Ириней, архиепископ Иркутский, Нернинский и Якутский (Несторович или Нестерович Иван Гаврилович)

Родился 25 января 1783 года в селе Старые Дмитрушки Уманского уезда в семье священника.

В 1805 году окончил курс Киевской духовной академии и оставлен в ней учителем.

В 1810 году командирован в Яссы учителем в Главное Молдовлахийское духовное училище.

В 1812 году перемещен в Кишинев.

11 ноября 1813 года пострижен в монашество, рукоположен во иеромонаха.

С 25 мая 1817 года – архимандрит Курковского Рождество-Богородицкого монастыря в Бессарабии.

С 1820 года – ректор Кишиневской духовной семинарии и член консистории.

В 1824 году вызван в Санкт-Петербург на чреду служения и проповеди. Законоучитель Первого кадетского корпуса.

31 января 1826 года хиротонисан во епископа Пензенского и Саратовского.

3 ноября 1828 года переименован Пензенским и Саранским.

26 июля 1830 года переведен в Иркутск с возведением в сан архиепископа Иркутского, Нерчинского и Якутского.

28 июня 1831 года указом Святейшего Синода удален от управления епархией и послан в Вологодский Спасо-Прилуцкий монастырь.

В 1837–1840 годах определением Святейшего Синода принимал присылаемых ему раскольников для увещания.

С 1838 года разрешено священно-служение, дозволен выезд из монастыря, назначена пенсия.

17 апреля 1848 года получил в управление Толгский монастырь Ярославской епархии.

Скончался 18 мая 1864 года. Погребен в выкопанной им самим могиле около Спасской церкви в Толгском монастыре.

Архиепископ Ириней – горячий сторонник независимости Церкви от гражданской власти, но борьба с представителями этой власти окончилась не в его пользу. За сухими строками его короткого послужного списка кроется трагедия человеческой души, человека ревностного и горячего, пытавшегося за славу и авторитет Церкви повести борьбу сразу на два фронта: против власть имущих, злоупотреблявших своим положением, и против распущенности подчиненного ему духовенства – и смятого в этой борьбе.

По воспоминаниям современников можно проследить, как из молоденького, выдержанного, хотя по-южному пылкого архимандрита он за несколько лет превратился в желчного, издерганного, подчас не знающего меры в выражении своих чувств епископа, больного человека, выходки которого при желании можно было приписать сумасшествию. Можно проследить, как его провоцировали на эти выходки, как их подхватывали, раздували и в десятикратном преувеличенном виде доносили о них обер-прокурору, а то и прямо царю. Как добились наконец того, что объявили его сумасшедшим и надолго лишили дорогого ему права священнослужения.

Внешность архиепископа Иринея производила сильное впечатление. «Ему было около 45 лет, – описывал один из знавших его уже в Иркутске, – среднего роста, сложен очень правильно, не худощав и не расположен к толстоте; движения очень грациозные и выражали физическую силу и энергию; лицо мужественное, принадлежит к типу южных славян; густой брюнет, глаза большие, полные блеска, взгляд быстрый, проницательный, волосы черные, без седого волоса, густые, длинные, но крупно-волнистые, чем скрадывали большую длину; волосы казались тонкими и блестящими, борода черная, небольшая; голос самый чистый – грудной мягкий тенор. Владел интонацией голоса так гибко, так верно и так хорошо, что я другого такого послушного голоса не слыхал! Подражать владыке Иринею невозможно».

Первые печатные воспоминания об Иринее (Нестеровиче) относятся к тому времени, когда он был архимандритом и преподавал Закон Божий в Первом кадетском корпусе. Н. С. Лесков почти дословно передает стенографически записанные воспоминания бывшего кадета (впоследствии основателя издательства «Общественная польза») Г. Д. Похитонова. «Он был очень уважаем Перским (директором корпуса) и всеми офицерами, а кадетами любим удивительно, – сообщает Похитонов, – он навеки меня облагодетельствовал, образовав мое религиозное чувство. Да и для многих он был таким благодетелем. Он учил в классе и проповедовал в церкви, но мы никогда не могли его вволю наслушаться. Когда нас выпускали в сад, он тоже приходил туда с нами разговаривать... и он ходил, окруженный целой толпой кадет, которые теснились вокруг него... Каждое слово его ловили... Мы перед ним все были открыты; выбалтывали ему все наши горести.

Проповеди его были неподготовленные, очень простые и теплые, всегда направленные к подъему наших чувств в христианском духе, и он произносил их прекрасным звучным голосом, который долетал во все углы церкви. Уроки же его или лекции его отличались необыкновенной простотой и тем, что мы могли его обо всем спрашивать и прямо, ничего не боясь, высказывать ему наши сомнения и беседовать».

Здесь в кадетском корпусе у него произошло столкновение с директором пажеского и сухопутного корпусов и членом совета о военных училищах генерал-адъютантом Н. И. Демидовым. В результате этого столкновения архимандрита Иринея убрали из корпуса и назначили епископом Пензенским. В то время это представляло почетную ссылку.

В Пензе епископ Ириней, как впоследствии и в Иркутске, лично наставлял прихожан в истинах веры и заботился о просвещении инородцев. Объезжая епархию, высылал в Пензу безграмотных священников и заставлял их обучаться чтению, письму и правильному совершению богослужения. Его требовательность и строгость многим не нравились. Пошли разговоры о его строгости и чудачествах. Некоторые «смельчаки» дерзали даже публично посмеяться над преосвященным. Он, конечно, с достоинством отвечал таким «смельчакам», но нервная система его постепенно расшатывалась. В конечном итоге преосвященный стал раздражительным. Поэтому ничего нет удивительного, что через несколько лет, когда епископ Ириней только что приехал в Иркутск, случайно присутствовавший при первом служении медик сказал, что у него разлита желчь и он никогда не может быть спокоен. Сам владыка, уже будучи в монастыре, не раз говорил: «Хотя имя мое – Ириней – значит „мир“, но я ни с кем не мог быть в мире».

Положение архиепископа Иринея в Иркутске оказалось очень сложным, тем более что до него в течение почти 16 лет епархией управлял архиепископ Михаил (Бурдуков), человек в высшей степени добрый и смиренный, любимый своей паствой. По своей доброте он распустил епархию; в столице об этом знали, но терпели из уважения к старцу. Когда же он умер, последовала резолюция назначить на его место человека строгого и надежного, так что строгость архиепископу Иринею как бы предписывалась свыше.

Сразу же по приезде архиепископ Ириней принялся подтягивать духовенство: то он переведет провинившегося священника на должность диакона, то пошлет месяца на три в монастырь топить печи... Такие действия преосвященного сразу встревожили всех. Не оставлял преосвященный в покое и местное светское общество, открыто обличая все пороки его. Он не смог найти общего языка и с генерал-губернатором города. Все это привело к тому, что на архиепископа Иринея посыпались жалобы обер-прокурору и в Святейший Синод. В конце концов он был объявлен умалишенным и отправлен в Спасо-Прилуцкий монастырь с запрещением в священнослужении. В Спасо-Прилуцком монастыре архиепископ Ириней вел жизнь не просто иноческую, но строго подвижническую. Писал много статей для духовных журналов и отдельные сочинения. Молчаливый, строгий, задумчивый, изможденный от постоянного поста, он казался живым мертвецом, но сохранял прежнюю приятную благородную осанку. Определением Святейшего Синода к нему стали присылать раскольников для увещания.

Некоторое время правящим епископом в Вологде был Иннокентий (Борисов, † 1857), который с любовью относился к ссыльному архиерею, а последний, в свою очередь, питал к преосвященному Иннокентию чувство глубокой благодарности за его участливое внимание. Епископ Иннокентий был для преосвященного Иринея вестником радостного сообщения о разрешении в священнослужении. Это известие преосвященный встретил с такой радостью, какую трудно передать словами. Он залился слезами и потом долго не мог успокоиться.

Теперь, когда преосвященному Иринею было разрешено архиерейское служение и выход из обители, он перезнакомился чуть ли не со всеми жителями Вологды, много помогал бедным. Народ любил и уважал его, считая его мучеником, безвинно пострадавшим от своих врагов, прозорливым и юродивым.

Известие о переводе преосвященного на новое место жители встретили с грустью. 25 мая под колокольный звон всех городских церквей преосвященный прощался с Вологдой, заехал в храмы, находящиеся на пути его следования, а при выезде из города благословил его в последний раз. В Толгском монастыре архиепископ Ириней вел тот же суровый образ жизни.

Труды:

Инструкция миссионеру среди бурят.

О происхождении двуперстного, троеперстного и имясловного крестного сложения.

Письма к Иннокентию Херсонскому // Барсов Н. И. Материалы для биографии Иннокентия. См. также: Киевские и Вологодские епархиальные ведомости. – 1861.

Статьи и проповеди // Ярославские епархиальные ведомости. – 1869, № 29–52.

Пензенские епархиальные ведомости. – 1869, № 20–23; 1870, № 2.

Русская старина. – СПб., 1872. – Т. 5; 1878. – Т. 23; 1879. – Т. 24, где напечатано также подлинное судное дело о нем.

Литература:

Савва (Тихомиров), архиепископ. Хроника моей жизни: в 9 т. – Сергиев Посад, 1897–1911. – Т. 2. – С. 632.

Бочаров Н. Две могилы в Покровском миссионерском монастыре. – М., 1889. – С. 58–64 (и прим.), 95–96.

Толстой Ю. В. Списки архиереев и архиерейских кафедр иерархии Всероссийской со времени учреждения Святейшего Правительствующего Синода (1721–1871 гг.). – М., 1872, № 252.

Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковно-служителей. – Киев, 1913. – С. 1401, 1408.

Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви. – СПб., 1877. – С. 556, 953.

Лесков Н. С. Собрание сочинений. – М., Гослитиздат, 1956–1958. – Т. 6. – С. 342–344, 346–347, 350, 657 (прим, к с. 342).

Воспоминания архимандрита Пимена, настоятеля Никольского монастыря, что на Угреше. – М., 1877. – С. 98, 345.

Списки архиереев иерархии Всероссийской и архиерейских кафедр со времени учреждения Святейшего Правительствующего Синода (1721–1895 гг.). – СПб., 1896, № 252.

Денисов Л. И. Православные монастыри Российской империи: полный список всех 1105 ныне действующих в 75 губерниях и областях России. – М., 1908. – С. 121.

Юродивый Иван Яковлевич Корейша. – М., 1898. – С. 79–80.

Русский провинциальный некрополь. [Шереметевский В. В.]. – М., 1914, т. 1. – С. 344.

Жизнеописания отечественных подвижников благочестия XVIII и XIX веков: в 12 т. – М., 1906–1912. – Т. 10. – С. 58, 59, 60; т. 11. – С. 299.

Ярославский первоклассный Толгский монастырь. – 2-е изд. – Ярославль, 1888. – С. 20.

Ярославские епархиальные ведомости. – 1869, № 29–52.

Пензенские епархиальные ведомости. – 1869, № 20–23.

–»– 1870. № 2.

Душеполезные размышления. – М., 1878–1887; 1885. – С. 324.

Русский паломник. – 1900, № 50. – С. 853.

Исторический вестник. – СПб., 1885, январь. – С. 85.

–»– 1894, апрель. – С. 226–227.

–»– 1911, ноябрь. – С. 530–535.

Русская старина. – СПб., 1870–1918; 1872, март. – С. 376; апрель. – С. 683–684; май. – С. 477–478.

–»– 1878, сентябрь. – С. 102–113.

–»– 1879, январь. – С. 159–163; февраль. – С. 361–370; август. – С. 729–730; декабрь. – С. 562, 714.

–»– 1880, ноябрь. – С. 746.

–»– 1881, июнь. – С. 318.

–»– 1882, июнь. – С. 372; сентябрь. – С. 561–586; октябрь. – С. 116–118.

–»– 1883, январь. – С. 175–176; июль. – С. 141; сентябрь. – С. 559–583.

–»– 1886, июнь. – С. 710.

–»– 1888, январь. – С. 55.

–»– 1907, июнь. – С. 640.

Письма А. Н. Муравьева к С. Д. Нечаеву / Русский архив. – М., 1893. – Кн. 2. – С. 136, 137, 141–142, 147.

Православная богословская энциклопедия или Богословский энциклопедический словарь: в 12 т. / Под ред. А. П. Лопухина и Н. Н. Глубоковского. – СПб., 1900–1911. – Т. 5. – С. 1025–1026, 1029.

Полный православный богословский энциклопедический словарь: в 2 т. / Изд. П. П. Сойкина. – СПб., б. г. – Т. 1. – С. 954–955; т. 2. – С. 1734, 1790, 2133.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 41 т. – СПб., 1890–1907. – Т. 13 (кн. 25). – С. 319.

Русский биографический словарь: в 25 т. – СПб.; М., 1896–1913. – Т. 8. – С. 134–135.

Н. Д[урново]. Девятисотлетие русской иерархии 988–1888. Епархии и архиереи. – М., 1888. – С. 63. 70.