Петр (Полянский Петр Федорович), митр.Крутицкий, Местоблюститель Патриаршего Престола

Родился около 1860–1865 годов.

Окончил московскую духовную академию со степенью магистра богословия.

Много лет занимал разные посты в Учебном Комитете и Училищном Совете при Священном Синоде.

25 сентября 1920 года хиротонисан во епископа Подольского, Московской епархии.

В 1923 году возведен в сан архиепископа.

В 1924 году возведен в сан митрополита и назначен митрополитом Крутицким.

17 ноября 1924 года хиротонисал во епископа Ереванского Антония (Романовского).

12 апреля 1925 года собором 37 русских иерархов, присутствовавших на отпевании Патриарха Тихона, согласно завещанию последнего, был избран местоблюстителем Патриаршего Престола.

Каноничность местоблюстительства митр. Петра остальным епископатом Русской Церкви была признана не сразу, многие еще недоумевали, как мог недавно посвященный во епископа Петр стать местоблюстителем, тем более, что он в Патриаршем завещании был последним кандидатом. Действительно, в завещании Патриарха первым кандидатом был указан митрополит Кирилл, – затем – митрополит Агафангел, а митрополит Петр, согласно указанию Патриарха, должен был принять управление Церковью в том случае, если ни один из указанных выше по каким-либо обстоятельствам не сможет стать местоблюстителем.

Обстоятельства были именно таковы, что ни митрополит Кирилл, ни митрополит Агафангел не имели этой возможности, вследствие чего обязанность управлять Церковью легла на митрополита Петра, который тоже был местоблюстителем очень недолго, всего семь месяцев, до 10 декабря 1925 года.

Епископат Русской церкви был не расположен к нему за его очень быстрое возвышение. Многие были убеждены в том, что он достиг этого возвышения посредством настойчивого сближения с Патриархом, но деятельность митрополита Петра показала, что Патриарх не ошибся, указав его, ибо он оказался стойким и мужественным руководителем вверенного ему корабля Русской Церкви.

В тот момент, когда митрополит Петр принял управление Церковью, основной и ближайшей задачей его была борьба против обновленчества, так как обновленцы в то время еще не сложили своего оружия и точили мечи для новых боев, хотя огромное большинство духовенства и мирян уже поняло настоящую сущность обновленчества.

Ожидался так называемый 3-й Поместный Собор 1925 года, к которому обновленцы усиленно готовились, проводя повсеместно епархиальные собрания для выбора делегатов на этот собор.

Они всячески зазывали православных принять участие в этих совещаниях, а через них и в самом соборе для решения всех спорных вопросов “в духе мира и любви».

Став главой Русской Православной Церкви, митрополит Петр 28 июля 1925 года обратился с посланием к «Архипастырям, пастырям и всем чадам Православной Российской Церкви», в котором предупредил о новой тактике обновленцев и дал ясные указания о том, как относиться к ней.

Справедливо опасаясь того, что красивые слова о мире и единении могут некоторых ввести в заблуждение, хотя бы на время, и это время будет использовано обновленцами в своих целях, Местоблюститель оттенил, что по отношению к обновленцам может вставать вопрос не о соединении, а только о покаянии их и о возвращении в лоно Православной Церкви «при том условии, если каждый из них отречется от своих заблуждений и принесет всенародное покаяние в своем отпадении от Церкви».

В том же послании митрополит Петр кратко характеризовал основные пункты их заблуждения: самочинное отступление от законной иерархии, незаконное осуждение Патриарха, извращение и нарушение церковных правил, самовольное решение вопросов особой важности, которые Вселенская Церковь считает для себя законом, подлежащим пересмотру не иначе как только на Вселенском Соборе (к таковым вопросам относятся дозволение брачного епископата и второбрачие клириков).

Митрополит Петр в своем послании прямо называет подготовляемый обновленческий собор «лжесобором» и предупреждает православных против какого-либо принятия участия в подготовке к нему.

«Должно твердо помнить», – пишет он, – что по каноническим правилам Вселенской Церкви все такие самочинно устраиваемые собрания, как и бывшее в 1923 году живоцерковное собрание, незаконны. Поэтому присутствовать на нем православным христианам, а тем более выбирать из себя представителей на предстоящее собрание, канонические правила воспрещают», (см.послание от 28 июля 1925 года).

Те же мысли развивает он и в своем обращении к «о.о.Благочинным, причтам и приходским советам Ленинградской Епархии» от августа 1925 года, в котором пишет:

«Частью клеветой на православных архипастырей, частью умолчанием об истинных целях Собора, частью застращиванием, частью лестью и саморекламой пытаются они (обновленцы) сбить православных пастырей и мирян со спасительного пути, с какого совратились сами. Вместо того чтобы самим обновленцам дать ответ перед Архипастырями в своих грехах против Церкви, они дерзают судить Архипастырей и восстанавливать паству против них: по-пастырски ли они поступают? Зовут к единению и внушают разделение... протягивают «руку примирения», только за тем, чтобы стащить их в бездну, в которую добровольно ввергнули себя, восстав на патриаршество»... «и устные на митингах и докладах обновленцев угрожения и письменные предостережения православным, не желающим соглашения с обновленцами, не говорят о «всепрощающей и всепримиряющей любви» с их стороны, чего они требуют от нас» ...

«Следует ли православным идти на созываемые обновленцами Епархиальное собрание и Поместный собор?» – пишет он далее:

«Православное сознание не отрицает ни нужды в церковных улучшениях, ни права церкви произвести их, но мыслит возможность произвести их только в законном каноническом порядке в недрах Единой Святой Апостольской Церкви»... «между тем..., обновленчество есть сообщество, отклонившееся от Российской Православной Церкви, а обновленческие учреждения – Синод и ЛЕУ – являются учреждениями, создавшимися самочинно, без всякой канонической преемственности и полномочий, путем насилия и обмана, а потому незаконными и не имеющими никаких канонических оправданий. Так называемый Поместный Собор 1923.года, на который они опираются, по своему составу, созыву и деятельности был ничем иным, как беззаконным сборищем отклонившихся от Церкви епископов, клириков и мирян, постановления которого были решительно отвергнуты православным собранием,.., следовательно, и созываемые в скором времени обновленческими учреждениями Епархиальное собрание и Поместный Собор, будут такими же как и Собор их 1923 года, самочинными и беззаконными сборищами; какое-либо участие в них будет для православных таким же грехом противоцерковного единства и отпадением от Православной Церкви... ни православные пастыри, ни православные миряне, ни в какой форме, – даже для осведомления, – не должны принимать участия в созываемых обновленцами т.н. епархиальных собраниях и поместном соборе, чтобы не впасть в грех против Матери Церкви и не отпасть от нее, но должны молиться, чтобы Господь Иисус Христос просветил отпавших от Церкви Светом Истины, смягчил их сердца и обратил их на путь покаяния».

О том, какое действие возымели воззвания митрополита Петра, можно судить даже по отзывам его заклятых врагов – обновленцев, в частности, по статье профессора Титлинова, напечатанной в обновленческом журнале «Вестник Священ. Синода» 1926 года, № 7, стр.9 (статья «что было сделано для церковного мира»).

Этот профессор пишет:

«Воззвание митрополита Петра определило всю линию поведения староцерковников... Тон, данный «крутицами», уже заранее определил позицию староцерковников по всему фронту и в дальнейшем возможны были только варианты одной и той же политики. При этом местам легко было уже просто ссылаться на центр, что мы и видим на самом деле»... Так, например, в Ленинградской епархии «среди духовенства выявилась «левая группа» тихоновцев, которая склонна была идти навстречу примирительной политике Св.Синода.

До появления воззвания Петра Крутицкого эта группа подавала надежды, что она окажет свое давление на епископов и постарается сдвинуть их с непримиримой позиции. Но как только появилось воззвание Петра ... они заговорили другим языком и опустили свой флаг... То же самое произошло и с тихоновскими мирянами”.³

В Тамбове до распространения воззвания Петра Крутицкого большинство духовенства и церковно-приходских советов Тамбовской епархии готовы были принять участие в благочиннических собраниях и епархиальном съезде... на миролюбивое настроение «низов» сильно повлияло воззвание Петра Крутицкого, на благочиннические съезды, собранные после появления этого воззвания, тихоновцы уже почти не явились... ВТамбовской епархии дело примирения явно налаживалось: его сорвали Петр Крутицкий и его местные агенты⁴.

В гор. Троицке Уральской области, по словам того же профессора, и духовенство и миряне староцерковники также были готовы идти навстречу мирным переговорам..., но они встречались с предупреждением местных руководителей староцерковничества, воодушевляемых воззванием Петра Крутицкого... и в результате от староцерковников присутствовало на съезде только три священника и два мирянина, шестный епископ Николай (Амассийский) выразил готовность начать работу в духе примирения... после чегона место еп. Николая Петр Крутицкий поспешил назначить новогоепископа Дионисия (Прозоровского)⁵.

В Великом Устюге «до приезда нового тихоновского архиерея Иринарха, видимо специально посланного Петром Крутицким в этот ответственный момент, и духовенство и миряне староцерковники охотно посещали обновленческие беседы и лекции и обнаруживали миролюбивое настроение. С приездом еп. Иринарха все изменилось... В результате от приглашения на собор все тихоновцы во главе с епископом Принархом отказались и даже не приняли делегацию от епархиального съезда»⁶.

Обновленцы сетовали, что «в целом ряде епархий, как иллюстрируют приведенные данные, идущая из Крутиц непримиримая линия тихоновцев выразилась в полном отказе даже от разговоров о церковном примирении. Тихоновские архиереи этого типа или отмалчивались, или сразу резко выражали свое отрицательное и враждебное отношение и вообще боялись даже вступать в какие- либо сношения с синодальными представителями: очевидно, они буквально исполняли директивы своего начальства. Но были и такие епархии, где, что называется, удалось “завязать разговор” с тихоновскими главарями, однако кончались эти разговоры обычно тойже непримиримостью”⁷.

«По всему фронту тихоновщины, по директивам из Крутиц, мы слышали одно: вы погрешили... в том-то и том-то, и пока не покаетесь, разговоров о мире быть не может.

Иначе говоря, лагерь Петра Крутицкого признает одно: сдачу на капитуляцию»⁸.

Для того, чтобы правильно понять и оценить деятельность митрополита Петра необходимо помнить, что в этот период без помощи компетентных и авторитетных лиц на местах разбираться в церковных делах было не особенно легко, так как замысел обновленцев был замаскирован. Они всячески старались показать себя борцами за мир церковный и охотно соглашались отказаться от многих из своих прежних установок, якобы ради мира, а не из-за бессилия. Тогда далеко не всем было понятно, что участие в соборе представителей патриаршей церкви обновленцам было нужно только для того, чтобы за счет православных поднять свой утерянный авторитет и, прикрывшись ими, как ширмой, получить как бы некое право на продолжение церковной смуты. При этом они могли совершенно не опасаться влияния православных на результат работы собора, так как явное засилие обновленцев на соборе разными путями было обеспечено, а вместо единения подготовлялось порабощение православных.

Когда все это становилось ясным, и когда эта ясность следовала именно оттуда, откуда она и должна следовать, от Главы Церкви, естественно, что она оказывала могучее влияние на деятельность православного духовенства на местах.

Естественно и то, что линия поведения митрополита Петра не устраивала обновленцев и они обвиняли его в том, что он будто бы «воскрешает средневековую теорию папской безаппеляционности» и без собора производит суд над собором.

Для всякого, понимающего, что такое собор 1923 года должно быть ясно, что он сам осудил себя своими действиями и не можетрассматриваться, как православный собор, а поэтому для суждения о нем не было необходимости в созыве собора, особенно если настоящего созвать невозможно, а новое «беззаконное соборище»

– новый грех против Церкви.

Своего отношения к обновленчеству митрополит Петр не изменил до конца.

10 декабря 1925 года Патриарший местоблюститель был лишен физической возможности управлять Церковью.

Доходившие до него, часто искаженные, сведения о церковной разрухе, начавшейся после его удаления, глубоко волновали митр, Петра и он несколько раз делал попытки вмешаться и исправить положение, благодаря недостаточной его осведомленности, а то и ложной информации со стороны заинтересованных лиц, а также благодаря трудно осуществлявшейся связи с Заместителем, митрополитом Сергием, некоторые его распоряжения оказывались ошибочными, клонившимися в пользу раскольников, или имели вид неуверенности, колебания. Однако интуитивное ощущение истины не оставляло его и не давало совершить непоправимых ошибок.

Обманутый архиепископом Григорием Екатеринбургским митр. Петр резолюцией от I.II.1926 г. создает временную коллегию, но не забывает оговорить свое назначение словами: «если с нашей стороны, для успокоения верующих и блага Церкви требуется особое распоряжение»...

При этом членами коллегии он назначает, и в помощь им рекомендует лиц по собственному выбору, не из числа зарегистрированных ранее архиепископом Григорием. Из них в составе коллегии оказался только сам архп. Григорий, да и то третьим, последним членом; остальных митрополит Петр просто игнорирует, а некоторым прямо предлагает удалиться в свои епархии, показывая тем неуместность их вмешательства в общецерковные дела.

Через некоторое время, после свидания с митр. Сергием и получения его письма, Патриарший Местоблюститель вновь подтверждает права митр. Сергия, как Заместителя.

В другой раз, 9 июня 1926 года, не зная, к чему привели переговоры между митрополитами Сергием и Агафангелом, митрополит Петр написал последнему, предлагая принять на себя управление русской Православной Церковью. Благодаря той же интуиции или как плод глубокого размышления, в письме было обусловлено, что в случае отказа митр.Агафангела или невозможности ему принять власть, права и обязанности Патриаршего Местоблюстителя возвращаются снова к митр. Петру, а Заместительство – к митр. Сергию.

Этим же письмом была окончательно упразднена образованная1-го февраля коллегия «как образованная условно... и к тому же несостоявшаяся», и утверждены прещения, наложенные митрополитом Сергием на архиепископа Григория и других архиереев, не подчинившихся Высшей Церковной Власти.

Наконец, I-го января 1927 года митр. Петр составил послание, в котором еще раз подробно объяснил обстоятельства, при которых были написаны предыдущие письма, и подтвердил полномочия митр. Сергия и правильность его действий.

Таким образом, будучи оторванным от мира, не имея возможности правильно ориентироваться в происходящем, он иногда своими распоряжениями вносил дополнительную путаницу в сложные переплетения тогдашней церковной жизни. Но он болел за Церковь, чувствовал «невыразимую скорбь» от происходящих в ней нестроений. Через три дня после учреждения коллегии он «был положен в больницу в тяжелом заболевании среди других недугов и острым нервным расстройством». Когда же он понял свою ошибку, то, не стесняясь ложным самолюбием, при первой возможности открыто, на всю страну, заявил: «да, я ошибся!» и поблагодарил Господа, не допустившего непоправимого вреда для Церкви. Этим он восстановил авторитет митр. Сергия, как своего Заместителя и выбил почву из-под ног у григорианцев.

Кто знает, останься митр. Петр и дальше во главе Русской Православной Церкви, может быть, он и не смог бы управлять; он был слишком прямолинеен, он убил все свои силы уже за семь месяцев своего местоблюстительства. Но за эти месяцы он выполнил дело, для которого, видимо, и предназначал его Господь, на короткое время поставив его главой Русской Православной Церкви.

Он громко, на всю Россию, провозгласил о невозможности объединения с обновленцами и в этом состояла его миссия. Применяя к нему символическое выражение об ангелах, уготованных на день, на месяц, на год, – можно сказать, что он – ангел (предстоятель Церкви), уготованный даже не на день, а на час. И этот час оказался моментом, когда был нанесен второй после возвращения Патриарха Тихона и восприятия им патриаршей власти, сокрушительный удар по обновленчеству.

Остаток жизни митрополит Петр провел в поселке на о.Хэ, Обдорского района, Тобольского округа. Находясь там, он составил «чин молебного пения о страждущем мире» и «чин краткого освящения воды с особой молитвой».

Скончался в 1936 году.

Литература:

«ЖМП» 1931, №I, стр. 4.

-«- 1957, №12, стр.39.

ФПС I, № 104, стр.4.

ФПС II, стр.2.

ФАЛ I, №210, стр.17.

«Вестн.Св.Син.Пр.ц. вСССР 1928 г.» №5, стр.4.

Елевферий митр. «Соборность Церкви. Божие и Кесарево».

Париж 1988, стр.49–51, 74–77, 78, 86, 176, 181–186,

190–216, 236, 258, 259, 343.

Елевферий митр, «Неделя в Патриархии».

Париж, 1583, стр.26, 74–99; 115, 118, 120, 137 и приложение стр.2–14, 20.

«Урал.церк.Вед.»(обн.) 1927, №I, стр.12.

-"- 1927, № 5, стр.15.

«Списки архиереев 1897–1944 гг. Патр.Алексия», стр.18, 74.

Nach М. Pol’skij, Novye mučeniki I, 135ff, wurde er 1863 im Gouv. Voronež geboren. Die mittlere Ausbildung erhielt er am GS Voronež. Die GA Moskau beendete er 1892 als cand. theol. und blieb dort als Hilfsinspektor. Für die Arbeit «Über die Pastoralbriefe des hl. Paulus» erhielt er den Grad mag. theol. Von dort, wurde er als Leiter der Geistlichen Schulen nach Žirovicy gesandt, dann wurde er Geschäftsführer des Komitees für Studienfragen beim Hl. Synod, später außerordentliches, kurz darauf ordentliches Mitglied dieses Komitees. Als solches inspizierte er die Schulen in ganz Rußland und hatte großen Einfluß auf die Geistlichen Schulen. Als Laie noch nahm er teil am Konzil von 1917/18 und war Mitarbeiter des Patriarchen Tichon. Anfang 1920 empfing er von ihm das Mönchsgewand. Als Tag der Bischofsweihe gibt Pol’skij den 25. April 1920 an.

Nach Joh. Chrysostomus, Kircnengeschicnte 11, 27, wurde er bald danach verhaftet und verbrachte drei Jahre in der Verbannung, danach kehrte er nach Moskau zurück und wurde Mitglied des Hl. Synods.

Am 10.12.1925 wurde in seinem Haus eine Durchsuchung durchgeführt. Nach zwei Tagen Hausarrest kam er ins Gefängnis in die Lubjanka; zusammen mit ihm wurde eine Reihe ihm nahestehender Вverhaftet. Er wurde dann heimlich aus Moskau auf die Festung des ehemaligen Spas-Efimiev-Klosters in Suzdal’ gebracht, wo er sich noch im Spätherbst 1926 befand. Als M Sergij (Stragorodskij) verhaftet wurde, kam M Petr in das GPU-Gefängnis nach Moskau, wo Tučkov von ihm forderte, auf das Amt des Stellvertreters des Patriarchen zu verzichten.M Petr weigerte sich. Ende Dezember wurde er über die Gefängnisse in Vjatka, Perm‘, Ekaterinburg und Tjumen in die Verbannung nach Tobolsk gebracht.

Kurz nach der Deklaration des M Sergij vom November 1927 wurde M Petr erneut verhaftet und ins Gefängnis in Tobolsk gebracht, wo er zwei Monate verblieb. Anfang März 1928 wurde er in Verbannung in das D Abalackoe am Irtyš, 50 Werst von Tobolsk, geschickt. Dann kam er auf die Insel Che, 200 Werst von Obdorsk am Meerbusen des Ob in der Tundra. Hier soll er bis September 1928 in völliger Isolation gelebt haben. Er wurde wieder ins Gefängnis nach Tobolsk eingeliefert, wo Tuckov erneut von ihm forderte, auf sein Amt zu verzichten, doch ohne Erfolg. Danach wurde er wieder auf die Insel Che gebracht, wo er in einer armseligen Hütte ganz hoch oben auf dem Felsen wohnte, während unten die Wachmannschaften ihr Lager hatten, damit jeder Kontakt zur Außenwelt für ihn unmöglich war.

Es wird vermutet, daß er Ende 1936 gestorben ist, da am 27.12.1936 M Sergij den Titel „Patriarchatsverweser» für sich beanspruchte. Den M Petr 1935 gemachten Vorschlag, die Deklaration des M Sergij gutzuheißen, soll er abgeschlagen haben (M. Pol’skij, Novye mučeniki II, 288).

Literatur :

M. Pol’skij, Novye mučeniki I, 135–143; II, 287–289 .

Regel‘son, passim.

Prav. Put’ 1980, 52–61.

Joh. Chrysostomus, Kirchengeschichte II, 21–61, 78–103, 109 bis 124 u.m.

N. Rklickij, Žizneopisanie VI, 208ff.

Struve 44f, 49, 60, 504.

F. Heyer, Die orthodoxe Kirche 107, 116, 119, 143, 147, 228.

M. Andreyev, Russia’s Catacomb Saints, passim.

D. Pospielovsky, The Russian Church, passim.