Иоасаф, митрополит московский и всея Руси
Иоасаф – митрополит московский и всея Руси (1539 – 1541 г.), по фамилии Скрипицин. В 1529 г. он был поставлен из старцев в игумены Троицкого Сергиева монастыря; в митрополиты избран на третий день по низведении Даниила князем Иваном Васильевичем Шуйским (это имело место 2 февр. 1539 г., хотя отреченную грамоту от митрополичьей кафедры – и вместе – от всего архиерейского действа и именования Даниил дал только 26 марта) – именно 5 февр. 1539 г., а посвящен был на седьмой день, 9-го февраля. Сохранившаяся запись об избрании Иоасафа уверяет, что епископы не совершили только простой обряд избрания, провозгласив кандидата, который был им указан, но произвели его настоящим образом, т. е. были избраны ими три кандидата: архим. чудовский Иона, Иоасаф и игумен новгородский Хутынский Феодосий, и потом из трех кандидатов избран один действительный по жребию. Если это правда, то с вероятностью нужно думать, что три кандидата все одинаково были угодны Шуйскому и прямо были им указаны. Запись об избрании Иоасафа говорит, что находившиеся в Москве шесть епископов совершили избрание, «имеюще с собою волю и хотение боголюбивых епископов русских» (остальных, не находившихся в Москве, – Акт. археогр. эксп. I, 184; II, стр. 161, столб. 2). Если запись говорит в сем случае правду, то, следовательно, вместе с находившимися в Москве епископами и не бывшие там тоже приглашены были ранее, но, не явившись лично, прислали повольные грамоты.
В сохранившемся чине поставления Иоасафа в митрополиты замечательно исповедание веры, которое он произнес при сем поставлении. В исповедании этом он не отрицается от патриарха константинопольского, аки во области безбожных турок сущего, но говорит: «во всем последую и по изначальству согласуя(ю) всесвятейшим вселеньским патриархом, иже православне держащим истинную и непорочную христианьскую веру, от святых апостол уставленную и от богоносных отец преданную, а не тако, якоже Исидор принесе от новозлочестивне процветшего несвященного латинского собора» (Акт. археогр. эксп. И, стр. 162, столб. 1). Чем объяснить это признание со стороны Иоасафа неповрежденности православия у современных ему греков, влиянием ли представлений Максима Грека или иным чем, сказать трудно. Так или иначе, но и после него русские остались при своем прежнем мнении, что у позднейших греков повреждена чистота истинного православия и что хранителями этой чистоты православия остаются они – русские.
Иоасаф занимал кафедру митрополичью весьма недолгое время, всего три года без месяца, и был низведен с нее тем же самым Шуйским, которым был поставлен.
Быв поставлен Шуйским, он объявил себя, подобно Даниилу, сторонником Ивана Федоровича Бельского. Что побудило его к этому, положительным образом не известно; но с большой вероятностью нужно думать, что не какие-нибудь расчеты личные, а заботы о благе государственном, – что в Шуйском он видел правителя недостойного, каковым этот и действительно был, и что в Бельском он надеялся видеть правителя лучшего. Соединившись с несколькими боярами, Иоасаф успел достигнуть того, что Бельский освобожден был из темницы и занял место Шуйского во главе правительства. Это было в июле месяце 1540 года (см. Историю Соловьева, т. VI, изд. 3, стр. 36), т. е. спустя без месяца полтора года после занятия им – Иоасафом – кафедры митрополичьей. Шуйский уступил. Но преданные ему бояре и дети боярские устроили настоящий вооруженный заговор о низвержении Бельского, и еще спустя полтора года в ночь со 2-го на 3-е января 1542 г. последнего захватили силой, чтобы отправить в ссылку и потом умертвить. Вместе и одновременно с Бельским был «согнан» с кафедры и Иоасаф, которого отправили в заточение в Кириллов Белозерский монастырь.
В продолжение полутора лет господства Бельского Иоасаф, по свидетельству летописей, был его помощником в деле управления государством (Никон. лет. VII, 33; Царств. кн., стр. 100). Карамзин отзывается о Бельском и о времени его правления с великими похвалами (VIII, 36). Может быть, он и прав; однако положительные основания, на которые он в сем случае опирается, как будто не могут быть признаны совершенно достаточными и с уверенностью как будто может быть утверждаемо только то, что Бельский действительно был лучше Шуйского. А таким образом, и об Иоасафе, как о государственном деятеле, нельзя сказать ничего определенного и решительного кроме того, что, заменив Шуйского Бельским, он заменил было худшего лучшим.
О церковно-правительственной деятельности Иоасафа за его кратковременное правление известно то, что в 1540-м году, по его благословению и повелению и вкупе по благословению новгородского архиепископа Макария, священник новгородского Софийского собора Агафон составил «Великий Миротворный круг», содержащий пасхальные расчисления на полный 532-летний индиктион, и вместе руководство к этим расчислениям, или как бы учебник пасхалии (Экземпляр Миротворного круга, написанный самим Агафоном, находится: в библиотеке Троицкой Лавры – № 736; в библиотеке моск. Дух. Академии есть список, – фундамент. библиот. № 104).
Если справедливо предположение, что митр. Иоасафу принадлежит житие архиепископа новгородского Серапиона, из-за ссоры с преп. Иосифом Волокаламским низведенного с кафедры, то он весьма не жаловал этого последнего. А что во всяком случае до большей или меньшей степени он не жаловал Иосифа, каковое обстоятельство служит к некоторой его характеристике, это видно из его замечаний на деяния Стоглавого собора (Казанск. изд. стр. 428 кон., – придирчивое и неосновательное замечание к тому, что́ говорится об Иосифе на конце главы 1-й, – стр. 20).
С значительной вероятностью нужно усвоять митр. Иоасафу освобождение от темничного заключения преп. Максима Грека, что также служит к его характеристике.
В библиотеках Троицкой Сергиевой Лавры и московской Духовной Академии сохраняется до 23 рукописей (кроме богослужебных), принадлежащих митр. Иоасафу, и это дает основание предполагать, что он принадлежал к числу нарочито книжных людей своего времени. А прекрасное письмо большей части рукописей дает знать, что он был любителем книг в смысле любителя изданий изящных, роскошных.
Если верить свидетельству Иоанна Васильевича Грозного, то по своей жизни Иоасаф, подобно Даниилу, своему предшественнику по митрополичьей кафедре, принадлежал к числу людей, которые любят хорошо пожить. В знаменитом учительном послании в Кириллов монастырь Грозный пишет: «пригоже ли так в Кирилове быти, как Иоасаф митрополит у Троицы с крилошаны пировал?» и потом говорит, что в самом Кириллове монастыре Иоасаф хлопотал было о прибавке поваров (Акт. Ист. I, № 204, стр. 383). Собственные замечания Иоасафа на постановления Стоглава (на гл. 100) относительно монастырей дают видеть в нем любителя хорошего стола («а в великих обителях всякие бы квасы были – и старые и черствые и выкислые и сладкие и житные и сыченые и простые: чье каково естество подымет, таким бы и покоити по немощем»).
Сосланный в Кириллов монастырь, Иоасаф переведен был потом, после 1547-го года, в Троицкий Сергиев монастырь. В 1551-м году ему присылаемы были сюда для просмотра постановления Стоглавого собора. В одном из своих замечаний на постановления собора он обнаружил достойную всякой похвалы заботливость о том, чтобы тяглые люди или крестьяне не были подавляемы бременем налогов. Именно: на постановление собора о собирании денег для искупления пленных Иоасаф сделал замечание: «чтобы не с сох (или тягол крестьянских, как постановил собор) имати тот окуп, имати бы окупы из митрополчи и из архиепископли и изо всех владычных казн и с монастырей со всех, кто чего достоин, как, государь, ты пожалуешь, положить, на ком, что велишь взяти; а християном, государь-царь, и так твоей много тяглы в своих податех: государь, покажи им милость, как тебе – государю Бог положит на сердце».
В Троицком Сергиевом монастыре Иоасаф скончался (как принимают) 27-го июля 1555 года (см. книжку: Список погребенных в Троицкой Сергиевой Лавре от основания оной до 1880-го года, Москва 1880, № 66, и другую книжку: Надписи Троицкой Сергиевой Лавры, собранные архимандритом Леонидом, (Спб. 1881, № 134).
См. нашу Историю Русской Церкви, 1 полов. тома II, от нашествия Монголов до митрополита Макария включительно, Москва 1900, стр. 738–743.
Е. Голубинский