Заключение. Заключительные замечания о пророческом служении в израильском царстве. Особенности пророческого служения в царстве иудейском

Рассмотрение частных фактов пророческого служения в израильском царстве показало нам все особенности пророческого служения в этом царстве в зависимости от его особенного политического и религиозного состояния. Мы видели, что израильские пророки были постоянными и бдительными стражами народа при его уклонениях от закона и ревностными охранителями истинной религии Иеговы и Его Завета. Все явления частной и общественной жизни Израиля, поскольку ими затрагивались религиозная, или нравственная стороны Моисеева закона, всегда останавливали на себе глубоко проницательный пророческий взор. Как политическое состояние Израиля и своевольная политика его царей, оторванная от теократических основ, были причинами всех ненормальностей гражданского и религиозного строя царства, так и деятельность в нем пророков до последних почти времен правления Ииуева дома поглощалась главными образом политическими злобами дня, сферою «настоящего», касаясь ближайшего будущего только по поводу злоупотреблений в настоящем, а отдаленного совершенно вскользь и мимоходом. Пылкая и упорная борьба пророков с религиозным своеволием царей при всегдашнем почти успехе на стороне пророков составляет выдающуюся внешнюю сторону пророческого служения в продолжительный период существования царства до Иеровоама II. В этот же период мы видели весьма нередкие случаи спасения пророками государства среди величайших опасностей, угрожавших ему разрушением. Не было забыто и дело религиозного научения народа: искореняя религиозные заблуждения народа, пророки словом и делом раскрывали истинные понятия об Иегове, научая в тоже время народ Его закону. Мы видели, что этой последней цели, а равно и прочим видам пророческого служения, как нельзя более соответствовали общества «сынов пророческих», или так называемые пророческие школы, известные только в израильском царстве и притом в самую опасную для истинной религии эпоху. Далее, пророческое служение в израильском царстве, как замечено нами, обнимало все стороны религиозно-нравственной, общественной и политической жизни, внося повсюду свое облагороживающее и улучшающее влияние, исправляя заблуждения народа и ошибки его духовных вождей, охраняя самостоятельность государства совне и неприкосновенность духовных благ Израиля внутри.

Если возможно какое-либо сравнение деятельности израильских пророков с известными нам ныне родами и видами деятельности, то мы с полным правом можем назвать указанных пророков – особенно первого длиннейшего периода (до Ионы) – деятелями общественными, религиозными и политико-теократическими в самом широком смысле слова, и частнее – охранителями и учителями истинной веры и нравственности, защитниками и спасителями отечества, руководителями и богомудрыми советниками вождей родного народа, утешителями несчастных, покровителями и помощниками обиженных и угнетенных и целителями всякого рода частных и общественных бедствий. Нужно заметить при этом, что служение их было слишком широко и многообъемлюще, чтобы его можно было подвести под один определенный вид деятельности обыкновенных людей. Особенное значение пророков в израильском царстве определяется теме, что они были единственными охранителями теократии в нем, заменявшими и совмещавшими в своей деятельности прочие теократические служения.

Мы видели выше и изменение в формах пророческого служения в израильском царстве во времени Ионы, которое мы назвали «новым периодом» пророчества. Но это изменение может быть названо только «формальным», а не «существенным»³³⁹. И действительно, при ближайшем рассмотрении, деятельность последних пророков десятиколенного царства представляет значительное сходство не только по существу, но даже относительно формы, со служением пророков предшествовавших периодов. Так, речи пророка Амоса по своей силе, сжатости и энергии, вполне напоминают краткие и сильные обличения пророка Илии, и потому Амос вполне заслуживает название «оратора в духе и силе Илии»³⁴⁰. Для более полного соответствия Амосу недостает величественных «дел» Илии, но они и не требовались по изменившимся обстоятельствам времени. Деятельность пророка Осии еще в большей мере соответствуем деятельности его предшественников. Его брак, как форма и средство пророческого служения, напоминает вполне особый род и способ служения прежних израильских пророков³⁴¹, а увещательный характер его речей, большей частью мягких, исполненных пламенной, нежной любви к своему народу, вполне отображает характер деятельности пророка Елисея, более вспомоществующего и благодеющего, нежели обличающего и карающего. Равным образом, обоим последним израильским пророкам (Амосу и Осии) не чуждо внимательное отношение и к внешней политике своих царей, которую они подвергают строгому обсуждению, напоминая в этом также своих предшественников (ср. 3Цар.20:35–42). За сходство двух указанных видов пророческого служения говорит и то обстоятельство, что оба они почти до падения царства существуют совместно, как это видно из примера пророка Одеда, который по 2Пар.28:9–15, вышедши навстречу Факею, возвращавшемуся из Иудеи с отрядом пленных, своей убедительной речью заставил царя даровать пленным свободу и отпустить их на родину. Главнейшее же отличие пророков нового (последнего) периода состоит в том, что они были не столько теократическими реформаторами, сколько учителями народа, проповедниками покаяния и провозвестниками судеб Израиля в ближайшем и самом отдаленном будущем.

Характерные черты и особенности, отличающие пророческое служение израильского царства, выступят для нас гораздо рельефнее и нагляднее при сопоставлении его с подобным же служением в царстве иудейском.

Пророческое служение в иудейском царстве от начала существования последнего, как отдельного царства, имеет совершенно другой характер, нежели в десятиколенном царстве – в зависимости от совершенно различных условий и отношений, имевших в нем место. Царство иудейское в самом себе заключало жизненные силы, – которые не могли быть подорваны вполне самыми тяжкими падениями, зависевшими от влияния на него царства израильского. Не смотря на обессиливавшее его от начала разделения постоянное соперничество с израильским царством, оно большей частью было крепче совне, нежели последнее. Гораздо опаснее для него была внутренняя порча, получившая сюда доступ, после того как иудейский царь Иосафат в своем ложном искании мира с Израилем (ср. 2Пар.19:2) породнился с безбожным домом Ахава и тем проложил путь всем ужасам идолослужения в доме Давида. Но царство при не оставлявшей его божественной помощи пережило эту опасность и царское правление, сообразно пророческим обетованиям, оставалось у дома Давидова во все время существования царства. В этом состояло бесконечное преимущество Иуды перед Израилем. Существование законной династии, освященной покоящимися на ней божественными обетованиями, именами знаменитых предков и преданиями старины, – правильное наследование трона членами царского дома, личное благочестие многих, восседавших на троне, царей и следование религии Иеговы, высокие правительственные доблести и мудрая политика царей – все это поддерживало чувство законности в народе и служило условием внутренней крепости и прочности государства, при которых и истинная религия гораздо менее подвергалась опасностям. При этих-то условиях народ сохранял верность правящему дому; в нем почти никогда не прорывался дух возмущений, который, раз овладевши народным сознанием, вынуждает и самых лучших правителей к искусственным средствам насильственного правления³⁴². Сами цари большей частью стояли на высоте своего призвания в служении теократии. Так, царь Аса лишил даже звания царицы свою мать за сделанный ею истукан Астарты (3Цар.15:13). При том же царе «весь народ клялся с радостью, что кто не взыщет Господа, Бога Израилева, тот должен умереть» (2Пар.15:14,15). Чтобы закрепить это настроение, сын Асы, знаменитый Иосафат, послал по всем городам значительное число избранных «князей», священников и левитов для научения народа закону и поставил судей, которым дал предписание творить суд Господень, а не суд человеческий (2Пар.17; 19). О многих из иудейских царей священный дееписатель замечает: «он делал угодное в очах Господних» (ср. 2Пар.25:2 и др.). Это суждение указывает не на одно личное поведение того, или другого, царя, а на характер его правления, – на то, какое наследие в религиозном отношении он оставил своему народу. Где это спасительное наследие сохраняло свою жизненную силу в народе, там хотя и могли встречаться тяжкие ошибки, грубые заблуждения высших и низших, однако заблуждение никогда не признавалось, как нечто справедливое и нормальное; чувство истины там не было так глухо, чтобы отпадение не сознавалось, как отпадение, и возвращение к истинным путям Иеговы считалось делом нормальным и необходимым. Таким образом, в правильности наследования трона, в сохранении его в роде Давидовом и в личном благочестии многих царей, заключалось условие и внутренней прочности, устойчивости и порядка в царстве иудейском, – и чистоты истинной религии, поддерживавшей основы общественной и государственной жизни.

Народ также большей частью держался истинной праотеческой веры и законного богослужения, сохраняя большую или меньшую верность закону Моисееву. Последнему способствовало и то обстоятельство, что в Иудее же находилось истинное святилище с духовным служением Иегове и со значительным и влиятельным институтом священства. Правда, и в царстве иудейском, под влиянием соседнего государства, нередко водворялось идолопоклонство и даже торжествовало над истинной религией³⁴³. Но и в таких случаях, особенно когда кем-либо из царей допускалось намеренное уклонение от истинной религии, сопровождавшееся допущением идолослужения со всеми его мерзостями и явлениями безнравственности, – к чему так склонен был еврейский народ, – и когда, следовательно, идолослужение проникало в народную массу, омрачая чистоту его религиозного сознания, оно довольно скоро и сознавалось, как отпадение от Иеговы. Обличительное слово пророков, за редкими исключениями (ср. 2Пар.24:19), находило себе внимание. Царь и большинство народа раскаивались и возвращались к прежним лучшим путям. Так было в Иудее до времени Ахаза и Манассии³⁴⁴.

Бесспорно, такому более высокому, сравнительно с царством израильским, религиозно-нравственному состоянию иудейского царства не мало содействовало законное священство, ставившее задачей своего призвания охранение интересов теократии, а иногда становившееся и средоточием религиозного движения при восстановлении истинной веры. Оно вовсе не было подобно своекорыстному и льстивому, стоявшему в услужении мирской власти, священству израильского царства, и стояло в совершенно других отношениях к царскому правлению. Опираясь на древние теократические основы и Моисеев закон, оно черпало в них свою жизненную силу и вовсе не было так унижено, как в израильском царстве и гораздо позже в иудейском, до полной зависимости от мирской силы; в большинстве случаев оно чувствовало себя глубоко оскорбляемым введением идолослужения и языческой политикой некоторых царей и нередко противопоставляло им энергическое противодействие. Священники образовали здесь подле пророков ту духовную силу, которая боролась с разного рода уклонениями от Иеговы, как путем открытого противодействия, так и путем научения народа закону Иеговы. В том и другом отношении священники исполняли значительную часть того служения, какое, за отсутствием законного священства, в израильском царстве пришлось на долю пророков. Так, здесь перед нашим взором восстает благородный образ первосвященника Иодая, который спас от жестокой Гофолии последнего, еще малолетнего, законного наследника трона Иоаса, способствовал его возвышению на трон и истреблению нечестия, готового погубить иудейское царство, – был постоянным руководителем и наставником неопытного царя, – своей энергичной деятельностью исправил сильно поврежденный храм и восстановил истинное богослужение (4Цар.11; 12). Силу и мужество священства испытал на себе и могущественный царь Озия (2Пар.26). После всех его побед, читаем мы у священного дееписателя, «возгордилось сердце его на погибель его и он сделался преступником пред Господом, Богом своим, ибо вошел в храм Господень, чтобы воскурить фимиам на алтаре кадильном» (2Пар.26:16). Но за ним вошел первосвященник Азария и с ним 80 священников Господних, «людей отличных», и воспротивились они Озии, говоря: «не тебе, Озия, кадить Господу, а священникам», освященным для этого; ты поступил незаконно и не будет тебе это в честь пред Господом Богом». Озия разгневался, но тотчас же явилась проказа на лице его, и он принужден был удалиться из храма и затем, оставаясь до самой смерти прокаженным, был отлучен от дома Господня и царского правления (2Пар.26:17–21). Совершенно другое мы видели в израильском царстве, где самовольные и непризванные священники не противились ни своеволию Иеровоама I, ни еще более гибельному своеволию в религии – Ахава. Правда, и в Иудее мы не всегда видим священников влиятельными, непоколебимо защищающими дело Иеговы и борющимися за прочность теократии с силами, противными ей, насколько отчасти можно заключать об этом на основании известия (4Цар.16:10,11; 15:16) об исполнении воли нечестивого Ахаза священником Урией, построившим языческий жертвенник по тому «образцу, который прислал царь Ахаз из Дамаска» (4Цар.16:11). Но за весьма немногими исключениями священники, вообще верные своему призванию, подле истинных пророков оказывали сильнейшее противодействие язычеству и обнаруживали свою силу в борьбе с нечестием. Если таким образом и цари из Давидовой династии в общем не забывали своей задачи, по смыслу данных этой династии обетований, и были охранителями теократия, – если и священники с различным успехом, но большей частью мужественно, боролись против возвышавшегося по временам в Иудее язычества, – если и святыня религии большей частью оставалась неприкосновенной при существовании законного святилища и правильных богослужебных учреждений, то здесь гораздо меньше предлежало задач пророкам, чем в соседнем израильском царстве. Охранение теократического порядка в нем не было исключительно усвоено пророкам, как в Израиле; они восполняли лишь недосмотры священников и царей в служении теократии (ср. 2Пар.15:1; 16;7; 20:37). Потому, быть может, деятельность иудейских пророков за некоторые периоды и не составляет предмета особого повествования у священного историка.

Далее, насколько можно судить по сохранившимся в священных исторических книгах сведениям о деятельности иудейских пророков, она ограничивалась главным образом служением посредством слова, не выражаясь, как это было в Израиле, в непосредственной религиозно-преобразовательной деятельности, которая принадлежала в Иудее главным образом священникам и царям. Потому-то мы не видим здесь столь величественных и чудесных деяний пророков, как это было в израильском царстве. И вообще весьма вероятно, что деятельность пророков здесь имела более внутренний, чисто духовный, нежели внешний политический характер, выражаясь в чисто-духовном воздействии на внутреннюю жизнь народа, в наблюдении за верностью последнего и его вождей Иегове и дарованному Им закону, в предостережениях их от возможных уклонений с пути следования закону и в увещаниях и обличениях царей и народа в случаях действительных уклонений от закона. – Так как, далее, положение пророков в Иудее было гораздо менее затруднительным, нежели в Израиле, где не было ни законных богослужебных учреждений, ни законного священства, где пророки находились во всегдашней борьбе с царями, – здесь же, наоборот, пророки находили опору и поддержку в непрерывно существовавших теократических учреждениях и в согласной большей частью с требованиями закона религиозной политике царей, – то им и не было надобности учреждать новые опоры для поддержания основ теократии, для охранения истинной религии в её чистоте и для расширения своей плодотворной деятельности. Потому-то мы вовсе не видим в иудейском царстве пророческих союзов, или обществ, известных под именем «пророческих школ», которым в царстве израильском, при руководстве важнейших пророков, принадлежала широкая общественная деятельность. В исторических известиях об иудейском царстве мы видим всегда выступающими только отдельных пророков, непрерывный ряд которых можно проследить почти без промежутков до самого плена Вавилонского. Так, при Ровоаме мы видим действующим в Иерусалиме пророка Самея при нашествии Сусакима (2Пар.12:5). При Ровоаме же за ним следует пророк Адда, записавший историю Ровоама (2Пар.12:15; 13:22). Далее, при Асе известны следовавшие один за другим – Азария, сын Одеда (2Пар.15:1) и Анания (2Пар.16:7). Первый ободрял царя к искоренению идолослужения (2Пар.15:8), а последний обличал Асу за союз с Сирийцами в войне с Ваасою – вместо упования на помощь Божию, и за это обличение посажен в темницу (2Пар.16:7–10). При Иосафате упоминается Ииуй, сын Анании (2Пар.19:2), уже известный нам по своему обличению Ваасе, и Елиезер (2Пар.20:37) – оба обличавшие Иосафата за союзы с нечестивыми израильскими царями; при нем же упоминается и Иозиил левит (2Пар.20:14), своей деятельностью вполне напоминающий пророка (2Пар.20:15–17). Вообще же при Иосафате пророческая деятельность отступает на задний план перед деятельностью влиятельных священников, – особенно, когда Иосафат послал особых избранных людей для научения народа закону (2Пар.17:7). По смерти Иосафата – при Гофолии мы видим особенно деятельными священников с их преобразовательным влиянием в области религии. В правление Иоаса известен своей плодотворной деятельностью пророк Иоиль. При преемнике Иоаса – Амасии упоминаются в 2Пар.25, два безымянных пророка, из которых один требует отпущения назад израильских наемников при походе против Эдома, а другой обличает царя за введение им эдомского идолослужения. Деятельность всех указанных пророков не имеет ни того всеобъемлющего значения, какое имела деятельность пророков израильского царства, ни прямого отношения к последнему. Явление пророка Исаии – при Ахазе – полагает начало новому периоду пророчества в Иудее, но этот новый вид пророческого служения имеет вполне те же черты, какие мы признали за израильским пророчеством при последних пророках десятиколенного царства: Ионе, Амосе и Осии.

Итак, как мы сейчас видели, все поименованные иудейские пророки являются изолированно и действуют поодиночке. Тем не менее, некоторые раввины предполагали существование и в иудейском царстве собственных пророческих школ до самого плена Вавилонского, опираясь при этом на 4Цар.22:14, где под словом משנּה, употребленном для обозначения места жительства пророчицы Олдамы, разумели учебное здание (אולפנא בּית), находившееся вблизи Иерусалимского храма³⁴⁵. Гретц также на основании многих отдельных замечаний книги пророка Исаии (например Ис.8:16; 23:18; 24:24; 27:4; 54:13 и др.) предполагает существование в Иудее правильно организованной школы, стоявшей под руководством пророка Исаии, и кружок «анавимов» около него, «которые образовали учреждение, вполне соответствующее обществу «пророческих учеников» в десятиколенном царстве, но в тоже время и несколько отличное от последнего». Отличие это, по его мнению, состояло в том, что «ученики» Илии и Елисея соблюдали главным образом внешность назорейства (как это будто бы вытекает из слов Амоса – Ам.2), – тогда как у «анавимов» нет и следа этого назорейства. «Среди них, говорит Гретц, бесспорно находились левиты, жившие при храме и прославлявшие Бога священными песнями, исполняемыми под аккомпанемент музыкальных инструментов». За существование тут левитов – по Гретцу – говорит большая часть псалтири, «совершенно непонятная без этого предположения». При Езекии – по его же предположению – «анавимы вращались при дворе и играли здесь влиятельную роль»³⁴⁶. Но это предположение Гретца, равно как и раввинов о школе Олдамы, совершенно бездоказательно и основано на произвольном и тенденциозном толковании различных мест книги пророка Исаии. Правда, около важнейших иудейских пророков, каковы Исаия и Иеремия, могли собираться небольшие кружки друзей и последователей, среди которых во время отпадение народа от Иеговы слышалось и охотно воспринималось божественное слово и было передаваемо в назидание последующим поколениям, но о существовании пророческих обществ с тем же строем и с теми же задачами, как это было в израильском царстве, тут не может быть и речи. О них молчит история, – пророческие писания не дают ни малейших оснований к предположению их существования, а обычное состояние религии и нравственности в Иудее, а равно и положение в ней пророков, исключает саму необходимость их существования.

Заканчивая этим свое обозрение, мы должны сказать, что различные формы пророческого служения в обоих царствах вызывались таким, или иным, состоянием теократии и вполне зависели от различных исторических обстоятельств: критическое состояние теократии и опасности, угрожавшие ей в израильском царстве, сообщали пророческому служению в нем характер грозный и величественный, а вместе с тем более внешний и многообъемлющий, и вызвали новое явление в пророчестве – пророческие общества, – и наоборот: сравнительная прочность теократических основ в иудейском царстве и охранение их обыкновенными служителями теократии отодвигали в нем пока (в первые два столетия существования царства) служение пророков на задний план и сообщали ему характер более спокойной, чисто внутренней, духовной деятельности.