Позитивная философия и сверхчувственное бытие. Том I
Содержание
Часть первая. О знании объективном Глава I Глава II Глава III Глава IV Глава V Глава VI Глава VII Глава VIII Часть вторая. О реальном вообще и, в частности о реальном знании Глава IX Глава X Отдел I. Существуют ли атомы, как субстрат самого вещества? Глава XI Глава XII Глава XIII Глава XIV Глава XV Глава XVI Глава XVII Глава XVIII Отдел II. Существует ли вещество само в себе? Существует ли внешний мир? Глава XIX Глава XX Глава XXI Глава XXII Глава XXIII Глава XXIV Глава XXV Глава XXVI Глава XXVII Глава XXVIII Глава XXIX Глава XXX Отдел III. Что в мире существует, что в нем реально? Если следовать так называемой психологической (не интроспективной) позитивной школе и экспериментально-индуктивному методу, то не существует в мире ничто. Глава XXXI Глава XXXII Глава XXXIII Глава XXXIV Глава ХХХV Глава XXXVI Глава XXXVII Глава XXXVIII Глава XXXIX Глава XL Глава XLI
Предисловие
Из всех движений, какие чувствуются в нашей душе в эту минуту, когда мы взялись за перо, чтобы написать это собственно послесловие к нашему многолетнему тяжелому труду, ясно выделяется одно господствующее, именно желание последовать примеру наших стародавних предшественников по званию и по книжному делу, и совершенно искренно попросить христианского прощения у возможного нашего читателя, – попросить, чтобы он был «милостив к нам и незазорлив, аще обрящет нечто погрешено, ради малоуметельства ума нашего: обыче бо нечто сицево бывати в таковых, понеже писа не ангел, но рука грешна и бренна». Прости нам, читатель, самую отвагу взяться за предмет, который, на пространстве веков, был не многим по силам. Мы осмелились приступить к нему по стечению обстоятельств нашей жизни и служения и в виду того плачевного результата, что между многими из нас повально распространяются, легко на лету схватываемые, погрешительные выводы, а между-тем не многие берут на себя нелегкий труд вдуматься в основания поражающих современных заблуждений. Прости нам, читатель, смиренное наше, почти что рабство, с каким мы заботливо, почти до боязливости, придерживаемся за признанные авторитеты новейшей философской и естественной науки. С одной стороны, нашему духу далеко не сродно желание вообразить себя даже перед самим собою, а тем более выставить себя перед другими хозяином в этих отраслях знания, хотя мы посильно и изучали их в течение всей нашей жизни; а с другой стороны, мы сознательно усиливались идти по следам известнейших представителей науки наших дней, как можно далее и неотступнее, чтобы сделать свои собственные шаги, как можно тверже и показать их другим, как можно более благонадежными, пока не чувствовали в себе нужды и силы повернуть чужую современно-научную мысль в сторону наших собственных коренных убеждений. Прости нам, читатель, и то, что мы воспользовались не всеми, относящимися к делу, научными авторитетами. Известно всякому, что вообще наука обширна, а жизнь короткая. Исчерпать всю науку трудно, и, кроме того, почти всякий автор в своих работах управляется более или менее независящими от него обстоятельствами, к каким можно отнести и то, что иной приступил к ученой работе при средствах одной из богатых общественных библиотек, а, продолжая работу, вынужден был ограничиться способами библиотеки только своей собственной, да и то наскоро составленной. В этом случае, нас ободряла уверенность, что современные писатели известной категории, изучая друг друга, последующие своих предшественников, почти всегда и везде повторяются. Прости нам, читатель, несоизмеримость частей и пристройки, плеоназмы и повторения в нашем труде. Известно, что, когда дом выстроен, то, после этого, всякому, а в особенности самому строителю и хозяину, недостатки и неудобства здания становятся ясны; а между-тем, в здании многосложном и многолетнем это даже неизбежно. Математически ясная логичность в трудах, которые рассуждают о самых крайних основах человеческой мысли и знания, свидетельствовала бы, по нашему мнению, скорее об односторонности, чем о верности воззрения, так-как неисследимо сложная машина нашего ума слишком далека от сходства с шахматною доской и даже с таблицею умножения, на которой 2 х 2 всегда равняются 4, а не 5. – Прости нам, читатель, и бедность результатов нашего исследования, остановленного пока только на доказательстве сверхчувственности материи, – бедность, которая покажется тебе, быть может, даже удивительною скудостью. Но мы намеренно медлили оставаться во мраке гносеологической глуби, чтобы всмотреться в первоисточное начало той порчи, которая вверху, на виду всех, поражает гнилью и сушью все многоветвистое дерево человеческого знания, а начинается в темной бездне, с самых дальних, глубоко врывшихся в землю, широко разветвившихся, измельчавших до незаметности и, по-видимому, даже незначительных для жизни целого дерева корешков. Нашей задачей было показать не только точки соприкосновения, но и совершенное единство корней, в гносеологических основаниях, у естественно-философской науки с богословскою. Нас побудило к этому труду сознание долга перед прошедшим нашего поколения, которое выдержало небывалую в нашем отечестве бурю идей, враждебных священнейшим заветам наших отцов; сознание этого долга побудило нас выступить с выводами вынесенной нами умственной борьбы, пред очи поколения нарождающегося. Мы сочтем себя вознагражденными, если хотя самыми недостатками нашего труда наметим правый путь духу и гению наших преемников, будущих тружеников науки и поборников веры, в убеждении, что и несовершенное действие может иногда возбуждать плодотворную реакцию. Мы почувствуем себя вознагражденными в совести, глубоко и отрадно, если хоть одной душе, томительно колеблемой сомнениями и заблуждениями, поможем стать твердо на пути истины, веруя в божественное слово, что такой пособник спасет собственную душу от смерти и покроет множество своих собственных грехов (Иак. 5,19–20).
Никанор. Епископ Аксайский,
Доктор Богословия.
1874 г. Марта 8-го.
Ново-Черкасск.
Введение
Позитивная философия принимает только реально субъективное знание за истинное знание, – доступным истинному познанию считает только то, что или непосредственно основывается на опыте, наблюдении, свидетельстве чувств, или что логически верно, что строго-позитивным, индуктивно-дедуктивными методом вытекает из непосредственного опыта, наблюдения и свидетельства чувств и что в выводе своем может быть проверено тем же способом, т. е. опытом, наблюдением и свидетельством чувств.
Такими образом, позитивное, реально-объективное знание, как источником своим, так и критерием имеет опыт, наблюдение и свидетельство чувств, т. е. эмпирическое, чувственное.
Что мы называем реальным? То, что есть in re, что существует в действительности.
Что называется объективным? На философском языке субъектом называется мыслящая личность, а объектом – мыслимый предмет. Субъективным понятием или представлением называется понятие или представление, соответствующее только законам мышления мыслящего субъекта, без соотношения понятия или представления к мыслимому или представляемому, вне мыслящего ума существующему, объекту. Субъективным знанием или истиной называются знание или истина, соответствующая только законам мышления и познания, без соотношения к законам бытия предметов; а знанием или истиной объективными называются знание или истина, которые соответствуют сколько законам мышления и познания, столько же законам и действительного бытия мыслимых и познаваемых предметов.
Что мы называем чувственным? То, что подлежит чувствам или действует на чувства.