Речь при освещении Высочайше пожалованных Георгиевских знамен двенадцатому пехотному Великолуцкому полку. (6 декабря 1879 г.)

Приветствую вас, храбрые воины Великолуцкого полка, с великою честию и милостию, которою достойно и праведно наградил вас Государь Император за ваши блестящие подвиги в минувшую войну. Эти подвиги стали известны всей России, а Государю угодно было, чтобы ваша громкая военная слава перешла и в потомство, и чтобы в вашем полку было всегдашнее и живое напоминание о том, как честно и свято, – как истинно по-русски сослужили вы свою службу ему и всему отечеству нашему. С особенным удовольствием говорю об этом дорогом для вас обстоятельстве, – не только как пастырь церкви и лицо духовное, но и как горячо сочувствующий вам житель города Владимира. Из наших Владимирских пределов пошли вы тогда на борьбу с врагами, напутствуемые нашими молитвами и благожеланиями, и к нам же возвратились украшенные победными лаврами. Живо я помню, как мне же пришлось приветствовать вас на вашем домашнем празднике с возвращением из тяжелого похода. И вот теперь мне же Господь привел освящать пожалованные вам Георгиевские знамена, и помолиться с вами и за вас, дабы Господь помог вам своею всесильною благодатию упрочить за собою добытую вами и на бранных полях славу храбрейших воинов, и еще более возвысить и украсить ее славою послушных и благоговейных сынов церкви Господней, верноподданных царя и искренних и благонамеренных сынов отечества не только в военное время, но и при мирном течении нашей гражданской и общественной жизни. О, да будет сие с вами, но молитвам великого угодника Божия, святителя и чудотворца Николая, сегодняшнее церковное празднество которого есть и обычное полковое торжество ваше! Да поможет вам и великий победоносный страстотерпец Георгий, знаменами которого ныне же осеняется ваш полк! Да примет он вас под свое покровительство! Да поможет вам и царица небесная, наша общая заступница усердная, имущая и державу непобедимую на всех врагов наших. Да помогут вам и все угодники Божии!

После приветствия и благожеланий мне бы следовало предложить вам и некоторые назидания, с разъяснением тех обязанностей вашей службы, какие налагает на вас пожалование вам Георгиевских знамен; но таким доблестным героям, таким молодцам и богатырям русским, какими показали вы себя, когда были лицем к лицу с неприятелем, я считаю излишним всякие назидания и разъяснения о том, как вы должны отныне вести себя и как нести вашу нелегкую военную службу. Вместо поучения, да позволено будет обратиться к вам с некоторой просьбой. Дело вот в чем. Оказывается, что враги нации живут у нас не за границей только нашего отечества, а и внутри нашего общества, с тою только разницею, что там за окрайнами нашей родины они явны и видимы, а здесь их не видно; здесь они прячут свои головы, хотя дерзость свою время от времени простирают до самых, можно сказать, нетерпимых размеров. Вы знаете, что преступная рука этих притаившихся разбойников уже четыре раза посягала на жизнь возлюбленного Монарха вашего, – и только видимая защита Божия не дала совершиться злодеянию. Что это за люди такие, чего им нужно от нас, и что скрывается у них на уме, – Бог их знает; но верно, что это что-то не доброе и страшное, что много развелось этих потаенных подкапывателей под наше общественное благоденствие, что зреет у них какой то дикий и ужасный план, что сети свои они раскинули чрезвычайно широко, что уже владеют они, должно быть, не малыми средствами для своих преступных целей, и что в подпольном обществе своем уже считают они многочисленных членов. Позвольте же рассчитывать нам, мирным гражданам, до сих пор счастливым и благоденствующим под державою нашего кроткого и мудрого Государя, что эти прячущиеся от нас злодеи наши никогда не успеют обольстить вас своими тайными змеиными речами, и не найдут у вас ни малейшего сочувствия своим диким и преступным идеям, которые так искусно, иной раз даже облекаясь одеждой авторитетных ученых, они умеют наряжать в красивые и многообещающие формы. Позвольте надеяться, что вообще военная среда будет несокрушимою стеною, ограждающею нас от всяких волков и хищников политических, намечающих свои жертвы среди нынешних простодушных и доверчивых людей всякого возраста и звания. Впрочем, что же я говорю и о чем прошу? После тех великих подвигов и бесчисленных опытов вашей безпредельной преданности престолу и отечеству, которые заявили вы на поле брани, разве можно хоть на минуту усомниться, что тем более внутри своего отечества вы не станете ослаблять своих патриотических чувств, а самым искренним образом порадеете о народном и государственном благе, и всегда и везде окажетесь строгими блюстителями всякого порядка, тишины и гражданского благообразия?

Таинственность, которой окружают себя наши агитаторы, и подпольная тьма, в которой держут они свои проэкты и планы и прячут свое оружие, не позволяют нам в точности измерить их силы. Видно только, что злость их растет вместе с их неудачами. Вообще же судить об них все еще приходится только по некоторым фактам и газетным известиям. Но избыток осторожности, по изречению одного мудрого мужа, – лучше чем избыток самонадеянности; а наш непрерывный и пастырский долг в том и состоит между прочим, чтобы напоминать всем и каждому: блюдите, как опасно ходите, не якоже не мудри, но якоже премудри (Еф. 5:15)! Следить за знамениями нынешнего, во всяком случае смутного и неспокойного времени, есть долг не только всякого патриота, но и всякого образованного и мыслящего человека, – следить с тем, чтобы разуметь, куда направляются общественные и государственные события, чтобы сознавать свой долг в виду этих событий, и чтобы приготовиться и суметь при случае исполнить этот долг.

Боже правый и милосердый! Ты возвеличил православную Россию; ты благословил ее оружие, и укрепил ее воинов; заносчивые и гордые враги наши внешние – спяти быша и падоша (Пс. 19:9), несмотря на свою силу и многочисленность. Соделай, да расточатся и внутренние враги наши, мешающие людям твоим мирно идти путем научного и гражданского развития, во славу пресвятого и великого имени твоего!

***