Глава 13
Умовение Господом ног учеников (1–11) и беседа после сего (12–20). Указание предателя и удаление его с вечери (21–30). Прощальная беседа Господа с учениками (начало: 31–38).
1. Ин. 13:1.
Перед праздником Пасхи Иисус, зная, что пришёл час Его перейти от мира сего к Отцу, явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их.
Ин. 12:1, 8:20; Мф. 26 п.; Мф. 16:28.
Пред праздником Пасхи: о Пасхе см. прим. к Мф. 26:2. – Что пришёл час Его и пр. (ср. 7 и прим.), т. е. настало время Его смерти (см. прим. к 12:27–28) и чрез смерть – прославления Его в воскресении и вознесении к Отцу Небесному. – Перейти от мира: «высоко знаменательно евангелист называет смерть Его переходом» (Злат.) «по причине вознесения Его по воскресению» (Феофил.). – Возлюбив Своих и пр.: Господь – воплощённая любовь, всегда любил всех, особенно последователей Своих; но в эти последние дни и часы Своей земной жизни эти чувства любви к ним возросли, так сказать, до высшей степени – до конца возлюбил их, совершенно, вполне, «не опустил ничего, что следовало сделать тому, кто сильно любит» (Феофил.). Эта полнота любви выразилась во всех Его действиях в отношении к ним в продолжение этих последних часов Его земной жизни. Первый пример её евангелист указывает в событии умовения Господом ног учеников Своих во время последней вечери Его с ними. – Своих: Своими (собственными) в частном и тесном смысле слова называются здесь св. апостолы, как представители в настоящем случае всех верующих во Христа, которые все суть Свои Господу и Богу в смысле особенной близости Его к ним (ср. Еф. 2:19). – Сущих в мире: остающихся ещё в мире, на земле, тогда как Ему пришёл час перейти от мира к Отцу.
2. Ин. 13:2.
И во время вечери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его,
Мф. 26 п. Ин. 13:27, 6:70; Лк. 22:3, 31.
3. Ин. 13:3.
Иисус, зная, что Отец всё отдал в руки Его, и что Он от Бога исшел и к Богу отходит,
4. Ин. 13:4.
встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался.
5. Ин. 13:5.
Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан.
Во время вечери: так как после этой вечери Господь с учениками удалился в сад Гефсиманский, где ночью был взят, утром судим и около полудня распят, то, значит, эта вечеря была накануне Его смерти и, следовательно, это была та же вечеря, о которой говорят первые три евангелиста, как последней вечери Господа с учениками, на которой был вкушаем агнец пасхальный и было установлено таинство Евхаристии (Мф. 26 и далее; Мк. 14 и далее; Лк. 22 и далее). Это было в четверток 13 числа месяца Нисана (конец нашего марта), за сутки до законного времени вкушения агнца пасхального (14-го Нисана вечером). Господь совершил пасху за сутки ранее, потому что в законный день пасхальной вечери Он, как истинный пасхальный агнец, должен был быть и был принесён в жертву на кресте, обычай же позволял вкушать пасху, особенно пришедшим в Иерусалим из Галилеи, и ранее назначенного законом времени, чем и воспользовался Господь. – Евангелист, восполняя и в этом случае, как и в других, сказания первых трёх евангелистов и опуская описанное уже ими, не говорит ни о вкушении на этой вечери агнца пасхального, ни об установлении таинства Евхаристии, как уже об известном его читателям из первых Евангелий, а описывает только событие, опущенное ими, – умовение Господом ног учеников и речь в изъяснение сего действия Своего. – Когда диавол уже вложил и пр.: первые два евангелиста повествуют, что ещё накануне сего дня (в среду вечером), после вечери в Вифании, где Господь помазан был женою грешницею, Иуда условился с членами Синедриона предать им Господа (Мф. 26:6–14 и далее и прим.; Мк. 14:3–10 и далее; ср. Лк. 22:1–6 и прим.); следовательно, условие предательства уже состоялось, что евангелист и означает словами – диавол уже вложил в сердце Иуды предать Его (ср. прим. к Лк. 22 и Ин. 13:27). – Зная, что и пр.: т. е. хотя знал вполне о Своём божественном достоинстве и величии, но столько смирил Себя, что взял на Себя дело раба и умыл ноги ученикам. «Евангелист выражает своё удивление, что Тот, Кто так велик и высок, Кто пришёл от Бога и к Богу отходит, Кто всё содержит в Своей власти, – что Он совершил это (умыл ноги) и, несмотря на всё Своё величие, не возгнушался принять на Себя такое дело» (Злат.). – Отец всё отдал в руки Его: см. прим. к Мф. 11 и Мф. 28:18. – От Бога исшел: см. прим. к 8:42. – К Богу отходит: см. ст. 1 и прим. к 6:61–62. – Встал с вечери: из этого выражения, а равно из последующего, что Господь, умыв ноги ученикам, опять возлёг (ст. 12), видно, что умовение Господом ног ученикам было не пред вечерей, а в продолжение вечери (ср. ст. 2: во время вечери). Был обычай перед вечерей омывать ноги; это делал обыкновенно слуга дома (1Цар. 25:41); обычай этот, впрочем, не всегда соблюдался (ср. Лк. 7:44), не был соблюдён, как видно, и теперь в малом обществе Господа, почему-то, вероятнее всего потому, что Господь Сам имел в виду показать ученикам пример смирения и самоотверженной любви. Евангелист Лука повествует, что на этой вечере между учениками Господа произошёл спор – кто из них больше (Лк. 22:34); может быть, по поводу этого спора Господь, чтобы показать ученикам пример смирения и взаимной любви, и омыл ноги учеников Своих; тем более вероятно таковое предположение, что речь Господа по поводу этого спора у ев. Луки и речь Его после умовения ног у Иоанна имеют значительное сходство (особенно Лк. 22:26–27; Ин. 13:13–15). Спор этот, по ев. Луке, был во время вечери, и по Иоанну омовение ног было во время вечери; спор, по ев. Луке, был уже после указания на Иуду как предателя, омовение же ног по Иоанну – до указания; но надобно принять за несомненное, что указание предателя на вечере последовало, по крайней мере, два раза: в первый раз тихо (так что смущённые ученики не заметили) утвердительным ответом на вопрос Иуды (Мф. 26:25; ср. Злат., и Феофил.), в другой – подаянием Иуде куска (Ин. 13:26). Впрочем, повторим, что евангелисты не в строгой хронологии повествуют о частных событиях как из всей жизни Христовой, так, в частности, и из истории страданий и воскресения Господа. Своеобразно сопоставляют они частные события, будучи в общем сходны, так что сказания их восполняются одно другим и из сопоставления всех их выходит связная и последовательная история. – Встал с вечери, когда другие возлежали, вероятно, после вкушения агнца пасхального и первой или второй чаши (см. прим. к Мф. 26:2), когда Господь сказал уже ученикам, что между ними есть предатель и у них, может быть, по этому поводу зашёл спор, кто больше (ср. прим. к Лк. 22:24). – Снял с Себя одежду, т. е. верхнюю (см. прим. к Мф. 5:40). – Взял полотенце, которым намерен был отирать ноги учеников по умовении их, и препоясался, как делали рабы, когда служили господину (ср. Лк. 17 и прим.). – Влил воды в умывальницу: Сам же, исполняя до мелочей обязанности слуги. Вода, вероятно, тут же или близ приготовлена была для сей цели, и Господь наполнил ею сосуд, употреблявшийся при сих случаях, и начал омывать ноги учеников и отирать их полотенцем.
6. Ин. 13:6.
Подходит к Симону Петру, и тот говорит Ему: Господи! Тебе ли умывать мои ноги?
7. Ин. 13:7.
Иисус сказал ему в ответ: что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после.
8. Ин. 13:8.
Пётр говорит Ему: не умоешь ног моих вовек. Иисус отвечал ему: если не умою тебя, не имеешь части со Мною.
9. Ин. 13:9.
Симон Пётр говорит Ему: Господи! не только ноги мои, но и руки и голову.
10. Ин. 13:10.
Иисус говорит ему: омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь; и вы чисты, но не все.
11. Ин. 13:11.
Ибо знал Он предателя Своего, потому и сказал: не все вы чисты.
Подходит к Симону: из рассказа видно, что Симон был не первый, к коему Он подошёл (ср. Злат., и Феофил.); вероятно, он возлежал не близко от Христа (ср. ст. 24), а Господь начал с ближайших к Нему. (О возлежании на вечерях см. прим. к Мф. 23:6 и Лк. 7 и далее). Пётр поражён был таковым смирением Господа особенно (ср. Вас. В. 5; 22), и – тогда как прочие ученики, может быть, в смущении беспрекословно давали Господу совершать омовение ног их – он возразил против сего и воспротивился. Св. Златоуст и бл. Феофилакт делают догадку, что Господь умыл сначала ноги Иуды, который по дерзости своей не воспротивился сему, а потом подошёл к Петру. – Тебе ли – Мессии исполнять обязанность раба в отношении ко мне – рабу Твоему, Тебе ли умывать ноги мои? – Ты теперь не знаешь: т. е. не разумеешь внутреннего смысла того действия, которое Я теперь совершаю. Пётр видел только внешнее действие Господа – исполнение Им обязанности раба, и глубоко поражён был этим, но уразуметь более глубокий смысл сего действия должен был, по слову Господа, после, т. е. после имеющего сейчас последовать разъяснения Господом смысла его (ст. 12 и далее), и потом уразумевать более и более всю глубину смысла сего действия опытами всей жизни и апостольской деятельности – в отношении к верующим во Христа. – Не умоешь ног моих вовек: т. е. никогда. Ответ, вызванный смирением и благоговением пред Господом Петра, показывал, однако же, истину слов Христовых, что он ещё не понимает внутреннего смысла сего действия, и Господь должен был высказать ему угрозу, чтобы образумить его и заставить повиноваться Себе. – Если не умою тебя, не имеешь части со Мною. Не иметь части, значит не участвовать в чём-либо. Господь не указывает здесь, в чем Пётр не будет иметь части с Ним, – предполагается ни в чём, т. е. Господь угрожает отлучением Петра от Себя, отлучением его от общения с Собою. Это показывает, какой глубокий нравственный смысл соединяется с сим действием Спасителя, если Пётр, узнав смысл сего действия, уклонившись в образе своей деятельности от сего смысла, не может быть участником с Христом в Его мессианской деятельности. Этот высший смысл действия Христа объясняется далее, ст. 12 и далее (см. примеч.). Омовение есть древнесвященный символ духовно-нравственного очищения. Смысл слов Христовых, значит, таков: если Я не очищу тебя духовно, как хочу теперь очистить (омыть) твои ноги, то ты не будешь участвовать со Мною в совершении Моего мессианского дела и, следовательно, не будешь участником Царства Моего. – Не только ноги мои, но и руки и голову: ответ показывает, что Пётр понял теперь только внешний смысл (внутренний он должен был уразуметь после) слов Господа, т. е. что Он требует только Его послушания и грозит в случае неповиновения отделением от Себя и Своего общества, а потому с живостью и стремительностью выражает желание повиноваться Ему более чем другие; другим умыты только ноги, он предлагает умыть и другие открытые части тела – и руки и голову. «Горяч в сопротивлении, но ещё горячее в изъявлении согласия, а то и другое – от любви» (Злат.). Я, говорит этими словами Пётр, покорнее всех, только не лишай меня части с Тобою. Как в этой частной черте характеризуется Симон Пётр, который решается идти к Господу по волнам и вопиет – погибаю, который ударяет раба архиереева ножом и потом убегает, который проникает во двор, где судили Господа, там отрекается от Него и уходит с горькими слезами! – Иисус говорит и пр.: в ответе Своём на эти слова Симона Господь отчасти указывает ему и вместе прочим ученикам, которые также могли не понимать Его действия, на тот высший смысл, какой в нём заключается, но указывает ещё несколько загадочно, а евангелист далее поясняет эту загадочную речь. – Омытому нужно и пр.: простой буквальный смысл слов Господа таков, что кто омыт, тому более ничего не нужно, как только омыть ноги (к которым на дороге может пристать нечистота), потому что, как омытый, он чист всем телом, кроме ног. – Но дальнейшие слова – и вы чисты, но не все – показывают, что под простым буквальным смыслом изречения скрывается другой высший смысл, именно: кто из вас (апостолов) достиг уже нравственного очищения духа в общении со Мною, подобно очистившему тело своё омовением, тому нужно только очищение от неизбежных в жизни частных греховных пятен, как омовение одних только ног омытому; он вообще чист в своей нравственной личности, ему нужно не всецелое, но частное омовение – очищение. Это – частное покаяние пред Богом во грехах своих. – И вы чисты, продолжает Господь, делая применение только что высказанной общей истины к Своему малому обществу, и – вы чисты в том смысле, в каком говорил Я об омытом, вы стяжали себе в общении со Мною эту нравственную чистоту вообще (ср. 13:10), и вам нужно только частное очищение, как омытому – омовение только ног; но не все вы таковы, заключает Господь: есть один между вами, который из общения со Мною не вынес этой нравственной чистоты духа и остаётся нечистым. Так объясняет сам евангелист изречение: вы чисты, но не все, ибо, говорит, знал Он предателя Своего (ср. 6 и прим.).
12. Ин. 13:12.
Когда же умыл им ноги и надел одежду Свою, то, возлёгши опять, сказал им: знаете ли, что Я сделал вам?
13. Ин. 13:13.
Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то.
14. Ин. 13:14.
Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу.
Лк. 22:26; Рим. 12:10; 1Тим. 5:10.
15. Ин. 13:15.
Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам.
Возлёгши опять: вечеря, прерванная умовением ног, продолжалась, обряды пасхальной вечери совершались, и во время их Господь продолжал Свою последнюю беседу с учениками. Как видно из сопоставления сказаний об этом Иоанна со сказаниями первых евангелистов, Иоанн передаёт не всё, что говорил в это время Господь (как и каждый из первых евангелистов не всё передаёт), а только то, что относилось к описанному им умовению ног и указанию предателя. Зато беседу Господа с учениками, по удалению предателя, он один передаёт весьма подробно, восполняя первых евангелистов. – Знаете ли, что Я сделал вам? «Спрашивает незнающих, дабы возбудить их к вниманию» (Евф. Зиг.). Знаете ли, какой смысл имеет это Моё действие? Приступает к тому, о чём сказал Петру, что уразумеет после. – Учителем и Господом: первое название относится к Его учению, второе – к Его власти и силе. Так звали они Господа как Мессию, коего они были учениками и вместе рабами (ст. 16). – И вы должны умывать друг другу ноги: «следовало бы сказать: тем более вы – рабы; но Он предоставил это совести слушателей» (Злат.). Так как умовение ног имело высший нравственный смысл, то узаконивает Господь не самое это внешнее действие – умовение ног, но все те нравственные действия, какие обозначаются этим внешним действием. Это, прежде всего, все и всяческие нравственные действия, какие заключаются в понятии деятельной любви к ближним вообще, выражающейся в смиренном служении им и в особенности – как показывает ст. 10 – в таких самоотверженных и смиренных действиях, которые имеют целью – нравственное очищение и освящение ближних. Как Господь таковую деятельную любовь показал в Своём примере, омыв, как слуга, ноги учеников, будучи их Учителем и Господом, употребив это внешнее действие как символ духовно очищающей и освящающей их любви своей, так и они – с такой же самоотверженной любовью должны действовать в отношении взаимном и ко всем верующим, имея целью нравственное очищение и освящение. В лице апостолов даётся заповедь эта всем верующим, ибо таковая любовь – основоположение нравственное всего христианства. Вот почему Господь и говорил Петру, что если он не подчинится этому основоположению нового закона, то не будет иметь части с Ним. Принимать же всё это изречение в прямом буквальном смысле взаимного между христианами умовения ног не позволяет вся история, в которой мы не видим всеобщности этого обычая, даже между самими апостолами. Он встречается в апостольской истории только как один из видов добродетели гостеприимства (1Тим. 5:10).
16. Ин. 13:16.
Истинно, истинно говорю вам: раб не больше господина своего, и посланник не больше пославшего его.
Ин. 15:20; Мф. 10:24; Лк. 22 д.
17. Ин. 13:17.
Если это знаете, блаженны вы, когда исполняете.
Раб не больше господина своего и пр.: изречение это, которое Господь не раз употреблял в различных приложениях (Мф. 10:24; Лк. 6:40; Ин. 15:20), выражает здесь, по связи речи, ту мысль, что меньший не должен стыдиться делать то, что делает больший. Я, Господь и Учитель ваш, показал вам пример, поступайте так и вы – ученики и рабы Мои. Но Господь знал, что легче одобрять добродетель смирения и самоотверженные действия любви и удивляться им в других, чем исполнять на деле самому, а потому обещает блаженство не тем, кто знает только, что должно поступать так, а тем, кто действительно поступает, кто на деле исполняет эти добродетели. – Блаженны: см. прим. к Мф. 5:3.
18. Ин. 13:18.
Не о всех вас говорю; Я знаю, которых избрал. Но да сбудется Писание: ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою.
Ин. 13:11, 17:12; Пс. 40:10; Деян. 1:16; Мф. 26:23.
19. Ин. 13:19.
Теперь сказываю вам, прежде, нежели то сбылось, дабы, когда сбудется, вы поверили, что это Я.
Не о всех вас говорю: говорю именно, что вы блаженны, как не о всех вас сказал, что вы чисты (ст. 10–11). «Есть между вами один, который не будет блажен и не исполнит сего» (Август.). – Я знаю, которых избрал, но – и пр.: знаю вас, знаю ваши нравственные качества, так что не ошибаюсь, если говорю не обо всех вас, что вы блаженны; знаю вас потому, что Я вас избрал, т. е. в особенные орудия устроения Моего Царства, в апостолы, и знаю также, что по особенному предопределению Божию избрал и такого, который не будет блажен вместе с вами, но которого избрание совершилось, да сбудется Писание, говорящее пророчески о предателе Моём. (Да сбудется Писание, см. прим. к 12 и парал.). – Ядущий со Мною хлеб и пр.: изречение взято из псалма 40 (ст. 10). В этом псалме изображаются страдания праведника, и потому псалом этот имеет характер типологически-пророческий, так как в нём содержится идея страждущего праведника – Мессии. В числе страданий псаломского праведника, которые он претерпевает, псалмопевец представляет вероломство в отношении к нему друга его. Господь Иисус прилагает эту черту к Иуде в отношении его к Нему, указывая в этом исполнение ещё древнего пророчества. – Поднять пяту: с угрозою нанести удар и, может быть, смертельный (раздавить), есть образ злодейского покушения на жизнь. Таковым злодеем является здесь человек приближённый, с которым вместе разделялась трапеза (знак дружества или вообще близости); в поступке этого человека выражается, таким образом, крайнее вероломство. Таковым представляется и поступок Иуды здесь, хотя преступность его гораздо тяжелее, так как предмет вероломства здесь не простой человек, но Мессия. – Прежде, нежели сбылось: т. е. предательство. – Вы поверили, что это Я: т. е. Я Мессия, которого вы называете Учителем и Господом, несмотря на то, что буду предан на страдания Моим учеником. Действиями Господа в отношении к предателю, как будто зависящего от воли предателя – ученика, ученики могли соблазниться. Господь, указывая им действие в сем Божие, ещё задолго предречённое псалмопевцем, поставляет дело так, что поступок Иуды послужит только к укреплению их веры в Господа.
20. Ин. 13:20.
Истинно, истинно говорю вам: принимающий того, кого Я пошлю, Меня принимает; а принимающий Меня принимает Пославшего Меня.
Ин. 20:21; Мф. 10:40; Лк. 9:48, 10:16.
Для большего и сильнейшего утверждения веры учеников, которая не должна колебаться в них предательством Иудиным, Господь указывает им на величие их будущего служения делу Мессии: принимающий того, кого Я пошлю и пр. Это изречение Господь ещё прежде предложил ученикам Своим, посылая их на проповедь (Мф. 10 и прим.), и теперь, ввиду предстоящих страданий Своих, повторяет его. Нетрудно заметить, что изречения Господа в рассматриваемой речи Его, со ст. 16-го, имеют несколько отрывочный характер. Это показывает, что евангелист приводит не всю Его речь, говорённую во время последней пасхальной вечери, и её надобно дополнять сказаниями первых трёх евангелистов о сем, в особенности ев. Луки (22 и далее).
21. Ин. 13:21.
Сказав это, Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня.
Возмутился духом (ср. прим. к 12:27; 11, 33 и 38): указание на ученика-предателя сделано было уже Господом во время пасхальной вечери и сделано прямо (ср. прим. к ст. 2–5; ср. Мф. 26 и далее; Мк. 14 и далее; Лк. 22 и далее), но тихо. Возникший между учениками спор о первенстве и омовение Господом ног Своим ученикам несколько изгладили тяжёлое и тревожное впечатление сего указания; Иуда же и по прямому указанию на него как предателя (чего, впрочем, не приметили в смятении ученики), продолжал возлежать на вечери, прикрываясь лицемерием и нахальством. Это лицемерие и нахальство ученика, уже продавшего Господа и Учителя своего, но нагло продолжающего притворяться одним из верных Ему учеников и остававшегося всё ещё в малом святом обществе в важнейшие для него минуты, глубоко возмутило Господа, и Он вновь с силой и некоторой напряжённостью напомнил ученикам, что среди них – предатель. На эту силу и некоторую напряжённость речи, излившейся из возмущённого духа, указывают выражения евангелиста: и засвидетельствовал и сказал: истинно, истинно говорю вам. – Предаст Меня: см. прим. к Мф. 26 и парал.
22. Ин. 13:22.
Тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит.
Озирались друг на друга: снова произошло между учениками то же движение, как и при первом объявлении о предателе пред умовением ног (Лк. 22:23); с недоумением смотрели они друг на друга, надеясь по выражению лиц узнать точнее, о ком снова заговорил Господь как о предателе. Прежде, опечаленные, они спрашивали Господа – не я ли, не я ли; спрашивал лицемерно и Иуда и тем ненадолго успел прикрыть от других свой замысел, так как ответ ему Господа сказан был, по всей вероятности, тихо – для него одного. Теперь же дело было несколько иначе, как показывает дальнейшее повествование.
23. Ин. 13:23.
Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса.
24. Ин. 13:24.
Ему Симон Пётр сделал знак, чтобы спросил, кто это, о котором говорит.
25. Ин. 13:25.
Он, припав к груди Иисуса, сказал Ему: Господи! кто это?
26. Ин. 13:26.
Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту.
Которого любил Иисус, т. е. особенно любил. Единодушное предание всей христианской церкви свидетельствует, что так обозначает себя сам писатель Евангелия Иоанн (ср. Ин. 19:26, 20:2, 21:7, 20), и что на тайной вечере он именно возлежал на персях Господа. – Возлежал у груди: т. е. рядом с Господом от лица Его (спереди), так что удобно мог наклонить свою голову к груди Господа (см. прим. к Мф. 23:6). – Сделал знак: выражение показывает, что Пётр возлежал не близко, но душою был близок к возлюбленному ученику Господа. Он надеялся, что Господь точно скажет Своему возлюбленному ученику, о ком Он именно говорит как о предателе. – Припадши к груди Иисуса: т. е. приклонив голову на грудь Его, прикоснувшись головою к груди Его. – Обмакнув кусок хлеба, подам: в продолжение пасхальной вечери глава семейства иногда раздавал возлежащим куски хлеба, обмакивая их в блюде с жидким кушаньем (см. прим. к Мф. 26:2), чем символически обозначались блага земли обетованной, текущей мёдом и млеком. Этот обычай означал иногда особое благоволение главы дома к тому, кому подавал такой кусок, и в таком случае он подавался не всем. Господь воспользовался этим обычаем теперь для указания спрашивавшему ученику предателя. Прежде Он говорил, что предатель – тот, кто вместе с Ним опускает руку в блюдо (Мф. 26:25), теперь ещё яснее указывает подаянием ему куска хлеба. Это был, может быть, последний на этой вечери зов любви Господней к предателю, последнее призвание его к покаянию. Но с омрачённой душой Искариота произошло совершенно противное.
27. Ин. 13:27.
И после сего куска вошёл в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее.
Ин. 13:2; Лк. 22:3; Мф. 26:25.
28. Ин. 13:28.
Но никто из возлежавших не понял, к чему Он это сказал ему.
29. Ин. 13:29.
А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: купи, что нам нужно к празднику, или чтобы дал что-нибудь нищим.
30. Ин. 13:30.
Он, приняв кусок, тотчас вышел; а была ночь.
Вошёл в него сатана: Иуда отверг этот последний и решительный зов любви к покаянию, и с этой минуты злой дух окончательно овладел его душою, что евангелист наглядно изображает выражением – вошёл в него сатана. Вселение злого духа в душу человека, или овладение душою, имеет свои степени, как и вселение в душу человека Духа Святого. Евангелист Лука (Лк. 22:3) совокупляет эти степени вселения сатаны в душу Искариота в единократное действие сатаны пред уходом его к членам Синедриона для того, чтобы условиться о предании им Христа. Иоанн же различает эти степени, показывает постепенность вселения. Чрез страсть сребролюбия сатана проник в душу ученика (Ин. 12:6), потом полнее овладел его сердцем (Ин. 13:2) и наконец, решительно вселился в него (ст. 27, ср. Феофил.). Господь видел, что происходит в сердце Иуды, и дал ему благовидный повод или, точнее, повеление удалиться с вечери. Он, однако же, не хотел прямо и решительно объявить ученикам, что теперь именно пойдёт Иуда совершить своё предательство, не хотел, зная, что оно должно совершиться по воле Божией, не хотел, чтобы ученики не предприняли каких-либо насильственных мер против Иуды и не возымели бы тщетной мысли воспрещать божественное предопределение. Он сказал только Иуде, так что другие ученики не поняли Его речи, чтобы он приводил в исполнение скорее то, что задумал и уже наполовину сделал, условившись с врагами Его о предательстве. – Делай скорее: это – властительное приказание и вместе благовидный повод Иуде оставить святое общество и, не медля, приводить в исполнение задуманное преступление. – Никто не понял, следовательно, и сам Иоанн, который повествует о сем, понял сие только после; а в то время ученики давали другое объяснение этим словам Учителя (ср. Злат.). – У Иуды был ящик денежный: см. прим. к 12:6. – Купи, что нам нужно к празднику: так как на другой день к вечеру начинался праздник Пасхи и затем праздник опресноков. Это указание есть несомненное доказательство, что Господь со Своими учениками вкушал пасху днём ранее назначенного срока, ибо в самый этот день вечером, когда уже вкушали пасху, нельзя было ничего ни купить, ни продать, по закону. Это же доказывает и другое предположение учеников, что Господь приказал Иуде дать что-либо нищим, т. е. тем неимущим, которые могли затрудниться приготовить себе всё нужное к празднику, как требовал закон, и которые для сего нуждались в денежном пособии. В самый вечер вкушения агнца пасхального, без сомнения, затруднительно было бы даже найти нищих, чтобы оказать им помощь, потому что тогда все – и богатые и бедные – не выходили из домов, празднуя по закону праздник Пасхи. – Тотчас вышел: по повелению Господа, вышел – чтобы привести свой замысел в исполнение. «Иуда вышел от Спасителя и чувственно и мысленно. – Была ночь, может быть, и мысленная ночь, т. е. накрывшая его тьма сребролюбия» (Феофил.).
31. Ин. 13:31.
Когда он вышел, Иисус сказал: ныне прославился Сын Человеческий, и Бог прославился в Нём.
32. Ин. 13:32.
Если Бог прославился в Нём, то и Бог прославит Его в Себе, и вскоре прославит Его.
Когда он вышел, Иисус сказал и пр.: Иоанн не повествует об установлении Господом таинства Евхаристии, как повествуют первые три евангелиста, а потому непосредственно после упоминания о выходе Иуды из среды святого общества начинает изложение пространной последней прощальной речи Господа к ученикам. По снесению сказаний о сем первых трёх евангелистов со сказаниями Иоанна необходимо предположить, что по выходе Иуды и, кажется, немедленно по выходе его, Господь установил таинство Евхаристии и приобщил апостолов в первый раз Телом и Кровью Своею (ср. Мф. 26:26–29; Мк. 14:22–24; Лк. 22:19–20). К этому именно времени – по приобщению апостолов (кроме ушедшего Иуды) – особенно идут эти торжественные слова победной песни: ныне прославился Сын Человеческий и пр. Вероломный ученик удалился для исполнения страшного дела предательства, Господь установил святейшее таинство Нового Завета, изображающее тайну искупления, как бы уже совершившуюся, так что Он как бы уже принесён был в жертву, как бы совершена была уже Его смертью победа над всеми враждебными силами. И вот ввиду сего как бы уже совершившегося дела Своего Господь восклицает победную песнь: ныне прославился Сын Человеческий. Наименование Сын Человеческий, без сомнения, нарочито теперь употреблено Господом для обозначения Своего человеческого существа, которое принесено было в жертву искупительную. Слава разумеется здесь ещё не небесная (о которой речь в следующем стихе), а слава в страданиях Сына Человеческого и смерти Его, которой Он искупил всё человечество. «Ибо быть преданным смерти и победить смерть, это действительно великая слава» (Злат., ср. Феофил.). Эта слава Господа Иисуса есть вместе и слава Бога Отца, так как Господь совершил смертью Своею дело примирения всесвятого Бога с грешным человечеством и в этом явилась слава Божия, – таков смысл слов: и Бог прославился в Нём, т. е. в лице прославившегося Богочеловека. Необходимое следствие того, что Бог прославился в лице умершего за весь род человеческий Сына Своего – то, что и Бог Отец прославит Его в Себе: речь идёт уже о небесной славе Сына Божия, которая есть вместе слава Бога Отца (почему и поставлен глагол в будущем времени – прославит). Это прославление Господа совершилось в Его воскресении и вознесении к Богу Отцу, с чем вместе Он вошёл в славу Свою и в славу Бога Отца. Это именно слава не другая какая, как слава Бога Отца (Кол. 3:3), явленная миру Единородным Сыном Его, восприявшим по уничижению на земле славу Божию на небе. – Вскоре прославит: указание, что недолго ещё продлится уничижение Его в страданиях и, по-видимому, позорной смерти; скоро после сего Его воскресением начнётся видимое Его прославление. (К этому, вероятно, времени прощальной беседы относятся передаваемые ев. Лукою слова Господа с завещанием ученикам Царства (Лк. 22:28–30), ибо в повествовании Иоанновом здесь, кажется, перерыв речи Христовой.)
33. Ин. 13:33.
Дети! недолго уже быть Мне с вами. Будете искать Меня, и, как сказал Я Иудеям, что, куда Я иду, вы не можете прийти, так и вам говорю теперь.
Дети: собственно – детки или деточки, – слово, не встречавшееся ещё в Евангелиях. Это нежное, глубоко задушевное название вылилось из глубокого чувства предстоящей скоро разлуки с ними, разлуки при тяжёлых и искусительных для их веры обстоятельствах. – Не долго уже Мне быть с вами: в таком виде и в таких отношениях, какие продолжались доселе не долго, потому что оставалось уже немного часов до того часа когда Его насильственно возьмут от них в саду Гефсиманском осудят и предадут смерти; по воскресении же Своём Он будет уже в ином образе и в других отношениях с ними, только являясь им по временам, а потом видимым образом совершенно оставит их и вознесётся на небо. К этому времени – по вознесению – Господь обращает теперь взор их, говоря: будете искать Меня, т. е. возжелаете последовать за Мной, чтобы найти Меня и быть со Мной, но этого до времени не нужно; вы должны оставаться в мире для распространения и утверждения на земле Царства Моего, а потому вы не можете теперь последовать за Мной и прийти туда, куда Я иду, на небеса в славное, торжествующее на небесах Царство Мессии. – Как Я сказал Иудеям (ср. 7:34; 8:21): с тем различием, что Иудеям сказано это в угрозу и наказание при прямом указании, что они не найдут Его никогда, если не уверуют в Него, и умрут во грехах своих, тогда как апостолы не могут прийти к Нему только до времени, а потом Он возьмёт их к Себе, чтобы и они были там, где и Он (14:3). «Иудеям Он говорил это с тем, чтобы устрашить, а апостолам – чтобы воспламенить в них любовь» (Злат.).
34. Ин. 13:34.
Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга.
Ин. 15 д.; 1Ин. 2 д.; 1Ин. 3:11, 14:23, 4:20 д.
35. Ин. 13:35.
По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою.
Мф. 7:12; Гал. 6:2; Рим. 13 д.
Заповедь новую даю вам: оставляя вас для деятельности в распространении и утверждении в мире сем Царства Моего, доколе не возьму вас к Себе (14:3), Я для руководства вам в вашей деятельности даю вам новую заповедь, исполнением которой вы будете отличаться от всех, как именно Мои ученики, и по исполнению которой вас будут все узнавать именно как Моих учеников. Эта заповедь новая: да любите друг друга. Заповедь о любви к ближнему дана была и в законе Моисеевом: люби ближнего как себя (Лев. 19:18); любовь к ближнему предписывается и законом совести, почему мы видим любовь к ближним и у язычников. Но тем не менее Господь называет эту заповедь Свою новой, означая тем её особенный, действительно новый, характер у учеников и последователей Христовых, выражающийся и в побуждениях к любви, и в степени и в объёме её. Христианская любовь к ближним не есть естественное только, присущее душе человеческой, человеколюбие (филантропия), возможное и у язычников, как основывающееся на законе совести, и не есть предписание, имеющее целью только ограничение любомстительности, как в законодательстве Моисеевом (Лев. 19:18), но есть свободная, добровольная любовь христиан между собою во имя Христово, во имя Христа как Искупителя всех людей, связанных неразрывно между собою этим искуплением. От сего древняя заповедь о любви к ближним получает новый характер, отличающий её от всякой другой, и именно как христианская в этом смысле она заповедь действительно новая, потому что любовь к ближним, как любовь во имя Христа Спасителя, явилась только в христианском мире, и в христианском мире только та любовь к ближним истинно христианская, которая проявляется во имя Христово. Соответственно сему христианская любовь отличается особенной чистотой, бескорыстием, так сказать одухотворённостью: как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга чисто, свято, бескорыстно. Только такая любовь может достигать необыкновенно высокой степени и силы, ибо основывается на бесконечно высокой идее всеобщего искупления Христом и духовного единства всех во Христе, как братьев в одном семействе Христа, или как членов одного духовного тела Христова. Оттого только здесь возможна любовь к врагам, не возможная ни в иудействе (ср. Мф. 5:43), ни в язычестве, ибо там для неё нет основания, и только жившие верой в будущего Мессию некоторые великие еврейские мужи иногда достигали до понятия любви к врагам. По всему сему заповедь о любви, данная Господом, есть новая заповедь. – Как Я возлюбил и пр.: не степень и сила любви означаются сим собственно (хотя и не исключаются), а самый характер любви, любви ко всем во имя искупления всех Христом, а не во имя чего-либо другого. – По тому узнают все и пр.: такою любовью вы будете отличаться от всех, и такая любовь будет признаком, что вы действительно Мои ученики; любовь с каким-либо другим характером не будет таковым признаком. – Что сказано апостолам, то относится, без сомнения, и ко всем верующим во Христа. Потому у христианина и естественная любовь (семейная, родственная, дружеская) должна быть освящена любовью христианской.
36. Ин. 13:36.
Симон Пётр сказал Ему: Господи! куда Ты идёшь? Иисус отвечал ему: куда Я иду, ты не можешь теперь за Мною идти, а после пойдёшь за Мною.
37. Ин. 13:37.
Пётр сказал Ему: Господи! почему я не могу идти за Тобою теперь? я душу мою положу за Тебя.
Мф. 26 п.
38. Ин. 13:38.
Иисус отвечал ему: душу твою за Меня положишь? истинно, истинно говорю тебе: не пропоёт петух, как отречёшься от Меня трижды.
Господи, куда Ты идёшь: Господь сказал, что куда Он идёт, вскоре ученики не могут следовать за Ним туда (ст. 33). Пётр, как видно, не понял этих слов вполне, и они возбудили в нём недоумение, которое и выразилось в вопросе, куда Ты идёшь? Господь снова повторяет и ему то же, что сказал всем (ст. 33), именно, что теперь он не может за Ним идти (конечно, по той же причине, по которой и другие не могут идти за Ним; см. прим. к ст. 33), но даёт и ещё более определённый намёк словами – после пойдёшь за Мною (путём мученической смерти), что теперь невозможно и не нужно. Пётр опять не уразумевает речи Господа и недоумевает, почему же теперь он не может последовать за Господом, когда ради Него он готов на всякое самопожертвование даже жизнью (душу положу; ср. 10:11). Господь отвечает ему на сие предсказанием о его отречении, давая тем знать, что Пётр, если бы и хотел теперь следовать за Ним, то ещё нравственно не готов к сему. О предсказании Господом Петру отречения см. прим. к Лк. 22 и далее; Мф. 26:31 и далее и парал. у Марка. Сказание Иоанна о сем сходно со сказанием ев. Луки, и речь их идёт об одном и том же (именно о первом) предсказании отречения, так что сказания Иоанна и Луки должно сопоставить здесь вместе, как восполняющиеся взаимно одно другим (рассказ же Матфея и Марка о сем относится к другому – второму – предсказанию об отречении Петра). Впрочем, сущность дела, во всяком случае, одинакова; разности некоторые в сказаниях не затемняют её, а лишь дают повод к размышлению.