Как опознавать хлыстов и скопцов, отрицающих свою принадлежность к сектам и какие меры борьбы с ними?

Из всех нижеуказываемых мною многочисленных признаков принадлежности известных лиц к хлыстовской и скопческой секте главным и, можно сказать, единственно верным признаком служит более или менее продолжительная об этом народная молва. В этом случае, действительно, «голос народа – голос Божий , и ни один из пастырей или миссионеров не укажет случая, когда бы в своем отзыве в этом отношении народ ошибся. Да и как, в самом деле, народ решился бы, без всякой на то причины, взвести на своего односельчанина такое тяжкое, неслыханное обвинение, как обвинение в вероотступничестве, в измене вере отцов своих и в совращении в гнусную секту! Пусть пастыри и миссионеры не стесняются тем обстоятельством, что, обвиняя известных лиц в хлыстовстве или скопчестве, народ иногда не подтверждает свое обвинение достаточно убедительными фактическими данными, так как известно, что сектанты с крайней осторожностью допускают православных на свои собрания, даже если они не сопровождаются «радениями». Прямыми обвинителями хлыстов и скопцов могут быть, конечно, лишь те из православных, кому удалось побывать па их «радениях», но отсутствие доказательств со стороны этих очевидцев свидетельствует только о нежелании их вмешиваться в щекотливое дело. Это нежелание является следствием многих причин, укажу на некоторые: православный, побывавшие на «радениях» у сектантов, естественно стыдятся всенародно признаться хотя бы в косвенном участии в таких собраниях, о которых срамно есть и глаголати; бывшие же в хлыстовщине или скопчестве и оставившие их не желают указать сектантов по чувству дружбы или родства, вследствие экономической зависимости от них или боязни мести с их стороны, а главным образом – исполняя и с переходом в православие торжественно данную при вступлении в их секту вышеупомянутую клятву «пред небом и землею» – не выдавать тайн сектантов.

Случается, что даже чистосердечно возвратившиеся из хлыстовщины или скопчества в православие охотно и подробно передают о всех безобразиях, совершающихся у сектантов, не скрывают и своего в них участия, но ни за что не хотят, по указанной выше причине, публично указать на лиц, принадлежащих к секте. В этом сказывается и деликатность мягкой натуры русского человека. Но бывает, хотя сравнительно редко, что присоединяются из сектантства люди сильного религиозного чувства и крепкой воли они открыто свидетельствуют о всем, что творится в секте, и не боятся указывать на ее последователей – их показания имеют особую цену и значение в деле опознания хлыстов и скопцов. Вот почему, повторяю, голос народа и свидетельство искренно присоединившихся из хлыстовства или скопчества в православие есть лучшее и вернейшее средство опознания сектантов. В этом случае пастыри и миссионеры всегда должны помнить известную пословицу: «нет дыма без огня», и стараться скорее тушить, хотя бы пока и тлеющий, огонь губительной сектантской заразы.

Признаки, определяющие принадлежность известного лица к секте хлыстов и скопцов, довольно многочисленны; их можно разделить на два класса: к первому классу принадлежат признаки, так сказать, внешние, более или менее случайные и потому не столь существенные; они являются результатом семейнобытового уклада жизни хлыстов; эти признаки мало скрываются сектантами и более доступны наблюдению. Ко второму классу относятся признаки, так сказать, внутренние, более существенные, они являются следствием религиозно-нравственного миросозерцания сектантов и их отношений к вероучению православной Церкви, почему они всеми способами скрываются и маскируются ими и могут быть обнаружены только путем тщательного наблюдения и некоторого эксперимента со стороны пастырей и миссионеров, желающих убедиться в принадлежности известного лица к хлыстовской или скопческой секте.

Для более легкого усвоения указанных признаков я рассмотрю те и другие более или менее подробно и в известном порядке.

1) Принадлежа к секте совершенно тайной, притом правительством недозволенной, хлысты, как и скопцы, ввиду необходимости совершения своих религиозных собраний и молений, называемых «радениями», стараются строить свои жилые помещения таким образом, чтобы посторонний глаз не мог ничего видеть и ничье ухо не могло слышать, что творится в их собраниях, обыкновенно сопровождаемых бешенной пляской и верчением, а иногда и диким разгулом животных страстей. С этою целью сектанты обыкновенно обносят свои усадьбы,

особенно со стороны улицы, высокой стеной с глухими воротами и калитками, причем дома стараются строить в глубине двора, подальше от улицы или окнами во двор. Высокие ворота и глухие калитки в усадьбах сектантов вечером всегда заперты на крепкие запоры, а необыкновенно злые дворовые и цепные собаки не скоро пропустят во двор хлыста кого бы то ни было из посторонних. Впрочем, на случай появления обхода, сельских или полицейских властей в домах хлыстов, где бывают их радения, устраивается целый лабиринт комнат, с несколькими выходами из дома, с этою-же целью всегда имеются совершенно, по-видимому, лишние калитки в сад, или огород, или во двор соседа – хлыста.

2) Если вы войдете в дом хлыста или скопца, где, по слухам, происходят тайные собрания сектантов, направьтесь прямо в нежилое, обыкновенно более просторное, помещение, предназначаемое у простонародья для гостей. Пол в этой комнате, именуемой у сектантов «сионом», «сионской горницей», «собором», почти всегда дощатый (иногда и паркетный), чтобы легче «работать», т. е. совершать религиозные пляски, и чтобы во время их меньше было пыли и грязи от падающего на пол пота с танцующих. Стульев в «сионской горнице» обыкновенно не бывает, а для экономии места ставятся длинные скамьи. Тут же в «сионе», где, собственно говоря, и не должно быть много сору, находится всегда несколько больших особого типа веников; это – для подметания сора в промежутках плясок и после угощений за общей трапезой по окончании «радений».

Войдя в нежилую комнату, где, предполагаете, устраиваются хлыстовские или скопческие «радения», обратите внимание на красный угол. Часто в этом углу икон нет. Но если бывают, то в очень большом количестве, как и лампады. Сами иконы у типичных хлыстов по рисунку почти всегда одинакового содержания. Любимыми у них иконами бывают: изображение Христа у Каиафы в белой одежде, Спасителя или Богоматери, стоящих в кругу ангелов в таких же одеждах, архистратига Михаила на белом коне, Богородицы с открытыми грудями, держащей на обеих руках голого младенца Христа, иконы трех девственников – Гурия, Самона и Авивы, Косьмы и Дамиана. У кавказских хлыстов я часто встречал иконы чисто символического содержания: пастырь, несущий на плечах заблудшую овцу, или баснословная птица пеликан, кормящая кровью из своего сердца птенцов своих, картина сада – рая с птицами и т. п. Любимым украшением комнат хлыстов являются белые гипсовые фигуры голубей. Иногда попадаются изображения круговых «радений» хлыстов, хотя очень редко.

Комнаты, где происходят «радения» хлыстов и скопцов, чтобы не было видно, что в них творится, всегда плотно закрываются ставнями, а чтобы уменьшить силу звуков от топанья ног, плескания рук, пения песен и выкрикивания пророчеств, в указанных комнатах почти всегда имеются соответствующие величине их окон тюфяки, которыми пред началом радений плотно закрываются все окна, забрасываемые кроме того снимаемой с себя радеющими хлыстами всей верхней одеждой, до рубахи включительно, вместо которой они надевают другие белые и длинные, именуемые «белыми ризами»; в них сектанты остаются до самого окончания «радений».

3) Внешний вид хлыста резко бросается в глаза каждому. Побывавшего долго в секте хлыстов опытный пастырь и миссионер почти безошибочно узнают среди тысячной толпы народа. Изможденный большею частью организм, странные нервные подергивания тела, порывистые движения, своеобразная, как у солдата, походка, выработанная, вероятно, ритмическими движениями во время «работы» на «радениях», какой-то особенный, бледно-серый цвет лица, бегающие по сторонам как бы от испуга глаза или же тусклый, неподвижно устремленный в неопределенное пространство взгляд, у иных постоянная, не сходящая с лица ироническая улыбка, вкрадчивая, проникнутая притворным смирением, часто рифмованная речь, постоянные вздохи – характеризируют почти всех давних хлыстов, особенно их вожаков.

4) В местах, сильно зараженных хлыстами, последние отличаются от местных жителей своей одеждой и туалетом. В этом случае отличие цвета и формы одежи сектантов служит также для них средством узнавать своих единоверцев, с которыми они не знакомы.

В Самарской, напр., губернии мужчины хлысты носят белые штаны и белые рубахи, в одежде женщин преобладает, если не исключительно царит, тоже белый цвет (не потому ли, что в хлыстовских «роспевцах» хлыстовки именуются «белы голубицы»?) и только, так называемые «келейницы» белый платок закрывают черным.

В Казанской губ. у мужчин, начиная с рубахи и кончая штанами и лаптями, вся одежа белая, у женщин же – рубахи белые, сарафаны синие с широкими подмышками, беленькие платочки и красные поясочки. Замечательно, что на необходимость такой именно одежи у местных хлыстов указывается в их «роспевцах» и «божьих словах», т. е. легендах.

В калужской губ. хлысты носят одежу синего или черного цвета.

На Северном Кавказе, насколько мне известно, в одежде хлыстов мужчин и женщин преобладает тоже белый цвет, причем хлыстовки и молодые и старые носят , белые платки и такого же цвета пелеринки, вследствие чего интеллигенция называет их в шутку «институтками».

Радельныя «белые ризы» являются как бы священной одеждой у хлыстов. Мне известны случаи в Херсонской губернии, когда хлысты, при совершении над ними православными священниками таинства св. Елеосвящения, поверх обычной одежи надевали «белые ризы». Известны и такие случаи, когда хлысты, хороня покойников, снимали с них всю одежду, даже нижнее белье, и одевали их в одни «белые ризы». Смущенные священники и народ сами уже заставляли хлыстов одеть покойника, как следует. В таких случаях хлысты извиняли свой поступок бедностью, – тем, что продали всю одежду покойника во время болезни для его лечения, или – что раздали ее нищим за упокой его души и т. п...

В указанных особенностях одежи хлыстов, конечно, важны не столько тот или иной цвет, та или иная форма ее, сколько однообразие в одеже у сектантов данного пункта при отличии ее от обычной формы и цвета одежи местных жителей.

5) Хлысты вообще любят ухаживать за своею внешностью. На Северном Кавказе мною замечено среди хлыстов большое пристрастие к употреблению косметических средств; молодые хлыстовки любят духи преимущественно самых резких запахов, старухи с потерей былой молодости сил, свежести и красоты лица, чтобы не терять внимательного отношения к себе мужчин, усерднейшим образом мажут свои лица белилами и румянами, иногда доходя в этом отношении до невозможного безобразия, вызывающего неудержимый смех у постороннего человека.

6) Б Самарской губ. хлысты именуемые «беседники» по внешнему виду отличаются следующим от православных: мужчины для отличия от «мирских» (православных) подстригают высоко волосы на висках, а девушки подрезывают себе волосы, резко отличаясь этим от всех девиц данной местности ¹ . Подрезывание девицами – хлыстовками кос замечается и в других местах, причем мужчины – хлысты чаще отпускают длинные волосы, обильно смазывая их постным маслом.

7) Будучи строгими трезвенниками, хлысты совершенно не употребляют спиртных напитков и строго воспрещают курение табака. «Вино, говорят они, – кровь диавола»; почему многие из них никогда не позволят себе запить после причастия вином, хотя бы смешанным с водою. Провинившихся в этих двух грехах сектанты подвергают публичному в их собраниях покаянию, с назначением известного числа земных поклонов ².

8) Не смотря на строгое воздержание в пище ³ , хлысты всех мест обнаруживают необыкновенное пристрастие к сладостям. На хлыстовских «вечерях», устраиваемых всегда после «радений», истребляется сектантами огромное количество пряников, орехов, конфет, сладких бубликов, изюму, меду т. п.; в этом отношении хлысты – большие лакомки; народ, подметив в них эту черту, часто называет их «сластенами». Будучи на тайном «радении» у николаевских хлыстов, я сам очень удивлялся, как много они приносят для «вечери» сладостей. А когда, по обычаю всех «гостей», я пожелал купить в соседней бакалейной лавке им «гостинцев», то лавочница, принявшая меня за хлыста, объявила мне: «все конфеты, пряники и проч. еще вчера закуплены вашими» ⁴...

Некоторые из сельских священников своевременно узнавали об имеющих быть «радениях» хлыстов по отсутствию пред праздничными или воскресными днями в местной бакалейной лавке сладостей, закупленных ими для взаимного угощения после «работы» на «радениях».

Как это не гармонирует со вкусом хлыстов, но в некоторых местах Херсонской губ. и Северного Кавказа в огромном количестве истребляется ими и... горчица! Я объясняю это явление тем, что русские простолюдины, бросив с переходом в секту употребление спиртных напитков, принуждены удовлетворять приобретенную потребность раздражения желудка, хотя бы таким средством, как вышеуказанное.

9) В своих взаимных отношениях друг к другу хлысты представляют собою крепко сплоченную общину людей не только единством веры и тайн секты, но и особенностями их учения о «духовной любви, по которому всякая женщина, как «духовная сестра» может принадлежать каждому мужчине, как «духовному брату», хотя бы имела и своего законного мужа. Отсюда у хлыстов все – «духовный братья» и «духовный сестры», а так как в семье братья и сестры называют один другого уменьшительными именами, то и хлысты всех мест называют друг друга уменьшительными именами с прибавлением слов «брат» или «братец», «сестра» или сестрица»: «братец Федя», «сестрица Аксюта» и т. п.

10) Называя себя «избранным родом», «людьми Божьими», «духовными» и т. п. именованиями, хлысты и скопцы относятся к православным чрезвычайно горделиво, презрительно и даже враждебно; православным они во всем отказывают и ни в чем не помогают: «лучше свинью накормить, чем православного напитать», говорят они. Вся сила этого изречения будет для нас понятна, если мы вспомним, что свинью хлысты считают самым нечистым на земле животным, в котораго в наказание за самые тяжкие грехи вселяются души грешников, ибо свинья не только животное самое нечистоплотное, но ест всякую гадость и даже падаль. Ставя православных ниже свиней и отказывая православным в человеческом достоинстве, хлысты и скопцы всегда не иначе называют их, как «мирские», своих же всегда им противопоставляют словом «наши», говоря даже об обыденных вещах или делах, напр.: «мирские уже выехали в поле орать, а из наших еще никто». Обозначение православных словом «мирские» и употребление для указания на своих единоверцев слова «наши» существуют почти во всех сектах и служат лучшим признаком принадлежности пользующегося ими в данных случаях лица к сектантству вообще, а к хлыстовству и скопчеству в частности.

1) Из отрицательного взгляда хлыстов на христианский брак вытекают многие ненормальные в их секте отношения мужчин к женщинам, родителей к детям, служащие довольно ясными признаками принадлежности известных лиц к хлыстовщине.

Известно, что благословенный церковью брак хлысты считают за разврат. Иметь супружеские сношения с законной женой, это значит, по мнению хлыстов, вступать с нею в блуд, ибо церковный брак есть брак «по закону», т. е. «подзаконный», а люди должны теперь жить «не под законом, а под благодатью» (Рим. 6:14), «ибо когда мы жили по плоти, тогда страсти греховныя, обнаруживаемыя законом, действовали в членах наших чтобы приносить плод смерти. Но ныне, умерши, для закона, которым были связаны, мы освободились от него, чтобы нам служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве» (7:5–6). Вот почему, мудрствуют сектанты, истинный брак это тот, который заключается между мужчиною и женщиною по свободному выбору и влечению друг к другу, хотя бы и находящихся уже в браке, – «по духу», как выражаются сектанты.

В силу такого взгляда на брак, у хлыстов мужья часто не живут с законными их женами (которые в свою очередь незаконно живут с чужими мужьями), а вступают в сожитие с «духовными сестрами». В таких обстоятельствах жена хлыста обычно именуется им «помощницей», третируется, как прислуга, и по своему положению в семье и значению в распоряжении хозяйством стоит гораздо ниже «духовной сестры».

Добровольная по уговору мена женами, иногда с незначительной «додачей», среди хлыстов – явление не редкое, как и многоженство. Мне лично не раз приходилось встречать на Кавказе хлыстов, живущих «по духу» одновременно с 3–4 «сестрами», наделяющих однако иногда своих « братцев » детьми по плоти. Вообще легкость половых отношений среди хлыстов замечается повсюду, даже и там, где у них нет «свального греха».

Мало того, вследствие извращенного взгляда на христианский брак разврат у хлыстов доходит до самых уродливых чудовищных его размеров: так, напр., смоленские и самарские хлысты, именующиеся «келейниками» и «беседниками», как установлено это на 3 Всероссийском миссионерском съезде в Казани, творят друг с другом – мужчина с мужчиной и женщина с женщиной – то, о чем срамно есть и глаголати, тоже самое замечается и у скопцов, похотливость у которых остается и после физического оскопления.

Словом, разврат во всех его видах характеризует хлыстов всех мест. Недаром эту гнусную секту народ метко называет «табунной верой».

2)Вследствие отрицания христианского брака хлысты всеми силами убеждают своих взрослых детей вести безбрачную жизнь, сами подыскивая им для удовлетворения половых их влечений «духовных сестер» или «братьев» ⁵. Устарелые девы среди хлыстов попадаются поэтому довольно часто, а овдовевшие женщины выходят замуж очень редко, хотя бы они имели в этом нужду по материальному положению осиротелой семьи и возможность по молодости и свежести своих физических сил. Большой процент молодых вдов и старых дев в заподозренном в хлыстовстве круге семейств, сравнительно с процентом тех и других в православном населении известной местности, является заслуживающим внимания признаком принадлежности указанных семейств к хлыстовщине.

Имея отвращение к христианскому браку, как к законному супружескому союзу, хлысты часто высказывают это и публично в ходячих среди них афоризмах: «Брачная жизнь, говорила известная в истории хлыстовщины «богиня» Авдотья, пред людьми мерзость, пред Богом дерзость» ⁶. «То грех, когда муж живет с женою, а то не грех, когда брат с сестрою по взаимной склонности любовь имеют» ⁷. «Нужно смирить себя, чтобы не хвалиться чистотой своей», повторяют хлысты слова пророка ихнего Радаева ⁸, не забывая и известную им всем шестую заповедь лжесаваофа Данилы Филиппова: «не женитесь, а кто женат живи с женою как брать с сестрою. Не женимые не женитесь – женимые разженитесь» ⁹.

Питая такое отрицательное чувство к браку, хлысты не только никогда не посещают свадебных пиров, но и самое совершение в храме брака считают разрешением на блуд, почему как сами никогда не бывают в храме при бракосочетании, так и молодежи своей, даже детям, строго запрещают присутствовать при совершении брака и смотреть на его обряд.

4) Взгляд на христианский брак, как на скверну, естественно порождает у хлыстов и скопцов брезгливое чувство отвращения к рождающимся детям и побуждает их всеми известными им тайными средствами лишать женщин способности к деторождению. Все известные в простонародье, большею частию опасные для здоровья и даже для жизни женщин, средства вытравления плода и аборта, по свидетельству обращающихся в православие бывших хлыстов и скопцов, как это видно из множества судебных дел, практикуются у сектантов в самых широких размерах; бывает и не мало случаев детоубийств самими родителями – хлыстами и скопцами.

Вследствие принимаемых сектантами тайных средств к истреблению плода у женщин и часто поголовного в общинах хлыстов разврата замечается повсюду тот факт, что во многих хлыстовских семьях нет вовсе и раньше никогда не было детей. Между тем всякому, знающему семейное положение крестьян, без сомнения, хорошо известно, что полное отсутствие в их семьях детей – явление очень редкое, а у хлыстов – обычное.

Я раньше наблюдал и теперь знаю больше «корабли» хлыстов в Херсонской губ., состоящие из нескольких десятков семейств, где никогда не было и нет детей уже в продолжение многих лет. Кроме вышеуказанных причин, редкая рождаемость детей у хлыстовок, по объяснению врачей, является следствием тех безумных, неистовых плясок и верчений, какими они изнуряют себя до полного изнеможения физических и психических сил во время «радений». Объясняется она также и тем, что хлысты, не желая иметь детей, в особенности при незаконных сожительствах, совершают грех Онана, упоминаемый в книге Бытия (гл. 38:6–10).

5) На детей, рожденных от законного христианского брака, хлысты и скопцы смотрят, как на плоды греховного преступления. Вообще рождение ребенка в семье хлыста приносит ему позор и укоризны его единоверцев, ибо, по их верованию, родившееся дитя, пока не принято по хлыстовскому обряду в их секту, есть кусок живого мяса, и только; считая же мясо не чистым, хлысты не называют родившихся детей иначе, как «грешками», «бесенятами», «дьяволятами», «нечистой поганью» и т. п. наименованиями.

Родильница – хлыстовка и скопчиха считаются «нечистыми», «блудницами», их тотчас после родов отлучают от общества сектантов на 6 недель, как отлучают и тех, кто навещает ее; в течение этого времени в доме, где родился ребенок, ничего не варят и не едят, чтобы не оскверниться: варят и едят у соседей или на дворе. Бедные родильницы часто остаются без всякаго ухода и помощи и гибнут, как жертвы сектантского невежества. После 6-ти недель отлученные должны принести публичное покаяние и подвергнуться известному обряду очищения.

Чтобы скорее избавиться от присутствия в доме «беса», хлысты почти всюду, после совершенного священником крещения новорожденного, вторично крестят его у себя на дому по обряду близкому к православному, только без погружения в воду.

Чувство религиозного отвращения к родительнице и ребенку и боязнь быть отлученными за осквернение от общения с ними служит причиной тому, что хлысты и скопцы очень редко, а в иных местах совсем никогда не бывают восприемниками при крещении чужих детей. Восприемниками при крещении своих детей сектанты всегда приглашают православных.

6) Несколько раньше я заметил, что крещенных по-православному детей хлысты перекрещивают. Это перекрещивание, собственно говоря, есть чин принятия в секту, каким присоединяются к ней все взрослые. Со времени совершения над младенцем этого чина хлыстовский ребенок уже называется «духовным» в отличие от детей «мирских», т. е. православных; приходя в возраст он ведет себя, под влиянием родителей, обособленно, держась «своих».

По мере возрастания дети хлыстов и скопцов обучаются родителями их вере не только теоретически, но и практически. Я до глубины души был возмущен, когда в самый разгар «радения» у николаевских хлыстов увидел, как матери – сектантки ввели «в круг» беснующихся сектантов своих детей, тотчас начавших, подражая взрослым, вертеться до головокружения. Меньшому из них было не более 8 лет. Бедные дети! Мне объяснили, что во время больших «радений» детей набирается так много, что они образуют из себя особый третий «круг», пляшущий внутри второго, состоящего из женщин, окруженных «кругом» мужчин. Таким образом дети хлыстов бывают не только зрителями безумных плясок взрослых, но и сами деятельно участвуют в их радениях.

Нет ничего удивительного, что дети хлыстов и скопцов, играя между собою, часто вносят в свои игры виды сектантских плясок: вертятся, напр., в «одиночку» или «в схватку», бегают «кораблем», прыгают «крестиком», ноют хлыстовские «роспевцы», дети скопцов крестятся одновременно обеими руками и т. п.

Священник и миссионер, на основании подобных игр детей и пения ими хлыстовских песен, совершенно безошибочно могут судить о принадлежности их родителей к секте хлыстов или скопцов.

7) Пастырям – законоучителям и учителям школ, знакомым с обычаями, вероучением хлыстов и скопцов и их «роспевцами», не трудно узнать между школьниками детей сектантов. Замечено, что школьники – дети хлыстов и скопцов держат себя как-то отчужденно от остальных учеников; мясную пищу они, конечно, никогда есть не будут; по примеру своих родителей, любят выражаться фигурально, рифмованною речью, а то и прямо словами и выражениями, взятыми из хлыстовских или скопческих песен.

Один из священников Херсонской губернии, желая узнать, какие из учеников местной школы – дети хлыстов, употребил следующий прием: он спросил сперва нескольких православных школьников: «откуда Бог изгнал за грех Адама и Еву»? – «Из рая, ответили все, сделавши ударение голосом на звуке «а». На тот же вопрос все дети хлыстов ответили: « из рая́», потому что это слово в хлыстовских песнях всегда употребляется с неправильным ударением и пророчества на «радениях» хлыстов начинаются обыкновенно следующими словами:

«Христос воскрес из рая́,

О, живый Бог, Судия!»

8) По отношению к употреблению пищи хлысты и скопцы всюду являются самыми ревностными вегетарианцами: все мясное изгнано из их домов, и ядение, в каком бы то ни было виде, мяса осуждается ими, даже всенародно, как величайший грех. Во время, напр., уборки или молотьбы хлеба, когда работает много народа, а вместе с ним и сектанты, последние всегда ставят хозяев в большое затруднение просьбой готовить им отдельно постную пищу. Только в последнее время в некоторых местах, так сказать, либеральная часть хлыстов, в большинстве из молодого поколения, начинает есть мясо, за исключением свиного. В иных же местах отвращение к мясу настолько велико у сектантов, что они не желают держать у себя не только свиней, но и вообще каких бы то ни было животных.

На предлагаемый хлыстам или скопцам вопрос, почему они не едят мяса, сектанты обыкновенно объясняют свое воздержание от него данным Богу обетом, ссылаясь на пример монахов, неимением средств на покупку мясного, органическим отвращением от него и т. п.; ссылаются иногда и на пример православных, чем до некоторой степени извиняют себя, если не в глазах миссионера и священника, то в глазах некоторых из своих односельчан так как действительно, случается, что некоторые из благочестивых православных христиан под старость или при тяжелой болезни дают обет воздержания от мяса и строго исполняют свое обещание.

Но пастыри и миссионеры, конечно, должны знать, что хлысты и скопцы не едят мяса вовсе не по обету, а совершенно по иным причинам; именно: вследствие дуалистического их взгляда на душу и тело человека, а также и тела животных. По религиозному представлению хлыстов и скопцов, – тело начало противоположное душе, начало злое, ей враждебное, нечистое, таковым является тело человека и еще более тела животных, в который вселяются души людей за их грехи; употреблять в пищу мясо, это значит сквернить свою душу, совершать величайший грех и приближать себя к скотам, уподоблять себя им.

Что не по обету, а по вышеобъясненным причинам хлысты и скопцы не едят мяса, это известно всякому знакомому с религиозным их учением и понятно знающему религиозный быть русского простолюдина. Обеты неядения мяса, правда, встречаются, хотя и очень редко, и среди православных христиан; но, во-первых, подобные обеты даются ими обыкновенно уже в старости или во время тяжкой болезни, во-вторых, даются всегда с ведома и разрешения духовного их отца и в-третьих, даются за себя лично, а не за всех членов своей семьи, тем более не даются они, согласно канонам Церкви (Прав. Вас. Вел. 18-е), за малолетних.

Таким образом абсолютное неядение мяса (даже в праздники Рождества Христова и св. Пасхи) всеми членами семьи служит одним из более видных признаков принадлежности ее к секте хлыстов или скопцов.

9) Отрицательное отношение хлыстов и скопцов к вере и культу православной Церкви и лицемерное участие в ее св. таинствах и обрядах порождают новые, правда, трудно устанавливаемые признаки принадлежности их к секте. В этом случае обращают на себя внимание поведение сектантов в храме во время богослужения и проповеди, поведение их при погребении умерших и отношение сектантов к таинствам исповеди и св. причащения.

Не успеет раздаться благовест церковного колокола, как и хлысты и скопцы первыми являются в храм, где всегда становятся с правой стороны ¹⁰ храма, группируясь подле своего вожака. Свечи ставят сектанты пред иконами так, чтобы это все могли видеть, причем покупают свечи сравнительно большого размера. Вообще они стараются, чтобы их показное благочестие, бросаясь всем в глаза, принято было за искреннее. Но дальнейшее поведение сектантов в храме обращает на себя внимание всякого наблюдающего за ними. Во время богослужения они, стоя, дремлют, а иногда, прислонившись к стене, даже засыпают, будучи пред этим крайне изнурены бешенной пляской на «радении», продолжающемся обыкновенно с вечера вело ночь, до рассвета. Если же не дремлют и не спят, то во всяком случае не молятся, мало крестятся, разговаривают, смеются, смотрят по сторонам или любуются иконами, мысленно отыскивая в них портреты своих вожаков – «родимых», «пророков», своих «ангелов», «архангелов» или «пророчиц» и «богородица, причем, по признанию самих возвращающихся в православие сектантов, в конец испорченное развратом и расстроенное сладострастием воображение иногда доводить хлыстов до галлюцинаций, до состояния, так называемого в медицине orgasmus’a.

10) К проповеди священнослужителя, если она общеназидательного содержания, хлысты и скопцы относятся совершенно равнодушно, с бросающимся в глаза невниманием. Но если проповедник заговорит о заблуждении сектантов, одно слово «хлыст» или «скопец», как электрический ток, пробегает но всем сектантам, возбуждая в них не столько чувство любознательности, сколько раздражения и ненависти к проповеднику. Один из бывших миссионеров, крайне осторожно, не касаясь самих хлыстов, а лишь обличая в храме их заблуждения, всегда видел, как сектанты в начале же проповеди с нескрываемым на лицах неудовольствием один за другим выходили из храма: так «бежит нечестивый, когда никто не гонится за ним». (Лев. 26:36)!

11) Исповедь есть одно из лучших у пастыря средств убедиться в принадлежности подозреваемого лица к секте хлыстов или скопцов. Правда, на исповеди они редко, даже очень редко, чистосердечно сознаются в своем заблуждении; это может произойти только в случае перемены их религиозных убеждений, искреннего раскаяния и окончательной решимости бросить навсегда сектантство. Вообще скопцы и хлысты избегают исповеди у своих приходских пастырей, а охотнее идут к посторонним священникам или в монастыри, откуда и берут свидетельства об исповеди, если этого требуют от них их священники.

Своим поведением на исповеди хлысты и скопцы невольно выдают себя. Если спросить, напр. сектанта: «отрицаешься от хлыстов, проклинаешь их учение? Он тотчас ответит: «за что же, батюшка; разве я знаю, как они там веруют»? На подобный вопрос, да еще предложенный на исповеди, всякий истинно православный христианин, без сомнения, ответил бы: «отрицаю и проклинаю». На вопрос: «грешна ли ты»? хлыстовка дает, напр., такой казуистический ответ: «виновата пред вами (т. е. пред вами, а не пред Богом); или на вопрос: «грешен ли»? хлыст отвечает: «грешен, батюшка», делая логическое ударение на последнем слове; таким образом ответ хлыста получает следующий смысл: «грешен, батюшка, ты, а не я» ...

12) Некоторые из хлыстов и скопцов совсем не причащаются свят. Таин Христовых, а на вопрос своего священника, почему они не были у исповеди и св. Причастия, отвечают, что этот христианский долг они исполнили в том или другом приходе, в монастыре или лавре, куда будто они ходили на поклонение. Священники обыкновенно требуют от подозреваемых в хлыстовстве и скопчестве свидетельства об их говении, но сектанты находят различные причины, по которым будто бы они не могли их достать...

Но когда возбуждаются судебный дела против сектантов тогда, чтобы успокоить подозрение священника и прихода, они причащаются чаще других св. Таин, хотя не только не верят в спасительную их силу, но даже кощунствуют над ними.

Так пастырями мест, зараженных хлыстовщиной и скопчеством, установлено, что их последователи, причащаясь св. Даров, иногда не проглатывают их, а удерживают их во рту, чтобы потом, по выходе из храма, кощунственно выбросить их где-нибудь на землю. Вот почему священнослужители заставляют подозреваемых в хлыстовщине, тотчас после принятия ими св. Даров, произносить вслух слова благодарственной молитвы: «Слава, Тебе Боже, слава Тебе»!

13) В Херсонской губернии замечено, что хлысты, присутствуя на панихидах или погребениях, прекрасно поют наизусть все погребальные песнопения. В случае отсутствия на этих требах псаломщика, сектанты сами с большой охотой заменяют его и в роли псаломщика исполняют все чинопоследование панихиды и погребения вполне удовлетворительно. Побывав лично на радении у хлыстов, я объясняю это явление очень просто.

Пред каждым почти «радением» кто-нибудь из хлыстов заказывает за деньги своему главному вожаку – «родимому» или его помощнику – «старшему пророку» панихиду по умершим своим близким. Таких панихид иногда в один день служится несколько; поют сами сектанты; в иных местах «родимый» или «пророк» в исступлении говорит после панихиды, что он видит, насколько улучшилась после панихиды загробная участь умершего, о котором она совершалась; это побуждает и других присутствующих заказывать панихиды, которые таким образом совершаются у хлыстов очень часто и во многом количестве.

Если умирает кто-либо из хлыстов, то прежде совершения погребения его священником сектанты собираются в дом, где лежит покойник, и сами отпевают его по чину православного погребения. Нет ничего поэтому удивительного, что хлысты, никогда не участвовавшие в пении на клиросе и, быть может, не имевшие случая погребать кого-либо из своих близких, прекрасно знают чинопоследование панихиды и погребения и наизусть поют все употребляемые при них песнопения, каковые они выучили на своих собраниях.

14) В виду совершения самими сектантами панихид, погребений, молебнов, акафистов и даже крещения, вечерни и утрени почти у всех даже рядовых хлыстов есть две грамотки: одна – для церкви, другая – для дома; у вожаков же их всегда вы можете встретить ручную кадильницу, требник и служебник, которых наши простолюдины никогда у себя не имеют.

15) Когда начнут ходить в приходе слухи о появлении хлыстов или скопцов среди его прихожан, необходимо обратить серьезное внимание на те названия, какие прилагает к подозреваемым народ и какими именуют они сами себя. Я выше уже говорил, что, желая обособить себя от православных, хлысты и скопцы, называя их мирскими, себя именуют «духовными», «избранным родом », «людьми Божьими» и т. п. В свою очередь и православные очень скоро дают появившимся в приходе сектантам известные именования: «хлысты», «скопцы», «шалопуты», «постники», «сластены», «молокане» (неправильно), «вертуны» и т. п. На отдельных лиц народ начинает указывать, как на главарей сектантства, именуя их «христами», «пророками», «богородицами». Начинают ходить в народе слухи, что такой-то или такая-то из подозреваемых в хлыстовщине или скопчестве обладают даром прозорливости или исцеления недугов или «обмирают», причем во время «обмирания видят загробную жизнь и участь умерших. Сами сектанты начинают называть таких лиц именами святых угодников Божиих: такой-то – «целитель Пантелеимон», такой-то – «Николай чудотворец», такая-то – «великомученица Варвара» и т. п. Появление в приходе подобных слухов, новых наименований и названий, приурочиваемых к подозреваемым в хлыстовстве лицам, служит признаком недавнего совращения их в эту секту.

16) Один из существенных признаков принадлежности известных лиц к секте хлыстов и скопцов является устройство ими ночных собраний, особенно под праздничные дни. На дневные собрания сектанты иногда еще допускают посторонних, но на ночные – только «своих». Недопущение на ночные собрания, обыкновенно продолжающиеся всю ночь до благовеста к утрени, своих односельчан, наезды во время собраний и участие в них людей из чужих сел, посещение собраний людьми совершенно неизвестными, являющимися к хлыстам и скопцам в виде странников и странниц, монахов и монахинь, юродивых и т. п., пение в собраниях необычных сельских песен и не церковных, а совершенно незнакомых, неизвестными, большею частью плясовыми, напевами – служат ясными признаками принадлежности участвующих в этих, без ведома и благословения пастыря совершающихся, ночных собраниях к секте хлыстов или скопцов.

17) Иногда хлысты сами выдают себя, если употребить следующий прием. Начните с ними беседу на какую угодно тему, религиозного, конечно, содержания, – лучше всего о духовных подвигах, о суете мирской; пропойте потом с ними несколько церковных песнопений и, не говоря ни слова, начните петь какой-либо из «роспевцев» хлыстовских. Сектанты с воодушевлением станут вам подпевать, затем, увлекаясь незаметно для самих себя, начнут топать ногами, хлопать руками и приходить в неестественное, возбужденное состояние ¹¹. Но для подобного эксперимента, конечно, нужно хорошо знать хлыстовские песни и их мотивы.

18) Иногда же сектанты сами обнаруживают себя во время миссионерских бесед, – один по необузданной своей горячности и фанатизму, другие по простоте своего ума. В местах, где есть разновидности хлыстовщины, где есть враждебные друг другу корабли, их вожаки, а иногда и рядовые члены, начинают во время миссионерской беседы спорить между собою по какому-нибудь вопросу, обличать один другого в религиозном заблуждении или недостатках нравственной жизни, и уже от тактичности, искусства и опытности миссионера зависит регулировать их спор так, чтобы он дал содержание, на основании которого можно было бы установить факт принадлежности спорящих к секте хлыстов.

Кроме признаков общих с хлыстами, определяющих принадлежность известных лиц к секте хлыстов или

скопцов, последние имеют и свои специфические признаки, которые состоят из предметов религиозного почитания скопцов и предметов домашнего их обихода.

К первым принадлежат прежде всего иконы.

19) Любимыми иконами у скопцов являются изображения Архангела Михаила, св. Димитрия Солунского и св. Георгия Победоносца, причем Архангел Михаил и упомянутые святые в огромном большинстве, можно сказать, – даже всегда, изображаются сидящими на белом коне, – символ их оскопления: выражение у скопцов – «сесть на белого коня» означает оскопление «большою печатью».

20) Скопцы также любят держать у себя наряду с иконами изображения ангелов, нарисованных на жести и непременно с трубами. Объяснение этому находим в скопческих роспевцах напр., «На утренней на заре ангел Божий труб трубит». Под «ангелом» разумеется скопческие пророк или пророчица, изрекающие мнимые предсказания «на кругу» во время радений ¹².

21) В большом почёте у скопцов изображения свв. мучениц Варвары, Екатерины и Параскевы, о которых сектанты думают, что они были оскоплены; а также изображения Христа на суде у Каиафы или в саду Гефсиманском с тремя спящими апостолами, из них один изображается с кинжалом, которым, по мнению скопцов, спящие были оскоплены Христом. Конечно, под Христом скопцы разумеют своего искупителя (оскопителя), Кондрата Селиванова.

22) В большом употреблении у скопцов аллегорические изображения «Доброго Пастыря», несущего заблудшую овцу на плечах, «Райской Птицы» и «Птицы Пеликана», питающего птенцов кровью из груди своей, что скопцам напоминает кровь оскопления, дающего, по их верованию, жизнь вечную.

23) К иконам скопцов могут быть отнесены портрет основателя скопчества, К. Селиванова и фотографический снимок с могилы его сподвижника Ив. Ал. Шилова, пред которыми скопцы молятся, как пред святынями. Часто у скопцов можно видеть портрет и фотографический снимок с кельи и могилы Феодора Кузьмича, известного легендарного старца, почитаемого скопцами за их святого.

24) Встречающиеся у скопцов Евангелия не редко служат доказательством принадлежности подозреваемых лиц к скопческой секте: в этих Евангелиях места, приводимые сектантами в оправдание оскопления или подчеркнуты, или отмечены особыми знаками, или загнуты на тех местах, на которых они находятся, такие места: Mф. 5:29–30, Mф. 19:1–24. Рим. 2:25–29. Рим. 8:3, 12–13 и др.

25) К предметам домашнего обихода скопцов относятся их портреты и портреты их знакомых, на этих портретах часто можно видеть пожилых уже мужчин без всякой растительности на лице. Как мужчины так и женщины, скопцы и скопчихи, большею частию снимаются на портретах с крыльями архангелов в руках, т. е. с белыми краплеными платками, которые они употребляют во время радений.

26) Встречающиеся у скопцов книги большею частью заключают в себе или историю и вероучение скопцов, или их «роспевцы», которые они поют во время радений или простых собраний, или же дают сведения о бытовой и экономической жизни скопцов и служат сильным доказательством принадлежности их владельцев к секте скопцов.

К таким книгам принадлежат:

1) «Монастырские тюрьмы в борьбе с сектантством». Пругавина.

2) «Люди Божии и скопцы». Реутского.

3) «Сибирский замечательный и загадочный старец Феодор Кузьмич».

4) «Сказание о жизни и подвигах великого раба Божия Феодора Кузьмича, подвизавшегося в пределах Томской губ. с 1837 по 1864 год».

5) «Поэзия и проза сибирских скопцов». Меншенина.

6) «Сибирские скопцы, их экономическое и правовое положение». Гурьева.

7) «Московский тайны». М. Максимова (с картиной скопцов).

8) Брошюра старинного издания под заглавием: «О советах евангельских», в которой восхваляется не только девство, но и скопчество.

Конечно, такой литературы не встречается не только у православных простолюдинов или сектантов вообще, но даже у хлыстов, сродных скопцам по их вероучению и культу.

27) Получаемые письма из Румынии, часто с фотографическими карточками скопцов, могут свидетельствовать о сношении наших скопцов с румынскими их единоверцами.

28) Частые и более или менее продолжительные поездки в Румынию и наезды румынских скопцов к подозреваемым в скопчестве лицам и более или менее продолжительное у них пребывание говорит за принадлежность подозреваемых к скопчеству.

29) Нечего уже и говорить о том, что внешний вид оскоплённых в детстве мужчин, с отсутствием всякой растительности на бледных лицах, уродливая одутловатость живота, неуклюжая у всех походка, пискливый женский голос, – служат очень ясными признаками принадлежности заподозренных лиц к секте скопцов.

30) Оканчивая этим изложение признаков и способов, по каким можно опознавать хлыстов и скопцов, я не могу не заметить, что некоторые из признаков, взятые отдельно, сами по себе еще не служат убедительным доказательством принадлежности известных лиц к хлыстовской или скопческой секте, но совпадение хотя бы нескольких признаков в одном лице, о котором, как о сектанте говорит народная молва или свидетельствуют на исповеди чистосердечно обратившиеся из секты в православие, служит неопровержимым доказательством принадлежности его к секте.

Указав признаки опознания хлыстов и скопцов, полезно сказать теперь о мерах борьбы с их заблуждениями.

Всякая эпидемическая болезнь вызывает двоякого рода меры в борьбе с нею: изоляцию здоровых от больных и специальное лечение последних. Так и сектантство вообще, а хлыстовщина в частности, требует в борьбе с нею двоякого рода мер: охранительных по отношению к православным и активной борьбы с сектантским заблуждением.

Первою охранительною по отношению к православным мерою от хлыстовско-скопческого заблуждения должно быть ознакомление их с лжеучением сектантов и способами их пропаганды; эта своего рода предохранительная прививка от совращения в секту должна быть сделана пастырем или миссионером тотчас же, как только установлено будет существование в приходе сектантской заразы. Посредством внебогослужебных бесед, чтений, проповеди весь приход должен быть ознакомлен как с истинами веры православной, отрицаемыми или искажаемыми сектантами, так и с их вероучением, которое необходимо подвергнуть самой строгой критике на основании слова Божия, чтобы народ ясно понял всю безрассудность, всю безнравственность их лжеучения; тогда сектантам, без сомнения, будет уже гораздо труднее привить православному народу свое лжеучение.

Как в борьбе с сектантством вообще, так и с хлыстовщиной и скопчеством в частности, каждый священник зараженного сектантами прихода нравственно обязан охранять от их пропаганды не только своих прихожан, но и православных чужих приходов, особенно соседних, куда сектантская зараза может проникнуть тем или иным путем и способом ее распространения. Вот почему крайне необходимо, чтобы каждый священник тотчас после обнаружения хлыстов или скопцов в его приходе уведомлял об этом пастырей соседних приходов, хотя бы и другой епархии, сообщая подробные сведения как о времени появления и состояния сектантства в его приходе, так и вожаках – пропагаторах его. Эти сведения особенно необходимы для пастырей тех приходов, где живут родственники сектантов, так как последние, находясь с ними в общении, могут привить им, а чрез них и другим прихожанам свои сектантские заблуждения.

Большим средством совращения православных в хлыстовство служат браки их с хлыстами. Желая навербовать в свою секту побольше членов, хлысты стараются, вопреки отрицательному взгляду их на брак, выдавать замуж обыкновенно перестаревших своих дочерей, а чаще женить своих сыновей на девицах православных. Попав в семью хлыстов, православные незаметно для самих себя, благодаря искусной пропаганде и влиянию сектантской среды, втягиваются в тину хлыстовского лжеучения и разврата и погибают иногда навсегда для православия. Необходимо, поэтому, чтобы приходский пастырь, имеющий среди своих пасомых и хлыстов, всеми зависящими от него мерами препятствовал осуществлению подобных браков, разъясняя православным ту гибель, какая ожидает в будущем их детей, вступающих в хлыстовскую семью. При безуспешности указанных предостережений, пастыри должны отказать в венчании подобных смешанных браков и донести об этом своему архипастырю, который, без сомнения, ввиду представленных ему доказательств принадлежности известного лица к хлыстовской секте, не даст разрешения православному лицу вступить в брак с хлыстом или хлыстовкой, не даст, думаю, даже в том случае, если бы были представлены не ясные доказательства, а лишь основания к более или менее сильным подозрениям в принадлежности одного из желающих вступить в брак к хлыстовской секте.

С вышеуказанной целью хлысты и скопцы, под видом сострадания и оказания ближним христианской помощи, берут к себе на воспитание и для усыновления осиротелых православных детей и воспитывают их в духе своей секты. В этих случаях пастырь должен воздействовать на ближайших родственников сирот или восприемников их, чтобы они дали несчастным приют у себя, объяснив, что допустить воспитание православных детей в семье сектантов – это значит отдать их души на верную гибель. В случае отсутствия у православных сирот родственников, необходимо обратиться к человеколюбию всего прихода, и нет сомнения, что последний не оставит детей без помощи и не отдаст их в жертву сектантам.

В подобных случаях могли бы оказать большую услугу миссии православные монастыри устройством у себя таких приютов – школ, где бы обездоленные православный дети, в особенности из зараженных сектантством мест, нашли себе убежище и воспитание в духе веры православной, что практикуется пока очень и очень немногими монастырями.

Будучи вследствие трезвой жизни и воздержания, даже в предметах необходимости, людьми материально более обеспеченными и более зажиточными, чем окружающее их православное население, хлысты и скопцы часто, ведя обширное хозяйство, нанимают в услужение себе православных, которые, подолгу служа у них, незаметно для самих себя втягиваются в тину сектантского заблужденья; почему необходимо, чтобы пастыри всеми зависящими от них средствами следили за служащими и работающими у сектантов, предостерегая поступивших к ним в услужение от возможности соблазниться лжеучением сектантов и тем погубить свои души.

С целью влиять на ход общественной и нравственно-религиозной жизни прихода, а в особенности, чтобы иметь возможность покровительствовать своим единомышленникам, хлысты и скопцы повсюду и всеми средствами с обычной им хитростию стараются, чтобы общественные должности занимали их «братья». Часто сектанты занимают должности сельских старост, сотских, десятских, выборных, членов или председателей волостных судов, бывают старшинами и даже церковными старостами. В подобных случаях сектанты, пользуясь покровительством единоверных с ними сельских властей, не только совершенно свободно устраивают свои «радения», но и беспрепятственно распространяют в приходе свое лжеучение.

Где по селам сектанты взяли в свои руки власть, там пастырю чрезвычайно трудно вести с ними борьбу: там православные должны молчать, а священник, взявшийся за борьбу с сектантами, не только не свободен от всевозможных ложно взводимых на него со стороны их обвинений и всякого рода клевет, доходящих до епархиальной и губернской властей, но и от всякаго рода стеснений, обид и мести в виде поджогов и т. п. Вот почему нравственная обязанность пастырей вовремя препятствовать сектантам занятию ими общественных должностей своим влиянием на православное население приходов.

Каждый священник и миссионер знает, что сектанты ничем так не упрекают православных, как пороком пьянства; самые обращения в православие часто бывают затруднительны или даже совсем не осуществляются только потому одному, что заблудшие опасаются, как бы с переходом в православие, вследствие общения с людьми нетрезвой жизни, не начать самим вести подобную же жизнь. С другой стороны, всем известно, что ничем хлысты и скопцы так не гордятся и ничем так не привлекают к себе православных, как полным воздержанием от употребления спиртных напитков. Для противодействия влиянию сектантов на православных этим именно путем, для удовлетворения их стремления к трезвой жизни, замечаемого теперь часто среди лучших людей прихода, необходимо открывать по всем зараженным хлыстами и скопцами приходам церковноприходские общества трезвости, являющиеся надежнейшим средством объединения лучших сил прихода для борьбы с сектантством. Но относительно открытия обществ трезвости в местах, зараженных хлыстами и скопцами, считаю необходимым сказать несколько слов.

Не желая быть, но стремясь казаться православными, хлысты и скопцы, как известно, совершенно не употребляющие спиртных напитков, всегда стремятся первыми записаться в члены открывающихся но приходам обществ трезвости, чтобы и здесь, прикрываясь единомыслием в отношении трезвости с лучшими людьми прихода, незаметно привить им, а чрез них и другим свои заблуждения. В «Мис. Обозр.» ¹³ я сообщал о подобных фактах; приведу один из них.

«В Курской губ., в слободе Головчине, Грайвороновского уезда, с разрешения министра внутренних дел, открыто «Христианское общество трезвости и воздержания». По § 8 устава этого общества членам его предоставлено «право открытой проповеди против пьянства и невоздержания». Многочтимый русским народом о. Иоанн Кронштадтский, сочувствуя добрым задачам общества, прислал ему свое благословение и разрешил ему издать отдельно для распространения среди народа одно из своих поучений, направленное против порока пьянства. Как только узнали об этом криворожские хлысты ¹⁴, тотчас почти все записались членами Головчинского общества трезвости, § 8 которого дает им право открытой проповеди, во время которой они читают народу изданные означенным обществом брошюры со всевозможными, конечно, комментариями их в духе чисто хлыстовского лжеучения. Мало того, для большего успеха своей пропаганды криворожские хлысты стараются теперь злоупотреблять при всяком удобном случае именем всюду известного и так горячо чтимого православным народом о. И. Сергиева. «Вот вы зовете нас шалопутами, говорят они православным, а на деле оказалось, что вы сами – шалопуты: вам о. Иоанн Кронштадтский не прислал своего благословения, а нам прислал: вот его поучение и руки». При этом сектанты показывают народу издания Головчинского общества, на заглавных листах которых изображены св. крест и под ним две соединенные между собою кисти рук, как эмблемы христианской дружбы и взаимопомощи. Теперь же криворожские хлысты сильно заботятся о том, чтобы им разрешили открыть, будто бы с целию противодействия пьянству, а на самом деле в видах пропаганды, чайный трактир».

Необходимо, чтобы пастыри, открывая в своих приходах церковно-приходские общества трезвости, во главе их уставов ставили такие пункты, которыми была бы отнята всякая возможность поступления в эти общества сектантов вообще и хлыстов в частности.

Я думаю, нечего много распространяться относительно хлыстовско – скопческих собраний с их безумным культом «радений»: и духовные и светские власти, в интересах церкви и государства, нравственно и пред законом должны заботиться всеми мерами не допускать их, так как эти собрания служат, без сомнения, самым сильным средством и сплочения сектантов и привлечения в их среду православных, увлекающихся сектантскими песнями и плясками, оканчивающимися в некоторых местах общим разгулом страстей обезумевших мужчин и женщин.

Указав на предохранительный меры но отношению к православным, в смысле ограждения их от хлыстовско-скопческой пропаганды, я остановлюсь на мерах активной борьбы с хлыстами, принадлежность которых к секте более или менее установлена.

Активная борьба с хлыстами и скопцами может быть одновременно направлена с четырех сторон: 1) со стороны пастырей, как учителей и представителей Церкви и ея духовной власти, совместно с их помощниками в деле вразумления заблудших – миссионерами, 2) со стороны самого народа, как живых членов Церкви, 3) со стороны школы и 4) со стороны специальной противосектантской литературы.

Учительная деятельность пастыря, направленная к борьбе с хлыстами и скопцами, может выражаться в форме церковной проповеди, поучений при различного рода требах у православных и сектантов, а также во внецерковных публичных и частных с теми и другими беседах. Последние два вида учительства, свойственные и миссионерам, должно считать, по причинам, думаю, всем понятным, самыми лучшими и действительными, в смысле воздействия на умы не только православных, но и самих сектантов.

Что же должно служить предметом бесед с хлыстами и скопцами и в каком порядке должны они вестись?

Эти вопросы затронуты были и на 3-м Всероссийском миссионерском съезде в Казани, но к сожалению, при спешности работ и вследствие малого времени, данного для занятий депутатам съезда, решены далеко не удовлетворительно. Основываясь на многолетнем более или менее широком личном опыте борьбы с хлыстами и скопцами, я хочу предложить свою программу бесед с ними, надеясь, что выполнение ея может принести заблудшим несомненную пользу.

Не входя в объяснение трудного и в литературе до сих пор удовлетворительно не выясненного вопроса об исторических причинах и условиях появления хлыстовской секты, так как это вывело бы меня далеко за пределы намеченной в этой статье цели, я укажу на те главные пункты лжеучения хлыстовской ереси, на которые пастырско-миссионерская деятельность должна обратить исключительное, особенное внимание.

Без сомнения, главная причина религиозного заблуждения хлыстов, как и скопцов, это – необыкновенно сильное мистическое чувство стремления к реальному, непосредственному общению с Божеством, как источником неизреченной радости и восторга, блаженства и покоя, – к общению такому тесному, когда совершенно теряются всякия различия неограниченного существа Божия и ограниченной духовной природы человека, когда Бог и человек сливаются в одно нераздельное, тождественное существо, имеющее один ум, одно сердце и одну волю.

Постоянное стремление к Божеству свойственно самой духовной природе человека, как созданного по образу Божию и по подобию (Быт. 1, 20), но оно вылилось у хлыстов и скопцов в такую неестественную, уродливую форму по двум несомненным причинам: с одной стороны, вследствие неправильного понятия о существе Божием, понятия близкого к антропоморфистическому представлению о нем язычников, с другой, – вследствие до невозможности преувеличенного понятия о силах и достоинстве духовной природы человека, понятия, доводящего их до самообожания, до состояния, так называемой, «духовной прелести», или духовной гордости, самообольщения.

Но и при указанном представлении о Божестве, хлысты все-таки не могли, с одной стороны, не наделять его высшими духовными свойствами, сравнительно с духовной природой человека, с другой, – не могли не прийти и к тому убеждению, что реальное единение человека с Божеством, имеющее различные степени, до полного слияния с Ним человека, зависит от усовершенствования самой духовной его природы: чем она чище, одухотвореннее, тем ближе к Божеству. Не могли далее хлысты не убедиться опытно, что на пути самоусовершенствования духа человеческого, как учит ап. Павел, «плоть желает противного духу, а дух – противного плоти. Они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы». (Гал. 5:17); и в страстном мистическом стремлении к непосредственному общению с Богом они не могли не прийти к дуалистическому взгляду на природу человека: забыв о том, что есть грехи чисто духовного характера, они не могли не составить себе представления о теле, как единственном виновнике разъединения их с Богом и потому – как о начале злом, как о единственном источнике всякаго греха.

Отсюда уже вытекли все дальнейшие заблуждения хлыстов: их учение о метапсихозе, неядении мяса, о браке, как скверне, о деторождении, как грехе, о борьбе с телом посредством «замора» его постом, развратом и «радениями»; отсюда у них взгляд на христианский аскетизм, как на цель жизни, а не как на средство к нравственному усовершенствованно, ведущему к благодатной жизни во Христе, отсюда извращенное понятие о даре пророчества и т. п.

Вот в общих чертах генетическая последовательность в развитии лжеучения хлыстовской секты. У скопцов как выродившихся из хлыстовщины ко всему этому присоединилось учение о необходимости подавления греховных влечений плоти физическим оскоплением. Соответственно ей, необходимо пастырям и миссионерам вести беседы с хлыстами и скопцами следующего содержания и в таком порядке.

1) Необходимо дать сектантам правильное понятие о Боге, как Существе абсолютно духовном, вечном, всеблагом, всеправедном, всеведущем, всемогущем, вездесущем, неизменяемом и непостижимом. В противоположность этому – указать на временное происхождение сотворенного Богом человека, на ограниченность его духовной природы и испорченность ея вследствие грехопадения.

2) Предметом особенной беседы должен быть вопрос о непосредственном общении с Богом человека до его грехопадения и посредственном после него, причем выяснить, что условием такого общения является не изнурение тела «замором» его практикующимися у хлыстов средствами и не оскопление, а живая вера, молитва, христианские дела и особенно достойное участие в св. таинствах Церкви, в которых подается благодать св. Духа, очищающая нас от грехов и соединяющая нас с Богом. В этой беседе должно быть раскрыто учение о домостроительстве нашего спасения и совершении его крестными заслугами Господа Иисуса Христа, понятие об основанной Им на земле Церкви и благодатных таинствах, как средствах восстановления и обновления падшей природы человека, его богоусыновления и соединения с Божеством.

Особые должны быть беседы с хлыстами и скопцами:

3) О Лице Господа нашего Иисуса Христа, Его Божестве и человечестве и о признаках хлыстовских лжехристов.

4) О признаках истинных и ложных пророков.

5) О величии Матери Божией и Приснодевы Марии, с раскрытием учения о назначении женщины христианки.

6) Библейский взгляд на брак и безбрачие, в связи с христианским учением о целомудрии и деторождении, как благословении Божием.

7) Христианское учение о воздержании вообще и о пище в частности, в связи с учением о дозволительности употребления мясной нищи.

8) В виду того великого значения, какое хлысты и скопцы придают данной ими при вступлении в секту клятвы – не выдавать никому тайн секты и до смерти пребывать в ней, как об этом гласит и 10-я заповедь основателя хлыстовщины, Данилы Филиппова: «сии заповеди содержите в тайне, ни отцу, ни матери не объявляйте, кнутом будут бить и опием жечь – терпите. Кто вытерпит, тот будет верный, получит царство небесное, а на земле – духовную радость», – необходима особая беседа о клятве истинной и ложной (Лев. 19:12), клятве Богу угодной и клятве ведущей к погибели, каковы, напр., были клятвы иудеев, – убить ап. Павла (Деян. 23:14) или клятва Ирода отдать голову Иоанна Крестителя жестокой дочери своей (Мар. 6:23, 26). В этой беседе необходимо также указать на право пастырей Церкви именем Господа Иисуса Христа, по данной Им власти, разрешать людей от необдуманной и ложной клятвы. (Прав. Вас. Вел. 29-е).

9) Во всех остальных беседах, какие обыкновенно ведутся с последователями и других сект, как то: о священстве, о св. таинствах крещения, покаяния, причащения и проч., помимо главного содержания беседы, необходимо подчеркнуть понятие о св. таинствах, как средствах единения человека с Богом, при чем, в виду лицемерного принятия хлыстами и скопцами св. таинств, всегда напоминать сектантам, что недостойное и особенно лицемерное участие в св. таинствах еще дальше удаляет человека от Бога, готовя ему вместо оправдания осуждение, ибо говорить св. апостол, «не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской» (1Кор. 10:21), «ибо если мы, получив познание истины, произвольно грешим, то не остается более жертвы за грехи, но некое страшное ожидание суда и ярость огня, готового пожрать противников. Если отвергшийся закона Моисеева, при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертью, то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню Кровь завета, которою освящен, и Духа благодати оскорбляет?» (Евр. 10:26–29). «Кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей, ибо кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и не мало умирает». (1Кор. 11:27–30).

Кроме пастырско-миссионерских бесед с хлыстами и скопцами, не малую пользу делу миссии могут оказать соответствующего содержания книги, брошюры и листки. В противовес хлыстовско-скопческому лжеучению необходимо распространять в народе такие книги и листки, которые имели бы своим содержанием не только обличение сектантских заблуждений, но и положительное раскрытие истин православного учения, искажаемых или отрицаемых сектантами. Имея в виду самообольщение хлыстов и скопцов, впадающих в «духовную прелесть» и доходящих до самообожения, необходимо распространять среди них в самом широком количестве брошюры в виде рассказов, в которых приводились бы примеры, как, напр., юноши, ища Бога, вследствие самонадеянности своей, впадали в «прелесть», считая себя уже достигшими полного совершенства. Необходимо в тех же целях распространять среди сектантов такие книги, где развивается та мысль, что общение со Христом дается подвижникам не сразу, а только после длинного ряда подвигов, только в конце их, как награда. Такими полезными книгами в приходах, зараженных мистическим сектантством, могут быть: сочинения Игнатия Брянчанинова, «Добротолюбие» еп. Феофана, сочинения Аввы Дорофея и им подобные.

Но, к сожалению, литература, направленная против заблуждений мистического сектантства, у нас очень бедна, почти совсем отсутствует, хотя святоотеческие творения могли бы дать богатый для нея материал. Удовлетворительных по содержанию и доступных но изложению противохлыстовских и противоскопческих изданий очень и очень мало, а ведь если где, то в борьбе миссии с тайными сектами они очень необходимы: куда не может проникнуть к тайным сектантам пастырь и миссионер, туда проникнет хорошо составленная книжка и сделает свое дело. Мне кажется, последний вопрос имеет для миссии принципиальное значение, почему на него следовало бы обратить должное внимание не одним пастырям и миссионерам, но и миссионерским братствам и епархиальным властям и даже высшей церковной власти; если последняя отпускает немалый суммы на издания школьные, то ея долг обратить серьезное внимание и на издания, имеющие специальные миссионерские цели, так как охранение чад Церкви от совращений в сектантство и возвращение в ея лоно заблудших, особенно в наше время, должно быть не меньшим, а, без сомнения, большим предметом забот Церкви, чем дело школьное, которому в данное время не грозит такая опасность, как делу православной миссии, что очень хорошо сознается всеми, кому дороги интересы православия.

Нет нужды много говорить о том воспитательном влиянии школы, какое она может оказать на молодое поколение сектантов. К сожалению, не везде пастыри вполне сознают миссионерское значение школы и не везде епархиальные власти обращают должное внимание на это могучее средство борьбы с сектантской тьмой, почему во многих, сильно зараженных хлыстами и скопцами, местах школы до сих пор отсутствуют, и дети сектантов всецело предоставлены воспитанно в духе мистического сектантства со всеми его полуязыческими верованиями и разрушительным влиянием безнравственного культа радений.

Где гуще тьма, там нужно и больше света. Является поэтому крайне необходимым как для ограждения детей православных от влияния на них сектантов, так и для воспитания сектантских детей в духе веры православной, поспешить открытием школ там, где их нет в заряженных сектантами местах, чтобы чрез эти школы привить еще в юном возрасте сектантским детям истинное учение веры и христианского благочестия: только перевоспитанием молодого поколения сектантов в духе учения православной Церкви возможно в будущем достигнуть желательного успеха православной миссии среди последователей этих тайных, крайне вредных мистических сект.

Без сомнения, все средства, направленные к оживлению и улучшению религиозно-нравственной жизни приходов, как-то: открытие обществ трезвости, усиление приходской благотворительности, возрождение чистоты быта и жизни православных, широкое просвещение народной массы проповедью, внебогослужебным пастырско-миссионерским учительством, устройство библиотек и читален, укрепление религиозного сознания и чувства уставностью богослужения, торжественностью крестных ходов, все, говорю, указанные и многие другие им подобные средства, улучшая религиозно-нравственную жизнь православных, этим самым значительно ослабляют всякое сектантство вообще, хлыстовщину и скопчество в частности. Но я хочу сказать несколько слов о желательном воздействии пастырей и миссионеров на хлыстов и скопцов чрез само православное население приходов, чрез самый православный народ.

Кто из миссионеров или приходских пастырей не возмущался поразительным равнодушием прихожан к отпадению в сектантство их односельчан? Поговорят об этом и скоро забудут. Как будто это ужасное дело, влекущее за собою гибель души человеческой, никого не касается, не трогает, даже не интересует. Разве пастырям и миссионерам не приходится слышать от православных, что они совершенно не интересуются судьбой отпадших, что они не видят ничего особенного в перемене их религиозных убеждений, даже более, – что, может, быть, ошибаются сектанты, а может быть – они, православные, что это одному Богу известно, но что, правда, изменять православию они не хотят, так как желают умереть в той вере, в какой сами родились и какую исповедовали их отцы и деды.

Равнодушие у православных к судьбе отпадших часто удивительное, сознательной любви и убеждения в истинности и спасительности своей веры никакого, общение в жизни с сектантами полное, часто доходящее, вопреки канонам Церкви (Прав. св. ап. 65; Лаод. соб. 33), до посещения собраний сектантов, до участия иногда даже в сектантских молениях и богослужении. Все это свидетельствует о теплохладности народа к вере, об упадке живого сознания ея спасительности. Такое печальное явление особенно часто замечается в приходах, зараженных хлыстами и скопцами, так как православные, обманутые лицемерным и показным православием сектантов, не видят в их секте ничего особенного. Но так не должно быть.

Приходская и специальная миссии должны направить все свои силы на искоренение в православном народе этой религиозной теплохладности, этого безразличного отношения к чужой и своей вере и к отпадению от нея: индифферентизм в вере граничит с неверием. Миссия должна не только привить народу, крепко укоренить в нем и развить чувство беспредельной, горячей любви к своей вере, но и воспитать в нем сознательное и непоколебимое убеждение, что только в православии – истина, след., только в нем – и спасение, а в отступлении от него – гибель на веки. Мало того, она должна возбудить у православных разумную ревность к вере своей и постоянное стремление, по любви к заблудшим и ради спасения души своей (Иак. 5:14–15), возвратить их в лоно спасающей Церкви.

Из желательных средств воздействия на сектантов чрез народ православный необходимо обратить особенное внимание на устройство в зараженных ими приходах миссионерских братств, или кружков ревнителей православия или обществ сестер: опираясь на лучшие силы в приходе, пастырь может оказывать чрез них постоянное и сильное влияние на заблудших, так как последние, конечно, всегда будут более доступны и откровенны в беседах со своими односельчанами – простолюдинами, чем с приезжим миссионером и даже местным священником. Особенно желательно образование в таких приходах церковно-приходских обществ сестер для миссионерского вразумления женщин – хлыстовок, ибо самый культ хлыстовских радений, по убеждению народа и признанию самих хлыстов, поддерживается исключительно участием в них женщин: в хлыстовских «кораблях», где мало женщин, и радения редки.

Я искренно желал-бы, чтобы православные пастыри обратили серьезное внимание на нижеследующие мои слова, вытекающие из глубокого опытного моего убеждения, основывающегося и на уроках истории некогда многострадальной нашей Церкви: наступает и настало уже время, когда православные наши пастыри по необходимости, в силу исторически слагающихся новых условий церковно-государственной жизни, должны будут в борьбе с врагами отчизны и Церкви опереться на дремлющие скрытые, но могучие силы православного русского народа, на лучших людей в приходах; где это не будет сделано вовремя, там расколосектантство, протестантство, католичество, магометанство и даже язычество возьмут верх, и православие много потерпит. Зачем закрывать глаза пред фактами и успокаивать себя: нужно же сознаться, что времена К. Острожского снова настали; как ни убаюкивай себя неправильным толкованием слов о Церкви, что «и врата ада не одолеют ея», но нужно помнить и о сотнях тысяч, ушедших после указа 17 апр. о веротерпимости в инославие и иноверии. В единении пастыря с приходом – сила; как один в поле – не воин, так один в приходе – не пастырь.

Но самое сильное воздействие на сектантов со стороны народа это – общее и единодушное его решение не иметь никакого с ними общения. Не отказывая сектантам в любви христианской в случаях нужды, православные должны всем миром прервать с ними всякия житейские сношения. В некоторых приходах, под сильным и настойчивым влиянием пастырей, это уже было испробовано и не без успеха; сектанты не могли долго выдержать отлучения народного, они скоро начали чувствовать томительное одиночество среди многочисленных односельчан и поняли, что, отпав от веры, они изменили не только Церкви православной, но и великой семье народа русского, оскорбив самое дорогое, самое святое его чувство.

Без сомнения, либеральной мысли подобное отношение народа к лицемерным хлыстам и скопцам может показаться противным духу любви христианской и евангельскому учению об отношении к ближним, но, как учит св. Григорий Богослов «не должно заключать мира во вред учению истины, уступая что-нибудь ради славы именоваться снисходительными». (Слово 42-е). О еретиках, подобных нашим хлыстам, апостол любви св. Иоанн так говорит: «кто приходить к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте, ибо приветствующий его участвует в злых делах его» (2Иоан. 10–11); и ап. Павел учит: «я писал вам не сообщаться с теми, кто, называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем или злоречивым, или пьяницею, или хищником: с таким даже и не есть вместе... И так извергните развращенного из среды вас» (1Кор. 5:13), ибо, говорить св. апостол, «какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным»? (2Кор. 6:15). Такого же отношения к еретикам требуют и каноны Церкви, запрещая даже допускать их до общения в молитве, не позволяя им входить и в храм Божий (Прав. 6-е Лаод. соб. и 33. Тимоф. Александр. 9-е).

Но как поступать с теми из хлыстов и скопцов, которые после всех изложенных мер вразумления и нравственного воздействия на них остаются упорными, продолжая коснеть тайно, а иногда и открыто, в своей гнусной секте? Что с ними делать?

К ним должна быть применяема последняя, имеющаяся в распоряжении Церкви мера, как показывает опыт, иногда достигающая желательных результатов, но очень редко практикующаяся: я разумею публичное отлучение хлыстов и скопцов от Церкви епископскою властью.

В то время как все рационалистические секты открыто отпадают от Церкви, последователи хлыстовщины и скопчества, как сект тайных, но только всеми способами скрывают свое отступление от нея, но лицемерно всеми силами стараются показать себя пред духовенством и народом лучшими прихожанами, вернейшими и преданнейшими сынами православия. Лицемеры, равных которым нет в мире, самым кощунственным образом относящиеся ко всему, что носит имя православия, самым решительным образом отвергающие и Церковь, и священноначалие, и благодатные спасительные таинства, до основания исказившие догматы христианской веры, совершающие во время своих «радений» и вне их то, «о чем стыдно и говорить», наши хлысты и скопцы сотни лет находятся в видимом общении с Церковью, тайно и незаметным образом прививая православной среде и свое дикое вероучение и свою гнусную безнравственность.

Допущение хлыстов и скопцов к общению с Церковью, действительно, есть «бросание святыни псам», великое унижение ея пред теми, « кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню Кровь завета , которою освящен, и Духа благодати оскорбляет». (Евр. 10:29). И в этом унижении святыни ответственны пред Богом как попирающие ее сектанты, так и те, кто бросает ее им. Многие из священников, в приходах которых существуют хлысты и скопцы, сознают все это, чувствуя великое угрызение совести, но, вследствие веками укоренившегося во всех епархиях порядка, не поднимают вопроса об отлучении от Церкви даже заведомых хлыстов и скопцов, особенно там, где епархиальные власти, под влиянием современных нападок на Церковь и обвинений ея в излишней суровости и религиозной нетерпимости, смотрят на это дело неодобрительно.

Между тем подобное безразлично-снисходительное отношение духовной власти к хлыстам и скопцам, противоречащее и св. Писанию и канонам Церкви (1Кор. 5:11. 2Иоан. 10–11. Прав. 6-е Гангр. соб. Лаод. 6-е и 33 и др.) ведет к очень печальным результатам: оно не только способствует развитию хлыстовской и скопческой сект, но порождает индифферентизм к вере у самих православных и полное неуважение к православной Церкви со стороны раскольников и сектантов, так как дает им основание делать заключение, что сам православный народ не дорожит своею святынею, что само духовенство не верит в нее, ибо допускает к участию в молитве и святых таинствах Церкви кого угодно, даже таких гнусных еретиков, как хлысты и скопцы, которые не только не верят в их спасительность, но и глумятся над ними.

В настоящем своем труде я высказываю давнее и искреннее желание и миссионеров и многочисленных приходских пастырей, выраженное также и третьим Всероссийским миссионерским съездом, – чтобы высшая власть в Русской Церкви обратила, наконец, внимание на эти величайшие и давние язвы в ея организме; необходимо их обнаружить и вскрыть, необходимо, чтобы архипастыри всех зараженных хлыстовщиной и скопчеством епархий немедленно распорядились предать торжественно всенародному отлучению всех упорствующих явных хлыстов и скопцов, а подозреваемых в сектантстве и обвиняемых в принадлежности к нему самим народом допускать к Причащению не иначе, как только после публичного их отречения от сект с проклятием их лжеучений.

Без сомнения, отлучение хлыстов и скопцов от Церкви должно совершаться всякий раз с разрешения епископской власти и после сделанных им неоднократных частных и публичных увещаний. Правда, такое отлучение сектантов уже давно разрешено самим св. Синодом, выработан даже особый чин их отлучения, но на деле, за очень редкими исключениями, он до сих пор почти нигде не применялся. В переживаемое нами время неверия и легкомысленного отпадения от Церкви, даже открытого глумления над нею, когда сама правительственная власть так много заботится о благополучии раскольников, сектантов, еретиков и язычников, Церковь сама должна подумать и об упорствующих заблудших и о принадлежащих ей, по божественному дару, правах решить и вязать, т. е. принимать в свое лоно кающихся и отлучать от себя непокорных сынов своих.

Только поднятие на должную высоту церковной дисциплины и строгое применение ея к сектантам вообще, а хлыстам и скопцам в особенности, при вышеуказанных мерах воздействия на них Церкви и ея миссии, может значительно поднять религиозную настроенность православного русского народа, ослабить вредное, разлагающее влияние на него сектантов и возвратить в лоно спасающей Церкви более благоразумных из них.