Слово на новый (1879 год)

Истина во Иисусе состоит в том, чтобы отложить прежний образ жизни ветхаго человека, истлевающаго в обольстительных похотях, а обновишься духом ума вашего, и облечься в новаго человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины (Еф. 4:21–24).

Одна из особенностей человеческой природы есть любовь и стремление к новизне. На чем-нибудь одном, как бы оно прекрасно и поразительно на первый раз ни было, мы остановиться и успокоиться никак не можем. И потому с каждым новым днем мы ожидаем каких-нибудь перемен в окружающих нас лицах, обстоятельствах и вообще в нашей обстановке. Пробуждаясь, мы спешим узнать, что случилось нового за стенами нашего дома, жаждем новых встреч, новых разговоров, новых вещей и приобретений, задаемся новыми работами и чертим новые проекты и планы для своей дальнейшей деятельности. Не одинаковы характер и достоинство этих планов: у людей глубоких и серьезных таковы и планы их деятельности, у людей обыкновенных и мелких по своему развитию, таковы и хлопоты их о текущем дне и во обще о будущем своем времени. Важна вообще наша жажда нового. В сущности, она есть стремление двинуться в каком-нибудь отношении вперед. Здесь задаток нашего развития, здесь и признак нашей разумности; потому что неразумные напр. животные вечно довольствуются своей ежедневной обстановкой, и ни о чем новом и лучшем не мечтают, и потому ни в каком отношении вперед не развиваются. Муравей строит свой дом и ныне так же, как тысячу лет тому назад. Пчела вырабатывает свой мед и воск по одному и тому же старинному, раз на всегда ей данному от природы образцу. Соловей ноет все туже вековечную свою песню, – ни хуже, ни лучше, чем как было это при сотворении мира. И т. д...

Можно бы ожидать на этом основании, что жизни наша, как жизнь существ не только разумных и свободных, но и порывающихся вперед, должна быть ничем иным как правильным и постепенным движением к совершенству. Так это и кажется иным ученым мыслителям, которые не смотря ни на какие резоны, приводимые самою жизнию в опровержение их теории, все стоят на своем, и твердят одно: человечество идет вперед и обновляется. А на знамени этого воображаемого шествия к совершенству они красивыми буквами хотят начертать излюбленное ими слово «прогресс», и с торжеством готовы повторять это громкое слово при всяком удобном случае, – как будто бы в самом деле не прекращаемое и беспрерывное усовершенствование человечества и обновление к лучшему было фактом не подлежащим никакому сомнению. А между тем это не так. Как наши собственный наблюдения над окружающею нас жизнию, так и история говорят, что деятельность людская то и дело бывает или стоянием и кружением на одном и том же месте, или видимым и ощутительным для всех отклонением от прямого пути к истине и счастию, или даже возвращением назад к старинным неустройствам и беспорядкам, разъедающим общественную и частную жизнь людей. Возьмем ли мы для примера летучие капризы моды, увидим, что в своих непрестанных поновлениях покроя и формы наших одежд, она то и дело возвращается к старинным образцам. Захотим ли заглянуть в более серьезные и глубокие области: нравственную, экономическую и политическую, – туда, где избранные деятели человечества напрягают все свои усилия, чтобы облагородить и одухотворить народные массы, удовольствовать их нужды, упорядочить их жизнь общественную и вообще упрочить счастие человечества, – и здесь мы встречаемся с неприглядной и горькой стариной. Слез и горя у людей не меньше, чем прежде; нужды, невежества и бедности со всеми ее ужасными плодами, неисчерпаемое море; самых утонченных пороков и всяческого растления едва ли и теперь меньше, чем напр. во времена сладострастной Греции и грубо-чувственного Рима. В одной только области мы готовы признать несомненный и непрерывный прогресс, именно в научной. Нынешние люди количеством своих знаний несомненно превосходят прежних людей, глубже их понимают природу с ее законами, и потому с большим нравом могут называть себя обладателями природы и ее покорителями. Но при этом нельзя не подивиться с одной стороны чрезвычайной медленности, а с другой – неправильности движения человеческого ума и в этой единственной области, где, по-видимому, он идет все вперед и вперед. Люди как бы ощупью и во тьме приближаются целые тысящелетия к своим открытиям; но и по сию пору рядом с великими светилами науки умствует и философствует бесчисленный сонм таких жрецов ее, под руководство которых если бы отдать человечество, то оно зашло бы поистине во тьму кромешную. И странное выходит явление. Человечество делается все ученее, развитее и умнее, если можно так сказать; но не лучше, и не счастливее. Почему-то оно не обновляется, а все коснеет в своих старинных недостатках, болезнях и грехах, и никак не может выбиться из-под гнета их. И конца не видно этой мучительной, но бесплодной и безуспешной борьбе. Как будто засела в человеческую природу какая-то ветхость и гниль, и действует там с такою ядовитой и отравляющей силой, что все человечество представляется одною сплошною массою больных, отличающихся только степенью своей болезненности, которая однако же всем им мешает успешно делать то, к чему они призваны и к чему способны и склонны по природе. Тайну этого грустного явления, которого однако же никак не хотят признать ни во что не верующие и все отвергающие грубо-материальные мудрецы нынешнего времени, – эту тайну, говорим, объясняет нам откровенное слово Божие, повествуя о коренной порче природы человеческой, внесенной в нее человекоубийцею искони, и перешедшей от родоначальника рода человеческого ко всем его потомкам. Порча эта так глубока и всеобща, что, по слову писания, все мы в беззаконии зачинаемся и во грехах рождаемся, и затем, по слову того же писания, с нашим возрастанием растут в нас уже как бы два человека: один с признаками богоподобия, с любовию и стремлением к истине и благу, другой с тяготением и наклонностию ко греху со всеми видами его непотребств и похотей. И никакому воспитанию, самому тщательному и искусному, еще не удавалось и никогда не удастся вырвать с корнем прирожденное человеку зло и убить в нем этого страстного и греховного, или, – как называет его писание, – ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях. Нет нужды нам долго теперь останавливаться на горькой истине порчи и нравственного раздвоения нашей натуры; она слишком ясно и живо сознается всяким здравомыслящим и честным, и хоть сколько-нибудь над собой наблюдающим человеком, и все мы с детства конечно знаем печальную историю своего падения, и знакомы с догматом о первородном грехе; людям же, сомневающимся и неверующим довольно указать на эти вековечные, но бесплодные усилия всего человечества победить царящее в нем и мучащее весь род людской зло. Но есть для нас нужда и самый теперь благовременный повод, в день нового года, – приблизить к своему сознанию, обнять сердцем и душой вышеприведенные апостольские слова, что истина во Иисусе состоит в том, чтобы отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающаго в обольстительных похотях, а обновиться духом ума нашего, облечься в новаго человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины. Этими словами в сущности апостол хочет внушить нам, что как бы ни хлопотали люди о своем усовершенствовании, какие бы меры ни принимали к обновлению и упорядочению своей общественной и личной жизни, – дело это не устроится без внутреннего и нравственного нашего обновления. Могут быть улучшены внешние формы нашей жизни, но истинного, как говорят, прогресса от этого не произойдет потому что истина во Иисусе Христе состоит, как и должна состоять, в том, чтобы человек стал лучше и обновился по своей сущности, т. е. по душе и общему нравственному строю, а не по внешности только. В противном случае люди могут только выбиться из сил, а ветхости своей все-таки не сбросят, и от застоя и коснения на всех путях и во всех областях своего развития – не освободятся.

В самом деле, сколько напр. умных голов трудятся над изобретением способов поднять экономическое положение нашей страны и улучшить материальный быт народа. Пишутся самые разумные системы сельского хозяйства, изобретаются прекрасные и целесообразные машины, чтобы сократить и облегчить тяжелый земледельческий труд, железными дорогами сокращают расстояния для удобства сбыта и размена местных богатств и естественных произведений земли. И этими богатствами, можно сказать, не обделил Господь нашу обширную страну. И, однако же богатств этих почему-то не накопляется, дешевле ничего не делается, а бедность не умаляется. Что за причина? Какой-нибудь ученый политико-эконом может написать по этому поводу целые томы; между тем первоначальный и самый глубокий корень зла, собственно, в пороках народа и в слабости религиозного начала у самых деятелей народных. Представьте, в самом деле, что наши рабочие массы стали вдруг все трезвы, трудолюбивы и воздержны, а соприкасающиеся сними городские, и вообще более сильные народа люди, как-то купцы, арендаторы, фабриканты и проч... сделались все честными, благожелательными к народу и богобоязненными людьми, – тотчас же почувствовалось бы всем облегчение, и повеял бы на всех другой отрадный и живительный воздух. Но пока наш крестьянин и мастеровой будет тратить свою трудовую копейку на пьянство, а торговец в основу своих действий и правил будет полагать обман и прижимку, т. е. пока тот и другой не сделаются религиознее и благочестивее, до тех нор их взаимное, а следовательно и наше общее материальное благо не настанет и не возвысится. А разгул и житейская беспорядочность городского населения, мелкая суетность и наклонность жить не по средствам средне-сословных людей, а неудержимая страсть пресыщаться всевозможными чувственными удовольствиями, пировать и веселиться по вся дни светло, царствующая в высших кругах общественных, – все эти явления разъедающие и расстраивающие общее экономическое положение, где имеют свою первоначальную причину? Опять в нравственной несостоятельности людей и слабости в них религиозного начала. Если бы люди научились давать перевес своей духовной стороне над чувственною, если бы побольше заботились о своей душе и почаще думали о небе то и самая телесная жизнь их и земная деятельность тотчас бы упорядочилась, и приняла бы стройный, благообразный, здоровый и довольный вид, – и не было бы этого беспокойного и страстного кружения в чаду земных утех, этого непрочного и напускного веселья, этого подкрашенного и искусственного довольства, с зачатками внутренней гнили и с затаенною скорбию сердечною и с горькими думами о неизвестном будущем.

Возьмем во внимание и наше гражданское устройство. Права и обязанности каждого сословия, а также и личные права каждого гражданина определены и взвешены у нас с полною по возможности точностию и справедливостию. Суд нам дарован скорый и правый; наша безопасность и личное благо ограждены всеми по возможности мерами, обычными и принятыми в странах образованных и гуманных, – чего бы кажется больше? А между тем массы преступлений и крупных и мелких, известиями о которых переполнены газеты и разбирательством которых обременены судебные учреждения, грубо нарушают гражданский порядок и строй общественной жизни, мешают жить спокойно честным труженикам и благонамеренным гражданам, и вообще задерживают развитие и обновление общества к лучшему и лучшему. Причина зла опять таже самая, – порок и развращение, ослабляющие религиозное начало в людях. Тот убил ближнего по злости и самолюбивому раздражению; другой залез в чужой дом с целию грабежа и воровства, третий растратил общественную казну – по жадности и корыстолюбию, или увлекшись преступной мечтой о легкой наживе; другой развелся с женой и толкнул ее на разные преступления, и сам совершил ряд бесчинств и непотребств – по сладострастию; иной лишил себя жизни, пресытившись ею и потеряв веру в Бога, – вот что приходится то и дело наблюдать и читать в хронике жизни общественной. Но будь искра страха Божия в людях и христианская трезвенность, – ничего бы этого, конечно, не было. Говорят все, что образование и просвещение может излечить нравственные болезни общества, что все дурное и преступное совершается, собственно, по невежеству и умственной неразвитости. Но если бы это было так, то все необразованные люди были бы дурными, и наоборот – просвещенные высоконравственными людьми. Но кому не известно, что на деле этого не только нет, но и бывает совершенно наоборот? Нет, причина всему та порча нравственная и та ветхость духа, которая глубоко засела в людях, и тлится в падшей природе их, по выражению писания, обольстительными похотями.

Возьмем наконец во внимание наше общественное воспитание и обучение, ту область, где зреет и развивается наше молодое поколение, этот благоухающий цвет и надежда государства. Зная, с каким тщанием и глубокомыслием разработывают науку воспитания наши высокообразованные педагоги, смотря на эти многочисленные и величественные храмы науки, рассеянные по обширному отечеству нашему со всеми приспособлениями и удобствами для образования молодых людей, – можно бы ожидать, что все затраты, производимые на них государством и все труды и заботы ученых деятелей и педагогов с избытком вознаградятся благими плодами, которых в праве ожидать общество от наших юношей, т. е. их зрелым умственным развитием, добрым нравственным направлением, умелостию и пригодностию ко всякой полезной общественной деятельности. А между тем ниши школы, и преимущественно высшие, сделались и нынче каким-то особенно больным нашим местом. Молодежь наша является в большинстве какою то прискорбною массою недоучек, даже без задатков серьезной учености и без благородной и самоотверженной любви к науке, как это было в старину, а с одними праздными и незрелыми мечтами, с пагубною наклонностию браться не за свои дела, или же с преждевременным равнодушием к жизни и пресыщенностью, а что всего хуже – с душевною растленностию и нравственной распущенностию. Трудно решить, кого винить здесь нужно больше, – семью ли нашу, в которой пренебрегают с ранних лет полагать страх Божий в основу детского воспитания и обучения, или же школы наши, которые совершенно не считают религиозную область своею областию, а иногда даже как бы нарочно стараются держать своих питомцев как можно дальше от этой области, дабы спасти, как говорят, свободу мысли и независимость научной деятельности. Может быть вина здесь падает поровну и на семью, и на школу. Как бы то ни было, но вся беда в том и состоит, что не светит луч веры на челе наших юношей и не горит святая искра религии в их сердце. И ничем и никогда не будет исправлено дело, покуда не зажжена будет эта искра, и покуда в основу, как общественного, так и домашнего нашего воспитания и обучения, не будет положено религиозное начало, и притом самым тщательным и искренним образом.

Всю эту речь мы наклоняем к одному, и сводим вообще к тому, что истинное развитие общества и обновление его в лучшем и разумном смысле этого слова невозможно без нравственного преуспеяния людей и обновления их в духовно-религиозном отношении. Какую бы ни взяли мы область жизни общественной, хотя бы самую богатую по раскрывающимся в ней успехам ума человеческого и разным наглядным по-видимому и осязательным плодам цивилизации, но непременно в ней откроет нам наблюдение некоторое неустройство, некоторую незрелость и так сказать застой, – что-то такое, что мешает людям вкусить на самом деле и насладиться благих плодов образованности и просвещения, и не дает им надлежащего и правильного ходу в историческом их развитии. Мы нарочно брали самые крупные и наиболее выдающиеся примеры. Мы видели, что люди стали умнее, но не ближе к истине; практичнее и многосведущее, но не богаче и не счастливее; мягче и цивилизованнее, но не добродетельнее; многоопытнее, но не нравственнее. Какой же в этом собственно прогресс и обновление общества? Да, иное дело говорить и рассуждать о прогрессе и мечтать о нравственном обновлении; а иное дело стать на самом деле новым человеком, и, как выражается апостол, облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины!

Мы сказали, что это никогда не удастся сделать человеку одному и собственными силами, если не придет к нему на помощь св. религия Христова. Так. Потому что в этой таинственной сокровищнице предлагаются некоторые сверхъестественные, или – по выражению писания божественные силы, потребные для жизни и благочестия (2Петр. 1:3). Оказывается, что расстройство и порча натуры человеческой так глубока, что человеку, после естественного рождения от отца и матери, нужно испытать некоторое перерождение свыше, нужно родиться водою и духом, чтобы получить возможность возвратить и возобновить потерянное свое богоподобие. Это и бывает с нами во св. таинстве крещения, где как бы замирает наш ветхий человек, и где преподается нам благодатное начало для новой жизни о Христе Иисусе; так что, по слову Спасителя, теперь в благодатном царстве его если кто не родится водою и духом, то не может он войти в царствие Божие. (Ин. 3:5). Затем возрожденному в водах крещения человеку, как новорожденному младенцу, требуется благоприятный рост и укрепление сил духовных. Это устроил Господь для падших, по искупленных и обновленных им людей, во святом таинстве миропомазания, где полагается на каждого нового члена церкви Христовой таинственная печать дара Духа Святого, укрепляющая его и вооружающая на брань с темными силами, царствующими над падшим человеческим родом, и дающая силу и побеждать тот иной закон в членах наших, который и противоборствует закону ума нашего, и делает нас пленниками закона греховного, находящегося в членах наших (Рим. 7:23). В возрастающем человеческом организме неизбежно бывают разного рода болезни; так и в духовно-нравственном развитии нашем неизбежны для нас разные ошибки и грехопадении, более или менее уязвляющие нашу совесть, и более или менее удаляющие нас от любви и милости Божией. На эти случаи Господь изготовил для нас врачебницу духовную во святом таинстве покаянии, где возвращаетея нам спокойствие совести и примирение с Богом, и где таинственно излечиваются все наши язвы греховные, и притом столь всецело и полно, что как будто их и не было. Если будут грехи ваши, как багряница, – говорить Господь, – то сделаются белыми, как снег; если будут красны, как пурпур, сделаются, как белая волна (Исх. 1:18). Далее, – как для роста и продолжения жизни нашего тела, для его бодрости и энергии необходима здоровая и питательная пища; так и для души нашей Господь изготовил таинственный хлеб, сходящий с неба. И кто бы мог подумать? Этим хлебом он сделался для нас сам, таинственно предлагая во святейшей Евхаристии нам в пищу и питие свое пречистое тело и кровь, и Единение, которого достигает здесь человек с Богом, столь полно и велико, что это можно только выразить подлинными словами самого Господа. Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день. Ибо плоть моя истинно есть пища, и кровь Моя истинно есть питие. Ядущий мою плоть и пиющий Мою кровь пребывает во мне, и Я в нем. (Ин. 6:54–56). Находясь в таком тесном единении с Господом, таинственно осеняемый и подкрепляемый всесильною благодатию Св. Духа, и руководимый правилами св. церкви Христовой, человек может конечно, и при немощах своей природы, противостоять всем козням диавольским и возвысится до возможных и желанных им степеней нравственного совершенства.

Всех этих тайн не хотят знать современные оплотянившиеся и ни во что не верующие мудрецы людские, а за ними и массы их учеников, подобные им по направлению и характеру, мудрствуют и живут также, как и их учители. Дивное домостроительство спасения человеков, совершенное крестом и смертию единородного Сына Божия, как будто не для них устроено. Вот в этом то вся и беда. С удивительным хладнокровием, доходящим до какой-то право тупости, сторонятся люди от своего блага, которое предлагает для них Господь в готовом, так сказать, и совершенно легком и удобном и виде. Нет, они все рвутся к самоизмышленному совершенству, и мечтают обновить свою жизнь и свои общества по самодельным идеалам, которые предносятся их уму и воображению; но лишь только запутывают и осложняют дело, а ветхости своей нравственной все-таки сбросить никак не могут, и истинного и здорового обновления своей жизни никак не устроят. По той мере, как они разработывают средства и изощряют усилия, чтобы поднять человечество до высших человеческих идеалов, изощряется и зло, живущее в мире и становится поперек их планам и благородным усилиям. Как они этого не заметят? Как они не догадаются, что есть какая-то могучая злобная сила в мире, которая толкает человечество назад во тьму, невежество и в пагубу, и что собственных сил для борьбы с этой силой у человека не достает?!...

Благочестивые и православные сыны Христовой церкви, предстоящие и молящиеся в сем священном собрании! Не отложить ли нам излишнюю надежду на так называемую цивилизацию людскую, и не перестать ли ждать своего обновления от одной только науки и просвещения, которое тысячи лет же только сулит людям счастие и прочное благоустройство их обществ, но до сих пор нечего подобного не дает? Не ринуться ли нам с простотою веры и детскою преданностию в лоно церкви Христовой, и не отдаться ли ее благодатному водительству? О, какое полное счастие нашли бы мы здесь, и какое прекрасное и всецелое обновление нашло бы не только наше русское, но и все общества людские под сению церкви Христовой, и под легким и благим бременем закона Божия! Да положено будет благодатию и милостию Господнею по крайней мере начало сего обновления нашего в наступающем новом лете. Аминь!

***