V. Прямое следствие безбожия – вседозволенность в греховной жизни

Отрицающий бытие мира духовного тем самым отрицает и бытие Живого Бога, Который есть Любовь, есть Дух, есть Жизнь, есть Благо, есть Истина, есть Хлеб, есть Свет (Ср.: 1Ин.4:16; Ин.4:24, 14:6, 6:35; Мф.19:17), а вместе с Ним и Его Евангелие, Его слово, которое есть «дух и жизнь» (Ин.6:63).

Напрасно человек стремится заполнить опустошенную от Бога душу новыми богами. Ни вера в разум, ни вера в идеализированную будущность коллективизма, ни культ вождей не могут заполнить той страшной пустоты души, что образовалась при удалении заблуждающегося человека «на сторону далече» от Бога – Отца своего. «И звуков небес заменить не могли ей скучные песни земли».

Владыка Вениамин (Федченко) пишет: «Ну, чем, думаю, заменю я для себя Бога?! Думаю, думаю, – ничем: все ниже Его, все хуже. Никто не меняет лучшее на худшее, а лучше Бога – ничего нет»²⁸. «Един Иисус Христос, и лучше Его нет ничего»²⁹.

Вера в Бога, вера в Истину, равно как вера в ложь, вера в ничто – свободна в своем выборе. И, конечно, повсюду, где вместо Бога провозглашается нечто иное в качестве высшей абсолютной ценности – будь то идеология, будь то страсть, словом, будь то идол, «заменивший» Бога³⁰, – там христианское вероисповедание неизбежно окажется в положении враждебном по отношению к объявленному идолу.

Христианство исключает всякое активное сопротивление власти, пусть даже ставшей служанкой зла, орудием несправедливости, безбожия и богоборчества, ибо и Спаситель победил мир злобный не силой оружия, не силой мускульной тела и даже не силой ангельских легионов (ср.: Мф.26:53), а силой Своей жертвенной Божественной Любви. Спаситель, о Котором было сказано: «Трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит» (Ис.42:3), – кротко и смиренно предстоял проконсулу Пилату в Своем царственном величии живой Истины. И, будучи осужден Пилатом на крестную смерть, оказался Победителем: «смертию смерть поправ».

Все последователи Христа помнят и исполняют слова апостола Павла: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение» (Рим.13:1–2). Евангелие не содержит призыва к насильственным переворотам; наоборот, Спаситель учит в Евангелии: «Не противься злому» (Мф.5:39). «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков... и будете ненавидимы всеми за имя Мое... И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф.10:16, 22, 28).

Отсюда – мученичество.

Мученичество – самое мощное оружие того, кто в бессилии физическом свидетельствует силу своего духа. Действительно, стоять за свою веру в Бога без лицеприятия, без присущего человеку страха, жертвовать собственной жизнью – все это способно потрясти самое жестокое и самое сильное насилие. Благородные (с точки зрения человеческого общежития) акты самопожертвования люди отмечают наградами и славой; сколь же похвальны акты добровольного мученичества, когда человек жертвует собой за друзей, за Бога, свидетельствуя свою веру в Бога, свою любовь к Богу, свою преданность Истине в Боге! «А кто потеряет душу свою ради Меня, – говорит Спаситель, – тот сбережет ее» (Лк.9:24).

Подобного свидетельства верности Богу – мученичеством – мучители особенно боятся. Они стараются скрыть стойкость убежденной веры в Бога либо путем ложных обвинений, либо путем простого замалчивания фактов мученичества. Законодательные притеснения верующих, издевательское науськивание на верующих потакаемое холуйствующими перед сильными мира сего, ложные доносы, обвинения, клевета и применение грубой силы в отношении гонимых и преследуемых верующих, – все это убедительное доказательство того, что безбожие идейно не в состоянии бороться с христианством.

Вера в мертвую материю поставляет человека в такой нравственный примитив вседозволенности, откуда тяга возможна только к чувственным удовольствиям, формирующим низменный потолок его жизненных, то бишь, оскотиненных вожделений, поскольку он отбросил всякий страх угрызений совести и метафизических тревог при безнравственном образе жизни. Вся так называемая духовная культура тогда оказывается нацеленной на секс, а потому и увлеченность искусством – не может быть признанно доминантной потребностью разумной человеческой личности.

Потребности у человека – есть, пить и даже одеваться – общие с животными. И если только эти потребности составляют смысл жизни человека, если животные потребности оказываются доминирующими в жизни личности, – то разве эта жизнь не оскотиненная?! Ибо «не хлебом одним будет жить человек» (Мф.4:4).

Когда питание доводится до излишества, отдых обращается в негу, а свобода – в своеволие и буйство, тогда склонности к плотским наслаждениям, не ограничиваемые ни утомительностью физического труда, ни тревожными обстоятельствами и заботами, получают широкий выход к оскотиненной жизни, подчиняя ей все. В погоне за счастьем мы, однако, следуем по ложному пути, ибо стремимся к счастью своей животной стороной.

Культура духа всегда первична в человеке. Но она начинается там, где кончаются естественные потребности чисто животной жизни. А если в человеке вся жизнь только и заключается в удовлетворении чисто животных потребностей, то собственно, и начинаться-то культуре духа негде: вся жизнь оскотиненная.

В «Очерках по философии культа» (цикл лекций, прочитанных в мае 1918 года в Москве), отец Павел Флоренский развивает мысль о величайшем значении в жизни человека церковного культа (и его основы в Православной Церкви – Евхаристии). Из культа исходит все, что затем обмирщается в культуре: философия, наука, общественный строй, искусство. А потому святость жизни, мысли и дела христианские восходят к центру и имеют своим источником именно церковный культ, с его таинствами, богослужениями, символами и обрядами. Без жизни в Церкви – без церковного культа не может быть и подлинной культуры личности человека (его духовной составляющей).

Если сегодня среди идолопоклонствующих перед материальной чувственностью еще имеются личности, в какой-то мере обладающие духовной культурой, то уже на завтра и это скудное остаточное ароматическое воспоминание о былом духовном благоухании улетучится, и самое духовное в величайшем из искусств – в жизни – исчезнет, найдя себе замену запрограммированным конгломератом дебелой материи, объективно отображающей в искусствах прочих, мягко выражаясь, реализм пошлости, пронизывающий всю жизнь тех, кто свободно, не смущаясь совестью, барахтается в грязной луже вседозволенности³¹.

Если верховным правилом морали является прогресс человечества, если больше не существует вечной этики и мораль меняется изо дня в день, в зависимости от условий жизни, – тогда разрешены все тирании, всякое рабство. Любое насилие оправдано: ведь оно ведет к ускоренному построению будущего человечества. А кто будет отвечать за подобную непогрешимость, раз над людьми никакого контроля не существует свыше? Слово дается силе. Больше нет верховного Судьи, к Которому можно взывать, когда практикуются массовые ссылки, и концентрационные лагеря, газовые камеры, когда избивают неповинных, инвалидов, истребляют «ненужных» стариков. Без Бога нет для человека высшей нравственной санкции; отсюда – вседозволенность.

Нужно помнить, что только вера в Христа сдерживает зверя в человеке и не дает ему проснуться во всей его неприглядной, безобразной наготе; что только эта вера сдерживает человека в минуты раздражения, поддерживает в минуты печали, воодушевляет в минуты уныния.

Кто не ищет истинного бытия, тот бывает не человеком, а существователем (по выражению Н.В. Гоголя) и растворяется в призрачном бытии. Такова же и участь обоготворяющих материю, – обманчиво верящих в абстрактное понятие материи как безначального бытия, откуда будто бы все мы произошли.

Бытие – многопланово.

Разные люди, смотря на одно и то же, видят и чувствуют разное. Так, при взгляде на дерево, садовник хочет его окопать, хозяин радуется его плодам, ботаник – научно исследовать его, художник – созерцает его красоту, прохожий думает об отдыхе в тени. Ребенок же просто играет под ним, а мистик созерцает в нем символ жизни – Христа. Всегда на все явления люди смотрят по-разному, из разной глубины бытия.

Материалисты избирают материю как свое изначальное бытие. И таким псевдоначалом своим материалист пытается иногда определять свое сознание или даже сознание других людей.

Но сознание человека определяется не мифической материей, а реальным духом личного бытия и свободной человеческой волей. На одной и той же почве произрастают разные травы, обитают разные звери и живут разные по характеру и нравам люди. Вот один русский бедный северянин всю жизнь остается архангельским рыбаком, другой становится ученым (М.В. Ломоносов), а третий – святым чудотворцем и молитвенником (Св. Прав. Иоанн Кронштадтский).

Свобода есть условие и основание нравственной деятельности человека. Свобода воли состоит в том, что она никакими внешними причинами не может быть определена или вынуждена к действию, если сама она себя к нему не определила, не соизволила на него. Разум также влияет на решения свободной воли человека; ибо представляет ей цель и наилучшие средства к ее достижению, либо как благо, к которому она должна стремиться, либо как зло, которого она должна избегать (будет ли то благо или зло истинное или мнимое). На свободу человека, как показывает опыт, имеют сильное влияние стремления его собственной низшей чувственной природы, которые иногда достигают степени страстных влечений и не только стесняют волю в исполнении ее нравственных решений, но и увлекают ее, подчиняя саму личность господству страстей. В самой нравственной природе человека предшествующий ряд повторяемых одинаковых свободных действий, в силу закона привычки, образует определенную настроенность души (характера), которая влияет затем на следующие действия и склоняет нашу свободу к преимущественному выбору того или иного действования. Наконец, не только в исполнении желаемого, но и в характере своих решений воля зависит и от влияния на наше душевное развитие внешних условий: среды нас окружающей, воспитания, общества и прочего. Но все эти стесняющие свободу человека условия, как бы сильно иногда ни было их влияние, в сущности могут оказывать на нее только влияние, но не могут определять ее необходимо и безусловно к такому или иному образу действования. Хотя они и ограничивают свободу воли, но не составляют границ непроходимых и непреодолимых. При помощи нравственного саморазвития человек может все более и более расширять эти границы и становиться более и более свободным. Свобода воли, как и всякая другая сила души, способна к бесконечному развитию и усовершенствованию. В борьбе с внешними и внутренними препятствиями укрепляя свою свободу, человек становится все более и более нравственно сильным и свободным; подчиняясь же им, он, хотя и не теряет окончательно своей свободы, но унижает свое нравственное достоинство; из свободного человека делается рабом своих страстей, привычек и случайных, внешних обстоятельств своей жизни³².

Вся Вселенная, весь видимый нами материальный мир, созданы Творцом Богом, Который есть Дух. Свет, световая энергия выявляет в мире невидимую духовную энергию, исшедшую от Бога в начале создания Им мира, описываемого в Библии. «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет» (Быт.1:3).

«И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Быт.2:7). Так, создавая человека, Бог оживляет его Своим дыханием, которое остается в нем (в его плоти) высшей частью души – человеческим, способным воспринимать себя обособленной личностью, именно личностью человека, сознающего себя, свое бытие и бытие мира, его окружающего. Восприятие и понимание человеком своего положения в мире определяет и его самосознание нравственное в условиях пространственно-временного личного бытия, свободно склоняющего сердце либо избирать и препровождать добрый путь жизни по благословению Божию, либо дурной, нечестивый путь, ведущий к смерти, под проклятием Божиим.

Вот мы и приходим к духовной основе, свободно, по склонности сердца, определяющей и наше самосознание и наше (нравственное или безнравственное) поведение в жизни.

Гении из безбожников и материалистов, как одухотворенные нечистым духом («черной благодатью») и свое поведение в жизни определяют по бесовской указке, наслаждаясь похотью плоти, похотью очей и гордостью житейской (ср. 1Ин.2:16). Признавая только материальность в бытии мира, они и о сознании своем твердят: бытие определяет сознание.

Ибо бытие не есть бытие только экономическое и физиологическое. Это, прежде всего, – бытие личное, связанное с личной нравственной ответственностью. Иначе ведь никого и за преступления судить-то нельзя: раз виновато бытие.