Заключение. Феодорит как писатель

– выдающиеся стороны и отличительные качества его богословско-литературного таланта.

Обозрением литературных трудов Феодорита достаточно выясняются научные качества и учёная репутация его личности, как богослова-писателя. Правда, многое из его произведений погибло в течение и во мраке веков. Но и то, что сохранилось доселе в целости или отрывках, и что было у нас под руками, даёт нам полную возможность нарисовать его светлый образ резкими и определёнными чертами, хотя мы и не в силах восстановить все мельчайшие штрихи, необходимые для художественной рельефности. Отметим лишь наиболее крупные и выдающиеся стороны его богословско-литературной деятельности.

Киррский епископ был, можно сказать, неутомимейшим и ревностнейшим писателем из всех пастырей древней восточной Церкви. Первые его литературные опыты начинаются приблизительно в 428–430 гг. и непрерывно идут на протяжении всей его жизни, а последние труды (Haereticarum fabularum compendium, «Октатевх» и комментарии на кн. Царств и Паралипоменон) были выданы незадолго до смерти²⁴⁹³. В то же время он был и плодовитейшим из писателей до VI столетия. По его собственным словам, он составил πέντε καὶ τριάκοντα βίβλους²⁴⁹⁴ и вообще πλείους ἢ τριάκοντα²⁴⁹⁵. И он говорил это тогда, когда немало произведений ещё не было закончено, и не включал в это число ни проповедей, ни писем. Вместе с тем в Феодорите обнаруживается и поразительная универсальность: он был одинаково силён и знаменит и как глубокий и серьёзный экзегет, и как горячий и непобедимый полемист, и как разносторонний и точный догматист, и как многосведущий и учёный историк, и как красноречивый церковный вития. Во всех этих областях он действовал с равным достоинством великого специалиста и везде самым блестящим образом проявил изумительную энергию духа и крепость мысли, необычайную продуктивность и самобытную оригинальность. Стоя на рубеже достопамятного и единственного – в истории Церкви и христианского просвещения – отеческого периода, он был его завершением и венцом. В нём, словно в фокусе, отразились яркие лучи славных светил христианской образованности, но они преломлялись в нём всегда своеобразно и в новых комбинациях. Потому, подводя итог всему предшествующему развитию во всех направлениях, он был строго самостоятелен и ни разу, не спускался на степень простого компилятора, хотя бы в самых ничтожных размерах. В частности, в век решения важнейших богословских вопросов и нередко тревожного и неустойчивого настроения умов, он заботливо охранял правило веры апостольской, ὡς ἀκράδαντος ὀρϑοδοξίας στύλος²⁴⁹⁶, и в большинстве случаев выражал ἀσύγχυτον καὶ καϑαρὸν καὶ ἀμώμητον²⁴⁹⁷ евангельской истины. И при всём том его сочинения не были скороспелыми набросками зрелых идей в грубой и необработанной форме. Конечно, он в значительной мере чуждался поклонения и сиренам, и музам²⁴⁹⁸, но не менее того помнил, что «слава самых дел имеет обыкновенно некоторую зависимость от слова»²⁴⁹⁹. По признанию тонкого ценителя произведений изящной словесности, патр. Фотия, Феодорит был отменным стилистом, умевшим сочетать с прозрачной простотой слога и приятную аттическую элегантность²⁵⁰⁰, хотя это и не легко было для него, как Сирийца по рождению и отчасти по языку²⁵⁰¹. Вообще, он был тот, о ком справедливо сказано, что его εὐρὺ κλέος κατὰ τὴν ποίησιν²⁵⁰², ибо ὁ πολὺς ἐν σοφίᾳ καὶ λόγοις Θεοδώρητος.., ἀνὴρ καὶ κατ’ ἄμφω τὰς παιδεὶας τῇ ϑ’ Ἑλλήνων καὶ Χριστιανῶν ἐπίσημος, καὶ πολλὰς τῇ Ἐκκλησίᾳ βίβλους πολὺ τὸ ὠφέλιμον ἐχούσας καταλιπών²⁵⁰³. Да будет же блаженна память его между знаменитыми иерархами и вечна слава между патристическими авторитетами восточной православной Церкви!

ΝΒ. Как в первом, так и во втором томе греческие слова весьма часто набраны неверно, особенно в акцентах, которые или неправильны, или поставлены не на месте, или совсем не вышли.