Слово в день священного миропомазания и венчания на царство Благочестивейшего Государя Императора Александра Николаевича (26 августа 1877 г.)

Господи, силою твоею возвеселится царь, и о спасении твоем возрадуется зело! (Пс. 20:1).

Этот возглас священного Псалмопевца и царя Израильского невольно приходит на мысль, и сам собою исторгается из уст наших, православные сыны России, собравшиеся ныне торжествовать о царе своем в светлый день помазания его на царство. – Светел день сей в жизни нашего государя светел он и для нас. Имя и слава нашего государя не только не меркнет, а делается все светлее, чище и громче. А с этой славой растет и наша собственная, русская слава. – Возникшая брань с врагами веры Христовой и национальности славянской возбудила великий национальный дух в нашем народе и зажгла святую любовь и ревность по вере Христовой. Два великие чувства национальности и веры охватили всю православную Россию, и влекут ее на всевозможные жертвы за царя и отечество. Щедрость пожертвований от всех сословий на военные нужды, заботливость властей об удобствах и здоровье воинов, проливших кровь свею на поле брани, а равно и о судьбе их семейств, равняется вполне геройству нашей армии, можно сказать не желающей знать никаких опасностей и трудностей в исполнении своего великого и славного долга. Все это конечно возвеличивает славу и радует сердце нашего возлюбленного государя. Его личное присутствие на полях священной брани, его царское слово, растворенное милостию и любовию, воодушевляет на новые и большие подвиги воинов героев, рвущихся положить за него живот свой. И сила Господня видимо поборает за наше правое и святое дело; враги креста Христова трепещут и мятутся от оружия православного воинства нашего, – и сбывается на христолюбивом царе нашем священное слово вдохновенного певца и царя Израильского: Господи, силою твоею возвеселится царь, и о спасении твоем возрадуется зело. Идем и мы, пастыри церкви, с веселием навстречу святому чувству патриотизма, пробудившемуся в православном народе русском, и берем предметом своего слова именно это патриотическое и национальное чувство. Хвалить и превозносить его не станем, ибо кто из предстоящих здесь не понимает высоты и красоты его? Возбуждать его, в виду только что описанных нами обстоятельств военных, тоже не имеем нужды. Нельзя конечно не припомнить с прискорбием те недавние дни, когда и на нашем русском горизонте проносились некоторые темные облака, когда чувствовалось некоторое беспорядочное брожение умов и в нашей православной земле, и среди нас русских находились некоторые обойденные и обманутые чужеземным влиянием простецы, способные грязнить русскую честь и воевать, вместе с нашими врагами, против наших коренных и православных народных начал. Но в настоящее возбужденное, и так сказать патриотическое время, и эти русские младенцы, влающиеся всяким ветром учения во лжи человеческой, должны, кажется, достаточно просветлеть умом, чтобы понять лжу своих прежних увлечений. – При всем том не будет излишне уяснить наши понятия о национальном чувстве, с целию противопоставить его, хотя фантастическим, но все же не чуждым нашего времени идеям о всемирном гражданстве, и показать тесную связь этого чувства с православной верой Христовой.

Что такое национальное чувство? Это вовсе не то мелкое и эгоистическое пристрастие к тому, что наше, соединенное с равнодушием и горделивым презрением к тому, что не наше – как думают и говорят иногда люди, хвастливо называющие себя гражданами всего мира. Нет, в чистом и просветленном своем виде, оно есть тот внутренний двигатель, под влиянием которого совершается правильное раскрытие народной жизни; оно есть сила, берегущая богатство народного духа, сообщающая ему долговечную свежесть, энергию и самобытный характер. Аналогическое указание и подобие этой силы мы находим во всех, решительно во всех областях безграничной жизни, последним и высшим звеном которой в этом мире служим мы – люди. Посмотрите, как ревниво природа бережет самостоятельность и целость бесчисленного множества видов и родов своих тварей: из двух, едва заметных, и по-видимому совершенно сходных, но все-таки разнородных семян, брошенных рядом на одну и ту же почву, вырастают два совершенно различные и прекрасные растения, и на этом именно законе, что всякое семя сеет плод и цветет по роду своему, основывается удивительная красота и услаждающее нас богатство растительного царства. Мир живых тварей держится на том же законе: хищное животное ни за что не сделается травоядным, птица не превратится в зверя, – хотя общие законы животной жизни во всех этих тварях одни и те же. Тому же повелел быть Создатель и в мире разумных существ. Люди, конечно, все люди; но каждый человек родится с своими особенными свойствами, с своей отдельной физиономией и, так сказать, с своим удельным богатством духовным. Иному дается десять талантов, другому пять, а иному и один, комуждо противу силы его. Из этого то отдельнаго в человеке слагается то, что мы называем личностию его, – нечто в высшей степени для нас дорогое и священное, до такой степени дорогое, что никто из нас не решился бы измениться совсем в другого человека, если бы то было возможно. Можно искать и желать многого, чего у нас нет, а есть у других; но если бы нам предложили, с переменою внешнего нашего положения и даже с приращением духовных сил и дарований, совсем измениться в другое человеческое существо, превратиться в чужую личность, то кто бы решился на это? И чем сознательнее, полнее и свежее идет душевная жизнь в человеке, тем для него сладостнее сознание своего отдельного бытия, и тем сильнее хочет он, что бы там ни было, остаться тем, чем он есть. Каждый из и нас стремится к бесконечному усовершенствованию; но это мы и представить иначе не можем, как в пределах нашей собственной личной жизни. Значит, человеческое чувство своей отдельной личности есть высокий дар Творца и великое преимущество человека пред неразумными тварями, и значит оно далеко не то, что обыкновенно называется эгоизмом. Эгоизм есть вещь дурная, и чем его меньше в человеке, тем лучше; ибо он всегда сопряжен с презрительным отношением к нравам и интересам другого. Между тем как самочувствие и самоуважение, просветленное конечно верой и духом любви Христовой, и руководит именно к уважению чужих прав и интересов. Из отдельных личностей составляются общества и народы, и если мы предыдущие свои рассуждения об отдельных личностях перенесем к народам и обществам, то и здесь они оказываются вполне верными. Ибо что говорят опыт и история? Они говорят, что каждый народ есть отдельная особь в роде человеческом, имеет свою историческую задачу, свой национальный характер и свое отдельное богатство духовное. И чем шире эта историческая задача, чем богаче народ духовными силами, тем сильнее и живее в нем его национальное чувство; так что это чувство можно по справедливости назвать верным показателем живучести народа и его богатства духовного. И наоборот, народ устаревший и разлагающийся, не может быть богат национальным чувством, и примеры самоотверженной любви к отечеству в нем весьма редки, и едва ли возможны. Никогда и ни в ком не внушит народ этот к себе уважения, и не возбудит теплых симпатий, не смотря на самые горячие усилия подобиться другим, образованным и крепким духом народам; ибо можно ли уважать то, в чем нет духа и жизни, и что идет к своему разложению.

Благодарение Богу! В православном отечестве нашем оказывается богатый и неистощимый запас народных сил и могучее национальное чувство, – можем сослаться в этом опять на переживаемое нами время. Ибо едва только затронуто было серьезным и чувствительным образом наше национальное чувство, и едва увидели мы, что хитрообразные наветы врагов наших переходят уже за границу нашей снисходительности, – как русские люди ополчились как один человек, и увидел весь мир, что нельзя безнаказанно лукавить и коварствовать против нас. Но это же национальное самочувствие и самоуважение побудило нас вступиться за другие народности славянские, родственные нам но крови и связанные с нами историческими преданиями, – народности, по живучести и богатству своих национальным сил, по своей несомненной способности и по стремлению к усвоению всех наилучших и зрелых плодов европейской цивилизации, заслуживающие наилучшей участи и наиболее почтенного положения в среде европейских государств. Не достойно-ли в самом деле удивления, что мирный и трудолюбивый народ Болгарский, некогда счастливый и процветавший в своей благословенной от Бога стране, находясь целые сотни лет во власти варваров, систематически давивших его национальность и истощавших его богатства, соблюл все-таки свою политическую физиономию, и неудержимо рвется к своей свободе и независимости! И можно ли было нашей могучей славянской державе русской терпеть дольше и безучастно смотреть, как в соседстве с нами притесняют, насилуют и давят единоплеменных нам славян, виноватых только тем, что они хотят и добиваются жить по-человечески, и ищут высочайшего своего блага, – гражданской и религиозной свободы? Наши отдаленные недруги и завистливые соседы упрекают нас в затаенных завоевательных замыслах, укоряют и хулят за то, что мы только того будто бы и хотим, чтобы стереть с лица земли турок, из ненависти к их национальности и вообще ко всему их политическому строю. Какая неправда, какие пустые и недоброжелательные опасения! Знаем мы очень хорошо, что всякий народ имеет свою задачу в истории, и свое право на политическое существование, и не менее кого другого уважаем это право, – и следовательно Бог бы с ними, с этими турками, если бы они спокойно шли по своей дороге, мирно бы развивались и путем сближения с европейскими державами, постепенно приобщались бы просвещения и христианских идей. Но что делать, если этот изжившийся и постепенно разлагающийся народ в конце концов, оказывается варварским и диким фанатиком, не способным к правильному и всестороннему развитию, не дающим жить и развиваться своим подвластным народам, связанным с нами единством племени и веры? Предоставив всемогущему и всеблагому Промыслу политическую судьбу магометанского мира, не обязаны ли мы вступиться за свое родное притесняемое славянское начало? Верим и надеемся, что Господь, охраняя Россию и ведя ее по пути славы и могущества, не лишит своей божественной защиты и покровительства и ее славянских отраслей, столь же богатых своею внутреннею жизнию, сколько и своими политическими несчастиями!...

Один из элементов этого внутреннего богатства народного мы указали в национальном чувстве, сила и живучесть которого в славянском мире, при самых не благоприятных условиях, может служить верным залогом его лучшей участи и политического обновления. Но есть другой жизненный элемент, до такой степени важный, и так решительно обусловливающий собою судьбу и счастье народов, что без него, или при непрочности его, удобоколеблемо и ненадежно все здание государственной жизни, при всем видимом ее благообразии и наружном блеске и при всей силе патриотического одушевления, по временам вспыхивающего в народном сознании и чувстве. Мы говорим о религии, Если ложны ее начала и узки ее основания в каком-нибудь народе, и если слабо вообще религиозное начало в народной жизни, то самые блестящие военные успехи, самые огромные богатства материальные и самое широкое научно-культурное развитие, – не спасут государства от постепенного разложения и политической смерти. В этом случае государство будет напоминать собою здоровый с виду организм, но с затаенным злокачественным и смертельным недугом, или великорослое многолетнее дерево с гнилой сердцевиной, или же подновленное и размалеванное здание с гнилым фундаментом. Наружная прочность, и иногда еще довольно долго продолжающаяся жизнь таких государств, не дает наглядно видеть истинной и внутренней причины их постепенного умирания и гибели, – причины, заключающейся в нравственном растлении и ослаблении религиозного начала. А между тем рано или поздно это наконец обнаруживается. Куда девались н от чего погибли древние богатейшие и промышленные Тир и Сидон, могущественный Рим, изящная Греция, и даже христианствующая пышная Византия? Беспристрастная истории повествует нам, как, вследствие упадка нравственности и потрясения религиозного начала, заносились гниль и смерть в эти государства, и как не спасли их от этой смерти и падения никакие искусственные подставы, никакая культура и цивилизация. Нельзя не заметить с сожалением, что в рассуждениях об успехах и прогрессе народной жизни современные ученые люди не берут обыкновенно в расчет религии, и немного интересуются как ее судьбами и ее требованиями, так и ее отношением к народной жизни. Ошибка здесь та, главным образом, что религию понимают как убеждение ума в известных истинах и догматах веры, подобно всяким другим убеждениям, которые могут-де изменяться, и заменяться одно другим без всякого ущерба, не изменяя нравственной физиономии человека и не производя в нем никакого особенного душевного потрясения. Но это собственно и не религия и не так она характеризуется в человеке. Религия в истинном своем смысле, есть полная преданность человека Богу и его закону, и есть самое глубокое и внутреннее начало, проникающее всю человеческую душу, и дающее направление всем ее силам. Истинно религиозный человек из внутреннего сокровища своего черпает силы на все высокое, прекрасное и благое. Его убеждения не в одних только словах, а суть вместе и дело; его энергия к добру и правде не останавливается ни пред какими препятствиями, всю свою жизнь он умеет подчинять высшим началам, – долгу и закону Божию; он не погонится запальчиво за тем, что модно и ново, а сначала проверит это законом Божиим, и тогда только усвояет. Он умеет не на словах, а на деле любить всех людей, как братьев, искренно желает всем им добра, содействует их благу, ценит по достоинству все прекрасное и высокое в человеке, стремится к нему всеми своими силами, но не даст подкупить себя ни чем фальшивым, как бы оно красиво ни было, не дозволит врагу подойти к себе ночью, подкопаться под свою внутреннюю храмину и похитить свое сокровище. Теперь представьте, что из таких людей составлено целое государство, допустите на время, что весь народ состоял бы из таких именно религиозных, нравственно цельных и сильных личностей. Предположение это не содержит впрочем никакой теоретической несообразности; ибо нельзя быть всем богатыми, всем образованными, всем здоровыми, – но религиозными всем можно быть, ибо это от нас единственно зависит, и потому все мы без различия призываемся быть религиозными. Какую бы, говорим, несокрушимую твердыню представил из себя такой народ! Какими быстрыми шагами, не уклоняясь ни направо, ни налево он шел бы к своему истинному благу, и какую долговечную, постоянно юную, здоровую и свежую жизнь можно бы обещать сему народу! Если ты будешь слушать гласа Господа Бога твоего, говорил богомудрый вождь Израильский Моисей в прощальной речи своей к народу Израильскому, то Господь Бог твой поставит тебя выше всех народов земли. Благословенны житницы твои и кладовыя твои. Благословен ты при входе твоем, и благословен ты при выходе твоем. Поразит пред тобою Господь врагов твоих, востающих на тебя, одним путем они выступят против тебя, а семью путями побегут от тебя… И увидят все народы земли, что имя Господа Бога твоего нарицается на тебе, и убоятся тебя. И даст тебе Господь Бог твой изобилие во всех благах, в плоде чрева твоего, и в плоде скота твоего, и в плоде полей твоих на земле, которую Господь клялся отцам твоим дать тебе. Откроет тебе Господь добрую сокровищницу свою – небо, чтобы оно давало дождь земле твоей во время свое, и чтобы благословлять все дела рук твоих: и будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы, и будешь господствовать над многими народами, а они над тобою не будут господствовать. Сделает тебя Господь Бог твой главою, а не хвостом, и будешь только на высоте, а не будешь внизу, если будешь повиноваться заповедям Господа Бога твоего,... и не отступишь от всех слов, которыя заповедую тебе (Втор. 28:1–14) Эти вдохновенные слова пророку Моисея, замечательные столько-же по своей живописности, сколько и по своей глубокой правде и неотразимой силе убеждения, следовало-бы заучить и крепко помнить всем нашим ревнителям общественного и народного блага. Запомним их и мы православные сыны России!

В начале своего слова мы упомянули о недавнем антипатриотическом брожении, хотя молодых и незрелых, но все же к сожалению русских умов, и о некоторых беспорядках общественных, обеспокоивших правительство и возмутивших общество русское... Надобно правду сказать, что все это горькие и дурные плоды религиозного равнодушия, неблаговоспитанности и отсутствия прочных нравственно-религиозных начал в некоторой части нашего общества. Но Бог с ними, с этими дурными и жалкими людьми! Не хочется и говорить теперь много об этих отребьях русского общества, когда ведется нами славная и геройская война главным образом – именно за религию и веру Христову, и за свободу ее исповедания в единокровном нам славянском мире, и когда в сердце каждого, не только русского, но и всякого вообще порядочного человека кипит жалость к невинным страдальцам христианским в Болгарии и негодование на гнусных фанатиков мусульманских, позорящих человеческую природу своими изощренными жестокостями и отвратительным неслыханным зверством. Слыша и читая об этих магометанских жестокостях и зверствах над христианами, кто не воздохнет сердцем и не вопросить с недоумением: Боже правый и милостивый, зачем ты допускаешь так долго проливаться невинной крови христианской, и мрачному царству лжепророка господствовать над твоею церковию? Но, с другой стороны, благочестивые слушатели, когда подумаешь, сколько еще всякого зла, растления и мрака в самих христианских обществам, как слабо и шатко в них бывает религиозное начало когда вспомнишь, что христианские генералы становятся в турецкие ряды против защитников христианских; когда христианские политики берегут паче всего житейские и меркантильные интересы своих стран, пренебрегая судьбой и интересами христианства; когда глаголющийся наместник самого Христа на земле благословляет оружие против христиан, и ожидает небесной помощи врагам христианства; когда представители христианской науки с озлоблением стараются подкопать здание христианства, и отвергая в душе всякую религию, направляют свою преимущественную злобу против религии Христовой, до того что не стыдятся темное и невежественное магометанство изображать даже религией света в сравнений с христианством (как напр. Дреппер), – когда все это сообразишь, то и удивляться много не станешь многочисленным бедствиям и унижению христианства от многочисленных врагов его. Статочное ли дело, рассудите сами, чтобы какие-нибудь невежественные и свирепые азиатские пришельцы целые века хозяйничали и бесчинствовали в христианской Европе, если бы эта страна поистине была христианская, и наделе христианствующая?! Но что мы видим и слышим? У турок не хватает денег на войну с христианством? Европейцы дают. Нет хорошего и достаточного оружия? те же европейцы привозят и доставляют. У турок нет достаточно научного знания для ведения войны? Европейцы помогут своим советом, указаниями и даже людьми. Турки ограбят и сожгут мирные христианские поселения, и варварски вырежут ее беззащитных жителей, – это постараются как-нибудь ослабить, скрыть и даже огласят басней и выдумкой. Чего же после этого удивляться, что южнославянское христианство стонет целые века под мусульманским владычеством?! Можно, кажется, поверить, что в случае конечного истребления мусульманами христианских подданных христианская Европа не изменит своего обычного благодушия!

Тем благороднее задача нашей великой и православной России, и тем драгоценнее наша заслуга для христианского мира. Если бы не царь наш благочестивейший, кто-бы вступился за несчастных страдальцев, христиан славянских? Трогательно читать текст адреса, повергнутого на всемилостивейшее воззрение Государя Императора депутациею от жителей Боснии. Вот заключительные слова этого адреса: «на кого нам уповать, как не на единого тебя, великий русский царь? Кому защищать нашу веру и нашу народность, как не тебе, отцу славян? Ты один можешь спасти нас, и мы пребываем в непоколебимой уверенности, что ты внемлешь гласу моления нашего». Так, братья славяне, мужайтесь и крепитесь пока мы живы и сильны. – Пока мы живы и сильны не перестанут трепетать враги креста Христова. Быть стражами, защитниками православной веры христианской, – вот наше великое историческое призвание и задача! Но запомним себе, православные соотечественники, что главная сила наша в этой самой религии христианской и православной вере, которую мы призваны самим Богом защищать и охранять. Из своей отечественной истории мы должны знать, что в неоднократные тяжелые и критические эпохи нашего государства, спасало нас от врагов именно религиозное чувство и великое христианское одушевление. Пока сильно и живо в нас будет христианское и религиозное начало, до тех пор несокрушимо и страшно врагам нашим будет и наше политическое могущество. Но разведется в нас и умножится, – чего не дай Бог, – антирелигиозная тля, – и наша гибель приблизится и к нам.

Боже! не дай оскудеть в православном отечестве нашем духу веры твоей! Спаси православного и благочестивейшего Государя нашего Александру Николаевича; укрепи его мышцу и возвыси его царство; умножи славу его победами над врагами, и да возвеселится он силою твоею до конца, и о спасении твоем возрадуется зело!... Аминь.

***