О святом Вселенском шестом соборе
Святой Вселенский шестой собор (третий из проходивших в Константинополе) состоялся в 680 г. пo P. X. в правление Константина Погоната, потомка Ираклия, в зале императорского дворца, называемой Труллой; Собору принадлежат 18 деяний (Синодикон. Т. 2. С. 527). На нем собралось 170 отцов, согласно Фотию, Никифору, Нилу и Анониму, или 389, согласно другим. Предводительствовали ими: Георгий Константинопольский; пресвитеры Феодор и Сергий вместе с диаконом Иоанном – представители Римского папы Агафона; монах Петр, представлявший епископа Александрии; пресвитер Георгий, представитель епископа Иерусалима. Присутствовали также три епископа, представлявшие западных отцов, которые в то время собрались в Риме. Этот Собор осудил Сергия, Пирра, Павла и Петра, патриархов Константинопольских, Гонория Римского[174], Кира Александрийского, Феодора, который или был епископом Фаран, по Зонаре и Вальсамону, или происходил из Фаран, по Льву II, папе Римскому (о чем последний пишет императору); Макария Антиохийского вместе с его учеником Стефаном и Полихрония, старца с младенческим разумом. Все они дерзнули предложить догмат о том, что во Христе одна воля и одно действие. Настоящий Собор, напротив, установил догмат о том, что Господь наш Иисус Христос после воплощения имеет в одном Лице как две природы, так и две природные воли и два природных действия[175], т. е. Божественную волю и действие и человеческую волю и действие, нераздельные и в то же время неслитные. Ведь ни Божество, ни человечество – две природы Христа – не лишились воли и действия после соединения. А если бы свойства природ, чем и являются воля и действие, были упразднены, то вместе с ними неизбежно упразднились бы и сами природы, так как любая природа возникает и существует вместе со своими природными свойствами и не может возникнуть без них.
Итак, кратко сказать, настоящий Собор установил догмат о том, что «в Ипостаси Богочеловека Слова каждая из форм (μορφή) совершала с участием другой то, что ей свойственно, именно: Слово совершает то, что свойственно Слову, а тело исполняет то, что свойственно телу». Точно такой же догмат, изложенный в послании Льва, прежде установил IV Вселенский собор176. В самом деле, не одному и тому же действию, как говорит мудрейший Фотий, было свойственно восставлять хромого и утомляться от путешествия, воскрешать Лазаря и плакать о нем, но также не одной и той же воле было свойственно просить, чтобы миновала чаша смерти, и вместе с тем называть ее своей славой и желать нежеланного. Первое было действием Божества, а второе – человечества, и, соответственно, первая воля была волей человечества, а вторая – Божества.
Этот Собор тоже не издал правил.
* * *
Латиняне, как говорится, пускают в ход все средства, стараясь оправдать своего великого понтифика, – говорю о Римском папе Гонории. Им невыносимо слышать, что тот, кто у них признается непогрешимым, – нечестивый еретик, притом анафематствованный Вселенским собором. Потому эти наглецы иногда дерзают утверждать, будто этот Вселенский собор погрешил, поскольку не исследовал хорошо дело Гонория, но осудил его без исследования; а иногда – будто Гонорий рассуждал об одной воле только в отношении человечества Христа, поскольку все силы души подчинялись владычествующему уму Христа и в Его человечестве не было одного мудрования плоти и другого мудрования духа (т. е. разделенного мудрования, как в прочих людях); а иногда говорят множество других нелепостей и пустых слов.
На все это нужно ответить, что один Вселенский собор, каким является настоящий Шестой, служит достаточным противовесом многим тысячам латинян и что его выбор и решение как непогрешимые предпочтительны перед всеми шаткими и ошибочными выдумками латинян. Но почему я говорю об одном Соборе? Следует назвать даже два и три Собора, и не одного, но двух и трех пап вместе. He только VI Вселенский собор, но и VII Вселенский собор в 6-м деянии также осудил Гонория, и состоявшийся после того Собор, называемый у латинян Восьмым, осудил его в 10-м деянии. Более того, и Лев II немногим позже VI Вселенского собора вместе с деяниями VI Вселенского собора признал и осуждение Гонория, написав об этом императору: «Предаем анафеме изобретателей нового заблуждения Феодора Фаранского и Гонория, который не только не просвещал апостольскую сию Церковь научением апостольскому Преданию, но и позволил опорочить непорочную Церковь богохульной проповедью». Подобно ему и Адриан II говорит, что Римский престол не подлежит суду, если только речь не идет о ереси, и Гонорий предан анафеме именно по этой причине. Так и папа Агафон в послании к Погонату свидетельствует, что Гонорий – еретик. Как же после этого можно сказать, что все отцы такого числа Соборов и, более того, папы Лев, Адриан и Агафон были столь слепы, что несправедливо осудили того, кого сами латиняне признают праведным?! Да и как представители Римского папы, присутствовавшие на Соборе, могли промолчать, если бы Собор осудил Гонория несправедливо, и почему они не стали возражать против решения Собора? А как мог потерпеть это благочестивейший император Константин, друг Римской Церкви? Ведь он, присутствуя на Соборе, скрепил печатью своего царского перстня орос Собора, дабы никто не мог что-либо прибавить или отнять! Итак, истинен, истинен Бог, говоривший через сей Вселенский собор, а всякий человек и всякое пустословие противников тщетны и ложны, по словам апостола (см. Рим. 3:4.).
Один наш современник, великий и мудрейший учитель, предложил папистам остроумную дилемму о Гонории: Гонорий или был еретиком, или не был. Если был, значит, есть папа, погрешивший в вопросах веры. Если же он еретиком не был, то в вопросах веры погрешили папы Лев и Адриан, которые несправедливо осудили его и предали анафеме как еретика. Поэтому, так или иначе, мифическая непогрешимость папы в вопросах веры обращена в ничто. Я не говорю о том, что папа Марцеллин был идолослужителем, Ливерий – арианином (справедливости ради нужно отметить, что хотя папа Ливерий, не вынеся тяжких условий ссылки во Фракию, подписал 2-ю или 3-ю Сирмийскую формулу, арианскую по содержанию, а папа Марцеллин, возможно, принес жертву идолам во время гонения Диоклетиана (сведения об этом не вполне достоверны), но впоследствии оба принесли горячее покаяние и просияли святостью. Их имена включены в святцы Православной Церкви), Анастасий II содействовал арианам и множество других пап погрешали в вере.
Две воли и два действия Христа следует называть природными, а не ипостасными. Если бы мы назвали их ипостасными, то были бы вынуждены признать три воли и действия и в Святой Троице, так как в Ней Три Ипостаси. Но подобно тому, как говорят, что у Святой Троицы одна воля и действие (и так оно и есть, поскольку Она имеет одну природу), так и о Христе мы говорим, что Он имеет две воли и два действия, поскольку у Hero две природы, из которых и в которых, а лучше сказать, которые и есть Он Сам.
Превосходно, возвышенно и богословски наиболее точно о двух нераздельных и одновременно неслитных волях и действиях Христа говорит божественный Иоанн Дамаскин: «Христос, будучи одной Ипостасью из двух природ, Божественной и человеческой, одно совершает божественно, а другое по-человечески, Один и Тот же желал и совершал божественное и богомужно – человеческое. Если даже Он желал божественного как Бог и человеческого как Человек, Он желал божественного не только как Бог, а человеческого не только как Человек: Бог, сделавшись мужем, т. е. вочеловечившись, природной божественной волей и действием как Бог и Человек одновременно желал и совершал человеческое, поскольку Ему было свойственно как Человеку желать и совершать человеческое. Он желает и совершает свойственное каждой природе в ее общении с другой, при этом Божество самовластно и полновластно действует через Его человечество, а человечество самовластно и во всем... (вероятно, повинуется. – Прп. Н.) Его божественной воле и желает именно того, чего желает желать божественная воля, благодаря единству Ипостаси» (из книги «Трактат о правомыслии», продиктованной Иоанном Дамаскиным и переданной епископом Элии Петру, митрополиту Дамаска) (Ioan. Damasc. De recta sent. 4 // PG 94, 1429AB.).
АСО // TLG 5000/003. 2.1.1. 14. 27–29.