Глава 38

1–13. Покушение на жизнь Иеремии. 14–28. Тайная беседа Иеремии с царем Седекией.

Иер.38:1–13. Хотя Иеремия и нашел себе некоторую милость у царя (гл. XXXI-я), тем не менее, враги его не дремали и стали внушать царю, что пророк, отнимающий своими предсказаниями всякое мужество у защитников Иерусалима, заслуживает смерти. Бесхарактерный царь отдал Иеремию в их распоряжение и они посадили его в яму, где он мог умереть с голоду. Однако из слуг царских нашелся один, именно евнух Авдемелех, который успел убедить царя в необходимости спасти Иеремию от голодной смерти, и Иеремия был извлечен из ямы и опять посажен под стражу на царском дворе.

Иер.38:1. И услы­шали Сафатия, сын Матфана, и Годолия, сын Пасхора, и Юхал, сын Селемии, и Пасхор, сын Малхии, слова, которые Иеремия про­изнес ко всему народу, говоря:

«Юхал» – то же, что Иоахал см. Иер 37.3. «Пасхор» – см. Иер 20.1. – Иеремия, вероятно, сидя на царском дворе, имел разговоры с приходящим к царю народом.

Иер.38:4. Тогда князья сказали царю: да будет этот человек пред­ан смерти, по­тому что он ослабляет руки во­инов, которые остают­ся в этом городе, и руки всего народа, говоря к ним такие слова; ибо этот человек не бла­го­ден­ствия желает народу сему, а бедствия.

Иеремия был виноват с обыкновенной гражданско-государственной точки зрения. Но князья должны были, как верующие в Иегову – Верховного Владыку Израиля, иначе смотреть на «измену» Иеремии. Это, с теократической точки зрения, была не измена, а возвещение воли Божией и указание народу единственного средства ко спасению.

Иер.38:5. И сказал царь Седекия: вот, он в ваших руках, по­тому что царь ничего не может делать вопреки вам.

Седекия здесь явно высказывает недовольство настойчивостью вельмож, и не может не следовать их совету.

Иер.38:6. Тогда взяли Иеремию и бросили его в яму Малхии, сына царя, которая была во дворе стражи, и опустили Иеремию на веревках; в яме той не было воды, а только грязь, и по­грузил­ся Иеремия в грязь.

Сын царя – см. Иер 36.26.

Иер.38:7. И услы­шал Авдемелех Ефиоплянин, один из евнухов, находив­шихся в царском доме, что Иеремию по­садили в яму; а царь сидел тогда у ворот Ве­ниаминовых.

«Ефиоплянин». Из иностранцев обыкновенно брались евнухи для царского гарема. Над евреями закон не позволял производить операций оскопления, какой подвергались евнухи (Втор 23.1).

Иер.38:14–28. Царь снова призывает к себе пророка для беседы, но Иеремия указывает ему на опасность, которая угрожает ему, если он будет давать совет царю, конечно, в прежнем направлении. Когда царь однако заверяет его, что не предаст его на смерть, что бы пророк ни сказал, Иеремия снова предлагает ему сдаться халдеям. Царь высказывает боязнь того, что там, в плену, над ним будут смеяться перебежчики-иудеи, но Иеремия говорит, что, в случае непослушания слову пророка, над царем будут смеяться женщины царского гарема, как над человеком слабохарактерным, поддавшимся неразумным советам вельмож. Царь, однако, не решается последовать совету Иеремии и отпускает его опять во двор стражи, взяв с него слово – держать в тайне от вельмож свой разговор с царем.

Иер.38:14. Тогда царь Седекия по­слал и при­звал Иеремию про­рока к себе, при третьем входе в дом Го­с­по­день, и сказал царь Иеремии: я у тебя спрошу нечто; не скрой от меня ничего.

Третий вход в храм неизвестно, где находился. Полагают, что это был особый царский вход из дворца во внешний двор храма.

Иер.38:22. вот, все жены, которые остались в доме царя Иудейского, отведены будут к князьям царя Вавилонского, и скажут они: «тебя обольстили и пре­воз­могли друзья твои; ноги твои погрузились в грязь, и они удалились от тебя».

В гареме осталось только несколько жен царя. Прочие, по стесненности положения, – не хватало в столице тогда даже и хлеба, – могли быть заблаговременно куда-нибудь отправлены из Иерусалима.

Иер.38:27. И при­шли все князья к Иеремии и спрашивали его, и он сказал им согласно со всеми словами, какие царь велел ска­за­ть, и они молча оставили его, по­тому что не узнали ска­за­н­ного царю.

Иеремия допускает здесь намеренное умолчание об истинном ходе беседы с царем, но делает это не столько в своих видах, сколько для того, чтобы оградить царя от недовольства вельмож.