Письмо XXXVIII. Тому же
За то благодарим тебя, честной отец, что ты собой дал нам пример прекрасного раскаяния, убедив нас исповедью раскрыть таящиеся в нас мрачные залежи страстей – а она порождает ненависть к коснению в грехе. Ведь мы, воистину, лелеем страсти, воспоминание о которых, после совершения на деле, вызывает отвращение, и любим, будто лук, сосложение со злыми помыслами, после которого глаза души хуже видят добродетель и ведение, покрывшись, как чешуёй, страстными образами видимых вещей. Ведь «смежение зрачка» означает слово «лук»229, как говорят исследователи исконных смыслов. И, как чеснок, пожираем мы совершение страстей действием, из-за которого ум, исполнившись нечистоты, гнусными речами и повадками дышит на людей смрадом пороков, которых наелся делом. Так научи же, святой отец, как нам отринуть их и полюбить манну – я говорю об умном хлебе Божественного видения, сыплющемся на нас с небес (Исх.16:15), – и сберечь от тления, не запасая на завтра и не откладывая, чтобы не воскипела она червями плотских страстей, загнив от праздности, и не кичась ею напоказ, чтобы не исчезла она, растаяв в тщеславии. Такими вот речами ещё питай нас, твоих учеников, честной отец, и в молитве поручи нас Богу – ведь без твоего посредничества мы не в силах поклоняться Ему. [370]
* * *
Этимологизирование в духе платоновского «Кратила»: κρόμμυον – лук, κόρης μύσις – смежение зрачка. – Прим. пер.