чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нём» (Иоан. 10:25,37,38). Соответственно чему, вера в чудеса и составляет самый существенный пункт в системе наших христианских верований; без неё последние не имеют никакой жизненности и легко превращаются в предположения более или менее сомнительные, в гипотезы более или менее гадательного свойства. В самом деле, что такое наша вера в Бога Творца, если творение мира не есть чудо? Что такое вера в Иисуса Христа, если в Его явлении мы не исповедуем чуда боговоплощения? Что такое, наконец, вера в будущее праведное мздовоздаяние, если чудо не может иметь места в мировой жизни? И т. д.
Отсюда само собой понятно, почему богословская наука с таким мужеством защищает веру в чудеса от различных нападок на неё.
Наиболее распространенный способ защиты чудес состоит в том, что стараются показать возможность чудес вообще и библейских в частности, с точки зрения наших познаний о природе. Например, стараются разъяснить, что переход евреев через Красное море мог совершиться, благодаря особенному стечению морского прилива и отлива: стояние солнца при Иисусе Навине могло быть одним из тех весьма редких атмосферических явлений, когда солнце кажется видимым на горизонте долгое время спустя после его заката, и т. п. При этом чудес не отвергают, но только полагают, что они заключаются не в тех или других явлениях внешней природы или жизни человека, рассматриваемых объективно, а лишь в таком совпадении их, которое отвечает известным потребностям религиозной веры. Само собою понятно, что такая защита берёт под свое покровительство только те библейские чудеса, относительно которых современная наука и современное религиозное сознание дают возможность рассуждать с её точки зрения, все же остальные она или отвергает или – в лучшем случае – замалчивает. Не трудно видеть, что кто таким образом хочет отстоять веру в библейские чудеса, тот на самом деле разрушает её, ибо строит свою защиту на уступке неверию, которое не принимает чудес в библейском понимании их. Вооруженное наукой, стремящееся всё взвесить, измерить, исчислить, современное неверие восстаёт против понимания чуда, как акта непосредственного воздействия Бога на жизнь мира, и объявляет библейские чудеса частью вымышленными, частью же явлениями обычного порядка, подлежащими научному объяснению. На такую точку зрения становятся и те защитники чудес, о которых у нас здесь идёт речь. А между тем нет ничего более противного библейско-христианскому взгляду на чудо, чем такое понимание. Библия нигде не говорит, о чудесах, как явлениях противоестественных, противоречащих нашим т. н. законам природы, но не потому, что признает чудеса за явления, которые могут быть объяснены из этих законов вполне, без остатка, а потому, что течение мировой жизни и истории человечества всецело подчиняет воле Божией, творящей ангелы своя духи и слуги своя пламень огненный. Непосредственное воздействие воли Божией производить чудо, т. е. нечто такое, что выше естества, что существует сверх обычного течения жизни, что след. сверхъестественно. Где чудо проявляется, там законы природы как бы останавливают своё действие, уступая место высшей силе. О том, как возможно это препобеждение законов природы, могут спрашивать лишь совопросники века сего, и следующие аналоги из жизни природы дают им хороший ответ. «Камень тонет в воде; но многие предметы, которые потонут в воде, не потонут в ртути, потому что ртуть гораздо тяжелее воды; нет ли такого раствора или нельзя ли воду так сгустить, чтобы удельный вес её превышал вес камня?.. Вода замерзает при минус 1°С, но в закупоренной трубке в спокойном положении может остаться жидкостью и до минус 10°С; она кипит при 80°, но под стеклянным колпаком в разряжённом воздухе кипит и при комнатной температуре. В природе встречаются даже как бы исключения: «от холода тела сжимаются, а вода замерзает расширенной» (Странник, 1898, I, 643)... Отсюда ясно, что защитник библейских чудес ни с какой стороны не вынуждается делать уступки неверию; он не имеет права ни отвергать их, ни даже ограничивать их в каком либо отношении.
Впрочем, говоря о чудесах, как таких явлениях, в которых действующей причиной выступает непосредственная сила Божия, Библия далека от мысли, что в данном случае происходит насильственное вторжение в жизнь природы со стороны. Чтобы поколебать веру в чудеса, иногда прибегают к таким рассуждениям: Бог – говорят – обеспечил бытие мира вечными и неизменными законами природы: в чудесах эти законы, очевидно, подавляются, – согласно ли это с нашим понятием о Боге и о совершенстве Его творения?.. Библия бесконечно далека от такого механического представления взаимных отношений Бога и мира. Не мирится оно и с требованиями здравой мысли человеческой, принимающей лишь то, что утверждено на прочном основании. Для всякого здравомыслящего человека очевидно, что существование мира бессмысленно, если Бог стоит от него в стороне, – бессмысленны были бы и случайные нарушения обычного течения мировой жизни посредством чудес: зачем Богу нужно вмешиваться в жизнь мира, если мир может существовать сам по себе, зачем в таком случае нужен мир Богу и Бог миру? Ясно, что мы должны решительно отказаться от мысли о раздельном существовании мира и Бога и о чудесах, как случайных актах насильственного вторжения воли Божией в мировую историю. Чудо – по взгляду Библии – не от того происходит, что Бог якобы со стороны вторгается в мир, а от того, что, будучи Творцом мира, след. – Существом отличным и независимым от мира, Он в тоже время непрерывно о мире промышляет, ставя ему цели существования и направляя его к достижению этих целей как через сохранение в неизменном виде данных вначале законов и сил природы, так, и через некоторое препобеждение последних, чрез введение в действие своего всемогущества, т. е. через чудеса.
Таким образом, в библейски-христианском понимании чудо не есть нечто случайное в жизни мира и человека, что может быть и не быть, без чего мир может совершенно свободно существовать. Кто именно так думает, тот вполне последовательно поступает, когда отделяет Бога от мира, предоставляя последнему жить и развиваться собственными силами; а если мы подобное миропонимание считаем противоречащим, всем нашим религиозным верованиям и нисколько не приемлемым, для нашей мысли, то и чудеса, эти акты непосредственного воздействия Бога на мир, мы должны представлять себе как неустранимый элемент игровой жизни.
Эта христианская точка зрения чужда пантеистических представлений. Пантеисты не отделяют Бога от мира, но в то же время учат, что Бог – во всём и всё – Бог; они говорят, что развитие игровой жизни, в которой мы наблюдаем медленный и постепенный переход от жизни неорганической к органической, от бессознательной к сознательной, есть развитие именно абсолютного существа – Бога, от вечности раскрывающего себя в мире. Поэтому – продолжают они – всё, что в этом мире кажется необычайным, как бы выходящим из сферы действия известных нам законов природы, конечно есть чудо, п. ч. произведено силою божественною, но чудо в таком же смысле, как и то, что относится нами к явлениям обычного порядка... Но кто не видит в этом понимании мира полного отрицания чуда? Если мир и Бог одно и то же, то значит, всё есть чудо, так как во всём – Бог; а если всё есть чудо, то значит чуда уже нет, нет его в том понимании, какое усвояет ему и библейское, и общечеловеческое религиозное сознание.
Вывод из всего сказанного получается такой: кто для защиты христианской веры в чудеса останавливается на отдельных библейских чудесах и старается показать их закономерность с точки зрения современных наших знаний о природе, тот не стоит твердо на библейской почве и не может иметь совершенного успеха, так как не в состоянии выдержать своей точки зрения даже в отношении к Библии, имеющей для нас значение священной книги, не говоря уже об истории христианской церкви.
Отсюда вполне понятно желание дать другую постановку вопросу о чудесах. И вот говорят следующее: изучая библейские чудеса, мы должны, как и при всяком историческом исследовании, различать лежащую в их основе идею и те случайные временные формы, в какие эта идея облекается. И совершенно нетрудно открыть идею, составляющую основу ветхозаветных и новозаветных повествований о чудесах. Это есть вера, что Бог в известных обстоятельствах непосредственно воздействует на обычное течение жизни. Он утишает бури, исцеляет больных, насыщает голодных, освобождает узников, восставляет мёртвых. Таково внутреннее религиозное убеждение всех свящ. писателей. Конкретное выражение его составляет вера в чудеса. При весьма ограниченном знании законов природы, люди того времени, когда составлялись наши священные книги, в каждом необычайном явлении видели чудо, т. е. непосредственное действие силы Божией. Все тогда жили в мире чудес – и верующие и безбожники, а изустное предание чрезвычайно наклонно было преувеличивать размеры этих чудес, так что рассказы о действительных исторических происшествиях легко могли превращаться в настоящие легенды. Поэтому, читая Библию, мы должны отличать фактическую достоверность описываемых здесь чудес от того толкования, какое дают им свящ. писатели. Фактическая достоверность, еслибы и могла быть каждый раз доказана, ещё не свидетельствовала бы о том, что чудо действительно произведено непосредственным воздействием Бога на мир, а не естественными силами природы, почему в религиозном отношении она и не имеет для нас существенного значения; такое значение имеет лишь вера священных писателей в чудесность описываемых ими происшествий: в этой вере – религиозная истина, в ней Бог открывает нам Свою сокровенную, таинственную деятельность в мире, в ней мы получаем то внутреннее свидетельство св. Духа, которое служит последним основанием нашей религиозной веры.
О чем же говорит нам библейская вера в чудеса по существу своему? – О том, что над миром и человеком возвышается Бог. Как отец, Он промышляет о нас, и иногда, по молитве нашей, делает для нас то, что не вызывается необходимо обычным течением жизни, хотя в тоже время и не противно ему: так бывает и в семье, что отец делает для своих детей много такого, о чем они и не просят его, но многое даёт им только по их усиленной просьбе, хотя конечно и в первом и во втором случае всё происходит в сфере обычного течения жизни. Когда действия Божии в мире являются ответом на молитву верующих, то они уже суть чудеса. Чудо есть исполнение молитвы, по слову Спасителя: «просите и дастся вам».
Таким образом – заключают защитники этого способа обоснования христианской веры в чудеса – мы не отрицаем библейских чудес, но только объясняем их по-своему: для библейских писателей чудо есть вторжение Бога в естественный порядок вещей, а для нас оно – свободная, вполне закономерная деятельность Божия в мире…
Из всего этого рассуждения, с библейской точки зрения, лишь одно приемлемо – именно то, что основание для нашей веры в чудеса заключается в представлении о Боге, как Отце мира, не только сохраняющем бытие этого мира, но и дающем ему нечто такое, что служит к достижению высших целей мировой жизни. Бог есть любящий Отец наш, внимающий нашим молитвам и отвечающий на них по мудрости Своей: эту мысль Библия действительно проводит через всю историю человечества, и в ней мы черпаем для себя полную уверенность, что чудеса как в прошедшем всегда существовали, так и до конца веков будут существовать. Но изложенное рассуждение о чудесах опирается ещё на две другие мысли – уже противные Библии и потому для нас неприемлемые. Одна мысль – та, будто свящ. писатели представляли собой библейские чудеса, как акты нарушения законов природы: мы уже видели, что в Библии на это и намёка нет, что Библия в чудесах признаёт только необычайные действия свободной воли Божией, которая конечно для осуществления своих планов не имеет нужды нарушать данные ею же законы природы, хотя мы и не можем точно установить относительно каждого чудесного явления, каким способом оно могло быть произведено. Другая же мысль та, будто свящ. писатели, повествуя о чудесах, заботятся не о точной передаче исторической действительности в её подлинном виде, а только о религиозном освещении неизвестных нам (а часто и им) фактов истории, и будто вопрос о фактической достоверности чудес библейских не имеет для нашей веры никакого значения. Эта последняя мысль есть результат усиленного стремления современного инославного богословия – всё в области веры выводить из психологических оснований и самое Откровение Божие объяснять, как своеобразное обнаружение религиозных потребностей человека: никогда, дескать, не было в действительности никаких богоявлений и никаких чудес, как это представляют себе люди непосредственной веры, а было и есть лишь то, что человечество чувствует потребность особенным образом воплощать свои религиозные верования и потому подставляет эти верования под некоторые необычайные факты исторической действительности. Если бы говорящие и думающие так «ведали Писания и были научены истиной», то знали бы, что против них восстаёт вся Библия, знали бы, что, когда, например, еванг. Иоанн Богослов повествует о воскрешении Лазаря, то он озабочен именно точной передачей фактической стороны этого чуда, которой придаёт весьма важное значение, почему и говорит: «тогда многие из иудеев, пришедших к Марии и видевших, что сотворил Иисус, уверовали в Него. А некоторые из них пошли к фарисеям и сказали им, что сделал Иисус... За шесть дней до Пасхи пришёл Иисус в Вифанию, где был Лазарь умерший, которого Он воскресил из мёртвых. Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, и Лазарь был одним из возлежавших с Ним» (Иоан.11:45–46; 12:1–2). Евангелие от Иоанна и всё евангелие, следовательно – и повествование о чудесах Иисуса Христа, написал с той целью, «да веруете, яко Иисус есть Христос Сын Божий, и да верующе, живот имате в себе» (Иоан.20:31). Кто принимает Библию, как слово Божие, для того никакого не может быть сомнения в исторической достоверности чудес: иначе все повествования библейские о чудесах обратятся в ложное свидетельство веры, по слову ап. Павла: «обретаемся же и лжесвидетеле Божии, яко послушествовахом на Бога, яко воскреси Христа: Его же не воскреси, аще убо мертвии не востают» (1Кор. 15:15). Да и во что превратится наша вера, если не будет иметь в своём основании исторической действительности? Это уже будет не вера, а самообман, иллюзия…Так. обр., и этот второй способ защиты библейско-христианской веры в чудеса не может быть признан удовлетворительным во всём своём объёме, потому что он и невполне соответствует библейскому представлению о чудесах, и нашей вере приносит, в конечном своём выводе, скорее разрушение, чем утверждение. Есть еще один способ защиты христианской веры в чудеса, который по своим внутренним основаниям должен быть признан наиболее приемлемым. Он состоит в том, что чудеса стараются оправдать общим ходом мировой жизни и всей историей нашего спасения в Христе. С этой новой точки зрения рассуждают приблизительно таким образом: хотя данные науки и уясняют нам многое в повествованиях о библейских чудесах, однако по существу своему чудеса эти суть явления сверхъестественные и потому для науки в целом своём объеме необъяснимые; за то они необходимо предполагаются течением мировой жизни и составляют в тоже время неустранимый фактор истории спасения человечества в Христе Иисусе, так что кто хочет в жизни мира и человечества видеть какой-либо смысл, тот не может не признавать чудес вообще, и в частности не может не признавать тех чудес, о которых говорит история нашей веры и которые имеют в ней глубокое значение.
И вот, каким образом могут быть оправданы библейские и внебиблейские чудеса на этой новой почве. Библия, в согласии с общечеловеческим сознанием, на первой же странице своей говорит нам о том, что мир есть творение Божье. Конечная цель этого творения – раскрытие богоподобных качеств человеческого духа через господство его над миром и, как следствие сего, блаженство человека. «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, и по подобию; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле» (Быт. 1:26 ср. ст. 27–28). Средство для достижения этой цели – личное общение человека с Богом, которое должно поддерживаться свободным исполнением заповеди Божией. Данная в раю заповедь означала, что в развитии жизни человечества инициатива будет принадлежать воле Божией, а воля человеческая свободно должна подчиняться ей. И таким взаимодействием двух начал мировой жизни – божеского и человеческого должна определяться вся последующая жизнь мира и человека. Если бы не произошло падения, то божественный план мировой жизни осуществлялся-бы, так сказать, естественно, без каких либо чрезвычайных потрясений в этой жизни. Но когда падение первых людей поставило препятствие к раскрытию первоначального божественного плана, тогда воля Божия избрала лишь другой путь для осуществления изначальной цели мироздания; ибо Бог «изменяет дела, но не переменяет намерений» (бл. Авг., Исповедь), Бог верен в Своих предначертаниях и не может оставить их неосуществлёнными. Такое осуществление их теперь должно было совершиться иным путём. Каким? Библия указывает нам этот путь в повествовании о том, что Бог даровал падшим людям первоевангелие, или обетование о спасении, что Он определил человеку обработывать землю и добывать себе хлеб в поте лица своего, а жене – рождать детей в болезнях, пока они не возвратятся в землю, что, наконец, Он изгнал первых людей из рая, чтобы они не вкушали от плодов древа жизни. Значит, Бог и теперь, после падения, как прежде, положил осуществить цель мировой жизни через некое личное общение с человеком. Бог не восхотел ни конечной погибели человека, ни лишения его свободной воли, ибо и то и другое не соответствовало бы первоначальному божественному плану. Нет, Он определил человеку жить и работать на земле, как бы совместно с Богом, хотя и среди скорбей и страданий; с другой стороны, это печальное состояние человека Он обратил в средство для достижения конечной цели мира. Он изгнал человека из рая, чтобы, питаясь плодами древа жизни, он не увековечил себя и свой грех, и таким образом не сделал бы невозможным спасение человечества. Он изгнал людей из рая, чтобы показать, что и теперь Бог остаётся абсолютным Владыкою мира и человека, но только – наказывающим и через наказание спасающим. Таким образом, отношение Бога к миру и здесь получает уже другой характер, чем какой имело бы оно без грехопадения. Так как свободная воля внесла расстройство в мировую жизнь и продолжала вносить его и впоследствии: то Бог непосредственное водительство Своё жизнью мира и человека проявляет уже в том, что наказывает отступление свободной воли от плана божественного и тем направляет людей к спасению, т. е. к восстановлению их в первобытное состояние. Это и открывает место чудесам, как актам непосредственного вмешательства Божия в расстроенную мировую жизнь. Таким образом, чудеса являются необходимым элементом мировой жизни и человеческой истории. Последние имеют свой смысл только для того, кто признаёт чудо. Для разъяснения этой стороны нашего вопроса остановимся на чудесах ветхозаветных, новозаветных и вне библейских.
История до-христианского мира определяется особыми началами. Грехопадение внесло расстройство в мир; человек, вместо общения с Богом, стал искать общения с миром, и пожелал поставить себя на место Бога. Таким образом его деятельность в мире получила отрицательное направление, насколько характеризовалась удалением от Бога, и положительное – насколько была направлена на подчинение себе мира в целях удовлетворения тех запросов богоподобного духа человеческого, которые не были уничтожены грехом, а только извращены. Это извращение, конечно, всегда должен был чувствовать человек, и оно находило своё выражение в том, что люди, несмотря на увеличение видимого своего господства в мире, несмотря на постепенное овладевание богатствами мира, его разнообразными благами, всё таки не испытывали оттого чувства удовлетворения, блаженства. Грех продолжал производить расстройство и во внутреннем мире человека, и во внешней жизни. Так извратилось проявление человеческого начала мировой истории. Соответственно чему, и действия Божии в мире получили двоякое направление: с одной стороны, Бог непосредственной силой Своей премудрости и всемогущества поддерживает в человечестве сознание необходимости общения с Богом для достижения цели мировой жизни, а с другой – наказывает людей за их всецелое и безраздельное предание себя миру. Вот, почему в истории идут рядом поколение людей богобоязненных, благочестивых, семя Божие, и поколение нечестивых, безбожных язычников; между ними существует резкая противоположность и вражда. Вот почему, далее, мы встречаем в истории такие чрезвычайные действия суда Божия над нечестивыми людьми, как потоп, рассеяние народов, гибель Содома и Гоморры. После расселения народов, получивших по определению Промысла Божия особые пределы для своей жизни, деятельность человека, направленная им к раскрытию своих сил и дарований в борьбе за блага мира, получила особенную интенсивность, и история человечества стала историей отдельных народов. Бог не останавливает этой деятельности, чтобы человек оставался всегда существом свободным. Хотя это привело к увеличению греха, но грех был необходимым следствием свободы человеческого духа, по написанному: грешник пусть грешит и ещё. В противовес неудержимому развитию греха, Бог избрал особый народ, чтобы в этом народе сохранить сознание необходимости восстановления первобытной гармонии, первоначального общения человечества с Богом. И в истории этого избранного народа мы наблюдаем постепенный рост этого сознания под влиянием непосредственного личного водительства Божия. Это одна сторона непосредственного вмешательства Бога в жизнь человечества – сторона положительная, проявлявшаяся во множестве богоявлений, знамений и пророчеств, смысл которых может быть выражен следующими словами: «видите ныне, видите, что это – Я, Я – и нет Бога кроме: Я умерщвляю и оживляю, Я поражаю и исцеляю, и никто не избавит от руки Моей» (Втор. 32:39); или «чтобы узнали от востока солнца и от запада, что нет кроме Меня; Я Господь и нет иного» (Ис. 45:6).
Другая сторона вмешательства Божия – отрицательная – характеризует отношение Его к миру языческому. Хотя апостол говорит, что Бог «попустил всем народам ходить своими путями», но он и говорит, что Бог не есть только Бог иудеев, но и язычников, и что Он не переставал свидетельствовать им о Себе через закон совести, а также благотворя им и совершая над ними суд (Деян. 14:16–17, Рим. 2:14–15). Через всю историю этих народов проходит одна божественная мысль, что все результаты человеческой деятельности, достигнутые на пути богоотступничества, носят в себе начало разрушения, смерти, ведут человека к погибели и оставляют его сердце неудовлетворённым, пустым...
И та и другая стороны этих чрезвычайных действий Божиих в мире имеют одну цель – возвратить человечество к первоначальной, гармонии, к общению с Богом, – показать, что нет другого Бога, кроме Бога Израилева. Посему и чудеса, совершённые в израильском и языческом мире, носят именно характер доказательств единобожия и необходимости почитания и поклонения Богу Израилеву. Кто Бог велий, яко Бог наш: ты ecu Бог, творяй чудеса! Вот, о чем должны были говорить дохристианскому человечеству чудеса как в израильской истории, так и в истории языческих народов, т. е. как чудеса, открывавшие людям Бога Спасителя, так и чудеса, свидетельствовавшие о Нём, как о Судье. Когда эта цель была достигнута, тогда окончился первый период мировой жизни, тогда пришла полнота времён: в народе израильском исчезли всякие следы идолопоклонства, а язычники совершенно потеряли веру в своих богов и в целесообразность избранного ими пути жизни. Таким образом открылось место для центрального библейского чуда – боговоплощения.
Когда человечество вполне сознало необходимость спасения, последовало возвращение его на оставленный им вначале путь общения с Богом, и мировая история возвратилась к начальному пункту своему. Это было совершено и могло быть совершено только непосредственной силой Божией. Чтобы восстановить мир в то состояние и историю человечества возвратить к тому пункту, где господство всецело принадлежало воле Божией, а человек осуществлял цель своего бытия чрез свободное непрерывное общение с Ним, необходимо было Самому Богу восстановить это личное общение, необходимо было боговоплощение.
Фантазирование современного протестантского богословия о лице Иисуса Христа, будто Он был сын Иосифа от Марии, но по своим духовным качествам стал идеальным представителем человека, образцом всякого совершенства, и явился таким в результате постепенного развития человечества в течение длинного ряда веков, есть явный абсурд, ни с чем не сообразная ложь, которую невозможно прикрыть никакими софизмами. Как могла явиться эта небесная красота из земного безобразия, эта божественная мудрость из человеческого безумия, эта бессконечная святость из ужасной бездны греха, эта совершеннейшая любовь из беспредельной вражды людской? В силу каких законов развития это возможно? Не есть ли это злая насмешка над великим началом жизни мировой – началом развития, которое христианская вера исповедует спокон века, а наука лишь недавно признала?
Нет, Иисус Христос есть величайшее чудо мировой жизни, потому что Он не от мира. Он от Бога, Он Сын Божий. Он есть Бог во плоти, в Нём вся полнота Божества. Всё, чего достигло человечество до явления Христа в мир, выражено в словах Богоматери – Архангелу Гавриилу: «се раба Господня, буди ми по слову Твоему», и праведной Елисавете: «величит душа моя Господа, и возрадовася дух мой о Бозе Спасе моём». В глазах Божиих – Пресвятая Дева олицетворила человечество, жаждавшее спасения и ставшее способным к его восприятию. Посему Она избрана сосудом этого восприятия как и Ангел возвестил Ей: «Дух Святый найдет на тя и сила Всевышняго осенит тя». О том, как это совершилось, мы не должны и спрашивать, ибо это тайна Божия. Вопрос как здесь столь же неразрешим, как и вообще в отношении ко всем непосредственным действиям Божиим в мире, и мы должны довольствоваться лишь тем, что сообщает нам история евангельская, как факт.
А история эта сообщает нам прежде всего, что жизнь Иисуса Христа представляет собой осуществление всех мыслей Божиих о мировой истории и самое полное раскрытие богоподобных качеств Его человеческого духа. Всесовершенная преданность воле Божией, как абсолютному закону жизни, – вот основное настроение в жизни Иисуса Христа, соответствующее тому, что Бог изначала определил о мире. (Ср. Иоан. 17:5; Фил. 2:8). Постоянное, непрерывное личное общение с Отцом Небесным – вот выражение его человеческого величия, соответственно тому, что определил Бог о человеке, о развитии его способностей, сил и дарований в начале мироздания. Как развивались в Нём эти силы и какой степени совершенства достигли, о сем дивно говорит Сам Иисус Христос и св. евангелисты: «Видевший Меня видел Отца» (Иоан. 14:9). «И мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (там же 1:14). Всё, что рассказывают об Иисусе Христе евангелисты, от рождения Его в Вифлееме и до смерти на Голгофе, всё носит на себе печать божественности. Все дела и все слова Его – являют нам в Нём Сына Божия и вместе Сына человеческого, т. е. Богочеловека. В Нём все силы развились до совершенства Отца Небесного: и ум, и чувства, и желания, и сила воли, мощь, энергия.
Высший момент в жизни Иисуса Христа есть воскресение Его из мёртвых, которое имеет значение окончательного осуществления божественного плана мироздания. «Если пшеничное зерно, падши на землю, не умрёт, то останется одно; а если умрёт, принесёт много плода» (Иоан. 12:24). «И совершившись, сделался для всех виновником спасения вечнаго» (Евр. 5:9). «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, по великой Своей милости возродивший нас воскресением Иисуса Христа из мёртвых» (1Пет. 1:3). «Если Иисус Христос не воскрес, то тщетна вера ваша, и вы ещё во грехе» (1Кор. 15:17).
Таким образом, то, к чему первые люди должны были придти без посредства телесной смерти, т. е. бессмертие, Иисусом Христом достигнуто через телесную смерть. Вот окончание того длинного процесса восстановления мировой жизни, который начался в раю. Некоторые относятся скептически к чуду воскресения Иисуса Христа, как рассказывают о нём евангелисты, но мы ясно видим, что без чуда воскресения весь мир, вся история остаётся непонятной, чудовищно бессмысленной: без факта воскресения, без уничтожения власти смерти человек не может считать себя достигшим блаженства, конечной цели бытия и своего и всего мира. В православном христианском сознании смерть через Иисуса Христа и нами будет побеждена, потому что Иисус Христос и нас ведёт к осуществлению божественного плана мироздания тем же путём, которым и Сам шёл во время Своей земной жизни.
Явление в мир, жизнь, смерть и воскресение Иисуса Христа представляют поворотный пункт в мировой истории. Поэтому и чудеса, которые Бог творил через Богочеловека, должны были иметь характер, отличный от чудес ветхозаветных.
В Иисусе Христе восстановлено человечество в первобытное состояние, мир приведён был к тому моменту, когда Бог и человек находились в непрерывном личном общении. Иисус Христос был Богочеловек: отсюда печать Богочеловечества лежит на всех словах и делах Его, также на всех чудесах Его. Иисус Христос должен был послужить к восстановлению свободного общения человека с Богом в Своей личности, – потому и чудеса Его должны были служить внешним выражением этого общения, и вот мы видим, что в них уже нет того противопоставления божественного начала человеческому, которое было в Ветхом Завете, когда Бог посредством чудес напоминал о Себе, что Он единый Бог. В чудесах Иисуса Христа находим выражение любви Божией, распинающей Себя за людей для уничтожения их горя, каково бы последнее ни было. «Не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасён был через Него» (Иоан. 3:17). «Сын человеческий пришёл не погублять души человеческия, а спасать» (Лук. 9:55). Чудеса Иисуса Христа были знамениями, которые указывали, с одной стороны, на первоначальный порядок мировой жизни, а с другой на конечную её цель. Человек должен быть господином мира, ему предназначено не знать болезней и смерти, он призван быть в постоянном общении с Богом: соответственно сему, и чудеса Иисуса Христа были трёх родов. В одних Он являл Себя царём природы (претворение воды в вино, хождение по водам, чудесный лов рыбы...); в других Он освобождал человека от болезни, страданий и слёз; в третьих, наконец, Он освобождал людей от злых духов, чтобы сделать их чадами Божиими. Все эти чудеса суть показатели того, чем должна закончиться мировая история: «и отрёт Бог всякую слезу с очей людей, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее уже прошло» (Апок. 21:4).
При совершении чудес во время земной Своей жизни Иисус Христос встречал некоторое ограничение для Своей Богочеловеческой силы в условиях земного существования. Воскресение же из мёртвых изъяло Его из сферы условий земной жизни и деятельности, посему Он по воскресении говорит ученикам: Дадеся Ми всяка власть на небеси и на земли (Мф. 28:18). Теперь раскрытию Его человеческой природы в указанном от начала направлении ничто уже не может воспрепятствовать, как ничто не может воспрепятствовать Его божественной силе творить чудеса для людей. Теперь Он становится главою человечества, Его спасителем. Человечеству открывается возможность стать Его Телом. Как это могло быть осуществлено?
Мир языческих народов стоял далеко от Иисуса Христа, иудеи же привели Его на Голгофу и распяли, и лишь небольшой кружок учеников поверил в Его богочеловечество, полюбил Его так, что считал для себя невозможным жить без Него. С этих учеников и начинается организация нового человечества. По Своём воскресении Иисус Христос в продолжение сорока дней являлся ученикам и беседовал с ними о тайнах спасения, царства Божия. Он приготовил их быть свидетелями той новой тайны, что через Христа и во Христе все люди могут найти то, что явил Бог миру в Сыне Своём. А как такими свидетелями могут быть только те, кто живёт в свободном общении с Христом и в этом общении ясно видит истину нового пути к восстановлению первобытной гармонии в истории мира, – то Спаситель и является Своим ученикам с прославленным телом и даёт им осязать сие тело, чтобы в них никакого не осталось сомнения в том, что ожидает чад Божиих. Когда ученики были подготовлены к своей великой миссии, Иисус Христос вознёсся от них на небо к Отцу небесному, предуказавши в этом чуде путь и для всего человечества.
Как по этому пути идти? – Чтобы идти по нему, нужно дать перевес в себе началу божественному, нужно исполниться Духа Святого, ибо и Иисус Христос взошёл к Богу Отцу потому, что в Нём обитала вся полнота божества телесно. Таким образом, ученики Иисуса Христа, ставшие на путь новой мировой жизни, должны были получить Духа святого. И это совершилось чудесно в день сошествия святого Духа на апостолов. Сошествие святого Духа было подготовлено всей предшествовавшей мировой историей: человек именно к тому и направлялся посредством чудес, чтобы вступить в личное общение с Богом и раскрыть в себе свойства богоподобия. А полное общение это возможно только через излияние на людей Духа святого. Это излияние было необходимо не только для того, чтобы ученики могли пойти путём Иисуса Христа к Отцу Небесному, но и для того, чтобы таким образом заполнилась пропасть между небом и землёй, чтобы установилась непрерывная связь между Богом и человеком, – и вот всё это даётся в чуде сошествия святого Духа на апостолов. Чудо сошествия открыло, таким образом, источник вечной жизни для человечества, с тех пор, непрерывно текущей. Дух святой созидает тело Христово, новое человечество, глава которого – Христос, Богочеловек, воссевший одесную Бога Отца и принявший, как Бог, власть над миром, т. е. поставивший миру свою волю в качестве закона вечной жизни, вечного спасения.
Первые члены этого Тела, свв. апостолы, в меру осуществления ими того начала новой жизни, которое явлено миру Иисусом Христом, творили чудеса, согласно предсказанию Спасителя: именем моим бесы ижденут, языки возглаголют новы, змия возмут, аще и что смертно испиют, не вредит их; на недужныя руки возложат, и здрави будут (Мрк. 16:17–18). При этом замечательно, что в этот апостольский период совершаются некоторые и особенные чудеса, соответствующие характеру времени. Как апостолам, этим свидетелям Христа, надлежало привести мир ко Христу, в царство Его, т. е. содействовать возрождению мира, обновлению духа человеческого, – то через них Иисус Христос и совершает такие чудеса, как излияние на людей даров святого Духа и в частности – дара языков, т. е. совершает чудеса в области духа человеческого, во внутреннем его существе. Таким образом, и здесь мы видим полное соответствие чудес тому состоянию, в котором находился человек на пути к конечной цели своего бытия.
С периодом св. апостолов не окончились чудеса в мире. Они продолжали совершаться и в послеапостольское время и не прекратятся до конца веков. Это необходимо вытекает из состояния человечества, возрождённого Христом. Тело Христово до конца времён будет оживляться Его богочеловеческим духом и до конца времён будет пить от источника жизни вечной, от благодати св. Духа. И как через апостолов Иисус Христос творил чудеса, так творит Он и через всякого верующего, пребывающего с Ним в постоянном общении и непрерывно усовершающего свой дух по образу совершенства Христова. И как чудеса Христовы были показателями Его господства над природой, над болезнями и страданиями человека, а также над нечистой силой; так и чудеса Его учеников всех времён носят на себе эти же признаки, потому что все ученики Иисуса Христа одинаково призваны сделаться сынами Божиими, значит – наследниками Божиими, обладателями того же богатства сил и дарований, что и во Христе Иисусе. Чудеса никогда не прекратятся. Самая кончина мира будет сопровождаться необыкновенными знамениями и чудесами, которые всю мировую жизнь поставят на ту ось, какая была определена Богом в начале мироздания.
Но почему нет чудес в наше время? Когда наши неверующие современники задают нам этот лукавый вопрос, то они без сомнения разумеют чудеса в области внешней природы, в области физического мира; они желали бы, что кто-нибудь и ныне накормил 5 хлебами и 2 рыбами тысячи народа, чтобы и ныне буря на море прекращалась по одному слову человека, слепые прозирали, хромые ходили прямо. Но какое значение для царства Божия имели бы подобные чудеса? Неужели серьёзно кто-нибудь думает, что чудом в области явлений внешней природы можно кого-нибудь из наших современников заставить уверовать? С тех пор как человек, приучил себя обращать свою мысль к так называемой закономерности внешних явлений, для него чудо в природе внешней не может быть более надёжным средством к вере, а только разве новой проблемой для знаний. Вспомните, что лет десять тому назад школа французского доктора Шарко, для объяснения разных чудесных исцелений, сделала попытку построить особую гипотезу о чудесном влиянии на человека силы внушения... Бог не даёт нашим неверующим современникам чудес во внешней природе потому, что они но поняли бы этих чудес. Бог говорит с людьми тем языком, который для них всего убедительнее, а не тем, который бы они желали слышать. И как мы не только пребываем вне Бога, но не имеем тяготения и к людям Божиим, то если над нами или пред нами и могут совершаться какие-либо чудеса, то лишь чудеса наказания нас судом Божиим.
Teперь должно быть понятно, почему разъяснение внутреннего смысла чудес и значения их в мировой жизни и истории человечества мы назвали наиболее удовлетворительной защитой их. Из всего сказанного нами вытекают следующие неоспоримые положения, составляющие основание нашей веры в чудеса:
1) Чудеса суть сверхъестественные явления в области внешней природы, в истории человечества и в духе человеческом, совершаемые непосредственной силой Божией и имеющие своей целью устранение тех препятствий к осуществлению божественного плана мироздания, которые полагает свободная воля падшего человека.
2) Чудеса, поэтому, не могут подлежать исследованию со стороны последней причины своей, т. е. нельзя спрашивать о том, как произошли те или другие чудеса, хотя изучение сил природы и человеческого духа, при посредстве которых они совершаются, и приближает их к нашему пониманию.
3) Чудеса должны быть изучаемы богословской мыслью, как факты исторические, засвидетельствованные данными истории и христианским сознанием. В этом отношении они составляют предмет исследования, как всякие другие исторические факты, и без возражений принимаются нашим религиозным сознанием, когда ясно доказана их целесообразность и историческая достоверность.
Такая постановка вопроса о христианской вере в чудеса не новая; она ведёт своё начало от древних отцев церкви. Вспомним, что именно таким образом защищал, напр., св. Афанасий Великий чудо боговоплощения против язычников (см. его слова «на язычников» и «о воплощении Бога-Слова»). На этой же точке зрения стоял раньше св. Ириней Лионский и позже – св. Кирилл Иерусалимский.