Кейм Теодор

Кейм Теодор – ученый немецкий писатель и богослов. Он родился в Штутгарте в 1825 году; обучался в Тюбингенском университете, но последователем Баура и его школы не стал. Свою общественную деятельность он также начал в Тюбингене, заняв на пять лет (1851–1855 гг.) в институте должность помощника профессора или репетента. В 1856 и 1857 годах Кейм был диаконом в Эсслинге, а в 1858 и 1859 гг. – там же был и архидиаконом. В 1860 году Кейму была предоставлена кафедра богословия в Цюрихском университете; но в 1872 году он был уже профессором Гиссенского университета. Из сочинений Кейма заслуживают внимания следующие: 1) Reformation der Reichsstadt Ulm, Stuttgart 1851: 2) Schwäbishe Reformationsgeschichte bis zum Reichstag von Ansbnrg, Tübingen 1855; 3) Freundesworte zur Gemeinde, 2 Bände, Stuttgarf 1857–1860; 4) Ambrosius Blarer, der schwäbische Refonnator, Stuttgart 1860; 5) Der Uebertritt Konstantins des Grossen zum Christentum, Zürich 1862; 6) Menschliche Entwicklung Jesu Christi, akademische Antrittsrede 1861 (публичная лекция, произнесенная Кеймом при его вступлении на кафедру богословия в Цюрихском университете в 1860 г.); 7) Die geschichtliche würde Jesu, Zürich 1864; 8) Der geschichtliche Christus, Zürich 1865, 3-е изд. в 1866 г.; 9) Aus dem Drchristentum, Basel 1861; 10) Geschichte Jesu von Nazara, Zürich 1867–1872; 11) Geschichte Jesu nach den Ergebnissen heutiger Wissenschaft fur weitere Kreise üibersichtlich erzählt, Zürich 1872, 3-е изд. 1875. – К последним сочинениям, по их содержанию, нужно отнести еще и речь Кейма «О религиозном значении основных фактов из жизни Иисуса». Кейма часто называют немецким Ренаном, имея при этом в виду его способность, подобно Ренану, живо и наглядно изображать исторические события. И, действительно, по живости и картинности изложения исторических событий Кейм может поспорить с Ренаном. Каждому историческому лицу он умеет дать живой исторический образ и надлежащее место в ряду других исторических лиц; каждое историческое событие он представляет так наглядно и живо, как это мог бы сделать только очевидец самого события; он умеет отметить и понять самые существенные моменты мировой истории и из ничего, по-видимому, не значащих частностей вывести такие заключения, которые поражают читателя. Но особенно эффектным и достойным подражания является Кейм в изображении естественной стороны евангельской истории, а именно – в описаниях Палестины, политического брожения и разложения иудейской национальности ко временам земной жизни Спасителя, характеристик Ирода великого, описании его трагической кончины, жизни его злосчастных сыновей – Архелая, Филиппа и Антипы, постепенно проникавших в то время в Иудею влияниях Рима, прокураторского управления в Иудее и Самарии, религиозно-нравственного состояния иудеев в Палестине и вне ее, учения Филона, иудейского просвещения, мессианских надежд того времени, партий фарисеев, саддукеев и ессеев…

Божеского естества в Иисусе Христе Кейм совершенно не признает. Скрытно или явно по земле странствующий Бог, всеведущий и всемогущий, – говорит Кейм, – для человечества может быть, пожалуй, предметом пустого любопытства; но предметом веры Он, якобы, не может быть никогда. Жизнь, смерть и воскресение личного Бога Кейму представляются бесполезными, как пыль для почвы, потому что для человечества может быть плодотворна только история человечества. Не события земной жизни Христа, а искупительная сила Его духа, – вот что важно для христианина. В частности, Кейм совершенно отрицает сверхъестественное рождение Иисуса Христа на том (будто бы) основании, что о нем ничего не знает Апостол Павел и что против него говорят (будто бы) евангельские родословия. Из чудес он признает только исцеления, понимая их в смысле психических воздействий. Вознесение Иисуса Христа на небо, по Кейму, есть лишь чувственный образ нечувственного и невидимого факта – разлучения души человеческой от тела и от земли. Фактичность воскресения Иисуса Христа из мертвых, по Кейму, не доказуема, а причиной мнимых видений Воскресшего было будто бы визионерное состояние Апостолов; в 3-м издании своей «Истории Иисуса» (1875 г.) Кейм готов признать явления воскресшего Христа объективным историческим фактом, но для объяснения его обращается даже к теории спиритизма.

Впрочем, Кейм признает Иисуса Христа безгрешным, не имевшим в Себе «жала греховного». Сам Христос, – говорить Кейм, – никогда не просил Себе прощения за грехи; напротив, Он всегда прощал и даже умер за грехи других. Тем не менее, безгрешность Иисуса Христа была будто бы не абсолютна; она ограничивалась лишь временем Его общественного служения и грехами фактическими. Христос не сотворил греха, но и Он был восприимчив как к добру, так и ко злу, – иначе Он не мог бы иметь о грехе никакого понятия. По этой, якобы, причине Он и не позволял называть Себя благим.

В евангельской истории Кейма интересует только чисто человеческая сторона в жизни Иисуса Христа. По заключению Кейма, Иисус Христос не был Богочеловеком в собственном смысле; Он был только дивным и в то же время последним цветком иудейства, распустившего Его уже во время своего упадка и превращения в религию мировую. Иисус, – говорит Кейм, – не был мужем науки в собственном смысле этого слова; чистая наука Его ничуть не интересовала; Он не имел даже и такого спекулятивного понятия о Боге, какое имели Филон и Павел; Он всегда занят был мыслью о живой любви Бога к человечеству; Он был рожден не философом, но героем религии. Под открытым звездным небом, в разговоре с пророками, с мыслью о Своем бедном, страждущем народе, Он беседовал с Самим Собою и со Своим Богом, молился и стенал, пока не находил нового слова, над отысканием которого трудились благороднейшие мужи и которым Он хотел соединить божество с человечеством. Впрочем, только постепенно Он мог возвыситься над узкими религиозными иудейскими понятиями, связанными лишь с национальными стремлениями, храмом и законом, до чистейшей религии духа, объемлющей собою все человечество. Но чтобы достигнуть этого, Он должен был вести внутреннюю борьбу с ветхозаветной иудейской идеей о Мессии, с политическим характером мессианского служения, мысль о котором разделяли все современные Ему иудеи, – и, только победив эту искупительную мысль, Он мог разорвать всякую связь с национальной иудейскою партией. Таким образом, лишь в конце Своего общественного служения Он выработал Себе представление о Мессии страждущем, а не царствующем.

Достоверное повествование о земной жизни Иисуса Христа, по мнению Кейма, заключается в одном евангелии от Матфея; ему он поэтому и следовал.

Проф. прот. Т. Буткевич.