Игнатий, святитель, епископ Кавказский и Черноморский (Брянчанинов Дмитрий Александрович) († 1867, память 30 апреля/13 мая и в Неделю 3-ю по Пятидесятнице в Соборе Санкт-Петербургских святых)

Родился 5 февраля 1807 года в селе Покровском Грязовецкого уезда Вологодской губернии в дворянской семье.

С ранних лет будущий епископ очень любил природу особенной вдумчивой любовью и в общении с нею находил удовольствие и отраду. В детские годы обнаружилась и его исключительная религиозность.

Дмитрий получил прекрасное домашнее воспитание и образование.

В 1822 году (когда ему исполнилось 15 лет) он, по настоянию отца, поступил в Петербургское военное инженерное училище, хотя уже в то время запросы души его были совсем другие.

Сын высказал отцу свое желание «поступить в монахи», но это его пожелание было воспринято как шутка.

В училище Дмитрий проявил незаурядные способности.

13 декабря 1824 года ему было присвоено звание инженера-прапорщика.

В 1826 году он окончил училище первым учеником. Происхождение, воспитание, блестящие способности и родственные связи молодого инженера открывали пред ним блестящую светскую карьеру. Но никакие блага мира не могли удовлетворить его души.

Стремление к монашеству не ослабело в нем с годами. Единомышленником в этом стремлении был лишь его друг Михаил Чихачев, с которым объединяло их родство душ.

Сразу после окончания училища Дмитрий Александрович подал прошение об увольнении от службы. Это прошение не было принято. Кроме того, Дмитрию Александровичу было приказано в течение 24 часов выехать из Петербурга к месту назначения в крепость Динабург. Целый год он трудился в крепости. За это время у него очень сильно пошатнулось здоровье, и по вторичном прошении (в 1827 году) он был уволен от военной службы. В этом же году Дмитрий уехал к своему духовнику отцу Леониду в Александро-Свирский монастырь, где был принят послушником. Началась новая страница в жизни будущего епископа.

В течение нескольких лет ему пришлось странствовать из одного монастыря в другой вслед за своим старцем отцом Леонидом.

28 июня 1831 года в Вологодском Воскресенском соборе Дмитрий был пострижен в монашество с именем Игнатий, 4 июля рукоположен во иеродиакона, а 25 июля – во иеромонаха.

6 января 1832 года иеромонах Игнатий был назначен настоятелем Пельшемского Лопотова монастыря Вологодской епархии. Этот монастырь находился в очень запущенном состоянии, и молодому настоятелю предстояла большая и трудная работа по восстановлению хозяйства монастыря и поднятию подвижнического духа в среде братии. С ревностью взялся иеромонах Игнатий за порученное дело и вскоре добился больших успехов.

28 января 1833 года за усердные труды по возрождению обители иеромонах Игнатий был возведен в сан игумена.

Вскоре он заболел изнурительной лихорадкой. Для восстановления здоровья требовалась перемена климата.

6 ноября 1833 года он был назначен настоятелем Николо-Угрешского монастыря под Москвой (по ходатайству митрополита Московского Филарета).

Но это назначение осталось только на бумаге. В это время отец Игнатий уже приобрел известность как настоятель.

Хорошо знавший его и прежде император Николай I вызвал игумена Игнатия в Петербург.

25 декабря 1833 года он был назначен настоятелем Троице-Сергиевой пустыни близ Петербурга с возведением в сан архимандрита.

В должности настоятеля Троице- Сергиевой пустыни он трудился в течение 24 лет. А трудиться было над чем.

Троице-Сергиева пустынь находилась в очень грустном состоянии; нравственный уровень братии служил соблазном для посетителей и соседей монастыря. Этому духовному запустению соответствовал и внешний вид обители, многие здания которой пришли в такую ветхость, что в них опасно было войти.

Новый настоятель с большим старанием и терпением взялся за капитальную перестройку монастырских зданий, благоустроение монашеского общежития и восстановление благолепия в богослужении. Все эти задачи были с большим успехом выполнены архимандритом Игнатием. Обитель обстраивалась и благоукрашалась. Богослужение, совершавшееся здесь, сделалось образцовым. Монастырские напевы были предметом особых попечений архимандрита Игнатия. Он заботился о сохранении старинных церковных мелодий. Известный церковный композитор протоиерей Петр Турчанинов, проживавший с 1836 по 1841 год в Стрельне, рядом с Троице- Сергиевой пустынью, проводил по просьбе отца Игнатия занятия с монастырским хором и написал для него несколько лучших своих произведений.

М. И. Глинка также написал для этого хора несколько песнопений. Он был глубоким почитателем архимандрита Игнатия; по его просьбе он занимался изучением древней русской музыки и своими советами способствовал повышению музыкальной культуры хора обители. Живое участие в организации хора Сергиевой пустыни принимал и директор придворной капеллы А. Ф. Львов.

Друг отца Игнатия М. Чихачев, обладавший замечательным музыкальным талантом, в свою очередь, немало потрудился для благолепия совершаемой в обители службы.

Келейник отца Игнатия И. Малышев (впоследствии архимандрит Игнатий), отличавшийся незаурядными художественными способностями, много содействовал украшению обители и собственными иконописными работами и умелым выбором икон и священных изображений.

Монастырское братство благодаря неусыпным трудам и попечениям своего настоятеля сделалось настоящей духовной семьей.

Дверь в настоятельские кельи была всегда открыта для всех, начиная от старшей монастырской братии и кончая самым юным послушником: каждый мог прийти к своему архимандриту, обратиться к нему с любым вопросом и получить на него отеческий совет, назидание и утешение. «Вы знаете, – писал отец Игнатий в одном из своих многочисленных писем, – как я живу в монастыре: не как отшельник, а как глава семейства».

В это время значительно возрос круг знакомств (личных и письменных) отца Игнатия. Уже многие видели в нем опытного и авторитетного духовного наставника. Духовное просвещение от отца Игнатия получали и монахи и миряне, люди самого высокого культурного уровня и простецы. Для каждого он находил тот ключ, которым открываются двери сердца. Отец Игнатий в совершенстве обладал искусством принимать исповедь помыслов, здесь сказывалась его всесторонняя духовная опытность. Он сам умел владеть собой во всех случайностях жизни и учил этому же самообладанию и терпению своих духовных детей.

Плоды его многолетнего внимательного наблюдения над собой составляли его огромное духовное богатство: он научился распознавать и различать все страстные движения человеческой природы и врачевать их благодатию.

Имея в виду прежде всего духовные потребности своих близких, а также религиозные интересы всех, ищущих ответа на запросы духа, отец Игнатий часто стал браться за перо, чтобы возможно более раскрыть свой духовный опыт. В это время им написаны многие из его лучших аскетических произведений.

В этих произведениях с особой отчетливостью выступают те отличительные черты, которыми характеризуется духовный облик их автора. Особенностью его жизни и миросозерцания явилось полное самоотвержение ради точного исполнения евангельских заповедей в скрытом от любопытствующих взоров иноческом подвиге.

На этом жизненном опыте, на этом личном подвиге основано все то, чему учил в своих писаниях отец Игнатий.

Главная тема его сочинений – учение о внутреннем совершенствовании человека, приступающего к аскетическим подвигам, и о его взаимоотношениях с людьми и с существами духовного мира.

К многопопечительной деятельности настоятеля архимандрита Игнатия добавилось еще одно ответственное и трудное послушание. 22 июня 1838 года он был назначен благочинным монастырей Санкт-Петербургской епархии.

На этом поприще ему пришлось, в частности, потратить много энергии для наведения порядков среди братии Валаамской обители.

Между тем отец Игнатий тосковал по уединению, по аскетическим подвигам.

Постоянно отвлекаемый от своего идеала множеством служебных обязанностей и приемом многочисленных посетителей, он вел самый суровый образ жизни. Но человеческая зависть и злоречие распространяли об архимандрите Игнатии разные нелепые слухи. Однажды в гости к архимандриту Игнатию приехал его давний друг отец Софония. До последнего не раз доходили слухи о том, что отец Игнатий живет в «роскошном» монастыре, в придворном великолепии.

Увидев обстановку парадных настоятельских келлий в Троице-Сергиевой пустыни, отец Софония с грустью подумал, что слышанное им вдали от Петербурга подтверждается фактами на месте. И он спросил друга: «Что же, отец Игнатий? Где наши мечты о пустыни, о строгих подвигах и лишениях?» Отец Игнатий молча повел гостя в самую дальнюю комнату своих настоятельских келлий, и там отец Софония увидел одни пустые стены, икону с лампадой и рогожу на полу... Таков был ответ отца Игнатия на вопрос друга.

Много пришлось пережить и вытерпеть отцу Игнатию в годы настоятельства в столичном монастыре. В сыром приморском климате усилились его болезни.

Но тяжелее болезней было переносить обыденную клевету и людское злоречие, вызванные завистью человеческой.

Вот как вспоминал этот период сам епископ Игнатий в статье «Плач мой». «В 1833 году я был вызван в Сергиеву пустынь и сделан ее настоятелем.

Негостеприимно приняла меня обитель – Сергиева пустынь. В первый же год по прибытии в нее я поражен был тяжкою болезнью, на другой год другою, на третий третьею; они унесли остатки скудного здоровья моего и сил и сделали меня изможденным, непрестанно страждущим. Здесь поднялись и зашипели зависть, злоречие, клевета; здесь я подвергался тяжким, продолжительным, унизительным наказаниям без суда, без малейшего исследования, как бессловесное животное, как истукан бесчувственный; здесь я увидел врагов, дышащих непримиримою злобою и жаждою погибели моей...

Опытно познал я таинственное значение молчания Христова перед Пилатом и архиереями иудейскими...» Изнуряемый тяжелыми недугами, архимандрит Игнатий просился на покой, но его просьбы остались неисполненными.

За все 24 года настоятельства в Троице-Сергиевой пустыни он только три раза получил отпуск для поправки здоровья. Самым продолжительным и благотворным был отпуск, полученный им в 1847 году и продолжавшийся в течение года. Все это время он провел на берегу Волги в Николо-Бабаевском монастыре Костромской епархии. Здесь он и лечился и трудился над своими аскетическими произведениями, вел переписку с братией Троице-Сергиевой пустыни.

Возвращение из тихой Бабаевской обители в шумный Петербург представлялось отцу Игнатию «отвратительнейшею микстурою», но ему еще долго пришлось нести это тяжелое послушание.

Среди многих и тяжких испытаний и переживаний приходили к нему и новые утешения: все более ширился круг лиц, настроение которых гармонично сочеталось с высокой духовностью архимандрита Игнатия. Они видели в нем истинного духовного отца, а он радовался сердцем и усматривал в этом общении с духовными детьми исполнение своего жизненного призвания.

Вот что писал он по этому поводу: «Служение братии словом Божиим! Какою восхитительною, насладительною картиною представляется очам души моей это служение!.. Бесконечно милосердный Бог подал мне в руки это служение. Не только подал мне в руки, но и извещает многим душам искать от меня этого служения. Теперь все время мое взято этим служением. Как утешительно перекликаются со мною многие души! Иная с одра болезни, другая из изгнания, иная с берега Волхова, иная с берега Двины, иная с поля Бородинского, иная из хижины, иная из дворца...

Душа, где бы она ни была поставлена, если не убита нечувствием, везде ощущает нужду в слове Божием, везде падение гнетет ее, давит. Произношу слово Божие в беседах личных, пишу его в беседах заочных, составляю некоторые книги, которые могли бы удовлетворить нуждам нынешнего христианства».

Такое понимание отцом Игнатием его жизненного призвания соединялось с его постоянной мечтой об уединении.

Он стал задумываться о том, где же ему водвориться на жительство, когда, наконец, он получит желанное увольнение на покой. Но этим мечтам отца Игнатия еще не суждено было осуществиться.

В 1856 году архимандрит Игнатий предпринял путешествие в Оптину пустынь, предполагая совсем переселиться туда, но это намерение не осуществилось, ибо Господу было угодно, чтобы Его избранник послужил Святой Церкви еще и в епископском сане.

В 1857 году по представлению Петербургского митрополита Григория архимандрит Игнатий был посвящен во епископа Кавказского и Черноморского.

Хиротония состоялась 27 октября 1857 года в Петербургском Казанском соборе. Хиротонию совершил митрополит Григорий с сонмом других иерархов.

Это назначение было столь неожиданным для архимандрита Игнатия, что он был потрясен им, но принял его за послушание, как принимал все предыдущие назначения. В своей речи при наречении во епископа он говорил: «Страшен для меня сан епископа при мысли о немощи моей. Страшусь, чтоб вместо назидания не принести мне соблазна братиям моим и не уготовать себе большего осуждения на суде Христовом.

Счел бы я более сообразным с силами моими провести остаток дней моих, как и начало их, в безмолвии пустынь, в созерцании греха моего. И опять я страшусь! Страшусь воли моей, чтобы, последуя ей, не последовать вместо Бога самому себе и тем не навлечь на себя непредвиденного бедствия.

В недоумении моем отрицаюсь себя, предаю и временную и вечную участь мою в руце Бога моего. Связанный избранием вашим... с покорностью и трепетом преклоняю главу под бремя, могущее сокрушить недостойного».

4 января 1858 года прибыл епископ Игнатий на место своего нового назначения в г. Ставрополь и в канун Богоявления совершил здесь первое свое служение.

Епархия, во главе которой был поставлен епископ Игнатий, требовала от него крайнего напряжения сил. Учреждена она была сравнительно недавно (епископ Игнатий был третьим архиереем на этой кафедре).

В тот период еще не закончена была Кавказская война, продолжалось заселение этого обширного края. Население края было многонациональным и разноверным. Духовенство по своему развитию часто мало соответствовало своему назначению. Много затруднений возникало из-за того, что в казачьих станицах духовенство было изъято из ведения епархиального архиерея и подчинялось военному «обер-священнику».

Бюрократический консисторский аппарат также был постоянной помехой для епископа.

Однако, несмотря на все трудности, владыка ревностно приступил к исполнению своих архипастырских обязанностей.

Он заботился об устроении богослужения и о нормальных отношениях духовенства и мирян. Когда в состоянии его здоровья наступало временное, хотя и очень относительное улучшение, он совершал объезды своей обширной епархии.

Несмотря на множество дел, связанных с управлением епархией, преосвященный Игнатий и на Кавказе продолжал свои духовно – литературные труды и вел обширную переписку.

Но здоровье его все ухудшалось. В июле 1861 года он почувствовал полное изнеможение и невозможность продолжать управление епархией и подал прошение об увольнении на покой с определением ему места жительства в Николо-Бабаевском монастыре.

Прошение его было удовлетворено 5 августа 1861 года, а в октябре того же года он приехал в избранную им пустынную обитель, которую получил в управление. Этой же обители суждено было стать его последним земным пристанищем.

Епископ Игнатий быстро привел обитель в образцовый порядок и, наконец, получил возможность полностью отдаться своему любимому делу – заняться духовно-аскетическими писаниями, продолжая питать свою душу молитвой и богомыслием. В этих трудах и провел он свои последние годы; дух его был постоянно бодр, но плоть, сокрушаемая болезнями, часто изнемогала.

Жизнь его в Николо-Бабаевском монастыре была жизнью затворника.

Он только один раз (в 1862 году) выезжал из обители. Все свободное время его было наполнено молитвой и занятиями, связанными с подготовкой к изданию его творений. В первые три года владыка принимал посетителей.

Но силы его все более оскудевали, и он решительно готовился к переходу в иной мир и говорил об этом окружающим.

Он молился, чтобы ему был открыт день кончины, и получил просимое.

16 апреля 1867 года, в первый день Пасхи, владыка с большим трудом отслужил последнюю литургию.

Уклоняясь от общения с людьми, он жил еще на земле, но душой уже был в другом мире.

Наступил воскресный день 30 апреля – Неделя святых жен-мироносиц.

Владыка рано утром причастился Святых Таин в своей келлии и по причине крайнего изнеможения прилег на постель с Канонником в руках.

Войдя к владыке перед благовестом к поздней литургии, келейник Василий нашел его уснувшим смертным сном.

Лицо его сияло светлой радостью.

Погребение владыки Игнатия было совершено по пасхальному чину 5 мая 1867 года в Николо-Бабаевском монастыре епископом Кинешемским Ионафаном, викарием Костромской епархии.

Епископа Игнатия можно назвать светлой личностью, отличительную черту которой составляет ее внутренняя сосредоточенность и самособранность. В нем постоянно чувствуется преобладание жизни внутренней над внешней.

Игнатий Брянчанинов – это самособранный, сосредоточенный аскет-подвижник, искатель и ревнитель душевного спасения для себя и ближних.

В душе этого Божьего избранника никогда не гас яркий благодатный светильник веры во Христа. Его вера, к какой он призывал всех своих духовных детей, была та, которая может родиться только в детски чистом сердце, которая все принимает с любовью и этим входит в любовь к ближним, а ею в любовь к Богу.

Он был наделен светлым и глубоким умом, но этот могучий светлый ум был соединен не с гордым превозношением и дерзким самомнением, а с истинно-монашеским смирением, он считал и называл себя «непотребным грешником» и постоянно плакал о грехах своих.

Он не стремился к благам земным, но неизменно желал только одного блага –душевного спасения. «Ничто тленное, преходящее не может удовлетворять человека, – говорил он, – если оно кажется удовлетворяющим, – не верьте ему: оно только льстит. Не долго будет льстить, обманет, ускользнет, исчезнет, – оставит человека во всех ужасах нищеты и бедствия. Божие – положительно, вечно».

К этому вечному, к познанию истины он стремился всю свою жизнь и шел не отступая ни на шаг от избранного пути.

Святитель Игнатий был прославлен в лике святых в 1988 году на Поместном Соборе Русской Православной Церкви. Мощи святителя почивают в Свято-Введенском соборе Толгского Свято-Введенского женского монастыря Ярославской епархии.

Труды: Сочинения епископа Игнатия Брянчанинова: в 6 т. – 3-е изд. – СПб., 1905.

Отечник. – 3-е изд. – СПб., 1891.

О покаянии // Русский паломник. – 1888, № 11. – С. 125–126.

Письма преосвященного к близким ему лицам. – СПб., 1881.

Письма к Антонию Бочкову, игумену Череменецкому. – 1872.

Правила наружного поведения для новоначальных иноков и советы относительно душевного иноческого деяния. – 7-е изд. – СПб., 1907.

Слово о смерти и прибавление к нему. – 6-е изд. – СПб., 1906.

Приготовление к таинствам исповеди и Святого причастия. – 3-е изд. – СПб., 1900.

О терпении скорбей. (Учение святых отцев). – 4-е изд. – СПб., 1904.

О кончине мира. (Три поучения). – 5-е изд. – СПб., 1907.

Литература: Соколов Л. Епископ Игнатий Брянчанинов: его жизнь, личность и морально-аскетические воззрения: в 2 т. – Киев, 1915.

Путинцев М., протоиерей. Черта из жизни епископа Игнатия Брянчанинова // Душеполезное чтение. – 1878.

Михаил (Чуб), архиепископ. Епископ Игнатий (Брянчанинов) // Журнал Московской Патриархии. – 1967, № 5. – С. 75–77; № 6. – С. 58–73.

Ковалевский А. Игуменья Емилия, основательница Верхне-Харьковского девичьего монастыря // Душеполезное чтение. – 1885.

Лесков Н. С. Инженеры-бессребреники // Собрание сочинений: в 11 т. – М., Гослитиздат, 1956–1958, т. 8.

Тихон (Ципляковский), игумен. Искатель непрестанной молитвы или сборник изречений и примеров из книг Священного Писания и сочинений богомудрых подвижников благочестия о непрестанной молитве. – М., 1889. – С. 48–50.

Савва (Тихомиров), архиепископ. Воспоминания о высокопреосвященном Леониде, архиепископе Ярославском и Ростовском. – Харьков, 1877. – С. 62–64.

Погожев E. Н. (Поселянин E.). Русские праведники последних веков: в 7 т. (1–3; 5–8 ). – Пг., 1917. – С. 314.

Вербицкий В. Поездка на Валаам // Исторический вестник. – 1913, март. – С. 988–1015, пр.997.

Соловьев А. Николаевский Бабаевский монастырь Костромской епархии. Историко-статистический очерк. – Кострома, 1895. – С. 62–74.

Савва (Тихомиров), архиепископ. Хроника моей жизни: в 9 т. – Сергиев Посад, 1897–1911, т. 3. – С. 358; т. 5. – С. 451–741; т. 6. – С. 58.

Толстой Ю. Списки архиереев и архиерейских кафедр иерархии Всероссийской со времени учреждения Святейшего Правительствующего Синода (1721–1871 гг.). – М., 1872, № 348.

Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковнослужителей. – Киев, 1913. – С. 1413.

Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви. – СПб., 1877. – С. 273, 1026.

Денисов Л. И. Православные монастыри Российской империи: полный список всех 1105 ныне действующих в 75 губерниях и областях России. – М., 1908. – С. 141, 323.

Н. Д[урново]. Девятисотлетие русской иерархии 988–1888. Епархии и архиереи. – М., 1888. – С. 77.

Списки архиереев иерархии Всероссийской и архиерейских кафедр со времени учреждения Святейшего Правительствующего Синода (1721–1895 гг.). – СПб., 1896, № 348.

Историко-статистические сведения о Санкт-Петербургской епархии. – СПб., 1869–1885, Ют.

Записки русского инока-афонца // Душеполезный собеседник. – 1901. – С. 179.

Исторический очерк Николаевского Угрешского общежительного мужского монастыря [Пимен (Благово)]. – М., 1872. – С. 109.

Историческое описание Московского Богоявленского монастыря. – М., 1902. – С. 18.

Браил. Церковные вопросы в России и русские духовные ведомости Браила. – 1896. – С. 37–38.

Воспоминания архимандрита Пимена, настоятеля Николаевского монастыря, что на Угреше. – М., 1877. – С. 22–24, 406, 407.

Церковный вестник. – 1891, № 34. – С. 532.

Жизнеописания отечественных подвижников благочестия XVIII и XIX веков: в 12 т. – М., 1903–1912, январь. – С. 77–81; апрель. – С. 310–326, том доп. 1. – С. 249.

Душеполезный собеседник. – 1895, апрель. – С. 120.

– 1914. – С. 289–290.

Прибавления к «Церковным ведомостям». – 1903, № 31. – С. 1162–1171.

Русская старина. – 1879, апрель. – С. 657.

– 1880, ноябрь. – С. 608.

– 1885, июль. – С. 168.

– 1904, июнь. – С. 559.

Исторический вестник. – 1885, июль. – С. 218–219; декабрь. – С. 34.

– 1906, август. – С. 527–530.

Русский паломник. – 1916, № 8. – С. 127–128.

Русский инок. – 1910, №№ 9–10. – С. 131–138.

– 1911, февраль, 63; вып. 8, апрель. – С. 18–19; вып. 9, май. – С. 16–17; № 10, май. – С. 12–13.

– 1912, вып. 50. – С. 8–11.

– 1913, вып. 88. – С. 999–1004; вып. 90–92. – С. 118, пр. 12, 1187, пр. 14, 1188, пр. 15.

– 1915, № 8. – С. 448, пр.

Татьяна Васильевна Шлыкова // Русский архив. – 1889, кн. 1. – С. 518.

Из писем Игнатия Брянчанинова к С. Д. Нечаеву // Русский архив. – 1893, кн. 2. – С. 153–158.

Из писем А. П. Дубовицкого к Н. И. Буличу // Русский архив. – 1897, кн. 2. – С. 443.

Русский архив. – 1900, кн. 3, № 10. – С. 235–236.

Екатеринославские епархиальные ведомости. – 1872, № 10.

Мариуполь и его окрестности. Отчет об учебных экскурсиях Мариупольской Александровской гимназии. – 1892.

Журнал Московской Патриархии. – 1945, № 3. – С. 73.

1958, № 1. – С. 57–69.

Православная богословская энциклопедия или Богословский энциклопедический словарь: в 12 т. / Под ред. А. П. Лопухина и H. Н. Глубоковского. – СПб.. 1900–1911, т. 5. – С. 797; т. 7. – С. 641–642.

Полный православный богословский энциклопедический словарь: в 2 т. / Изд. П. П. Сойкина. – СПб.. б. г., т. 1. – С. 926.

Большая энциклопедия. Словарь общедоступных сведений по всем отраслям знаний: в 20 т. / Под редакцией С. Н. Южакова. – СПб., 1900–1905, т. 9. – С. 781.

Русский биографический словарь: в 25 т. – СПб.; М., 1896–1913, т. 8. – С. 45.