Соглашение библейского сказания о миротворении с научными данными и выводами естествознания¹

Библейское сказание о миротворении, в его сокращенном виде, известно каждому, знакомому с катихизисом. В Библии это сказание составляет содержание 1-й главы книги Бытия и излагается следующим образом:

Стих 1: В начале сотворил Бог небо и землю.

Стих 2: Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою.

Стих 3: И сказал Бог: да будет свет, и стал свет.

Стих 4: И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы.

Стих 5: И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.

Стих 6: И сказал Бог да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды; (и стало так).

Стих 7: И создал Бог твердь; и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью; и стало так.

Стих 8: И назвал Бог твердь небом... И был вечер, и было утро: день второй.

Стих 9: И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша; и стало так. (И собралась вода под небом в свои места, и явилась суша).

Стих 10: И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями...

Стих 11: И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву сеющую семя, (по роду и по подобию ея, и) дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле; и стало так.

Стих 12: И были, вечер, и было утро: день третий.

Стих 13: И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной, (для освещения земли, и) для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов.

Стих 14: И да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю; и стало так.

Стих 15: И создал Бог два светила великие, светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды...

Стих 19: И был вечер, и было утро: день четвертый.

Стих 20: И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной; (и стало так).

Стих 21: И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных, пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ея...

Стих 23: И был вечер, и было утро: день пятый.

Стих 24: И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ея, скотов, гадов, и зверей земных по роду их; и стало так.

Стих 25: И создал Бог зверей земных по роду их, и cкотов по роду их, и всех гадов земных по роду их...

Стих 20: И сказали Бог: сотворим человека по образу нашему (и) по подобию...

Стих 27: И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его, мужчину и женщину сотворил их.

Стих 31: И был вечер и было утро день шестой.

Это сказание возбуждало и продолжает возбуждать множество, по-видимому, непримиримых противоречий результатами, достигнутыми в области естественной науки. Совершенно непонятно для астронома оно говорит о свете раньше солнца, о днях с вечером и утром, когда для их измерения не было еще солнца, о тверди, разделяющей воды от вод, для геолога – о земле с континентами и морями до появления солнца и луны, о растениях без необходимого для их произрастания солнечного света и особенно о шести измеряемых вечером и утром днях, в рамки которых никоим образом не может быть вставлена история образования земли с сокрытыми в ее недрах геологическими архивами.

В виду этих недоумений в западной Богословской науке создалось несколько опытов соглашения библейского сказания о шестидневном творении с данными естествознания. Лишь только исследованием земной коры путем раскопок констатированы были в ней правильно чередующиеся наслоения или напластования и в них открыты отпечатки или же в окаменелом виде и самые экземпляры растительного и животного царств, являлся сам собою вопрос, как объяснить с точки зрения библейского сказания о шестидневном творении эти геологические факты, указывающее несомненно на многие тысячи, а может быть и миллионы, лет истории образования земли? Этот вопрос вызвал три согласительные гипотезы – интервальную, дилювиальную и гармонистическую.

Сторонники первой гипотезы² помещают констатируемые геологией факты впереди библейского шестоднева впромежуток времени между двумя творческими актами, на которые указывают, с одной стороны, слова 1 стиха: «В начале сотворил, Бог небо и землю», а с другой, слова 3 стиха: «И сказал Бог: да будет свет». Отсюда геологические факты они относят к тому состоянию земли, которое описывается в словах 2 стиха: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою», толкуя их в том смысле, что земля, да и весь вообще видимый мир, находилась на первых порах в состоянии еще неопределившегося и развивающегося зародыша; а потому чередующаяся в земле наслоения с находимыми в них растительными и животными окаменелостями суть не что иное, как последовательные ступени или интервалы, через которые проходила земля, пока не достигла того окончательного своего вида, какой дан ей в течение шестидневного творения.

Защитники второй, так называемой дилювиальной или потопной, гипотезы, лучшим и весьма ученым представителем которой служит аббат Соринье, отводят место геологическим фактам, наоборот, позади библейского шестоднева. Выходя из мысли, что все раскопки геологов в сравнении с толщею земной коры так незначительны, а результаты и выводы их так разноречивы и неустойчивы, что на основании их нет никакой возможности прийти к твердым и положительным заключениям, – в объяснение геологических фактов они ссылаются на действие потопа и других, подобных ему, переворотов. Вследствие этих переворотов, нужно думать, происходили на поверхности земли значительные возвышения и понижения, в момент которых одни из организмов нашли себе могилу в более высоких слоях земли, а другие в средних или низших и глубоких, от чего и произошли геологические формации.

Неудовлетворительность этих гипотез очевидна сама собою. Гипотезой интервалов предполагаются две мысли. Первая мысль заключается в том, что земля на первых порах находилась в состоянии неопределившемся и как бы зародышевом, из которого она постепенно силою Божьею возводилась к предназначенной ей законченной форме. Вторая мысль состоит в том, что в этом состоянии зародыша и, так сказать, брожения земля, да и весь видимый мир, проходила различные ступени образования, различные метаморфозы, следы которых мы и видим в геологических формациях. Первая мысль – мысль библейская, предполагаемая словами: «и Дух Божий носился над водою», и должна быть принята без колебания. Но вторая мысль самым решительным образом противоречит и геологическим фактам, и самой идее творения. В самом деле, если геологические раскопки открывают, в недрах земли экземпляры растительного и животного царств, каких теперь мы уже не видим, то эти экземпляры во всяком случае, представляют собою организмы вполне сформированные, и их никоим образом нельзя принимать за их переходные или эмбрионарные формы, какие, по гипотезе интервалов, растительная и животная жизнь получала в то время, когда земля находилась в состоянии зародышевом, и в этом состоянии проходила различные метаморфозы, наподобие того, как зародыш птенца в яйце переходит через многие последовательные эмбринарные формы. – Возможен тут и такой вопрос, как с точки зрения этой гипотезы должны мы представлять себе все эти, находимые геологией в недрах земли, окаменелые экземпляры растительного и животного царств – были ли они живыми существами, или не были? Если они были живы, то какие могли быть условия, которыми поддерживалась их жизнь, когда все мировые (элементы находились в брожении, когда еще не было ни света, ни воздуха, ни даже твердой земли? Если же они не были живы, это противоречило бы, очевидно, идее творения, которое началось странным актом произведения мертвых. Выходило бы, по этой гипотезе, что подготовляемая к произведению жизни земля в, своих недрах представляла собою колоссальный некрополь, мрачную область мертвых, никогда не видавших жизни, тварей... Между тем, по библейскому учению, «Бог несть Бог мертвых, но живых» и «смерти не сотворил».

Не выдерживает критики и потопная гипотеза. Когда Соринье писал свою книгу La cosmogonie de la Bible, вышедшую в свет в 1854 году, можно еще было скептически относиться к результатам геологической науки. Но за протекшие с того времени 50 лет наука эта обогатилась такими фактами, пришла к таким прочным, выводам, отрицать научную значимость которых, значило бы идти против очевидной истины. Везде, где только производились и производятся геологические раскопки, всюду оказывались и оказываются одни и те же и, притом, расположенные в одном и том же порядке, с определенною и неизменною последовательностью или системою, геологические формации. И если случается, что некоторые из этих формаций иногда, при геологических раскопках, отсутствуют, то подобные случаи отнюдь не зачеркивают самого геологического закона последовательности наслоений. Остальные пласты всегда чередуются в определенном и неизменном порядке. Если геологическую цепь напластований обозначить буквами а, b, с, d, е, f, и т. д., то звенья ее идут всегда в строгом и неизменном порядке алфавита. Отсутствие некоторых из них не нарушает, нисходящего порядка остальных: при отсутствии, напр., звеньев Ь, с, e, порядок остальных всегда будет а, d, f и никогда a, f, d, или d, a, f. С другой стороны, известного рода остатки растений и животных всегда встречаются в одних и тех же слоях, и в низших слоях оказываются менее развитыми и совершенными, чем в высших. Само собою понятно, что объяснением всего этого не может служить случайное и не предполагающее закономерной последовательности и целесообразности действие потопа.

Более совпадает с научными данными третья, гармонистическая, гипотеза. Геологические факты она вставляет в рамки библейского шестоднева, понимая дни творения в смысла более или менее продолжительных периодов времени, и, указывая, затем, в геологических формациях черты соответственные характеристическим чертами дней творения, проводит полную параллель между днями творения и геологическими периодами³. Так, с первым днем творения она поставляет в параллель геологический период азоический, не представляющий в себе никаких следов органической жизни; со вторым днем – период силурийско-девонский в котором, находятся следы самых низших форм органической жизни; с третьим – каменноугольный период, особенно Богатый растительностью, и притом, растительностью тепличного, а не солнце влиятельного характера; с четвертым – период пермских и триасовых формаций, который как  отличающийся относительною бедностью в новых, типах организмов, поставляется в связи с началом функционирования светил небесных; с пятым – юрский и меловой период, изобилующий остатками птиц, плавающих, и пресмыкающихся водных животных: наконец, с шестым, третичную геологическую эпоху, в которую появляются уже остатки многих, существующих, и теперь, видов растений и животных⁴.

Нельзя не видеть, что в погоне за установлением параллели между днями творения и геологическими фактами, гипотеза эта прибегает к очевидным натяжкам. Она насильственно сокращает, геологические периоды только в шесть, хотя в науке насчитывается их гораздо больше. Грешит она и против библейского шестоднева, превращая два первых дня творения из космических в геологические.

Не смотря, однако, на эти свои недостатки, гармонистическая гипотеза оказала делу соглашения библейского шестоднева с данными и выводами естествознания несомненную услугу. Лежащая в ее основании идея параллели между библейским сказанием о миротворении и естествонаучными фактами в последнее время получает дальнейшее, более широкое и вполне научное, применение, – прилагается к библейскому шестодневу на началах не одной только геологии, но и астрономии, физики и химии.

Дело тут начинается с разъяснения первых двух стихов библейского сказания о миротворении.

Первый стих сообщает нам, что мир, и небо, и земля, имеет начало, сотворен, и что творец его – Бог. Центральная идея стиха – идея творения. Употребленное для выражения этой идеи еврейское слово bara в переводе, значит творить. Каково бы ни было употребление bara в других местах Библии, но в сказании о миротворении оно употребляется совершенно особенным образом, в значении весьма замечательном, которое может быть только преднамеренным. Оно встречается здесь в трех случаях– при первом творении мира, в первом стихе, при первом введении животной жизни, в 21 ст., и при творении человека, в ст. 20 и 27.

В других случаях, где речь идет о видоизменении или о продолжении того же самого рода творения, напр., при создании неба, в 7 ст., и при произведении земнородных животных, в 25 ст., – во всех таких случаях употребляется слово asha (делать). Значит, сложил bara как бы подчеркивается первое введение каждой из трех великих областей бытия– мира материи, мира животной жизни и миpaдуховного, представителем которого на земле служит человек. Хотя эти три области и тесно соединены между собою, но по существу своему глубоко отличны одна от другой и все вместе составляют вселенную, которую мы знаем.

Во втором стихе описывается первоначальное состояние материи: «Земля же была неустроена и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. Здесь обращают, на себя внимание два слова: земля и вода. Что они значат?

После первого стиха, обнимающего всю совокупность творения, второй стих имеет, по-видимому, ограниченный смысл, относится к нашей малой планете. Но слово eretz, земля, означает здесь не земной шар, с его континентами и морями, уже отделившийся от универса, а космическую первоматерию которую носившийся над нею Дух Божий подготовлял к образованию из нее вселенной. Употребление слова земля вместо абстрактного слова материя необходимо было здесь потому, что в еврейском языке нет слова синонимичного слову материя. То же надобно сказать и о воде второго стиха. Еврейское слово maim не означает непременно воду, а прилагается одинаково и к газообразной атмосфере («вода превыше небес»). Оно означает просто состояние космической материи, мыслимой в слове eretz земля.

Теперь для нас совершенно ясно каждое слово второго стиха. Только что сотворенная материя была газообразна: она была «безвидна», или бесформенна, потому что свойство газа – расширяться в бесконечность; она была «пуста или бесплодна, потому что, вероятно, была однородна и невидна; она была «темна», потому что была еще бездейственна, так как свет является результатом действия физических и химических сил, который еще не были возбуждены к деятельности. Это была «бездна», потому что ее протяжение в пространстве, хотя и неопределенном, не было безграничным и имело измерение. Над этой необъятной, инертной и газообразной массой носился Дух Божий, сообщая ей движете и направляя всю последующую ее деятельность сообразно с тем планом, который мало-помалу открывается, потом, в делах шести космических дней.

Эра прогресса начинается делом первого дня. По повелению Божию, в инертной матеры начинается движение и первым результатом его является произведение света. Это было не творение в собственном смысле, а возбужденное Богом обнаружение деятельности материи, так как, по новейшей физике, теплота и свет суть только сотрясательное движение материи.

Если мы спросим, одно ли и то же материя и сила, или же материя есть орудие силы, как тело служит орудием души, и примем второе из этих двух мнений, то можем представить себе дело первого дня такт, что Бог наделил тогда инертную материю силами, которые ей теперь присущи, именно – тяготением, общею количественною силою и специфическими качественными силами. И вот под влиянием тяготения необъятная масса первобытной газообразной материи начинает сжиматься, плотнеть. Вследствие этого движения развивается теплота, атомы группируются в молекулы, сближение их производит во множестве точек постоянные химические соединения. В более сгущенных частях теплота становится более напряженною, происходит свет и в конце концов, в темной массе материи появляется огромное светящее пятно, так называемая первобытная облачность или туманность, прототип тех светящих облаков, которые наблюдаются астрономией и плавают в нашем звездном небе.

Этот момент в библейском шестодневе обозначается словами: «И отделил Бог свет от тьмы», т. е. свет облачности от, внешней темной, еще недеятельной материи и от окружающего пустого пространства.

Делом второго дня служит образованиенеба. Надобно пожалеть, что еврейское слово rakiab переводится обыкновенно словом твердь (ςερὲωμα, firmamentum). Такой перевод способствует представлению о твердом и небесном своде отделяющем низший, видимый мир от высшего, тонкого и невидимого мирa. Но если бы было так, то как можно было бы сказать, что Бог назвал этот твердый свод «небом» и что дальше, в 20 ст., Бог создал птиц летать по«тверди небесной», т.е. по твердому своду? Более соответствующим в обоих этих случаях словом, должно быть, очевидно, слово пространство; rakiab и имеет это именно значение.

Но более важная ошибка относительно второго дня состоит в том, что у него, обыкновенно, отнимают космогонический характер, сводя феномены, с которыми описывается второй день в библейском сказании, к простыми, видоизменениям земной атмосферы. При таком понимании воды выше и воды ниже неба принимают обыкновенно первый в смысле облаков, а вторые в смысле морей, отделенных от облаков пространством прозрачного воздуха, называемого небом. Но в таком случае забывается, какую малую часть земли составляет атмосфера, окружающая землю наподобие тонкой кожицы. Забывается и то, как ограниченно то небо, в котором летают птицы, как говорится о них несколькими строками ниже. Забываются, наконец, и слова псалмопевца, который в 148 псалме указывает, точный порядок, в котором чередуются различный оболочки нашей земли, и земные феномены – облака, дожди, град и бури описывает как происходящее ниже того неба, где светят солнце, луна и звезды; в этом же псалме говорится также, что над звездами возвышаются «небо небес» и «вода, я же превыше небес». Это – небеса преемственные, концентрические, из которых каждое превосходит другое своею неизмеримостью и идея о которых не чужда древним космогониям египтян и др. народов.

Образование этих именно небес, вместе стеми бесчисленными светящими телами, которые их освещают, а не тесное пространство между облаками и землей, и составляет истинный объект второго космического дня.

Центральная идея второго дня – идея разделения или отделения. Огромная светящая облачность первого дня разделяется теперь на множество газообразных масс, которые сгущаются по большей части в звезды. Всюду происходит движение. Тяготение и химические силы стремятся сплотить материю вокруг различных центров и изолированных одни от других. В то же время центробежная сила стремятся сплотить материю вокруг различных центров и изолировать их одни от других. Под влиянием законов материи и движения, установленных самим Богом, эти бесчисленные всевозможных форм и размеров, тела группируются для образования тех миров, открытие и описание дивного устройства которых принадлежат астрономии.

Пока еще рано говорить, что эта благородная наука вполне уяснила себе историю происхождения звездного неба и его действительного устройства. Однако, сделано в этом смысле уже много. Исследуя со своим телескопом во всех направлениях небо, Гершель нашел в нем горизонты, кишащие звездами, тогда как в других частях неба звезды малочисленны и чрезвычайно удалены одни от других. Этот вид неба, говорит Гершель, может объясняться предположением, что видимое небо – необъятная система самосветящих звезд, из которых одна, занимающая место недалеко от центра, есть наше солнце с кортежем своих спутников. Эта громадная группа имеет форму диска, внешнею границей которого служить млечный путь. Выше нее, на необъятное расстояние, тянется темная бездна пространства. Там находятся тысячи туманных масс, из которых каждая может быть звездным небом, как и наше. Теперь представим себе, что группа видимых звезд, к которой принадлежат солнце, луна и сама земля, это – воды ниже неба, а простирающееся выше огромное пространство с миром туманностей – небеса небес и вода, я же превыше небес, о которых говорить псалмопевец.

Но в то время, как совершался этот процесс разделения первоначальной туманности, постепенное сгущение каждого, образовавшегося путем отделения от него, солнца вело к другому роду индивидуализации, единственный, доступный нашему наблюдению, пример которой представляет наша солнечная система.

По гипотезе Лапласа, наше солнце в начале было туманным пятном, с круговращательным движением около самого себя. По закону тяготения окружность его стремилась к центру, но вследствие центробежной силы частицы материи, наиболее удаленные от центра и потому наименее с ним связанный и вращавшаяся быстрее, стремились отъединиться от центра. А так как круговращательное движение их все больше и больше ускорялось, то наступил момент, когда центробежная сила взяла перевес над центростремительною, и тогда от солнца, по линии его экватора, отделилось кольцо газообразной материи, которое продолжало вращаться. Таким образом, около солнца, в известный момент, образовалось кольцо, подобное кольцу, наблюдаемому в настоящее время вокруг Сатурна. Кольцо это не во всех своих частях было одинаковой плотности; поэтому там, где его материя была более плотною, образовался центр притяжения, или ядро, к которому мало-помалу начала стремиться материя кольца, между тем как наиболее удаленный от центра части все более и более разрежались, пока, с истощением материи, дальнейшее расширение кольца не прекратилось: тогда кольцо лопнуло. С этого времени материя кольца начала выпрямляться и принимать форму громадного веретена, с ядром в центре. Но так как сила центрального притяжения продолжала действовать, то веретено это стало укорачиваться и принимать постепенно круглую форму, обращаясь в то же время вокруг себя. Наконец, настал момент, когда эта, отделившаяся от солнца, масса стала звездою, планетой. Так образовалась самая отдаленная от солнца планета Нептун. Между тем, солнце продолжало вращаться; на его экваторе снова повторился тот самый феномен, который дал начало Нептуну: образовалось новое кольцо, лопнуло, сгустилось в сфероида, и стало планетой Ураном. Так, преемственно, в эпохи, может быть, отдаленные одни от других, образовались планеты, составляющая нашу солнечную планету.

Точно такими, же образом отделялась от солнца и земля, образование которой составляет дело третьего дня. На первых порах земля находилась в газообразном состоянии. Но с потерей теплоты, вследствие лучеиспускания, в этой газообразной массе происходит сгущение. Частицы более близкая одни к другим, и к температуре, благоприятствующей химическому действию, соединяются. Происходит колоссальные, продолжительные и постоянно возобновляющееся, взрывы, с чрезмерным развитием теплоты и электричества. В результате этого процесса земля является минеральной расплавленной массой, окруженной громадной светящею атмосферой. С дальнейшим охлаждением, на поверхности ее образуется кора, и когда температура становится настолько низкою, чтобы дать место химическому соединению водорода и кислорода в воду, на этой твердой поверхности является океан. Температура этого первого океана должна была быть чрезвычайно высокою вследствие громадной тяжести, лежавшей на нем атмосферы. Высчитывают, что когда воды начали оседать, они должны были иметь по меньшей мере 600° по Фаренгейту. Но воды этого океана не только были чрезвычайно горячи, но должны были быть еще и сильно окислены, потому что все кислоты, которые составляют значительную часть тысячи тысяч кубических метров отложившихся тогда горных пород, должны были находиться в атмосфере под формою газа. Эти горячие и окисленные воды, покрывая минеральную кору, могли частично разлагаться, от чего должны были образоваться новые химические соединения, к которым, вероятно, относятся самые глубокие кристаллические, так называемые лаврентьевские, породы, лежащие в основании новой земной коры. С новым охлаждением, химические и физические силы, доселе такие деятельные, затихают и входят в состояние относительного покоя; фотосфера постепенно исчезает, земной шар становится потухшим телом, океан охлаждается до температуры наших морей и готов принять живые существа.

Библейский шестоднев начинает третий день с того момента, когда земля является уже потухшим шаром. В начале этой фазы три великих географических элемента: твердая земля, составлявшая центральную массу, покрывавший не со всех сторон всемирный океан и атмосфера, служившая последнею оболочкой, еще оставались на тех местах, которые соответствовали их плотности. Но несколько позднее мы видим уже появление и первой земли над водами океана. Этой эпохе принадлежат обширные поверхности и низкие цепи гор в старом и новом свете. Понижение огромных поверхностей, занятых в настоящее время океанами, и посреди океанов поднятие континентов и гор, геология с большою вероятностью объясняет постепенным сжатием внутренности земного шара, которая, охлаждаясь, заставляла твердую внешнюю кору, ставшую слишком большою, формоваться на сферу гораздо меньшую и складываться в громадные морщины. Такое действие лучше и не могло быть описано, как словами библейского шестоднева: «Да соберется вода в одно собрание, и да явится суша». Эти слова дают понять, что почва уже существовала под поверхностью океана и поднялась, показалась теперь над океаном.

Образованием земного шара закончилась эра материи. С появлением растительности, представляющим собою второе дело третьего дня, история земли входит в совершенно новую фазу. Это – начало эры жизни.

Когда мы переходим от царства неорганической жизни к царству органической природы, то вступаем в совершенно новую область. Самый малый кристалл, уже в самом начале, имеет те же ровные поверхности с резкими углами, что и самый большой кристалл, того же вида, и растет без определенной границы, через внешнее присоединение однородных частиц. Кристалл имеет неподвижную форму. Он не умирает, как растение, в силу внутреннего процесса, а продолжает существовать до разрушения вследствие внешних причин. Между тем, главный орган растений (как и животных) есть клеточка, уже содержащая жидкости в движении, возрастающая и умножающаяся посредством внутреннего деления. Растение развивается из зародыша или семени, и заканчивает цикл индивидуальной жизни образованием нового семени, имеющего задачей произвести подобное же растение. В растении, как во всяком органическом бытии, есть внутренний принцип индивидуализации, живая сущность, какою не обладает кристалл, а также разнообразие органов и функций, направленное ко благу индивидуума, внутреннее, определенное с начала до конца, развитие и способность к производительности, продолжающая виды. Отнимите этот принцип жизни, движение останавливается, возрастание прекращается, органическое тело разлагается, теряет свою форму и разрушается. Химик, находит в остатках растения тот же вес и те же материалы. Но регулирующей силы, которая сообщала ему форму, уже не существует. Значит, в растении мы должны признать введение нового принципа. И если этот творческий акт, в тексте шестоднева, не обозначен словом bara, то значит, что речь идет здесь только о перистиле храма истинной, животной, жизни и об условиях ее бытия.

Характеристические черты растительного царства с полною верностью сокращены в словах шестоднева: «Да произрастит земля зелень, траву сеющую семя, и дерево плодовитое, приносящее по роду своему плода, в котором семя его на земле».

Слова «да произрастит земля», по-видимому, благоприятствуют идее о комбинации элементов без введения нового начала. Но и о животных шестоднев употребляет, в 20 ст., подобное же выражение: «да произведет вода душу живу», а между тем произведение животных было истинным творческим актом, обозначенным словом bara (ст. 21). Да и в 4 –5 стихах 2-й главы книги Бытия говорится, что Бог «создал... полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла». Попытка доказать самопроизвольное зарождение остается неубедительною для большинства мыслителей. Принимая во внимание современное состояние наших, знаний, мы должны допустить, что материя, без помощи, не может подняться выше своего собственного уровня, не может породить жизни.

Библейский шестоднев вводит творение растений, как дело отличное от первого дела третьего дня, и отводит растению место в конце этого дня и раньше творения животных: такой порядок имеет высоко-философский смысл, и требуется законом прогресса, в силу которого в области сотворенных вещей низшее должно предшествовать высшему, потому что первое служит усилием существования последнего. Это место растения в порядке творения подтверждается и геологией. Не нужно только думать, что по тексту шестоднева в третий день сотворено все растительное царство разом с самой маленькой водоросли до самого совершенного двусемянодольного растения. Шестоднев, в настоящем случае, отмечает начало всей, развивающейся впоследствии, системы растений, потому что к вопросу о растениях, больше уже не возвращается. И по последними, геологическим изысканиям, многочисленные следы угольных веществ и древниекремниевые отложения между так называемыми азоическими отложениями указывают, на присутствие в первобытных морях огромного числа растительных протофитов.

Если в третий день к введению жизни была подготовлена земля, то в четвертый для этой цели подготовлено небо.

Следуя гипотезе Лапласа, мы должны признать, что солнце, звезды и луна существовали до четвертого дня, а в четвертый вошли только в новые отношения к земле. В продолжение периода материи напряжение химического действия было источником постоянного сайта, земля сама по себе была светящею: блеск солнца, луны и звезд тонул в более живом свете земной фотосферы и, таким образом, они не были видны для земли. Но с исчезновением светоносной оболочки земли, небо стало видно с солнцем, луной и звездами, и земля начинает заимствовать свет и теплоту от этого внешнего источника. Сферическая форма земли, соединенная с постоянным наклоном ее оси, есть причина неравномерного распределения света и тепла, устанавливающая различие климата от полюса до экватора. Ее обращение около своей оси производит преемственную смену дня и ночи, а обращение вокруг солнца служит причиной времен года. Таким образом, были подготовлены физические условия, необходимые для существования живых тварей, периоды деятельности и покоя, лета и зимы, и то разнообразие температуры и влажности, которое благоприятствует почти бесконечному богатству органических форм растений и животных.

Среда была готова, и пятый и шестой дни библейского шестоднева рассказывают нам о преемственном происхождении различных классов животных.

История эта открывается творческим словом barа, которое встречается здесь во второй раз и дает понять, что, с творением животных, начинается порядок всецело нового бытия. И действительно, все, что сказано по поводу появления растений, вдвойне приложимо к животному. Растение только приготовление к появлению органического, живого и чувствующего существа. Разнообразие животных форм бесконечно больше. Принцип индивидуальности у животного сильнее; разнообразие органов и функций значительно возрастает. Совмещая в себе материальный и растительный элементы, только в новых формах, которые чужды материи, и в приспособлении к функциям, которых никогда не в состоянии выполнить растения, животное бесконечно возвышается над материей и растительной жизнью ощущением внешнего мира и волей воздействовать на него.

В частности, в пятый день сотворены животные, населяющие воду и воздух, а в шестой день животные земноводные и человек. Так как произведение земноводных животных не первое введение, a продолжение системы жизни, то для обозначения этого акта употреблено слово не bara,aasba. Слово barа прилагается только к творению человека, в котором дается не продолжение прежней системы животной жизни, а другой, совершенный из всех, порядок бытия духовно-разумного.

Если теперь мы обратимся к геологии, то в научных ее фактах найдем полное подтверждение этой библейской истории преемственного происхождения животного царства.

Геология говорит нам, что земная кора состоит из пластов, лежащих одни под другими, различных по минералогическому характеру и строению и отложенных, очевидно, на дне вод. Порядок их напластования дает хронологическую картину событий, которые имели место в продолжение их образования: пласты самые нижние, отложенные первыми, самые древние, пласты поверхностные, образовавшиеся последними, самые недавние.

Эти пласты в своих складках содержать архивы творения органических существ, которые жили в эпоху, когда пласты отлагались, и бесчисленные остатки которых заполняют слои этих пластов, открывая геологу появление различных классов растений и животных и предоставляя ему возможность восстановить систему жизни, с первого ее начала до настоящей эпохи.

Самые нижние пласты – это, так называемые, лаврентьевские пласты Канады и аналогичные образования в других континентах. Эти породы не представляют абсолютно никаких следов жизни и могут быть рассматриваемы, как конец азоического периода земного шара. Но выше их промежуточные лаврентьевские породы содержат углерод под формою графита и известковый массы – первые свидетели растительной и животной жизни. Затем в самом начале кембрийского и силурийского периодов мы находим уже полную фауну, представляющую три архетипа беспозвоночных животных – лучеобразных, моллюсков и кольчатых, с их главными подразделениями. Они являются не преемственно, в порядке их относительного совершенства, а все разом, на одном уровне, причем моллюски имеют первенство. Это – царство низшей животной жизни, представляемой беспозвоночными Девонские пласты в изобилии содержат в себе остатки рыб, которые получают первенство между обитателями тогдашнего океана. Странные формы этих первых рыб, их характера, пресмыкающихся, их мощная организация делают их царями морей.

Силурийский и девонский периоды были водною эпохой земного шара. Вся система жизни заключалась в водах океана. Температура этих вод и физические условия, их характеризовавшие, должны были быть одинаковыми для всех континентов, потому что силурийские и девонские животные представляют замечательное сходство видов в самых отдаленных одни от других странах земного шара. Тот же водный характер наблюдается и на растительности. Наибольшее число растений суть растения, живущие исключительно в воде. В продолжении девонского периода появляются, впрочем, растения более высокого класса, каковы папоротники, принадлежащие к. сосудистым тайнобрачным и говорящие уже о земле.

Но богатое развитее растительности является в следующем периоде каменноугольном. В этот период континенты, медленно возникавшие под водой, выходят из-под воды и покрываются зеленым плащом растительности. В теплой и влажной атмосфере, насыщенной углекислым газом, скромные тайнобрачные достигают роста величественных лесных дерев; роскошные папоротники и другие растения того же класса приготовляют материалы громадных пластов угля. Величественные лепидодендроны были гигантскими представителями современного жалкого плавуна. Крепкие сигиллярии с огромными корнями и нужные каламиты, похожие на хвощи, служили главными украшениями этих мрачных и влажных лесов. Единственными деревьями, имевшими цветы, были малочисленные представители голосемянных, особенно растения из семейства сосен.

Каменноугольный период имел величайшее значение в системе животной жизни, очищая атмосферу от излишнего углекислого газа. Разряжение этого газа живыми растениями под действием солнца фиксировало углерод в пластах угля, тогда как кислород был возвращаем атмосфере для прогресса животной жизни. Благодетельное влияние этого процесса доказывается тем фактом, что первые животные с дыхательными воздушными органами, каковы насекомые и амфибии, появляются только к концу этого периода.

Три предыдущих периода вместе составляют палезоическую эру, или древнюю историю жизни.

За нею следует мезозоическая или средняя, вторичная, эра. Она открывается триасовой системой, в которой преимуществует образование песчаника, с скудным содержащем ископаемых. В юрской, затем, и лиловой почвах открывается преобладание и разнообразие пресмыкающихся Юрские моря населены были плезиозаврами, с длинными шеями, и мощными ихтиозаврами, от 20 до 30 футов длины. В великом центральном море плавали тогда пресмыкаюющиеся, из которых некоторые, напр., эласмозавры, по форме похожие на змей, достигали роста от 60 до 80 футов, т. е. до 10 сажень. Это были поистине athananin, как называет их библейский шестоднев, т. е. морские дива, чудища⁵. Так же изобильны и замечательны своими размерами были и земные пресмыкающиеся. Рядом с крокодилом и игуанодоном, похожими на ящерицу, мегалозавром и др., особенного упоминания заслуживает семейство динозавров по близости их структуры к структуре птиц, несоответствию передних ног с задними, длина и сила которых позволяли им держаться прямо, наподобие нынешних кенгуру. Это семейство заключало в себе также и самые колоссальные типы земных животных, какие только когда-либо существовали; напр., атлантозавр Колорадо достигал роста от 60 до 80 футов, так что трудно было бы и понять, как сила его мускулов могла выдерживать тяжесть его костей, если бы не было известно, что эти кости были пусты, как кости птиц. Животными типа пресмыкающихся была полна также и атмосфера. Были животным подобные летучим мышам, с огромными головами и перепончатыми крыльями–птеродактили. Были животные всяческих размеров, начиная с размеров наших обыкновенных летучих мышей и оканчивая чудовищными видами, которые с распростертыми крыльями, от одного края до другого, имели до 25 футов.

Еще одна черта, характеризующая эту эру. Лесa триасового и юрского периодов в сущности состояли из каламитов, колоссальных хвощей, цикадей и шишконосных. С меловым периодом характер растительности изменяется. Появляются в изобилии классы односемянодольных и двусемянодольных: дуб, клен и другие растения, которые составляют в большинстве наши настоящие леса, находились во множестве в умеренных странах, как пальмы в более жарких. Пейзаж принял всецело тот вид, какой сохраняется доныне.

В системе жизни нет еще двух фаз, которые бы представляли такой поразительный контраст, как эра пресмыкающихся и следующая за нею третичная. Громадные пресмыкающиеся, которые наполняли воду, атмосферу и землю, после мелового периода вдруг исчезают. В то время, как, растительность остается почти та же, место на земном шаре занимает новый класс животных – млекопитающие, тип и ступень среди животных наиболее совершенные. В продолжение трех преемственно следовавших периодов – эоценового, миоценового и плиоценового постепенно развиваются различные их типы: в период эоценовый преимущественно – смешанные типы, которые потом специализируются, в период миоценовый – большие толстокожие, мамонты и его близкий родич мастодонт, группа травоядных и группa фруктоядных, в которую входят обезьяны, наконец плиоценовый период характеризуется большим числом плотоядных.

После всего этого, уже в четвертичной эпохе является человек, соединяющий в себе все совершенства животного царства, а вместе с ним и в нем обнаруживается более возвышенный элемента, жизни – начало нравственно-духовного миpa.

Мы не без намерения остановились с некоторою подробностью на этом опыте соглашения библейского шестоднева с научными данными естествознания. Автором его является человек, в молодости слушавший лекции знаменитых профессоров Берлинского университета – богословов: Шлейермахера, Генгстенберга и Неандера, философов: Гегеля, Стефенса и Карла Риттера, натуралистов: Дове, Эрмана, Вейса и Гоффмана, состоявших в близких, дружественных отношениях с известным натуралистом Агасицом (Agassiz), посвятившийцелых 50 лет своей жизни служению науке о природе, с 1829 г. в качестве ученика и сотрудника Агасица, с 1839 по 1848 г. в качестве профессора истории и физической географии в Европе, а с  1849 по1879 г. в качестве профессора географии и геологии в одном из  Американских университетов⁶.

На опыт соглашения библейской истории миротворения с современными выводами естествознания, вышедший из-под пера человека с такою незаурядною естествонаучной подготовкой, мы имеем полное право смотреть, как на опыт, построенный на новейших началах естествознания, как на последнее слово науки о природе по адресу Библии. И если она констатирует полную параллель между Библией и наукой по вопросу о происхождении общей системы мироздания, постепенного образования земли и появления на ней органической жизни, то тем внушает нам удовлетворенное сознание, что какие бы открытия наука в этой области ни делала и какие бы выводы из них ни извлекала, Библия стоит всегда впереди и давно все это знает, как оно и должно быть, потому что Библия – глагол Божий, которым сотворено все, чего наука ищет на небе, на земле и в земле.

Но вопрос в том, все ли эти параллели безупречны, не делается ли ими насилия библейскому шестодневу?

Нечего, конечно, и говорить, что основная в опыте мысль о Боге, как творце мира, мысль библейская. Согласна с Библией и мысль о том, что творение состоит из трех основных актов всемогущества Божия – творения материи, творения системы животной жизни и творения человека, что эти три порядка творения отличны один от другого и что эволюция одного из них в другой – матepии в животную жизнь, а животной жизни в духовную жизнь человека невозможна. Связь, соединяющая их нематериальной природы и удивительное единство плана, между ними существующее, заключается в разуме Творца. Следовательно, мир – дело Мудрости, возымевшей намерение сотворить мир, свободной Воли и Всемогущества, приведших это намерение, когда нужно, в исполнение, а не какое-то великое единое и бессознательное, само собою и из самого себя развивающееся, целое.

Согласно с Библией также и мысль о том, что переход одной формы в другую внутри и каждого из этих основных порядков творения – материи в различные формы материи и жизни в различные формы жизни представляет собою дело непосредственного творчества Божия. Научные изыскания, говорить автор опыта, не дают основания для заключения, что все архетипы беспозвоночных, которые являются в силурийский период, возникли одни от других. Наука еще и доселе не открыла признаков, которые бы показывали, что позвоночным произошли от беспозвоночных, структура которых совершенно отлична, – что, напр., большие рыбы девонского периода произошли от предыдущей животной жизни, или громадные пресмыкающиеся промежуточного периода от рыб предыдущего, девонского. Нельзя доказать, что большие толстокожие, которые вдруг являются на сцену в третичную эпоху, суть потомки пресмыкающихся предшествующего периода.

Под условием признания, что переход и материи в различные формы материи совершался не сам собою, а по особому творческому действию Божию, не невозможно допустить применение к библейскому шестодневу и предположений Гершеля и Лапласа о происхождении планетной системы и образовании земного шара, не в виде, конечно, несомненной истины, а в качестве гипотезы, если только, впрочем, ученые гебраисты найдут возможным оставить за словами crelz, maimи rakiab тот смысл, в каком принимает их автор опыта. Такое применение находит для себя косвенное оправдание в словах ап. Петра, что «в начале Словом Божиим небеса и земля составлены из воды и водою» (2 посл., III, 5), а также и в словах книги Иова: «кто положил краеугольный камень земли, при общем ликовании утренних звезд»... (XXXVIII. 6, 7)? Cлова ап. Петра о составлении неба и земли из воды делают, может быть, намек на образование неба и земля из первоначальной газообразной материи, описываемой во 2-м стихебиблейского шестоднева, а слова книги Иова дают идею, что звезды, а стало быть и солнце, существовали раньше земли и, следовательно, раньше четвертого дня.

Но есть в опыте пункт, который, по-видимому, не мирится с текстом библейского шестоднева. Разумеем вопрос о днях творения. Автор опыта называет эти дни «космогоническими» и разумеет под каждым из них неопределенное пространство времени, измеряемое тою, только Богу ведомую, продолжительностью, какой требовало каждое творческое дело для своего полного осуществления. Каждый из творческих дней, говорить он, отмечен особым делом, и каждое такое дело одна из великих ступеней в осуществлении божественного плана, одна из великих фаз истории мироздания. Время тут не имеет важности. Оно было долго или коротко смотря по тому, как это было необходимо.

Такое понимание не мирится с текстом библейского шестоднева в том случае, если под днями творения разуметь обыкновенные дни, измеряемые обыкновенным утром и обыкновенным вечером и состояние из 24 часов. Но уже в святоотеческой литературе, рядом с пониманием дней творения в смысле обыкновенных суток, которого держались знаменитые толкователи шестоднева – Василий Великий, Григорий Нисский и Амвросий Медиоланский, мы встречаем, напр.. в лице 6л. Августина⁷, направление, склонявшееся к признанию творческих дней в смысле неопределенных периодов времени. И это последнее пони мание, по-видимому, не безосновательно.

Косвенное оправдание оно получает уже в тексте 1-ой главы книги Бытия, в которой еврейское слово уот, день, прилагается к трем следующим вещам: в5 стихе к новосотворенному свету: «и назвал Бог свет днем» (уот), в 14 стихе – к 24-часовому или суточному пространству времени, начавшемуся с появления солнца:«да будут светила... для знамений, и времен, и дней (уот) и годов» и в 16 стихе –к светлой половине суток: «...светило большее для управления днем (уот) и светило меньшее для управления ночью». В первом своем смысле, как свет, yom имеет мировое космическое значение и к такому или иному протяжению времени не имеет никакого отношения. Во втором значении, в значении суток, уот неприложим к первым трем творческим дням, потому что суточное и годовое время началось с четвертого дня, с появления солнца. Значит, 1 гл. Бытия не определяет, какое протяжение времени мы должны приписывать каждому из творческих дней, и, следовательно, не дает основания для признания их в смысле суток.

Между тем, в 4 стихе 2-ой главы Бытия слово уот употребляется для обозначения времени, несомненно, большего, чем сутки: «Вот происхождение неба и земли при сотворении их, в день (уот), когда Господь Бог сотворили, небо и землю, и всякий кустарник... и всякую полевую траву», и проч. Здесь, очевидно, словом уот обозначается весь период творения. В таком же значении слово уот встречается в псалмах и у пророков.

Предвозвещая народу израильскому плен, голод, войны и другие подобные действия, пророки нередко употребляли выраженья: «в тот день» (Иса. XVIIΙ, 5; Иер. IV, 9; Иез. XXX, 18), «в день ярости» (Иез. XX, 24), «в день гнева» (Плач. II, 21), «в день брани» (пс. 139, 8), «в день отмщения» (Иер. XLVI, 10), «воздаяния» (Исa. XXXIII, 4), и проч., разумея под этими выражениями весь цикл будущих злоключений. Пророк Исайясловом день обозначает все время общественного служения Мессии (Иса. XXIX, 18), а сам Иисус Христос–все продолжение своей земной жизни (Иoaн. VIII, 56). Наконец, по библейскому сказанию, в седьмой день Бог почил от всех дел своих: этот покой Божий не может быть, конечно, ограничиваем, одними сутками, а продолжается от сотворения миpaдоныне и будет продолжаться до скончания века.

В виду всех этих библейских оснований признание дней творенья в значении более илы менее продолжительных периодов времени, предполагаемых и требуемых научными фактами и выводами естествознанья, можно, по-видимому, считать допустимым и со стороны Библии.

М. Ястребов