Архиепископ Орловский Смарагд (Крыжановский) и Алтайский миссионер архимандрит Макарий (Глухарев) (два письма первого ко второму)

Отношения архиепископа Смарагда и архимандрита Макария – в таком их звании – были довольно кратковременны, но достаточно характерны и лестны для обоих. Это были сверстники по С.-Петербургской Духовной Академии, однако Макарий (Михаил Глухарев) был старшим, принадлежа II-му курсу (1814–1817 гг.), между тем Смарагд (Александр Крыжановский) числился в составе III-го курса (1815–1819 гг.). Потом пути их разошлись в разных направлениях, и ( – если не считать совместного независимого пребывания в Киеве в 1825 г. – ) лишь чрез 25 лет весьма тесно встретились при совершенно обратной комбинации, когда Микарий оказался в ведении и подначалии Смарагда, который пользовался славой укротителя строптивых и исправителя заблудших. По естественному порядку и опытам вековой жизни, можно было ожидать типического проявления этих свойств, а получилось совсем иное. По разным причинам архим. Макарий раcсудил оставить Алтайскую миссию и в конце декабря 1842 г. просил Синод об увольнении его от должности настоятеля ради поездки в Иерусалим на поклонение Гробу Господню. Но в правящих сферах смотрели неблаговолительно и, пожалуй, подозрительно на это благочестивое предприятие, почему Макарий был просто уволен (16 июня 1844 г.), без всякого упоминания о разрешении ему паломничества во Св. Землю. По-видимому, не без прямого участия архиеп. Смарагда устроилось так, что Макарий назначен был именно к нему в г. Болхов настоятелем Троицкого Оптина монастыря. Хотя тот не был доволен такою неожиданностию и принял ее неохотно ¹, но со стороны Орловского владыки это было знаком особого расположения, которое он питал и всячески выражал за все время, как Макарий, выехав из Алтая 4 июля 1844 г., прибыл в Болхов 15 ноября и водворился в Троицком монастыре, где он «обрел благоволение» у Смарагда ². Последний всегда чтил заслуженного миссионера-подвижника, ценил его авторитет весьма высоко и уважал по возможности все его ходатайства, ради которых допускал все дозволительные снисхождения ³. По словам архим. Иерофея (Добрицкого), – это был «искренний друг» Смарагда, и архипастырь сохранил к нему уважительную любовь до конца дней и еще 18 мая 1847 г. писал из Орла: «В кафедре нашей и во всей пастве все находится в благополучии. Только раб Божий, о. Архимандрит Болховской Макарий, слышно, безнадежно к жизни болен, и, вместо Иерусалимского Господня Гроба, должен вскоре встретиться (а может быть и встретился уже) с собственным своим гробом» ⁴. Когда же Макарий скончался именно в это число-18 мая 1847 г., – Смарагд явился лично в г. Болхов отдать последний долг «дорогому товарищу по Петербургской Академии», при чем, подошедши к почившему, трижды поклонился до земли, сам отпел с особою торжественностию, а затем по его распоряжению тело было внесено царскими вратами в алтарь, обнесено вокруг престола и опять царскими же вратами вынесено, обнесено кругом церкви и уже после сего опущено в приготовленный склеп на правой стороне трапезы в соборном монастырском храме ⁵. Знаменательно также, что и по кончине о. Макария Смарагд охранял «благоухающую память» его ⁶. Свидетельством благоволительных отношений архиеп. Смарагда к архим. Макарию служат и печатаемые ниже два его письма, доставленные (1912, X, 11) в копии (при посредстве профессора Казанского Университета Константина Васильевича Харламповича) из Казанской Духовной Семинарии, куда они поступили (в библиотеку) в 1897 г. по духовному завещанию покойного († 2 сентября 1897 г.) ариеп. Казанского Владимира (Петрова) ⁷.

Высокопреподобнейший Отец Архимандрит Макарий, Мне возлюбленный о Христе Брат!

Полагаю, что Ваше Высокопреподобие довольно уверены в моей искренней готовности к исполнению всего угодного Вам, по вверенному Вам управлению обители; но при всем том, не могли мы удовлетворить Вашему желанию, относительно открытия в настоятельских келиях теплой церкви; а по каким причинам, это изволите усмотреть из указа Консистории, последовавшего на Ваше представление. При всем том, ни что, кажется, мешать Вам не будет, в устроенной (если уже устроена) молитвеннице отправлять всенощные, часы, или обедницы, если Вы того пожелаете, и в особенности, если в какое-либо время здоровье Ваше не дозволит Вам ходить в общую церковь к Богослужению.

Не положите, Возлюбленнейший Брат, гнева на мне за такое неудовлетворение сего, Вашего желания: – удовлетворение оному повлекло б Епархиальное Начальство к ответственности, которой всяк по возможности избегать обязан.

Если вздумаете о святках погостить у нас, в Орле, то я с моей стороны прошу Вас посетить и мою келию и в ней хлеба-соли откушать, а наипаче соутешиться взаимною верою и любовию.

За сим, препоручая Вас благости и щедротам Вседеющего Промысла Божия, с искреннейшим уважением и любовию пребыть имею, Вашего Высокопреподобия, Возлюбленного моего о Христе Брата и сослужителя, усерднейшим слугою:

Смарагд Архиепископ

30 ноября 1845 г.

Орловская Архиерейская кафедра.

Разумеемое в данном письме ⁸ дело рисуется по документам в таком свете. Архим. Макарий от 20 ноября 1845 г. представил архиеп. Смарагду рапорт следующего содержания: «Избегая опасного вреда от сырости и угару в старом здании зимнего храма в здешнем монастыре, крайнею необходимостию побужден я к назначению в доме настоятельском двух комнат с сенями для зимней церкви», на которую отводилось пространства 18 аршин в длину и 5 аршин в ширину, при чем для настоятельских келлий оставалось еще 7 комнат, а в приложенной (вместе с планом) смете на приспособление исчислялось 560 рублей, все же прочее потребное – в виде сосудов, ризницы, богослужебных книг – могло быть взято из других церквей монастыря. Проектируемый храм архим. Макарий просил наименовать церковию «Тайной Вечери Христовой» с престольным церковным праздником в Страстной четверг ⁹. 24 ноября 1845 г. архиеп. Смарагд положил резолюцию: «Консистории немедленно рассмотреть и доложить». Это было исполнено 28 ноября 1845 г., когда определение Консистории было таково. Свода законов тома 12 Устава строительного о зданиях церковных, в статье 183 изображено: «На устроение церквей в домах испрашивается разрешение Св. Синода для лиц, приобретших право на особое уважение, которые не могут посещать церкви по болезненному состоянию и преклонным летам. На устроение домовых церквей в столицах испрашивается Высочайшее соизволение». Между тем, из рапорта Архимандрита Макария видно, что домовую церковь предполагается устроить во избежание вреда от сырости и угара в здании зимнего храма в оном монастыре. Поскольку же в Болховском монастыре зимняя церковь имеется, на каковую своевременно не обращено должного внимания, относительно устранения неудобств для служения в оной в зимнее время и со стороны монастырского начальства не принято к сему должных мер, а на основании вышеозначенного положения и Устава Духовных Консисторий 48 статьи, устроение церквей в домах, равно и других вновь, по надобности, производится с разрешения Св. Синода и, при этом, по особым на то уважениям; то Консистория, не имея в виду достойных уважения причин ни с коей стороны и даже самое устроение в настоятельских келиях находя неблаговидным, полагает – Архимандриту Макарию в прошении о дозволении его устроить просимую церковь отказать и дать знать указом. Вместе с тем поставить вниманию его, чтобы он неукоснительно озаботился принять меры к отвращению описанных им неудобств для служения в зимней монастырской церкви. Резолюция Смарагда гласит: «Немедленно исполнить». Той порой архим. Макарий, еще не получив указа по определению Консистории 28 ноября, прислал новый рапорт от 4 декабря 1845 г., где пишет: «В первый раз на сих днях получив случай читать книгу – Устав Духовных Консисторий и в ней §§ 48 и 49, долгом почитаю следующим дополнить представленные, Вашему Преосвященству, мысли мои о крайней надобности открыть зимнюю церковь в монастыре» и именно тем, что в монастыре есть 17 старцев, которые, по ветхости лет (одному 61 г., другому 67 л., третьему 68 л., четвертому 82 г., пятому 92 г. и двум по 69 л.), недужны и не могут оставаться в сырой церкви; проситель «по прежнему молит об утверждении архипастырским соизволением» его желания насчет устроения церкви в настоятельских покоях. 7 декабря Смарагд приказал «Консистории, рассмотрев доложить», а та 18 декабря определила: Подобно первому рапорту о. Архимандрита Макария, и из настоящего рапорта не усматривается достоточных причин к дозволению ему устроить в настоятельских келиях больничный храм. Почему ему отказать, – потому более, что в Болховском монастыре нет и больницы для престарелых и больных монашествующих братий и что самое разрешение на устроение больничной церкви в келиях непосредственно зависит от Св. Синода. Впрочем, по слабому здоровью его, Архимандрита, и немощам известным епархиальному начальству, дозволить ему, Архимандриту, для душевного утешения, молиться в своих кельях с некоторыми из братий при молитвенном отправлении Всенощного Бдения, часов и молебнов, даже с водоосвящением, однако ж не гласно и публично при стечении стороннего народа, дабы в виду граждан не представлялось это за обыкновение, о чем к нему. Архимандриту, и послать указ, чтобы он, согласно посланному уже по сему предмету указу, постарался предотвратить неудобства по церкви, препятствующие в оной во всякое время исправлять богослужение. Смарагд 19 декабря 1849 г. приказал «исполнить», и на этом все дело по данному вопросу формально закончилось.

Отсюда видно, что в письме Смарагда разумеется указ Консистории по первому ее определению (28 ноября 1845 г.), а второе – во всем его содержаний – было предвосхищено этим письмом и состоялось, конечно, по прямому внушению Орловского владыки. Не менее бесспорно и то, что здесь обнаружилось самое благорасположенное внимание Смарагда к о. Макарию, ибо ходатайство последнего не было вполне обосновано ни фактически, ни формально и легко обращалось даже против просителя. Значит. Орловский архиепископ в этом случае сделал ради и в интересах о. Макария все возможное.

Высокопреподобнейший Отец, Архимандрит Макарий, Возлюбленный о Господе Брат!

Только что получил я с почты письмо Ваше от 26 ноября, как в тоже время лично является Казначей ¹⁰ за указом, который из Консистории и дан. От всей души моей желаю благоуспешного начала, продолжения и довершения блаженного путешествия Вашего. Если так рано намерены отправиться с места: то кажется, придется долго Вам ожидать навигации в Одессе.

Впрочем, полагаю, что Вы лучше расспросили у знающих, как это дело бывает.

Книжки, напечатанной Вами, в пользу Алтайской миссии, я с почты не получил. Но без сомнения получу, и посылаю за нею в Почтамт ¹¹ . Принося Вам искреннейшую мою благодарность за подарок сей (без сомнения драгоценный!) есьм и навсегда пребуду, Вашего Высокопреподобия, усердно преданным слугою:

Смарагд Архиепископ

Ноября 28, 1846.

Г. Орел.

Письмо это вполне ясно по своему содержанию. Архим. Макарий еще с Алтая в ноябре 1842 г. испрашивал отпуска в Палестину для поклонения Гробу Господню, но к этому желанию власти относились неблагосклонно и долго ничем на него не отвечали. Не вполне сочувствовал даже митр. Московский Филарет, покровительствовавший о. Макарию, внушая ему «воспользоваться (этим) случаем к упражнению (себя) в отречении от своей воли» , и еще марта 1847 г. писал Смарагду о нем (в «Чтениях в Обществе любителей духовного просвещения» 1871 г., кн. XIII, стр. 37): «Я советовал ему поклониться гробу Господню из Бийска или из Болхова. Но он иначе думает: да благоправит Господь путь его, со многим утешением духа, без многого труда плоти». Однако Макарий не переставал хлопотать (см. в Орловской Духовной Консистории дело, начавшееся 8 июля 1846 г., «об увольнении Настоятеля Болховского Оптина монастыря, Архимандрита Макария в Иерусалим для поклонения св. местам», а также в Архиве Св. Синода дела за 1846 г. №№ 631 и 1315) и от 30 марта 1846 г. подал в Св. Синод прошение следующего содержания:

«Всепресветлейший Державнейший, Великий Государь Император Николай Павлович, Самодержец Всероссийский, Государь Всемилостивейший,

Просить Орловской Епархии Болховского Троицкого Оптина Монастыря Архимандрит Макарий, а в чем мое прошение, тому следуют пункты.

«Находясь в службе при Алтайской церковной Миссии в Томской Епархии, в конце 1842 года всеподданнейше просил я, при посредстве Епископа Томского и Кавалера Преосвященного Афанасия, дабы повелено было снабдить меня паспортом, с коим я мог бы совершить путешествия к Св. местам Палестины, а в 1843 году указом Святейшего Правительствующего Синода определен Настоятелем Орловской Епархии в Болховском Троицком Монастыре.

«Но как в оном указе из Святейшего Правительствующего Синода, которого содержание составляло указ ко мне из Духовной Томской Консистории, нет такого изречения, из которого бы явствовало, что мне в прошении позволения и паспорта для путешествия к Св. местам Палестины отказано, и которым бы мне было воспрещено возобновление и повторение всеподданнейшего прошения о позволении мне отправиться ко Св. местам Палестины: посему я 2 числа Марта сего 1846 года, при посредстве Архиепископа Орловского и Кавалера, всеподданнейше просил о позволении мне отправиться ко Св. местам Палестины и о даровании мне паспорта для сего.

«Но как резолюция Высокопреосвященнейшего Смарагда, Архиепископа Орловского и Севского и Кавалера, полученная мною в указе из Духовной Орловской Консистории, от 19-го дня сего же Марта последовала таковая: «так как Архимандрит Макарий без воли Св. Синода не может быть уволен для совершения путешествия ко Св. местам; то предоставить ему, Архимандриту Макарию, непосредственно обратиться с просьбою о сем в Святейший Правительствующий Синод и ожидать начальственного разрешения», – а потому непосредственно к Святейшему Правительствующему Синоду обращаюсь

«Всеподданнейше прошу, дабы повелено было снабдить меня паспортом, с которым я мог бы отправиться к Св. местам Палестины, по обещанию; настоятельскую же должность в Болховском Троицком Монастыре, во время путешествия моего, может исправлять Казначей сего монастыря, Иеромонах Иеремия ¹², имеющий по всем частям весьма благонадежные способности для того; и чтобы настоятельская часть из доходов, какие будут собираемы в продолжение путешествия моего, была обращена на Священные потребности в здешнем монастыре, всеусердно желаю. Марта 30 дня 1846 года.

«К сему прошению Архимандрит Макарий руку приложил. К поданию подлежит в Святейший Правительствующий Синод. Сие прошение писал и сочинял сам проситель».

Дальнейшее течение дела излагается в нижеследующем рапорте архиеп. Смарагда Св. Синоду от 27 июня 1846 г. за № 4.474.

«При указе из Святейшего Правительствующего Синода, от 22 числа минувшего Майя за № 5.317 -м, прислано ко мае прошение Болховского Троицкого Оптина Монастыря, Архимандрита Макария, который просит об увольнении его в Иерусалим для поклонения Св. местам, с тем, чтобы по содержанию оного прошения доставил я свои соображения с заключением и возвращением самого прошения. По справке в Орловской Консистории оказалось:

1) Означенный Архимандрит Макарий, как из послужного списка его видно, великороссиянин, Смоленской Епархии Г. Вязьмы Богоявленской церкви Священнический сын. По окончании в Смоленской Семинарии курса наук, проходил должность учителя в первоначальном классе той же Семинарии по латинскому языку в продолжении года. 1817 года Июля 18 дня, по окончании в С.-Петербургской Духовной Академии Академического курса, определен, в звании Магистра, Инспектором и Профессором Церковной Истории и Немецкого языка в Семинарии Екатеринославской и вместе с сими должностями проходил должность Ректора низших училищ до Марта 1821 г. и тут же 1818 года Июля 24 пострижен в монашество и причислен Соборным Иеромонахом Киево-печерския Лавры и того ж Июля 28 Преосвященным Иовом, Архиепископом Екатеринославским, произведен в Иеромонаха; в 1821 году определен Ректором и Профессором Богословских наук Костромской Семинарии, с возведением его в сан Архимандрита второклассного Богоявленского Монастыря, каковые должности проходил до исхода 1824 года, а в сем году по прошению его был уволен от службы при Семинарии Костромской и при тамошнем монастыре, по слабости сил пользовался упокоением прежде в Киево-печерской Лавре, потом в Глинской Пустыни, что в Курской Епархии. Отсюда по указу Святейшего Синода, от 27 Майя 1829 года, перемещен в Тобольскую Епархию, для проповедания Евангелия язычникам и, по открытии в 1830 году Алтайской церковной Миссии, служил в ней настоятелем и миссионером до половины 1844 г., а в сем году по случаю определения его по указу Святейшего Синода, от 16 Июня 1844 года, настоятелем Болховского Троицкого Оптина Монастыря, отправился в оный монастырь. По службе его в Алтайской церковной Миссии удостоен благословения Св. Синода, а потом пожалован крестом, украшенным дорогими камнями. В конце 1841 и в начале 1842 годов проходил, по определению Синодальному, при доме Епископа Томского сорокадневную очистительную епитимию, по случаю Представления Правительству мыслей и желаний своих в рассуждении полной Библии на Российском языке в переводе с оригиналов. От роду ему 55 лет.

2) Сей Архимандрит Макарий 16 числа Марта текущего года прошением просил меня снабдить паспортом для совершения путешествия к Св. местам Палестины. Так как он, Архимандрит Макарий, без воли Святейшего Синода не может быть уволен для совершения путешествия к Св. местам: то и предоставлено было от меня ему, Архимандриту, самому непосредственно обратиться с просьбою о сем в Святейший Синод и ожидать Начальственного разрешения. Орловская Консистория по сему прошению Архимандрита Макария представляла мне свое мнение следующее: по соображению приложенного при сем указе прошения Настоятеля Болховского Оптина Монастыря Архимандрита Макария с учиненною справкою, Консистория не находит с своей стороны препятствия к увольнению его Архимандрита в Иерусалим для поклонения Св. местам, тем паче, что управление оным Монастырем с удобностию на время может быть поручено Казначею оного, Иеромонаху Иеремии, по благонадежности его со стороны поведения и дознанной способности его в управлении тем Монастырем в прежнее время, до назначения Архимандрита Макария Настоятелем сего Монастыря и до времени прибытия его в оный из Сибири ¹³; но за всем тем увольнение его, Архимандрита, должно последовать тогда, когда он даст подписку, что он для предпринятия путешествия имеет достаточные средства к содержанию себя в пути и что он во время путешествия своего не будет прибегать к посторонним средствам снискания себе содержания чрез испрашивание подаяний в пути и в городах заграничных. О чем и представить Святейшему Синоду от имени моего рапортом. Находя нужным иметь сведение: на какой именно срок желает Архимандрит Макарий отлучиться к Св. Палестинским местам, Консистория по резолюции моей ¹⁴, состоявшейся на вышеозначенном мнении ее, истребовала от него таковое сведение, в котором он отозвался, что означение срока в паспорте для путешествия его к Святым Палестинским местам предает воле начальства и будет ли назначен один год, или более или менее – желает принять это с миром и упованием на всеблагое Провидение Божие, уже даровавшее ему и способы для совершения Путешествия. Основываясь на сем отзыве Архимандрита Макария, я и с своей стороны полагаю, что он может быть уволен в Иерусалим, сроком на один год, согласно представленному мне от Консистории вышепрописанному мнению. О чем Святейшему Правительствующему Синоду, с возращением подлинного прошения Архимандрита Макария, благопочтительнейше доношу на благорассмотрение».

Теперь ходатайство увенчалось успехом, и Св. Синод указом от 20 августа 1846 года за № 10.274 сообщил о сем архиеп. Смарагду: «Согласно с заключением Орловского Епархиального Начальства и на основании 419 ст. XIV том. Св. зак. устава о паспортах и беглых, Настоятеля Болховского Троицкого Монастыря, Архимандрита Макария, уволить за границу для поклонения Св. местам, сроком на один год, предоставив Вашему Преосвященству: а) сделать распоряжение о выдаче Макарию вида на следование в один из портовых городов, означенных в вышеприведенной статье устава о паспортах и беглых, и снабжении его заграничным паспортом сообщить подлежащему Гражданскому Начальству и б) вместе с тем распорядиться, чтобы упомянутый монастырь со всем имуществом его и наличными суммами передан был па законном основании в управление благонадежнейшему и опытнейшему из монашествующего Духовенства, по назначению Епархиального Начальства, с донесением о том и о времени выезда Макария».

Так о. Макарий получил давно желанное разрешение, но не мог воспользоваться им, потому что скончался среди сборов в путь 18 мая 1847 г. ¹⁵. Мы видим теперь, что архиеп. Смарагд принимал в этом деле косвенное участие, способствуя о. Макарию в достижении цели и прямою помощию и вообще утверждением его репутации. Но замечательны в Орловском владыке трогательная заботливость и деликатная предупредительность, какие сказываются и в первом письме. Впрочем, Смарагд всегда был внимателен к своей духовной братии, сохраняя к достойным – в их немощах и забвении – полное уважение с чувствиями любви братской, нелицемерной и со вседушевным братским почтением ¹⁶.

Н. Глубоковский

Спб. 1912, ХII,

3 – понедельник.