Вечная жизнь

(из беседы Берсье – современного франц. проповедника).

«Иисус Христос евангелием разрушил смерть и наглядно показал нам жизнь и бессмертие.» (2Тим. 1:10)

У всех христианских народов и во всех классах общества ежедневно можно встретить немало благочестивых личностей, которые открыто высказывают свои идеалистические убеждения и свои заветные надежды. Эти люди веруют в вечную жизнь; они так сильно убеждены в ней, что, зарывая в землю бренные останки своего ближнего, на самой же могиле воспевают победу над смертью. Это они делают не потому, чтобы в порыве восторга презирали смерть, или чтобы равнодушно смотрели на ее приближение, как на неизбежный закон природы, напротив, они очень хорошо знают все ее грозное и ужасное могущество, но они в тоже время убеждены, что она противна воле Божией, и питают твердую надежду, что смерть будет побеждена и в конце концов жизнь восторжествует над ней. Эти удивительные люди, связанные между собою чисто нравственными узами, не принадлежат ни к философам, ни к ученым, хотя и встречаются между ними Ньютоны, Лейбницы, Паскали и Боссюэты; большинство из них ничем не возвышается над общим уровнем образованных людей. Они не считают себя последователями той или другой философской системы, которые постоянно меняются. Они чувствуют, что душа человека создана для веры, и они в этом не обманываются: вера ежедневно и ежечасно отвечает на запросы души. Не прошло, может быть, и полчаса, как мы вступили в этот храм, а в эти полчаса целые тысячи наших ближних умерли; я смело могу утверждать, что вера поддерживала, укрепляла и утешала многих из них. А что, братья, если бы вдруг в этот момент воцарилось мертвое молчание в пространстве, разделяющем нас от почивших, услыхали бы из царства смерти твердый и полный упования голос христианина, возвращающегося к своему Богу и вступающего в загробную жизнь законным наследником вечности. Это не мечта, не блестящая картина, а действительность. Слушатели! каждому из вас приходилось, по крайней мере, хоть раз в жизни, присутствовать при одре умирающего христианина. Каждый из вас видел то зрелище, перед которым смиренно преклонился бы Сократ, как душа, пробираясь сквозь густой мрак неведомого мира, идет твердою стопою, опираясь на руку Того, Который всегда поддерживал ее в жизни. Каждый из вас видел, как эта душа при постепенном ослаблении тела, бросает от себя кроткое сияние и выходит торжествующей и спокойной из борьбы с предсмертными агониями. Каждый из вас следил за этой душою до таинственного порога смерти, за который не может переступить нога живого человека, и каждый, наконец, из вас видел, с каким смирением и сердечным раскаянием, без экстаза и ложного энтузиазма, она твердила, что все ее сокровище отныне заключается в Боге и любви к Нему. Подробности отшествия в другой мир весьма разнообразны. Одни умирают еще детьми: на их губках, побледневших от предсмертной агонии, играла улыбка доверия и спокойствия; смерть не пугала их, потому что небо становилось для них родительским кровом. Другие умирают уже в преклонной старости; подобно утомленным странникам, они приближаются к смерти с твердою надеждою на отдохновение. Одни из них жили святою жизнью, едва догадываясь о нравственной испорченности этого мира, другие, напротив, прошли через всю жизненную грязь и очистили себя только слезами и сердечным раскаянием. Одни умирают, избавляясь от земных страданий и тяжелого одиночества, другие умирают, покидая мирские блага и радости – предмет страстных желаний для большинства людей, но те и другие с торжеством и упованием идут в свою небесную отчизну: истинная жизнь для них начинается только по ту сторону гроба:

Откуда же происходит вера в вечную жизнь, в которой так глубоко убеждены эти исповедники? Эта вера имеет начало: она восходит к И. Христу и от Него происходит. С Его пришествием на землю, она овладела сердцами людей с такою чудною силою, что верующие шли на смерть как на праздник, – не потому, чтобы они ненавидели жизнь подобно индусу, который сам лишает себя жизни, и не потому, чтобы они стремились, подобно последователям Магамета, насладиться удовольствиями чувственного рая, но чтобы вступить в иную жизнь, где царствуют справедливость, святость и любовь. При этом обратите внимание на то, что эта истина не походит на все другие истины, которые, будучи раз найдены, продолжают существовать сами собою – своею собственною очевидностью. Получив свое начало от И. Христа, эта истина тесно связана с Его именем и притом связана так тесно, что где христианская вера ослабевает, там ослабевает и вера в вечную жизнь, а где признают И. Христа верховным Владыкою и Руководителем нравственной жизни, там процветает христианство, и истина вечной жизни освещает духовную жизнь людей своими надеждами. Эта вера в вечную жизнь до того тесно связана с именем И. Христа, что по тем людям, которые разрывают с Ним связь, можно заключать о прогрессивных успехах, какие совершает безбожие или нигилизм.

Этот факт тем более поражает, чем серьезнее и беспристрастнее его наблюдают. В течение целых 18 веков среди человечества постоянно возрастает, число людей, которые подтверждают истинность слов приведенного текста, говоря вместе с св. ап. Павлом, что И. Христос наглядно показал нам жизнь и бессмертие.

И теперь на вопрос: каким образом или чем И. Христос наглядно показал нам жизнь и бессмертие – я отвечу: своим учением, своими искупительными страданиями и своим воскресением. Рассмотрим каждый из этих пунктов отдельно.

Я сейчас сказал: своим учением И. Христос показал нам бессмертие, но мне нужно выяснить свою мысль.

Разумею ли я здесь, что И. Христос дал в руки людей логические аргументы для доказательства вечной жизни, что из своего учения Он сделал серьезное, ученое и неопровержимое доказательство, что Он сообщил философским доводам, употреблявшимся и до Него, неопровержимую силу, присоединив к ним новые доказательства, которые окончательно подчиняют себе человеческий ум? Нет. Никогда И. Христос не думал доказывать вечную жизнь, и вы напрасно старались бы услышать из Его уст хоть одно научное доказательство этой истины: евангелие не доказывает будущей жизни – точно так же, как оно не доказывает и истины бытия Божия. Впрочем, вы сами должны знать, что евангелие вращается совершенно в другой области, не имеющей ничего общего с областью науки и философии; оно не осуждает их, но и не нуждается в них: оно показывает истину, но не доказывает ее. В этом – то и заключается один из существенных признаков божественного откровения; оно должно основываться на других доказательствах, а не на доказательствах научных, потому что число ученых крайне незначительно, и делать из религиозной истины привилегию нескольких людей, отличающихся от других своим умом, было бы крайне несправедливо. Так как Божественное откровение всем необходимо, то оно должно быть всем доступно. И. Христос вовсе не доказывал философским путем вечной жизни, но, как говорится в приведенном мною тексте, Он сделал больше: Он наглядно показал ее нам.

Показал наглядно! Но каким образом? Что нужно сделать, чтобы наглядно показать бессмертие? – Нужно удалить таинственную завесу, которая закрывает от нас невидимый мир, нужно проникнуть в него и поведать его тайны.

Как велика и поразительна мудрость И. Христа, когда подумаешь, что Он мог бы легко воспламенить Своих учеников, ободрить идти на самую смерть, описав им величие и радости загробной жизни, особенно если вспомнить, как многие основатели религий и ложные пророки посылали своих учеников на смерть, опьяняя их воображение обещанием неизреченных наслаждений, которые будто бы уготованы в их раю. В учении И. Христа нет и тени ничего подобного – не потому, чтобы небо, о котором Он говорит, не имело своих прелестей и своих красот, а потому, что эти прелести другого рода и другого свойства. Об этом я скажу вам после, а теперь ограничусь одним замечанием, что И. Христос не хотел отвечать на запросы человеческого любопытства и не хотел обольщать воображения и энтузиазма Своих учеников.

Но возвратимся к своему вопросу: каким образом Он наглядно показал своим учением жизнь и бессмертие? Чтобы решить этот вопрос и чтобы понять новость Его учения в этом отношении, посмотрим, какие идеи господствовали, когда Он явился на землю? Как учил о бессмертии Ветхий Завет?

Теперь принято утверждать, что идея о будущей жизни чужда Ветхому Завету, что иудеи в этом отношении стоят ниже почти всех народов. Этот народ, который, как все признают, имел самое высокое представление о Боге, который один из всех провозгласил Его единство, духовность Его природы, Его святость, – этот самый народ, который с колыбели своей исторической жизни находился в сношении с такими великими нациями, как египетская, где идея о будущей жизни повсюду является господствующею, неужели он мог прожить целые века так, чтоб этот вопрос вовсе не возникал в его уме? Неужели это возможно? Неужели это справедливо? В доказательство того, что этой идеи не было у еврейского народа, ссылаются обыкновенно на Ветхий Завет, который будто бы ничего не говорит на счет этого. Посмотрим, насколько это верно.

Открывая В. Завет, ту самую книгу, которой, говорят, чужда была идея бессмертия, на первых же страницах встречаем поразительное повествование о том факте, что смерть первоначально вовсе не входила в намерение и волю Творца, что она есть беспорядок, извращение, плод нравственной порчи, называемой грехом. Отсюда само собою вытекает заключение, что человек, сотворенный по образу и подобию Божию, создан Им для бессмертия. Таково первое учение той книги, которой будто бы неизвестна истина бессмертия. Далее, рассказывая о патриархах, ходивших по путям Господним, Библия говорит нам об Энохе, а еще далее – о пророке Илии, которые возвращаются к Богу, не вкусив смерти.

Отсюда переходим к Моисееву законодательству. В нем действительно не упоминается о бессмертии, но при этом обратите ваше внимание на то, что оно представляет собою только законодательный кодекс для регулирования внешней жизни народа, а народы в смысле национальности не воскреснут, т. е. они не бессмертны. Предположим теперь, что христианнейший законодатель составляет законодательство для не менее христианнейших народов. Быть может, он начнет свой труд с призвания на него благословения Божия, но закончит, не упомянув ни разу об идее бессмертия. Почему так? Потому, что по самой своей природе эта идея вещь сторонняя для всякого законодательства. Последнее исключительно предназначается для настоящей, земной жизни, и даже в том случае, когда оно касается религии, как Моисеево, оно касается ее только с внешней, обрядовой стороны. Санкция законодательств имеет исключительно временный характер; законодательства вовсе и не задаются целью проникнуть в будущую жизнь; их миссия прекращается, как только человек вступает в загробный мир. Впрочем, подобные же факты встречаются и в церковной истории. В XVI и XVII столетиях, под влиянием религиозного движения в Швейцарии и Америке, народы были проникнуты глубокою верою в бессмертие; она проявляется во всей внутренней их жизни, между тем как их законодательства не делают ни одного намека на нее. Их законодатели, однако, касались религии, санкционировали христианскую мораль и определяли карательные меры против богохульников. Но если бы вы проследили самым внимательным, образом все эти законодательства, то вы не нашли бы в них ни одного намека на вечную жизнь, хотя народы веровали в эту истину.

От Моисеева законодательства перейдем к книге Псалмов к книгам пророческим. Здесь мы видим, с какою глубокою скорбью в псалмах часто выражается идея о том, что человеческая деятельность прекращается с могилою, но разве ныне нельзя уловить подобных же выражений на устах христианина, когда он помышляет о кратковременности жизни, о крайней недостаточности времени, которое дано ему на земле для служения Богу. Говоря о смерти, И. Христос не сказал ли своим ученикам: «спешите работать, пока есть время, ибо настанет ночь, когда никто не может работать». Если все оканчивается со смертью, то объясните мне, откуда в книге Псалмов те величественные порывы души к Богу, которая всем наслаждениям земной жизни предпочитает блаженство общения с Ним и притом общения бесконечного. Послушайте, что говорить Псалмопевец: «Я всегда с Тобою; Ты держишь меня за правую руку. Ты руководишь меня советом Твоим и потом примешь меня в славу. Кто мне на небе? и с Тобою ничего не хочу на земле. Изнемогает плоть моя и сердце мое: Бог твердыня сердца моего и часть моя во веке»¹. Послушайте, что говорится в другом псалме: «Ты укажешь мне путь жизни: полнота радостей пред лицем Твоим, блаженство в деснице Твоей во век»²; и в другом месте: «Бог избавит душу мою от власти преисподней, когда примет меня»³. Вот что говорить Иов: «Я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сею. И я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, а не глаза другого увидят Его»⁴.

Вольно критике видеть в этом одни лишь поэтические выражения и образы... Между тем эти поэтические образы повсюду отражают в себе идею вечности в такой степени, что даже ныне, когда мы желаем выразить наши живейшие чаянья, мы употребляем те же выражения. Следствием такого непонятого и странного подражания бывает то, что мы христиане, граждане небесного Иерусалима и наследники вечной жизни, не можем выражать своих мыслей и своей веры иначе, как словами тех людей, которые, говорят, не имели будто бы понятия о бессмертии и веровали лишь в уничтожение человека после смерти.

Впрочем, мы соглашаемся, что рядом с этими порывами души, с этими предчувствиями вечной жизни, у ветхозаветных людей в воззрении на смерть встречаются сомнения, тоска и недоумения. В. Завет можно уподобить сумеречному времени, когда тени перемешиваются со светом. Притом этот свет освещает только избранников, которые представляют собою как бы горные вершины духовного Мира; а масса израильского простого народа почти не проникает своими взорами за пределы настоящей жизни; за верное служение Богу, она ожидает себе земного благополучия, обильных жатв, сыновей и дочерей, которые теснятся вокруг нее, по выражению песнопевца, подобно стрелам в колчане воина, а также она ожидает себе старости, убеленной сединою и всеми уважаемой, которая мирно доживает свои дни под смоковницею в своем винограднике.

Но с течением времени свет постепенно увеличивается. Настоящая жизнь не могла удовлетворить тех, кто искал справедливости и истины. Им слишком часто приходилось видеть, как уничтожались их мечты о земном счастье. Они видели, что справедливость на земле притесняется, дело Божие делается предметом публичного поругания и принижения; они видели, что представители правды и пророки изнемогают в страшных мучениях; следовательно, думают они, Бог царствует не на этой земле, а потому должно ожидать и искать Его торжества в другом месте. Вот почему мы видим, что с течением времени яснее проявляются идеи о будущем суде и о воскресении, которые Исайя и Даниил выражают с таким Твердым убеждением. Это верование делается до того народным, что во время И. Христа все ссылаются на него, а фарисеи, то есть строгие хранители религиозных преданий, публично проповедуют его, тогда как саддукеи, т. е. свободные мыслители того времени, отвергают его. Вот вкратце ветхозаветное учение о будущей жизни. Вначале, при появлении ветхозаветного откровения, вера в будущую жизнь выступает ясно, но еще в самой простой форме: человек по предопределению Божию не должен был умирать. Благочестивые люди, тесно соединенные с Богом верою, чувствуют, что они соединены с Ним навеки. Эта вера в течение многих веков находилась в борьбе с народной идеей о прекращении существования за гробом или, по крайней мере, с идеей о жизни смутной и мрачной в недрах ада (шеола). Мало-помалу, она очищается и, распространяясь между всем народом, преобразуется в двойное верование: о будущем суде и о воскресении мертвых⁵.

Теперь мы знаем, какие представления о загробной жизни существовали у того народа, среди которого явился Иисус Христос. Что же Он делает? Он санкционирует своим божественным авторитетом веру в воскресение, открыто выступает против учения саддукеев и постоянно возвращается к великой мысли о страшном суде. Но неужели в этом только заключалось все учение И. Христа? Неужели Он ограничивался только распространением в мире традиционного верования, известного еще до Его явления среди еврейского народа? Но ограничивать этим Его деятельность было бы величайшею несправедливостью; напротив не колеблясь можно сказать, что И. Христос основал веру в вечную жизнь. Но каким образом? Он сделал это не тем только, что всегда предлагал ее как истину и освещал ею все Свое учение и не тем только, что Он говорил о небе, как сын говорит о доме своего отца, но преимущественно тем, что Он раскрыл перед нашим умственным взором такой идеал жизни, с которым совесть не могла не согласиться и который, однако, был бы смешон, если бы нам не суждено было продолжать свое существование за гробом и развиваться в вечной жизни.

Вникните поглубже в учение И. Христа и посмотрите, чем оно сделалось бы, когда не было бы вечной жизни. Прежде всего, послушаем Его нагорную беседу.

Что это за чудные блаженства, которые не имеют себе ничего подобного во всей прошедшей истории мира, которые отрицают и порицают всякое природное честолюбие, всякое эгоистическое пожелание человеческого сердца! Впечатление от них так сильно, что, несмотря на притупление чувств, даже наименее верующие не в состоянии слышать их без тайного умиления. Но чему все они научают нас? – Вечной жизни. Послушайте, что говорится в блаженствах: «блаженны плачущие, ибо они утешатся! Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся! Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю! Блаженны милосердные, ибо они помилованы будут!» Скажите, неужели каждое из этих слов не открывает для вашего умственного взора как бы просвета в самую вечность и не дышит вечною жизнью? Этот простой пример поразительным образом показывает вам, каким образом И. Христос основал веру в будущую жизнь. Он нашел для этой веры основания в самой человеческой душе, к глубочайшим и лучшим сторонам которой Он и обращался с своими обетованиями. Обратим внимание теперь на главную и господствующую мысль Его учения.

И. Христос явился на землю основать царство Божие. «Покайтесь, ибо приблизилось царствие Божие» – вот его первый призыв и, прощаясь с апостолами на горе Елеонской, Он повелевает им призывать все народы к вступлению в это царство, которому Он положил основание.

Но что же такое царство Божие? По мнению иудеев, это осуществление теократии, подчинение язычников под железный скипетр Мессии, могущество Иерусалима, как господствующего и царственного града, исполнение на земле блестящих описаний пророков. Что же такое царство Божие по учению Иисуса Христа? Это – воля Господня, выполняемая в правде, святости и любви. Для исполнения этой самой воли, для осуществления ее и Он Сам явился на земле. Он пришел звать в царство Божие всех Ему послушных; нужно, чтобы всякая душа обратилась к Богу и вошла в то состояние, из которого изгнал ее грех; таким образом Он образовал новое человечество, поколение детей Божиих, восходящих отсюда в жизнь вечную, полное осуществление и раскрытие которой они узрят за таинственною завесою смерти.

Основать царство Божие на началах правды, святости и любви! Я не знаю, что внушает вам эта мысль; но мне кажется, что если бы я не был христианином, то и тогда преклонился бы перед нею, как перед самою высокою идеей, которая когда-либо освещала обитателей земли. Вот почему эта идея овладела человечеством, и вы находите ее и в настоящее время в основании систем, самых враждебных христианству. Правда, враги христианства заменяют царство Божие царством человеческим, но и с их точки зрения, как и с нашей, история всецело стремиться к осуществлению одного величественного идеала. В этом-то и состоит то, что называется идеей прогресса, – идеей христианской, чуждой древнему миру, который всегда искал свой золотой век в прошедшем. Только атеисты, отрицающие будущую жизнь, надеются, что царство правды наступит на земле, и утверждают, что оно осуществится медленным историческим путем, по прошествии многих столетий. Смешное убеждение! Обманчивая надежда! Ибо, если предположить, что через пять, десять, двадцать веков человечество достигнет того, что утвердит подобное царство здесь – на земле, если предположить, что одно только поколение воспользуется всеми трудами, всеми страданиями прошлого, то чем же за свои наслаждения и за свое счастье оно может вознаградить все неправды, испытанные предшествовавшими ему поколениями? Евангелие нигде не высказывалось в пользу этой своекорыстной человеческой мечты, которая так широко распространена в наш век. Оно напротив возвещает достойное вознаграждение и справедливость каждому поколению не в отдаленном и темном будущем, а в действительно существующей вечной жизни, которая обещана всем без исключения.

В самом деле, братья, зачем искать царства Божия, если вечность – пустое слово? К чему домогаться идеальной правды, если нам суждено довольствоваться тем, что представляет земная жизнь? Зачем стремиться к святости, если нам не суждена жизнь свободная от греха, который проникает здесь все наши члены? К чему, наконец, любовь, к чему сердечная преданность Богу и всему божественному, если мы не должны некогда узреть Бога и обладать всеми сокровищами неба навеки? И. Христос пробуждает в человеческой душе подобные запросы и в глубочайших тайниках ее вселяет самые святые надежды, которые удовлетворить может одна лишь вечность.

Итак, вера в вечную жизнь есть вера в царство Божие. Чем более люди будут верить в торжество справедливости, истины и добра, тем сильнее они будут проникаться верою в вечную жизнь; и, наоборот, чем более они будут довольствоваться настоящею жизнью, тем менее они будут понимать, что вечная жизнь для них необходима. Итак вместо того, чтобы говорить подобно позднейшим мистикам: «дайте свободу своему воображению, и вы увидите небо», вместо того; чтобы говорить подобно древним философам: «представьте нам все доказательства, которые бы подтвердили истину вечной жизни», Иисус Христос говорит просто: «любите, стремитесь к святости, ищите правды; чем более вы будете это делать, тем необходимее сделается для вас вечная жизнь; чем более вы будете любить эти истины, тем сильнее вы будете верить в вечную жизнь, ибо жить свято значит уже здесь на земле делать первые шаги к вечной жизни».

Итак, по учению И. Христа, для всякой души, покорной Богу, вечная жизнь начинается уже здесь, на земле. Вечность обнимает собою настоящее, прошедшее, также как и будущее, поэтому мы и теперь пребываем в ее недрах. Кто вступает в общение с Богом, для того царство небесное начинается уже здесь, на земле, – только здесь все подвержено случайности, – там в другом мире, который мы называем небом, жизнь сделается полной и неизменной, а радость бесконечной. Вот что возвещает нам И. Христос, – возвещает прямо и просто, без доказательств, ибо такие предметы не доказываются. Царство находится не вне, а внутри вас. Вечность пребывает в самой вашей душе... Вы были бы ничтожны, если бы вы не были вечны. Но одно Его учение никогда не могло бы утвердить этой веры, если бы оно не сопровождалось Его крестными страданиями, которые составляют венец Его искупительного служения. Вы поймете сейчас, почему это так. Вечная жизнь есть общение с Богом. Но достаточно ли одного только словесного возвещения о ней? Нет, братья, ибо мы сами нарушили это общение. Неужели достаточно сказать изгнаннику, что он рожден для своего отечества, – мы этим пробудили бы в глубине его души почти забытые воспоминания о родине? Неужели достаточно описать ему величие и красоты дорогой его отчизны? К чему для него все эти прекрасные описания, когда он чувствует, что над его головой тяготеет справедливый приговор, который навсегда лишил его родины? Подобно изгнаннику мы также потеряли свое отечество, которое состоит в общении с истинным Богом, и когда мы говорим о чистоте, правде и любви, то мы не имеем права говорить об этих истинах смело, с поднятым челом; нам нужно помнить, что все эти святые истины давно уже нами унижены; нам нужно помнить, что они подвергались многочисленным и ужасным искажениям с нашей стороны. Вся эта тайная, но истинная история внутренней жизни человека хорошо нам известна. Принадлежит ли нам по нашей природ вечная жизнь, где царствует святость, – жизнь, которая должна состоять в общении с Богом? Достойны ли мы обитать в святилище Всесвятого? Не все ли мы нарушили закон небесного града и можем ли войти в него, не очистив себя предварительно искренним покаянием и не получив прощения от Бога, которое бы открыло нам вход туда? Другими словами, необходима ли для нашего вступления на небо искупительная жертва? Вы знаете, как на этот вопрос отвечает евангелие. Путь, ведущий нас к Богу, проходит около самого подножия Креста и если бы этот Крест не был водружен, то и этот путь ни для кого не был бы открыт. Без искупления нет вечной жизни. Своими крестными страданиями, а также своим учением И. Христос наглядно показал нам бессмертие. Когда нам указывают на искупительную Жертву, которая принесена за нас, и с которой мы можем находиться в общении посредством веры, наша совесть отвечает тайным одобрением и успокаивается. Проповедывать крест значит в тоже время проповедывать и вечную ЖИЗНЬ.

Но самый Крест имел ли бы такую силу, если бы он не прославлен был воскресением И. Христа. Послушайте, что говорит св. Павел. Когда он пишет Тимофею, что И. Христос победил смерть и наглядно показал нам евангелием жизнь и бессмертие, то на чем он по преимуществу основывает свою мысль, если не на истине воскресения Господня? Я знаю, что при одном только произнесении слова «воскресение» в вашем уме возникает то, что происходило в Афинах, когда св. Павел проповедывал там И. Христа – распятого и воскресшего. Ему дали свободу говорить, пока он не касался факта воскресения своего Учителя, но как только он это сделал, некоторые из его слушателей разразились смехом. Не скрою, что и в наше время эта проповедь возбуждает недоумения и что афиняне часто встречаются и в наших храмах; но я помню, что св. Павел не изменил своего учения в угоду афинянам, и я так же, как его ученик, не изменю его в угоду вам. Притом подобная измена евангелию, спрашиваю вас, разве не была бы равносильна его уничтожению? Без воскресения что осталось бы от евангелия? Вы ответите: «Лицо И. Христа и Его учение; Его жизнь и Его учение всегда будут сиять одинаковым блеском; и что одно чудо может прибавить к высоте Его учения и Его характера»? Ответ, по-видимому, удовлетворительный; но при всем том, однако, я должен обратить ваше внимание на следующее явление. Нам приходилось не однажды слышать от многих из своих современников то же самое, которые говорили и задавались вопросом: что известные чудеса могут прибавить к Его святости? Долго эти люди держались своих прежних убеждений, но с течением времени совершеннейшая святость Христа мало-помалу стала помрачаться в их глазах; они открыли в Его жизни пятна, и Его божественный ореол стал бледнеть. Теперь они уже смотрят на Него только как на славного мудреца из Назарета, мало чем отличающегося от остальных людей. Дело в том, что личность И. Христа и Его учение составляют одно целое и неразрывное, из которого нельзя произвольно отнимать того или другого пункта. Его жизнь, Его учение имеют своим последним пунктом воскресение, как естественное их завершение, как доказательство победы над смертью; и если бы эта победа не была одержана, Его авторитет был бы поколеблен.

Вера в будущую жизнь, как мы уже сказали, самым тесным образом связана с евангелием; но неужели вы думаете, что евангелие могло быть проповедуемо без воскресения И. Христа? Какое убеждение переродило апостолов, дало им силу, геройство и неустрашимую уверенность? Какой факт выставляли они на вид публично, среди белого дня, иудеям, и те не осмеливались им возражать? Какая дивная весть проходить по всем посланиям апостола Павла, без которой, по его словам, тщетна была бы самая наша вера? Все это – воскресение И. Христа. Для нас воскресение И. Христа служит венцом Его проповеди, наглядным доказательством жизни и бессмертия. Господствующая идея евангелия состоит именно в том, что святость не должна умирать.

Неужели факт, показавший нам, что однажды в истории святость победила смерть, и что величайшее из чудес в нравственном мире, я хочу сказать, явление и жизнь И. Христа, вызвало величайшее из чудес в историческом порядка, т. е. воскресение Его, без которого не было бы ни апостолов, ни церкви, ни христианства, ни нового мира, созданного христианством, – так неужели все это ничтожно, неужели все это только искусный обман? Разве для нашей веры в вечную жизнь безразлично, если бы Иисус Христос, Который всегда говорил как победитель смерти, – был окончательно побежден ею и в свою очередь потерпел крушение в том океане смерти, откуда никто не возвращается? Разве для нашей веры безразлично, если бы дело искупления И. Христа – вместо того, чтобы быть завершенным самим Богом, воскрешающим Его из мертвых, – оказалось только идеальною мечтою великого мученика, умирающего перед закрытым небом и перед бесстрастным и немым Богом? Вы, может быть, скажете, что вера в вечную жизнь никаким образом не может зависеть от одного чуда. Остерегайтесь говорить это. Вот уже восемнадцать веков она зависит от этого чуда, и без него можно было бы серьёзно сомневаться, чтобы она распространилась среди человечества. Вы скажете, что «евангелие и без воскресения не менее высоко и истинно», вы укажете мне на его возвышенные правила смирения и любви к ближнему, а я вам отвечу на это следующим рассказом. За пять веков до пришествия И. Христа на земле в глубине Индии жил человек, которого некоторые считают для мира языческого предтечей и как бы прообразом Его. Он проповедовал кротость, смирение, самопожертвование; внушал любовь и прощение обид; из богача он сделался бедняком; из царя для спасения своих братьев сделался рабом. Имя его Будда. Но, знаете ли, какие последствия имело его учение повсюду, где оно получало господство? – Уныние, отчаяние, самоубийство и самое подавляющее рабство, какое когда – либо тяготело над человечеством. Почему? Потому, что этому учению недоставало победного лозунга, потому, что его последним словом было: уничтожение в смерти.

Что касается меня лично, я исповедую того И. Христа, Которого

проповедуют евангелия и апостолы; я верую в Него всецело. Его высокое ученее без искупительных страданий осталось бы бесплодным, а без воскресения не получило бы такого широкого распространения. Только великими событиями Бог вразумляет человечество: чтобы верили в прощение, нужен был Крест; чтобы верили в вечную жизнь – нужен был отверстый гроб. В евангелии все тесно связано между собою; то же самое и в христианской вере. Если бы не существовало воскресения, если бы церковь не должна была праздновать дня Пасхи, если бы И. Христос обратился в прах, как все мы, если бы этот оплот, за которым ютится уже восемнадцать веков вера стольких христианских поколений, мог быть разрушен, то восторжествовал бы нигилизм, не признающий ничего святого. Итак, кто не желает торжества этого вредного учения, кто понимает, что здесь дело идет о ваших дорогих чаяниях, о ваших убеждениях, об умерших, оплакиваемых вами, и о ваших тайных симпатиях, все те сомкнитесь вместе со мною вокруг Царя жизни; и единогласно у Его опустелого гроба повторим великую весть: «И. Христос евангелием победил смерть и наглядно показал нам жизнь и бессмертие».