Глава 10

Продолжение ответной речи Иова на речь Вилдада. 1–12. Попытки Иова объяснить причину своих страданий и их неудовлетворительность. 13–19. Возникающие на этой почве новые недоумения. 20–22. Просьба о помиловании.

Иов.10:1. Опротивела душе моей жизнь моя; предамся печали моей; буду говорить в горести души моей.

Иов.10:2. Скажу Богу: не обвиняй меня; объяви мне, за что Ты со мною борешься?

Иов не чувствует желания продолжать жизнь (Иов 9.21 и д.); она ему противна, вызывает одни лишь жалобы. Рассеять, уничтожить подобное настроение и тем возбудить желание жизни мог бы Господь своим ответом, за что страдает и наказывается Иов (ср. Иов 3.20–23). Но он выступает только в роли карателя, не объясняет его вины.

Иов.10:3. Хорошо ли для Тебя, что Ты угнетаешь, что презираешь дело рук Твоих, а на совет нечестивых посылаешь свет?

Иов.10:4. Разве у Тебя плотские очи, и Ты смотришь, как смотрит человек?

Иов.10:5. Разве дни Твои, как дни человека, или лета Твои, как дни мужа,

Иов.10:6. что Ты ищешь порока во мне и допытываешься греха во мне,

Иов.10:7. хотя знаешь, что я не беззаконник, и что некому избавить меня от руки Твоей?

Тщетны и личные усилия Иова постичь причину постигших его бедствий и тем облегчить свою скорбь. Вины за собою он не знает, а делаемые им предположения в целях выяснить, за что его карает Господь, не могут быть признаны удовлетворительными, так как не совместимы с представлением о Боге. Недопустимо, во-первых, чтобы Господь наказывал создание Своих рук (Быт 2.7; Пс 138.15) потому, что это доставляет Ему удовольствие (ст. 3). Такое предположение противоречит божественной любви, которой человек обязан своим существованием. Во-вторых, невозможно думать, что наказание – результат ошибки, незнания (ст. 4). Она свойственна ограниченному по уму человеку, судящему по внешности, но не всеведущему Богу, знающему сердце людей (1Цар 16:7; Сир 23.27–28). Нельзя, наконец, предположить, что жизнь Господа так же кратка, как и жизнь человека, и потому Он, боясь упустить время для наказания, не дает греху Иова обнаружиться, а нарочно изыскивает его вину и безвинного раньше времени и без всякой необходимости подвергает каре (ст. 5–7).

Иов.10:8. Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом, – и Ты губишь меня?

Иов.10:9. Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня, и в прах обращаешь меня?

Иов.10:10. Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня,

Иов.10:11. кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня,

Иов.10:12. жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой?

Все приведенные предположения не имеют и не могут иметь места. Но в таком случае возникает новое недоумение. Как первый, созданный из глины человек, так точно и Иов – создание Божие, прямое дело рук Господа. По воле Божией из человеческого семени («молоко») зародился в утробе матери его организм, силою Божьею созданы различные члены один за другим («Твои руки ... образовали всего меня кругом» – ст. 8), и ею же он превращен затем в полного человека («кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня», ст. 11; ср. Пс 138.13), над которым в течение всей остальной жизни непрестанно бодрствовал божественный промысл (ст. 12). И если теперь Божественный Художник уничтожает свое создание (ст. 8), мало того, предмет попечения и забот, то Он совершает непонятный, непостижимый акт самоуничтожения.

Иов.10:13. Но и то скрывал Ты в сердце Своем, – знаю, что это было у Тебя, –

Иов.10:14. что если я согрешу, Ты заметишь и не оставишь греха моего без наказания.

Проявив в акте создания свою любовь к Иову, Бог одновременно с этим предопределил, постановил, как правило, не прощать ему даже самого малого греха (евр. «хата» в отличие от грехов великих, совершаемых «дерзновенною рукой» Чис 15.30). Как же примирить эти два взаимно исключающие друг друга начала: любовь и отсутствие всепрощения?

Иов.10:15. Если я виновен, горе мне! если и прав, то не осмелюсь поднять головы моей. Я пресыщен унижением; взгляни на бедствие мое:

Иов.10:16. оно увеличивается. Ты гонишься за мною, как лев, и снова нападаешь на меня и чудным являешься во мне.

Иов.10:17. Выводишь новых свидетелей Твоих против меня; усиливаешь гнев Твой на меня; и беды, одни за другими, ополчаются против меня.

При подобном отношении Бога к Иову положение последнего оказывается в полном смысле безвыходным. Если он виновен, то ему нет оснований ждать милости и прощения; если прав, то нет данных «поднять головы своей» (ст. 15), т. е. ободриться. Последнее невозможно потому, что в очах Божьих Иов не перестает быть грешником, заслуживающим наказания. Показателем такого отношения к нему Господа является все более и более усиливающаяся болезнь, она – свидетель его виновности (Иов 16.8), за которую Бог преследует Иова, как лев свою добычу (Ис 38.13; Ос 5.14, 13.7), в нанесении страданий проявляет Свое всемогущество.

Иов.10:18. И зачем Ты вывел меня из чрева? пусть бы я умер, когда еще ничей глаз не видел меня;

Иов.10:19. пусть бы я, как небывший, из чрева перенесен был во гроб!

Утверждая, что Господь еще при создании решил не прощать ему греха (ст. 13–14), Иов не понимает, как Бог мог даровать ему жизнь. Последнее предполагает и требует любви, но ее не было, за что ручается определение «не оставлять греха без наказания». Не было любви, не мог появиться на свет и Иов. Так возникает новое недоумение.

Иов.10:20. Не малы ли дни мои? Оставь, отступи от меня, чтобы я немного ободрился,

Иов.10:21. прежде нежели отойду, – и уже не возвращусь, – в страну тьмы и сени смертной,

Иов.10:22. в страну мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма.

Тревожимый всеми этими неразрешимыми вопросами, утративший веру в Бога, как правосудное, любящее человека существо, Иов ввиду приближения смерти («не малы ли дни мои?») просит Господа отступить от него, прекратить проявления гнева (ст. 15–17). Тогда он умрет спокойно, не тревожимый сомнениями. И этот сравнительно светлый конец будет возмещением за тот мрак, который ждет его в преисподней, где нет даже следа солнечного света («офел» ст. 22, ср. Исх 10.22), где господствует сень смертная.