Глава 32

1–22. Речи Елиуя. Двойное введение в них. Одно из них, историческое, написанное прозою, принадлежит автору книги (1–5), другое – самому Елиую (Иов 32:6–33:7). Последнее распадается на три части: 1) обращенное к друзьям объяснение своего прежнего молчания (6–10); 2) причина вмешательства в разговор – неспособность друзей опровергнуть Иова (11–22) и 3) обращенное к Иову увещание внимательно отнестись к его речам (Иов 33.1–7). Последняя часть введения служит переходом к речам Елиуя.

Выступление Елиуя придает действию книги Иова новое направление, приводящее его к развязке. Своею защитою теории земных мздовоздаяний друзья не могли убедить Иова в законности постигших его бедствий (см. толкование Иов 32.1). Продолжение речей в том же духе было немыслимо, так как при подобных условиях споры тянулись бы в бесконечность и не была бы выполнена цель книги, – осталось бы неразъясненным, каким образом страждущий праведник Иов, закончивший свою речь свидетельством о своей невинности, поборол искушение, укрепился в вере, как добро восторжествовало над злом. И так как его вера колебалась ложными, односторонними взглядами на отношение Бога к нему и миру вообще, то для ее поддержки требовался их разбор, опровержение. Подобную задачу и берет на себя Елиуй. Так, в противовес заявлению Иова, что Бог, поразивший его бедствиями, враждебен к нему, он указывает на воспитательное значение страданий (Иов 33.8 и д.); вопреки мнению Иова о божественном произволе, нарушающем правду, доказывает, что произвола нет и быть не может (Иов 36.5 и д.), и, наконец, рассматривая грех не как тот или другой частный поступок, но как неправоту, испорченность всякого человека, выводит отсюда, что правда Божия может являться наказывающею и карающею всякого человека, хотя бы он не замечал за собою каких-либо особенных частных проступков (Иов 36.7 и д.).

Иов.32:1. Когда те три мужа перестали отвечать Иову, потому что он был прав в глазах своих,

Обращенные к друзьям речи Иова не встретили с их стороны возражения, так как они поняли бесполезность разубеждать страдальца: он был «прав в глазах своих» и никакие доводы с их стороны не могли заставить его признаться в своей виновности, заслуженности наказаний. И это вполне понятно. Друзья рассматривали божественную правду, как карающую за грех в смысле отдельного проступка, но не за грех в смысле греховности вообще. Но грехов, – отдельных проступков, – Иов за собой не знает.

Иов.32:2. тогда воспылал гнев Елиуя, сына Варахиилова, Вузитянина из племени Рамова: воспылал гнев его на Иова за то, что он оправдывал себя больше, нежели Бога,

Иов.32:3. а на трех друзей его воспылал гнев его за то, что они не нашли, что отвечать, а между тем обвиняли Иова.

На смену замолчавшим трем старшим друзьям является четвертый младший Елиуй, – представитель нового, до сих пор еще никем не раскрытого взгляда. Его имя, означающее: «мой Бог он», встречается среди имен народа еврейского (1Цар 1.1; 1Пар 12.20), а имя предка «Вуз» известно, во-первых, как имя второго сына Нахора, брата Авраама (Быт 22.21) и, во-вторых, как имя одного из арабских племен (Иер 25.23). В племени Вуза Елиуй принадлежал к поколению Рама. Выслушанные Елиуем речи Иова и трех друзей не только не удовлетворили его, но и возбудили в нем чувства негодования. Он «воспылал гневом» на Иова за то, что последний, считая себя невинным, обвинял Бога в неправосудии (IX), и на друзей – за то, что они, обличая Иова в грехах, не смогли опровергнуть его свидетельств о своей невинности, – доказать правоту своих взглядов (ср. ст. 12, 15).

Иов.32:4. Елиуй ждал, пока Иов говорил, потому что они летами были старше его.

Иов.32:5. Когда же Елиуй увидел, что нет ответа в устах тех трех мужей, тогда воспылал гнев его.

Сознавая промахи друзей и Иова, Елиуй тем не менее молчал, потому что не желал из уважения к старшим прерывать их рассуждения (Иов 29.21). Его речь начинается лишь после того, как сделалось ясным, очевидным прекращение разговора, явилась возможность принять участие в споре без нарушения восточных правил приличия.

Иов.32:6. И отвечал Елиуй, сын Варахиилов, Вузитянин, и сказал: я молод летами, а вы – старцы; поэтому я робел и боялся объявлять вам мое мнение.

Иов.32:7. Я говорил сам себе: пусть говорят дни, и многолетие поучает мудрости.

Преклонение пред мудростью и житейским опытом старших (Иов 8.8–9, 12.12, 15.9–10) побуждало Елиуя не объявлять до времени своего взгляда (ср. Сир 32.9–11). Решение вопроса он предоставлял пожилым (ст. 7).

Иов.32:8. Но дух в человеке и дыхание Вседержителя дает ему разумение.

Иов.32:9. Не многолетние только мудры, и не старики разумеют правду.

Объясняющие молчание Елиуя соображения оказались, однако, недостаточно основательными и убедительными. Мудрость находится в зависимости не от возраста, а от обитающего в человеке «духа и дыхания Вседержителя» (Быт 2.7), она – принадлежность человека вообще, как разумного существа, но не одних стариков (ср. Пс 118.100; Дан 2.21).

Иов.32:10. Поэтому я говорю: выслушайте меня, объявлю вам мое мнение и я.

Придя к такому взгляду, Елиуй и решается принять участие в разговоре.

Иов.32:11. Вот, я ожидал слов ваших, – вслушивался в суждения ваши, доколе вы придумывали, что́ сказать.

Иов.32:12. Я пристально смотрел на вас, и вот никто из вас не обличает Иова и не отвечает на слова его.

Перемена прежнего взгляда Елиуя на мудрость (ст. 7) произошла под влиянием речей друзей. Внимательно вслушиваясь в их рассуждения и оценивая их аргументы, он не нашел в них ничего убедительного, опровергающего, Иова («никто из вас не обличает Иова»). Слабые в этом отношении, друзья проявили свое умственное бессилие, недостаток мудрости и в том, что не смогли ответить на все положения Иова («никто не отвечает на его слова»). Старцы, носители и выразители мудрости, оказались далеко не мудрыми.

Иов.32:13. Не скажите: мы нашли мудрость: Бог опровергнет его, а не человек.

Иов.32:14. Если бы он обращал слова свои ко мне, то я не вашими речами отвечал бы ему.

В свое оправдание друзья не могут сказать, что опровергнуть, разубедить Иова – выше сил человека. Сделать это может один только Бог. Если бы речи Иова были обращены к нему, Елиую, то он нашелся бы сказать, что следует.

Иов.32:15. Испугались, не отвечают более; перестали говорить.

Иов.32:16. И как я ждал, а они не говорят, остановились и не отвечают более,

Иов.32:17. то и я отвечу с моей стороны, объявлю мое мнение и я,

Вмешательство Елиуя в разговор в данную минуту, но не ранее объясняется двумя причинами. Одна заключается в прекращении спора Иова с друзьями. Елиуй начинает речь, не боясь прервать рассуждения других и тем нарушить обычай вежливости. Для соблюдения его им сделано все от него зависящее. Он ждал, не ответят ли друзья на последние речи Иова, но ответа не последовало, – знак, что ему можно начать слова.

Иов.32:18. ибо я полон речами, и дух во мне теснит меня.

Иов.32:19. Вот, утроба моя, как вино неоткрытое: она готова прорваться, подобно новым мехам.

Иов.32:20. Поговорю, и будет легче мне; открою уста мои и отвечу.

Другая причина – это подготовленность Елиуя к речи. Его сознание переполнено мыслями, которые уже облеклись в словесную форму («я полон речами»). Они бродят, рвутся наружу, подобно вину, готовому прорвать мехи (Ср. Пс 44.2). Елиуй выскажется, и ему будет легче.

Иов.32:21. На лице человека смотреть не буду и никакому человеку льстить не стану,

Иов.32:22. потому что я не умею льстить: сейчас убей меня, Творец мой.

Полная беспристрастность суждений Елиуя. Если он будет говорить против истины, то пусть Бог поразит его смертью.