Письма Смарагда (Крыжановского), архиепископа Рязанского (+ 1863, XI, 11), к Пелагее Васильевне (Шеншиной)

Печатаемые ниже письма Смарагда (Крыжановского), архиепископа Рязанского († 1863, XI, 11), доставлены нам в подлиннике родственником его, профессором Киевской Духовной Академии Николаем Феодосиевичем Мухиным¹, и нами имеют быть переданы в библиотеку С.-Петербургской Духовной Академии, где будут находиться в числе рукописей академического собрания под № А 11/368. Адресат называется в них только по имени и отчеству, но все убеждает с несомненностию, что это есть Пелагея Васильевна Карташова-Шеншина². Она была дочерью Малоархангельского (Орловской губ.) дворянина и помещика Карташова, родилась 30 июля около 1817 г. и семнадцати лет выдана замуж за (имевшего тогда лет 40) ветерана 12-го года, штабс-капитана артиллерии Александра Алексеевича Шеншина, помещика села Кривчикова (в 35 верстах к югу от орла и в 7 в. от г. Кром)³, Кромского уезда, Орловской губернии, при чем из двух в последней родов Шеншиных-Мценских и Кромских – вошла во второй. А. А. Шеншин скончался в Орле в 1864 году и погребен в своем имении Кривчиков, которое досталось его жене, но – наряду с этими 100 десятинами – она владела еще 200 десятин в Мценском уезде, а потом – по смерти своего брата – получила имение в Малоархангельском уезде. Пелагея Васильевна Шеншина умерла 64 лет, в 1881 году, и похоронена тоже в Кривчикове. Женщина некрепкого здоровья (см. стр. 125) и не богатая (стр. 131), – она была очень религиозна и потому приобрела доброе знакомство с архиепископом Орловским (с 12 ноября 1844 г.) Смарагдом, который питал расположение ко всей этой семье, принимал членов её у себя в Орле и сам иногда навещал их имение, хотя больше бывал и летами часто гащивал в с. Шахове (Кромского уезда, в 6 верстах от Кривчикова), где великою его поклонницей была тамошняя помещица Елизавета Андреевна Мовчан, вдова действ. Ст. советника (умершая ранее П. В. Шеншиной)⁴. П. В. Шеншина глубоко чтила Смарагда и особенно любила его торжественные служения, почему, бывая в Орле, старалась жить по близости к собору и посещала все архиерейские службы. Дружественные отношения продолжались с Шеншиными и по переводе (5 июня 1858 г.) Смарагда в Рязань, о чем свидетельствуют публикуемые нами письма. Пелагея Васильевна не редко наезжала в Рязань и здесь даже жила в особом помещении архиерейского дома. Она была в этом городе достаточно известною фигурой и слыла там почему-то под именем «Княгини». Обычно её визиты в Рязань бывали неожиданными и кратковременными. Только в 1863 г. пребывание затянулось долго, и Пелагея Васильевна непосредственно находилась при самой смерти Смарагда и закрыла ему глаза, но вынуждена была экстренно уехать из Рязани и при погребении не присутствовала. Это была преданная почитательница всей личности Смарагда, особо восторгавшаяся его всегда привлекательными службами.

Для пояснения к помещаемым ниже письмам сообщаем, что в семье Александра и Пелагеи Шеншиных были следующие дети: 1) Владимир, родился 25 декабря 1836 г., по окончании высшего образования в С.-Петербурге был инженером в Туле, но, лишившись отца, покинул службу и поселился в с. Кривчикове, которое наследовал после смерти матери. Он бессменно уже 42 года состоит доселе Кромским уездным предводителем дворянства. 2) Александра, родилась 19 апреля 1838 г., была замужем за Ратынским, сначала цензором, а потом членом главного управления по делам печати; ныне оба – умершие. 3) Николай, родился 7 мая 1839 г., ныне тоже умерший. 4) Сергей, родился в 1840 г., скончался в младенчестве. 5) Мария, родилась 12 апреля 1841 г.; лишенная зрения, – проживает теперь в с. Кривчикове. 6) Василий, родился 12 октября 1842 г., умер в начале шестидесятых годов и похоронен в С.-Петербурге, куда приехал по окончании курса в Орловском Бахтине корпусе для поступления в Константиновское военное училище. Владимир и Василий были наиболее любимыми сыновьями для родителей, а сам Смарагд питал особое расположение к первому, которому даже подарил свою панагию, хранимую им до настоящего времени.

Пока отыскано лишь четыре письма архиеп. Смарагда к П. В. Шеншиной, но их было больше⁵. Эти, издаваемые нами, письма носят частный, – даже интимный, – характер и служат важным материалом для характеристики обыденной, «келейной» жизни преосвящ. Смарагда, рассеивая разные толки и многие предубеждения, которые ходят о нем чуть не до сего дня. Для обстоятельств служебно-внешних имеет особую ценность письмо II–е, от 22 апреля 1859 г., ибо оно существенно проясняет весьма болезненный пункт биографии Смарагда – о его стяжательности путем взяточничества. По-видимому, слухам на этот счет верил и митрополит Московский Филарет⁶, смущавшийся найденным по смерти Смарагда наследством⁷, ибо, «по количеству сбереженного, трудно было всему придти законным путем, если не предположить каких-нибудь нечаянностей»⁸. Архиеп. Иннокентий (Борисов) еще 6 марта 1842 г. резко выдвигал «бессовестие неимоверное» Смарагда по этому предмету⁹, а после подобные обвинения были закреплены в известном Орловском «акафисте» с восклицаниями: «радуйся Смарагде, великий сребролюбче!». – В широкий оборот пустил эту молву † Н. С. Лесков в «Мелочах архиерейской жизни» (гл. X иX ), и, наконец, решительную санкцию дал бывший ученик Смарагда по X-му курсу (1829–1833гг.) С.-Петербургской Духовной Академии, потом профессор её Д. И. Ростиславов († 1877, II, 18). Неясный в начале, – слух этот постепенно приобрел силу традиционной несомненности, однако поныне остается совершенно темным во всех главнейших отношениях и не оправдывается соответствующими фактами. Посему другие охотнее переносят эти обвинения с самого Смарагда на его приближенных, в особенности на Ивана Андреевича Бонч-Бруевича, который взят был в Могилеве на роль домашнего человека, но к Орловскому периоду достиг значения влиятельного секретаря при архиепископе. Архим. Иерофей (Добрицкий), бывший интимно-близким при Смарагде более 21 года (с 4 марта 1837 г. по 8 июля 1858 г.), прямо утверждает, что именно в Орле начало развиваться при этом владыке взяточничество, усвояя столь прискорбный кризис пагубному участию келейника, из прежнего Ваньки превратившегося теперь в Ивана Андреевича, да еще с аристократическою фамилиею (т.е. Бонч-Бруевича)¹⁰. И митр. Филарет слышал о «важности секретаря» Смарагдова¹¹, но собственно уже Н. С. Лесков ославил его под именем «ужасного Бруевича», в руце которого впасть страшно¹². Из всех этих свидетелей наиболее авторитетным является, конечно, архим. Иерофей, который, отзываясь невыгодно о Бруевиче¹³, констатирует у него злоупотребления в смысле «закидывания сетей в глубину просительских карманов»¹⁴ и наживания домов в Орле, Бог и люди ведают, какими средствами¹⁵. Тем не менее, доселе возможно было подозревать здесь преувеличение вследствие естественной антипатии к новому архиерейскому фавориту от прежнего, потерявшего непосредственную близость к Смарагду за переходом о. Иерофея в Мценск по случаю назначения (17 марта 1847 г.) настоятелем Петропавловского монастыря, с какого времени он уже «не берет на себя ответственности говорить» о своем архипастыре с полною решительностию¹⁶. При подобных условиях открывалось свободное место для реабилитации Бруевича. И, действительно, архиеп. Никанор (Бровкович) категорически протестовал против нареканий на последнего и характеризовал его с доброй стороны¹⁷, но столь же благоприятно показывали о нем другие лица, иногда ссылаясь на свою «священническую совесть»¹⁸. Теперь все недоразумения и споры значительно устраняются с наклоном совсем не в пользу Бруевича. О нем сам Смарагд пишет 22 апреля 1859 г., что «негодная трава из поля вон», и в его преемнике «надеется найти бескорыстного человека, вместо алчного и хищного волка» и иметь в нем «помощника в делах, вместо ленивого и безрассудного невежи», при чем приводится и пример своекорыстных афер «неблагодарнейшего Бруевича», который преследовал свои виды и эгоистически заботился о помпезных выездах. Это прямо обличает в злоупотреблении доверием Смарагда и близостию к нему. Хотя рассматриваемое свидетельство относится к Рязанскому периоду, но ясно, что в это время Бруевич был уже умелым дельцом, обладавшим долгим опытом. Мы в праве допускать, что эти качества он стал проявлять и упражнять еще в Орле.

По всему сказанному необходимо согласиться, что около Смарагда были люди, корыстно пользовавшиеся своим положением, если и о неизвестном нам Иване Ивановиче тоже сообщается, что его пришлось прогнать, «потому что много открылось за ним проказ, вольностей и недобросовестностей, кои были б совершенно вредны, на будущее время, для интереса и спокойствия» Смарагда. Последний был не причастен к сему, но при нем существовали эксплуататорски-финансовые ненормальности, в которых был повинен и Смарагдов «секретарь». О нем и доселе сохраняется в Орловской губернии худая память по этой части. Утверждают, что Бруевич нажил хорошее состояние. В г. Орле у него было два дома, один из которых он хотел даже приспособить для пребывания Смарагда, когда – по случаю перевода в Рязань – архиепископ думал выйти на покой¹⁹. Каждому из пяти сыновей дано было Бруевичем по имению в разных уездах Орловской губернии. Так, в Кромском у больше 500 десятин получил младший сын, а теперь несовершеннолетняя его внучка, другой – Николай – там же владел более, чем 200 десятин, третий – Андрей – одинаковое количество имел в Дмитровском у., остальные два равномерно были вознаграждены в Болховском у. Однако это добро, как чужое, в прок не пошло, согласно известному правилу совестливой народной мудрости. Нам не удалось проследить судьбу И. А. Бруевича и семьи; знаем лишь немногие факты, а они говорят о полном упадке финансового «благополучия». Орловский дом давно продан, и сам И. А. Бруевич в последнее время проживал и умер в бедности в Киеве. Из пяти сыновей двое уже скончались, а невестки находятся в Орле. Здравствующие ныне дети не имеют независимой материальной обеспеченности и добывают средства далеко не легким трудом на провинциальной невидной службе (напр., один в Харькове в почтовом ведомстве, другой в Киеве при городском водопроводе). Тем не менее, мы не можем отрицать того, что утверждает сам Смарагд, – и по вопросу о мздоимстве письмо II–е обрисовывает истинное положение там, где доселе усматривали либо злостную клевету на архипастыря, либо его личную стяжательность алчность, которая в несдержанной фантазии разрасталась до фантастических размеров²⁰. Эта альтернатива отныне теряет свою остроту, ибо взяточничества – хотя и не грандиозные – совершались не Смарагдом, а лишь при Смарагде – по злоупотреблению некоторых доверенных его людей. Факт – не радостный, но, к сожалению, довольно обычный и – увы! – вовсе не археологический…

Профессор Н. Глубоковский

Есссентуки, Терской области, 1910, VII, 23°– пятница.

Добродетельнейшей Госпоже Пелагее Васильевне – свидетельствуем искреннее наше благорасположение, и, на все её, как материальные, так и душевные занятия, испрашиваем вседействующее Божие благословение!

Премного обрадованы мы писанием Вашим от 22° сего марта, свидетельствующим о преуспеянии Вашем во внутренней Христианской жизни. Подлинно, Вы нашли для себя две, твердейшие подпоры, коими сильно подкрепляется и будет подкрепляться жизнь Ваша, протекающая, как сами объясняете, не без чувствительных прискорбий. Терпение и надежда! Какие крепчайшие подпоры! Терпение есть такая отрада во всех напастях жизни, что сии последние, теряют от первого, по крайней мере три доли своей жестокости. Душа, придерживающаяся терпения, не замедлит вскоре почувствовать его благодеяния. Сколь бы ни был тяжел наш крест, он не может нас совсем удручить, пока не оставит нас терпение. А надежда? – о, она–то оживляет самый унылый дух! Пока надежда человеку сопутствует, он не может пасть. Строптивости, озлобления и разные противности, претерпеваемые нами от других, услаждаются надеждой, что им непременно будет конец. И, если некоторые утешаются даже не сбыточными ожиданиями (надеются вопреки надежде): то тем паче должна быть усладительна надежда тогда, когда есть достаточные признаки перемены участи. – И так, продолжайте, продолжайте подкрепляться мужественным терпением и ожиданием, при помощи Божией, лучшего, и Вы несомненно восторжествуете над худым счастием. Но Вы уже и торжествуете; ибо что значит то постоянство, коего венцем увенчана добродетель Ваша? В слабом телеси, в скудельном сосуде оно однакож непоколебимо, как каменная гора, о которую разбиваются свирепые волны… Благодарение Господу, дающему Вам твердость среди треволнений жизни. Держитесь и впредь одного предпринятого пути, помня, что без постоянства ни одно дело хорошо не оканчивается. Мы и сами, при помощи Божией, сего же правила придерживаемся, и чувствуем от него великую пользу.

Что сказать Вам о нашем житье? – Со времени последнего нашего уведомления, не произошло у нас ничего нового. Слава Богу все благополучно. Здоровье мое не худо. Дела идут успешно. Много принесла мне утешения старица Людмила²¹, постоянно заботящаяся о наружном нашем комфорте. Она и сама чувствует себя здесь свободнее, после Болховской, общинной тесноты²². Рассказывает да и по всему видно, что общинные сестры не довольны выходом её из общины; потому что они предполагали иметь от нее постоянную себе наживу. Таковы друзья! Верно и Болх.²³община держится старинной пословицы: Люби своего друга, пока он что–либо уделять тебе может!!! Где же благородство? Но теперь многие не без основания утверждают, что едва ли и на свете есть истинная дружба, и что друзья ценятся только по выгодам… О горе! Община, существующая на подобных основах, не должна ль вскоре разрушиться? Она и достойна презрения и разрушения! Слышно, что пресловутая начальница её уже возвратилась из С. П. Бурга. Напросила 800 р. Сер. А долгу на общине едва ли не более!? Но оставим её.

Обращаюсь за тем с молитвою к Небесному Врачу душ и телес, да сохранит он, Всеблагий, здравие ваше – в невредимой крепости, а дух – в мирном спокойствии. Здравствуйте и впредь нам благоприятствуйте!

Неизменно почитающий вас: С. А. Р.

1859.

Марта 29.

Письмо Ильина²⁴ о пролетке нам не безнужно. Он доселе ничего не сделал, и деньги за ним пропадают. Если по вашей губернии отыщется где–либо благонадежный повар, мы просилиб рекомендовать его нам, как очень нужного для нас человека²⁵.

22 апреля²⁶

Добродетельнейшей Госпоже Пелагее Васильевне посылаем наш сердечный привет и искренние благожелания, и приносим душевную благодарность за Кромские письма от 9° и 17° апр. кои вчера в одно время оба исправно получены.

Воздав благодарение Богу за ваше здоровье и посильное душевное спокойствие, извещаем вас, Христоименитая душа! И о наших, некоторых обстоятельствах: благодарение Небесному Промыслу! здоровье находится в довольно удовлетворительном виде, а душевный покой переменяется подобно барометру, и редко восходит к «bau tems»²⁷. – Недавно получено здесь не неприятное известие, что на необходимые сочинки и возобновления нашего Дома, отпускается потребная сумма²⁸; что много может послужить к подкреплению моего здоровья; потому, что в прошедшую зиму, по причине ветхостей Дома, в коем везде дуло и сквозило, я всегда находился в опасности гибельной простуды. Теперь эта опасность должна прекратиться. – Между служителями моими, и прочими меня окружающими, произошла перемена. Ивана Иванова уже нет при мне. Я его не мог держать далее при себе; потому, что много за ним открылось проказ, вольностей и недобросовестностей, кои были б совершенно вредны, на будущее время, для моего интереса и спокойствия. Он живет теперь в городе и приискивает для себя место. Я однакож стараюсь пристроить его в Москве в приказчики, к одному богатому купцу, здешнему уроженцу, коему я писал уже об этом, и ожидаю на днях ответа. Ив. Андр.²⁹ Хотя еще находится здесь, но уже собирается в свой путь. Негодная трава из поля вон! – На его место к 15-му Мая ожидаю к себе прибытия родного брата, Семена Петровича³⁰, из Киева. Я уже послал к нему и денежное пособие (ибо он очень беден), необходимое для его путешествия и перемещения с женою (Екатериною Евгениевной³¹) и малыми детьми: Владимиром и Георгием³². И он пишет ко мне, что всевозможно постарается прибыть сюда как можно скорее. Я надеюсь найти в нем бескорыстного человека, вместо алчного и хищного волка… Надеюсь иметь помощника в делах, вместо ленивого и безрассудного невежи..– Вот и весна, царица листьев и цветов, открывает уже шествие свое! Прежде думал было я, в начале весны, и именно с 15° Мая отправиться для обозрения подчиненного ведомства, но теперь полагаю отложить мое путешествие до 20° Июня³³, и даже далее, как позволят обстоятельства. И Дома много накопилось дел, кои предлежит окончить; при том ожидаю переезда одной особы, с коею очень нужно б свидеться и переговорить о нужных делах: все это удерживает меня в резиденции до неопределенного времени. –

Относительно повара³⁴, скажу вам, что я собственно для себя, очень доволен нашим Филиппом. Но, когда бывают у меня люди, тогда чувствую не малое затруднение, в приготовлении лучших, и более деликатных кушаньев; а здешних метр-д-отелей держать не хочется. За то, что взят мальчик на кухню, приношу вам мою особенную признательность, уповая, что из него, по крайней мере, чрез несколько лет, выйдет хороший повар, который и мне сколько-нибудь послужить может. Письмо Каретника Ильина теперь более для нас не нужно³⁵. Он уже прислал к нам отличную шарманку, которая впрочем мало для нас нужна, а нужны были простые дрожки. Все это сделал самовольно, и вопреки моему желанию, неблагодарнейший Бр…вич³⁶, имея свои виды и предполагая свои выезды, кои однако ж не сбылись.. Слышу, что Москва обновилась новым Генерал-Губернатором Серг. Григор. Графом Строгановым, а Гр. Закревский оставлен³⁷.. Новость особенно по Москве весьма важная! Я еще буду писать к Вам, и от вас буду ожидать извещений. Но жаль и досадно, что ваши письма теперь доходят сюда иногда от 10–12-ти дней (и мои также к Вам). Таковы ныне почты! Но делать нечего! – Мир чистой душе вашей.

Вам благожелательнейший С. А. Р.

Июля 26³⁸.

Милостивая государыня

Пелагея Васильевна!

Когда б ни дошла до вас сия хартия, но я пишу ее к памятному 30 му числу Июля, – к вожделенному дню Вашего рождения³⁹, с которым от всей моей души приветствую Вас. Обозревая протекшие ряды лет, Вы, конечно, возблагодарите Господа Спасителя своего. Он-то Всеблагий напаял Вас иногда слезами, но и утирал их утешениями; посылал Вам горькие испытания, но и заменял их счастливыми событиями; отечески смирял, но и миловал Вас явно осязаемою своею благостию О, воспойтеж Ему тысящекратно: «Благослави душе моя Господа»⁴⁰. А я присовокуплю: – Пребуди с нею Господи! во веки, и, всепромыслительное благословение Твое да почиет на ней выну! –

Безмерно радуюсь и благодарю Бога, увидев⁴¹ из письма вашего, что вы на избранном духовном пути не подвижно пребываете. А за вопросы мои о непоколебимости на этом пути, – великодушно простите. Вопросы мои произошли не от сомнения в чьей-либо изменчивости, а для того, чтоб получив благоприятный ответ, тем более иметь духовного утешения, тем искреннее прославить Бога, утверждающего все стези человеческие. Подлинно, путь Ваш затруднителен, но Господь не силен ли, и, может быть, вскоре, уравнять самые крутые и высокие горы, Ему одному известными судьбами? При том же: какие подвиги ценятся выше? Те ли, кои нам ничего не стоят, или те, кои мы совершаем с пожертвованием лучших сил наших, по всей возможности нашей? Без сомнения сии последние подвиги, и только они одни, достойны небесного и земного мздовоздаяния. И так, почтож впадать в маловерие, колебание, сомнение? – если и смертный, но благородный человек платит ближнему за добро – добром, за услуги – услугами, за усердие – благодарностию: то тем паче Господь, всегда соответствует верующей душе – своим благоволением, своею помощию, своею любовию и вечным её прославлением: Прославляющие Мя, прославлю⁴². Он никогда не забывает ищущей Его души, но и Сам всегда ищет, всегда призывает её, доколе не воззовет к себе, не обретет, не соединится с нею, и не соделает её причастницею вечного своего блаженства. В какой же верности мы должны всегда пребывать в отношении к Господу своему?

– Со времени последнего нашего уведомления, здесь все благосостоятельно. Здоровье общее и частное хорошо. Так (в добрую пору сказать) хорошо, что подобного давно уже не было. Вероятно, это произошло от бывшего движения, или от медикаментов, кои, как Доктора утверждают, не вдруг действуют, но медленно, всасываясь в кровь, в последствии времени приносят ожидаемую пользу. – В нашем приюте был не давно (18 ч.) публичный экзамен⁴³. Дети хорошо успели в науках и рукоделиях. Но жаль, что наставница последних Алек. Павл. Лихачова оказалась не совсем благонадежною. Узнано, что она в классе дерется с детьми. За такую безрассудную вспыльчивость её, сделан ей строгий выговор, после коего, если не исправится, нужно будет проститься с изящным её художеством. Очень будет жаль!⁴⁴Г-жа Людмила⁴⁵ ныне обнаруживает свое к нам усердие приготовлением вареньев, соленьев и всевозможных сортов …нья⁴⁶; а Екатерина Тихоновна⁴⁷ на предыдущей неделе была очень нездорова. Ныне ей совершенно лучше. Не знаю: отвечала ль она на ваше к ней прекрасное письмо? – Обстоятельства служат ей извинением в её медленности, которую она без сомнения исправит.

Мир Божий да водворяется в чистой душе Вашей! Благожелательнейший Вам:

С. С. А. Р. З. ⁴⁸

† Честнейшую и благонравнейшую Госпожу Пелагею Васильевну искренно приветствуем, и посылаем ей наше благословение!

Благодарение Господу, содействовавшему вам к благополучному совершению последнего путешествия, столь нужного и полезного для младшей вашей дочери!⁴⁹ По истине Вы не щадите ни трудов, ни малого своего достояния для её пользы (равно как и для всех детей Ваших), и, если удастся Вам поправить её зрение: то сколь великая награда готовится Вам на небеси, за Ваши сугубые, материнские о ней попечения!

Вы теперь намереваетесь пожить несколько времени в своей деревеньке⁵⁰. Доброе дело!

«Щастлив тот, кто далек от городских сует,

«Как в прежни времена, когда был древний свет,

«На собственных конях он землю удобряет,

«Не должен никому⁵¹, в покое пребывает;

«Присутственных всех мест ему не нужно знать,

«И каменных палат вельможей посещать и проч.

Дай только Бог, чтоб деревенская жизнь пополнила Ваше не богатое здоровье, и хранила Вас в вожделенном покое! О покой, покой! – Мне еще припомнились об этом предмете ученические стишки, коими, считаю не излишним, услужить и вам:

«Внемли! – что нашу жизнь блаженну содевает?

»Кто неприятностей⁵², и судных дел не знает⁵³,

«Кто весе, радостен, всегда без перемены;

«Имеет друга кто, неповрежденны члены;

«Не много золота, раздоров никаких;

«Не много блюд, и то, естественных, простых.

«В поступках он своих не связан и свободен,

«Не долгий сон его, за то всегда спокоен;

«Не ропщет на судьбу, доволен ею он,

«Нет в щастье гордости, в беде не слышен стон,

«Сей с равнодушием на саму смерть взирает,

«Не содрогается, равно, как не желает⁵⁴.

Не правда ли, что описываемый человек по истине может назваться счастливым? Но другой вопрос: Есть ли где-либо в мире такие счастливцы? Я по крайне мере нигде таковых не видывал. Все ропщут и жалуются один – на то, другой – на другое. Вот и я ропщу. От чего? – От того, что, при всех медицинских стараниях Г-на Доктора Лунина⁵⁵, еще не прихожу в первобытное состояние здоровья, а о спокойствии душевном и говорить нечего; в этом отношении все у нас противоречит содержанию выше приведенных стишков. Как бы-то впрочем ни было, за все обязаны мы благодарить Господа, привлекающего нас к Себе отрешением от всяких, житейских комфортов и приманок.

Я до 25 числа сего Июня не думаю никуда трогаться; а там, если и поеду куда, то не более, как на 10 дней. Пишите к нам о себе обстоятельно; говорю об этом потому, что в последнем письме вашем (от 3 числа) мы не нашли желаемой подробности и определенности, вероятно по причине поспешного изготовления онаго, разлуки с Васенькой⁵⁶ и, может быть еще других каких-либо хлопот..– Заметку нашу из календаря (а в сердце и вовсе её не было) мы охотно вычеркиваем. Но, простите, если я скажу, что должно всегда поступать так, что о прошедшем не жалеть, а будущего не пугаться! Блаженны слезы ваши; они, конечно, происходят не от слабо нервности, и, не подобны воде, напрасно и бесполезно текущей; ибо «кто слезами разсевает, тот радостию пожинает»⁵⁷. Сего довольно для вашего понятливого ума и благонравного сердца..

Приимите еще уверение в истинном моеи почтении, с которым не забвенно пребываю:Certain.

Июня 8⁵⁸

Сей час получено известие, что у В. Князя Константина Николаевича родился сын: Димитрий⁵⁹.

Издал Н. Глубоковский