Слово на дворянские выборы в губ. гор. Владимире. (8 января 1876 г.)

Не греши против городского общества, и не роняй себя пред народом. Не проси у Господа власти,

и у царя – почетнаго места. Не домогайся сделаться судьею, чтобы не оказаться тебе безсильным сокрушить неправду, чтобы не убояться когда-либо лица сильнаго и не положить тени на правоту свою. Не подчиняйся человеку глупому, и не смотри на сильнаго. Не будь скор языком твоим, и ленив и нерадив в делах твоих... Почтенны вельможа, судья и властелин, но нет из них больше боящагося Господа! (Сир 7:7. 4, 6; 4:31, 33; 10:27).

Просим вас прислушаться, достопочтенные мужи, к этим словам священного мудреца. Он, как видите, предупреждает насчет некоторых земских грехов, которых быть бы не должно в благоустроенных обществах человеческих, и которые однако же спокон веку водятся в них, и проявляются тем с большею силою, чем чаще во главу и на верх этих обществ успевают пробираться люди, которым бы подобающее место должно быть назади и внизу. Это предупреждение, кажется, не неуместно для вас в особенности теперь, когда вы затем и собрались, чтобы добросовестно и беспристрастно выделить из своей среды лучших и способнейших общественных деятелей ибо, допустивши промах в этом важном земском деле, вы тяжко можете согрешить против городского общества, как выражается священный мудрец, и уронить себя пред народом. Итак если вы, как добрые христиане, затем и явились с своим делом сюда в храм Божий, чтобы с одной стороны – засвидетельствовать пред Богом свою решимость и готовность сделать свое дело по-божьему, а с другой – чтобы испросить Божие благословение на свое дело то можно надеяться, что и выслушаете вы с подобающим вниманием и примете к сердцу советы священного мудреца, которыми мы хотим напутствовать вас на ваши выборы. В них вы найдете и то побуждение, которое вы должны положить в основание своего дела, и даже целую программу, которую вы можете ваять за руководство в своем деле.

Не греши против городского общества и не роняй себя пред народом, – вот первые слова священного мудреца. Это значит, что основным и руководственным побуждением ваших выборов должно быть общественное благо и самоуважение в главах народа; так что если бы вы вмешали сюда свои личные интересы, и стали бы руководствоваться своими потаенными корыстолюбивыми либо честолюбивыми соображениями, то вы тяжко согрешили бы перед обществом и уронили бы себя в глазах народа. Тяжесть этого земского греха особенно ощутительна может быть теперь, когда то и дело слышатся жалобы и задаются недоуменные вопросы, отчего при всех энергических усилиях правительства поднять и облагородить наше общество, и при самых по-видимому богатых задатках ко всестороннему здравому прогрессу общественному, – ощутительных и действительных, а не воображаемых только плодов этого прогресса пожинается все-таки не особенно много. Все еще приходится вести борьбу со многими весьма старинными грехами и недугами общественными. Если нужны доказательства и примеры, то довольно указать на невежество и непроглядную темноту народных масс, которая все еще лежит тяжелым укором на образованных и лучших классах общества; довольно указать на обилие отсталых и незрелых людей в этих самых классах, которые все еще не умеют отличить своих личных дел и выгод от службы общественной и не научились подчинять первые последним в особенности же нельзя не указать на шаткость и слабость нравственно-религиозных начал, которая – чтобы там ни говорили – будет вечным и притом самым тяжелым тормозом в столь усиленно-искомом и столь нетерпеливо желаемом прогрессе общественном. «Нельзя ли же открыть виновников этого бедствия? нельзя ли их всех уничтожить»? – то и дело вопиют у нас! Нельзя ли по крайней мере сколько-нибудь устранить зло и придумать хотя некоторые средства для защищения и ограждения от него? Да вот же вам и дается одно из прекраснейших средств помочь этому горькому горю общественному, – именно выделять из себя на службу и дело общественное лучших и надежнейших деятелей, а не кой-каких, и делать свои выборы как можно зрелее и серьезнее, а не как-нибудь – по разным мелким эгоистическим планам и домашним расчетам, и не устраивать из этих выборов одне только шумные и малополезные для общества сцены. Представьте, что на всем пространстве нашего православного отечества, где только ни производятся выборы, выбирались бы все люди поистине достойные и сравнительно лучшие, – ведь это была би такая благодать и такое благодеяние для всего народа русского, которое теперь может только разве сниться горячим патриотам и истинным радетелям народного блага. И чего бы, кажется, проще и естественнее. Эта благодать дается прямо в руки представителям и избранникам народным, – бери только и пользуйся. А между тем, – ссылаемся на вас самих, – проходят ли в нашей пространной и обильной земле хоть одни выборы, после которых не раздавалось бы горячих сожалений и порицаний, не писалось бы обличительных статей, не распространялось иронических анекдотов и разных более или менее правдоподобных и прискорбных повествований? Положим, что источником этих порицаний, этих статей и анекдотов бывает иногда злоречие и оскорбленное самолюбие обойденных и невыбранных претендентов; но это злоречие должно бы легко сокрушаться о действительные заслуги и положительные достоинства выбранных, которые при каждых новых выборах лишь закреплялись бы на своих местах и не прибегали к разным искусственным и фальшивым средствам удержать за собою любовь и расположение публики. Но везде ли и всегда ли так бывает? решите сами и добросердечно примите совет священного мудреца – не грешить против городского общества, и не ронять себя пред народом. В самом деле, дворянское сословие, по своей идее, есть лучшее и избраннейшее сословие в обществе; таковым оно и должно быть; следовательно народ имеет полное право ожидать от своих лучших представителей ясного и трезвого понимания своих обязанностей и свободы от всяких устарелых и узких взглядов на службу общественную и от мелких эгоистических расчетов при выборах на разные должности этой службы. Если бы почему-нибудь дворянство не оправдало этих надежд, – то конечно оно сильно бы уронило себя в глазах народа. Итак, по первому совету священного мудреца, – народное и общественное благо должны вы взять для себя главным побуждением в предстоящем вам деле. В дальнейших же его советах, как мы предупреждали вас, вы можете найти прямое руководство в вашем деле.

Не проси у Господа власти, и у царя почетнаго места. Не домогайся сделаться судьею, чтобы, не оказаться тебя и безсильным сокрушить неправду, чтобы не убояться когда-либо лица сильного и не положить тени на правоту твою. Итак, искательство власти и усиленное домогательство должностей, особенно если оне выгодны и почетны, есть первый признак, по которому вы можете подметить недостойных и ненадежных людей, чтобы их остеречься и обойти. В самом деле, истинное достоинство и способности в людях всегда украшаются скромностию и боязливою неуверенностию в своих силах. Эта скромность и честная боязливость происходит не от бессилия, напротив от слишком ясных и зрелых понятий о долге и от строго-благородного представления, обязанностей, сопряженных с каждою должностию. Не то чтобы эти люди не хотели служить и прямо избегали всякого труда и всякой службы, – напротив, благородное рвение осуществить свои честные й высокие служебные идеалы иногда весьма сильно их волнует; но чем сильнее и чище это волнение, тем оно дальше бывает от всякого искательства и домогательства: надо, чтобы посторонние и тоже честные люди открыли и оценили это благородное настроение, и дали ему естественный и законный исход. Обратные и, по правде сказать, более частые и обыкновенные сцены устраивают искатели с сомнительными достоинствами, которым дорог только служебный почет или снятся только выгоды служебные. Постороннему и не замешанному в дело человеку даже любопытно наблюдать те необыкновенные и внезапные изменения, которые случаются с людьми перед выборами. Люди заносчивые и суровые необыкновенно как-то умягчаются, а вежливость и доброта как будто были давнишними и даже природными их качествами. Скупые делаются тароватыми, отсталые – либералами; либералы – патриотами; легкомысленные и невоздержные – серьезными и даже религиозными. Люди высоко или богато поставленные до возможной степени сокращают расстояние, разделяющее их от людей обыкновенных и рядовых и т. д.!... И что всего страннее, – эти давнишние, нисколько не таинственные и всем хорошо известные меры и приемы недостойных или полудостойных искателей до сих пор иногда имеют свою силу и успех у людей. Чем это объяснить? Простой беспечности и нашего национального добродушия для этого, кажется, мало. Нет, должно быть, еще не развился и не созрел у нас строгий гражданский элемент, и все еще жива старинная привычка – дела общественные и гражданские обращать в свои домашние и семейные. А пора бы, кажется, всему этому перевестись в нашей родине православной. Пора по многим причинам, и в особенности по той причине, что ничем мы так не любим украшать себя, как титлом людей образованных и развитых, и в этом обстоятельстве полагаем всю суть дела и все свое спасение. Так чтобы это действительно привлекательное и почетное титло не оказалось одним щегольством, надо сделать усилие отрешиться и стать выше старинных привычек и взглядов, о которых у нас шла речь; ибо, собственно говоря, оне и возможны только в обществе, где образованность и развитие есть нечто в роде щегольства и похвальбы, а не действительное достояние и благоприобретенная собственность. Впрочем, мы не хотим и преувеличивать значения образованности и так называемой цивилизации в делах, касающихся личных интересов и служебных прав и преимуществ. От эгоистических желаний и домогательств в этих делах не спасает людей одна образованность и развитость. Требуется нечто побольше и получше, о чем мы намерены сказать потом. А теперь просто пока заявляем вам, что как ни трудны при выборах беспристрастие и уважение к чужим достоинствам и заслугам, а к своим недостаткам честная строгость, тем не менее и то и другое совершенно необходимо. Весь дальнейший успех выборов и зависит от того первого условия, чтобы беспристрастными и бескорыстными очами наметить достойнейших и отстранить малоценных кандидатов, чтобы не оказались они, по слову священного мудреца, безсильными сокрушить неправду, и не положили бы тени на правоту свою.

Переходя от этих общих предостережений и советов насчет серьезности и добросовестности ваших выборов к частным указаниям на те положительные качества и достоинства, какими должны отличаться ваши выборные, возвращаемся снова к словам священного мудреца. Не подчиняйся человеку глупому, – говорит он, – и не смотри на сильнаго. Это значит, что ваши выборные должны быть прежде всего умные и зрелые люди, и что это драгоценное качество не всегда соединяется с высотою положения, знатностию рода, материальною силою и с другими подобными случайными и внешними преимуществами в людях; что в благородной и уважающей себя среде выше всех исчисленных преимуществ должно быть ценимо то, что здравый народный смысл метко называет царем в голове. Правило это представляется столь бесспорным и ясным, что и прибавить к нему, кажется, решительно нечего. Мы позволим себе только продолжить и округлить мысль священного мудреца примечанием, что если умственная зрелость и развитость не есть обычное преимущество людей сильных и значительных по своему общественному положению, – то и наоборот сочетание этих обоюдных качеств и внутренних и внешних в тех же самых людях – есть вещь нисколько не редкая, а весьма естественная и даже желательная. И значит искать ума и развитости только в людях, умеющих горячо и резко заявлять себя против знатности и богатства, было бы таким же мелким пристрастием и односторонностию, как и во всяком знатном и смышленом человеке простодушно – предполагать великие умственные качества. Наклонность некоторых знатных и сильных людей держать себя с тяжеловесным авторитетом и привычка иных судить и рядить обо всем – не есть конечно доказательство их ума; но в той же степени не умны самомнительность и речистое злословие людей мелких и незначительных. Впрочем, мы и не эту сторону дела, собственно, имеем в виду раскрывать здесь, а хотелось бы теперь напомнить то великое и стоящее, можно сказать, на первой очереди дело, торжественно возложенное на благородное дворянство самим монархом всероссийским, – дело отечественного образования. Сознание важности и неотложности этого дела, искреннее сочувствие правительственным идеям и планам в этом деле, сочувствие чуждое всяких домашних препирательств, самодельных планов и провинциальных вкусов в этом тонком, многосложном и многотрудном деле, сочувствие щедрое и готовое на и всякое содействие существующим у нас школам, сочувствие не раздумывающее, не ждущее разных внешних побуждений, не возвращающееся назад с своими благотворениями, и вообще отрешенное от всяких сословных и эгоистических интересов, – вот какое благородное и истинно дворянское чувство должно отличать ваших умных избранников. Нет сомнения, что это чувство одушевляет всех членов присутствующего здесь собрания. Но... есть предметы, вызывающие общее сочувствие, и однакож нуждающиеся в особенных избранниках – с преимущественным тактом, любовию и уменьем взяться за дело, чтобы оно не было замедлено и даже испорчено при всех благих намерениях и начинаниях. К таковым деликатным и хитрым предметам мы относим и дело отечественного образования. Известно, сколько было и есть разнохарактерных взглядов на это дело, сколько было в нем опытов и приемов и даже сколько являлось непрошенных деятелей и жрецов в этом священном деле, – и однако же сколько оказалось во всем этом ошибок, односторонностей и даже положительного вреда отечественной науке и образованию! Всю эту речь мы к тому ведем, что если и во всяком деле, – особенно если оно корпоративного характера, – великое дело разумный вождь или предводитель; то в деле школы и науки, и вообще в деле отечественного образования, это важно в преимущественной степени. Так что в заключение этого пункта мы снова приводим вам на память знаменательные слова священного мудреца: не подчиняйся человеку глупому, и не смотри на и сильнаго!...

Но вот и еще характерная черта, которая должна отличать ваших выборных деятелей, ваших вождей и предводителей. Не будь скор языком твоим, говорит священный мудрец, и ленив и нерадив в делах твоих! Это значит, что ваши избранники должны быть не только люди мысли, но и люди дела, люди энергичные, заботливые и трудолюбивые. Мы тем с большею силою настаиваем на этих качествах, чем они драгоценнее и необходимее для успешности всякого дела и чем больше развелось у нас людей умеющих горячо и даже подчас умно рассуждать обо всем и строить всевозможные планы, охотников повелевать и приказывать и при этом однако же во всем полагаться и опираться на подчиненные и низшие рабочие силы. Эту привычку меткая народная пословица зовет загребанием жара чужими руками; а если позволите еще проще и ближе к делу выразиться, – эта привычка известна у нас под именем барства. Впрочем, этот недостаток или эта слабость получила у нас такую широкую и можно сказать национальную всеобщность, что давным-давно уже потеряла свой древний сословный характер. Барство у нас стало просто нарицательным именем, обозначающим вообще практическую вялость, отсутствие служебной энергии и нежелание доходить до всего самолично, все досматривать своим глазом и работать своей головой и своими собственными руками, – к какому бы сословию ни принадлежал человек, страждущий этими недостатками. Недостатки эти, однако же так важны в общественных и служебных деятелях, что ими, собственно, и замедляется у нас всякое движение вперед, всякий прогресс общественный. Этими недостатками и объясняется у нас страшное количество злоупотреблений во всех кругах общественных рядом с великими и многообещающими преобразованиями. Не мало создано в нашей литературе художественных типов, не мало написано и пишется сатир на эту тему и на обличение нашей лености на службе и наклонности к покою. Знак, что мы еще не исцелились от этой грешной и гибельной наклонности. Таким образом где бы у нас ни производились выборы, какого бы свойства они ни были, – ничего не может быть естественнее желания, чтобы выбраны были люди деятельные и энергичные, люди с крепкой и сильной волей, и паче всего неохотники пировать, веселиться и барствовать на службе. Если же мы пренебрежем этим обстоятельством, то мы вечно будем все толковать о движении вперед, и вечно толкаться на одном месте и выслушивать упреки в застое. Без энергических и добросовестных деятелей не помогут никакие реформы. Нам кажется, что за энергию, трудолюбие и способность к честной и аккуратной деятельности можно бы многое простить в людях со стороны их внешнего лоска, мягкости и изящества манер, и вообще житейской и даже так называемой аристократической выработанности, – хотя разумеется все эти качества не только не лишни, а напротив весьма желательны и любезны. Попомните же, благородные мужи, что ваши избранные не должны быть скоры языком, и ленивы и нерадивы в делах своих!...

Выслушайте и последний совет свящ. мудреца. Он говорит: почтенны вельможа, судья и властелин, но нет из них больше боящагося Господа! Это значит, что венцом и завершением всех качеств в ваших избранниках должен быть страх Божий и религиозное направление жизни. Важность и величие этого качества в человеке ни с чем не может быть сравниваема. Если многое можно простить человеку ради его ума и трудолюбия то, наоборот, человека без религии и нравственности или, что еще хуже, с антирелигиозным направлением – считайте прямо ничего не стоящим, хотя бы он блестел всеми вышеисчисленными качествами. Известно, что самые образованные и цивилизованные страны колеблются и гибнут от накопления людей, потерявших всякую религию и нравственность. Поэтому, не стесняясь надо бы гнать подобных людей вон и прочь из всякого общества, и не доверять им ни одного самомалейшего дела. Они все могут испортить, и найдут тысячи случаев и средств внести свой яд в самые благие начинания и планы. Такой человек внесет вражду и ссору туда, где все до него было мирно и спокойно, он столкнет самолюбия и встревожит страсти, чтобы ими воспользоваться для своих выгод; его напускная честь не воспрепятствует ему ни пресмыкаться ни льстить, где это для него нужно его рука не дрогнет протянуться к чужой собственности, где это не видно; его фарисейский язык наплетет цветистых и горячих речей о долге и службе, где это может быть эффектно и выгодно. Одним словом, – этот человек – воплощенная фальшь и гниль, и как зараза портит все, к чему прикасается. В самом деле, какие могут быть у этого человека солидные опоры и задатки для честной службы и благотворной деятельности общественной? Никаких! О Боге он забыл и думать; ни во что святое он не верит; ко всяким религиозным обязанностям он равнодушен; памятованием о загробной жизни и о будущем расчете за дела он тревожить себя не любит. У него единственный идол, которому он покланяется и служит всеми силами своей души, – это его собственное самолюбие и личное благоденствие. Этим-то и объясняются те непонятные с первого взгляда, но, в сущности, весьма естественные и потому многочисленные примеры, что люди и умные, и ученые, и цивилизованные страдают теми же нравственными недостатками, которые мы привыкли усвоять невежественным и грубым средам. Значит и на службе государственной и общественной от них такой же прок, как и от людей, принадлежащих к этим средам. О, если бы побольше было религии в людях! Сколько света и теплоты прибавилось бы к их деятельности! Как упростились бы и облегчились их дела и служба! Какими быстрыми и верными шагами стало бы подвигаться всестороннее развитие и благоденствие обществ человеческих!...

Все эти речи мы ведем, однако же не к тому, чтобы обличать вас в настоящие минуты, и не к тому распространились мы о зле, которое приносят с собою на службу люди без религии или с слабым религиозным чувством, чтобы мы имели в виду подобных людей в вашем обществе. На это ни права, ни повода мы не имеем; ибо знать вас в такой степени, в какой, например известны вы друг другу, – мы не можем. И потому мы имели единственную цель, чтобы рельефнее и нагляднее только изобразить зло бывающее в людях, и чтобы вы яснее сознали, откуда может угрожать вам опасность ошибок при ваших выборах, и какими нежеланными последствиями эти ошибки могут сопровождаться.

С своей же стороны мы призываем на вас благословение Божие в помощь и содействие вашему выборному делу, и просим только об одном: попомните, примите к сведению и надлежащему руководству – предложенные для вашего назидания слова священного мудреца библейского. Аминь.

***