Глава 44

1–5. Пророчество к верным сынам Израиля с обетованием об их спасении и прославлении. 6–23. Окончательное раскрытие для сознания пленных иудеев истины о суетности идолов и Всемогуществе истинного Бога. 24–28. Пророчество о возвращении иудеев из плена и восстановлении Иерусалима при содействии Кира.

Ис.44:1. А ныне слушай, Иаков, раб Мой, и Израиль, которого Я избрал.

Ис.44:2. Так говорит Го­с­по­дь, создав­ший тебя и образо­вав­ший тебя, по­мога­ю­щий тебе от утробы матерней: не бойся, раб Мой, Иаков, и воз­люблен­ный [Израиль], которого Я избрал;

«А ныне слушай, Иаков... и возлюбленный [Израиль], которого Я избрал». Настоящая глава начинается совершенно таким же контрастом ближайшему контексту, как и предыдущая. Два первых ее стиха содержат в себе ряд эпитетов или обращений, уже знакомых нам по предшествующим объяснениям (Ис.41:8–9; Ис.42:19; Ис.43:1, 21). Основываясь на этих параллелях и принимая во внимание контекст речи (именно, что общая масса Израиля была только что перед тем пророчеством осуждена и отвергнута), мы должны относить это обращение не ко всему в общем недостойному Израилю, а к лучшей, избраннейшей его части, к тем истинным чадам Авраама, которые явились по обетованию (а не по плоти только) его наследниками, т. е. сохранили правильное богопознание и вошли в лоно новозаветной Христовой церкви. Утешая своих современников, пророк и говорит, что не весь Израиль погибнет, что и среди него сохранится «семя свято – стояние его». К этому-то избранному остатку (Ис.10:21; Рим.9:27) и направлено утешение пророка, что отчасти подтверждается и самым подбором эпитетов («раб Мой..., возлюбленный..., которого Я избрал»).

Ис.44:3. ибо Я изолью воды на жаждущее и по­токи на иссохшее; излию дух Мой на племя твое и благо­слове­ние Мое на по­томков тво­их.

«Ибо Я изолью воды на жаждущее... излию Дух Мой на племя твое». «Воды» у Исаии – обычная метафора Божественной благодати, что в данном месте и раскрывается дальнейшими словами текста; «излию Дух Мой». Иногда, как в данном случае и еще в некоторых (Ис.35:6; Ис.55:1), употребляется слово «вода» – maim – или «воды»; в других оно заменяется различными синонимами, напр., – словом: «дождь» (Ис.5:6; Ис.30:23; Ис.55:10), «роса» (Ис.26:19), «реки» (Ис.33:21; Ис.41:18; Ис.43:19), «потоки» (Ис.30:25; Ис.35:6) и пр. Самая мысль об излиянии Святого Духа на нас свыше почти буквально встречалась уже нам у пророка Исаии и выше (Ис.32:15). И первыми лицами, удостоившимися в праздник Пятидесятницы получить Святого Духа, действительно были лучшие представители избранного Израиля – апостолы, находившиеся в Сионской горнице (Деян.2 гл.).

Ис.44:4. И будут расти между травою, как ивы при потоках вод.

«И будут расти между травою, как ивы при потоках вод». Продолжается речь о тех же избраннейших потомках Израиля, которые не затеряются в массе, а при содействии божественной благодати будут также сильно и быстро духовно возрастать, как ива, посаженная при воде. Любопытно отметить, что позднейшая раввинская экзегетика относит это пророчество к иудеям рассеяния, и ввела на этом основании ветви речной ивы в состав «Лулава», особой священной церемонии праздника Кущей.

Ис.44:5. Один скажет: «я Го­с­по­день», другой назовет­ся именем Иакова; а иной напишет рукою своею: «я Го­с­по­день», и про­зовет­ся именем Израиля.

«Один скажет, «Я Господень», другой назовется именем Иакова». Смысл этого стиха и его связь с предыдущим довольно загадочны. Большинство комментаторов видит здесь речь о прозелитах и устанавливает такую внутреннюю, логическую связь мыслей. Остаток верного Израиля, получивши Святого Духа, приобретет настолько широкую и почтенную известность, что привлечет к себе многих последователей, которые будут гордиться назваться его именем и наперерыв друга перед другом будут именоваться кто «Господним», кто «Иаковлевым», кто «Израилевым». Здесь, между прочим, довольно тонко подмечена одна характерная черта этих новообращенных язычников – их обычай, принесенный из язычества, локализировать культы и носить имя своего местного божества. В историческом смысле все это вполне оправдалось опять-таки на апостолах, которые в первый же день Пятидесятницы имели уже не одну тысячу прозелитов (Деян.2:41).

Ис.44:6–23. Идет особый, вставочный отдел, специально раскрывающий в художественно-сатирической форме мысль о ничтожестве идолов, по сравнению с величием истинного Бога. Начинается он словами: «так говорит Господь» (6 ст.) и продолжается до начала 24-го стиха, где мы снова встречаемся с той же самой формулой, очевидно, открывающей собою уже новую речь. Во всем этом отделе можно проследить две главных мысли: одна – о величии, всемогуществе, благости и спасающей силе истинного Бога Израилева, – она развивается в трех первых (6–8) и в трех последних стихах отдела (21–23); другая – о суетности и ничтожестве идолов в связи с преступным легкомыслием и каким-то неразумием поклоняющихся им, – она представляет из себя одно компактное целое (9–20). Потребность такой речи диктовалась условиями наступащего времени – близостью вавилонского плена, где склонные к идолопоклонству Иудеи подвергались особенно сильному соблазну.

В этих стихах – вступление в речь и раскрытие ее основной темы путем положительных доказательств, через ссылку на несомненный факт предстоящего плена, как на оправдание данного Богом пророчества об этом и, следовательно, как на бесспорное доказательство Его Предведения и Божественного достоинства. Как общая аргументация этого подотдела, так даже и все частные его выражения и мысли, уже встречались нам раньше и были своевременно нами прокомментированы (Ис.41:22–26; Ис.43:9–11).

Ис.44:8. Не бойтесь и не страшитесь: не издавна ли Я воз­вестил тебе и пред­сказал? И вы Мои свидетели. Есть ли Бог кроме Меня? нет другой твердыни, никакой не знаю.

«Нет другой твердыни, никакой не знаю». Некоторый новый оттенок мысли: Господь, как Единое истинное прибежище и сила, сравнивается с надежной твердыней, или со скалой – этим прочным естественным ограждением. Хотя, впрочем, и эта мысль, и даже термин, – Zur – уже встречались у пророка Исаии (Ис.17:10; Ис.26:4).

Ис.44:9–17. Включительно дается новое раскрытие темы – a contrario, т. е. путем отрицательным, чрез сильное и художественное изображение мысли о полном ничтожестве идолов и крайнем, даже смешном, ослеплении почитающих их. Строго говоря, и этот подотдел не представляет собой чего-либо оригинального, а заключает только более последовательное и полное развитие тех образов и мыслей, которые уже были намечены пророком Исаией и раньше (Ис.40:18–20; Ис.41:6–7). Но во всяком случае нельзя не отметить, что здесь пророк Исаия дает самое систематичное и самое полное обличение идолопоклонства.

В качестве комментария ко всему этому отделу, мы позволим себе привести перифраз его, взятый из толкования блаженного Иеронима.

«Ибо кто может поверить тому, что посредством топора, и пилы, и сверла и молота образуется Бог? Или тому, что посредством угольев, выливаются идолы, или же посредством шнура, струга, наугольника и циркуля вдруг делаются боги, в особенности, когда голод и жажда художника указывают на ничтожность искусства? Ибо делается деревянная статуя, представляющая образ человека, и чем она будет красивее, тем бог считается священнее. Она ставится в капище и заключается в вечной тюрьме, росшая долгое время в лесах и, смотря по различию дерев, бывшая кедром, и ясенем, и дубом или сосною. И удивительным образом обрезки и стружки от этого бросаются в огонь, чтобы нагревать того, кто сделал бога, и варить разного рода пищу, а из другой части делается бог, чтобы, по окончании работы, поклонялся ей сделавший это и испрашивал помощи у своего произведения, – и не понимает или не помышляет или же скорее не видит ни телесными, ни духовными очами, что не может быть Богом то, часть чего сожжена, и что божественное величие не создается человеческою рукою. В пророческой речи – заключает свой перифраз ее блаженный Иероним – очень подробно осмеиваются идолы, но это легко можно понять, и оно не требует пространного или, вернее, излишнего объяснения. Об этом и Флакк (Гораций I, 8, 1–4) пишет в сатире, осмеивая кумиры язычников:

Некогда был я чурбан, от смоковницы пень бесполезный;

Долго думал художник, чем быть мне, скамьей, иль Приамом!

«Сделаю бога!» сказал; вот и бог я!

С тех пор я пугаю Птиц и воров...»

(Твор. блаженного Иеронима, 8 ч. Киев, 1882 г., с. 199).

Глубоко жизненная правда и остроумно художественная форма данного осмеяния идолов послужили причиной того, что оно стало прототипом подобных же обличений и позднейших библейских авторов (Иер.10:2–5, 14; ПослИер.1:8–72; Прем.13:10–19; Прем.14:14–17; Прем.15:7–9) и у древнехристианских апологетов (см. напр., недавно открытую апологету Аристида Философа).

Ис.44:18. Не знают и не ра­зу­меют они: Он закрыл глаза их, чтобы не видели, и сердца их, чтобы не ра­зу­мели.

Ис.44:19. И не возьмет он этого к своему сердцу, и нет у него столько знания и смысла, чтобы ска­за­ть: «половину его я сжег в огне и на угольях его испек хлеб, изжарил мясо и съел; а из остатка его сделаю ли я мерзость? буду ли по­кло­няться куску дерева?»

«Он закрыл глаза их, чтобы не видели и сердца их, чтобы не разумели». О ком здесь говорится? Если о Боге, то достойно ли так думать о Нем? Разумеется, это нужно понимать не в том смысле, чтобы Бог намеренно толкал язычников на путь нечестия и разврата, а в том, что Он не стесняя свободы их воли, попускал их ходить своими естественными путями, или, как выражается апостол: «предал их Бог превратному уму – делать непотребства» (Рим.1:28).

Ис.44:20. Он гоняет­ся за пылью; обманутое сердце ввело его в заблужде­ние, и он не может освободить души своей и ска­за­ть: «не обман ли в правой руке моей?»

«Обманутое сердце ввело его в заблуждение». Очень глубокое, чисто психологическое наблюдение, устанавливающее, что главный источник ваших заблуждений лежит не столько в разуме, сколько в развращенном чувстве и порочной воле, т. е. в том самом, что на языке Священного Писания обозначается, как область сердца: «ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Мф.15:19; ср. Рим.1с. и др.).

Ис.44:21–23. Непосредственно примыкают к 8-му стиху и продолжают развитие той же самой мысли о всемогуществе и спасающей любви истинного Бога Израилева. После столь яркого обличения ложных богов язычества, повторное указание пророка на свойства истинного Бога получает по контрасту особую убедительность и силу.

Ис.44:21. Помни это, Иаков и Израиль, ибо ты раб Мой; Я образо­вал тебя: раб Мой ты, Израиль, не забывай Меня.

«Помни это, Иаков... Израиль, не забывай Меня». Помни это, т. е. ближайшим образом, только что раскрытое ничтожество идолов и неразумие идолопоклонников, а затем и то, что ты потомок знаменитого и верного Богу предка (Иакова-Израиля), что ты раб Мой; т. е., с одной стороны, должен, следовательно, служить не кому-либо другому, а именно Мне, а с другой, что ты как раз и домочадец Мой – близок и дорог Мне, и наконец, помни, что Я образовал тебя, т. е. избрал тебя из среды других народов и соответственно с твоим призванием воспитал тебя, почему и имею на тебя особые права.

Вторую половину фразы – «не забывай Меня» – ученые переводят различно. Еврейский lo finnaschscheni стоит в passiv, что по правилам должно быть переведено страдательным залогом – «ты не забываем Мною».⁵³. Так именно и переводят это место многие из ученых еврейских раввинов и западных экзегетов (Абен-Езра, Кимхи, Витринг, Гезеи, Эвальд, Кнейбель, Делич, Дилльманн, Дум и др.). Этому же чтению отдают предпочтение и проф. СПб. Академии в своем известном комментарии. При принятии такого перевода делается совершенно естественным и понятным и переход к следующему стиху, где говорится о спасении Израиля.⁵⁴

Ис.44:22. Изглажу беззакония твои, как туман, и грехи твои, как облако; обратись ко Мне, ибо Я искупил тебя.

«Изглажу беззакония твои... обратись ко Мне, ибо Я искупил тебя». Своего верного Израиля Господь не забудет, и если он обратится к Нему, то простит ему все грехи его и искупит его, т. е. сначала выкупит, освободит из вавилонского плена, а затем – откроет возможность искупления от рабства греху.

Ис.44:23. Торже­с­т­ву­йте, небеса, ибо Го­с­по­дь соделал это. Восклицайте, глубины земли; шумите от радости, горы, лес и все деревья в нем; ибо искупил Го­с­по­дь Иакова и про­славит­ся в Израиле.

«Торжествуйте, небеса... Восклицайте, глубины земли; шумите от радости, горы, лес и все деревья в нем». Этот стих занимает какое-то особенно серединное положение: с одной стороны, он звучит радостным финалом предшествующей речи – о Боге Избавителе, с другой – является как бы торжественным вступлением в новый отдел, специально раскрывающий величие и силу божественных благодеяний избранному народу, за всю прошедшую и даже ближайшую будущую его историю. По содержанию и форме он представляет благодарственный гимн Богу, Искупителю, один из тех, которыми особенно богаты книги пророка Исаии и Псалмов (Ис.35:1–2; Ис.42:10–12; Ис.13:13; Пс.96:1; Пс.97:1; Пс.99 и др.). Небеса, глубины земли, горы, лес и все деревья – это все эмблемы самой полной и широкой, универсальной радости, в которой, вместе с человеком-царем природы должна принять участие и даже вся неодушевленная природа, так как судьбы ее, по воззрению Священного Писания, тесно связаны с судьбою человека (Быт.3:17; Иов.5:7; Ис.11:6–8; Ис.24:4–7; Еккл.1:2–3; Рим.8 и др.).

Ис.44:24. Так говорит Го­с­по­дь, искупив­ший тебя и образо­вав­ший тебя от утробы матерней: Я Го­с­по­дь, Который сотворил все, один распростер небеса и Своею силою разо­стлал землю,

С 24–28. начинается новый отдел, который, дойдя до конца главы, сам здесь еще не оканчивается, а простирается и на 8 первых стихов следующей 45 главы. Первая половина этого периода представляет собой, так сказать, только повышение (арсис), т. е. развитие и усиление тех мыслей, которые обстоятельно излагаться будут лишь во второй части периода, в его понижении (тезис), т. е. в следующей главе. Все повышение рассматриваемого нами периода состоит из одной непрерывной речи Господа, в которой Он воспоминает Израилю главный догмат его веры – о Боге Творце (24), указывает на ничтожество языческих верований и безумие их мнимых мудрецов (25), напоминает оправдание целого ряда Своих прежних пророчеств и произносит новое – о восстановлении Иерусалима и городов Иудиных (26), наконец, говорит о чудесном осушении какой-то символической бездны (27) и об избраннике Божием – Кире, как орудии Его воли в отношении к Иерусалиму и храму (28).

Я Господь, Который сотворил все, один распростер небеса и Своею силою сильно разостлал землю. Одно из самых выразительных и ясных мест Ветхого Завета, где с такой убедительностью и силой утверждается догмат о Боге-Творце. Подчеркнутое здесь указание на единство Творца направлено, разумеется, не против троичности Лиц Божества, но против сильно распространенного в языческой мифологии известия, что творцом мира был какой-то низший, второстепенный бог, (δημιουργος), который не творил мир из ничего, а лишь преобразовывал, или устроял его из готового материала, да и эту упорядочивающую работу он производил не самостоятельно, а по чужой указке (высших богов) и при помощи различных других сотрудников (низких божеств). В противоположность таким языческим басням Господь устами пророка твердо провозглашает, что Он есть единый первовиновник всего Сущего (Ис.45:6–7), истинный Творец неба и земли (Ис.40:22; Ис.42:5), у которого не было при этом никаких советников и помощников (Ис.40:14, 28). Самый образ «распростертия небес» хорошо нам знаком по известному выражению Псалмопевца: «простираешь небеса, как шатер» (Пс.103.2).

Ис.44:25. Который делает ничтожными знаме­ния лжепророков и обнаруживает безумие волшебников, мудрецов про­гоняет назад и знание их делает глупостью,

«Который делает ничтожными знамения лжепророков... безумие волшебников, мудрецов». Здесь можно, конечно, видеть исторический намек на египетских жрецов, состязавшихся с Моисеем и Аароном (Исх.7:11–12, 22); но, пожалуй, лучше относить это к представителям вавилонской религии и науки, к халдейским жрецам, астрологам и мудрецам (Ис.16:6; Ис.47:10; Иер.29:8–9), так как этими культами и этой наукой больше всего увлекались современные пророку Иудеи.

Ис.44:26. Который утверждает слово раба Своего и при­водит в исполне­ние изрече­ние Сво­их по­слан­ников, Который говорит Иерусалиму: «ты будешь населен», и городам Иудиным: «вы будете по­строены, и раз­валины его Я восстановлю»,

«Который утверждает слово раба Своего... изречение своих посланников». Судя по всему контексту речи, под «словом» которое Господь утверждает, или оправдывает, должно разуметь пророчество о предстоящем вавилонском плене, которое имеет исполниться на глазах того же поколения. Отсюда под «рабом» Господа следует разуметь пророка Исаию, который, действительно, назывался так (Ис.20:3); а под «посланниками» следует понимать и всех других пророков, говоривших о плене и возвращении из него: Иер.29:10–14; Иез.39:25–28; Иоил.3:1; Ам.9:11–15; Авд.1с.; Мих.4 и Соф.3:14–20.

Ис.44:27. Который бездне говорит: «иссохни!» и реки твои Я иссушу,

«Который бездне говорит «иссохни!» и реки твои Я иссушу». Под бездной и ее реками понимают весь обширный водный бассейн месопотамской низины, в центре которой стоял Вавилон. Некоторые склонны видеть здесь и более определенный намек на известный исторический факт, когда Кир во время осады города Вавилона отвел русло Евфрата и лишил население воды (Герод. I, кн. 190 гл. Ксеноф. Киропед. VI кн. 22 гл.). Об этом упоминает и пророк Иеремия (Иер.50:38; Иер.51:36).

Ис.44:28. Который говорит о Кире: пастырь Мой, и он исполнит всю волю Мою и скажет Иерусалиму: «ты будешь по­строен!» и храму: «ты будешь основан!»

«Который говорит о Кире: пастырь Мой, и он исполнит всю волю Мою». Достойно внимания, что один из полурационалистических западных экзегетов выражается о данном пророчестве так: «это пророчество по той ясности, с которой оно выражено, и по той правдивости (Bewahrheitung), с какой оно исполнилось на деле, должно быть признано замечательным (merkwerdig) и свидетельствует о глубоком и ясном взоре пророка». (Dillmann – Kurzgett. Comm. Iesaia, 408 s. Funf. Auf. Leip. 1890.) Хотя пророчества о гибели вавилонян – главных врагов иудеев – и об избавлении их из вавилонского плена, при посредстве особого «мужа правды», которого воздвигнет Господь, были неоднократно предсказываемы и раньше (см. напр., Ис.41:2, 26; Ис.43:8), но никогда еще они не раскрывались с такой обстоятельностью и полнотой, до предсказания собственного имени Кира, включительно.⁵⁵

Неудивительно, что такая детальность и точность рассматриваемого пророчества послужила камнем преткновения для многих рационалистически настроенных экзегетов и явилась одним из главных аргументов для гипотезы о Второисаии, с чем связано и позднейшее происхождение второй части. Но в наших глазах подобная аргументация лишена силы, или, точнее, имеет чисто обратное значение: если, с точки зрения рационалиста, наличность пророчества уже компрометирует книгу и заставляет сомневаться в ее подлинности, то с точки зрения ортодоксального экзегета, никакая пророческая книга немыслима без пророчеств и, следовательно, чем больше, важнее и детальнее пророчества той или иной книги, тем значительнее и выше ее авторитет. (Отсюда, напр., Исаия назыв. Ветхозаветн. евангелистом). Ввиду этого, мы уже принципиально не можем сочувствовать попытке компромисса между рационалистическим и ортодоксальным толкованием данного места, на который идут многие представители примирительного экзегезиса, в том числе и наши, отечественные богословы (Проф. СПб. Дух. Академии и Г. Властов).

Желая сгладить резкость различия двух направлений во взгляде на пророчество о Кире (рацион. – событие post factum, ортодок. – пророчество ante eventum), они уменьшают силу самого пророчества тем предположением, что имя Кир будто бы имеет здесь не собственный и личный характер, а общее, нарицательное значение: оно означает: «солнце» и служит коллективным, нарицательным именем некоторых представителей Ахеменидовой династии. Но еще Дилльманн, на которого мы ссылались выше, возражал против этого, говоря, что истолкование имени «Кира» в смысле «солнца» подлежит большому сомнению, а равно также и то, чтобы это был общий царский титул Ахеменидов; а главное то, чтобы обо всем этом мог знать пророк Исаия.

Новейшая же ученая критика окончательно подорвала значение этой гипотезы.

«Что Кир значит «солнце» – читаем мы в ученом английском комментарии – основано на слабых авторитетах Плутарха и Ктезия и опровергнута теперь С. Н. Раулинсоном (Coneiform Inscription, vol. II, p. 112). Что это был древний титул всех персидских царей – это прямо противоречит очевидности. Из четырех царей – Ахеменидов, только два носили это имя, следовательно, оно было их собственным и личным, так же, как Камбиз, Ксеркс или Дарий». (The Pulp. Comment. – Isaia L 159 p.). Таким образом, нет оснований умалять силу этого пророчества, а следует видеть в нем личное указание на Кира, сделанное больше, чем за 150 лет до его рождения. Так именно смотрит на свои пророчества и сам автор этой книги, который постоянно подчеркивает значение своих пророчеств, говорит что они предсказываются задолго до событий («издавна», «от древних времен» Ис.41:26; Ис.45:21 и др.) и имеют значение главнейшего доказательства в защиту истинного Бога, по контрасту с ложными предсказаниями языческих богов (Ис.41:21–23, 26–27; Ис.42:9, 12; Ис.44:8; Ис.48:3–16 и др.). Наконец, в Библии мы имеем совершенно аналогичный случай такого личного пророчества, именно в III кн. Царств, где говорится о том, как один пророк из Иудеи за 300 с лишком лет предсказал Иеровоаму о рождении славного и благочестивого царя – истребителя идолопоклонства, причем определенно назвал и самое имя этого царя – «Иосия» (3Цар.13:1–2).

«Пастырь Мой». Не пастырь народа, или народов (ποιμην λαων), как иногда называются в Библии цари, а пастырь Мой, и Моего народа, потому что он проявит особенную заботливость о народе Божием, как это и выясняется в следующих словах: «исполнит всю волю Мою», т. е. волю Божию об отпуске иудеев из плена и о возвращении их на родину. Историческое оправдание этого пророчества подробно излагается в начальных главах первой кн. Ездры (1–3 гл.); а параллельная версия со многими новыми подробностями дается Иосифом Флавием (Иуд.Древн. 11:1–2 гг.). У него, между прочим, ясно говорится, что главным мотивом опубликования указа об освобождении иудеев из плена послужило для Кира самое пророчество, кем-то представленное ему и сильно его поразившее.

«И скажет Иерусалиму: «ты будешь построен!» и храму: «ты будешь основан!»

В этих словах справедливо видеть намек на главнейшие пункты указа Кира, который не только отпускал иудеев на свободу, но и заботился об их дальнейшей участи. А что это так, действительно, и случилось, видно, из кн. Ездры, где отмечается, что по распоряжению царя Дария подлинный указ Кира был разыскан и в нем, между прочим, прочитано: «В первый год Кира, царя Персидского... он повелел объявить по всему царству своему, словесно и письменно: ...все царства земли дал мне Господь Бог небесный, и Он повелел мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее» (1Ездр.1:1–3). А о самом исполнении этого указа свидетельствует III гл. I кн. Ездры. (1Ездр.3:8–13).

В заключение всего нельзя не отметить и того, что и здесь, как почти повсюду у пророка Исаии, за ближайшим историческим смыслом событий, прообразовательно выступает дальнейший, духовный смысл, относящийся к Мессии и Его царству. В этом смысле и Кир является прообразом самого Мессии, и тогда, конечно, такие эпитеты, как «пастырь Мой», «который исполнит всю волю Мою» истолковываются еще легче.

Из всех пока рассмотренных нами глав 2-й части кн. пророка Исаии настоящая – 44 глава всего менее оригинальна. Как мы отмечали уже при ее анализе, она почти вся, за исключением трех последних стихов, представляет из себя мозаику мыслей и даже выражений из ближайших предшествующих ей глав 40–43 г. По-видимому, это именно обстоятельство дало повод некоторым представителям новейшей библейской критики отвергать подлинность данной главы и заставило их предполагать позднейшую ее вставку (Duhm, Cheyne, Marti etc.). Но мотивы, которые они выдвигают для этого, вроде тех, которые привели и мы выше, еще далеко не дают права для столь решительного заключения. Обычай часто возвращаться к известным излюбленным мотивам и настойчиво внедрять их в сознание своих слушателей или читателей – один из наиболее характеристичных приемов пророка Исаии, который проходит через всю его книгу и, следовательно, говорит как раз о противоположном, т. е. о подлинности и единстве книги.

Указывают, даже, что сатира пророка Исаии на идолопоклонство (Ис.44:9–20) слишком груба и не отвечает действительным, довольно возвышенным представлениям вавилонян о божестве (Duhm, Scholz etc.). Но против этого, во-первых, должно возразить, что совершенно в тех же красках изображают язычество и другие, как библейские (Иер.10:2–9; Прем.13:10–19), так и древнехристианские авторы (Аристид Философ II-XIII гл. Иустин, Апол. 1, 9; Письмо к Диогнету 2 г. Афинагор – Посл., 15–18 г. Ориген – Против Цельса VII, 62–63 и др.). Во-вторых, следует заметить, что пророк Исаия обличал, главным образом, самое распространенное, вульгарное язычество, которое, по общему голосу ученых историков религий (Chantepie de la Saussaye, Lenormanta, Thiele etc.) стояло на очень низком уровне культурного развития и почти вовсе не отличало божества от его фетиша.